Онлайн чтение книги Рассказы - 1
Мавританская месть

Почти вс пассажиры, хавшіе въ вагон третьяго класса, знали красавицу Маріету въ траурномъ плать, сидвшую съ груднымъ ребенкомъ у окна и избгавшую взглядовъ и разговоровъ съ сосдками.

Старухи глядли на нее, одн съ любопытствомъ, другія съ ненавистью, изъ-подъ ручекъ огромныхъ корзинъ и изъ-за пакетовъ съ покупками, сдланными въ Валенсіи и лежавшими теперь у нихъ на колняхъ. Мужчины покуривали скверныя сигары и бросали на Маріету страстные, пламенные взгляды.

Во всхъ углахъ вагона шелъ разговоръ о ней, и разсказывалась ея исторія.

Это было первый разъ, что Маріета ршилась выйти изъ дому посл смерти мужа. Три мсяца прошло уже съ тхъ поръ. He было сомнній, что она не смла выходить изъ дому изъ страха передъ Т_е_у_л_а_и, младшимъ братомъ мужа, человкомъ, который былъ грозою округа, имя только двадцать пять лтъ отъ роду. Онъ былъ бшено влюбленъ въ свое ружье и свободу и, принадлежа къ богатой семь, отказался отъ земледльческой жизни, чтобы жить то по деревнямъ, гд были снисходительные алькады, то въ горахъ, когда н_е_д_о_л_ю_б_л_и_в_а_в_ш_і_е е_г_о л_ю_д_и_ осмливались обвинять его.

Маріета выглядла спокойною и довольною. Эхъ, скверная это была баба! При ея черной душ она была красива и величественна, какъ королева.

Каждый, кто видлъ ее въ первый разъ, приходилъ въ восторгъ отъ ея красоты. Она напоминала пресвятыхъ двъ, покровительницъ деревень. Кожа ея, блдная и прозрачная, какъ воскъ, оживлялась иногда прелестнымъ румянцемъ. Черные, восточные глаза оттнялись длинными рсницами. Гордая шея перерзалась двумя горизонтальными линіями на гладкой, блой кож. Крпкія округлости ея высокой, видной фигуры обнаруживались подъ чернымъ платьемъ при малйшемъ движеніи.

Да, она была очень красива. Безумная любовь къ ней бднаго мужа была вполн понятна.

Тщетно противились родственники Пепета его браку съ Маріетой. Женитьба на бдной двушк, когда онъ самъ былъ богатъ, была въ ихъ глазахъ нелпостью, тмъ боле, что невста была дочерью вдьмы и, слдовательно, наслдницею ея злыхъ чаръ.

Но Пепетъ былъ непреклоненъ въ своемъ ршеніи. Мать его умерла отъ горя. Судя по разсказамъ сосдокъ кумушекъ, она предпочла уйти изъ этого міра, лишь бы не видть у себя въ дом дочери В__д_ь_м_ы. А Т_е_у_л_а_и, хотя и былъ погибшимъ человкомъ и не много заботился о чести своей семьи, чуть не поссорился съ братомъ. Онъ не моръ примириться съ тмъ, что получитъ въ невстки красавицу — женщину, которая, по увреніямъ надежныхъ людей въ кабак (а тамъ собирались всегда самые почтенные люди), готовила злыя зелья, помогала матери срзать съ дтей-бродягъ жиръ для приготовленія таинственной мази и смазывала ее по субботамъ въ полночь передъ тмъ, какъ та вылетала въ трубу.

Пепетъ, смявшійся надъ этими толками, кончилъ тмъ, что женился на Маріет, и къ дочери вдьмы перешли его виноградники, рожковыя деревья, большой домъ на Главной Улиц и деньги, которыя мать хранила въ ящикахъ комода.

Онъ былъ безъ ума отъ Маріеты. Эти дв волчицы дали ему, очевидно, какое-нибудь зелье, можетъ быть, ч_а_р_у_ю_щ_і_й п_о_р_о_ш_о_к_ъ, который, по утвержденію наиболе опытныхъ кумушекъ, связываетъ людей навсегда своею адскою силою.

Морщинистая вдьма съ маленькими, злыми глааами, не проходившая по площади безъ того, чтобы. мальчишки не стали кидать въ нее камнями, осталась жить одна въ своемъ домишк на краю деревни, гд каждый проходившій ночью мимо непремнно крестился. Пепетъ взялъ Маріету изъ этой дыры, гордясь тмъ, что жена его самая красивая женщина во всемъ округ.

