Послесловие

Онлайн чтение книги Семь смертных грехов
Послесловие

Первая повесть Тадеуша Квятковского «Луна-парк» была опубликована в 1946 году. В последующие годы писатель издает еще ряд произведений, среди них сборник рассказов «Звезда бразильского неба», «Хлопоты с талантом», «Памятник по мерке», «Герой, сданный внаем» и др.

Тадеуш Квятковский является также автором целого ряда статей, очерков и фельетонов, напечатанных в польских журналах и газетах. Его книга «Семь смертных грехов» была издана в Польше в 1954 году.

Улыбаясь или посмеиваясь над приключениями брата Макария, сборщика милостыни для отцов-кармелитов, читатель, возможно, не один раз невольно подумал о том, что многое в этой книжке ему знакомо, что он уже встречал пусть не те же события, не те же самые ситуации, но нечто схожее по характеру, по духу. Где можно встретить сходное высмеивание дворянской спеси и ограниченности, особенно очевидной в столкновении со здравым разумом и лукавством человека из народа? Где рассыпаются насмешки над религиозным фанатизмом, верой в мнимые чудеса, стяжательством и бессовестностью священников и монахов? Разумеется, в литературе эпохи Возрождения.

Построение книги о семи смертных грехах напоминает созданный эпохой Возрождения жанр плутовского романа, герой которого, простолюдин, попадая из одной жизненной передряги в другую, торжествует над своими противниками богачами и святошами, сеньорами и прелатами. Да и сам герой повести, брат Макарий, – никогда не унывающий шутник и бражник, издевающийся над ханжеством и монастырским уставом, – тоже лицо отнюдь не новое. Вспомним хотя бы любимого героя Рабле – брата Жана, веселого кутилу и великого охотника до соленой шутки. Он даже и внешне похож на Макария, хотя на его большом носу нет бородавки.

Но датой написания этой книги, вызывающей ассоциации с литературой XVI – XVII веков, является 1953 год. Что же это – бесцельное подражание стилю и духу литературы Возрождения, литературная забава? Такой вывод был бы несправедлив. Создавая в наши дни свой роман, который кажется своеобразным отголоском литературы той эпохи, автор видел в нем отнюдь не литературную шутку. Об этом говорит – и здесь нет противоречия – его предисловие к книге.

Центральное звено сюжета книги – баснословные проделки иезуитов в Тенчинском замке, явление святых перед ясными очами пани Фирлеевой и изгнание их самим апостолом Петром, открывшим, впрочем, сразу же истину ошеломленной владетельнице замка, – целиком взято автором, как он и сообщает в предисловии, из написанной в самом начале XIX века книги Гуго Коллонтая «Состояние просвещения в Польше в последние годы правления Августа III (1750—1764)». Таким образом, было бы неправильно видеть в романе Тадеуша Квятковского лишь запоздалое подражание литературным жанрам эпохи Возрождения; этот роман имеет свои отечественные корни, он отражает определенные специфические черты развития польской литературы, на которых следует остановиться.

Обратимся к Гуго Коллонтаю. Это имя до сих пор мало известно нашему читателю, между тем оно заслуживает того, чтобы с ним познакомились. Вторая половина XVIII и начало XIX века – время, когда жил Коллонтай, – были бурной и знаменательной эпохой в истории Польши. Под покровом застывших феодально-крепостнических отношений нарождались новые социальные силы, польское общество как бы начало пробуждаться от той глубокой летаргии, в которую оно было погружено, освобождаться от господства религиозного фанатизма и невежества, средневековых предрассудков и ханжества, от всего того, что так ревностно защищали и оберегали церковники и особенно монополизировавшие в Польше образование иезуиты.

Одним из активнейших борцов за светскую культуру и прогресс, одной из наиболее ярких фигур этого времени, неслучайно получившего в истории Польши наименование периода Просвещения, был Гуго Коллонтай. Выдающийся мыслитель философ-материалист, внесший ценный вклад в развитие польской науки, Коллонтай выдвигал прогрессивную, антифеодальную по своей направленности программу преобразования социального и государственного строя Польши. Он деятельно боролся за сохранение национальной независимости польского народа, был ближайшим сподвижником Тадеуша Костюшко в национально-освободительном восстании 1794 года, а после поражения восстания восемь лет томился в мрачных казематах австрийских крепостей.

Этот человек, чье имя символизировало для польского народа борьбу за национальную свободу, социальный и культурный прогресс, решительный противник клерикализма, был… ксендзом. И этому не следует удивляться. Сутану носили и многие сподвижники Коллонтая, его единомышленники. Разумеется, просветителями и борцами за прогресс Коллонтай и его сподвижники были совсем не потому, что они принадлежали к духовному сословию. Но такой факт достаточно ярко характеризует атмосферу в Польше того времени, свидетельствует о полном господстве церкви в области просвещения. А именно в этой области начал свою общественную деятельность и завоевал широкую известность и популярность Гуго Коллонтай. Он был душой созданной в 1773 г. «Эдукационной комиссии» (от латинского educatio – воспитание), первого в Польше (и вообще в Европе) министерства просвещения, много сделавшего для подъема образования. Коллонтай провел реформу Краковского университета, изгоняя из преподавания дух средневековой схоластики, вводя обучение на родном языке, открывая новый период в истории находившегося в глубоком упадке старейшего центра польской культуры.

Одним из крупнейших культурных завоеваний периода Просвещения было то, что монополия церковников в области образования была нарушена. Однако позиции церкви оставались еще чрезвычайно сильны. Иллюстрацией этого может, в частности, служить и судьба научного наследства Коллонтая. Тридцать лет прошло, прежде чем его труды увидели свет. Книга «Состояние просвещения в Польше» была издана в 1841 году в серии «Облик поляков и Польши в XVIII веке». Тогда же в этой серии появилось и прождавшее сорок лет издания «Описание обычаев в правлении Августа III» Енджея Китовича – произведение, о котором нельзя не упомянуть здесь, так как оно содержит неисчерпаемое богатство сведений о нравах и быте старошляхетской Польши. Верный образ еще недавнего прошлого, запечатленный не критиком и обличителем, а спокойным и объективным, лишь иногда снисходительно насмешливым сельским священником, настоящим сыном своего времени, приобретал силу не меньшую, чем памфлет. Автор исторического романа о феодальной Польше не может не поблагодарить Китовича; полными горстями черпал из этой своеобразной энциклопедии и Тадеуш Квятковский.

Итак, более ста лет назад были изданы произведения, давшие и сюжет, и живые исторические детали веселой книге о «Семи смертных грехах».

Но вот совсем недавно, в 1951—1953 годах, эти произведения были опубликованы вновь. На титульном листе книги Китовича, издававшейся до этого пять раз, стоят слова «Текст впервые публикуется полностью». Аналогичные указания мы найдем и в предисловии к книге Коллонтая, издаваемой в четвертый раз, но впервые дающей читателю это произведение в его истинном, неискалеченном виде. До этого они выходили в свет «освобожденными» от того, что казалось церковникам опасным или излишним. Издатели смягчали или устраняли все, что относилось к критике шляхты и духовенства.

Разумеется, даже в «отредактированном» виде книга Гуго Коллонтая не могла изменить своей направленности. Шляхетско-клерикальная критика встретила ее недоброжелательным молчанием или попытками принизить ее значение.

Можно ли удивляться тому, что в такой атмосфере ни великолепный бытовой материал, щедро раскиданный на страницах книги Китовича, ни эпизод, описанный Коллонтаем, не были подхвачены писателями, не были использованы для исторической повести, правдиво воссоздающей облик феодальной Польши XVII – XVIII веков с ее крепостническим гнетом, религиозным фанатизмом и обскурантизмом, процессами ведьм и «чудесами».


Читать далее

Послесловие

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть