Онлайн чтение книги Разбитая ваза
Глава 7

Вступил в действие разгневанный и требовательный Закон.

Телефонный звонок раздался в девятнадцатом участке в 15.36. В 15.40 прибыла полицейская машина, в 15.42 прибыла вторая. Через минуту появился лейтенант с двумя подчиненными. Все трое вошли в дом, но вскоре двое снова вышли и присоединились к коллеге, который яростно препирался с дамой в шубе за рулем черного седана, стоявшего у края тротуара в двадцати ярдах от подъезда дома номер 3070. Один из полицейских принялся энергично разгонять толпу зевак; второй, внеся свою лепту в сражение с дамой, забрался на крышу седана, встал на колени, увидел пятно, наклонился, понюхал и выпрямился со словами:

— Принесите мне из дома промокательную бумагу.

— Сам сходи, — отозвался его напарник, обшаривая тротуар. — Я собираю осколки бутылки.

В 15.49 подъехал целый автобус с одетыми в штатское полицейскими. Один из них взял на себя даму в шубе, второй вскарабкался на крышу седана, чтобы поразмыслить над возникшей там проблемой. Остальные рассеялись по тротуару в поисках осколков. Они же разгоняли зевак. Отогнали пытавшийся припарковаться у подъезда лимузин, и жителей дома номер 3070, разодетых в норковые шубы, безжалостно заставили пройти лишних тридцать шагов, хотя вот-вот должен был пойти дождь.

В 16 часов еще одна полицейская машина подрулила к дому, из нее вылез человек с черным чемоданчиком и торопливо вошел в подъезд. В 16.08 подъехала еще одна машина и извергла пять человек с разнообразным снаряжением, еще через две минуты, в 16.10, прибыл старший полицейский инспектор. В сопровождении двух подчиненных он вышел из машины посреди проезжей части и подошел к стоявшему у седана агенту:

— Что тут у вас?

— Из окна выбросили бутылку виски, инспектор.

Она попала на крышу этого автомобиля и разбилась.

Мы подобрали все, что смогли, удалось также взять несколько капель виски.

— Ладно, оставьте пока все, как есть, я зайду наверх посмотрю. Перед дамой извинитесь.

— Слушаюсь, сэр. Я уже извинился. Она собирается писать на меня жалобу, обратиться к мэру и подать в суд на городские власти.

Инспектор Деймон из отдела по расследованию убийств, не слушая, пошел дальше. В этом крупном, подвижном человеке с челюстью завзятого боксера и угрюмыми глазами поэта-пессимиста не чувствовалось яростного гнева Закона, над которым насмеялись, но на самом деле инспектор был несказанно зол. Несмотря на прекрасное знание преступного мира, на готовность воспринимать его как неизбежную часть жизни большого города, даже после двадцати лет работы в нью-йоркской полиции Деймон воспринимал как личное оскорбление, наглое и беспардонное вторжение этого мира в те сферы, которые были ему чужды. Поэтому когда он вошел в роскошную приемную Помфретов и отдал агенту свою шляпу и пальто, он представлял собой не только полицейского, выполняющего свой долг, но и человека, перенесшего личное оскорбление. Он сурово взглянул на приближающуюся справа тушу и с раздражением спросил:

— Где Крейг?

Его провели в большую комнату, отделанную желтыми панелями и обставленную желтой мебелью, где он остановился в хмуром молчании над распростертым на полу телом. Стоявший возле него на коленях человек посмотрел на него через плечо, кивком поздоровался, собрал вещи в лежавший перед ним черный чемоданчик и встал. Инспектор повернулся к другому человеку, стоявшему отдельно от всех в центре комнаты, и спросил:

— Ну?

Сержант Крейг тоже всем своим видом показывал, что, на его взгляд, здесь не место для преступлений.

— Хуже некуда, инспектор. Умер до прибытия полиции. Перри Данхэм, сын миссис Помфрет. Пил виски с восемью другими людьми, упал, тело свели судороги, и он умер. Никаких заявлений, ничего. Доктор говорит, отравление цианистым калием.

— Я сказал, что имеются признаки отравления, — уточнил человек с чемоданчиком, — я не собираюсь…

— Благодарю вас, — раздраженно-саркастически произнес Деймон.

Он опустился на колени возле тела, опершись на руки, приблизил лицо к губам Перри Данхэма, почти коснувшись их носом, и принюхался. Затем выпрямился, встал на ноги, начал было по привычке отряхивать колени, но остановился, увидев, что в этом нет необходимости, и повернулся к сержанту Крейгу.

— Кто, черт возьми, выбросил бутылку виски из окна?

— Не знаю, сэр. Мы пришли сюда пару минут назад.

Лейтенант Уэйд из девятнадцатого…

— Я здесь, инспектор, — раздался голос, и в комнату вошел человек. — Прибыл в 16.43. Он. был уже мертв.

Четыре агента с радиофицированной дежурной машины уже были здесь. Мне доложили, что из окна была выброшена бутылка виски…

— Кто ее бросил?

— Не знаю. Здесь находилось десять человек, которые могли это сделать, не считая трех или четырех слуг.

Я знаю только то, что сказал мне Текумсе Фокс…

— Фокс! Как, черт возьми, он здесь оказался?

— Он был тут, когда все произошло.

— Где он?

— Вон там. В комнате, которую здесь называют библиотекой. Я их всех там собрал и переписал имена и адреса. — Лейтенант протянул листок. — Это все, что я успел сделать. Кроме этого, я нашел стакан, из которого пил Данхэм, перед тем как упал. Я отдал его сержанту Крейгу.

Деймон пробежал глазами список имен, сначала сверху вниз, потом снизу вверх, хмыкнул и повернулся к сержанту:

— Ладно, беритесь за дело. Поторопитесь. Осмотрите карманы. Как только сфотографируете, отправляйте тело на вскрытие. Выясните, в каком виде был яд. Порошок или жидкость? Ищите запах цианида и помните, что порошок не имеет запаха, пока его не увлажнят. Там, внизу, считают, что им удалось кое-что собрать пипеткой. Доставьте это в лабораторию вместе с осколками бутылки и стаканом, из которого пил умерший. Поставьте двоих у дверей. Доктор, я попросил бы сделать вскрытие как можно скорее.

— Сегодня же воскресенье! — возопил доктор.

— Да, у меня тоже воскресенье. Ладно, лейтенант, где тут библиотека? И ради бога, перестаньте сиять, словно этого парня отравили специально для того, чтобы дать вам возможность попасть в газеты.

— Сюда, инспектор, — сказал лейтенант, сохраняя достоинство.

На пороге библиотеки инспектор остановился, огляделся, издал вздох и снова огляделся. На него смотрели пятнадцать пар глаз. Даже при том немногом, что ему удалось выяснить, интуитивно он понимал, что за одной из этих пар глаз чей-то мозг судорожно ищет способы защиты от смертельной опасности. Поведение преступников перед лицом смертельной угрозы, которую олицетворял он, внушило ему высокое мнение об умственных способностях и нервной системе мужчин и женщин; он не переставал поражаться тому, что сознание вины таится тихо и незаметно в маленьком узилище человеческого черепа…

— Миссис Помфрет, — подозвал хозяйку лейтенант Уэйд.

Деймон сделал шаг навстречу.

— Я инспектор Деймон, — угрюмо представился он, чувствуя себя не лучшим образом. Он давно привык к проявлениям горя и без особого волнения наблюдал за ними, но глаза этой женщины смутили его. Они были сухие, взгляд — прямой, пронизывающий, бесстрастный.

Она говорила спокойно, тщательно взвешивая слова, словно заранее распределила на них запас воздуха.

— Полицейские ничего не сделали. Утверждали, что должны дождаться вас. Мой сын погиб. Единственный сын! Мой единственный ребенок! Что вы собираетесь предпринять?

— Да… — запнулся Деймон. — Я знаю, что вы чувствуете, миссис Помфрет…

— Вы не знаете, что я чувствую. — Она сомкнула губы.

У нее задрожал подбородок. Она повернулась и показала рукой: — Эти люди были у меня в доме, я пригласила их, и один из них убил моего сына. — Ее глаза уперлись в Адольфа Коха: — Вы?

Хиби Хит — «вы?», Гарде Тьюсар — «вы?», Феликсу Беку…

Деймон загородил их собой.

— Послушайте, миссис Помфрет, — без обиняков сказал он. — Вы спрашиваете, что я намерен предпринять. Сначала я должен выяснить, что и как произошло.

Я не могу просто щелкнуть пальцами, чтобы правда явилась как черт из табакерки. Пока я знаю лишь, что ваш сын что-то выпил и умер. Это будет…

— Он крикнул, — подбородок миссис Помфрет снова задрожал, — крикнул мне. Он шел ко мне с таким лицом… потом зашатался и упал, встал на колени и снова упал…

Она замолчала.

— Я могу расспросить еще кого-нибудь, — предложил Деймон. — Я не хотел бы…

— Нет, я хочу рассказать сама. Мы все были здесь, кроме моего мужа и этого человека, — она показала, — это Текумсе Фокс, — представила она. — Это мой муж… Это Дора Моубрей. — Она представила всех, четко и ясно называя имена, кроме четырех людей в униформе — двух полицейских и двух слуг. — Мы все находились в этой комнате, потом оставили здесь моего мужа и мистера Фокса и пошли в желтую комнату. Это по другую сторону большого зала.

— Я только что оттуда.

— Тогда вы… вы видели его…

— Да, я его видел. Понимаете, миссис Помфрет, придется… тело необходимо взять на исследование.

— Забрать? Отсюда?

— Да. Я уже отдал приказ…

— Я не хочу этого!

— Конечно, не хотите. Но вы спросили меня, что я намерен предпринять, а это как раз одно из того, что мы намерены сделать и что будет сделано. Как бы болезненно… Подождите! Миссис Помфрет!

Она пошла к двери. Один из детективов, который зашел вместе с Деймоном, стоял там, спиной загородив ручку; она жестом приказала ему отойти, но он не двинулся.

Инспектор продолжал:

— Вам нельзя заходить туда, миссис Помфрет!

Она повернулась, и он снова увидел ее глаза.

— Я хочу быть рядом, когда тело моего сына будут забирать, — сказала она.

Деймон сдался.

— Хорошо, — сказал он детективу у двери, — проводи ее и скажи Крейгу.

Человек кивнул и открыл дверь. Когда она закрылась за ними, Деймон повернулся и оглядел поле боя. Если даже не считать двух полицейских, детектива, двух слуг, действующих лиц было слишком много… Нахмурившись, он посмотрел на Текумсе Фокса и поинтересовался:

— Значит, вас там не было, когда это случилось?

Фокс, сидевший с краю стола, отрицательно покачал головой.

— Я был здесь вместе с мистером Помфретом. Когда я зашел в зал, Данхэм был мертв.

Инспектор перевел глаза на молодого человека, тот стоял возле стула Фокса, сунув руки в карманы.

— Вас зовут Теодор Гилл?

— Верно. — Тед кивнул.

— Где вы были?

Тед облизал губы и сглотнул.

— Я был там. Пил виски с содовой и разговаривал с мисс Моубрей и мистером Беком.

— Где был Данхэм?

— Не знаю. Я хочу сказать, не помню. Он разговаривал со своей матерью, но, я полагаю, он отошел, чтобы налить себе еще выпить. Я обратил на него внимание лишь тогда, когда он стал давиться и закричал, он был в алькове, где стояли напитки. Качаясь, он сделал несколько шагов и рухнул, попытался встать на колени и снова упал — точно так, как сказала миссис Помфрет.

Первым к нему подбежал мистер Зорилла.

— Я был возле бара. — Бас Диего Зориллы раздался в другом конце комнаты, и Деймон повернулся туда. — Я брал виски с содовой для себя и мисс Хит, тут подошел Перри и наполнил свой стакан. Я был рядом с ним, когда он его пил.

— Он наливал себе из той же бутылки, что и вы?

— Нет, я брал шотландское. Он пил только бурбон.

— А содовую он наливал из той же бутылки?

— Он никогда не смешивал виски с содовой. Пил чистое виски и сразу до дна. Правда, потом запивал, обычно водой.

— Миссис Помфрет была с вами в алькове?

— Не сразу. Когда я пошел за напитками, она уже была там и собиралась сделать себе виски с содовой, я предложил поухаживать за ней, и она вернулась на свое место.

— Что вы делали в тот момент, когда Данхэм выпил свой стакан?

— Я взял два стакана, но потом снова хотел поставить их на стол, чтобы закрыть окно. Кто-то открыл окно в алькове, штору сильно трепало, и миссис Помфрет попросила закрыть его. Я так и не закрыл его. Пока я ставил стаканы на стол, я заметил странное выражение на лице Перри, когда он опрокинул виски себе в рот. Он еще издал какой-то странный звук. Мне показалось, что и трех секунд не прошло, как он закричал, лицо его перекосилось, и он зашатался. Если на него так подействовало виски, невероятно, чтобы это произошло так быстро.

— Почему вы сказали «если на него так подействовало виски»? Перед этим он еще пил виски?

Диего покачал головой:

— Не знаю. Точно помню, что до этого он разговаривал со своей матерью, они сидели на диване в конце комнаты.

— Стакан, в который он наливал виски, был чистый?

Раньше его не использовали?

— Не знаю. Думаю, что чистый. Их полным-полно стоит на сервировочном столике.

— И вы уже были там, делали себе виски с содовой, когда подошел он?

— Да.

— Вы стояли рядом с ним, обернувшись к нему лицом, глядя на него?

— Глядя на него? Зачем мне было на него смотреть?

— Хорошо, вы просто стояли рядом. Если бы он положил что-нибудь в свой стакан из пузырька, коробочки или пакетика, вы это заметили бы? Верно?

— Да, заметил бы, — глаза Диего вспыхнули, а губы чуть дернулись, — и, видит Бог, я хотел бы сказать, что заметил. Но я не заметил.

— Почему вы хотели бы сказать, что заметили?

— Надо думать, это ясно. Хотя я не чувствовал к Перри Данхэму особого расположения и быть свидетелем его самоубийства — небольшая радость, но все же это было бы лучше, чем то, что, похоже, произошло на самом деле. — Диего медленно обвел глазами присутствующих.

— Ведь это кто-то из нас. Включая меня. — Он посмотрел инспектору в глаза. — Я не смотрел на него, как вы выразились, но если только он не воспользовался каким-то фокусом, он не добавлял в свой стакан ничего, кроме того, что было в бутылке.

— И эта бутылка бурбона стояла в баре?

— Да.

Деймон повернулся к двух слугам, стоявшим бок о бок у дальней стены.

— Кто-то из вас, ребята, доставил этот столик с напитками сюда?

— Да, сэр. Я, — отозвался один из них. Он, казалось, не ожидал, что его голос прозвучит так громко, и повторил на четыре тона ниже: — Я, сэр.

— Как тебя зовут?

— Шефер, сэр.

— Когда ты его доставил?

— Когда меня попросила об этом миссис Помфрет.

Она позвонила…

— Эти люди уже были здесь?

— Да, сэр. — Человек быстро окинул комнату глазами. — Точно, большинство из них уже были.

— И ты прикатил столик и на нем уже были бутылки и стаканы?

— Да, сэр. И лед, и прохладительные напитки…

— В том числе и бурбон?

— Да, сэр. Обычно ставится бурбон «Блю Грае» — это единственная марка, которую пьет мистер Данхэм. Прошу прощения.

— За что?

— Я хотел сказать, единственная марка, которую пил мистер Данхэм.

— Понятно. Сколько виски оставалось в бутылке?

Помнишь?

— Да, сэр, — ответил Шефер с довольным видом. — Я обдумал этот вопрос. Я ждал, что меня об этом спросят. Бутылка бурбона «Блю Грае» была наполнена меньше чем наполовину.

— Откуда ты знаешь? Ты сам выпил?

— Нет, сэр. Когда мы готовим напитки, то есть в какой-то бутылке меньше половины, ставится еще одна бутылка. Но я помню, что решил, что бурбона хватит, поскольку, кроме Данхэма, его никто не пьет.

— Откуда ты знаешь, что его никто не стал бы пить?

— Это известно, сэр. Прислуге. Всем. Мистер Данхэм ничего другого не пил. Большинство пьет шотландское, или пшеничное, или ирландское. Вы сказали бы, что это дедукция, сэр.

— Я бы выпил адского.

Инспектор покраснел. Одним из его слабых мест было то, что он никогда не умел работать с квалифицированными слугами. Он снова повернулся к Зорилле:

— Вы пили этот бурбон?

Диего покачал головой:

— Я же сказал, я пил шотландское.

— Кто-нибудь из вас, — Деймон огляделся, — кто-нибудь из вас пил бурбон? Вы, мистер Кох?

— Нет. — Адольф Кох сидел на другой стороне комнаты рядом с широкой ширмой около Гарды Тьюсар. Очевидно, у него запершило в горле, и он откашлялся. — Я пил джин с тоником.

— Вы подходили к бару и наливали сами?

— Да.

— А вы, мисс Тьюсар? Что пили вы?

— Вермут с бальзамом. — Гарда ответила быстро и четко. — Я подошла к бару с мистером Кохом, и он налил мне.

— Мисс Моубрей?

— Я пила шерри. — Голос Доры прозвучал пискляво, и она тоже прочистила горло. — Я налила себе и миссис Помфрет и отнесла ей.

— Мистер Бек?

— Я не пью! — взволнованно заявил Бек. Он сидел, откинувшись на спинку стула и потирая колени ладонями. — Я подходил к столику, но налил себе стакан воды, добавил в него лимонного сока и выпил!

— Мистер Гилл, что было в вашем стакане?

— Пшеничное, — кратко сказал Тед.

— Мисс Хит, мистер Зорилла говорит, что налил вам шотландского с содовой. Вы не пьете бурбона?

Хиби так и не успела ответить. Ее опередил Феликс Бек; голосом, в котором звучали нотки обвинения, он воскликнул:

— Конечно, не пила! Ей лучше знать! Она схватила бутылку и выбросила ее в окно!