Онлайн чтение книги Счастливчик
ГЛАВА IIX

— Маленького барина барышня просят… Франц говорит это и улыбается, глядя на Киру сияющими глазами — любуется им. Франц любит Киру, как и все любят в этом доме милого, ласкового, мягкого Счастливчика, решительно все.

— Ступай, ступай к Ляле, дитя. Она не может проводить тебя так рано, она в постели, — и бабушка не в силах удержаться, чтобы не поцеловать еще раз белокурую головку.

Темным, широким коридором, на дальнем конце которого день и ночь светится электрический фонарик, Счастливчик идет к сестре. Вот направо дверь ее комнаты.

Кира останавливается, стучит пальчиком:

— Можно войти?

— Войди, войди, милый, милый Счастливчик!

Ляля лежит в постели, такая худенькая, бледненькая, хрупкая, как белый нежный тепличный цветок. Она спит мало от недостатка движения, как и всякая калека, но встает поздно. День и без того кажется таким длинным для бедняжки, — она ведь почти не может ходить.

Аврора Васильевна, в темном платье, причесанная и одетая с самого раннего утра, точно она вовсе и не ложилась, протягивает Кире худую холодную руку.

— Здравствуйте, голубчик. Вот вы и гимназист и, надеюсь, порадуете нас вашими успехами. Правда?

Аврора Васильевна пожимает Кире тоненькие пальчики, точно взрослому, и выходит из комнаты, улыбнувшись на прощанье своей холодной, спокойной улыбкой.

Ляля и Счастливчик одни.

Девочка садится на постели, протягивает руки. Ее огромные, черные глаза смотрят с минуту восхищенным взглядом.

— О, какой ты красавчик, Счастливчик! Какой красавчик!

Она любуется Кирой, кладет ему на плечи свои тоненькие прозрачные руки. Слёзы, как капельки бриллиантов, блестят, переливаясь, в ее темных, как угли, зрачках.

— Милый маленький Кира! Милый маленький гимназистик! Крошечка родной! Если б тебя видели покойные мама с папой! О, как бы они полюбовались тобою! Милый, милый, малюсенький мой!

Она обнимает мальчика. Кира прижимается к ней. На минуту брат и сестра смолкают застыв в тесном, крепком объятии.

Потом Ляля чуть-чуть отстраняет братишку. Ее глаза принимают серьезное, вдумчивое, почти строгое выражение.

— Слушай, Счастливчик, — говорит она серьезным, торжественным голосом. — Мама и папа наши умерли… Но оттуда (тут Ляля подняла свой тоненький пальчик кверху), оттуда они видят все. Ты не огорчишь их никогда, не правда ли, Счастливчик?.. Ты вступаешь в новую жизнь. Помни одно, маленький: никогда не лги, старайся хорошо учиться, помогай другим, чем можешь. Да?

Глаза Ляли загораются близко-близко от глаз Счастливчика.

— Да, обещаю тебе это, — роняет мальчик тихо, но уверенно, и открытым, честным взглядом смотрит на сестру.

— Мама и папа благословили бы тебя сегодня. Я сделаю это за них, — говорит Ляля, — встань на колени, Счастливчик.

Мальчик повинуется. Белокурая головка склоняется к постели сестры. Льняные локоны рассыпаются по одеялу.

— Господи! Помилуй моего брата Киру и помоги ему хорошо учиться и радовать нас! — шепчут бледные губки Ляли.

И она осеняет склоненную головку маленьким образком, только что снятым со стены. Потом образок этот вешает на шею Счастливчика, рядом с золотым крестильным крестом.

— Ну, а теперь с Богом, ступай! До свиданья, Счастливчик! И со слезами на глазах, но со счастливой улыбкой, Ляля в последний раз целует брата.

И то пора…

— Время ехать, Счастливчик! — пискнул знакомый голосок под дверью.

Это Симочка. Ее прислали сюда из гостиной — поторопить нового гимназиста.

— Сейчас! Иду! Иду!

В горле Счастливчика щекочет что-то. Хочется заплакать и целовать еще и еще, бесконечное число раз милую, добрую, кроткую Лялю. А на душе так тихо, радостно и светло-светло, как в праздник Пасхи, совсем, совсем как тогда…

— Сейчас, сейчас!

С сожалением покидает мальчик уютную, славную спаленку сестры.

Черные, горящие теперь, как две свечи, большие глаза Ляли провожают Киру любящим взором до самой двери.

Под дверью стоит Симочка. Она подглядывала в замочную скважинку, что делалось в спальне. Ее глаза так и сверкают любопытством.

— Она тебя благословила! Я видела!.. — уверенным тоном заявляет она.

— Подсматривать очень дурно! — строго говорит Счастливчик и грозит пальцем.

— Вздор! — смеется Симочка. — Ну, бежим скорее. Не то опоздаешь! Бабушка беспокоится — страсть! — и, схватив за руку Счастливчика, она несется с ним по коридору, напевая тихонько:

Ураганом «удалая пара» врывается в гостиную.

— Счастливчик, можно ли так долго! Ведь опоздаешь! — сыплется на мальчика град упреков.

— Смотрите, Кира, как бы вам за это не сняли вашу кудлатую головку! — хохочет Мирский.

— Сядем, сядем! По русскому обычаю сесть нужно! — волнуется бабушка.

Все садятся. Бабушка с Кирой и Симочкой на диване. Monsieur Диро в кресле рядом, няня на кончике стула у дверей. На другом стуле, тоже на кончике, Франц. Мик-Мик с размаху плюхается на табурет у рояля, открывает крышку инструмента и начинает барабанить на клавишах какой-то чрезвычайно шумный и торжественный марш. Старшие шикают на него и машут руками:

— Разве можно играть в такую серьезную минуту!

Мик-Мик поневоле замолкает, делает круглые страшные глаза по адресу Симочки, которая фыркает от удовольствия, и преважно разваливается в кресле. Проходит минута. Все встают, крестятся на большой образ в углу гостиной. Потом бабушка крестит и целует Киру, точно он едет бог знает куда, на край света, в южную Америку, в гости к индейцам. Няня плачет, а monsieur Диро что-то подозрительно долго сморкается в углу.

Мик-Мик тоже извлекает платок из кармана, закрывает им лицо и начинает всхлипывать на весь дом, причитывая в голос, как деревенская баба:

— Не уезжай, голубчик мой, не покидай поля родные!

Это так смешно, что нельзя не смеяться. И все невольно смеются веселой выдумке. Симочка — громче всех.

Франц исчезает куда-то и через минуту появляется с объемистой корзиной в руках.

— Это еще что такое? — спрашивает Мик-Мик, делая удивленные глаза.

— Завтрак-с!.. — слышится невозмутимый ответ Франца.

— Какой завтрак? — недоумевает Мир-ский. Корзина большая, фунтов на пять; какой и кому может быть туда положен завтрак? Франц поясняет «господину студенту»:

— Барыня приказали уложить для молодого барина завтрак в емназию. Здесь Скобелевские битки в судке с гарниром, в этом углу осетрина под соусом майонез, и еще компот в стакане и груша… А в бутылочке — горячее какао; оно обернуто в вату, чтобы не простыло.

— Ха, ха, ха, ха! — разражается смехом Мирский, — да что вы меня уморить хотите, что ли? Завтрак из трех блюд в гимназию! Да еще горячее какао! Да когда и где его ваш Кира съесть сумеет?

И Мик-Мик буквально падает в кресло от обуявшего его смеха. Бабушка в смущении. Няня в обиде.

И что вы, мой батюшка, и где это видано, чтобы ребенку есть не давали! — ворчит она, кидая недовольные взгляды на студента.

— Да поймите вы, старушка божья, ведь с таким запасом на новую Землю, на необитаемые острова, к голодающим в Индию ехать впору! — горячо протестует Мирский. — Кире бутерброд с телятиной или котлетку холодную довольно взять с собою.

Но тут уже вступается бабушка.

— Всухомятку-то! Чтобы животик заболел! Голодом морить прикажете его! Слуга покорная, я слишком люблю моего Счастливчика! Да и пилюли ему надо принимать перед завтраком. Как же он перед едой всухомятку пилюли принимать станет?

— Франц, — неожиданно приказывает бабушка, — вынеси корзину в пролетку и поставь на козлы в ноги Андрону.

Мик-Мик безнадежно машет рукой, потом оборачивается к Счастливчику:

— В добрый час, Кира! Желаю успеха. Помните мои слова: «быть маленьким мужчиной», — и он крепко сжимает щупленькую ручку мальчика. Monsieur Диро берет за руку Киру и ведет на крыльцо. Все провожают мальчика и гувернера.

Бабушка стоит у окна гостиной и машет платком.

— С богом, с богом!

Мик-Мик на крыльце корчит презабавную гримасу. Симочка заливчато смеется. Няня крестит вслед пролетку, на которой уже сидят Счастливчик и обнявший его за талию monsieur Диро. Вдруг остановка. Кричат, машут руками, волнуются на крыльце. Франц стрелой выносится.

— Пилюли изволили забыть! Барыня приказали, чтобы беспременно скушать одну перед завтраком.

— Хорошо, хорошо!

Андрон подбирает вожжи. Разгуляй встряхивается и сразу быстрой иноходью берет от крыльца. Уже на всем ходу протягивает руку Франц и сует Счастливчику аптечную баночку с пилюлями, которые он обязательно принимает перед завтраком и обедом.

Счастливчик приподнимает фуражку, глядит в окно, в котором видна седая голова бабушки, улыбается и кивает головой. — В добрый час, Счастливчик, в добрый час!