Онлайн чтение книги Доктор Солт покидает город Salt Is Leaving
Глава вторая. ВТОРНИК ДОКТОРА СОЛТА

1

В тот же самый вторник, но утром, а не вечером доктор Солт тоже нанес визит в полицию.

Он поставил свой автомобиль на стоянку прямо под знаком «Только для служебного транспорта». Пока Солт рассматривал небольшую трещинку на фаре своего старенького серо-зеленого «ситроена», чем-то напоминающего раздавленную лягушку, к нему подошел полицейский и объявил, что доктор не имел права парковать здесь машину.

Пришлось объясняться:

— Я доктор Солт, у меня назначена встреча с начальником полиции. Куда мне пройти?

Доктор Солт не договаривался о встрече с начальником полиции, он вообще никогда в жизни с ним не разговаривал, но когда иной раз приходилось лгать, доктор Солт считал, что делать это надо с уверенным видом. Впрочем, ему действительно необходимо было встретиться с полицейским чиновником, и желательно повыше рангом.

За стойкой дежурного сидел сержант Бродбент. Миссис Бродбент была пациенткой доктора Солта.

— Не ожидал увидеть вас здесь, доктор, — приветливо улыбнулся сержант. — Я слышал, вы уезжаете?

— Пока нет, хотя собираюсь сделать это в самом ближайшем будущем. Я уже передал мою практику доктору Болдуину. Очень приятный молодой человек, вашей жене он понравится. А сейчас мне хотелось бы переговорить с кем-нибудь об одной моей бывшей пациентке, молодой девушке. Она исчезла.

— Вы придаете этому такое серьезное значение, доктор Солт?

— Разумеется, иначе меня бы здесь не было, сержант. Более того, мне нужно поговорить не просто со следователем, инспектором или сыщиком. Мне необходим самый высокий уровень. Если бы вы смогли мне помочь…

— Посмотрим, что можно сделать. Присядьте, пожалуйста.

Доктор Солт уселся на стоящий поодаль диванчик, понимая, что тактичный Бродбент не хочет, чтобы он слышал его телефонные переговоры. Однако ему удалось уловить обращенные к кому-то слова сержанта о том, что он знает доктора Солта как человека порядочного и прекрасного врача. «Он так чуток к миссис Бродбент. Я просил бы вас выслушать его, даже если окажется, что все это пустяки, сэр».

Положив трубку, Бродбент сказал с довольным видом:

— Ну, доктор Солт, вас примет сам старший инспектор Гарст. Прямо по коридору, последняя дверь налево. — Он перешел на шепот и, заговорщицки подмигивая, добавил: — Сделайте мне одолжение, доктор… Короче, представьте свое дело в немного приукрашенном виде, можете кое-что слегка преувеличить. Ну, вы понимаете…

— Там нет нужды что-то преувеличивать, — сухо ответил доктор. — И так немало понаверчено.

Старший инспектор Гарст был настоящим здоровяком. Рядом с ним стол и стулья в его кабинете казались игрушечными.

— Доктор Солт? Кажется, я видел вас в суде, ну, разумеется, в качестве свидетеля, а не обвиняемого! — Старший инспектор деланно захохотал, ожидая ответа на свою любимую дежурную шутку, но Солту было не до смеха. Чтобы удержаться от резкости, он уставился в одну точку, которая располагалась где-то между глазами и стрелкой усов Гарста.

— Ну, хорошо. Давайте сядем. — Теплые интонации исчезли из голоса старшего инспектора. — Чем мы можем вам помочь, если, конечно, ваше дело касается нас.

— Если это дело касается не вас, то кое-кого оно, несомненно, коснется. Я закончил свою практику здесь и уеду из Бекдена в ближайшее время. Мне бы хотелось оставить свои дела в полном порядке…

— Я понимаю, — перебил его старший инспектор. — Честно говоря, я сам решил уехать отсюда через пару лет, как только подам в отставку. Так что же стряслось?

— Моя пациентка Норин Уилкс, совсем молоденькая девушка, пропала.

— Норин Уилкс… Кажется, я слышал это имя. Что вы можете о ней рассказать?

— Ей лет девятнадцать или двадцать. Мать умерла год назад. Саркома. Об отце Норин никогда не упоминала. Может быть, он их давно оставил и уехал, не знаю. После смерти матери Норин жила у миссис Пирсон. У меня есть ее адрес. — Доктор Солт достал толстую потрепанную записную книжку. — Так, миссис Пирсон. Олтон-стрит, сорок пять.

— Минуту, доктор. Я должен сделать один звонок. Подождите. — Гарст позвонил по внутреннему телефону некоему инспектору Фриту и справился о миссис Пирсон с Олтон-стрит.

— Ну вот, теперь все ясно, память мне не изменяет, — обратился он к доктору Солту. — Эта дама, оказывается, была здесь уже дважды и оба раза устраивала дикую истерику, только что в штаны не напустила, простите, доктор, но иначе не скажешь. И именно в связи с исчезновением, как вы это называете, Норин Уилкс. Та, видите ли, ушла из дома, не предупредив ее. Что из себя представляет эта девчонка?

— Чего можно ожидать от дурного воспитания? Прибавьте к этому и омерзительное чтиво, которым пичкают молодежь определенные газеты и журналы. Но все же девушка вовсе не испорчена. Правда, ветер в голове, маловато выдержки, глуповата, но…

— Так о чем тут говорить. Еще одна ночная бабочка! — воскликнул Гарст. — Бедный наш город полон ими даже днем. Извините, доктор Солт, но если вы пытаетесь ее найти, то зря теряете время и силы.

— Я так не считаю, сэр.

— Но почему вы убеждены, что она исчезла? И вообще, что вы под этим имеете в виду? Пропала… Да она просто с цепи сорвалась. Девицы такого сорта помчатся куда угодно и с кем угодно. Они не предупреждают своих матерей, сестер, братьев, домохозяек или врачей, куда намерены податься. Все это алкоголь, распущенность, секс. Идти куда угодно, делать что угодно, лишь бы не работать. Таких у нас в городе множество. Не тратьте время, доктор, расспрашивая о какой-то Норин Уилкс… Она могла уехать в Бирмингем, Лондон, или еще куда-нибудь. Забудьте о ней. — Инспектор встал и протянул Солту руку.

Доктор даже не приподнялся со стула, будто не заметив этой руки.

— Я еще не закончил, сэр…

— Послушайте, мы не гоняемся за ночными бабочками, если они не проходят по уголовным делам. Я согласился принять вас исключительно по просьбе сержанта Бродбента. Но я занятой человек…

— Сядьте, сэр. — Доктор произнес это таким непреклонным тоном, что Гарст против собственной волн опустился на стул. Он хотел что-то возразить, но Солт не дал ему вставить ни слова. — Теперь позвольте мне объяснить, почему я здесь. И не надо мне рассказывать о ночных бабочках, улетающих в Бирмингем. Я знаю, что происходит в Бекдене, обязан знать после семи лет работы здесь. Мое дело серьезнее, чем все те, которыми вы сегодня занимались.

— На что спорим? — Гарст с усмешкой уставился на доктора.

— На пять фунтов. Теперь о Норин Уилкс. Она отсутствует уже больше трех недель. У нее очень редкая форма хронического нефрита, это заболевание почек. Если вас интересуют медицинские подробности, ради Бога. Я терапевт широкого профиля, но специализировался на урологии.

— Я верю вам на слово. Но почему все-таки дело такое неотложное?

— Выслушайте меня до конца. Я разработал для Норин методику лечения, которая позволяла поддерживать ее здоровье в хорошем состоянии. Я внушил ей, что, где бы она ни находилась, ей необходимо раз в десять дней прийти к врачу. Я объяснил Норин, что, если она не получит необходимых процедур в течение двух-трех недель, ей станет очень плохо и она может умереть. Да, она глупа и беспечна, но к своему здоровью относится серьезно. К тому же я взял с нее торжественную клятву. В сумке Норин лежит моя записка к любому врачу, к которому она может обратиться. В ней я прошу связаться со мной для уточнения ее истории болезни. Но Норин не дает о себе знать больше трех недель.

— Да плевать вашей Норин на любые клятвы. Знаю я этих девиц, она могла и к врачу не ходить, и вообще не вспомнить…

— В таком случае она или в больнице, или уже умерла.

— Я не могу не доверять вашему мнению медика, доктор Солт, но мне бы хотелось подвести вас к более четкой аргументации…

— Доброе утро! — Человек, вошедший в кабинет старшего инспектора, был высок, худощав и немолод.

— О, сэр Арнольд! — Гарст суетливо вскочил и услужливо заулыбался.

— Я только что переговорил с вашим шефом, полковником Рингвудом…

Доктор Солт, сидя на стуле, громко кашлянул.

— Простите, — спохватился старший инспектор. — Позвольте вас представить. Доктор Солт — сэр Арнольд Доннингтон. Доктор беспокоится о некой молодой особе Норин Уилкс. Говорит, что она пропала. Но я полагаю, он…

— Доктор Солт? — Сэр Арнольд смотрел на врача с явной неприязнью. — По-моему, мы уже встречались. В суде, я был одним из присяжных… Вы дали спорные показания в пользу того парня, который…

— Да. — Солт выглядел сейчас как только что разбуженный медвежонок, однако голос его звучал очень твердо: — Парень был болен.

Но сэр Арнольд не относился к числу тех, кто уклоняется от стычки.

— Я вам напомню, что позже он все равно был осужден на несколько лет тюрьмы.

— И тем не менее, — стоял на своем доктор, — он болен, у него не все в порядке с головой, тюрьма его добьет.

— Но общество нуждается в защите!

— Каждый член общества нуждается в защите, но не все достойны этого!

— Да, не все, это верно, — примирительно заметил сэр Арнольд. — Однако вам, доктор Солт, неплохо было бы хоть на один день оказаться в шкуре предпринимателя. Тогда бы вы поняли, что значит иметь дело с людьми низшего сорта, вот с такими женщинами или девушками, как эта… Как ее?

— Норин Уилкс.

— Вот именно! Мы вынуждены нанимать полторы тысячи этих Норин или Дорис, которые делают только то, что им нравится, не переносят замечаний, сквернословят, как солдаты. Никакого чувства ответственности, желания отработать те деньги, которые мы им платим. Притом половина из них — гнусные шлюхи. Кстати, эта… Как ее?

— Норин Уилкс, — снова напомнил доктор Солт.

— Да, так вот, возможно, это одна из моих работниц.

— Она работала на одном из предприятий «Юнайтед Фэбрикс» некоторое время, — подтвердил доктор Солт. — Однако вы, сэр, хотели переговорить со старшим инспектором. Ради Бога, я могу подождать.

— Сердечно вам признателен. Я не задержу вас. Сидите, сидите, доктор. Тайн у меня нет. — Он повернулся к Гарсту. — Я опять по поводу старого поместья Уорсли. За ним нужен глаз да глаз.

— Разумеется, сэр Арнольд, — ответил Гарст. — Мы следим там за порядком. Разве что-то случилось?

— Насколько мне известно, нет. Хотя должен вам признаться, я не был там уже несколько месяцев. — Сэр Арнольд говорил с Гарстом свободно, как со своим человеком. — Вы, конечно, знаете, поместье примыкает к клубу «Юнайтед Фэбрикс», мы и покупали его, чтобы со временем открыть там отделение клуба. Уже составлена смета. Но эти подрядчики — они любого сведут с ума — только собираются поставить сторожа, причем лишь тогда, когда начнутся работы. А что я должен делать, пока они раскачиваются? Очень вас прошу позаботиться об охране. И хорошо бы, если ваши парни были с собакой. Внутри здания украсть нечего, разве только медные ручки да шпингалеты, но оцинкованная кровля…

— Она в первую очередь привлекает воров, сэр, — заметил старший инспектор.

— Так примите меры!

— Разумеется, сэр Арнольд. Сделаем все, что в наших силах.

— Отлично. Доктор Солт, от души желаю вам найти вашу пациентку Дору Джилкс.

— Норин Уилкс, — вновь четко произнес доктор.

— Ах, да. Надеюсь, вы ее найдете. Я вас приветствую, джентльмены. — И сэр Арнольд удалился так же внезапно, как и появился в кабинете старшего инспектора.

Доктор Солт принялся неторопливо раскуривать свою трубку.

— Как сказали бы американцы, — заметил он между затяжками, — перед нами только что был Большой Босс Бекдена. Президент объединенной англо-бельгийской компании «Юнайтед Фэбрикс». Президент издательской компании «Бекден Телеграф». Член магистрата. И так далее, и так далее, и так далее.

Гарст не слишком одобрительно посмотрел на доктора.

— Сэр Арнольд, — ворчливо и с долей назидательности в голосе проговорил он, — может показаться немного резким и прямолинейным, но он прекрасный человек. Ему не было нужды связывать свою судьбу с Бекденом, но он пошел на это. Я не знаю никого, кто бы столько сделал для нашего города.

— Несомненно, — ответил Солт. — Ну и что? Что дальше? Да не надо мне об этом рассказывать, я слишком долго многие вещи видел с изнанки. Кстати, сегодня Доннингтон не показался мне резким. Он слишком нервничал.

— Не заметил. А из-за чего?

— Вероятно, была причина. Поверьте слову врача.

— Возможно, он был слегка взволнован из-за старого поместья Уорсли. К тому же не прошло и месяца с тех пор, как он потерял сына. Полковник Рингвуд, его друг, говорит, что для сэра Арнольда это был тяжелейший удар.

— Понятно, сын покончил с собой.

— Доктор Солт, — нахмурился Гарст, — по заключению экспертов, это была случайная смерть. Юноша чистил ружье. Давайте лучше поговорим о Норин Уилкс. Что вы еще хотели мне сказать?

— Немногое. — Доктор внимательно рассматривал мундштук своей трубки. — Девушки нет, и никто не знает, где она. Жива или уже умерла? Вы просто обязаны начать расследование.

— Да, разумеется, мы этим займемся, — вяло отозвался Гарст.

— Я хотел бы выяснить все до конца, прежде чем уеду из Бекдена.

— Только ради Бога, доктор, не влезайте сами в эту историю. Поверьте, мы все сделаем лучше вас. Любительское расследование чаще мешает, чем помогает нашей работе.

— А я и не строю из себя детектива.

Рад это слышать, сэр. — Гарст снова заулыбался. — Мы со своей стороны, разумеется, приложим все усилия.

Доктор Солт не ответил на его улыбку, только кивнул и направился к двери.

— У меня дурное предчувствие. Для него, казалось бы, нет оснований, — проговорил он уже на пороге. — Но есть некоторые мрачные намеки. Я не могу избавиться от мысли, что Норин Уилкс не уезжала из Бекдена. А если она не уезжала… значит, умерла.

2

Доктор Солт отогнал свой «ситроен» в гараж к знакомому механику.

— Послушай, Берт, неужели ты не можешь оторваться от футбольного обозрения в этой дешевой, дрянной газетенке? Посмотри мою фару. Это займет у тебя не больше трех минут, а я пока загляну кое-куда. Вернусь после трех. Успеешь, надеюсь?

— Вы уж столько месяцев ездите с трещиной на фаре. Что случилось, откуда эта спешка? — Берт так и не поднял глаз от газеты с репортажем о матче в Кардиффе.

— Я же хочу продать машину.

— А… Ну да. Только как бы не прогадать, покупатель ведь так и норовит сбить цену. — Берт бросил на доктора испытующий взгляд. — Сколько вы хотите за нее, док? У меня вроде есть клиент…

— Берт, займись сначала фарой. Даже твой клиент вряд ли согласится купить битую машину.

Доктор Солт решил пройтись по центру, всегда оживленному в это время, особенно в такие погожие дни, как этот вторник. Однако суета центральных улиц, полных бездельников и проституток, быстро наскучила ему. Он зашел в книжный магазин, но не нашел там ничего интересного. Потом заглянул в крупнейший городской универмаг, в секцию грампластинок, и тоже ушел оттуда с пустыми руками и чувством глубокого неудовольствия, сожалея о бездарно потраченном времени. В итоге он оказался в закусочной «Джордж». Возле стойки толпились потенциальные инфарктники, орущие друг на друга и на затурканную официантку. И все же доктору Солту удалось добыть в этой сутолоке бутылку пива и кусок пирога с телятиной, который, конечно, должен был бы стоить, как минимум, в четыре раза дешевле. В углу нашелся свободный столик. Солт уселся за него и, пережевывая пирог и запивая его пивом, пробежал утренний выпуск газеты «Бекден Телеграф». Новости его мало интересовали, но он внимательно просмотрел киноафишу. Его взгляд остановился на объявлении кинотеатра «Лицей».

Еще не было двух, когда доктор Солт поднимался по крутой лестнице кинотеатра. Со стен на него смотрели фотографии кинозвезд, но он не замечал их. Его раздражали коричневые панели стен — не то деревянные, не то пластмассовые. Просто какой-то дворец из молочного шоколада, а не кинотеатр! Ярко-зеленая табличка над дверью на площадке между лестничными маршами гласила: «Для мужчин». Доктор Солт прошел мимо, поднялся еще на один пролет и оказался в шоколадном фойе с шоколадным занавесом, закрывающим двери в партер. Возле этих дверей стояла шоколадная билетерша: коричневый костюм, коричневые чулки, коричневые туфли, но розовая блузочка и такая же розовая мордашка. Вот к ней и направился доктор Солт.

— Здравствуй, Пегги, — окликнул он ее.

— О… Так это же доктор Солт! — Она округлила и без того круглые серые глазки. — Вы пришли картину посмотреть? Всем нравится. Уже неделю идет.

— Я зашел, чтобы поговорить с тобой. Дело очень важное.

— Это касается Норин, правда? Но мне придется то и дело прерываться, сейчас как раз самый народ пойдет…

И верно, подошел первый зритель. Доктор переждал, пока Пегги надорвет билет и бросит оторванную контрольку в урну, а затем сказал тихо:

— Вы ведь с Норин подруги, она жила в вашем доме…

— Так мама получала за это с нее два фунта десять шиллингов в неделю за комнату и завтрак. Да, мы, конечно, дружили, но, когда она поселилась у нас, я редко видела Норин. Я встаю — она еще спит, прихожу с работы — ее нет дома, ложусь в постель — она только появляется на пороге. А потом она вообще бросила работу и зачастила на шикарные вечеринки… Простите, доктор.

Солту опять пришлось ждать, пока Пегги разделается с билетами представительной пожилой пары.

— Когда ты последний раз говорила с Норин? — спросил Солт, после того как супруги скрылись за шоколадным занавесом. — Попытайся вспомнить, это важно.

— Иногда Норин заходила в соседнее кафе и, если я была свободна, мы болтали с ней. Но вот когда это в последний раз было? — Пегги сморщила лобик. — Может, в сентябре? Ага, шла вторая неделя сентября, числа не помню.

— У меня на приеме Норин была в последний раз утром двенадцатого сентября.

— Так как раз в этот день она отправилась на вечеринку и не вернулась. Точно, мама говорила, что это было двенадцатого. А накануне Норин приходила сюда. Она так дергалась, просто ужас. Ей хотелось выговориться. Если вы уж так хотите, я могу сказать, куда подевалась Норин.

— Ну, Пегги, конечно, иначе зачем же я стал бы беспокоить тебя. О, простите. — Солт посторонился, так как к Пегги подошли двое парней и девушка. Один из парней недоуменно взглянул на доктора. Когда они прошли в зал, Пегги покачала головой.

— Боюсь, эта троица может устроить беспорядок в зале, — прошептала она. — Знаете, доктор, Норин на юге Франции! Ее отвез туда тот парень, с которым она в последнее время гуляла. Он и жениться обещал. Норин говорила, он по ней с ума сходит. Правда, имени его она не называла. Но вы не беспокойтесь, доктор, она небось сидит сейчас в купальном костюме и попивает мартини.

— Ей нельзя этого делать, Пегги. И вряд ли Норин вообще уехала.

— Секундочку. — Пегги обслужила еще одного зрителя. — Почему вы так думаете, доктор?

— У нее нет заграничного паспорта.

— А не могла она поехать со своим парнем в Лондон и получить паспорт там?

— Едва ли. Послушай, это с ним Норин ходила в клуб «Юнайтед Фэбрикс»?

— Ну конечно. Они везде бывали вместе. Она спала с ним, это точно. Знаете, половина этих так называемых мальчиков на вечеринках — просто грязные старые развратники, но этот, которого она уж не знаю где подцепила, действительно молодой парень, вряд ли старше Норин, да плюс ко всему при хороших деньгах. Конечно, у Норин в голове пусто, но ей повезло. Повезло во всем.

— Не уверен, Пегги. В чем-то повезло, а в чем-то нет. — Солт посторонился, пропуская очередного зрителя. Когда тот отошел, он опять обратился к девушке: — Больше тебе нечего мне сказать?

— Нууу… — Пегги явно колебалась. — Вообще-то это секрет. У Норин есть один секрет. Она поделилась со мной, но это же не моя тайна, правда? Я не могу нарушить клятву. Я дала Норин слово, что никому не скажу, никому-никому.

— Но ты можешь хотя бы сказать, — доктор Солт в упор смотрел на девушку, — этот секрет имеет отношение к ее исчезновению?

— Нет-нет, совсем нет.

Подошли еще два зрителя.

— Мне остается только верить тебе, — проговорил доктор. — Спасибо.

Он медленно спускался по лестнице, когда из-за двери с табличкой «Для мужчин» вышел рыжеволосый парень в кожаной куртке и двинулся вверх, к кинозалу. Доктор спустился еще ступеньки на четыре, но, уловив наверху какой-то странный резкий звук, повернулся и поспешил туда, обогнав молодую пару, которая только что прошла мимо него.

В фойе никого не было. Ни Пегги, ни рыжего парня. Только урна с рассыпанными по полу обрывками билетов валялась у стены, как будто ее хорошенько пнули ногой.

3

В три доктор Солт опять был в гараже, забрал машину у Берта и едва от него отделался: механик уже предлагал за «ситроен» кругленькую сумму, но выслушивать его у Солта не было времени, он торопился на Олтон-стрит.

Солт знал эту улицу, она проходила в полукилометре от его дома. Ничем не примечательная унылая улица, населенная толстыми и тощими женщинами и вечно хнычущими детьми. Доктор остановился у дома сорок пять. Миссис Пирсон открыла дверь раньше, чем он успел позвонить. Вид у нее был еще более неряшливый, чем обычно.

— Прошу вас, доктор. Выпьете чашечку чая? Я приготовлю в один момент.

Он поблагодарил и сказал, что чай не пьет. Это была ложь. Он обожал чай, но не такой, разумеется, который готовят женщины вроде миссис Пирсон, больше похожий на настойку танина, чем на чай.

— Присаживайтесь. Курите, я люблю, когда мужчина курит трубку.

Солт закурил, чтобы перебить стоявший в комнате запах немытого тела и плохо простиранного белья.

— Вы были сегодня в полиции по поводу Норин? — спросила миссис Пирсон. — Я знаю, потому что в полдень ко мне приходил сержант — правда он был без формы — и просто извел меня вопросами.

— И что же вы ему сказали, миссис Пирсон?

— Все то же самое. Только когда я им это раньше говорила, их это мало интересовало. Хотя, признаться, когда я к ним ходила, то для храбрости пропустила по стаканчику с моей приятельницей, миссис Мастон, это ведь она меня научила пойти в полицию. Ну, я и рассказала сержанту, что Норин ушла двенадцатого сентября, выглядела вполне элегантно, она в последнее время стала хорошо одеваться, должно быть, ее парень покупал ей платья. Норин не сказала, когда вернется, но я знала, что она, скорее всего, придет поздно, и, как обычно, ждала ее возвращения. Не понимаю, что было у Норин на уме, но почему она вот так, все бросив, ничего никому не сказав, взяла и ушла? И даже за вещами не является. Нельзя же так просто все бросать… Например, вот это.

Миссис Пирсон, словно фокусник, торжественно извлекла откуда-то потрепанную тряпичную куклу.

— Эта кукла у Норин с самых ранних лет, сколько она себя помнит. Норин без нее ни шагу. Она повсюду носила ее с собой, укладывалась с ней в постель. Я сказала сержанту: «Она обязательно должна вернуться хотя бы за этим». У моей Пегги есть плюшевый мишка, она тоже спит с ним в обнимку, как маленькая. Господи, только вчера они были детьми… — Миссис Пирсон всхлипнула.

— Все мы в чем-то остаемся детьми, — вздохнул доктор Солт, не находя слов утешения.

— Доктор, но что же случилось? Как вы думаете? Пегги говорит, Норин уехала со своим парнем на юг Франции, они вроде хотели там пожениться. Я так не думаю. И почему она не пришла за своими вещами? Ну хоть на пять минут! Я так переживаю за нее. Три недели ни словечка. Где она, доктор?

— Не знаю, — медленно проговорил Солт, поднимаясь со стула. — Но я это выясню. Я не уеду отсюда, пока не добьюсь правды, хотя уже сыт по горло этим Бекденом.

— Я всегда считала его таким милым городком, — сказала Миссис Пирсон, грустно вздыхая. — И когда была девочкой, и даже после замужества всегда считала, что наш Бекден — хороший городок. А теперь он… Теперь он совсем другой. Ничего не осталось хорошего.

— Возможно, вообще уже не осталось милых городков, миссис Пирсон. Они разрастаются, и нам нужно или примириться с этим или уезжать и строить новые города.

— А куда же мы… переселимся? Вы пойдете в полицию, доктор?

Он обернулся к ней от двери:

— Да, конечно. Нам со старшим инспектором Гарстом еще есть что сказать друг другу.

4

Доктор Солт жил довольно далеко от своего врачебного кабинета, который он делил еще с тремя партнерами. Его квартира находилась на первом этаже дома в викторианском стиле, чудом уцелевшего от сноса. В квартире был свой вход, внушительная прихожая и весьма просторная гостиная. Через час после визита к миссис Пирсон доктор Солт сидел дома с чашкой отличного китайского чая, конечно, без этих глупейших добавок молока или сахара и печально смотрел на груду книг и грампластинок. Он никак не мог решить, какие из них продать или раздарить, а какие упаковать и сдать на хранение до тех пор, пока он не определится с отъездом.

Доктор раскурил трубку, размышляя о книгах и пластинках, но ничего дельного ему в голову не приходило. Только пластинок у него было несколько сотен, имелся и прекрасный стереофонический проигрыватель. Больше всего доктор Солт любил слушать записи одного и того же произведения в исполнении разных оркестров. Обычно он посвящал этому воскресное утро, однако сейчас нужно было решать, что брать с собой, а от чего избавляться. И именно к этому у него совершенно не лежало сердце. Разве легко терять настоящих друзей? А вообще это был тот случай, когда просто необходима женщина. Умная, энергичная женщина, которая в состоянии справиться с беспорядочной жизнью холостяка со стажем.

На пятом такте фа-мажорного октета Шуберта в гостиной Солта появился вошедший в дом без стука рыжеволосый молодой человек в кожаной куртке. Только теперь на нем были еще и темные очки.

Доктор остановил проигрыватель и снял пластинку.

— Здесь не врачебный кабинет, и вообще я больше не практикую, — сухо сообщил он.

— А я и не болен, — самодовольно усмехнулся молодой человек.

— В таком случае не стоит носить темные очки, можно испортить зрение. Всего доброго.

— Э, нет. Нам надо поговорить. Вы ведь уезжаете, это правда?

— Да, а что?

— У меня есть приятель, который хотел бы получить эту квартиру прямо сегодня.

— Вон отсюда.

Молодой человек показал пачку банкнот:

— Здесь сто фунтов. Красивыми новыми пятерочками. И никаких налогов. Прелесть, а не деньги. Мой приятель хотел бы, чтобы ты убрался прямо сейчас, мухой…

— Мне предлагается сделка? — Доктора Солта начала интересовать эта ситуация. — Предположим, я выеду сегодня из квартиры, но с одним условием. Пусть твой приятель снимет мне номер в отеле «Квинс».

— Э, нет. Не пойдет.

— Тогда убери деньги.

— Тебе кажется, что ты очень умный, доктор Солт. А на самом деле — просто глупец. Тебе не нравится Бекден?

— Да, не слишком.

— Ну и зря. Городишко неплох. Я не из здешних, живу тут только год, но умею находить контакт с людьми, а ты…

— Ты все сказал?

— Я еще и не начал. Суть в том, что ты должен немедленно убраться из Бекдена. И лучше по доброй воле. Ты непопулярен здесь больше, доктор Солт. Ты был неосторожен и нажил себе врагов. Давить на практикующего врача небезопасно, на его стороне слишком много людей. Но ты уже не работаешь. Ты тут лишний. И это может плохо кончиться для тебя.

— Почему? И что я должен делать, по-твоему?

— А ничего! — воскликнул парень в кожанке. — Мое дело — предупредить. У каждого свои дела. Вот и занимайся своим делом.

— Именно так я и поступаю. — Доктор подошел к столу и раскрыл телефонный справочник.

А парень все никак не желал замолчать:

— Я предупредил тебя. Исчезай, бери деньги и катись. Я прослежу, чтобы твои вещи были упакованы и отправлены на хранение. В половине седьмого отходит поезд в Смоук. Он тебе подойдет. А если не хочешь, то в два или в три есть поезд на Бирмингем. Тебе нравится Бирмингем?

Доктор Солт не поднял головы от телефонного справочника.

— Убирайся, — повторил он.

— Дерьмо собачье, — выругался парень и, уходя, так хлопнул дверью, что со стены сорвалась литография и грохнулась на стопку книг.

Шумно вздохнув, доктор набрал нужный номер.

— Говорит доктор Солт. Будьте любезны мистера Даффилда. Он знает меня.

Доктору ответил личный помощник мистера Даффилда некий Годфри. Он сообщил, что мистер Даффилд отсутствует и появится только завтра к полудню.

— Хорошо. Передайте ему, что я навещу его завтра по весьма важному делу. В это же время. Да, вы не перепутали, меня зовут доктор Солт. Мистер Даффилд должен меня помнить, у меня долго лечился его брат.

Закончив разговор, Солт снова поставил пластинку, он слушал Шуберта и пытался решить, какой именно диск ему следует оставить. Прослушав еще несколько записей того же произведения, он остановился на исполнении Венского октета и именно эту пластинку уложил в коробку, предназначенную для сдачи в багаж. Потом Солт отправился на кухню, которая использовалась также в качестве столовой, посмотрел, что за консервы стоят в буфете, достал французские «Потроха по-каннски», но не стал открывать. Сперва он очистил несколько картофелин и бросил их в подсоленный кипяток. Потом налил в стакан виски, добавил несколько кубиков льда, вновь раскурил трубку и вернулся в гостиную со стаканом в руке. Почти забыв о нем, он напряженно размышлял, делая похожие на загадочный шифр пометки в своем блокноте. Через несколько часов Солт сам не смог бы в них разобраться. И снова думал, думал…