За этим дело не станет

Онлайн чтение книги Рассказы
За этим дело не станет

В Институт скорой помощи в сопровождении целой толпы принесли на носилках комсомольца, попавшего под трамвай.

Остаток правой руки вместе с отжеванным колесами рукавом куртки был туго стянут чьим-то поясным ремнем, и оттуда, как из завязанного конца кровяной колбасы, по коридору падали густые капли клейкой крови.

Бледное лицо юноши с выступившими на лбу крупными каплями пота и прилипшими на висках волосами было закинуто назад на носилках. На животе лежала раздавленная колесами окровавленная кепка.

— Вот тут на площади и раздавило, — сказал один из принесших, когда раненого, бывшего без сознания, положили на клеенчатую кушетку.

— Прыгнул на ходу, а навстречу ему другой хотел соскочить, ну, и столкнул под прицепной вагон.

Через минуту раненый пришел в себя. Он, не изменяя положения и только открыв глаза, точно после глубокого сна, некоторое время смотрел в потолок, потом сделал усилие перевести взгляд ниже, на стоявших вокруг него людей.

Врач в пенсне и белом халате подошел к нему.

— Ну-с, молодой человек, адресок ваших родителей, а затем поддерживайте честь вашего звания, будьте героем.

— За этим дело не станет, — сказал недовольно комсомолец, без улыбки рассматривая доктора, точно он ему чем-то не нравился. — Телефон два семьдесят три сорок — Александровой… А в чем дело?

— Руку оторвало, дело простое.

— А, черт!.. Какую?

— Как видите, правую, — сказал врач и мигнул своим помощникам, чтобы готовили к операции.

— Вот чертовщина-то… Что ж я без нее буду делать?..

— А вам что, собственно, нужно?

— Как это «что нужно»? Писать, в лагере работать, на строительстве, наконец — футбол. У меня команда.

— Ну что ж, писать в два счета выучитесь левой рукой, в футбол, как вы сами знаете, руками не играют, а на строительстве за все будете отдуваться головой. Только всего.

— Это правда, — сказал юноша, подумав. Но сейчас же прибавил: — И все-таки досадно! Особенно досадно потому, что ведь полчаса тому назад могло ничего не быть. Это все Сашка, черт… Дай, говорит, честное слово, что к шести часам приедешь доклад вместе со мной провернуть. Вот и провернул… Хотел, как всегда, поразить быстротой и точностью. О-о-й…

— Что, болит?

— Нет, кисть онемела и очень тянет, — сказал юноша, силясь взглянуть на руку выше локтя.

— Однако вы, я вижу, малый твердый… В родителей, что ли?

— Большевики всегда твердые, а родители тут ни при чем, — сказал юноша недовольно. — Матери боюсь на глаза показаться… и дело не в том, что боюсь, а в том, что она все-таки женщина, а я терпеть не могу женских слез.

— Вы сами-то не расчувствуйтесь.

— Еще чего!.. А потом глупо вышло, и она на этот раз будет права, а мне крыть нечем. Я всегда все на ура брал, и из-за этого мы постоянно сражались, и всегда все вывозило, а тут на такой ерунде напоролся. Идиот, форменный идиот. Полчаса назад могло ничего не быть.

Через час, когда операция была сделана, в коридор Института поспешно вошла красивая, лет сорока женщина в сером картузике, с туго набитым портфелем.

С нею был огромного роста военный в длинной, почти до пола шинели, с длинным разрезом назади и мелкими пуговичками на нем.

У женщины был встревоженный вид, который она, видимо, скрывала решительными, как бы раздраженными жестами.

— Где комсомолец, попавший под трамвай? — резко спросила она у сиделки, которая несла по коридору стопку выглаженных наволочек с мотавшимися тесемками.

— Обратитесь к дежурному.

Женщина остановила проходившего по коридору врача в пенсне и сказала:

— Мне нужно видеть моего сына, попавшего под трамвай. Он жив?

— Все в порядке, — сказал доктор, — но мы не пускаем родных, потому что всяческие причитания и слезы только портят дело, а облегчения не приносят.

— Какие причитания? Какие слезы? Да пойдите вы к черту, — сказала женщина, мне нужно видеть сына, чтобы сказать ему несколько слов.

Доктор пожал плечами, как бы отмечая слишком решительный характер посетительницы, и сказал:

— Хорошо, наденьте халат, пройдите, только помните: слез никаких! Ему, наоборот, нужно что-нибудь энергичное, подбадривающее.

— За этим дело не станет, — сказала женщина и, надев халат, бодрым шагом, каким командиры выходят к выстроившимся частям, пошла в палату.

Военный тоже надел халат и удивленно в нем осмотрелся, так как он был ему выше колен, как крестильная рубашка.

Женщина вошла в палату, окинула быстрым взглядом комнату и остановилась глазами на сыне.

Тот, повернув голову на стук знакомых крепких шагов, смотрел на мать и сделал попытку сконфуженно и приветственно улыбнуться. Но улыбка его осталась без ответа.

— Идиот, дурак! — сказала мать. — Я так и знала, что ты этим кончишь.

Комсомолец смотрел на мать, и на лице его боролось несколько выражений. Наконец он сказал:

— На этот раз тебе посчастливилось сказать истинную правду. Я уже высказывал здесь аналогичное мнение. Хуже всего то, что я оказался перед тобой мальчишкой.

— А ты думал, кто же ты?.. Ну, ладно, руки нет — черт с ней, живут люди и без рук. Я спокойна, отец тоже будет спокоен. Важно, что сам остался жив.

— Зато это уж в последний раз со мной такой камуфлет, — сказал сын. — Ну, ладно, писать выучусь, как говорит доктор, левой рукой, на строительстве за все буду отдуваться головой, а в футбол с одними ногами еще лучше играть меньше штрафных будет. Дядя Саша, правда?

— Обойдется, — сказал военный добродушно, — важно, что голова осталась цела. Без нее было бы несравненно хуже.

— Отцу что передать? — спросила мать, не разделив шутливого настроения брата.

— Что ж ему передать? Скажи, что дурак кланяется.

— Сестре?

— Сестре — что идиот кланяется.

— Завтра зайду узнать, прощай.

Женщина вышла из палаты, но в коридоре пошатнулась и, схватившись за голову, остановилась у стены коридора. У нее целым ручьем хлынули прорвавшиеся вдруг слезы.

— Ну, поправляйся, — сказал военный, поощрительно подмигнув племяннику и не заметив состояния сестры, — чтобы через месяц быть молодцом и хоть с одной рукой, но геройски защищать СССР на всех фронтах.

— За этим дело не станет, — сказал племянник угрюмо и прибавил: — Что же она ни одной слезинки-то не проронила? Неужто уж я для нее…

И вдруг с блеснувшими на глазах слезами замолчал, до боли закусив губы.


Читать далее

Романов Пантелеймон. •. РАССКАЗЫ
Русская душа 12.04.13
Гайка 12.04.13
Тяжелые вещи 12.04.13
В темноте 12.04.13
Итальянская бухгалтерия 12.04.13
Спекулянты 12.04.13
Смерть Тихона 12.04.13
Дым 12.04.13
Достойный человек 12.04.13
Три кита 12.04.13
Технические слова 12.04.13
Значок 12.04.13
Плохой председатель 12.04.13
Комната 12.04.13
Инструкция 12.04.13
Слабое сердце 12.04.13
Козявки 12.04.13
Вредная штука 12.04.13
Синяя куртка 12.04.13
Обетованная земля 12.04.13
Звери 12.04.13
Дом № 3 12.04.13
Рулетка 12.04.13
Видение 12.04.13
Чёрные лепёшки 12.04.13
Опись 12.04.13
Огоньки 12.04.13
Неподходящий человек 12.04.13
Без черемухи 12.04.13
У парома 12.04.13
Человеческая душа 12.04.13
Грибок 12.04.13
Крепкие нервы 12.04.13
Народные деньги 12.04.13
Стена 12.04.13
Плохой номер 12.04.13
Иродово племя 12.04.13
Кошка 12.04.13
Хороший начальник 12.04.13
Суд над пионером 12.04.13
Право на жизнь, или Проблема беспартийности 12.04.13
Тринадцать брёвен 12.04.13
Государственная собственность 12.04.13
Порядок 12.04.13
Художники 12.04.13
Звёзды 12.04.13
Печаль 12.04.13
Голубое платье 12.04.13
Лёгкая служба 12.04.13
Машинка 12.04.13
Экономическая основа 12.04.13
Яблоневый цвет 12.04.13
За этим дело не станет 12.04.13
Картошка 12.04.13
Московские скачки 12.04.13
Блестящая победа 12.04.13
Белая свинья 12.04.13
За этим дело не станет

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть