Эта страна изблядовалась. Да и весь мир тоже.
Да, я учился на своих ошибках и, уверен, могу повторить их с блеском
Ни у одной истории конца и не бывает. Настоящего. Ты можешь лишь выбрать мгновение, на котором ее оборвешь.
- Люди так непроницаемы, так загадочны... Впрочем, это в них и привлекает.
Тонкость - есть врожденный недуг англичан.
Временами мне кажется - где бы что важное ни происходило, я неизменно торчу за кулисами.
Не стоит заглядывать чересчур глубоко в душу, иначе скоро наткнёшься на отстойник, куда стекаются нечистоты.
Счастье - не стабильное состояние,а лишь зыбь на воде.
Только безнадежные кретины хотят доказать женщине свою правоту и взывают к ее логике.
Уже осень. А осенью не следует оставаться одной. Пережить осень и так достаточно трудно.
Культура — тонкий пласт, ее может смыть обыкновенный дождик. Этому научил нас немецкий народ — народ поэтов и мыслителей. Он считался высокоцивилизованным. И сумел перещеголять Аттилу и Чингисхана, с упоением совершив мгновенный поворот к варварству.
Высшая цель прилежного коммерсанта заключается в том, чтобы не только содрать с клиента шкуру, но и заставить его благодарить за это.
Человек никогда не меняется. Несмотря на то, что дает себе тысячу клятв. Когда тебя кладут на обе лопатки, ты полон раскаяния, но стоит вздохнуть свободнее, и все клятвы забыты.
О счастье можно говорить минут пять, не больше. Тут ничего не скажешь, кроме того, что ты счастлив. А о несчастье люди рассказывают ночи напролет.
Нет ничего утомительнее, чем присутствовать при том, как человек демонстрирует свой ум. В особенности, если ума нет.
Лето - это всего лишь невыполненное обещание весны, подделка вместо тех теплых блаженных ночей, о которых мечтаешь в апреле. Печальное время жизни без роста. Время без праздников.
Сила воли это единственная граница между добром и злом. Я не встречал человека, который вел бы скверную жизнь и не был бы безвольным.
Между высоким мнением о себе и уверенностью в себе - большая разница. А уверенным в себе мужчина должен быть обязательно.
Замужней женщине не хочется снова стать девушкой - ей хочется снова пережить медовый месяц.
Именно эгоисты, как ни странно, способны на большую любовь.
Чего он ждет - смерти или безумного чувственного наслаждения? Одно ожидание наслаивалось на другое, и казалось, что смерть и есть объект его вожделения.
Но иногда трагическое происшествие создает своего рода психологический водоворот, заставляющий каждого человека в толпе мыслить одним-единственным, наиболее примитивным образом.
Смерть насылает на замерзающего в снегу неудержимую сонливость; жизнь прописывает стремящемуся к ней тот же рецепт. Воля к жизни заставляет человека как бы лишиться собственной воли.
Неспособный охватить рассудком свое горе, человек часто подменяет понимание воображением.
Память о пережитом горе начала тускнеть; это было еще не настоящее забвение, а словно бы тонкая ледяная корочка сковала поверхность замерзающего пруда. Лед то и дело проламывается, но за ночь смыкается вновь, закрывая воду.
Когда деньги придут, по всему дому разнесется скрип их шагов.
Я как-то незаметно перешёл в возраст, когда, встретив молодого человека, начинаешь давать советы, о которых тебя не просят.
Если купец, взяв деньги, не даёт вам товар, это мошенничество. Для гражданина же деньги - это деньги, а верность - это верность. Они никак не связаны. За деньги дают деньги, за преданность платят собственной смертью.
Однажды командир взвода получил письмо от отца одного из своих солдат — это все бывшие крестьяне. Отец писал, что семья погрязла в ужасной бедности, стонет от голода. И он просит поскорее послать своего хорошего сына на верную смерть, потому что у семьи нет никаких средств к существованию, кроме пособия семье погибшего.
Над головой Минэ слышала частое, как у собаки, дыхание мужа.
Жить в мире, осененном великой мудростью, и ничего не делать — вот главное преступление.
Закон есть нагромождение запретов, вечно препятствующих желанию превратить человеческую жизнь в поэзию.
Нет ничего смешнее, чем когда человек без стремлений начинает возмущаться тем, что его стремления были попраны.
Завернутые в бумагу цветы напоминали мертвых бабочек. Пятнышки цветочной пыльцы, как пыльца с крылышек, оставляли ощущение того, что при жизни лепестки летали. После смерти крылышки и лепестки становятся очень похожи. Память о той, что своим полетом оживляла пустое небо, и память о цветущей неподвижности и покое.
И обыкновенная девчонка, и философ ведут себя одинаково, раздувая в своём сознании пустячную неудачу в крушение мира.
Мир, пожалуй, не стоит оставлять в покое. В идиллии есть нечто, пробуждающее порок.
Судьба красавиц - молча улыбаться в ответ на непристойное желание мужчин и вульгарную ревность женщин.
С улицы слышен противный крик мальчишек. Я лежу и выдумываю им казнь. Больше всего мне нравится напустить на них столбняк, чтобы они вдруг перестали двигаться. Родители растаскивают их по домам. Они лежат в своих кроватках и не могут даже есть, потому что у них не открываются рты. Их питают искусственно. Через неделю столбняк проходит, но дети так слабы, что ещё целый месяц должны пролежать в постелях. Потом они начинают постепенно выздоравливать, но я напускаю на них второй столбняк, и они все околевают.
– А верят или не верят во что? В Бога? – спросил Сакердон Михайлович.
– Нет, – сказал я, – в бессмертие.
- Очень рад, - сказал Сакердон Михайлович, увидя меня. - Я не оторвал вас от работы? - спросил я. - Нет, нет, - сказал Сакердон Михайлович. - Я ничего не делал, а просто сидел на полу.
- Есть неприличные поступки. Неприлично спросить у человека пятьдесят рублей в долг, если вы видели, как он только что положил себе в карман двести. Его дело: дать вам деньги или отказать; и самый удобный и приятный способ отказа - это соврать, что денег нет. Вы же видели, что у того человека деньги есть, и тем самым лишили его возможности вам просто и приятно отказать. Вы лишили его права выбора, а это свинство. Это неприличный и бестактный поступок. И спросить человека: «Веруете ли в Бога?» - тоже поступок бестактный и неприличный.
Воздух в них был насыщен злобой...
Нас одолевал голод. То был не обычный голод. Он душил нас, выворачивал внутренности, леденил кровь, лишал сил; нам хотелось лечь на пол, уснуть и никогда больше не просыпаться.
Дорога домой была неблизкой, но возвращаться всегда легко.
Разумеется, я попал к ней в обучение не совсем диким человеком. Её умиляло, сколько всего я знаю наизусть, в том числе из разной советской дряни - но где было взять другое? Чем кормили, то и ел.
В России ни от чего нельзя зарекаться: ни от плохого, ни от хорошего.
У меня нет любимых петербургских мест. Как нет «любимых мест» в себе самом. Город - это я, и это то, что меня очаровало и обмануло.
Высокое искусство существует не столько для широкого потребления масс, сколько для высокого любования одиночек.
...современная цивилизация - это движение от дикости к пошлости.
1..109..143Это потому, что вы – единственная дочь. Есть что-то особенное, когда у дочери появляется ребенок. Как будто получаешь шанс начать все снова.