Онлайн чтение книги Сапожок Пелесоны
Часть вторая. Беспокойный дух виконта Марга

1

Недалеко от Буйного рынка мы наняли двухколесный экипаж, запряженный парой лошадок. Кучер за полтора гаврика обещал доставить до той самой развилки Фоленской дороги, но дожидаться захода солнца – пока мы решим дела с копателями – он категорически отказался. Что ж, это выглядело нелюбезным с его стороны, но мы вынуждены были согласиться и на такую услугу, поскольку на прирыночной площади больше желающих ехать в сторону Фолена, и торчать у старого кладбища до темноты, не нашлось.

Едва повозка выехала за ворота Рорида, лошади пошли легкой рысью. Кучер монотонно поторапливал их, помахивая хлыстом, и покачиваясь, будто пьяный. Я поглядывал по сторонам и осторожно придерживал посох. Ведь знаете, посох заряженный десятком заклятий способен наделать много бед. Штука в том, что заклятия могут самоинициироваться: запуститься случайным созвучием или волшебной флуктуацией. О таких историях я слышал много раз. А мне совсем не хотелось, чтобы этак нечаянно повозка разлетелась в щепки и перед нами вместо резвых лошадок скакал по кочкам обугленный шашлык из конины.

Мимо тянулись луга, зеленые с янтарным отсверком от спелых трав. Воздух теплый, душистый, полный цветочных запахов ласкал лицо. Поначалу я смотрел на крестьян, бредущих с пустыми корзинами в ближайшую деревню, на тяжелые телеги, редких верховых и стада овец, пасущихся у притока Лорисиды, а потом заскучал и погрузился в дрем. Архивариус все это время был молчалив, сосредоточен на мыслях, которые, наверное, вращались вокруг испорченного пергамента или предстоящей встречи с копателями, о которых ходило столько страшноватых легенд.

Вздремнув с полчаса, я проснулся на повороте, когда повозку сильно качнуло, и как-то случайно вспомнил о книге Рябининой. Взяв у Дереванша сумку, я неторопливо извлек «Красную Юбочку». Поглядел обложку, поковырял ногтем золоченое теснение с именем автора, открыл книгу и начал читать с самого начала.

«По лесной тропинке шла молодая девушка в красной юбочке. И было у нее очень редкое и очень красивое имя – Маша, но знакомые чаще называли ее наша Красная Юбочка, потому что она всегда носила красную юбочку с кружевными оборками. И туфельки на этой девушке были красные, красной с белыми вставками была блузка и носочки…»

«Елки-свиристелки, какая чушь», – зевнув, подумал я. – «Действительно, такое могла написать только Рябинина. Вероятно, трусики и бусики у Маши тоже были красные. И была она комсомолка или идиотка».

Я перевернул страницу и продолжил чтение.

«Каждый день Маша ходила по этой тропинке, и знали ее в лесу все звери и все птицы. Что же влекло нашу героиню пускаться в такое нелегкое путешествие так часто? А дело было в том, что в молодой груди Маши, билось очень доброе и очень чуткое сердце. Оно заставляло девушку ходить через весь лес, чтобы накормить умирающую с голода бабушку».

«Охренеть!», – подумал я, но чтение продолжил.

«Бабушка ее жила на опушке леса – слишком далеко от города. Магазина по близости не было, и денег у нее не было, и ноги у нее были больные, и руки, и спина больная вместе с головой. Первое время бабушка питалась ягодами, которые росли на опушке, но ягоды скоро закончились. Ждала бы бабушку голодная смерть, если бы не ее добрая внучка, которая каждый день приносила блинчики с мясом. Вот и в этот солнечный день шла Машенька с корзинкой полной горячих блинчиков, чтобы скорее насытить пустой животик бабушки».

По моему мнению, дальнейшее развитие сюжета обещало появление Серого Волка, и я перевернул еще несколько страниц, чтобы скорее дойти до эпохального события. Однако фантазия госпожи Элсирики оказалась непредсказуемой, и на тропинку перед Красной Юбочкой выпрыгнул не натуральный волк, а оборотень, который в дневное время имел облик молодого мужчины с аккуратной бородкой, обаятельной улыбкой и платочком в нагрудном кармане. Родители нарекли его Рудольфом.

