Онлайн чтение книги Радиоактивный ветер
1.1

… Путь к блокпосту «Альфы» не осложнился организованным преследованием, как я того ожидал. Группа прикрытия свернула периметр и начала отходить в сторону базы клана наемников, получив, видимо, конкретные инструкции на этот случай. Само собой, меня никто со взрывом не связывал: приказ о пуске ракеты или отдавал сам Эдвардс, или мистер Хиггс взял на себя эту «почетную» миссию. Ситуация, как им казалось, была полностью прозрачной и контролируемой, ведь данные у них почти в кармане, а жадный наемник сейчас получит по заслугам. Выжидать будут ровно до того момента, когда расшифруют записи полета истребителя. Эдварде не дурак, обязательно поймет, что флешкарта либо у меня, либо я отдал свою Марине и она везла ему обе флешки. Пока он напряжет резидентуры на местах, пока меня отыщут – я буду уже на базе «Альфы». Далее возможны два варианта: либо попробуют взять заложников из числа семьи, либо попытаются взять тут, в Зоне, лично меня. Второй вариант вероятнее всего, так как возможности в России у миллионера ограничены. Прикинув финансовые риски и вероятность успеха, думаю, меня попытаются взять в Зоне – это быстрее и явно дешевле. Я был готов к обоим вариантам и в любом из них передачу информации амерам не планировал.

Делая короткие интервалы между переходами, моя группа уже на пятые сутки вышла к территории, контролируемой «альфовцами». Я дал команду остановиться, приказал занять круговую оборону в лесопосадке. Потом, послушав эфир, подозвал к себе Василя:

– Слушай, боец, настрой ПДА на связь со своим начальством, пусть пришлют группу сопровождения. Раз мы у вас в гостях, пусть устроят экскурсию. А то лишний шум получиться может. Я же устав знаю: жахнете из всех стволов – и тю-тю, жисть молодая.

Белорус отжал тангенту на передачу. Пробормотав какой-то код, начал созваниваться с блокпостом. Это заняло минут пять, не больше. Затем повернулся ко мне:

– Будет сопроводилово, через полчаса дежурная группа подойдет с востока. Трое. Давно догадался?

– С самого начала знал. Только я вам не враг, да и то, что мы провернули, вашим только на пользу пойдет.

– Верно. Но вот документы… Дай их мне. – Обнаглевший секретчик протянул руку и простоял так, с протянутой рукой, минуты три.

Я усмехнулся, и парень невольно начал поднимать автомат. Вытянув обе руки перед собой, я успокаивающе начал отбивку давно заготовленной версии.

– Так я тебе их и отдал. Это – страховка. Миллионер захочет наши бабки снова вернуть в семью, так сказать. Нехорошо получится, если ему это удастся. На данный момент флешкарта – это очень большая головная боль. Встречное предложение, Василь, можно сделать?

Боец опустил АК, недовольно мотнув головой, кивнул: продолжай, мол. Я присел возле ствола засохшего дерева, жестом предлагая сделать Василю то же самое. Он неохотно подчинился. Теперь вроде все успокоилось, разговор приобрел конструктивный характер.

– Смотри: твое начальство непременно хочет получить эти данные. Но что потом? Разработка, думаю, за пределами Зоны вообще невозможна. Сам знаешь, ни один артефакт дольше года за «колючкой» не работает, а унисолы явно сделаны для «внутреннего употребления», так сказать. Следовательно, что бы там ни было на флешке, быстрой выгоды это не принесет. Допускаю, что какие-то выжимки будут, но за это время твоим командирам не раз и не два дадут по шее, а на саму «Альфу» налезут все, кому Эдвардс скажет «фас!». Вы отобьетесь, но группировка, скорее всего, потеряет свои позиции и влияние в Зоне, что гораздо важнее спорных научных изысканий. Начальство твое этого не поймет, поэтому давай так: ты сам видел, как я передал Марине ОБЕ флешки, после чего произошли известные нам события. Это снимет все вопросы к тебе и по официальным каналам дойдет до амеров. Я же никому эти данные не отдам, даже если придется за это сдохнуть: что в Зоне создано, то тут должно и остаться. Нулевой вариант, короче.

Белорус задумался. С одной стороны, у него были четкие инструкции, с другой – он был полевым агентом и действовал больше на свое усмотрение, то есть как самостоятельная фигура. Иначе оба «альфовца» просто геройски погибли бы в бою, вместе с Пашей. Тайну нужно было уберечь любой ценой. Но убивать братьев мне не хотелось, да и «Альфа» как оперативная база больше подходила для моих вылазок в Зону, нежели Кордон, насыщенный агентурой всех разведок мира и в придачу информаторами уголовной верхушки Зоны. Чуть поразмыслив, Василь утвердительно кивнул:

– Добро. Верно мыслишь: некоторые двери лучше не открывать. Перебьются отцы-командиры. Знаешь, я здесь уже очень давно, словно всю жизнь только и делал, что ходил по этим заповедным местам. Тут хорошо: нет фальши и люди видны как на ладони… И друзья и враги. Как на войне.

– Довелось поучаствовать? – осторожно поинтересовался я.

Василь кивнул. Добродушная и вместе с тем печальная улыбка осветила круглое, перемазанное маскировочной краской лицо.

– Баграм, восемьдесят второй год. Я вертолетчик, Антон. Ребят вроде тебя кучу на своей «ладушке» у духов из-под носа домой перенес. Вот вроде война была, а на гражданке душно, хоть и стрельбы нет и духи далеко. Вранья много, люди жизни боятся. Почему так?

– Это нормально, просто там, где не стреляют, другая система ценностей. Жизнь продолжается, есть всякие удобства и блага – и люди воспринимают это как должное. Борьба за выживание переходит в иную плоскость: интриги, сплетни, бытовые дрязги. А здесь, – я повел рукой вокруг себя, – все возвращается в эпоху, когда главным было не слово, а дело. И цена многих вопросов – это уже не цветные бумажки, а кровь и сама жизнь. Все переходит в плоскость инстинктов, упрощается.

Василь усмехнулся, напряжение постепенно отпускало секретчика. Этот раунд был за мной.

– Ты прям как профессор чешешь, будто и не прапор вовсе.

– Читал много – отец и дед долго библиотеку собирали. Я вроде как из интеллигентной семьи, поэтому и в армии без офицерского звания.

– Это как?

– Настоящий интеллигент хочет понять всё сам. Добраться до первоисточников жизни, не опираясь на авторитеты и не ища легких путей. Блажь конечно, но некоторые вещи лучше узнавать не из книг. Так я родителям и заявил. Они не препятствовали, хоть и не одобряли мой путь к истине, так сказать.

– Ты ее нашел, ну, истину эту?

– Ну, я же здесь. Значит, нашел.

Мы поднялись, и чувство у меня было такое, что каждый узнал для себя что-то важное, бродившее в подсознании и наконец-то оформившееся в некий осязаемый принцип мироощущения. Норд сообщил, что группа сопровождения уже в зоне прямой видимости. Я дал команду сворачиваться. Следовало пройти к КПП «Альфы» до темноты. Этот район Зоны был плохо изучен, и тут часто видели мозгоедов. Стать марионеткой и сделать такими же своих бойцов я не хотел.

Встреча сопровождающих прошла нормально – это был дежурный наряд засевшего в одном из заглубленных укрытий передового дозора. Они обменялись с Василем парой фраз, старший наряда кивнул мне, и через сорок минут моя группа уже была у знакомого шлагбаума. Казалось, только вчера я прощался тут с Лесником и его непростой дочкой. Василь переговорил с начальником караульной смены, и нас пропустили внутрь охраняемого периметра. Пройдя еще через одни ворота и миновав холмистый участок, весь изрытый воронками от мин, мы вышли на разбитую асфальтированную дорожку, ведущую к комплексу промышленных зданий, на местном жаргоне именуемых «Бар». Тут было три достопримечательности: забегаловка, известная под названием «Приют старателя», совмещающая в себе функции гостиницы и закусочной; штаб-квартира группировки «Альфа», контролирующей всю территорию Промзоны и расположившейся чуть южнее, особняком; и главный аттракцион Зоны отчуждения под говорящим названием «Арена». Насколько я понял, это некий гибрид судилища, гладиаторского ринга и тотализатора, чьи сводки жадно ловят по открытому каналу старатели по всей Зоне, а диски с записями боев расходятся по всему миру, прочно удерживая первые места в рейтингах запретных развлечений.

Миновав ров и еще один блокпост, мы оказались на территории Промзоны. Узкие улочки были полны народа, кто-то спешил уйти отсюда, кто-то возвращался. Вот мимо прошла группа «вольняг» в жутко радиоактивных шмотках – счетчики радиации тревожно затрещали. Вот на территорию базы «Альфы» вошли двое сменившихся с поста снайперов, сидевших где-то у северных ворот, там периметр граничил с Дикой территорией. Стволы держали в руках, я уловил знакомый запах горелого пороха: похоже, кто-то из шляющихся по руинам мародеров или наемников уже никуда сегодня не придет. Правду говорит народная мудрость: не бегай от снайпера – умрешь уставшим. У ворот, ведущих на базу, Василь с братом от нас отделились, мы пожали друг другу руки и разошлись. Несмотря на достигнутое соглашение, я знал, что секретчик свое еще взыщет. По его представлениям, я был его должником, что давало некий бонус на будущее. То, что он заявится ко мне с какой-нибудь мутной просьбой, – просто вопрос времени.

Мы с Кротом, Нордом и Денисом зашли в бар, чем-то неуловимо напоминающий столовую на Кордоне, – только здесь помещение было оборудовано в полуподвале, а комнаты находились вообще где-то внизу, отделенные от общего зала широким зарешеченным тамбуром, где за простой школьной партой сидел охранник. Перед ним стоял монохромный монитор, разделенный на четыре сектора, где просматривались коридоры, ведущие в номера, чуть справа лежал раскрытый потертый журнал регистрации с привязанной к нему длинным шнурком ручкой, а на полу, тоже справа, стоял прислоненный к боку парты АКС-74. Парень лузгал семечки, аккуратно сплевывая шелуху в бумажный кулек, свернутый из какого-то глянцевого журнала с грудастыми полуголыми девчонками.

За широкой барной стойкой, протирая стаканы, стоял брат-близнец Поповича, только без очков. Его зычный, хриплый баритон перекрывал надрывающийся телевизор, где без остановки крутили музыкальные клипы вперемешку с записями боев на Арене. Табачный дым плотным слоем укутывал потолок и серым маревом струился между столиками, создавая в баре по-своему уютную атмосферу. Шутки, брань, ритмы современной музыки – все это сливалось в общее монотонное жужжание, настраивая на предмет выпить и закусить.

Мы с друзьями заняли свободный столик, расположенный далеко от стойки с телевизором и поэтому совершенно свободный. Подошел худощавый паренек лет четырнадцати в камуфляжных натовских штанах и черной футболке навыпуск, чуть ли не до колен. Надпись на груди красными готическими буквами сообщала всем, кто мог ее прочитать, что парень – бунтарь: «I'm rebel». Кудрявые сальные волосы ниспадали на худые острые плечи, а когда парень поворачивался в профиль, длинный нос его, точно бушприт старинного парусника, точно указывал направление взгляда своего хозяина. Неожиданно живые зеленовато-карие глаза наводили на мысль, что для данного индивида в жизни еще не все потеряно.

– Хай! Чего пить будем? Сразу говорю: пиво только к вечеру завезут. Есть портвейн, вискарь, само собой, – начал перечислять парень чистым, даже звонким, ломающимся голосом.

– И тебе не хворать. Принеси бутылку минералки, пол-литра перцовки. Пожевать чего-нибудь есть?

– Не. Сосиски есть консервированные, картошка фри, ветчина тоже, в банках. У нас в основном чипсы да орешки потребляют. Ну, к пиву то есть. Если пожрать, так это к Люське. Баба такая. Она в бывшем цеху столовку организовала, но там водки не дождешься. Не любит она этого. Вот бродяги пить сюда и ходят. А хавать – это к Люське. Водку с собой не берите – выгонит.

– Знатно. А скажи мне, парень, далеко этот рай домашней кухни?

– Сразу как выйдете – соседнее строение. Вход со двора в такой же подвал.

– Спасибо, хлопец. Неси сосиски, хлеба и поллитра перцовки. Лук есть? Тащи его головок шесть. Сала не спрашиваю, вдруг светится? За пять минут обернешься – дам червонец.

– Щас все будет. – «Бунтарь», словно призрак, растворился в дымном мареве.

Спустя ровно пять минут мы ели довольно свежий хлеб, хрустели синим крымским луком, заедая все это немецкими консервированными сосисками. Перцовка была так себе, но не напиваться же мы пришли? Жизнь снова была хороша. Еда, простая и бесхитростная, настраивала на миролюбивый лад. Напряжение последних дней понемногу отступало. Моим друзьям пришла пора определяться. Я предложил каждому высказаться по поводу дальнейших планов.

Крот выразил желание уехать: события последних дней дали ему понять, что я ввязался в большую игру, а у него уже все было в порядке. Кроме того, денег, полученных в результате операции, хватит на грандиозное переоснащение фабрики фейерверков. Но он добавил, что готов приехать, если мои дела совсем поплохеют. Денис долго вертел пустую стопку в руках, но в конце концов тоже решил отправиться домой, не объясняя причин. Это был не страх, и тут ему однозначно понравилось. Думаю, что так всегда бывает с основательными людьми: некоторые события они осмысливают неспешно, а для этого нужно время. Юрис единственный выразил желание остаться:

– Я с тобой, командир. Ты же знаешь: я без настоящего дела не могу. Там, дома, надоело все, душно. А здесь, твоя правда, чувствуешь себя на месте. Я остаюсь.

– Норд, Светлана Витальевна снимет с меня шкуру живьем. Она, если надо, сама сюда приедет, чтобы вызволить сына из этого… «райского уголка». Будут проблемы.

– Мама? Нет, командир. Мама умерла два месяца назад.

– Не знал, прости.

– Люди всегда умирают, так заведено. Не будем об этом. Я остаюсь. Я решил.

– Добро. Крот, Денис… – я выудил две заранее заготовленные бумажки с номерами счетов, которые мне прислал Попович, – вот на этих номерных счетах по сто тысяч евро. Они ваши. Снимайте, пользуйтесь. Там же служащий сообщит вам номер телефона, по которому можно будет оставить сообщение для меня. Может, пригодится когда-нибудь. Завтра в четыре ноль-ноль на Кордон отправляется караван с хабаром, всякой технической рухлядью, требующей ремонта за «колючкой». Караван ведут «альфовцы», пойдете с ними. Попович проводит вас через КПП вояк, как и в первый раз. Удачи, ребята. Иван, был рад снова увидеть тебя, братишка. Денис, ты отлично сработал, на тебя можно положиться. Удачи.

Мы посидели еще немного, потом сняли два двухместных номера, и на последующие восемь часов все вопросы были решены. Отдых для солдата – первое дело. Тот, кто строил эти казематы, был умным человеком: звукоизоляция была полной, ни один писк не доносился снаружи. Сон получился не таким, как всегда, ощущения были сходны с теми, что я уже испытывал раньше, когда мне показывали историю из жизни Сухаря. Все виделось как будто со стороны, цвета словно ушли, все отображалось в коричневато-желтой гамме, где не было места другим цветам и оттенкам. Словно на старых, пожелтевших фотографиях…


«… Человек шел уже третьи сутки. Осколок Обелиска был надежно укрыт в матово-черном тубусе контейнера, который лежал в рюкзаке. Звери как будто бы не замечали бредущего усталого и почти безоружного старателя, словно отделенные от него невидимым барьером. Вот уже восемь дней подряд Сухарь пытался выбраться за „колючку“. Это ему всегда удавалось, но дальше происходило одно и то же: куда бы он ни направился, дорога приводила его снова к дыре в сетчатой ограде периметра. Он менял направления, оставлял метки и раз за разом возвращался в исходную точку. Зона не отпускала его. Но как же быть с просьбой Обелиска? Артефакт хотел, чтобы его частица упокоилась на дне самого глубокого и чистого озера в мире, и это должен был сделать Сухарь. Что же произошло, почему Зона не отпускает?…

Неожиданно он услышал крик, потом хлопки выстрелов и рычание. Стая псевдособов нашла себе легкую добычу. Видимо, какой-то новичок забыл первое правило: сначала осмотрись, потом действуй. Подхватив „калаш“, Сухарь поспешил к месту боя. Через пять минут он был уже за „колючкой“, снова оказавшись на территории Зоны отчуждения. Сил сразу прибавилось, хотя до этого момента он уже подумывал закусить консервами и придавить на массу пару часиков, до того вымотался. Осмотревшись, старатель увидел знакомую картину: пятеро довольно мелких „прикордонных“ псевдособов взяли в полукольцо средних лет плотного невысокого мужика, который отстреливался из неподходящего для этих целей ПММ[2]ПММ – пистолет Макарова модернизированный.. Одну тварь новичок подранил, но этого было явно недостаточно: чтобы псевдособы отстали, нужно обеспечить их пищей, то есть убить хотя бы одного пса. Но с ПММ такие фокусы не удаются: мутировавшие псы неплохо переносят девятый миллиметр, поэтому скорее уж они загрызут мужика, а выстрелы станут прощальным салютом над могилкой в виде жухлой местной травы.

Нужно было помочь: Сухарь вскинул АКСУ. Он не понял, как этот автомат оказался у него в руках – это произошло после толчка в спину на Припяти. А ведь он продал „Чебурашку“ еще год тому назад, а его старый верный АКМС, видимо, навсегда остался у саркофага. Впрочем, удивляться было некогда. Старатель плавно выбрал люфт спускового крючка. Две короткие очереди, и вожак стаи, неловко кувыркнувшись через голову, укатился в овраг. Его сородичи, ведомые только чувством голода и страхом перед сильнейшим, тут же бросили трудную добычу и помчались делить еду и драться за освободившуюся вакансию лидера. Новичок опустил пистолет, уже вставший на задержку, и оглянулся. Увидев опустившего автомат Сухаря, он выронил ствол и попятился. Старатель повесил оружие на плечо и вытянул руки в миролюбивом жесте: „Не трону, мол“. Мужик вроде немного успокоился. Завязался разговор.

Мне вдруг стало очевидно, что этот бородатый мужик с ПММ – мой старый знакомый Ник-Ник. Оказывается, он знавал не последних людей в Зоне. Любопытно. Зачем-то ведь мне показывают это кино…

Старатель и Ник-Ник отошли за пригорок, снова приблизившись к „колючке“.

– Ты как сюда попал, мужик? Да еще и без оружия почти. Жить надоело?

– Н-нет. – Мой покойный компаньон имел довольно бледный вид, постоянно порываясь задать стрекача. – Бизнес свой хочу открыть. А денег нет совсем. Вот занял у кого мог, подался сюда, может, удача улыбнется.

– Считай, что так оно и случилось. Удача сегодня раздает призы горстями: ты остался жив, а состояние я тебе обеспечу. Но ты должен будешь кое-что сделать для меня. Согласен?

– Ч-чего это…

– Не трясись. Взрослый мужик вроде. Дам я тебе одну вещицу, ее надо отнести и опустить в озеро. Сам-то откуда будешь?

– Я из Н-Новосибирска.

– Хорошо, поедешь на Байкал, откроешь контейнер, кристалл утопишь. Через полгода он сам к тебе вернется. А ты его привезешь сюда. Отдашь Поповичу. Знаешь такого?

– Встречались. Только я не…

– Не торопись… Вот тебе другой контейнер, в нем очень редкие артефакты. Долго их собирал. Тебе там, за колючкой, на полжизни хватит. Сам я уйти пока не могу, дела у меня тут.

Сухарь болезненно скривился – отдавать контейнер мутному типу не хотелось. Но ключ в тубусе пел, что все идет как надо, и старатель чуть успокоился. Поломавшись для проформы, Ник-Ник взял тубус и вместе с контейнером упрятал его в мешок. Старатель вывел его за периметр и, прощаясь, припугнул. Но это и не было нужно. Сухарь уже догадался, в чем заключается волшебная сила его убеждения.

Вернувшись обратно, он скинул рюкзак, сел на пригорке, положив автомат по другую руку. Появился другой человек, тоже хорошо известный мне. Шахов присел рядом с Сухарем, сорвал желтую травинку и засунул кончик стебля в рот.

– Здорово, Сухарь. Чего притих? Страшно стало или…

– Обелиск обманул меня. Я покойник, такой же, как и ты. На черта мне такое счастье?

– А куда тебе идти? Ты всегда был здесь. Что было раньше – уже не вернешь. Ведь не умри ты, снова шарился бы по Зоне, возился со снаряжением, добывал хабар. Ничего не изменилось. Так все и останется.

– Но уйти-то я уже не смогу. Я заперт тут. Понимаешь, ЗАПЕРТ!

– А если уйдешь, то будешь заперт там. – Черный старатель зло махнул рукой себе за спину, в сторону забора. – Но там выбора еще меньше. Люди не любят таких, как мы.

– Это покойников что ли? Так и я не шибко их жалую.

– Дурак. Все ты понял. Нечего людям вроде нас с тобой делать там, в мире. Наше место здесь. – Рэд похлопал ладонью по земле рядом с собой. Трава в том месте тотчас заиндевела. – И в глубине души ты это понимаешь. Обелиск спас тебя, спасаясь сам. Как умел, конечно. Ты не мертв…

– Но и не жив.

– Кто знает, как оно. Временами я думаю, что быть живым в нашем положении – это лишь вопрос хотения. Насколько сильно пожелаешь, настолько материальным сможешь быть. Я вон даже в „Теремок“ раза два заходил.

– И что?

– И зашибись, как будто бы и не умирал. – Черный старатель весело подмигнул неофиту. – Лучше не стало, но произвольную программу откатал на „отлично“.

– Но выбраться-то отсюда все равно нельзя.

– Хм. Тут такое дело. Обелиск можно будет попросить еще раз, если он сможет – вернет тебя. Но это еще не скоро. Сам понимаешь, сектанты второй раз так сильно не просчитаются. Я уже сейчас ближе чем на пяток километров к Обелиску подойти не могу. Тебя еще раньше корежить начнет. Длина волны излучения Выжигателя изменилась, простой народ уже так быстро не мрет, зато нашего брата просто отбрасывает черт-те знает куда. Возвращаться трудно. Нужно подождать. Когда ключ вернется в Зону, тогда и наступит момент окончательного расчета. Сейчас все на время затихнет. Потрясет, конечно. Сектанты отступят только тогда, когда поймут, что артефакт утратил цельность. Но это еще не скоро. Камень уснул, Зона будет предоставлена самой себе.

Наша с тобой задача – поддержание баланса сил. Будешь помогать?

Сухарь замолчал, глядя вдаль, где выводок кабанов стремительно догонял пару слепых собак. В отдалении слышались громовые раскаты, в тучах сверкали зарницы. У воздуха был запах приближающегося дождя. Тряхнув головой, Сухарь протянул Рэду руку в знак согласия. Старатели молча поднялись и разошлись в разные стороны, истаяв в воздухе через пару минут».


Я проснулся. Было уже полтретьего утра. Пора было поднимать людей и собираться. Об увиденном я старался не думать. Не люблю сны. И еще больше не люблю всякие загадки. Однако сейчас предстояло заниматься насущными проблемами: с караванщиком надо было основательно перетереть относительно моих бойцов. Крота было жалко отпускать: подрывник с таким талантом рождается раз в сто лет. Денис тоже имел определенные задатки, но у парня была своя дорога. С самого начала я чувствовал, что наши пути скоро разойдутся.

С водилой договорился быстро: хорошо вооруженные и опытные попутчики, да еще с рекомендациями Василя (который оказался не последним человеком в клане), в долгом и опасном пути всегда кстати. Крот живчиком вскинул РД на плечо, подхватил «калаш» на сгиб правой руки и, кивнув мне на прощание, ушел в голову колонны. Денис почему-то не уходил, переминаясь с ноги на ногу. Потом подошел ко мне и сказал:

– Командир, не держи зла, что ухожу.

– С чего бы это мне злиться? Каждый должен был сам решить, куда идти. Наши пути пока расходятся, только и всего.

– Но вы с Нордом остаетесь тут одни, я чувствую – будет что-то серьезное. И вам придется туго.

– Думаю, мы справимся. В Таджикистане я услышал одну народную мудрость: «Где встретишь врага, там найдется и друг». И, что самое любопытное, так оно всегда и выходит. – Я подмигнул все еще хмурому Денису и хлопнул его по плечу: – Пусть там, куда пойдешь ты, найдутся и достойные враги, и верные друзья. Удачи, боец. Прощевай покуда.

Денис кивнул и присоединился к хвосту каравана. Тот уже почти вышел за пределы первого блокпоста. Надеюсь, парень достойно встретит свою судьбу и у него хватит мужества перенести ее сюрпризы с честью…

Мы с Нордом устроились в северной части комплекса, заняв старую водонапорную башню. Там никто не жил из-за близости к Дикой территории, но, похимичив с периметром и поставив пару сюрпризов в дальних (юго-западных и северо-западных) секторах, не прикрытых с расположенного неподалеку аванпоста, проблему неожиданной атаки удалось частично решить.

Я составил примерную карту оборонительного периметра, обозначив минные заграждения, и понес ее на утверждение в особый отдел клана, предварительно уведомив командира дежурной смены аванпоста. Мало ли что: вышлет патруль, а ребята на мои сюрпризы наскочат. Воспринял мое соседство альфовец нормально: лишние глаза на проблемном участке никогда не помешают. Обменялись паролями для экстренной связи на случай прорыва. Он обещал уведомить смену об изменении общей обстановки.

Юрис остался обустраивать базу, заметив, что место неплохое. Я же подхватив автомат, отправился к южной части комплекса. Там размещались казармы, тренировочный полигон, штаб и хозяйственные постройки «Альфы». На КПП меня остановили, попросили подождать. Вышел парень с нашивками сержанта и проводил меня за первое кольцо охраны. Я заметил, что штабные ходили в повседневке (камка, берцы и кепи), все было как в родной армии: погоны, эмблема на левом рукаве, группа крови. Не было только кокард на кепи, не знаю почему.

Мы зашли в длинное помещение с узким коридором и парой дверей. В одной меня попросили сдать оружие под расписку. В другой выписали пропуск и повесили гостевую бирку желтого цвета на грудь. Ее хорошо было видно издали, поэтому на поражение никто сразу стрелять не станет, сначала предупредит. Потом сержант указал на трехэтажное строение с высоким крыльцом. Там размещались канцелярия и особый отдел группировки. Меня направили в девятый кабинет, к капитану Таборину, он был кем-то вроде коменданта района.

По пути я отметил отсутствие плаца для шагистики и флагштока. Видимо, «альфовцы» не хотели давать бесплатный ориентир корректировщикам огня соседей в лице вояк и «ciчевых». Заметил полигоны, где отдельные группы отрабатывали штурм зданий, форсирование водной преграды, проходили усложненную полосу препятствий на результат. Слышались стрельба, крики инструкторов. Более частая и системная канонада звучала со стрельбища: его мне не было видно, но то, что оно присутствовало, было ясно по ряду характерных признаков.

Войдя в здание комендатуры, как я ее прозвал, предъявил дежурному пропуск и в сопровождении еще одного бойца с «Абаканом» прошел в кабинет к капитану Таборину. Мужик под полтинник, с коротким «ежиком» соломенно-белых волос, серыми пристальными глазами на совершенно круглом, дубленом всеми ветрами лице. Кряжистая, невысокая фигура, мало подходящая для кабинетной работы. На левой стороне груди орденские планки: два ордена Красной Звезды, медаль «За отвагу», два ордена Боевого Красного Знамени, орден Ленина. М-да… Серьезный мужик, отнесемся с уважением.

Я прошел, представился. Капитан отпустил сопровождающего, тот, отдав честь, вышел. Жестом Таборин пригласил присаживаться. Потом начал говорить, голос у него был тихий, хриплый немного усталый:

– Знаю про тебя все, знаю. Чем планируешь заниматься? А вот это толково! – глянул он на схему минных заграждений. – Мне Анохин доложил, правильно все сделал, прапорщик, правильно. К нам не хочешь пойти? Слышал, ты разведчик, работы много, подключайся. Поставим на довольствие, походишь в рейды с нашими, потом свою группу наберешь. Как предложение?

– Благодарю, товарищ комендант. Но сначала я прошу разрешения осмотреться, узнать обстановку. Само собой, обещаю учитывать интересы вашего отряда во время вылазок в Зону. Если чего увижу необычного, дам знать, если, конечно, рабочую частоту дадите и человека для связи. А пока я тут новичок, никаких обязательств давать не хочется. Преждевременно это. Прошу меня понять правильно, я вам не враг, скорее наоборот.

Таборин задумчиво повертел карандаш в коротких сильных пальцах и, чуть помедлив, кивнул. Потом написал пару строк на листке отрывного календаря, продублировав запись на клочке бумажки:

– Позывной для связи с нами: «Гора четыре», вот частота. Ответит либо Кашин, либо лейтенант Зенкевич. Больше никому не отвечай. Как им тебя называть?

– «Тридцать девятый». А если Кашин ответит, то вспомнит меня, мы встречались пару раз, его голос я узнаю. Если это все, я пойду, товарищ капитан?

– Владимир Семенович. Лучше так зови.

– Хорошо, договорились. Я – Антон. Можно пока без отчества. Пойду я, до свидания.

– Я позвоню на КПП – тебя выпустят, выпишут пропуск постоянный. Заходи, если чего нужно. Ну, а если что-то нужно будет мне, – тут капитан раздвинул губы в улыбке, – я человека пришлю. Добро?

– Договорились.

Мне тонко намекали на то, что я тут как на ладони и что некоторые просьбы придется выполнять в строго обязательном порядке. Но это было ожидаемо и сильно не осложняло моего положения. Независимый статус остался при мне. В случае чего можно будет просто уйти в отрыв. Необходимость в собственной, удаленной от любого влияния базе все острее вставала передо мной по мере того, как местные большие игроки втягивали меня в орбиты своих интересов. Пожалуй, это и будет основной задачей на первое время. Нужно тут полазить и все исследовать. Времени много, займусь пока изучением карт, поспрашиваю людей, чего тут и как.

Уже почти у выхода с территории отряда меня окликнули. Женщина, примерно моих лет. На ней был такой же камуфляж, как и на всех, только поверх был надет белый халат. Врач или фельдшер. Черные вьющиеся волосы были коротко подстрижены, но это женщину не портило: тонкие линии овального, с чуть тяжеловатым подбородком лица смотрелись очень даже ничего. Фигура, скрытая слегка не по размеру подобранной формой, наводила на мысль о спортзале: легкие и плавные движения при беге говорили о регулярных тренировках. Добежав до меня, женщина затараторила:

– Здравствуйте, Антон! Вы меня не знаете, но я про вас слышала. Мне говорил Василий Гриневич.

– Доброго дня. Не знаю такого. Чем обязан?

– Ну как же: вы же вместе вернулись вчера вечером. – Легкое замешательство, морщинки на гладком лбу. – Он служит здесь при штабе. Они с братом очень хорошо о вас отзываются.

– А-а! Вы говорите про Василя. Да, теперь понятно. Так чем могу помочь?

Женщина сбивчиво рассказала, что три недели тому назад умер парень, который был единственным выжившим из десяти разведчиков, отправленных в поиск. Его нашли в катакомбах на ничейных землях с артефактом на груди, рядом с останками банды каннибалов. Девушка, которая нашла тело, призналась, что помощь вызвал некий старатель, не назвавший имени и не показавший своего лица.

– Что заставляет вас думать, что это был я? Мало ли бродяг ходит по Зоне.

– Нож. Девушка говорила про специальный нож и…

– Мой нож самый обычный, таких много. Но чтобы сэкономить ваше время… Как вас, кстати, зовут?

– Светлана Борейко. Я жена Тимура Алимова, сержанта отдельного поисково-разведывательного отряда «Рысь». Гражданская жена. Тут познакомились. Говорил, что скоро вернется и… – Слез не получилось, женщина сказала все это глухим голосом отчаявшегося и изверившегося человека.

Не знаю почему, но я ответил откровенно:

– То, что я скажу, будет неприятно. Но уж как есть. Вы в состоянии без истерики меня выслушать?

Светлана утвердительно кивнула и как-то вся сжалась.

– Хорошо. Вот то, что я знаю… Я шел по своим делам, прятался в тоннелях от Волны. Чуть заплутал – место было для меня незнакомое. Девчонка эта прибилась еще. Взял с собой. На выходе, в первом горизонте, натолкнулся на банду людоедов. Перебил. Идти-то надо было, не век же по подземельям шариться. Нашел останки нескольких тел и одного прикованного к стене человека. Нашел пару ПДА, один – вашего мужа, другой принадлежал раненому ефрейтору Бахчееву. Помощь оказал, какую мог. Артефакт оставил.

– Это продлило ему жизнь, но спасти все равно не удалось: нужен был вертолет. Военные отказали, ученые из лаборатории Х-20 тоже потеряли единственный транспортник. Все было безнадежно. Даже алхимики помочь не сумели.

– Я слышал, тут у вас обитает некий Доктор. Лечит всех, даже безнадежных больных.

– Он отказался помочь: ребята за пару дней до этого подстрелили раненую «плоть», которую болотный Доктор до этого вылечил. «Жизнь за жизнь» – так он сказал.

– Понятно. Ну, в общем, вот то, что я знаю. Останки точно идентифицировать не представлялось возможным, предположить можно все. Ни живым, ни мертвым я вашего Тимура не встречал.

– Тогда, может, вы возьметесь его отыскать? У меня есть план операции и их маршрут. Подробная карта, место последнего радиообмена с базой.

– Прошло порядочное количество времени, следов практически не осталось, а поиск по косвенным данным может затянуться.

– Я не тороплюсь. – Светлана горько усмехнулась. – Найдите хоть что-нибудь, я очень вас прошу.

Мне все равно нужно было начинать поиски места под ППД, можно будет совместить два дела в одно. Ведь любое дело откуда-то должно начинаться.

– Хорошо. Я начну поиски с завтрашнего дня. От вас мне нужно…

– Я могу заплатить. Но, правда, немного…

– Не перебивайте. От вас мне нужно полное содействие в плане получения информации по маршруту группы вашего мужа. Все данные, что вы сможете достать, – чем больше, тем лучше. Гарантий никаких дать не могу. Только мое слово насчет того, что я действительно буду очень хорошо искать. Меня этому неплохо обучали. По поводу денег – забудьте, этот вопрос мы больше не поднимаем. Хорошо? Вы согласны?

Светлана закивала головой и протянула мне флеш-карту. Я скопировал данные в свой ПДА и вернул ей накопитель.

– Если чего найду – сразу по прибытии сюда дам знать. До свидания, Светлана, мне действительно уже пора идти.

Получив оружие и размышляя о том, как лучше организовать поисково-разведывательный рейд, я не заметил, как вернулся в башню. Юрис отлично постарался: ставни и местами даже окна были водворены на свое прежнее место, в подвале нашлась старая душевая и умывальник с невесть как уцелевшим зеркалом. Тут можно было укрываться от Волны, держать арсенал и кладовую. Жизнь вроде налаживалась.

Уже под вечер, закончив прибираться и разместив вещи, поставив ловушки от незваных гостей, мы сели за довольно крепкий стол, который Норд выменял на десяток патронов у местных бомжеватого вида жителей. Предстояло обсудить, как нам действовать дальше. Юрис тоже был согласен со мной по поводу того, что помочь медичке стоило, не согласен он был только по поводу удаленной базы, у «альфовцев» ему нравилось больше. Мы решили, что идти в поиск нужно мне. Норд еще слабовато разбирался в местных условиях, к тому же мне нужны были объективные данные по общей обстановке на базе «Альфы» и вокруг нее. Предстояло завязать нужные знакомства, наладить снабжение. Самое главное – информация. Вопросы типа «кто?», «где?», и «когда?» могли сильно облегчить нам жизнь. Доверять я мог только Норду, поэтому ясно, кто пойдет, а кто остается.

Экипировался я как обычно, увеличив только размер носимого полезного груза до семидневного объема. Кто его знает, как долго предстоит шариться по местным достопримечательностям. Вышел в четыре часа утра, быстро миновав посты. Поиск следовало начать с заброшенной стоянки «вольняг», где, собственно, и начинался маршрут группы Тимура. Получив сигнал о перестрелке, они выдвинулись к депо довольно поздно: прошло порядка восемнадцати часов.

Пройдя пару мусорных холмов, я вышел на прямую линию с точкой назначения. Тут следовало сменить тактику: согласно последней собранной Нордом в баре информации, стоянка в депо была с тех самых пор заброшена. Никто не останавливался там на ночлег, никто не стремился подмять под себя довольно удобное в стратегическом плане местечко, что очень странно. С другой стороны, про аномалии или опасных зверей тоже ничего слышно не было. А уж кто-кто, но зверье шарится по развалинам всегда.

Местность была насыщена мелкими группами уголовников, которые перехватывали идущих с Янтаря и Кордона. В первом случае – чтобы поживиться за счет потрепанных и уставших «вольняг» и более слабо вооруженных, чем они сами, мелких старательских команд. Во втором же случае пожива шла за счет новичков, только выбравшихся в Зону, или журналистов и всякого рода экстремалов, ищущих приключений на свою пятую точку. Караваны больших группировок и сильные отряды старателей бандиты обходили стороной.

Мне тоже попались две довольно грамотно организованные на случайного путника засады: в первом случае я обнаружил движение по флангу и просто затаился, бросив гайку в близко расположенный «прыг-скок», имитировав свое попадание в аномалию. Двое бандитов прятались у автобусной остановки, а их, видимо, лучший в банде стрелок залег на холме справа. Первые двое сломя голову побежали ко мне, третий оказался умнее и со своего места не поднялся.

Вынув АПБ, я положил с десяти метров обоих искателей чужого добра и резко перекатился вправо, уходя от ответного огня третьего бандита. Парень сделал единственную ошибку: продолжал лупить длинными очередями по тому месту, где меня уже не было, позабыв сменить позицию. К тому же у него был МР-5, и это на разделяющих нас шестидесяти метрах приводило к тому, что пули летели широким веером.

Ползком обогнув холм, на котором залег бандит, я вышел к нему в тыл и занял позицию стрелка. Все как обычно: кожаная куртка, теплые тренировочные штаны, демисезонные кроссовки и довольно высокий радиоактивный фон. Бандиты шляются по Свалке почти без защиты, век их короток, но и простым людям его укоротить они успевают основательно. Как правило, хватает одного выстрела в голову, но, когда имеешь дело с уголовниками, лучше подстраховаться. Они же все ходят обдолбанные, и часто даже физически мертвый урка может на последнем издыхании огрызнуться случайным выстрелом. Поэтому первая пуля пошла в позвоночник и лишь вторую я послал бандиту в голову.

Обыскав трупы, ничего полезного, кроме трех дешевых артефактов, не нашел. Оружие их было в очень скверном состоянии, поэтому побросал тела в многострадальный «прыг-скок» вместе со стволами.

Сложив артефакты в контейнер и запутав след скорее для проформы, нежели по необходимости, я отправился дальше.

Уже начало смеркаться. Я выбрал место в ложбинке между трех небольших холмиков и развел костерок без дыма. Веточки и сухостой давали ровное и чистое оранжевое пламя. Дождя не было уже неделю, поэтому я отказался от сухого горючего как способа побаловать себя чайком. Разогрев банку каши с мясом и запивая крепким, почти черным чаем, я стал прислушиваться. Вроде привычные звуки, ничего особенного, сканер показывал обычную для этого времени суток активность военных патрулей и мелких бандитских групп. Идиллия.

С северо-запада послышались шуршание и нарочито громкие шаги: некто давал о себе знать, видимо решив присесть к огоньку. Расстегнув кобуру, я выложил пистолет, поставив переводчик огня на автоматический огонь. Со стороны приближающегося путника ствол не будет заметен (тень от РД скрывала его), а автомат лежал рядом, на видном месте.

Путник подошел, и в неярком свете костра я разглядел потертый, грязный дождевик с остроконечным капюшоном, стоптанные «кирзачи» и лысую голову. Это был мужик неопределенного возраста: таким можно дать и сорок, и семьдесят лет. На круглой красной физиономии выделялись изумрудно-зеленые глаза. С вертикальным зрачком. Грубые черты лица резко диссонировали с ними, наводя на смутные, нехорошие мысли. Возможно, это слабый мутант, который не может убить жертву издалека и нападает только на спящего или безоружного. Возможно, этот мутант не любит человечину и ему нужно что-то еще. Кусочек сахара, например. Побеседуем – узнаем.

Мутант держал руки на виду, на правой свободно болтался тощий «сидор» из вылинявшего брезента в грязных разводах. Радиоактивный фон был нормальный, хотя в том направлении, откуда гость пришел, виднелись только «светящиеся» холмы всякого хлама. Сделав приглашающий жест, я указал гостю место напротив себя. Кивнув, тот присел, держа котомку на коленях, и сам начал разговор:

– Доброго вечера, солдат. Хорошо, что стрелять не стал. Приморился я сегодня, да и воин из меня никакой. Слышал о тебе.

– И что говорят?

Мутант усмехнулся, повторяя мою собственную «улыбку». В мерцающем свете костра это выглядело для постороннего человека жутковато. Особенно когда я вернул любезность. Со стороны мы практически ничем друг от друга не отличались: будь поблизости кто из вольняг или клановцев, нас с ночным гостем положили бы рядом.

– Умный вопрос. Охотник сказал. Назвал тебя братом, сказал: если что, я сам пойму, почему он так тебя назвал.

– Угощайся. Много нет, но что есть – поделюсь. Раз день был трудный, на пустой желудок разговаривать не резон. Вот каша со свининой, вот заварка. Ешь, пей. Говори.

Мутант благодарно наклонил шишковатую голову и взял открытую банку рисовой каши, затем сыпанул заварки в крышку своего прокопченного армейского котелка, снова поблагодарил, когда я налил ему воды из походной фляги. Потом, не боясь пламени, притулил котелок на обломок кирпича, служивший мне плиткой. Молча ел, потом, когда вода забурлила, высыпал заварку в котелок и накрыл крышкой. Я уже поел, поэтому просто смотрел на огонь, чтобы не смущать гостя излишним вниманием, но и не выпускать его из виду. Наконец мутант заговорил:

– Спасибо за компанию и еду. Охотник был прав: ты другой.

– Могу я узнать твое имя?

– Тут меня люди никак не зовут: больше боятся или взорвать норовят. Ученые как-то поймали, притащили к себе, иголки всякие втыкали. Кормили, правда, знатно: пять раз в день. Но потом решили препарат из меня соорудить. Ну, собрал я манатки да и ушел от них. Смешно было: бегают, суетятся, ищщуть!.. – Мутант снова улыбнулся, видимо вспоминая переполох в лаборатории, и, отхлебнув чаю, продолжил: – Так вот, профессор Беглов меня Подорожником прозвал. А своего имени я им не говорил – немым прикинулся.

– Я слышал о тебе: просишь у путников еду, а кто не дает – рискует не проснуться.

– Э-эх! – Подорожник даже пристукнул с досадой по коленке. – Так это ж кого: пару бандюков за то, что дали тухлые консервы, а я им честно «ночную звезду» отдал за них! Попробовал – чуть не помер. Догоняю, говорю: нехорошо, ребята, старика обманывать. А они из автомата, да в два ствола… Естественно, осерчал. Быстро-то я не могу бегать, пули от меня тож не отскакивают. Есть вот это только. – Подорожник расстегнул дождевик, и на свет появилась длинная трехсуставчатая рука. – Но это с виду только страшно, а на самом деле жутко болит потом.

– Ты пришел со стороны мусорных холмов, там радиация местами зашкаливает под сотню дневных норм. Как выживаешь там, если не секрет?

Подорожник помешал угли в костерке длинным заостренным пальцем третьей, костяной руки. Задумчиво уставившись в пламя костра, пожал плечами.

– Черт его знает. Ты думаешь, мы все про себя понимаем? Да ни фига подобного! Я, вон, помню себя только лет с десяти, да и то смутно: мир этот чужой для многих наших. Но никто толком не помнит, как и почему мы здесь. Вон побратим твой да родичи его – те с самого начала все знают. Только это запретная тема у них – никому не говорят.

– А мозгоеды?

Подорожник зло сплюнул в сторону, и глаза его словно осветились изнутри недобрым светом.

– Мозгоеды тоже многое знают. Только говорить ни с кем не будут. Больные уроды потому что. Из-за них люди охотятся на остальных наших, стреляют во все, что движется, даже если не мешает. Берегись их, парень, человека запутать и мозги выжечь – это их любимое развлечение и заодно лакомство. Они особо и не едят простую пищу. Так – для проформы только…

Мы сидели еще долго. Подорожник помог мне разобраться в карте местности, дорисовав (довольно профессионально) некоторые участки болот за Янтарем. Я демонстративно убрал автомат и вложил АПБ в кобуру. Оценив мой жест правильно, мутант спрятал костяшку и, порывшись в мешке, достал из его недр редкий трансмут – «Лукерьины бусы». В знак доверия я сразу вложил артефакт в кармашек на поясе. Сил через пару минут ощутимо прибавилось: трансмут не имел известных побочных явлений и за «колючкой» стоил пару сотен тысяч евро, если не больше.

Перед тем как улечься спать, я задал последний вопрос:

– Примерно месяц с небольшим тому назад на Депо была громкая перестрелка. Не припоминаешь?

– Помню, конечно: чужие это были, семеро, говорили непонятно, совсем тут такого языка не слышал. Лупанули по воротам из гранатометов, и тех, кто пытался выскочить, положили. Потом порезали всем головы и мин понаставили. Сейчас даже псы безглазые туда не суются. Чуют железки пакостные и не суются. Я тож не хожу – жизнь-то одна.

– Куда пошли эти чужие, случайно не заметил?

– Пошли в сторону болот, точнее не скажу. «Альфовцы» потом приходили, один подорвался на растяжке, встали лагерем, ждали подмогу. Потом собрались… Вроде по следу пошли.

– Понятно, спасибо. Ну, время позднее, спать давай.

– А не боишься меня?… Вроде как я во сне убиваю. – Подорожник хитро прищурился, вопрос был задан полушутя, но чувствовалось, что от моего ответа зависит что-то важное, лично для него. Убить он меня бы не смог, даже если бы попытался, это было очевидно.

Я ответил максимально искренне:

– Нет. Ты не страшный. Хорош глупости говорить. Это ты, может, радиации хватишь и готов сутками зажигать без отдыху. Мне сон требуется. Отбой, короче.

Я нарочито небрежно повернулся спиной к костру, положив между огнем и собой довольно увесистый кусок бетона, чтобы во сне не скатиться к пламени. Отодвинулся в тень. Стало тихо. Потом Подорожник зашуршал котомкой и… захрапел.

Спал я, как обычно без сновидений, фокусы местных чародеев меня больше не беспокоили. Встав, я обнаружил, что Подорожник ушел, оставив клочок бумаги, придавленный осколком кирпича к камню, возле которого мутант сидел ночью. Неожиданно ровным и четким почерком при помощи грифельного карандаша было выведено следующее: «Спасибо за ночлег и интересный разговор. Если буду нужен, оставь записку на заброшенной автобусной остановке, возле заставы „альфовцев“. В южном углу есть ниша, там гильза автоматная. Чем смогу, помогу. Тихон добро помнит. Прощай, Тридцать девятый».

Записку я уничтожил, когда кипятил чай и разогревал кашу. Популярность в «узких кругах» стремительно росла. Это имело как свои положительные, так и кучу отрицательных сторон. Мутанты становились ценным независимым источником информации и не менее ценными помощниками в осуществлении ряда «острых» акций. Другое дело, что было непонятно, какие цели они преследуют, чего хотят от меня и насколько их сведения могут быть объективными. С людьми и проще и сложнее одновременно: прикинь их шкурный интерес, личные пристрастия – и уже практически знаешь, откуда ждать подлянки или, наоборот, помощи и поддержки. Мутанты же непредсказуемы.

Через сорок минут я уже был возле Депо. Взобравшись на насыпь над заваленным железнодорожным тоннелем, я внимательно осмотрел периметр сортировочного узла. Общая картина подтверждала рассказ Тихона Подорожника. Вот кучка гильз от РПК, вот два тубуса от «мух». Зверья действительно поблизости не наблюдалось, лишь в паре сотен метров восточнее тусовались слепые собаки, растаскивая какую-то падаль.

Осмотр внутреннего двора подтвердил мои худшие подозрения: характерный почерк духов. Все говорило о том, что это опытные восточные наемники. Разведчик «Альфы» подорвался на «дурке» (обычная оборонительная граната, замаскированная куском выбитого асфальта или щебенки, – жертва задевает кусок, придавливающий предохранительный рычаг, и «мокрый» гостинец рвет все в клочья). Дешево и сердито. Были тут и заминированные уже «подсохшие» трупы без голов, и заманчивый рюкзак с полу-развязанной горловиной. Короче, классика жанра. Я насчитал в общей сложности десять растяжек на гранатах, пять «ведьмочек» и четыре старомодные, но убойные закладки на основе «помогаек»[3]ПОМ-2М – противопехотно-осколочная мина. Корпус цилиндрический, литой, чугунный. В настоящее время мина не производится, но с вооружения не снята.. Духи порезвились вовсю.

У дальнего правого угла, видимо, допрашивали пленных, привязывая их к свисающим со стропил цепям. Взяли только двоих, но изгалялись по полной программе. Потом собрали трофеи и ушли. След запорошили грамотно, да и дожди со временем стерли почти все хорошие «указки»[4]«Указка» – жаргонный охотничий термин, обозначает сломанные ветки, примятую и поврежденную растительность, могущую местом слома указать примерное направление движения добычи.. Но те, что остались, подтверждали слова мутанта про пункт назначения духовской группы.

Вызвав карту местности на экран ПДА, я прикинул, куда они они могли тут идти. Естественно, что им нужно было место для постоянного лагеря, желательно труднодоступное. Подходящей была группа островов к западу от Янтаря, в заболоченной низине. Тихон довольно точно указал гати и тропы. Острова были идеальным местом для базы. В случае чего там можно успешно обороняться и без проблем выйти оттуда за «колючку», узких мест для прорыва хоть отбавляй. А вот блокирующая группировка будет ограничена в маневре, вынужденная распылять силы по заболоченной, плохо проходимой местности, позволяя противнику легко обходить заслоны и прорываться в северо-восточном и юго-западном направлениях. А там уже Мертвый город, катакомбы, и ищи их, сколько влезет.

Сверив выявленное направление с маршрутом группы Тимура, я понял, что разведчики быстро встали на след и продвигались в верном направлении. Нужно было идти за ними. Обозначив на карте примерную схему ловушек, я вышел на связь по резервному каналу с Кашиным и переслал ему схему с указаниями типа закладок и примерным их описанием. Добавив на словах, как их лучше будет снимать. Настоятельно рекомендовал сделать это как можно скорее – в Депо удобно укрываться от Волны, а неопытный старатель, привыкший к подлянкам чисто аномального характера, станет легкой жертвой подлянки человеческой. Кашин вяло отговорился дежурным: «Как будет время – пошлю группу».

Плюнув на поиски, пришлось еще десять часов до темноты возиться с минами. Зеленой краской, которую нашел в конторке диспетчера, я обозначил безопасные зоны. Намалевал на воротах предупреждение. Краска была какого-то ядовито-«кислотного» оттенка, и буквы были хорошо видны в сумерках. Только чудом удалось не измазаться в колере. Сделал длинный привал, удобно устроившись на старом диване в технической яме у правой стены. Утром следующего дня вышел и уничтожил мины, снятые ранее. Духовские гостинцы себе брать не стал – эти знатные выдумщики могли запросто похимичить и с нутром ВУ. Вышло громко, но тут такое повсеместно, и обратить на себя внимание я не боялся: если духи услышат, подумают на свой гостинец, если кто-то еще, скорее всего проигнорирует.

Сверяясь с маршрутом, я понял ошибку «альфовцев»: духи оставили тыловой заслон, который еще трое суток находился в отрыве от основных сил отходящей ДРГ[5]ДРГ – диверсионно-разведывательная группа.. Услышав взрыв и приметив возню «альфовцев» на месте боя, духи отправили гонца с известием, чтобы не быть обнаруженными по радиообмену. Даже сейчас примятая трава и пара одноразовых шприцов показывали место, где духовский заслон обретался. Когда же «альфовцы» встали на след, моджахеды пошли за ними, маскируя радиообмен декодером смены радиочастот. Если не злоупотреблять – действенная мера. Еще сутки ничего кардинально не менялось. Но дальнейший ход событий был уже ясен. «Альфовцы» шли в засаду, расставленную духами, к тому же их грамотно обошли по правому флангу и с тыла.

К вечеру третьего дня я вышел на место боя. «Альфовцы» даже не смогли толком развернуться для обороны. Все заняло минуты полторы. Пятерых убили сразу, троих взяли в плен уже ранеными. Видимо, одного взяли совсем плохим, потому что по ошметкам на корявой березе и характерно примятой траве я понял, что чей-то труп сбросили в аномалию, дабы скрыть следы. А вот потом стало твориться нечто странное: духи шли обычным порядком, иногда останавливаясь, чтобы выслать разведку и проверить тылы (ох, кисло будет тому, кого пошлют этот гадюшник чистить), но потом разом начали палить во все стороны и друг в друга. Очень весело. Затем, побросав трупы в аномалии и собрав оружие, трое духов, бросив обоих пленников, направились прямо в топь. Один за другим, да ровно так, словно… Ой елки-моталки!

И тут же я ощутил накатывающую тошноту. Глаза застилал туман, тело стало ватным, движения замедлились. Ни духи, ни я не заметили мозгоеда. Мутант устроился где-то неподалеку и развлекался с прохожими на всю катушку.

Про этих, скорее всего разумных, обитателей Зоны было известно очень мало. Их следует обходить дальней дорогой и, если попался этой твари на глаза, бежать как можно дальше. Огнестрельное оружие мутант отведет, не даст прицелиться. Гранату бы кинуть, но пока мутным взором оглядишь все вокруг, он уже подберется поближе и выжжет мозги напрочь.

Самый главный враг человека, попавшего в экстремальную ситуацию, – это панический страх смерти. Нужно суметь взять эмоции под контроль и смотреть на ситуацию как бы со стороны. Страх превратится из врага в верного союзника, обостряя чувства и рефлексы.

Мутант ударил, только когда я вошел в некую зону, где его дар зацепил меня практически краешком. Я знал, что на такой дистанции мозгоед вынужден сохранять неподвижность, чтобы уберечься от ответного нападения. Собрав последние силы и крепко сжимая автомат, я стал отступать, шаг за шагом. Пять метров… Тошнота все еще держалась, но ломота в висках и туман в голове понемногу отступали. Десять метров… Пятнадцать… Все!

Послышался еле различимый разочарованный вздох. Упустив добычу, мутант совершил смертельную для себя ошибку – подал голос. Я выпустил две короткие очереди на звук. Крик боли, всплеск воды, и все стихло. Давящего чувства больше не было. Но потом с новой силой накатила волна дурноты, сопровождаемая дикой мигренью. Не убил… Черт! Я его не убил…

Мозгоед медленно выбрался из трясины, куда только что свалился, срезанный моей, видимо второй, очередью. Это был гуманоид ростом чуть ниже среднего человеческого. Непропорционально большая голова, полное отсутствие шеи, узкие плечи. Красная, покрытая струпьями кожа голого торса блестела от стекающей на землю болотной жижи. Из простреленного плеча капала кровь, но скоро рана затянулась. Регенерация тканей была просто ураганной. Мутант был в неопределенного цвета шароварах из грубой брезентовой ткани и стоптанных берцах, видимо снятых с очередной жертвы.

Боль накатывала волнами, буквально поджаривая мозг, заставляя мысли путаться. Паника плескалась где-то на самом дне подсознания. Только не потерять нить… Только не утратить контроль над телом… Нож… Нужно подпустить тварь как можно ближе. Лишь бы хватило сил. Черт, как же больно!..

Сделав усилие, я перекатился на живот и незаметно вынул верный клинок. Спрятал его от взгляда мозгоеда, зажав обратным хватом. Затем снова крутанулся на спину.

– Мои-йй! – прошипел мутант, обнажив в оскале редкие треугольные зубы. – Заббе-е-ру!

Зрение у меня стало отказывать, поэтому движения мутанта разбились на отдельные, рваные фрагменты. Вот он вылез на тропу, вот вразвалочку приближается ко мне. Двадцать метров… Тварь уже рядом: сквозь грохот собственного сердца и шум прилившей к голове крови слышу, как вода чавкает в его ботинках, озвучивая каждый шаг. Десять метров… Запах болота перебивается вонью от мутанта… Пять метров… Мутант встал, наслаждаясь мучениями жертвы.

– Кри-и-и-чч-и! – снова прошипела тварь. – Бысст-р-р-оо уми-и-и-рать!

Разозлившись, что жертва умирает молча, мозгоед приблизился вплотную к моему лицу. У него были белесо-серые глаза, маленький, вдавленный внутрь курносый шнобель и безгубый слюнявый рот. Смрада я уже почти не чувствовал, сконцентрировавшись только на ударе. Нужно попасть в глаз… Клинок достанет мозг через незащищенную глазницу. Больших усилий такой удар не требует.

– Кр… Ахх-а!..

Удар. Мутант завалился влево и замер. Боль сразу отступила, оставив привкус крови во рту. Тошнота все еще осталась. В глазах прояснилось, но ненадолго. Видимо, мозги теперь совсем набекрень будут какое-то время.

Активировал аптечку. Инъектор вколол в бедро, боль и тошнота отступили, но слабость осталась. Поднявшись на ноги, высвободил нож, вынул АПБ и проконтролировал мутанта в голову. Потом отрезал мозгоеду башку. Положил на тропу и, примерившись, наподдал по ней ногой. Она утонула метрах в десяти от тропы, булькнув на прощание.

Проверив оружие и собрав пожитки, я направился прочь от болота. Выбрался на сухой участок, поросший низким, но довольно густым кустарником. Осмотревшись и поняв, что со всех сторон мое убежище скрыто зарослями болотного багульника, я позволил себе час отдыха. Просто сидел и тупо пялился вдаль, где только что чуть не расстался с жизнью.

Нужно было продолжить поиски. Подавив болезненные ощущения, осмотрев и дозарядив оба ствола, я уже через полчаса быстрой ходьбы оказался на месте. После меня сюда никто не заглядывал. Видимо, даже земная живность была в курсе, кто нашел себе пристанище в этих местах, и обходила болота стороной. Спихнув труп мозгоеда в «спираль», я принялся рассматривать следы пленников. Им повезло больше, чем духам: путы не дали совершить экскурсию в трясину, а занятость мозгоеда предоставила возможность пересидеть опасное время. Перетерев веревки и, видимо, подобрав кое-что из снаряжения, «альфовцы» направились на юго-восток, надеясь проскочить между ничейными территориями возле Мертвого города и спорными землями, в районы Военных складов, к одному из аванпостов своей группировки.

Их взяли на привале, через двое суток, когда, измотанные и оголодавшие, разведчики уснули. Зная, как духи умеют обрабатывать тех, кому не посчастливилось припасти на такой крайний случай гранату, я не стал удивляться. На сей раз это были знакомые мне любители человечины, приметившие путников еще за пару километров до места ночевки и шедшие параллельным курсом.

Проследив путь банды до колодца, ведущего в подземные катакомбы, я сделал пометку на карте и стал готовиться к спуску под землю. Кто-то другой, возможно, закончил бы поиски уже тут, когда картина прояснилась настолько, что уже можно было смело возвращаться и рассказать женщине, что никакой надежды нет. Шансы найти даже мертвое тело были исчезающее малы, говоря по правде, их не было вовсе. Но есть такая штука совесть, и она-то мне диктовала пройти этот путь до того коллектора, где до сих пор гниют останки Тимура и еще, возможно, трех-пяти жертв каннибалов.

Сырости в тоннелях почти не наблюдалось, каннибалы оставляли корявые рисунки «мертвой головы» на поворотах, позволяя без особого труда находить дорогу к их бывшему логову. Два раза наткнулся на довольно хитро расставленные растяжки, но больше никого не встретил. Даже соседей-мясоедов по территории – хропунов нигде не было видно. Кто-то из разведчиков или сам был серьезно ранен, или успел-таки попортить шкуру одному из людоедов. На бетоне четко отпечатывался протектор правого ботинка в крови. Рану никто не удосужился перевязать. Поэтому через каждые два-три метра я находил знакомый «автограф».

Надежда, вопреки здравому смыслу и опыту, еще теплившаяся где-то глубоко в сердце, угасла. Опыт диктовал только один непреложный постулат: на войне возможно все. Люди, считавшиеся пропавшими без вести, неожиданно возвращались после долгих скитаний по тылам неприятеля, а те, кто отправлялся в абсолютно безопасную поездку в тыл, подрывались на фугасе, заложенном местными подростками за тысячу фальшивых долларов. Иногда даже точный расчет не спасет от рокового стечения обстоятельств. Но на сей раз все было иначе – чуда не произошло.

Выбравшись на поверхность, я снова взял курс на болота, огибая Мертвый город с северо-запада. Было необычно тихо: стрельбу слышал только пару раз, зверья не встретил вовсе. Однако через два часа с минутами острое чувство опасности заставило присесть, неподвижно замерев. На удалении ста метров, в том же, что и я, направлении шла группа из пяти человек. Заметил я их не сразу, сначала почувствовал некую враждебную настороженность, исходящую с их стороны. Чуйка сработала. Вынув монокуляр, стал всматриваться с целью обнаружить принадлежность этих туристов.

На них были простые старательские комбезы с нашитыми поверх ленточками ткани осенних расцветок. «Лохматый» камуфляж скрадывал силуэты фигур, не давая их разглядеть с первого раза. Выдавало людей только быстрое, размеренно-осторожное движение. По характеру экипировки я определил, что имею дело не со старателями, вышедшими за хабаром. Легкие трехдневные РД, укороченные немецкие G-36C[6]G-36C – укороченный вариант ШВ, для сил специальных операций. Легкое, компактное и надежное оружие. с навинченными «тихарями», снайпер с фашистской же «магазинкой» MSG[7]НК MSG-90A1 – адаптированная для армейских условий германская СВ.. Все это было довольно серьезно и дорого. Пристроившись в тыл к «фирмачам», прошел с ними около двух часов. По характеру перемещений стало ясно, что группа идет поисковой спиралью. И идет туда же, куда и я. Только вот предмет поисков у них был другой. Я выяснял судьбу долговских разведчиков, а этих модников интересовали покойные духи.

Следопыты из этих интуристов были аховые. Судя по их маневрам, след они потеряли еще на болоте, не обратив внимания на свидетельства недавнего моего спора «за жизнь» с мозгоедом. Раз они теперь здесь (от места боя около семнадцати километров), значит, просто тыкаются на удачу. Нужно за ними походить. Духи, гниющие теперь в болоте, явно не все поперлись тогда резать «неверных» на Сортировке. Семь человек – это скорее была разведка, авангард. Все говорило в пользу моей ранней версии по поводу лагеря на болотах. Местная икона в лице Доктора обреталась где-то в юго-восточной части, среди вообще непроходимых топей, куда не каждый знает дорогу. А вот северо-западный квадрат был совсем в тему. Я бы и сам так поступил, если бы возникла необходимость заводить базу.

Вечерело, и поисковая партия, поменяв направление, заспешила именно в северо-западный угол болот. Пару раз они проверялись, высылая разведчиков назад и вперед, но меня не обнаружили. Застолбив сухой участок, поисковики остановились на ночлег. Судя по обрывкам негромких разговоров, это были наемники: язык преобладал английский, пару раз слышался испанский. В караул выписали невысокого бойца со снайперкой. Все фирмачи отнеслись к экипировке серьезно: помимо «тихарей», каждый имел ПНВ-монокуляр, какие стоят на вооружении амеровских морпехов (неплохая штука, когда нужно одновременно рассмотреть что-либо в сумерках и вести прицельный огонь).

Снайпер побродил вокруг лагеря, проверил растяжки с «сигналками». Покрутил головой и выбрал себе позицию на склоне холма, откуда все вероятные подходы к лагерю хорошо просматривались. Случись кому напасть, или хотя бы приблизиться метров на сто – сто пятьдесят, их быстро обнаружат. Тому, кто пойдет впереди, точно не жить. MSG – серьезное оружие даже в руках среднего стрелка. Немцы, как обычно, хорошо постарались.

Я лежал в десяти шагах от часового, оборудовав себе укрытие под гнилой корягой. Трогать интуристов смысла не было. Они сейчас являются пропуском на духовскую базу. Если это те, о ком я думаю, значит, периметр оборудован очень серьезно и наемников остановят где-то на полпути к лагерю. Чужих внутрь никто не позовет, но все зависит от того, насколько духи уверены в своих силах: сменят ли позиции секретов, изменят ли схемы минзагов и сигнальных заграждений. Если все серьезно, то поход за наемниками мне ничего особенного не даст: в случае штурма все равно придется идти как в первый раз.

Через три часа и две смены постов наемники поднялись и стали менять место ночевки. Ух, блин, хитрецы хреновы! Грамотно работают. Выбрав место восточнее гряды островков, ведущих в глубь трясины, интуристы облюбовали сухой участок и разбили лагерь там.

Прошло еще около часа, и стало светать. Не зажигая огня, используя редкие в этих местах химические грелки, наемники закусили, избегая пить свой любимый кофе, запах которого мгновенно оповестил бы всех в округе, что рядом туристы. Зачет, ребята, твердая «пятерка» по маскировке.

После пятичасового перехода старший группы, бывший еще и самым высоким из наемников, поднял руку, сжав пальцы в кулак, дав сигнал рассредоточиться и занять круговую оборону. Сканер пискнул, зафиксировав кодированный радиообмен с источником в глубине болот. Но гораздо южнее, чем я предполагал. Это лишний раз говорило о профессионализме духовского командира. Тот не стал связываться с наемниками со своей базы, выбрал удаленное от лагеря место и послал всего лишь одного связного.

Затаившись в сорока метрах от места встречи, я стал прикидывать примерный план действий. Логичнее всего будет пропустить наемников обратно, а самому пойти за связным. Захват связника даст необходимую информацию и в случае чего пройдет для меня без последствий.

Минут через сорок с севера появился человек. Дух был в традиционном уже старательском комбезе, но более продвинутой модели: где-то умудрился разжиться СКАДами девятой модели. Разгрузка и шлем были другими: шлем легкий, из полимеров, а разгрузка модульная, походная. Все в принципе грамотно. Вооружен посланец моджахедов был военной модификацией LR300[8]LR300ML – современная американская ШВ, отличается несколько иной конструкцией газоотводного механизма. Складной рамочный приклад (складывается влево, повышая компактность оружия). – дорогое и, как практически все амеровское, капризное оружие. Лицо скрывала зеленая армейская маска, и определить расовую принадлежность гонца не представлялось возможным. Разговор длился недолго и проходил внешне в спокойной манере: оба кивали, гонец в такт размахивал руками. Его не удовлетворил отчет наемника о результатах поисков. Они еще немного поговорили, затем гонец развернулся и не торопясь отправился тем же путем, что и пришел сюда. Наемники остались ждать, я же медлить не имел права. Дух скоро войдет в контролируемую своими зону, и там провернуть операцию по захвату будет сложнее.

Двигаясь с предельной осторожностью, я обогнул стоянку наемников по левому флангу и вышел чуть впереди по торной тропе, по которой должен был пойти гонец. Выбрав сухой участок метров в десять, затаился. Прошло минут пятнадцать, дух, видимо, проверялся, но со своими на связь не выходил – стерегся. Снять опытного диверса без шума – задача почти нереальная. Но нервы есть у всех: в спокойной обстановке человек расслабляется, ему трудно сохранять полную концентрацию постоянно. Это видно по ряду внешних признаков. Один из них – противник перестает сечь фишку (оглядываться по секторам). Я напал с левой стороны, пропустив духа чуть вперед. Удар по шее прикладом автомата вызвал сильнейший болевой шок, вторым ударом я отправил духа в легкий нокаут. Моему появлению он удивиться не успел: шлем сужает боковое зрение, не дает слышать тихие звуки, а выбранное для засады место вообще позволило двигаться бесшумно.

Стащил гонца в кусты. Обыскал его, выдернув из гнезда ПДА. Стал обладателем массивного, как мачете, ножа упомянутого выше чуда амеровского военпрома, амеровской же «беретты» М9, четырех РГОшек. Связав духу руки, снял с него правый ботинок и, вынув из разгрузки сломанный винтик, положил его на дно берца, потом надел и снова зашнуровал. Заткнул пленнику рот и, предварительно сняв маску, дал по морде, для бодрости. Лицо оказалось бледным, заросшим недельной курчавившейся щетиной, узкое, с горбатым носом и полными губами, белки глаз желтые. Наркот или печень посажена. Не сообразив, что связан, гонец вскочил на ноги и, замычав, повалился обратно на землю.

– По-русски понимаешь? – задал я вопрос. – Если так, кивни головой, тайн я пока никаких не выспрашиваю. Так как оно?

Дух утвердительно закивал головой, мыча и дико таращась на мою скрытую маской физиономию. «Паутинка» отлично маскировала лицо. Дух не мог долго смотреть на постоянно меняющую оттенок ткань – у него кружилась голова, мысли путались.

– Отлично, приятель. Теперь слушай: ты мне не нужен, прогуляешься со мной на окраину Могильника, и я тебя отпущу. Кто ты и сколько вас тут, меня не интересует. Ваши дела меня не касаются. Согласен прогуляться? Если нет, хлопну тебя прямо тут и положу в рот кусок сала. В рай свой точно не попадешь, так и будешь тут обретаться. Ну?

Гонец снова утвердительно закивал. Пустив пленника впереди себя, я взял курс на выход из болот. На Янтарь идти было далековато и опасно: в последнее время там видели пару мозгоедов, да и хропуны в тех местах многочисленнее и умнее своих тоннельных собратьев. С грузом там делать нечего. А вот найти уютный подвал и побеседовать с духом по душам – это можно и в Мертвом городе, который многие зовут Могильником.

Гонец почти не останавливался, но прихрамывал ощутимо и о подлянках не помышлял. Подлая бандитская натура подсказывала ему, что я – обычный напуганный лох, который не хочет связываться с сильным противником и просто бежит. Он уже представлял себе, как возглавит операцию по моей поимке и лично отрежет мне уши. Не будем расстраивать человека, пусть думает о приятном.

С короткими остановками мы добрались до восточной окраины Могильника. Все это время я внимательно слушал эфир. Гонца дважды вызывали на связь. Все оказалось хуже, чем я предполагал: говорили на афганском диалекте дари. Духи были не просто матерыми волками, а еще и очень серьезными противниками, именно в диверсионной войне. Если они не повелись на мою подлянку, тогда по моему следу уже идет человек пять опытных головорезов из числа горцев, воюющих чуть ли не с семилетнего возраста. Нужно будет лучше спрятаться и поплотнее расспросить пленника. Мой план строился на том, что товарищи гонца обвинят в его пропаже наемников и сначала погонятся за ними или пустят две параллельные группы. Но их не так много, и поэтому за мной пошлют человека два-три. Наемники завяжут с духами бой, может, даже отобьются, но время будет упущено и мне удастся проскочить незамеченным. Пока звуков боя слышно не было. Возможно, командир наемников заложил петлю и мотает духов в надежде оторваться, не принимая боя. Признаков того, что за мной тоже кто-то идет, пока не наблюдалось, но это ничего не значило: афганские духи – очень вредный народ.

Когда начало смеркаться, мы вышли на окраину Могильника. Слишком часто в последнее время приходится бывать в этом «гостеприимном» месте. Оглядевшись, я понял, что для моих нужд подойдет первый этаж хрущевки. Судя по широким витринам, тут раньше был какой-то магазин. Загнав пленника внутрь и тщательно осмотрев помещение, я вскрыл старую, обитую железом дверь в подсобное помещение, имевшее вентиляцию и, как я позже выяснил, запасный выход.

Подсобка была пуста, что бы там ни хранилось – теперь все вывезли. Остался только колченогий рассохшийся стул и куча ящиков из-под молочной тары из фигурного алюминиевого профиля. Пора было начинать беседу. Дав моджахеду еще раз по морде, что выключило его на пару минут, я перебросил через стропила под довольно высоким потолком веревку и подвесил духа так, как раньше поступил с секретчиком на Кордоне. Срезал с духа верхнюю одежду, оставив только трусы. Тот дернулся, очнувшись.

– Наши планы изменились, уважаемый. Твои друзья очень хотят со мной поговорить. Поэтому, скорее всего, уже идут сюда. – Дух ухмыльнулся и пробормотал что-то на своем языке. – Но ты сильно не радуйся – сало по-прежнему у меня есть. Кроме того, я разрублю тебя на части, чтобы после смерти ты не смог добраться до райских кущ. Выколю глаза и отрежу язык. Тебе нечего будет сказать, и ты ничего не сможешь увидеть. Рай окончательно будет потерян для тебя, приятель.

Весь монолог был тщательно отработан: духи не боятся пыток, смерти и издевательств. Ну, само собой, не все. Но я понял, что имею дело с упертым, потому как более слабый противник уже напустил бы лужу на пол. Их с детства учат терпеть боль и мучения ради лучшей, загробной жизни. Пообещав расчлененку, я наглухо перекрыл ему дорогу в рай. Логика у духов в этом случае проста: Аллах дарует моим соплеменникам победу, а мне следует позаботиться о себе – Бог не осудит правоверного, заботящегося о спасении души, а его товарищи или отобьются, или станут шахидами. У каждого своя судьба, и воин сделал все, что мог. Попытается, конечно, навести на мины, но тут у меня был припасен еще один фокус. Порывшись в РД гонца, я прихватил с собой карманное издание Корана. В отличие от наших доморощенных ревнителей ислама, афганцы не вытирают задницу страницами этой священной книги, а используют ее по назначению. То есть молятся, читают суры, берегут и никогда с ней не расстаются.

– Вот священная книга Пророка Мухаммада. Я – неверный, но чту и уважаю чужую веру, как заповедал мне мой Господь и как велит тебе твой Бог. Клянусь, что прочитаю над тобой последнюю молитву и похороню тебя достойно, если ты честно и правдиво ответишь на мои вопросы. Поклянешься ли ты на Коране, что не обманешь меня и расскажешь все, что я хочу знать?

Дух задумался. Клятва неверному священной силы не имеет, и если бы я предложил ему просто сказать: «клянись», он, не раздумывая, начал бы врать. Другое дело – клятва на священной книге. Тут мусульманин дает обещание не мне, а своему Богу. Его он нарушать, тем более перед смертью, не имеет права, клятвопреступление – смертный грех. Это в христианстве все поистерлось и прощение можно вымолить. Ислам, как более молодая религия, таких вещей однозначно не допускает – если клятва принесена по всем правилам, правоверный ее обязан выполнить. Пообещал же я гонцу не так уж и мало. Райские кущи были уже совсем рядом. Чуть помедлив, дух согласился и заговорил.

Их было тридцать человек, пятнадцать из которых моджахеды из отряда Анвара Халида, остальные – этнические чечены и узбеки из Турции. Сам Халид решил наладить свой канал торговли всякими местными диковинами, меняя все это на героин, который уже завезли в количестве чуть ли не двухсот килограммов. Далее шла обычная байда: торговля людьми, рэкет, заказные убийства и прочие фокусы. Минных заграждений на их пути не оказалось – растяжки и противопехотные мины на болоте малоэффективны. Местность патрулировали четыре пары бойцов, и еще шестеро сидели в секретах, прикрывая опасные направления.

О пропавшей группе, подрядившейся за определенную долю в территориях убрать некоего Шалыгу, предводителя «вольняг» с Сортировки, вместе с его людьми, гонец ничего сказать не мог. Халид нанял группу местных парней, знающих территорию, но они ничего не обнаружили. На вопрос, кто же заказал «вольняг», дух только помотал головой: таких подробностей он не знал. Уточнив некоторые детали, я развязал пленника, дал ему сотворить молитву и пристрелил. Потом завернув гонца в обрывки его одежды и прочитал молитву (в конце Корана основные молитвы были написаны русскими буквами). На рассвете я вынес духа из подвала и закопал в небольшом садике с чахлыми деревцами.

Послушав эфир, убедился, что путь на восток свободен. Задачу свою я так и не выполнил, место для базы пока не нашел. То, что обещал жене погибшего разведчика, в расчет не принималось – это делалось попутно. А вот про духов, обосновавшихся на болоте, следовало рассказать Кашину или коменданту. Местные бандюки просто ангелами покажутся против афганцев. И если дать им освоиться, то потом уже кипятком не вышпаришь: будут лезть в Зону снова и снова, пока местный мирок не превратится в какой-нибудь филиал Чечни. Это никак не годилось, от духов нужно было как можно быстрее избавляться. Что предпримут местные кланы, сказать трудно: объединиться и совместно уничтожить моджахедов – самое правильное, но встанет вопрос о командовании, и тут все пойдет вразнос. Ликвидировать духов можно было силами небольшого отряда, зачистив лагерь и представив все как аномальную активность, тогда духи за «колючкой» решат, что лучше наживаться на перепродаже хабара с безопасного расстояния, и точно в Зону больше не полезут.

Размышляя так, я вышел из предместий Могильника и взял направление на северо-восток, в обход Дикой территории, к внутреннему блокпосту «Альфы». Маршрут проходил по пустошам, образовавшимся в результате второй так называемой Большой Волны. Тут не осталось никаких построек и, кроме кустарника на холмистой равнине, ничего не росло. Растительность была грязно-бурого оттенка. Говорят, раньше здесь было небольшое хозяйство, лесопосадки. Но все это куда-то исчезло, как будто и не было вовсе.

Низкие облака вновь разразились далекими громовыми раскатами, на востоке вспыхивали зарницы. Заморосил мелкий, почти ласковый дождик, который я почти полюбил и воспринимал как добрый в дороге знак.

Неожиданно стало беспокоить чувство тревоги, какое бывало у меня только перед артподготовкой и не раз выручало в смысле побыстрее всех найти укрытие. Резкий нарастающий свист был не похож ни на звук летящего снаряда, ни пули, ни тем более на визг мины. Инстинкт заставил кинуться ничком на землю и перекатиться вправо. Свист достиг неимоверной высоты звучания и финишировал громким хлопком. Метрах в тридцати, судя по эху. Выждав пару мгновений, я осторожно приподнялся на колено, держа автомат наготове. Кустарник скрывал меня почти по плечи, маскировка, переливаясь, сообщала окружающим, кто мог бы увидеть, что я некий холмик с неправильными очертаниями.

В том месте, где предположительно хлопнуло, образовалась дыра. Но не в земле, а… в воздухе. Пространство было искажено, напоминая нечто вроде прозрачного водяного зеркала овальной формы с оплывшими краями. Зеркало висело в полутора метрах над землей, становясь то серебристо-стальным, то почти прозрачным, бесцветным. Самое близкое сравнение – лужа воды, только парящая над землей.

Артефактом этот сгусток «не-пойми-чего» не был. Объект был плоским, двухмерным. Поскольку он находился как бы вполоборота ко мне, было видно, что это нечто вроде окна. Передо мной было легендарное явление Зоны – пространственный портал. Куда он вел и как тут появился – не суть важно. Интересно было другое – что вывалится оттуда или что зайдет в него. Я принял решение обождать. Кто его знает, что сулит мне это явление, одно я знал точно: это «ж-ж» неспроста. Наш, советский, Винни-Пух был почетным талисманом моего взвода. Неунывающий медвежонок имел дельные заготовки на все случаи жизни, чем очень импонировал моим бойцам.

Медленно, чтобы не привлекать внимания, я стал отступать в сторону двух холмов, правее и выше того места, где находился теперь. Наконец, по прошествии двадцати долгих минут, спасительное укрытие было достигнуто: убрав автомат, я достал монокуляр и включил сканер радиочастот – тишина, аномальный фон не изменился. Радиации тоже было не более, чем за час до того. «Зеркало» закончило менять цвет и стало туманно-серым. Постепенно туман рассеялся, и я увидел в глубине пространственной дыры точно такую же равнину и серое небо, по которому плыли низкие тучи. Минут пять ничего не происходило, и я уже подумывал, что не худо будет убраться отсюда как можно дальше и забыть о происшествии, как вдруг по ту сторону засверкали молнии, поднялся сильный ветер. Резкая боль пронзила все тело, детектор, пискнув, замолчал, и ПДА отключился. Чья-то агрессивная воля шарила у меня в мозгах, встречала неведомый барьер, откатывалась назад и возвращалась снова и снова. «Моллюск» на поясе сильно нагрелся и стал, как раскаленный уголь, жечь кожу сквозь многослойную защиту и одежду. Руки, как ни странно, не дрожали, зрение оставалось ясным.

Через силу подняв монокуляр, я увидел причину моих мучений. Сквозь портал было видно существо… Гуманоид. Метров четырех ростом, массивное кряжистое тело. С сиренево-бурой кожей, тумбообразными ногами, трехпалыми мощными руками, свисающими до колен. Мощный торс, покрытый складками жира. Шея почти не просматривалось. У рта и на груди шевелятся пучки щупалец с присосками, носа и ушей нет вовсе, а глаза красные, без век и зрачков, и смотрят как бы во все стороны, хотя существо ими не двигает и не вращает головой, больше похожей на плоскую башню танка, только без орудия.

Существо попыталось сделать шаг за барьер, не прекращая попыток пробиться в какое-то место в моем мозгу. Чувствуя, что слабею, я стал отползать под прикрытие холмов. Неожиданно снова засвистело, но хлопка не случилось. Давление исчезло. Выждав пару минут, я с трудом поднялся и осторожно выполз из-за склона холма. Портал исчез. На его месте осталось только выжженное пятно на земле в форме овала диаметром полтора на полтора метра. Что бы это ни было, прорваться в наш мир оно не смогло.

Я вынул «моллюска» и осмотрел его: артефакт медленно остывал, приобретая свой обычный цвет. Аптечка снова впрыснула стимулятор, я перехватил автомат поудобнее и стал на предельно возможной скорости уходить от места событий. Кто его знает, что может еще случиться. Надвигалась гроза – дождь прекратился, но запах озона давал понять, что скоро польет снова, да еще под звуки громовых раскатов.

Аптечку пришлось отключить: после всего, что случилось за последние несколько дней (нападение мозгоеда и этот невиданный никем ранее новый мутант), моим мозгам досталось на полную катушку. Мигрени вообще не прекращались, автоинъектор впрыскивал стимуляторы и обезболивающее слишком интенсивно. Кончится это тем, что на базу я уже не вернусь: надорванный моторчик просто забастует, и я стану кормом для местной живности. Нужно было найти место для долговременного привала. В случаях вроде моего помогает сон и немного жрачки.

Оставаться на открытом месте было бы неразумно, поэтому, вызвав на экран ПДА карту местности, я стал искать что-нибудь подходящее, типа пещеры или заброшенной хаты. Чуть в стороне от намеченного маршрута я увидел пару полуразвалившихся бревенчатых домов, видимо хутор. Нет ни дорог, ни подведенной линии электропередачи. Вполне годится, чтобы отдохнуть пару часов.

Понадобилось полчаса, чтобы выйти к развалинам хутора на расстояние прямой видимости. С северо-востока и с южной стороны постройки подпирали редкие лесопосадки, их от домов отделяло метров пятьдесят холмистой равнины, поросшей низким кустарником. В остальном местность была открытая и хорошо просматривалась. Понаблюдав еще минут двадцать, я решил остановиться в крайнем справа от меня домишке, где крыша была почти цела, – если я зажгу огонь, его не будет видно с открытого места. Чтобы меня обнаружить, потребуется обойти развалину с восточной стороны, где имеется окно, которое я собирался прикрыть куском сорванного ветром с крыши кровельного железа.

Зайдя в дом и осмотревшись, я сделал вывод, что тут никого не было довольно долгое время: я заметил следы мелких животных типа кошек и птичий помет, но следов крупных хищников и человека не наблюдалось.

По-хорошему, следовало организовать наблюдательные посты в лесополосах, но я был один, поэтому поставил четыре растяжки в направлениях возможного нападения, правда, в непосредственной близости от укрытия: если кто пойдет мимо и зацепит сторожок, совершенно не нужно, чтобы он заглянул ко мне на ужин. Пусть себе идет дальше. Но вот если путник решит подойти поближе, то его ждут неприятности. У меня же оставался отход в сторону второго дома и возможность уйти на юг, туда, где кустарник был особенно густым и высоким, почти метровой высоты. Добраться скрытно до лесопосадок в случае форс-мажора будет нетрудно.

Усталость и головная боль сделали свое дело: как только я запихал в себя полбанки тушенки и стакан очень сладкого чаю, сон навалился на меня с неотвратимостью борца-супертяжа. Чуткости слуха я не утратил, но вот подойди сейчас кто со злонамеренным умыслом – быстро оказать сопротивления я бы не смог. Все, на что хватило сил, это сесть таким образом, чтобы был виден вход в хату – через узкое окно, так как дверь я завалил всякой рухлядью и припорошил пылью и вырванным кустарником (типа заросло все тут – нет никого).

Сновидения меня, как всегда, не мучили, проспал часов шесть – семь с половиной. Тревожно заверещал таймер: время Волны приближалось. Укрываться в подполе деревянной развалюхи было глупо, поэтому, превозмогая остаточные явления ментальной атаки странного существа, поднялся и взял направление на базу «Альфы».

До начала Волны оставалось не более десяти часов. По моим прикидкам, до ближайшего ЗНП[9]ЗНП – заглубленный наблюдательный пункт. «альфовцев» было около суток пути быстрым шагом. Следовало снова искать место, где можно будет пересидеть. По карте получалось, что в пяти километрах к северу имелся вход в сервисный тоннель. Но пометка говорила о повышенной опасности. В сносках я не нашел ничего о том, какого рода сюрпризы таятся в подземелье, но выбора особого не было. Через сорок минут я достиг точки, указанной на карте. Вход был, но не классический стакан колодца, а скорее дыра в земле. В разные стороны торчали куски арматуры, на бетонном дне скопилась в довольно большую лужу дождевая вода.

Привязав трос на один хитрый узелок, спустился. Коридор тоннеля резко уходил вниз под углом градусов в шестьдесят, освещение отсутствовало. Пока опасности не ощущалось, просто было понятно, что этот выход был доступен всем подряд, что не есть хорошо. Набросив ПНВ и взяв автомат поудобнее (приклад на сгибе локтя правой руки, предохранитель снят, ладонь левой руки легко прихватывает цевье, оружие смотрит стволом вниз, обращено вперед, по курсу движения), медленно продвигаюсь вперед. Лужи на полу, обрывки кабелей на стенах, выбитые светильники. Какой-то бытовой мусор разбросан вокруг – такое впечатление, что вот уже лет пять сюда никто не заглядывал. Отсутствие крыс не настораживало. Эти твари обожают влагу и тепло, предпочитая нижние горизонты такого рода сооружений. Дверь, ведущая на первый уровень, сорвана с петель и валяется в левом дальнем углу бытовки. Шкафчики для одежды, когда-то стоявшие вдоль правой стены прямоугольного помещения, тоже смяты в один большой ком рваного железа. И это не последствие взрыва: на стенах нет следов гари и осколочных отметин, только следы чьих-то острых массивных когтей. Их глубокие борозды тянутся до самой железной лестницы, ведущей на первый ярус тоннелей. Судя по отметинам, лап было две, а когтей – по четыре на каждой конечности. Рост существа был около полутора метров, тип передвижения – скорее прямоходящий, не очень быстрый. Вес должен был достигать не менее трехсот килограммов.

Кто это был, меня особо не волновало: существо таких размеров трудно не заметить, поэтому, если оно все еще здесь, что сомнительно, к встрече можно успеть подготовиться. В любом случае ничего подобного в энциклопедии не нашлось. Старатель, поставивший отметку об опасности тоннеля, скорее всего не стал рисковать. Рассмотрел отметины на стенах и выбрал более удобную дорогу. Раз так долго сюда никто не наведывался, то ему все поверили на слово. Как обычно и бывает, открытие предстояло совершить по необходимости, а не по призванию. Где бы теперь ни находилось данное существо, тем же путем, что и вошло, оно больше не пользовалось. Тут только два варианта: либо я встречу его по дороге, либо зверюга уже давно где-нибудь на другом конце Зоны.

Меж тем дорога привела меня к развилке: тоннель разделился на три ветки, одна из которых была закрыта прямоугольной железной дверью, чуть помятой моим массивным предшественником, но устоявшей. Взламывать ее смысла не было, кто его знает, что за ней. Детектор молчал, вредные излучения и аномальная активность были в пределах нормы. Короче, я выбрал правый рукав тоннеля, как более заглубленный. Судя по тому, что через десяток метров дорога шла под уклон, этот путь будет оптимальным. Во время Волны лучше держаться от поверхности как можно дальше. Через час пути тоннель расширился настолько, что в обе его стороны могло проехать по грузовику вроде ГАЗ-66. На стенах появился конденсат, температура ощутимо снизилась. На водовод это было не похоже, больше напоминало подземные сооружения, которые мне в свое время приходилось охранять. На территории бывшего Советского Союза есть несколько подземных городов, заглубленных на несколько километров. Такое сооружение может существовать автономно довольно долгое время, а уж путешествовать там можно месяцами.

Легкая тошнота подступила к горлу – Волна началась, но на этой глубине практически не ощущалось ее влияния. Сверившись с маршрутизатором, я свернул к обочине подземной дороги и, отыскав нишу метров в пять шириной и высотой полтора метра, при этом довольно глубокую, расстелил коврик и развел огонь. По пути мне попался кусок листового железа, изъеденного ржавчиной, непонятно как тут очутившегося. Накрыв огонек таблеток сухого спирта железякой, исключил возможность видеть такой хороший ориентир с точки, не закрываемой моим корпусом. Разогрев тушенку и заварив чай, позволил себе чуть задуматься: Волна продлится еще как минимум часа два, потом еще столько же все вокруг будет приходить в норму, всплески радиации и других, менее неизученных излучений утихнут, и только тогда можно будет выбираться наружу.

Торопиться было некуда: б/к я не израсходовал даже на треть, еды хватит еще на трое суток, а если урезать рацион, то, может, и на шесть. Благодаря «моллюску» недостатка в чистой воде я не испытывал, что даже при отсутствии еды давало мне еще трое суток. Время на исследование этого сооружения у меня было, по истечении контрольного срока я просто дам сигнал Норду, что задерживаюсь. Иначе Юрис кинется на выручку и может не рассчитать своих сил: Зону я все-таки знал лучше него, хоть и не намного.

Покемарив часа два, двинулся дальше. Редкие светильники давали островки желтого, тусклого света, поэтому идти в полной темноте не пришлось. Тревожное ощущение возникло, когда был пройден бетонный пандус, ведущий к запертым бронированным створкам ворот, видимо, это был какой-то грузовой терминал. Поднявшись ко входу и убедившись, что пройти внутрь нет никакой возможности, я продолжил путь, отметив на карте точку и сделав зарубку вернуться сюда со взрывчаткой.

Вот тут-то и появилось ощущение слежки: тяжелый, враждебный взгляд, казалось, исходил со всех сторон, но стоило завертеть головой, как ощущения смещались за спину. Очевидно, тварь, оставившая отметины на двери, была не единственным обитателем данного места. То, что это был мой приятель снестриженными ногтями, я исключил сразу: ощущение было такое, как будто меня преследует рысь. Этот быстрый и осторожный зверь всегда нападает сверху, подгадывая момент, когда жертва запаникует и утратит осторожность. Тот, кто выбрал меня в качестве главного блюда на обед, поступил точно так же: охотник притаился наверху, цепляясь за перекрытия или удерживаясь на потолке иным способом. Нападет он уже скоро – воздух буквально источал эманации голода и злобы, совершенно мне непонятной: да, я чужак, но нахожусь здесь транзитом; гораздо разумнее выждать, когда уйду, и не обнаруживать себя, нежели нападать с неизвестным результатом. Поведение существа не поддавалось анализу, но если хочет напасть – пусть попробует.

Игра в «гляделки» продолжалась еще минут десять, потом справа сверху донесся еле уловимый шорох, и этого оказалось достаточно. Две короткие очереди, посланные в том направлении из моего верного «ковруши», попали кому-то в очень чувствительное место: шипение, а затем пронзительный вой стали ответом на мое «приветствие». Я добавил. Снова шипение, вой, а затем шлепок завершили поединок.

Сменив магазин, я стал осторожно приближаться к тому месту, куда упал мой противник. Существо лежало грудой изломанных костей в луже черной крови. Это было нечто напоминающее человека, только с чешуйчатой, переливающейся в свете фонаря кожей, тонкой длинной шеей, оканчивающейся треугольной, плоской, как у змеи, головой. Мелкие зубы в два ряда, черные, мертвые глаза, закрытые пленкой, как у рептилий. Конечности оканчивались пятипалыми когтистыми руками с присосками на внутренней стороне ладоней. Видимо, этот мутант был ядовит, поэтому и выжидал момента, чтобы напасть сзади, парализовать или убить жертву ядом. Очередью существу распороло правый бок и прострелило навылет голову, поэтому все закончилось так быстро.

Отрубив мутанту голову и конечности, я продолжил путь по тоннелю, который теперь поворачивал на юго-восток.

Это существо не выглядело как одинокий охотник. Скорее его повадки походили на поведение часового, охраняющего территорию стаи. Если это так, то стоило повернуть обратно: стая может быть сколь угодно многочисленной, и одному мне с ними точно не совладать.

Дав себе обещание, что, пройдя за поворот и осмотревшись, тотчас же поверну назад, я прошел еще метров сто. И не зря: тоннель дальше обрывался, потолок и стены были обрушены с помощью инженерных зарядов, а вентиляционные шахты замурованы, поэтому воздух был таким спертым. Тут же обнаружилась и причина обвала: на полу метрах в пятидесяти от меня лежал обглоданный скелет того самого существа, когти которого оставили отметины на стене тоннеля и железной двери. Массивный костяк и длинные передние лапы не оставляли сомнений, что это было то самое существо. При полутораметровом росте мутант имел мощный скелет и длинные клыки в пасти, открывавшейся почти на девяносто градусов.

Сняв и это чудо природы на портативную камеру, я внимательно осмотрел помещение. По правую руку от меня еще один невысокий пандус тянулся к уже виденной мною в начале тоннеля бронированной двери. Эту тоже пытались вскрыть когтями. Но старые следы говорили скорее о панике гиганта, нежели о желании выковырять из-за двери вкусных человечков. Осмотрев костяк еще раз, я понял следующее: мутанта гнали родственники существа, убитого мною чуть раньше. Скорее всего, отравив или парализовав жертву, змеевидные твари просто ждали, когда гигант не сможет двигаться, а потом сожрали его живьем (характер расположения костей говорил именно об этом, мелкие зубы ящеров не смогли бы так проворачивать солидные мослы загнанного зверя). Следовало уходить, так как по следам было ясно, что время от времени ящеры все еще заходят сюда, они включили тоннель в границы своей охотничьей территории.

Развернувшись, я двинулся в обратную сторону. Кто бы ни сделал этот тоннель и какие бы тайны ни хранились за заблокированной дверью, разгадывать их в одиночку было слишком рискованно. Для тайн еще будет время, и сюда стоило вернуться – чуйка меня еще никогда не подводила. Слежки за собой я больше не чувствовал, кроме того, было понятно, что гиганта, чей скелет лежал сейчас глубоко под землей, просто загнали туда, выследив еще на поверхности. Ящеры были амфибиями и жили или на болотах, или в затопленных ответвлениях найденного мною странного сооружения.

На поверхности была ночь. Волна оставила на память о себе пару дохлых птиц и несколько вновь появившихся аномалий. Сменив направление и отойдя от входа в тоннель метров на двести, я разбил лагерь и перекусил. Через два часа, которые ушли на осмотр оружия и сон, я снова был на ногах и, направившись в обход засеченной рейдгруппы «ciчевых», взял направление на базу «Альфы».


Читать далее

Фрагмент для ознакомления предоставлен магазином LitRes.ru Купить полную версию
Алексей Колентьев. Радиоактивный ветер
1.1 12.07.16
1.2 12.07.16

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть