Онлайн чтение книги Ромейский талисман
I

Солнце начало клониться к закату, когда одиннадцать всадников выехали на вершину плоского глинистого холма. С этой точки безжизненная сожженная солнцем степь с возвышающимися над ней курганами просматривалась до самого горизонта. Отсюда тропа вела вниз, по заросшему ковылем склону к входу в ущелье, узкому, как горло дракона. Эзер-эльтебер[3] Эльтебер – титул родовой аристократии у тюрков. ощутил, как холодок пробежал по его спине. Цель восьмидневного пути по безжизненной степи была перед ними, но это не радовало – пугало. Он тщательно скрывал свой страх, но самому себе не солжешь. Он боялся того, что ожидало его в этой долине, и на то у Эзер-эльтебера были причины.

Когда десять дней тому назад его вызвали во дворец Кагана, Эзер-эльтебер даже не предполагал, какое поручение даст ему Ослепительный Наран-Итиль Аарон. Когда же Каган объявил ему свою волю, Эзер-эльтебер едва не лишился чувств прямо у престола правителя. То, чего потребовал от него Каган, было делом неслыханным. Однако живому Богу Хазарии не говорят «нет». Эзер-эльтебер сказал «да» и пал ниц у ног Кагана. В это мгновение он подумал, что уже мертв, тем не менее отправился домой, чтобы собираться в путь. По дороге зашел в харчевню у главного рынка выпить вина – от пережитого ужаса его ноги отказывались идти и внутренности шевелились, будто в утробе ползали змеи. Он попросил вина, выпил большую чашу, потом потребовал вторую. И вот тут…

– Господин?

Эзер-эльтебер вздрогнул. Командир его воинов-арсиев,[4] Арсии – наемные воины у хазар. араб Мерван, был, как всегда, рядом и теперь ожидал приказа. Степная пыль так покрыла его лицо и одежду, что Мервана можно было бы принять за глиняного идола, оседлавшего коня. Остальные арсии выглядели не лучше своего командира.

– Господин? – повторил араб.

– Мы приехали, – ответил Эзер-эльтебер. – Вот она, Тропа Мертвых.

Все верно, это именно то место. Так обозначено на карте, по которой он все эти восемь дней вел свой маленький отряд. Тогда, в харчевне, он едва успел пригубить вторую чашу вина, когда будто из-под земли появился этот старик. Одному Всевышнему известно, откуда он взялся. Эзер-эльтебер даже не удивился, что старик вступил с ним в разговор. И сотник все ему рассказал. Поведал о сне, который приснился Кагану, хотя делать этого не имел права, о приказе Ослепительного и о том, с кем правитель хранимой Богом Хазарии повелел ему встретиться, чтобы истолковать этот сон. Старик будто и не удивился словам молодого сотника, лишь покачал головой и заметил:

– Порученное тебе дело трудное и опасное. Однако все знают, что нет в Итиле, да и во всей Хазарии воина храбрее, чем Эзер-эльтебер. Око Кагана не случайно увидело тебя, не из пустой прихоти он пожелал, чтобы ты прошел Тропой Мертвых. Я помогу тебе. Это сейчас я дряхлый старец, а когда-то водил караваны по степи и в Булгарию, и на Русь, и в страну буртасов, и в земли, что лежат восточнее Хазарского моря. Мне ведомо место, о котором ты говоришь.

Старик нарисовал ему карту на куске кожи. Карта поначалу показалась Эзер-эльтеберу набором бессмысленных каракулей, но старик объяснил значение каждого изображения на ней, и уже в пути сотник убедился, что память старому караванбаши не изменила – его карта оказалась удивительно точной, ни разу они не сбились с пути, не плутали по степи, выписывая бессмысленные круги, точно напуганные зайцы, без труда находили и колодцы, и удобные места для ночлега. Бог Моисея был милостив к ним, они добрались до цели своего путешествия. Теперь оставалось самое трудное и опасное – встретиться с хозяином этой долины.

О Черном шамане Эзер-эльтебер слышал еще в детстве. Говорили, что раньше он время от времени появлялся в Итиле, и всякий раз после его прихода следовали большие несчастья. Никто даже не мог сказать, как на самом деле зовут Черного шамана. Одни говорили, что ею имя Араха, другие – что Кара-хазрат, Черный господин. Были и те, кто считал старика самим Эрликом, богом подземного мира. Ходили слухи, что даже Каганы Хазарии часто обращались к нему за помощью, однако потом один из правителей, разгневавшись на колдуна, изгнал его из Итиля и под страхом смерти запретил появляться в кочевьях. Колдун исчез, и много лет о нем не было никаких известий. Вот только изгнавший его Каган вскоре после этого умер внезапно и в страшных мучениях…

– Господин, – ворвался в мысли Эзер-эльтебера голос Мервана, – наступает время вечернего намаза. Люди должны молиться.

– Воистину. Отдай приказ спешиться.

Хазарин сидел в седле и наблюдал, как арабы чинно и привычно расстилают молитвенные коврики на гладкой глине такыра, становятся на колени, выполняют поклоны и шепчут слова молитвы. Еще недавно мусульман в Хазарии было немного, теперь же число их быстро возрастало, и сам Каган покровительствовал им – может быть, потому, что мечтал заполучить в свою армию как можно больше арабских наемников. Эзер-эльтебер с уважением относился к мусульманам вообще и к арабам в частности, хотя в его семье давно приняли Закон Моисея, следуя в том Солнцу Хазарии, Шад-Хазару Наран-Итилю, Великому Кагану. С тех пор как Эзер-эльтебера зачислили в регулярную гвардию Кагана, молодой хазарин близко познакомился с арабами-арсиями, с их обычаями и способами ведения боя и пришел к убеждению, что нет во Вселенной воинов лучше арабов.

К своим соплеменникам хазарам Эзер-эльтебер относился с презрением, считал их скверными бойцами. Что кара-хазары, что ак-хазары понятия не имеют о воинской дисциплине, оттого в их храбрости нет никакого толку. Совершить внезапный наезд на земли руссов, мордвы или буртасов они могут, да и уйти от погони у них хорошо получается. А вот сражаться с хорошо вооруженным противником – это не для них. Как только натолкнутся на умелое и дружное сопротивление, сразу сбиваются в толпу, мешают друг другу и оттого даже свое численное преимущество не способны правильно использовать. В последнем походе Эзер-эльтебер не раз и не два видел, как маленькие отряды руссов без труда отбивали атаки хазар, которых было в пять-шесть раз больше. И штурмовать города хазары толком не умеют. А вот арабы – они настоящие воины! Храбрые, дисциплинированные, хорошо обученные, умеющие обращаться с любым оружием, будь то лук, копье или меч. К счастью, и Каган это понимает, поэтому с недавних пор вводит в своем войске арабские правила ведения боя. Подумав о Кагане, сотник сразу помрачнел. Вокруг повелителя Хазарии ошивается немало лизоблюдов, но почему-то Ослепительный выбрал его, Эзер-эльтебера, для такого поручения. Верно, какой-нибудь сын свиньи и ишака нашептал Кагану его имя. Слишком быстро выбился Эзер-эльтебер из простых, хоть и родовитых воинов царской гвардии в сотники, и, хоть заслужил он эту честь своими подвигами во время последней войны с руссами, кому-то его возвышение не дает покоя. Дворец Кагана в Итиле полон роскоши и всевозможных диковинок, но еще больше в нем зависти, черной и жгучей, как горячая смола и ядовитой, как степные скорпионы…

Арсии закончили молиться, не спеша свернули свои молитвенные коврики, уложили их в седельные сумки. Прозвучали резкие отрывистые команды Мервана, и несколько мгновений спустя весь десяток был уже на конях. Эзер-эльтебер развернул карту. Теперь предстояло ехать вниз, с холма прямо по тропе к входу в долину. Дальше путь их пройдет по пересохшему руслу реки, которое приведет их к небольшому озеру в самом конце долины. Вода в нем горько-соленая, поэтому в долине нет ни деревьев, ни животных – все живое избегает этих мест. Не поэтому ли назвали это место Долиной Скорби?

Отряд двинулся вниз, по едва заметной тропинке, бегущей по склону холма к входу в долину. Эзер-эльтебер ехал впереди. Ему внезапно стало очень жарко, рубаха под кожаным панцирем взмокла, и поводья стали скользить в ладонях. Он оглянулся, пытаясь увидеть страх в глазах своих воинов, но арабы, если и боялись, все равно оставались невозмутимыми. Отличные воины, хорошо, что Каган позволил ему взять именно их.

Они въехали в долину. Здесь царил полумрак, отвесные глинистые стены нависали над тропой, угрожая обвалом. Высохшее русло реки было хорошо заметно на бесплодной глине. Поверхность глины была покрыта следами зверей, зачем-то забегавших в это пустынное место. Эзер-эльтебер смотрел на эти следы и пытался догадаться, какой зверь тут пробежал. Ему, опытному охотнику, это было нетрудно сделать. Вот след сайгака, рядом цепочкой протянулся след корсака – степной лисицы. А это отпечатки лап волка. Но волка ли? Уж больно крупный зверь тут побывал, таких волков в степях Хазарии отродясь не видели. И снова неприятным холодом обволокло сердце, суеверный страх ожил с новой силой. Одному Всевышнему известно, что их ожидает в конце этой мрачной долины. Его арсии, конечно, отличные воины, но и они всего лишь люди…

Солнце почти зашло за горизонт, облачное небо стало винно-красным, навстречу непрошеным гостям в долину ворвался резкий порывистый ветер, накрыв всадников облаками едкой соленой пыли. Кони зафыркали, захрапели, начали пятиться назад. На мгновение Эзер-эльтеберу показалось, что в вое ветра он слышит какие-то пронзительные нечеловеческие стоны, и его опять обдало жаром. Однако ветер стих так же внезапно, как и поднялся, а еще через мгновение пыль улеглась, и сотник увидел в нескольких саженях прямо перед собой соленое озерцо. По берегам его кругом стояли каменные столбы, каждый в три человеческих роста высотой, обтесанные кем-то так, что напоминали они человеческие фигуры – странные, безобразные, неуклюжие и вместе с тем величественные. Некоторые из этих каменных болванов были повалены и только частью торчали из окружавшего озеро безжизненного щебня. А еще на одном из идолов сидела большая степная сова и равнодушно наблюдала за горсткой нахальных людей, осмелившихся проникнуть в запретную долину. То, что пугливая птица не улетела и продолжала спокойно сидеть на каменном изваянии, показалось Эзер-эльтеберу дурным предзнаменованием.

– Господин? – услышал он негромкий голос Мервана.

– Остаемся в седлах, – так же вполголоса, почти шепотом скомандовал Эзер-эльтебер. – Оружия не обнажать, здешний хозяин не любит непочтительности.

– Здешний хозяин? – Мерван что-то проговорил по-арабски, подул себе за пазуху, потом добавил уже по-хазарски: – Это, наверное, сам Иблис. Только он может здесь жить.

– Однако сейчас мы в его руках.

– Я понял, господин.

Эзер-эльтебер посмотрел туда, где мгновение назад сидела сова, но птица исчезла. Его опять начал одолевать страх. В повисшем над озером молчании было что-то зловещее. Сумерки сгущались, и в долине стало совсем темно. Стоять на месте не имело смысла. У Эзер-эльтебера внезапно появилась мысль, что за озером должно что-то быть, какая-то тропа, которая поведет их дальше, к обиталищу Черного шамана. Однако миг спустя его Каратемир испуганно заржал и попятился назад. Еще через секунду Эзер-эльтебер увидел, как один из истуканов обзавелся густой черной тенью, а потом тень отделилась от камня и шагнула навстречу всадникам. Это был худой щуплый старик с иссохшим лицом, в широкой облезлой шубе и конической шапке, обвешанной металлическими и костяными амулетами. Эзер-эльтебер отчетливо услышал звон этих амулетов, когда старик вышел на тропу – значит, перед ним был не призрак. Потом послышался скрипучий тихий смех.

– Эзер-эльтебер! – Старик сложил руки на груди, покачал головой. – Я знал, что Каган пришлет именно тебя. Только настоящему воину дано пройти Тропой Мертвых.

– Каган прислал тебе почтительный привет и пожелание долгой жизни, Араха, – ответил сотник, не зная толком, как себя вести, спешиться или остаться верхом. – Я твой слуга, и я привез тебе дары от Ослепительного.

– Дары, кхе-кхе? Давно мне не подносили даров. Почет и уважение всегда приятны, кхе-кхе!

– Золотые слова. – Эзер-эльтебер все же спешился и, встав перед колдуном на колени, коснулся лбом холодной глины. – Прими же и мое почтение. Склоняюсь перед твоей мудростью, о Араха!

– Ты почтителен, – произнес шаман, и в его голосе прозвучало удовлетворение. – Это похвально. Гибкая спина спасает шею от острого железа. Я предсказываю тебе великое будущее, мальчик.

– Ныне мое будущее зависит от твоих слов, повелитель. Но сначала прими дары.

Колдун равнодушно наблюдал за тем, как арсии извлекают из переметных мешков и складывают к его ногам дары владыки Хазарии – штуки драгоценных персидских и индийских тканей, ларец тонкой работы с серебряными монетами, чеканную посуду, бронзовую курильницу для благовоний, сами благовония в дорогих шкатулках, искусной работы доску для игры в чатранж,[5] Чатранж – шахматы. вырезанную из слоновой кости, золотые цепи, кольца, браслеты и просто слитки золота и серебра. А потом он сказал:

– Каган выказал щедрость, и это мне по сердцу. Но я здесь не вижу дара, который был бы мне дороже всех этих золотых и серебряных безделушек.

– Какого же, о почтенный?

– Крови.

Эзер-эльтебер вздрогнул.

– Крови? – переспросил он. – Крови жертвы?

– Да. Разве ты не знаешь, что духи бездны больше всего любят кровь? Она алеет ярче, чем эти шелка, она драгоценнее золота и серебра, ароматнее благовонных курений и слаще индийского сахара. А ты не взял с собой ни жертвенного животного, ни раба, которого можно было бы умертвить.

– Я твой слуга, Араха. Прости меня.

– Это не твоя вина. – Старик снова тряхнул головой, зазвенев амулетами. – Ныне в Хазарии многое изменилось. Знать и черный народ отвернулись от старых богов, и вера наших предков забывается. Ты сам, Эзер-эльтебер, принял веру чужеземцев, и воины твои не хазары. Это плохо. Наш народ больше не верит ни в Ульгеня, ни в моего господина Эрлика. Древние алтари позабыты, не осталось людей, умеющих говорить с богами и передавать народу их волю. Видишь, ты ехал ко мне без жертвенного животного. О чем это говорит? Мы забыли, кто мы, откуда ведем свое происхождение. Мы хазары только по названию. Говорю тебе – боги разгневаны на нас, и час воздаяния за отступничество недалек. Он будет, этот день огня и плача, будет! Я увижу его, я знаю.

– То, что ты говоришь, о почтенный, разрывает мое сердце.

– Храбрый Эзер-эльтебер! Благородный Эзер-эльтебер! Почему ты еще не тумен-тархан?[6] Тумен-тархан – командир войскового корпуса у тюрок. Почему Каган Ослепительный не возвысил тебя по делам твоим? В прошлую войну с руссами ты прославил себя подвигами.

– Каган возвысит меня, если ты соблаговолишь объяснить его сон, – ответил сотник, радуясь возможности наконец-то заговорить о деле, с которым он сюда ехал. – Ты велик, тебе ведомы тайны сновидений. Только ты можешь снять пепел сомнения с сердца Ослепительного. Ему снилось…

– Нет нужды пересказывать мне сон Кагана, – неожиданно сказал колдун, протянув к Эзер-эльтеберу руку с костлявыми пальцами и острыми длинными ногтями. – Я знаю его. Кагану снилось, что волк и волчица рвут на части тело беркута на площади перед дворцом Каганов в Итиле.

– Но откуда ты…

– Ты сам сказал, что мне ведомы тайны сновидений. Вот сон, озадачивший Ослепительного.

– Я трепещу и ожидаю твоего толкования.

– Толкования? – Колдун показал в усмешке зубы, которым позавидовал бы даже юноша. – Обрадует ли оно тебя? Если ты привезешь Кагану весть, что его сон дурной и предвещает великие бедствия для Хазарии, правитель казнит тебя.

– Все верно, – пробормотал Эзер-эльтебер. – Значит, сон предвещает несчастья?

– Большие несчастья. Людям иногда дано видеть будущее во сне. На Кагане печать божественной силы, и даже то, что он отступил от веры предков, не умаляет этой силы. Каган может видеть будущее. Этот сон – вещий.

– Каган думает так же, почтенный, – в растерянности сказал сотник.

Старый колдун заметил смятение юноши, покачал головой и поднял руки к небу.

– Тенгри видит тебя и меня, – сказал он. – Ты верный слуга Кагана, а я верный слуга моего господина. Я не буду лгать тебе. Вот толкование сна Ослепительного; великая беда ждет Хазарию. Как мертвый беркут, она будет растерзана безжалостными врагами. Сила и слава Хазарин оставят ее, останутся лишь запустение и смерть.

– О каких врагах ты говоришь?

– О волчице и ее волчонке.

– Я не понимаю тебя, почтенный.

– Волчица уже родилась, и скоро придет день, когда она породит свирепого волка, погубителя народа хазар.

– И ты знаешь, кто она, эта волчица?

– Я слышу шепот предков. Ты можешь слышать их голоса? – Шаман замолчал, вновь оскалил крепкие желтые зубы.

Эзер-эльтебер прислушался, но в долине было тихо. Липкий, ползающий по внутренностям страх вновь овладел им.

– Я ничего не слышу, – произнес он.

– Голоса предков везде, мальчик – в шорохе ковыля под ветром, в раскатах грома, в криках птиц и зверей, в треске хвороста в костре. И они говорят мне: «Хазария обречена. Хазары забыли своих богов, приняли веру иноземцев. Придет день, и они горько пожалеют об этом. Небо станет черным от дыма, а степь красной от крови, и не будет дома, где не станут голосить над павшими! Ничто не спасет Хазарию, ничто! Она исчезнет, будто снег под лучами солнца, рассыплется, как сухая глина в пальцах. Волки и коршуны будут пировать над телами убитых среди руин Итиля. Так будет, если хазары не одумаются, не перестанут молиться чужим божествам». Так говорят предки, Эзер-эльтебер.

– Слова твои наполняют мое сердце страхом.

– Неустрашимый Эзер-эльтебер боится, кхе-кхе? – Старик подошел к сотнику вплотную, заглянул юноше в глаза. – Запах твоего страха так силен, что я могу чувствовать его. И ты правильно боишься. Будущее Хазарии ужасно. Волк с Запада уничтожит ее, когда придет час, назначенный богами. Однако случится это не скоро.

– Когда же?

– Много лет пройдет. Ты успеешь состариться и умереть, прежде чем умрет Хазария.

Сотник глубоко вздохнул. Он ожидал услышать от Арахи что-нибудь ужасное, а последние слова колдуна возродили у него надежду.

– Стало быть, почтенный, нынешний Каган может править без боязни? – спросил он.

– Может править, – подтвердил колдун. – Волчица еще не вышла замуж.

– Я трепещу перед тобой, почтенный. Вразуми меня, скажи же – кто та, кого ты все время называешь волчицей?

– Она дочь Рюрика, великого кагана руссов. – Дочь? – переспросил Эзер-эльтебер. – Я слышал, что у Рюрика есть сын.

– Тот, кого называют сыном Рюрика, всего лишь жалкий приемыш, которого киевский правитель Хельгер-варяг выдает за наследника Рюрика. Но Хельгер хитер. Он знает, как поступить. Дочь Рюрика скрыта от глаз людских, но скоро она войдет в Киев хозяйкой.

– Мне очень трудно понять тебя, почтенный.

– Все проще, чем ты думаешь. Мудрый Хельгер готовит свадьбу своего воспитанника и дочери новгородского волка – Рюрика. Знаешь, как был рожден Рюрик? Он был наделен Силой, и Силу эту передал своему отродью. Хельгер это знает. Он все знает.

– Кажется, я начинаю понимать тебя, почтенный. От брака Ингвара Киевского и дочери Рюрика и родится тот волчонок, о котором ты говоришь?

– Ты очень догадлив, Эзер-эльтебер. И это случится очень скоро.

– Твоя мудрость достает до подножия Тенгри, о Араха!

– Моя мудрость не может заменить мне силы и молодости, – ответил шаман. – Если бы я мог, я бы отыскал волчицу и перегрыз бы ее глотку. Но я слишком стар. Тело мое все больше и больше обращается в тень, и я порой не могу разобрать, к какому миру я принадлежу больше – к этому или же к миру духов. Не мне суждено спасти народ хазар от русского волка.

– Тогда, может быть, это сделает Каган?

– Каган? – Старик не сдержал непочтительного смешка. – Что может сделать Каган, если боги против него!

– Значит, Хазария обречена?

– Да, если не найдется храбрый оглан, который, подобно тени, проберется в земли руссов и сделает то, на что у старого Арахи нет сил.

– Ты думаешь…

– О да! Я подумал, что Каган будет разгневан, когда ты привезешь ему мой ответ. Гонцу, принесшему черную весть, не позавидуешь. Но если гонец привезет нечто, что может смягчить гнев Ослепительного, грозовая туча над его головой может пролиться не разящими молниями, а золотым дождем. Голова волчицы в конской торбе поможет ему сохранить свою собственную голову.

– Пробраться в земли руссов? – Эзер-эльтебер воздел к небу руки. – О Араха, разве это возможно? Русь уже не та, какой была еще десять лет назад. Племена руссов объединились вокруг Киева. Руссы стали сильными и дерзкими и больше не желают платить нам дань. Их сила растет, русские города хорошо укреплены, и в них много сильного войска. Я сам это видел, клянусь! В последнюю войну мы потеряли очень много воинов, и Каган помнит об этом. Сейчас он не начнет войну.

– Кто говорит о войне, мальчик? Маленький отряд может пройти там, где не сумеет пройти большая армия.

– Я не боюсь смерти, о Араха. Я готов хоть сейчас с моими арсиями отправиться в русские земли, найти дочь Рюрика и убить ее. Однако прежде я должен вернуться в Итиль и сообщить Кагану о твоем толковании его сна. А потом…

– Потом будет поздно, – перебил колдун. – Наступает удобный момент, которого я ждал долгие годы. Упустим его – Хазарию ничто не спасет. Как ты думаешь, почему Каган отправил ко мне именно тебя, Эзер-эльтебер? Это была моя воля, я внушил ему, чтобы он выбрал тебя. Ты мне нужен. Ты поможешь мне уничтожить волчицу. А я помогу тебе найти ее.

– Клянусь духами предков! – в изумлении воскликнул сотник. – Вот оно как! И что же мне делать?

– Слушаться меня. Я дам тебе оружие, перед которым руссы будут бессильны. Оружие, которое создано силой Темного мира. Оно сделает тебя и твоих воинов непобедимыми. Доверься мне, мальчик, и ты увидишь, что древние боги Хазарии могущественнее новых богов, которым вы опрометчиво стали поклоняться. Их дар защитит тебя и посеет ужас в сердцах врагов.

– Мне кажется, ты очень хочешь увидеть голову волчицы в моей торбе, – со слабой улыбкой сказал Эзер-эльтебер.

– Не я – Темный мир. У него свои счеты с Рюриком. А я еще и хазарин, и руссы – мои заклятые враги. От тебя не потребуется ничего, только твое согласие принять мой дар.

– Если это хорошее оружие, я с благодарностью его приму.

– Это лучшее оружие из всех, и называется оно Ужас. Поверь, оно гораздо смертоноснее стрел и мечей. Вы станете тем клинком, который поразит Русь в самое сердце и избавит Хазарию от грядущей гибели!

– Я всего лишь скромный воин. Смогу ли я выполнить то, о чем ты меня просишь?

– Нет ничего невозможного для храбреца, любящего свою страну. Однажды ты увидишь, что ты вовсе не так ничтожен, как думаешь. Твои слава и доблесть приведут тебя на самую вершину горы величия, к подножию трона самого Тенгри. Придет день, и ты станешь каган-беки, десницей самого Великого Кагана Наран-Итиля Хазарии. Так ты согласен?

– Да, я согласен.

– Хвала Эрлику! – Шаман раскинул руки, будто хотел обнять молодого сотника. – Сбылась моя мечта! Хазария будет спасена, и сделаешь это ты, Эзер-эльтебер, сын Аюпы. Теперь не откажись выпить со мной чашу кумыса в знак приязни и уважения к старику.

Сотник согласно кивнул – его и впрямь мучила жажда с того самого момента, как он въехал в ущелье. Старый колдун отошел к одному из каменных столбов и вернулся с бурдюком и деревянной пиалой в руках. Эзер-эльтебер с благодарностью принял угощение из рук шамана. Кумыс оказался холодным, густым и необыкновенно вкусным – такого Эзер-эльтебер никогда не пробовал. Он пил медленно, смакуя каждый глоток, наслаждаясь вкусом и ароматом напитка.

– Хороший кумыс? – спросил старик, когда Эзер-эльтебер допил чашу.

– Ты еще спрашиваешь? Этот кумыс достоин того, чтобы сам Каган наслаждался им по большим праздникам. Дай и моим воинам отведать этого чудесного напитка.

– С превеликим желанием, мальчик.

Эзер-эльтебер наблюдал, как его арсии пили кумыс и видел их лица, слышал их восторженные возгласы, которыми они оценивали угощение старика. Впрочем, чему удивляться – арсии хоть и арабы, но к кобыльему молоку в Хазарии привыкли. Пить айран, хорзу и нибид[7] Нибид – слабоалкогольный напиток из кобыльего молока. последователям Мухаммеда не возбраняется. А уж такого славного кумыса им вряд ли когда доводилось пробовать. Бурдюк опустел быстро. Старый шаман выглядел очень довольным.

– Спасибо тебе, отец, – сказал Эзер-эльтебер, когда Араха подошел к нему. – Твой чудесный напиток избавил меня от усталости и жажды. Тело мое поет, будто я весь день провел на пуховых перинах, а не ехал под палящим солнцем по пыльной степи.

– Вот и хорошо. Теперь отдохни и отправляйся в путь со своими воинами.

– А как же волшебное оружие, о котором ты говорил?

– Терпение, мальчик. Сначала крепкий сон, который придаст вам сил, кхе-кхе!

Эзер-эльтебер и впрямь чувствовал, что вот-вот уснет. Тело внезапно стало тяжелым, в голове звенело – то ли кумыс оказался крепким, то ли сказывались долгая и утомительная дорога, волнения и страхи. Хотелось лечь и забыть обо всем, тем более что поручение, с которым он ехал к Черному шаману, успешно выполнено…

– Отдохнуть, – сказал он самому себе. – Мерван, едем!

– Зачем ехать куда-то? – возразил Араха. – Смотри, вон удобная пещера, там и наберетесь сил перед дорогой, кхе-кхе!

Эзер-эльтебер повел осоловевшим взглядом – справа от них в стене ущелья темнел вход в пещеру. Почему он не заметил его с самого начала? Арсии, не ожидая приказа своего начальника, сами потянулись к пещере, ведя в поводу своих коней.

– Почтенный, я… – начал сотник и вдруг заметил, что стоит у каменных истуканов один. Араха исчез непонятным образом, будто растворился в сгустившихся сумерках. Эзер-эльтебер постоял несколько мгновений в растерянности, потом, с трудом отгоняя от себя сон, намотал на руку повод Каратемира и направился к пещере, в черный зев которой уже вошли десять его арсиев.

– Свершилось, господин мой Эрлик! – прошептал Араха, который, оставаясь невидимым для Эзер-эльтебера, видел, как воины скрылись в пещере. – Я совершил то, чего ты хотел от меня! Я нашел для тебя Гончих смерти. Я напоил их молоком адских сук. Теперь они найдут ту, на кого указал твой перст. Теперь Хазария будет спасена. Все увидят твое могущество, Эрлик, и ты вернешь себе народ, который забирают у тебя чужие боги. Не будет у хазар других богов, кроме тебя. Свершилось, господин мой Эрлик, я сделал то, чего ты хотел от меня…

* * *

Эзер-эльтеберу приснился сон.

Вначале он оказался во дворце Кагана и долго шел из покоя в покой в сопровождении эскорта из арсиев с обнаженными мечами в руках. Эзер-эльтебер догадывался, куда его ведут, но ему почему-то было совсем не страшно. Чего ему бояться? У Кагана нет воина лучше него, Эзер-эльтебера, победителя руссов, аланов, печенегов и ромеев. Это он отыскал и убил дочь новгородского волка Рюрика, привез ее голову Ослепительному. Благодаря ему теперь вся Вселенная принадлежит Кагану Наверное, Ослепительный желает отблагодарить своего верного слугу. Надо подумать, что попросить у Кагана. Можно попросить табун отборных коней. Или дюжину красивых пленниц с крепкими грудями и выразительными взглядами, изобретательных и ненасытных в любовных играх. Или кольчугу и меч дамасской работы. Каган ни в чем ему не откажет. Каган его ценит и любит. Каган умеет ценить настоящих храбрецов…

Все верно, его привели куда надо – это тронный зал Кагана. Только почему-то на золотом троне Хазарии сидит сморщенный старик с жидкой белой бородой, в нелепой шапке конусом, обвешанной амулетами, и облезлой козлиной шубе. Это Араха, Эзер-эльтебер сразу узнал его. Куда же тогда делся сам Каган?

– Могучий Эзер-эльтебер! – проскрежетал старый шаман, не спуская с юноши внимательного взгляда. – Неустрашимый, доблестный Эзер-эльтебер! Уже давно никто не служил мне так верно и истово, как ты, мальчик! Пришло твое время, пришел час доблести и славы. Ты лучший из моих слуг, и я горжусь тобой.

Эзер-эльтебер хочет ответить, что он слуга Кагана и старому Арахе никогда не служил и не думал служить, но только вместо слов с его языка срываются какие-то странные звуки – не то лай, не то рычание. Что это с ним? А Араха улыбается и молча смотрит на него, поглаживая сморщенной костлявой рукой свою бороденку.

– Ты совершил только одну ошибку, кхе-кхе, – вдруг говорит он, и глаза его начинают вспыхивать багровыми огоньками. – Ты привез мне не те дары. Разве ты не знал, что нет для Арахи и господина его Эрлика ничего желаннее свежей горячей крови?

Эзер-эльтебер чувствует себя виноватым, опускается на ковер перед троном, становясь на четвереньки. Что-то с ним происходит. Он ощущает, что внутри него клокочет бешеная ярость, и ему хочется крови ничуть не меньше, чем старому колдуну, нахально забравшемуся на трон Кагана. А Араха тем временем показывает пальцем куда-то за спину Эзер-эльтебера и смеется.

– Не привез мне крови, так привези! – говорит он. – Возьми волчицу! Перекуси ее горло, насладись вкусом ее жизни! Возьми ее! А пока прими участие в нашей трапезе. Пей кумыс, который я для тебя приготовил!

Слова старого колдуна заглушает страшный неописуемый звук. Сотник сразу узнает его, он не раз слышал его в бою. Так кричат в агонии умирающие лошади. Эзер-эльтебер поворачивается и видит, что тронный зал превратился в тесную пещеру с глинистыми стенами и полом, освещенную призрачным синеватым пламенем. Пол пещеры залит кровью и усеян разорванными останками лошадей, клочьями некогда нарядных шелковых чепраков и кожаной сбруи. Десять огромных жутких черных псов в молчаливом остервенении рвут тушу еще одной лошади, и Эзер-эльтебер видит, что это его Каратемир – конь, которого он так любит. Каратемир еще жив, и его глаз, обращенный на сотника, полон смертного ужаса. А еще в этом черном блестящем глазу, как в зеркале, отражается подкрадывающийся к добыче черный зверь, подобный десяти прочим хищникам, и взгляд зверя горит кровожадным безумием. Эзер-эльтебер приглядывается к отражению и вдруг понимает, что это чудовище с острой мордой и торчащими остроконечными ушами двигается так же, как и он. Эзер-эльтебер рычит – и отражение скалит в рычании белоснежные клыки. Неужели это он? А эти чудовищные собаки – это его храбрые арсии? Времени раздумывать больше нет – его товарищи по Стае клыками вспороли коню брюхо, и от сладкого запаха крови и конских внутренностей голова бывшего хазарского сотника идет кругом. Рыча, и исходя голодной слюной, Эзер-эльтебер бросается на добычу.

И это уже был не сон.