Какъ зажили молодые! Добрыя кумушки не могли вспомнить объ этомъ безъ стыда. Недаромъ былъ заключенъ этотъ бракъ подъ вліяніемъ нечистой силы. Пепетъ почти не выходилъ изъ дому, забросилъ работу на поляхъ, предоставляя поденщикамъ длать, что хотятъ, и ни на секунду не разставался съ женою. Проходя мимо ихъ дома, люди видли въ пріоткрытую дверь или въ широко раскрытыя окна, какъ они обнимались и гонялись другъ за другомъ съ веселымъ смхомъ, опьяненные счастьемъ, оскорбляя весь свтъ своею дерзкою любовью. Это не значило жить, какъ христіане. Это были дв бшеныхъ собаки, гонявшіяся другъ за другомъ отъ никогда не удовлетвореннаго животнаго чувства. Ахъ, подлая баба! Она съ матерью отравили Пепета своими напитками. Это видно было по его наружности; онъ все слаблъ, блднлъ и таялъ, какъ свчка.

Мстный врачъ, единственный человкъ, смявшійся надъ вдьмами, зельемъ и суевріемъ людей, видлъ единственное спасеніе Пепета въ томъ, чтобы раздлить его съ женою. Но тотъ и слышать не хотлъ объ этомъ, и они продолжали жить вмст; онъ все худлъ и слаблъ, а она полнла и хорошла, глядя на сплетницъ гордо и величественно. У нихъ родился сынъ, и черезъ два мсяца посл этого Пепетъ тихо умеръ, угасъ, какъ свтъ, не отпуская отъ себя жену до послдней минуты и притягивая ее въ свои страстныя объятія.

Въ деревн поднялась настоящая буря. Смерть Пепета была несомннно вызвана гадкимъ зельемъ. Старуха заперлась въ своемъ домик, боясь народнаго гнва. Дочь не выходила нсколько недль на улицу, и сосди слышали, какъ она рыдаетъ и охаетъ. Въ конц концовъ она стала ходить по вечерамъ съ ребенкомъ на кладбище, несмотря на враждебные взгляды мстныхъ жителей.

Вначал она боялась немного своего страшнаго зятя Т_е_у_л_а_и, который держался того мннія, что убійство — самое подходящее занятіе для мужчинъ и, возмущенный смертью брата, говорилъ въ таверн о томъ, что разрубитъ на куски свою невстку и ея вдьму-мать. Но Т_е_у_л_а_и исчезъ уже мсяцъ тому назадъ. Онъ либо бродилъ съ р_о_д_е_р_а_м_и въ горахъ, либо находился п_о д__л_а_м_ъ въ другомъ конц провинціи. Маріета ршилась, наконецъ, выйти изъ деревни и отправиться въ Валенсію за покупками. Какую важную барыню разыгрывала она на деньги бднаго мужа! Можетъ быть, ей хотлось, чтобы молодые господа въ Валенсіи наговорили ей любезностей, любуясь ея красотою…

Враждебный шопотъ слышался во всхъ углахъ вагона. Взгляды всхъ пассажировъ были обращены на нее, но Маріета поднимала свои властные глаза, шумно вдыхала въ грудь воздухъ съ самымъ презрительнымъ видомъ и снова глядла на поля, на запыленныя оливковыя рощи, на блые дома, мелькавшіе мимо позда, въ то время, какъ горизонтъ зажигался подъ солнцемъ, заходившимъ среди густыхъ золотыхъ облаковъ.

Поздъ остановился на маленькой станціи, и кумушки, сплетничавшія о Маріет больше другихъ, поторопились выйти изъ вагона, выкинувъ впередъ свои корзины и пакеты.

Нкоторыя изъ нихъ оставались въ этой деревн и прощались съ другими — сосдками Маріеты, которымъ приходилось итти до дому еще добрый часъ пшкомъ.

Поддерживая на бедр корзину съ покупками, красавица-вдова съ ребенкомъ на рукахъ вышла со станціи медленною походкою. Ей хотлось, чтобы злыя кумушки прошли впередъ и предоставили ей итти одной, не заставляя ее терпть ихъ гадкія сплетни.

На узкихъ, извилистыхъ улицахъ деревни съ выступающими крышами домовъ было довольно темно. Послдніе дома тянулись вдоль дороги двумя рядами. За ними виднлись поля, эалитыя голубымъ полумракомъ сумерекъ, а вдали, на широкой и пыльной дорог, вившейся лентой, тянулись, точно четки изъ муравьевъ, женщины, возвращавшіяся съ ношами на голов въ сосднюю деревню; башня деревни уже выглядывала изъ за холма, сверкая подъ послдними лучами солнца крышею изъ глазированной черепицы.

Когда красавица Маріета очутилась одна на дорог, ею овладло вдругъ нкоторое безпокойство. Путь былъ длиненъ, и она не могла дойти до дому засвтло.

Надъ дверью одного дома покачивалась сухая и пыльная втка оливковаго дерева, служившая вывскою для трактира. Подъ вткою стоялъ, прислонившись къ двери спиною къ деревн, маленькій человкъ съ засунутыми въ поясъ руками.

Маріета взглянулана него… Господи, что, если онъ обернется и окажется ея зятемъ! Но въ увренности, что Т_е_у_л_а_и далеко, очень далеко, Маріета продолжала путь, подъ вліяніемъ тяжелой мысли о встрч, считая ее немыслимою, но дрожа всетаки отъ одной возможности узнать Т_е_у_л_а_и въ человк, стоявшемъ у двери трактира.

Она прошла мимо него, не поднимая глазъ.

— Добрый вечеръ, Маріета.

Это былъ онъ… И встртившись лицомъ къ лицу съ ужасною дйствительностью, вдова перестала волноваться. У нея не оставалось сомнній. Это былъ Т_е_у_л_а_и, варваръ съ предательскою улыбкою; и взглядъ его былъ боле страшенъ и жестокъ, чмъ вс его прежнія слова.

Маріета отвтила на привтствіе слабымъ голосомъ, и она, такая сильная и здоровая, почувствовала, что у нея подкашиваются ноги и сдлала даже усиліе, чтобы не выронить ребенка изъ рукъ.

Т_е_у_л_а_и ядовито улыбнулся. Нечего пугаться. Разв они не родственники? Онъ очень радъ встрч и проводитъ ее до дому, а по пути они поговорятъ о разныхъ длахъ.

— Ступай, ступай, — говорилъ маленькій человчекъ.

И рослая женщина пошла за нимъ слдомъ покорно, какъ овца; казалось, что ее, крупную, сильную, съ крпкими мускулами тащитъ за собою маленькій, худенькій, безобразный Т_е_у_л_а_и, ршительный характеръ котораго выражался только въ остромъ, странно-блестящемъ взгляд маленькихъ глазъ. Маріета знала, на что онъ способенъ. He разъ падали сильные и здоровые мужчины подъ рукою этого гадкаго, тщедушнаго существа.

У послдняго дома деревни какая-то старуха подметала порогъ, напвая псню.

— Эй, тетка, поди сюда! — крикнулъ Т_е_у_л_а_и. Старуха подбжала, бросивъ щетку. Зять Маріеты былъ слишкомъ хорошо извстенъ по всему округу, чтобы кто-нибудь осмлился ослушаться его.

Онъ взялъ ребенка изъ рукъ невстки, и не глядя на него, точно онъ хотлъ избжать недостойныхъ его сантиментальныхъ чувствъ, передалъ мальчика старух, приказавъ хорошенько присмотрть за нимъ… Это было дло получаса… Они вернутся за ребенкомъ, какъ только покончатъ съ однимъ дломъ.

Маріета зарыдала и ухватилась за мальчика, чтобы поцловать его. Но зять оттащилъ ее.

— Иди, иди.

Вечерло.

Страхъ передъ этимъ маленькимъ человкомъ, который былъ страшилищемъ для всхъ окружавшихъ, побудилъ Маріету слдовать за нимъ безъ ребенка безъ корзины. А старуха перекрестилась и поспшно вошла въ домъ.

Впереди на блой дорог намчались еле видными точками женщины, возвращавшіяся въ деревню. Срый, вечерній туманъ стлался по полямъ и лугамъ, деревья приняли темно-синій тонъ, а наверху, на фіолетовомъ неб замерцали первыя звзды.

Они молча шли втеченіе нсколькихъ минутъ, пока Маріета не остановилась. Страхъ побудилъ ее принять вдругъ ршеніе. Онъ могъ поговорить съ нею и тутъ не хуже, чмъ въ другомъ мст. Ноги ея дрожали, она заикалась и не ршалась поднять глазъ на зятя.

Вдали слышался скрипъ колесъ. Въ поляхъ перекликались голоса, рзко звуча въ тихой атмосфер сумерекъ.

Маріета тревожно глядла передъ собою на дорогу. Никого. Она была одна съ зятемъ.

Тотъ медленно заговорилъ, не переставая улыбаться адскою улыбкою… Ему нечего было сказать ей, разв только, чтобы она молилась. Да еще, если ей страшно, то можетъ закрыть передникомъ лицо. У такого человка, какъ онъ, нельзя безнаказанно убить брата.

Маріета попятилась назадъ съ испуганнымъ выраженіемъ человка, который просыпается внезапно и видитъ вокругъ себя опасность. Воображеніе, затуманенное страхомъ, рисовало ей до этого момента, самое ужасное насиліе — удары палкою, избитое тло, вырванные волосы, но… молиться и закрывать лицо! Умереть! И такіе ужасы произносились такъ хладнокровно.

Заикаясь отъ страха, дрожа и умоляя, она попробовала умилостивить Т_е_у_л_а_и. Все это ложь и сплетни людскія. Она любила его бднаго брата всею душою, даже до сихъ поръ, и умеръ онъ только потому, что не послушался ея. A y нея не хватило духу выказывать холодность и равнодушіе къ человку, который былъ такъ страстно влюбленъ въ нее.

Но смльчакъ слушалъ ее молча, и саркастическая улыбка его смнилась отвратительною гримасою.

— Замолчи, дочь вдьмы.

Она съ матерью убили бднаго Пепета. Весь свтъ зналъ объ этомъ. Он отравили его гадкимъ зельемъ… А если онъ будетъ долго слушать ее, она околдуетъ, пожалуй, и его. Но нтъ, онъ не попадется въ ея лапы, какъ дуракъ — братъ.

И желая выказать твердость гіены, любящей на свт одну только кровь, Т_е_у_л_а_и схватилъ своими костлявыми руками Маріету за лицо, поднялъ его, чтобы разсмотрть поближе, и хладнокровно поглядлъ на ея блдныя щеки и черные, горящіе глаза, на которыхъ сверкали слезы.

— Вдьма… отравительница.

И несмотря на свою жалкую и тщедушную вншность, онъ однимъ ударомъ сбилъ здоровую женщину съ ногъ, заставилъ ее — крпкую, сильную, мускулистую — встать на колни и, сдлавъ шагъ назадъ, сталъ искать что-то въ пояс.

Маріета совсмъ обезсилла. На дорог не было видно никого. Вдали попрежнему слышались голоса людей и скрипъ колесъ; въ сосднемъ болот квакали лягушки; на склонахъ холмовъ стрекотали кузнечики, и собака зловще выла около послднихъ домовъ деревни. Поля медленно окутывались ночнымъ туманомъ.

Когда Маріета почувствовала, что она окончательно осталась одна, и поняла, что умираетъ, вся ея смлость и увренность исчезли. Она разрыдалась, чувствуя себя слабою, какъ въ дтств, когда мать била ее.

— Убей меня, убей, — застонала она, закрывая лицо чернымъ передникомъ и закутывая имъ голову.

Т_е_у_л_а_и безстрастно подошелъ къ ней съ пистолетомъ въ рукахъ. Онъ слышалъ, какъ невстка стонала подъ черною матеріею, словно ребенокъ, умоляя его покончить съ нею поскоре, не заставлять ее страдать и вставляя въ мольбу слова молитвъ, произносимыхъ быстрымъ, прерывистымъ голосомъ. Онъ былъ опытнымъ человкомъ и, направивъ дуло пистолета въ опредленное мсто подъ чернымъ передникомъ, выпустилъ сразу оба заряда.

Маріета выпрямилась среди дыма и огня, словно вскочила на пружин, и упала на землю, корчась въ агоніи и разбрасывая ногами ппатье.

Изъ черной безжизненной массы выглядывали блые чулки на очаровательно-полныхъ ногахъ, содрогавшихся въ послднихъ мукахъ агоніи.

Т_е_у_л_а_и же былъ вполн спокоенъ, какъ человкъ, который ничего не боится и разсчитываетъ въ худшемъ случа на бгство въ горы. Онъ былъ доволенъ своимъ поступкомъ и вернулся въ деревню за племянникомъ.

Принявъ мальчика изъ рукъ испуганной старухи, онъ чуть не заплакалъ.

— Бдненькій, бдненькій мой! — сказалъ онъ, цлуя его.

И дядя былъ гордъ и счастливъ, въ увренности, что совершилъ для ребенка великое дло.