Онлайн чтение книги Ричард Длинные Руки – эрцгерцог
Глава 10

Сэр Норберт с разведчиками увязался сопровождать меня даже при осмотре войска. Я морщился, но помалкивал. В их глазах столько веры в меня и преданности, что я внутренне ежился и с непониманием осматривал себя: что, в самом деле настолько много стою?

Шатры военачальников выделяются размерами и высотой поднятого на шесте знамени, вокруг группируются шатры лордов, а простые рыцари вперемешку с рядовыми воинами расположились у костров, и только один воинский отряд начисто лишен шатров и даже палаток, только костры и охрана по периметру.

Сэр Норберт пояснил вполголоса:

– Весьма могучий с виду рыцарь из Вестготии…

Сэр Палант сказал живо:

– И не только с виду! В первой же схватке он лично сразил семерых варваров, а ему даже не поцарапали кирасу. Этот сэр Вильярд силен, как стадо быков.

Норберт кивнул.

– Согласен, он поразил всех отвагой, мужеством и силой. Сэр Ричард, что скажете?

– Да, – ответил я. – Я поговорю с ним. Ждите здесь.

Он спросил с беспокойством:

– Но не будет ли урона вашей чести…

– Не будет, – заверил я. – Мы с ним… знакомы. Весьма. И у нас весьма сложные отношения.

Они послушно придержали коней, я послал Зайчика в галоп. За Вильярдом, как уже вижу, десятка три рыцарей, а еще у костров расположились в ожидании выступления не меньше сотни тяжеловооруженных всадников. У всех тяжелые боевые топоры, мечи, а из-за спины выглядывают луки, а то и арбалеты.

Вильярд поднялся навстречу, громадный, широкоплечий и собранный настолько, что выглядит литым из цельного куска великолепной стали. Доспехи укрывают от горла и до пальцев ног, только шлем остался лежать на земле.

Я еще издали вскинул руку в приветствии.

– Сэр Вильярд! Скажу честно, очень рад видеть вас здесь!

Он смотрел холодно, не ответил «еще бы», как говорит весь его вид, просто не сводил с меня взгляда, а когда я остановил коня, медленно поклонился.

– Ваша светлость…

Я соскочил на землю, так учтивее, иначе выгляжу разговаривающим свысока, как бы доброжелательно ни звучал мой голос.

– Сэр Вильярд, – ответил я тем же церемонным тоном, но тут же позволил себе улыбнутся и спросить в великом удивлении: – Это ваш отряд?

– Да, ваша светлость.

Я покрутил головой в изумлении.

– Как?.. Откуда?

Он смотрел на меня со смесью враждебности и почтительности.

– Половина рыцарей, – произнес он с холодной учтивостью, – из Вестготии, остальные – местные. Так уж получилось.

Я кивнул, быстро соображая, что все знатные лорды пришли со своими вассалами, но существуют и самостоятельные хозяева, которые не являются ничьими вассалами. У них обычно небольшие наделы и скромные хозяйства, они могут идти на войну, а могут не идти. Если кто решит пойти, может присоединиться к отряду любого лорда. Или даже драться в одиночку под собственным штандартом.

– Понятно, – сказал я, – они сделали хороший выбор. Под вашим руководством сумеют добиться больших побед, чем под, скажем… ладно не будем называть имен!

К тому же, мелькнула мысль, к кому бы ни примкнули, будут выглядеть его подданными, а это ущемляет самолюбие, в то время здесь они как бы на равных, а этот Вильярд не сюзерен, не лорд, а лишь воинский вожак.

Вильярд чуть кивнул, явно стараясь, чтобы это не выглядело как поклон.

– Постараюсь оправдать их доверие.

– Я в этом не сомневаюсь, – заверил я.

– Все будут стараться, – произнес он, и снова я уловил в его сдержанном голосе борьбу уязвленной гордости и желания не вызвать моего недовольства. – Как и я лично. Ибо за мной не только принцесса, но и эти люди.

Я потрепал по холке Зайчика, он повернулся боком, приглашая меня в седло.

– Желаю побед, – сказал я. – Кстати… принцессу вы где устроили, сэр Вильярд?

Он ответил ровным голосом:

– Она со мной.

Я проговорил с запинкой:

– Это… в каком смысле?

Он указал кивком на две телеги в самом центре их лагеря. Одна из них крытая, лошади выпряжены и пасутся, оглобли сиротливо торчат концами в небо.

– Алонсия там.

– В деревенской телеге? – переспросил я.

– Да. Но она не жалуется.

– С ума сойти, – пробормотал я.

Он сказал тем же ровным голосом:

– У нас здесь ничего нет, сэр Ричард. А на те драгоценности, что были на принцессе, удалось купить только повозку и коней.

Червячок стыда проснулся и шустро начал грызть мои железные внутренности.

– Неловко получилось, – пробормотал я. – Давайте поступим так… Мы, по сути, уже начали захват земель Гандерсгейма. Это вот их территория. Берите ее, скажем, от границы с Брабантом и до той реки… и вширь с теми же пропорциями. Начинайте обживаться. Принцессе не стоит мучиться, таскаясь за войском в деревенской повозке…

Он задумался, на лице отразилось короткое колебание, но тут же покачал головой.

– Нет, это будет урон моей рыцарской чести.

– Подумайте о принцессе, – сказал я.

Он ответил неумолимо:

– Она тоже не примет.

– Уверены?

– Да, – ответил он резко, в голосе прозвучала нотка оскорбленного достоинства за принцессу. – Я должен завоевать право на владение здесь землей! Да и что обо мне подумают мои люди?

Понятно, что подумают, мелькнула мысль. Это в моем срединном сказали бы завистливо, что ловко провернул, без боя выхватил такой лакомый кус, да еще на границе с Брабантом, где все торговые пути, а место и безопасное, и доходное.

– Хорошо, – ответил я с неохотой, – мы постараемся захватить Гандерсгейм побыстрее.

Он коротко усмехнулся.

– Осмелюсь заметить, вы не то говорите… ваша светлость.

Я потер ладонью лоб.

– Да, вы правы. Устал, извините. Боудеррия с принцессой?

– Да.

Я помедлил, вопрос щекотливый, наконец поинтересовался:

– Она как… в своем наряде?

Он покачал головой.

– Здесь не королевский дворец.

Взгляд его говорил, что больше мне здесь делать нечего. Я покосился на его рыцарей, что остались у костров, но чутко прислушиваются, улыбнулся примирительно и, вскочив в седло, поднял руку.

– Успеха вам, сэр Вильярд!

– Спасибо, ваша светлость.

Я галопом вернулся к отряду, сэр Норберт встретил меня с непроницаемым лицом, но все же обронил негромко:

– Сложные отношения… остались?

– Практически нет, – ответил я. – Уже нет.

Он осведомился:

– Натянутость из-за женщины?

Я насторожился.

– Почему именно?

– А из-за чего еще, – спросил он, – если девять из десяти стычек именно из-за них? Да и возраст у вас обоих… подходящий.

Он говорил негромко, понимающе, не как с лордом, а как старший по возрасту, повидавший всякое и желающий предостеречь от тех неприятностей, что в свое время… да…

Мое горло на миг перехватили незримые пальцы. Я с трудом передохнул, покачал головой.

– Некоторым приходится взрослеть раньше. Нам с Вильярдом выпало именно такое… счастье.

Он кивнул, в глазах оставалось сдержанное сочувствие.

– Насчет Вильярда не уверен, но вам, да, пришлось, чувствую. И еще придется.

– Сплюньте, – попросил я. – И так душа едва не выпорхнула.

На границе нашего лагеря часовые бодро стукнули концами копий в землю. Норберт остановил коня, лицо чуточку виноватое.

– Ваша светлость, – произнес он, – здесь вас вынужден оставить…

– Скачите, – ответил я, – у вас дел больше, чем у меня.

– Это вряд ли, – ответил он, – но за оценку спасибо!

С ним отправились почти все из его группы, но двое проводили меня до самого шатра, Ришар велел разбить его рядом со своим, только мой вроде бы крупнее и выше, для этого то ли земли подсыпали, то ли вместо боковых жердей вкопали целые деревья.

Передав меня с рук в руки охране, норбертовцы развернули коней и галопом унеслись вслед за своим командиром.

Внутри шатра никакой роскоши, Ришар знает мои вкусы, зато широкий стол, на нем большая карта, вокруг стола и даже под стенами множество крепко сколоченных кресел и две лавки, узкое ложе с цветистым покрывалом. Еще добавочный стол, на котором в готовности около дюжины кубков и чаш, а под ним три пузатых кувшина.

– Неплохо, – пробормотал я. – Быстро здесь… Что-что, а воинское ремесло в нашей жизни налажено лучше всего.

Полог откинулся, появилась голова оруженосца.

– Ваша светлость, – взмолился он, – мы не расслышали!

– А вы не подслушивайте, – сказал я назидательно. – Это нехорошо! Марш от шатра, морды. Когда понадобитесь, я так гаркну, что мертвый проснется!

– Ваша светлость, – пробормотал он, исчез, я услышал по ту сторону быстро удаляющиеся шаги.

Древние говаривали, что трудно прокормить одного бездеятельного человека, еще труднее прокормить целое семейство, но труднее всего содержать войско, проводящее время в праздности. А еще если в ближайшие дни вся эта огромная масса вооруженных людей не столкнется с сильным противником, начнутся стычки особо спесивых друг с другом, с конкурирующими отрядами, начнется выяснение, кто круче: армландцы, сен-маринцы, брабандцы, ундерлендцы, вестготцы или даже отдельные группы внутри отрядов…

Еще надо помнить, что в обозе вместе с войском двигается немалое число священников и магов, последних я переквалифицировал в механиков. И хотя те и другие, во избежание, делают вид, что не замечают друг друга, но я все-таки велел держать их на разных концах обоза. Правда, с началом боевых действий священники будут стремиться перебраться в передние отряды, все обучены врачевать, кто молитвой, а кто всего лишь травами и мазями.

Я взял лук Арианта, любовно протер, хотя он никогда не собирает пыли, но, думаю, и луку приятно, когда его гладят и чешут. Не забыть и про такой пропагандистский жест, часто воспеваемый бардами: прямо на поле боя кого-то из простых воинов возвести в рыцари, об этом заговорят, многих подстегнет…

Полог откинулся, в шатер просунулась голова начальника стражи.

– Ваша светлость, к вам… гость. Гостья.

Я сказал рассеянно:

– Пропусти.

Он исчез, а через пару секунд в шатер вошла сверкающая статуя из блестящего металла, высокая, широкая в плечах и узкая в поясе, только шлем с перьями красиво покоится на сгибе руки. На меня без всякого выражения взглянули холодные светло-голубые, почти серые глаза, нос высокомерно вздернут, губы плотно сжаты, волосы туго убраны в пучок на затылке.

– Ваша светлость, – произнесла она так, словно заговорила усыпанная снегом гора, – я прослышала о вашем беспокойстве. Дескать, могу опозорить ваше мужское войско непотребным здесь женским обликом…

Я шагнул вперед, но обнять не решился, вдруг да в морду даст, сказал с искренним покаянием:

– Боудеррия, ну ты чего?.. Это тебе Вильярд наябедничал?

– Неважно кто.

– Неважно, – согласился я быстро, – ты права. Насчет облика… Я уже понял, ты сделаешь все, как надо. Доспехи просто чудо!

Она ответила так же ровно:

– Принцесса продала все драгоценности. Я у нее в долгу.

Я указал на самое лучшее с виду кресло.

– Сядь, давай поговорим. Не о тебе, не дергайся! О Вильярде и принцессе. С ними общаться трудно, ты же знаешь.

– Знаю, – ответила она.

– Садись, садись! Ты у нас вроде буферной зоны.

– Буферной?

– Да, – сказал я и невольно посмотрел на то место, где под панцирем укрыта ее высокая грудь, – это для смягчения столкновения… Да садись же!

Она неохотно и с некоторым недоверием села, я проследил, как сгибаются ноги в коленях, вроде бы легко, чувствуется добавочная подгонка доспехов по фигуре. Вообще они вроде бы легче обычных, что и понятно, для Боудеррии важнее прикрыть обнаженные части тела от мужских взоров, чем получить добавочную защиту.

Я опустился за табуретку рядом, стол не между нами, а сбоку, быстро наполнил кубки хорошим вином, один подал Боудеррии.

– Давай… за будущее.

Она взяла кубок, светлые глаза смотрят строго и вопрошающе, лишь на краткий миг почудилось, что в самой глубине мелькнуло что-то похожее на смущение.

– За будущее Алонсии, – произнесла она. – За Вильярда.

– За тебя, – сказал я честно.

Она не сводила с меня взгляда, теперь уже совершенно непроницаемого, медленно кивнула.

– И за вашу светлость.

Я поморщился.

– Боудеррия, брось… Мои друзья обращаются ко мне по имени. По крайней мере, в неофициальной обстановке.

– Сэр Ричард…

– Можешь просто «Ричард», – сказал я. – Пусть мои рыцари догадываются и завидуют… Я смотрю, ты в доспехах, это хорошо, извини за трюизмы. Но, надеюсь, ты мудро ограничишься ролью телохранителя Алонсии.

Она осведомилась:

– Что вы имеете в виду, ваша светлость?

– Ричард, – напомнил я.

Она сказала с неохотой:

– Сэр Ричард.

– Останешься возле принцессы, – объяснил я. – Никакого участия в боях! Знаю, тебя ничего не страшит, но если прибьют… Алонсия изойдет слезами.

– Не прибьют, – заявила она.

– Война, – напомнил я, – не серия поединков. Пора дерешься с одним, трое ударят в спину, это нормально.

Она спросила высокомерно:

– Рыцари бьют в спину?

– На одного рыцаря, – напомнил я, – десять тяжеловооруженных конных, двадцать пеших, пятнадцать копьеносцев и столько же лучников. Все бьют в спину и, скажу честно, правильно делают. Степняки же бьют? Это война, а не красивая рыцарская игра с поклонами и расшаркиваниями. Потому мне хотелось бы тебя сберечь. Ты у нас уникальная. Потому не приказываю, ты же с норовом, а прошу по-людски, а то и по-человечески заниматься только своим делом: телохранитить принцессу.

Она поморщилась.

– Алонсия говорит, она уже не принцесса. А главное, она оказывается в середине хорошо охраняемого обоза. От кого спасать?

– От нескромных взглядов, – предположил я.

– Как?

– Бить в морду всех, кто подойдет слишком близко.

Она поморщилась.

– Алонсия сама почти не выходит из повозки. Это она отпустила… даже велела идти к вам.

– К тебе, – поправил я.

Она выговорила с трудом, словно глотала огромную упирающуюся жабу:

– К тебе… сэр Ричард. Нет, не могу! Все-таки к вам.

Я поморщился.

– Ну, если совсем уже не можешь. Понимаешь, если решишь участвовать в боях, мне придется ради Алонсии и… вообще, стать телохранителем при тебе. А это не совсем… уместно. Я должен хранить державу, а не твои прелести.

Она сделала вид, что не заметила мой мужской взгляд, лицо стало еще суровее.

– Сэр Ричард, я слышала, вы считаетесь со своими вассалами.

– А ты мой вассал? – спросил я с интересом.

Она ответила нехотя:

– Куда деваться…

Я ощутил себя виноватым, хотя и не понимаю, с чего вдруг, но женщины это умеют, даже вот такие.

– Боудеррия… если ты слишком уж упираешься, то я могу тебе разрешить участвовать в боях. Как ты и сказала, куда денусь. Но только под моим присмотром! И только тогда, когда сам ввяжусь во что-то непотребное.

Ее глаза сразу заблестели, а на щеках вспыхнул румянец.

– Спасибо!

– Это не будет так часто, – предупредил я, – как ты надеешься. Я человек осторожный и нерисковый. К тому же стратег, а не искатель приключений.

– Я знаю, – ответила она. – Вы избегаете приключений, я слышала. Но слышала еще, что они вас не избегают! Еще как не избегают… Кстати, а вы сами не хотите навестить принцессу Алонсию?

Я в испуге потряс головой.

– Ни за что!

– Почему?

– Ну, что за вопрос?.. – спросил я. – Вильярд прибьет. Он ревнив, как тысяча мавров.

Она скептически поморщилась.

– Ну да, так я и поверю, что опасаетесь его гнева. У вас как-то была схватка или я что-то перепутала? Я помню, кто одержал верх.

– Он был измучен вашим походом, – возразил я, – держался на последнем дыхании. А я прибыл свеженьким… Да и вообще, зачем мне его дразнить? Он мне присягнул, теперь я о нем обязан заботиться и защищать все его права.

Она смерила меня высокомерным взглядом.

– Вы говорите, как старик.

– Это как?

– Разумно, – сказала она с презрением. – Рассудочно! А где ваше боевое безумие? Звериный порыв? Отважное безрассудство?

Я пробормотал:

– Да как-то выветрилось, когда по голове били. Наверное, по ней стучали чаще, чем по другим местам. Такая у меня голова особенная. Каждому хочется по ней стукнуть.

Она кивнула.

– Да, мне тоже все время хочется. И чем больше смотрю…

Я посмотрел на нее искоса.

– Да ты вроде бы и била… и спину царапала. И даже укусила.

Она фыркнула, отвернулась и начала смотреть вдаль, но взгляд упирался в стенку шатра.

– Вранье.

– У меня след остался, – пожаловался я. – Хочешь, покажу?

Она вроде бы даже чуть покраснела и поспешно отвернулась.

– Сэр Ричард! Как вы можете?

– Сам удивляюсь, – ответил я. – Только с тобой и получается поговорить, как с человеком. Остальные, которые носят платья – женщины! Всего-навсего. А с тобой просто душа отдыхает.

Она с подозрением спросила:

– Это комплимент или оскорбление?

– Боудеррия, – ответил я с упреком, – ты же видишь, как я неровно к тебе дышу! И вдруг такие подозрения.

– Значит, все-таки оскорбление, – сделала она вывод. – Хорошо, сэр Ричард, до встречи в бою! Посмотрим, каков вы в реальном деле.

И, гордо повернувшись, вышла из шатра. Я покачал головой, все-таки женщины, как бы ни настаивали на своем равенстве, беззастенчиво пользуются своей женскостью. Попробовал бы кто-то из рыцарей вот так повернуться и выйти, смиренно не испросив моего высочайшего соизволения!