«Оборотень загородил ей дорогу и сказал:

– Моя красавица, ну дай я тебя поцелую!

На что Маша строго ответила:

– Ни за что. Я знаю, к чему приводит один-единственный поцелуй.

– К чему? – хитро оскалился Рудольф.

– А к тому… В общем, я не сплю с незнакомыми мужчинами.

– Так давайте познакомимся? – предложил оборотень и протянул свою длинную-длинную руку с длинными-длинными когтями.

– Я и со знакомыми не сплю, – гордо вскинув носик, сообщила Красная Юбочка. – С дороги свали, – попросила она, оттолкнула лукавого оборотня и пошла по тропинке дальше».

А дальше две трети книги Рудольф только тем и занимался, что выпрыгивал из-за кустов на тропинку и одолевал непробиваемую Машку сексуальными домогательствами. Лишь ближе к полудню утомленному оборотню удалось раскрутить ее на два блинчика и уломать неприступную девицу приподнять юбочку чуть выше колена. В момент аморального приподнятия юбки, Маша как-то случайно сболтнула адрес бабуси, и у Рудольфа родился кованый план. Побежав прямиком через лес, Рудольф быстренько нашел нужный домик. Пока это старое ненасытное чудовище – бабушка – рыскала по поляне в поисках земляники, оборотень подкрался к ней, отволок ее к ближайшему дереву, привязал там за больные ноги. Чтоб старуха не орала он заткнул ей рот мухомором. Сам же метнулся в дом, лег на кровать, укрывшись до бровей одеялом. Начало финальной сцены в эротическом триллере Рябининой выглядела так:

«Поднялась Машенька на крылечко и сказала:

– Тук-тук!

– Входи, внученька, – ответил ей голос совсем не похожий на голосок ее любимой бабушки.

Машенька вошла и спросила:

– Бабушка, а что у тебя такой голосок? Простудилась что ли?

– А-а хвораю, внученька. Сильно хвораю. Боюсь, дело к могиле движется, – ответил Рудольф, прикидываясь бабушкой.

– А что у тебя бабушка, такие волосы: короткие и черные вместо серебристых и длинных? – поинтересовалась Красная Юбочка, ставя корзинку на скамейку.

– А это оттого, что обгорели мои волосы намедни. Очаг разжигала, и прическу огнем попортила. Закоптились, в общем.

– А-а, – протянула Машечка, всем сердцем скорбя по испорченной прическе бабушки. – А чего это у тебя такие большие и радостные глаза? – поинтересовалась девушка, подходя к кровати совсем близко.

– А радостно мне… Радостно думать, что я сейчас с тобой сделаю! – сказал подлый Рудольф. Схватил Машеньку и затащил к себе в постель».

В подробности изнасилования Красной Юбочки, которые были растянуты страниц на десять, не дал мне вникнуть Дереванш.

– Подъезжаем, – сообщил он, нахохлившись и крепче вцепившись в сумку.

Я захлопнул книгу и привстал, чтобы лучше разглядеть местность.

Дорога постепенно изгибалась к пологому возвышению, на котором находилось кладбище: среди редких кустов и деревьев белели старые склепы, покосившиеся могильные плиты. Сама развилка находилась у въезда на кладбище, обозначенного массивной аркой. Копателей на месте встречи пока не наблюдалось, хотя солнце уже бросало прощальный свет на земли Кенесии, и тени были так длинны и ужасны, словно нас в неизвестность везли два ящероподобных чудовища.

– Есть идея, Дереванш, – сказал я, знаком приказывая ему открыть сумку.

– Умоляю, господин Блатомир, – нервно заскрипел архивариус, – не надо больше ваших идей. Давайте просто обменяем госпожу Элсирику, если они теперь согласятся на обмен.

– Так вот насчет обмена. Поступим так: у одного из нас будет наготове истинный Клочок, а у другого подделка – тоже наготове. В зависимости от того, как мерзавцы себя поведут, будем действовать и мы: то ли вручим им одно, то ли другое. В общем, давайте мне настоящий пергамент, а ваша писанина пусть будет при вас.

– Нет уж, господин маг, давайте наоборот. Хватит того, что вы сделали с нашей реликвией за обедом.

– Ну, как знаете, – я расстегнул среднюю пуговицу камзола и убрал в потайной карман сложенный вчетверо лоскут.

Через несколько минут повозка подкатила к развилке. Кучер остановил лошадей, выругался непонятно зачем и на кого, и принялся ждать, пока мы отсчитаем положенные полтора гавра.

Когда повозка тронулась в обратный путь, Дереванш долго стоял на месте и смотрел ей в след, пока темная точка не растаяла на фоне огромного солнечного диска. И само светило блекло, проваливаясь за горизонт, затягивалось сизой дымкой, словно остывающее кострище. На востоке уже появились первые звезды и серп малой луны – Виолы.

Я понимал, что нам нельзя так вот стоять бессмысленно и глазеть на закат. Следовало с пользой потратить драгоценные минуты и хоть как-нибудь приготовиться к встрече с членами братства. Но я ничего не мог с собой поделать: ноги и руки словно не принадлежали мне, и в голове отчего-то не возникало никаких полезных мыслей.

– Дереванш, – наконец выдавил я. – Пойдемте к арке. Там удобное место держать оборону, если такое потребуется. Надеюсь, у вас есть какое-нибудь оружие?

– А? – он уставился на меня мутными серыми глазками.

– Надеюсь, у вас есть при себе кинжал или ножик, на случай, если нам придется драться?

– Вы с ума сошли, господин Блатомир, – пролепетал кенесиец. – Зачем мне оружие? – в свете заходящего солнца он казался совсем щупленьким и жалким.

– Чтобы драться, Дереванш, – терпеливо объяснил я. – Чтобы вы имели возможность перерезать пару копательских глоток. Раз у вас ничего нет, доверю вам свой нож.

Я наклонился открыть в сумку, но в этот момент архивариус дернулся, вырывая ее, и сообщил:

– Идут!

2

Из кладбищенской арки появилось человек семь-восемь, и двинулись к нам. Элсирики среди них не было. Я хотел выразить недовольство ударом посоха в землю и каким-нибудь сердитым заклятием, но в этот момент из-за кустов вышло еще несколько братьев-копателей, двое из них держали высокую рыжеволосую девицу. Когда они приблизились на полсотни метров, я уже не сомневался, что в их руках именно Анька Рябинина. Вела она себя крайне беспокойно: все норовила вырваться и ударить ногой одного из своих конвоиров.

– Госпожа Элсирика, – крикнул я. – Попрошу не волноваться. Потерпите еще немного общество этих негодяев. Сейчас мы обменяем вас на один бесполезный свиток.

– Клочок Мертаруса, – поправил меня копатель, лицо которого было скрыто черной маской.

– Остановитесь! Больше не шагу! – предостерег я их, подняв посох.

Они дошли до нагромождения камней и расположились полукругом. Диспозиция шайки копателей мне не понравилась. Во-первых, они стали так, что в случае необходимости я не мог накрыть магическим ударом сразу всех. А во-вторых, они позволили подойти себе слишком близко и у меня возникли сомнения: успею ли я сотворить даже простенькое заклятие раньше, чем кто-нибудь из ретивых ребят добежит до меня. Конечно, в запасе у меня было хорошее кунг-фу и кое-какие мелочи, рассованные по карманам, но, честное слово, мне не хотелось кровопролития. И господин Дереванш, похоже, в этой ситуации предпочитал быть ярым пацифистом. Я глянул на его бледное лицо, подрагивающее и выражающее какую-то особую, растерянную улыбку без малейших признаков агрессии, затем перевел взгляд на Элсирику, которую загораживали три крепеньких гильдийца. Ее губы тоже изогнулись в улыбке, но миролюбия в ней не было ни капли. У меня даже возникло опасение: а не захочет ли наша девочка свести с кем-нибудь счеты, едва освободятся ее руки.

– Для начала пропустите сюда госпожу Элсирику, только не развязывайте ей руки, – распорядился я, небрежно махнув человеку в маске (наверное, он был здесь главным представителем братства).

– Немножко повежливее с Третьим Мастером братства, – крикнул мне один из последователей Селлы.

– А то это чревато некоторыми неприятностями, – вторил ему другой, и я увидел, что в его руке появилась лопата, только не маленькая бронзовая, а лопата вполне серьезных размеров, которой можно и картошки накопать и убить кого-нибудь при желании.

Архивариус, похоже, окончательно сдрейфил и начал пятиться к обочине.

– Надеюсь Кусок Мертаруса при вас и он подлинный? – заговорил человек в маске, которого называли Третьим Мастером. – Пусть ваш лысый друг принесет его мне!

Я решил, что больше не стоит медлить с обменом, и быстро извлек пергамент из потайного кармана. Тут же и Дереванш достал свой лоскут. Мастера братства на какой-то миг озадачило появление сразу двух Клочков Мертаруса, потом он разразился хриплым смехом.

– Идиот вы, господин архивариус! – проговорил я.

– А вы!… А что вы со своим влезли?! – взвизгнул Дереванш, убирая за спину свиток. – Несите сам тогда свой.

– Милейший Мастер копатель, у меня настоящий пергамент, – сообщил я, делая шаг к человеку в маске.

– Давайте сюда оба! – потребовал он.

– Извините, но мы договаривались поменять только один свиток на одну Элсирику, – вежливо заметил я. – Если у вас имеется две Элсирики, то тогда мы предложим вам два свитка.

– Сейчас сделаем две, – рявкнул долговязый член братства, выхватывая меч.

Дереванш, выронив сумку, издал стон и схватился за голову, будто клинок занесли над его макушкой. Видимо, госпожу Рябинину намерения долговязого тоже сильно растревожили, непостижимым образом она вывернулась из рук конвоиров, врезала близстоящему гильдийцу ногой в пах и рванулась вперед. Третий Мастер даже не успел обернуться на звуки потасовки – Анна Васильевна снесла его, будто ретивая козочка калитку. Через секунду она стояла рядом со мной.

– Бежим, Булатов! – крикнула она. – Не вздумайте отдать свитки!

Я был бы рад бежать, однако план великой кенесийской писательницы казался мало выполнимым: мы вряд ли успели бы достигнуть первого изгиба Фоленской дороги, как копатели догнали бы нас (вероятно, там же и закопали бы). Пришла пора выпустить на свободу магию, и я, сказав скороговоркой заклинание, направил навершие посоха в замешкавшихся братьев. Бронзовый шарик засветился ярко-голубым. Из него вырвались молнии, ослепительные, разветвленные, словно корни громового дерева. Часть их тут же ушла в землю, но некоторые успешно соединились с телами наших недругов. Четверо последователей Селлы покатились по траве, дергаясь от неприятнейшего знакомства с электричеством. Еще двое застыли на месте – их крепко хватила мощь разряда, при этом падать они не хотели, но и передвигать ногами не могли.

– Вперед! Вперед! Схватите их! – кричал Мастер братства. Маска наполовину слетела с его лица, и на один миг мне показалось, что эту рожу я где-то видел.

Копатели, оставшиеся в строю, вняли призыву Мастера и бросились вперед. Я хотел пробудить еще заклинание огня. Действительно, широкая полоса пламени весьма кстати, когда на тебя несется толпа крайне рассерженных членов мистического братства. И я бы сделал эту чертову полосу, но в самый неподходящий момент Дереванш дернул меня за рукав и прогнусавил:

– Господин Блатомир, скорее бежим отсюда!

Заклинание у меня так и застряло на полуслове. Я понял, что заново рождать магическую формулу поздно. Оставалось мое превосходное кунг-фу. С криком «Кья!» я врезал бронзовым набалдашником первому из набегавших. Боковым зрением я видел, что Рябинина держится справа чуть сзади от меня. Хотя руки ее оставались связаны, сдаваться просто так она не собиралась. А как красиво и эффектно машет Анька ножками, мне уже довелось видеть. Дереванш опять вцепился в мой локоть и поинтересовался:

– Может пора уже убегать?

– Чертов зануда! – выкрикнул я, отражая наскок сразу двух копателей.

Одного из них настиг мой посох. Второй увернулся, и узкое лезвие его меча едва не чиркнуло меня по горлу.

– Господин Блатомир, – снова до меня долетел голос архивариуса, – если вы не собираетесь отдавать им Клочок Мертаруса, то я его убираю в футляр.

– Мать грешная, не путайся возле меня! – в гневе крикнул я, совершил лихой пирует, надеясь сбить еще одного мерзавца, но отчего-то на пути моего посоха оказался архивариус.

Он ойкнул и рухнул наземь, как срубленная травинка. Тут же на меня навалилось сразу три потных тела. И госпожа Элсирика завизжала непристойные ругательства где-то рядом. Я почувствовал как холодно и остро упирается в мое горло кончик меча.

– Вот и второй пергамент, Мастер. Прикончить этих сволочей и бросить на развилке дороги? – поинтересовался один из братьев, державший за воротник архивариуса.

– Не надо. Будет лучше, если их трупы не найдут в ближайшие дни. Честное слово, я не хочу огорчать короля – пусть думает, что его затея успешно воплощается, – ответил Мастер, поправляя сползшую маску. – Вручим жизни этих несчастных виконту Маргу. Это будет не слишком жестоко и весьма справедливо. Волочите их к склепу.

Услышав такой приговор, несчастный архивариус запричитал глупые молитвы и забился, словно рыбешка, которой отрезают голову.

– А мы тебе предлагали, старый дурак, предлагали за пергамент очень приличные деньги, – пробасил долговязый, выволакивая Дереванша на дорогу. – Чего тебе стоило тихонько продать вещь для тебя совсем бесполезную?

Минут пять нас, связанных по рукам и ногам, несли через кладбище. Чья-то волосатая лапа сорвала с моего пояса кошелек, гремевший очень приличной суммой. Слава богам, что она не стала шарить еще по карманам! Уже стемнело, и я не видел ничего, кроме могильных плит, проплывающих мимо и черных веток, которые то и дело хлестали мне по лицу. Впереди показалась площадка, огороженная столбиками и гранитными горгульями по углам. Первые братья-копатели остановились, скрипнули железные двери. При этом Дереванш снова начал взывать к богам и поскуливать. Потом я услышал визг Элсирики. И меня тут же небрежно, как полено швырнули в темноту. Я больно ударился о каменный выступ, скатился на несколько ступенек вниз и услышал жутковатый скрежет закрываемой двери. Следом мои глаза отказались видеть что-либо – вокруг была абсолютная темнота. За дверью еще недолго слышались возня и голоса последователей Селлы. Похоже, они решали, чем закрыть двери.

– Посохом давай, – нашелся кто-то. – И подложим эти камни.

– Вот славно! Будет виконту развлечение на ночь! Эх-хи-хи! – копатель рассмеялся, словно гиена. – Господин Марг, с вас причитается!

Скоро наступила тишина, ее нарушало только жалобное сопение архивариуса, и возня Элсирики. Пытаясь ослабить веревку на запястьях, я скатился еще на одну ступеньку. Уперся во что-то мягкое и, вытягивая ноги, попытался занять более удобную позу.

– Эй, поосторожнее там, Булатов. Я тоже лягаться умею, – сообщила Рябинина, и старательно боднула меня в бок.

– Это ваша благодарность, милая госпожа? – удивился я.

– А за что я должна быть благодарна? За то, что меня в подвал бросили как мешок с картошкой?

– Это не подвал – это склеп виконта Марга, – прохныкал архивариус. – Нам конец! Нас ждет ужасная смерть!

– Пожалуйста, поподробнее, Дереванш, – попросил я. – Кто такой виконт Марг? Местная страшилка что ли?

– Виконт Марг? О-о! – простонал кенесиец. – Виконт Марг – это… О-о-о-о-о! – на этот раз стон его оказался более длительным и совершенно несчастным.

– Понятно. Госпожа Элсирика, может быть, вы объясните мне, кто такой Марг? – я ее легонько толкнул.

– Ужас этого кладбища. Говорят, уже триста лет он не дает покоя ночами, – начала Рябинина.

– Триста двадцать три, – заметил архивариус. – Триста двадцать три года и сто восемнадцать ночей, – уточнил он, после некоторых подсчетов. – Деревни, что были поблизости, давно покинуты. А вокруг замка Иврог ров со святой водой и железные ворота с заклятиями. Все боятся Марга. Ночью к кладбищу на десять лиг никто не подходит. А мы вот здесь, прямо в его склепе, – Дереванш вдруг застучал зубами и снова издал горемычный стон. – Некромантией при жизни виконт занимался, знался с самыми недобрыми демонами, а после смерти… вот таким стал. Упырь он теперь без совести, без жалости, зато с хорошим аппетитом. Сначала кровь из жертвы пьет, а потом принимается за мясо. Даже мозг из косточек высасывает.

– А чего же вход в склеп не закроют? Вход бы закрыли, замуровали, заклятия посильнее наложили, – высказался я.

– Уже делали так и по всякому. Он все равно двери ломает и кладку разбирает, – подрагивая, сказал кенесиец.

– Отлично. Значит, он откроет нам двери, и мы выберемся отсюда! – я попытался приподняться, думая, что в этой жизни для нас еще не все потеряно.

– Двери-то он откроет, но после того, как обгложет наши косточки, – горестно сообщил архивариус.

– Ах, вот вы о чем! Тогда – да, нерадостное у нас положение, – согласился я. – Тогда надо думать что-то. Госпожа Элсирика, у меня в карманах кое-что есть… Сигареты, зажигалка, баллончик со слезоточивым газом, игральные карты, жевательная резинка и петарды. Давайте подумаем, чем нам могут быть полезны эти предметы.

– О, я бы с удовольствием закурила! – отозвалась Анька, пытаясь подняться на ступеньку выше. – А остальное барахло в твоих карманах бессмысленно. Что мы можем им сделать? Брызгать в рожицу упырю слезоточивым газом или петардами его запугивать? Или в карты с ним, в подкидного на раздевание?

– Мысль такая: нужно сначала развязать руки, а потом думать, – решил я. – Эй, господин Дереванш, чувствую, вы мне сопите в спину – значит ваше… лицо где-то близко к веревке, которая стягивает мои руки. Пробуйте дотянуться до нее и перегрызть.

Кенесиец закопошился и засопел усерднее. Скоро я почувствовал прикосновение его мокрого носа, и тут же зубы архивариуса вцепились мне в палец.

– Ай, бля! Эй, это вам не веревка, мой кровожадный друг! – вскрикнул я. – Повыше возьмите. Еще выше! Вот, вроде она. И теперь грызите без жалости.

Дереванш трудился минут пять, издавая хищное ворчание и жуткие утробные звуки, будто голодный волчонок. Когда казалось, путы вот-вот сдадутся под натиском его клыков, он не удержал равновесие и скатился на несколько ступенек вниз. Пришлось начинать все сначала: снова он крался ко мне, снова вынюхивал и подлаживался у меня пониже спины, пока его зубы не нащупали что-то похожее на веревку. Он начал грызть со свежим приступом злобы, а потом оказалось, что он воюет не с моей веревкой, а вообще черт знает с чем: может с какой-то ветхой тряпкой или дохлой крысой. И когда мы с Элсирикой начали нервничать и выражать недовольство соответствующими русскими словечками, архивариус, наконец, нашел эту неладную веревку, потрепал ее еще с минуту и перекусил.

Теперь мои руки были свободны. Я размял отекшие запястья, пошевелил пальцами.

– Развязывай меня, – напомнила о себе любимой Рябинина.

– Подождешь, – отозвался я. – Нужно сначала отдышаться, осмотреться.

3

Я достал пачку «Честерфилд», закурил. Подняв включенную зажигалку повыше, я пытался разобраться, в какое ужасное место нас забросила судьба руками подлых копателей. Однако язычок синего пламени давал слишком мало света, и я не увидел ничего, кроме грубой каменной кладки и напуганного лица Дереванша.

– Булатов, ты издеваешься? – снова подала голос Анна Васильевна. – Развязывай скорее меня!

– Сейчас, – пообещал я.

Выключил зажигалку и, спустившись на две ступеньки, нащупал изнывающую от нетерпения фигурку Элсирики. Присев рядом, я начал исследовать ее как бы в поисках веревок. Сначала мои пальцы нашли два чудесных бугорка, расположенных чуть ниже декольте. Искушение потрогать их оказалось сильнее желания помочь госпоже Рябининой, и я поначалу осторожно потрогал один бугорок, потом другой взял в руку и сладостно сжал.

– Сукин сын, я тебя убью, – змеей прошипела великая писательница.

– Люблю беспомощных женщин, – отозвался я, уже без всякого стеснения давая волю рукам.

– Булатов… ну имей же совесть, – застонала она, пытаясь меня оттолкнуть.

Совести я решил пока не иметь. Может быть поэтому, Анька хотела укусить меня, но я закрыл ее рот поцелуем. В эту минуту я очень жалел, что помимо госпожи Элсирики в жутком и прекрасном склепе находится еще Дереванш. Поиграв с ней еще чуть-чуть, исследовав таинственные изгибы ее тела, я все-таки, нашел веревку, нащупал узел и принялся распутывать его, изредка подсвечивая зажигалкой.

Едва руки Рябининой оказались на свободе, я получил в благодарность звонкую пощечину. Вот так бывает всегда: творящие добро, за добро и страдают. И я пострадал за минутное проявление любви к ближнему.

Следом я освободил страдающего архивариуса – у него-то хоть хватило ума не кидаться на меня с кулаками.

– Господин Блатомир, там, на стенке что-то есть, – оживился кенесиец. – Вы когда своим волшебным огоньком сверкали, я что-то углядел. Возможно, там светильник.

Я щелкнул зажигалкой и начал спускаться по ступеням, куда меня направил архивариус. Действительно, через несколько шагов я заметил на стене ржавый выступ, служивший держателем факелов. Находка вдохновила меня, и я двинулся дальше, периодически включая зажигалку и оглядывая стену. За поворотом, не доходя до арки, я обнаружил факелы, торчащие из похожего держателя. Целых три старых, но вполне пригодных к использованию факела! Теперь мы были со светом, могли осмотреться и подумать, как выбраться из нашего кошмарного положения.

Один из факелов я установил в первый держатель и поджог, второй, зажженный, вручил Дереваншу – архивариус должен был исполнять роль передвижного светильника – а третий оставил в запасе. Сначала мы поднялись к выходу из склепа и постарались понять, возможно ли выбраться из подземелья без постороннего вмешательства.

Со свободой нас разделяли две створки железной двери, изрядно покореженные, с глубокими следами чьих-то когтей. Очевидно, кто-то пользовался этим выходом, и пользовался неоднократно, даже в те ночи, когда двери были надежно заперты. Этот «кто-то», похоже, носил имя Марг – виконт Марг. Внимательно рассмотрев борозды, оставленные в металле его нестриженными ноготками, я даже вообразить не смог, что же это за чудовище покоилось совсем не далеко от нас.

Между двумя покореженными половинками двери имелась щель. Довольно тонкая – в нее вряд ли пролез бы палец – но все-таки через нее я смог разглядеть, что запором служит какой-то стержень или гладкая круглая палка, всунутая в петли вместо сломанной задвижки.

– Господин Дереванш, отдайте, пожалуйста, факел Элсирике, – попросил я. – От вас сейчас потребуется грубая мужская сила.

– А теперь попробуйте с разбегу вышибить эту дверь. Давайте, разбег посильнее и со всей дури плечом, – я направил его и слегка подтолкнул.

Удар архивариуса в дверь дверью остался как бы незамеченным – она даже не скрипнула и не шевельнулась. Догадавшись, что из Дереванша таранного орудия не выйдет, я сам попробовал атаковать железные створки. Оставалась кое-какая надежда, что запор – тот круглый стержень – вылетит или, в конце концов, сломается, и мы обретем свободу. Несколько раз я разбегался и беспощадно врезался в двери, но пользы от моих потуг не было никакой. Ржавый металл лишь поскрипывал в насмешку надо мной. И Дереванш, молитвенно приговаривал: