Онлайн чтение книги Сердца четырёх
Глава 4. БИТВА У РОЙЛА

Целых семь дней после того «тихого» вечера у Алессандро мистер Квин слышал свист пуль в устрашающей близости к своей голове; это было все равно что оказаться на нейтральной полосе меж двух воюющих армий. К исходу недели он не только собрал кучу материала, но и получил несколько уроков по выживанию в экстремальных условиях.

Он изучал в библиотеке студии газетные вырезки по старшему поколению враждующих сторон, когда его срочно вызвали к Жаку Батчеру.

Вид у Вундеркинда был потрепанный, но победительный.

— Mirabelle dictu[1]Как ни странно (лат.)., но мы на подходе к вершине мира.

— Мир — это всегда хорошо, — ухмыльнулся Лью. — Дело известное.

— Они что, согласились? — недоверчиво спросил Эллери.

— Безоговорочно.

— Отказываюсь верить. Что ты использовал? Гипноз?

— Нет. Сыграл на тщеславии. Я знал, на что они клюнут.

— Блит, правда, устроила побоище, — вставил Лью.

— Тогда я сказал, что Джек ее не хочет и надеется на Корнелл. Пришлось ей прикусить язык и выдавить из себя «да».

— А как наш несравненный Джон Ройл?

Лью сдвинул брови:

— Это ведь туфта была насчет Корнелл... у меня такое ощущение, что он прямо жаждет сыграть с Блит в одном фильме.

— Он всю неделю ходил понурый, — задумчиво произнес Эллери.

— Так он пять дней в рот не брал! — ответил Лью.

— Такое любого весельчака доконает. Я скажу тебе, что на него наехало!

— Давайте не будем испытывать судьбу, — сказал суеверно Жак Батчер. — Самое главное, они наши.

— Ну, не представляю, Батч, чтобы у молодых ты выиграл этот тайм так гладко.

Продюсера передернуло.

— Ой, прошу тебя... Тай сдался только потому, что публика требует от него роли из реальной жизни: сейчас ведь волна биографий. Вот я ему и говорю: для поклонения лучше не придумаешь, чем Тай Ройл в роли Тая Ройла. Истинная жизнь! Знаете, что он мне ответил? «Хорошо, я покажу им истинную жизнь, когда сверну своими руками лилейно-белую шейку твоей невесты».

— Звучит паршиво, — признал Эллери.

— Хуже некуда, — поддакнул Лью.

А Батчер продолжал печально:

— Почему же некуда... Бонни поставила мне условие, что в сценарии обязательно будет хотя бы одна сцена, где она должна отхлестать и исцарапать Тая, в общем, отметелить его до бесчувствия.

— Кто ставить будет? — спросил Лью.

— Скорее всего, Корси. Парень с богатым опытом Бродвея. Вы же знаете, как он сделал в прошлом году «Дорогу славы». Публика рыдала!

— Мне кажется, — мечтательно закатил глаза Лью, — что получится очень смешно. Такому режиссеру, как Корси, трудно угодить: страшно придирчивый. Так что два-три дня Бонни для этой единственной сцены обеспечено. Он будет снимать дубль за дублем, пока Бонни не счистит с Тая фунт плоти.

Историческая церемония подписания «контракта века» была назначена на одиннадцатое число, то есть следующий понедельник. Приготовления были такие сложные и тщательные, что Эллери уж представил себе поле сражения — с самолетами, кружащими в небе, артиллерией на окрестных холмах и полевым лазаретом для оказания первой помощи неминуемым жертвам. Однако обошлось без драки и даже без скандала. Такого, судя по всему, Жак Батчер не ожидал. Исходя из простой целесообразности, артисты не раскрывали рта. Джон Ройл, одетый более строго, чем обычно, смотрел в окно, пока не подошла его очередь подписывать контракт. Поставив автограф, он улыбнулся в объективы и спокойно удалился. Блит полностью была поглощена изучением меха чернобурки, украшающей ее костюм. Правда, Бонни не отрывала взгляда от горла Тая, словно вынашивала планы удушения. Однако Тай проигнорировал этот вызов. Так что репортеры были несколько разочарованы.

— Черт возьми! — когда все ушли, в сердцах воскликнул Лью Баском. — Невозможно предугадать, когда они заведутся. Каких трудов стоит острый конфликт! Нет, Батч, мы упустили шикарный шанс!

— Мне нельзя было рисковать до тех пор, пока контракт не подписан, — невозмутимо ответил продюсер. — Вдруг бы кто-то из них сорвал все дело. С динамитом играть опасно.

— Ну а теперь-то можно? — спросил Сэм Викс.

— Да, Сэм, можно.

Эллери так и не узнал в точности, как случилось, что в тот же понедельник вечером Бонни и Тай вновь столкнулись в клубе «Клевер», но сильно подозревал, что это подстроили Лью с Сэмом. Стычку спровоцировал уже находившийся там Лью, который предложил им заключить мир «ради дорогой старушки «Магны». Бонни, явившаяся в сопровождении богатого аргентинца, сразу вспыхнула, Тай, естественно, тоже. Аргентинца оскорбила заносчивость Тая, а Тай вспылил по поводу замечания аргентинца. Дальше пошло-поехало. Аргентинец дал Таю по носу, Тай швырнул обидчика через голову бармена прямо в зеркало за стойкой. Бонни вызвала полицию и потребовала арестовать Ройла за попытку убийства. На следующее утро, освободившись из-под ареста с помощью отца, Тай поклялся отомстить. При этой сцене присутствовало больше половины газетчиков Голливуда.

Их материалами Сэм Викс остался доволен. «Такое удовлетворило бы даже «Голдвин», — скромно заявил он Эллери Квину.

* * *

Однако в пятницу мистера Викса постигло горе. Когда он ворвался в кабинет Жака Батчера, где Лью и Квин, споря, выкладывали Вундеркинду свои идеи, то даже повязка у него на глазу дергалась в нервном тике.

— Мы пропали, — с порога выпалил Сэм. — Нет, актерам нельзя доверять. Они таки нам устроили. Паула Перис мне только что рассказала.

— Кто и что устроил? — резко спросил Батчер.

— Джон и Блит выкинули штуку, которая загубит наш фильм на корню.

Викс плюхнулся в кресло. Лью Баском и Эллери Квин, ничего не понимая, нависли над ним. Жак Батчер отвернулся и уставился в окно.

— Объясни, — осипшим голосом произнес Лью. — А то знаешь, это все равно что сказать, что ты застал вместе Дж.П. Моргана, Сталина и Троцкого и они втроем резались в карты.

— Хуже! — простонал Викс. — Они собираются пожениться.

— Боже праведный! — Лью даже подскочил на месте. — Это же все нам испортит!

Жак Батчер крутанулся вместе с креслом и нажал кнопку переговорника.

— Мадж, соедини меня с Паулой Перис.

— Да упокоится в мире... — вздохнул Эллери. — Кто знает, когда ближайший поезд на Нью-Йорк?

Лью заметался по комнате, жалуясь потолку:

— Ведь какая была богатая идея! Конфликт — конфетка! Кровная вражда, существует больше двадцати лет, все естественно! И вот на тебе! Они входят в клинч, обнимаются, мирятся, женятся — и вся моя идея свинье под хвост?! Нет, так со мной поступать было нельзя!

Раздался телефонный звонок. Батчер снял трубку.

— Паула, это Жак Батчер. Это правда — то, что вы сообщили Сэму Виксу о Джоне и Блит?

— Примирение произошло в среду. Они решили все простить друг другу и все забыть. Я узнала вчера, поздно вечером. Вроде бы в субботу в «Подкове» на Джона Ройла нашло озарение, когда он разоблачил Парка. И с тех пор он думает о своей жизни и терзается своей извращенностью. А вообще — это очень похоже на любовь, мистер Батчер. Теперь они спешно готовятся к свадьбе.

— Так что же все-таки стряслось?

— У меня только догадки, и они не лучше ваших.

— Паула, я рассчитываю на вас: вы роскошно подадите это в своей колонке.

— Не волнуйтесь, я умею.

— Вундеркинд положил трубку? — Лью буравил его взглядом.

— Она... она обо мне не упоминала? — запинаясь, спросил Эллери.

— Да, все так, а о тебе не упоминала, — ответил Батчер и поудобнее уселся в кресле. — Ну, ребята, и чего же нам паниковать?

— Я убит, а он умника из себя корчит! — скулил Баском.

— Все ведь ясно, Батч, их брак сводит вражду на нет, — сокрушался Викс. — И на чем после этого делать рекламу? Ну хорошо, приспичило им, так что — нельзя подождать с женитьбой до выхода картины?

— Послушайте, — терпеливо заговорил продюсер, поднимаясь из-за стола и начиная вышагивать круги по комнате. — О чем наш фильм? О любви и ненависти. Джон и Блит в нем главные фигуры. Спрашивается, почему?

— Да потому, что они ненормальные! — крикнул Лью. — И их брак тому подтверждение.

— Да потому, простофиля, что они глубоко и страстно любят друг друга. Господа, вы пишете историю любви, а ни один из вас этого еще не осознал. Они любят, внезапно разрывают отношения, становятся злейшими крагами, а по прошествии двадцати лет вдруг опять сходятся.

— Это нелогично, — возразил мистер Квин.

— И тем не менее это случилось, — улыбнулся Вундеркинд. — Вы не понимаете, что теперь имеете? Готовую реальную ситуацию в киносценарии! Переносите ее на бумагу, и все! После двух десятков лет взаимной неприязни любовь вспыхнула с новой силой.

— Да, но почему?

— Откуда мне знать? Это твоя забота и Лью. Вы же писатели. Разве нет? Так что найти ответ на этот вопрос — ваша задача. Как вы думаете, за что вам деньги платят?

— Вау! — Викс схватился за голову.

— Что же касается тебя, Сэм, то ты сделаешь на этом даже лучшую рекламу.

— Но они же помирились, — обреченно сказал Викс.

— Вот именно! — отрезал Батчер. — И все будут гадать, а почему? Каждый фанат кино будет трясущимися ручонками разворачивать газету и искать ответ. А подогревать у публики интерес, Сэм, твоя работа!

Викс хлопнул ладонью по столу.

— Конечно! — заорал он. — После стольких лет грызни они поженились! Почему? «Смотрите фильм — и все узнаете!»

— Ну, дошло, наконец. Говоришь, им следовало бы подождать со свадьбой до выхода картины. Ерунда! Пусть едут прямо отсюда, и, чтобы создать погромче шумиху, я готов всю студию взорвать к чертям!

— Об этом уж я позабочусь, — довольно потирая руки, пообещал Викс.

— Мы сделаем им суперсвадьбу. Представляешь, духовой оркестр, высокие шляпки, толпы репортеров... Колоссальное рекламное событие!

— Подождите, — прошептал Лью. — У меня идея.

Он помял свой нос.

— Давай.

— У нас, в Голливуде, все свадьбы похожи одна на другую, — сказал Лью. — Венчание в церкви и все такое хорошо только для газетных заголовков. А почему бы нам не устроить это дело на английский манер?

— Ну-ка, ну-ка?

— У меня предложение. Давайте отправим их провести медовый месяц на Рид-Айленде.

— Что за Рид-Айленд? — нахмурился Эллери Квин.

— У меня там дом, — пояснил Жак Батчер. — Это маленький островок, так, груда камней в Тихом океане к юго-западу от Каталины. Там ничего нет, только рыбацкая деревня. Ну, Лью, продолжай.

— Так вот! — жизнерадостно воскликнул Баском. — Пусть туда слетают. На закате. Вдвоем. Наедине с любо-о-вью. Но! Перед отлетом — что произойдет? Правильно, свадьба. Прямо на летном поле. Позовем старика Эрминиуса, священника, он спец по свадьбам. У нас там будет миллион людей. На аэродроме места побольше, чем в церкви.

— Гм... — задумчиво промычал Жак Батчер. — В этом определенно что-то есть.

— Черт возьми, да я сам их доставлю на своем самолете! — Лью выпятил грудь. — Видели бы вы, какой я крутой парень за штурвалом! Или вон Сэм тоже ас.

— Смотри-ка, у нашего бумагомараки котелок варит! — восхитился Сэм. — Но у меня есть идея получше. А что, если пилотом будет Тай Ройл? «Сын прощает отца и выступает в роли купидона для самой знаменитой четы Голливуда!» Между прочим, он отличный пилот, летает как сволочь и у него славный самолет.

— Да-а... — оценил продюсер. — Мы действительно всех ошеломим... Молодожены отправляются в свадебное путешествие. Они хотят побыть одни, вдали от сумасшедшей толпы, и скрываются в уединенном убежище знаменитого продюсера... Газетчики остаются на аэродроме... Хотя нет, черта с два они останутся. Рид-Айленд будет похож на Бродвей в дни фестиваля. Ладно, Лью, заметано.

Лью достал из бара бутылку виски.

— За новобрачную!

— Позвольте мне уйти, — пробормотал Викс и пошел к двери.

— Извините, ребята, но не слишком ли вы оптимистичны? — сказал Квин. — А что, если наши влюбленные птички откажутся идти на поводу? Или Тай Ройл заупрямится и на церемонию примирения не придет. Что тогда?

— Детали оставь мне, — решил Жак Батчер. — Это моя забота, а твоя и Баскома — оформить эту историю и сценарий. К тому времени, когда молодые вернутся, сценарный план должен быть готов. И первые наброски эпизодов. Если это, конечно, возможно.

— Ты босс, тебе видней, — усмехнулся Эллери. — Ну что, Лью, вперед?

Лью помахал бутылкой.

— А ты не видишь — я отмечаю начало работы?

* * *

Так что Эллери приступил к работе в одиночку.

Сделав несколько телефонных звонков, он направил свой арендованный автомобиль к Беверли-Хиллз. Дом Ройлов был построен в стиле английского средневекового замка и даже обнесен рвом — все как полагается. Двери были распахнуты настежь, но ни хозяев, ни слуг Эллери не заметил. Войдя в дом, он прислушался и стал подниматься на второй этаж, откуда доносился приглушенный обмен репликами. Ну вот и слуги: сбившись в кучку, он стояли у закрытой двери, в волнении пытаясь уловить хоть словечко из гостиной. Эллери подошел к худосочному английскому джентльмену и похлопал его по плечу:

— Не хотелось бы вас отвлекать от интересного представления, но, может быть, вы скажете, где мне найти хозяина?

Кто-то от неожиданности ойкнул, англичанин залился краской и с виноватым видом отступил назад. Группа тут же рассосалась.

— Прошу прощения, но мистер Ройл...

— Лаудербек? — спросил Эллери. — Вы ведь Лаудербек?

— Да, сэр, — официально ответил дворецкий, приосанившись.

— Рад отметить, что собачья преданность хозяину еще не въелась в вашу натуру и уступает порой общечеловеческим чувствам. Например, любопытству. Посторонитесь, Лаудербек.

Входя в комнату, Эллери в общем-то приготовился ко всему. И тем не менее он был слегка ошарашен. Бонни Стюарт, сложив ноги, как герлскаут у костра, сидела на крышке концертного рояля и трагически смотрела на мать. Блит была спокойна. В другом конце огромной комнаты сидел в кресле Джон Ройл и потягивал коктейль. Его сын расхаживал взад-вперед с видом встревоженного пингвина.

— Этого я не вынесу, — обращаясь к своей матери, стенала Бонни.

— Ты этого не вынесешь, родная? — переспросила Блит.

— Черт возьми! — в сердцах произнес Тай. — Отец, ты в своем уме? Это... это же предательство!

— Тай, у меня с головой все в порядке. Блит, я люблю тебя.

— Милый, я люблю тебя.

— Мама!

— Папа!

— Но это же невозможно!

— И я вынуждена прийти в этот дом! — сквозь слезы выкрикнула Бонни.

Блит молча поднялась с банкетки у рояля и с мечтательным выражением направилась к жениху. Бонни тотчас спрыгнула на пол и продолжала приставать к ней на ходу:

— Ты знаешь, чего мне стоило сюда прийти? О, мама! Когда мне Клотильда сказала, что ты здесь у этого... этого человека, я...

— Ты действительно собрался на ней жениться? — допытывался Тай. — После стольких лет! Посмотри, сколько вокруг тебя женщин!

— Блит мне дороже, — ответил Джон Ройл и поднялся с кресла.

Его сын пошел по второму кругу. Квин, никем не замеченный, стоял вытаращив глаза и наблюдал всю эту сцену. Если так и дальше пойдет, то им скоро потребуется регулировщик, подумал он. Странно, что пока еще обходится без аварий.

— Тай, я достаточно взрослый, чтобы самому принимать решения!

— Из всех женщин в мире...

— Только она, единственная, мне и нужна, — закончил фразу Ройл-старший и обнял Блит. — Двое против всего мира, а, дорогая?

— Джон, я так счастлива.

— О боже.

— И это после того, что ты о нем говорила? Тебе должно быть стыдно...

— Бонни, Бонни, — укоризненно покачала головой Блит. — Мы все выяснили, мы помирились. Мы были просто дураки...

— Были? — переспросила Бонни. — Вы ими и остались! Дураки!

— Кто дурак?

— Кто спрашивает!

— Не вмешивайся в чужие дела!

— Она мне мать, и я люблю ее. Я не хочу, чтобы она отдала свою жизнь отцу какого-то бездарного красавчика! А ты вообще презренный турок ! Со своим гаремом!

— Ты бы уж помолчала, любительница аргентинских игроков в поло!

— Тай Ройл, я тебе опять дам пощечину!

— Попробуй, и я организую тебе прелестный загар — и на чем ты сидишь тоже!

— Тай...

— Бонни, детка...

— О, Квин, привет, — поздоровался Джон Ройл. — Занимай место в партере. Тай, прекрати. Я достаточно взрослый и знаю, что делаю. Мы с Блит созданы друг для друга, и...

— Киносценарий, страница девяносто пять, — пробурчал Тай. — Вот посмотришь, завтра вы опять поцапаетесь. Отец, ради всего святого!

— А что это за человек? — скользнув взглядом по Эллери, рассеянно мурлыкнула Блит. — Ну, Бонни, ты уже все высказала. А теперь подкрась губки.

— Да какие губки! Ох, мама, мама, как ты можешь?..

— Джек, дорогой, мартини. Сухого. Умираю от жажды.

— Мистер Квин, ну разве это не позор? Они и правда собрались пожениться! Нет, мама, я этого просто не допущу! Ты меня слышишь? Если ты и дальше будешь упорствовать, то я...

— Кстати, кто из нас выходит замуж? — со смешком спросила Блит.

— Я... Я откажусь от тебя. Вот что я сделаю! Не хочу, чтобы этот похотливый пучеглазый пижон стал моим сводным братом!

— Ты от меня откажешься? Бонни, глупышка...

— Единственные умные слова, которые я здесь слышу, сказала эта белобрысая горгона! — орал Тай отцу. — Отец, если ты не откажешься от своей глупой идеи, мы с тобой тоже расстанемся... А, Квин?! Извините. Ведь вы, кажется, Квин? Налейте себе выпить. Ну все, папа, пора проснуться. Это просто кошмарный сон.

— Тай, замолчи! — осадил его Джон Ройл. — Квин, сигары в коробке. Все решено, Тай. Так что, если тебе это не нравится, можешь подавиться.

— И подавлюсь!

— Мама, ты уходишь со мной или остаешься в этом отвратительном доме? — спросила Бонни.

— Иди, дорогая, я остаюсь, — нежно пропела Блит. — Будь хорошей девочкой. Можешь поделиться разочарованием с Зарой. Тебе самое время поправить прическу, вся растрепалась.

— Правда? — Бонни посмотрела на мать озадаченно, потом с трагическим надрывом произнесла: — Мама, это конец. Прощай. Надеюсь, он обижать тебя не будет. Впрочем, побьет он тебя обязательно. Запомни, ты всегда можешь вернуться ко мне. Ведь я тебя действительно люблю. Ох, мама, что ты делаешь!

И, ничего не видя от слез, она неуверенно шагнула к дверям.

— Отец, сейчас для тебя не жизнь, а сплошное удовольствие, — с горечью произнес Тай. — Но попомни мои слова — через год жизни с этой женщиной ты взвоешь. Прощай!

Получилось так, что Бонни и Тай, покидая «поле битвы», в дверях столкнулись головами.

— Хам! — воскликнула сквозь слезы Бонни.

— А ты не видишь, куда идешь?

— Ничего себе джентльмен. Где ты набрался таких манер? От Джека Ройла, известного конокрада из Сассекса?

— Ты в моем доме и, будь добра, исчезни из него как можно скорее, — холодно произнес Тай.

— В твоем доме? А я-то думала, что ты покинул его навсегда — как только что объявил. А если это блеф, то, может быть, это ты инициатор этого брака? Всем известно, какой ты интриган!

— Я? Да я бы предпочел, чтобы отец стал бессловесным статистом, чем женился на твоей матери. Уж если кто и подстроил их брак, так это ты!

— Я? Ха-ха! А скажи на милость, зачем мне это?

— Да ты со своей матерью хочешь примазаться к славе Ройлов. Помнишь, как вы снимались в нашей последней картине?

— Да, я читала о ней отзыв в «Моушен пикчерс геральд». А вот тот кассовый сбор, о котором упомянула «Верайети», тебе ни о чем не говорит?

— Эти сборы делала публика Ройлов!

— Нахал!

В тот момент, когда Тай и Бонни упивались своей взаимной ненавистью, а Джон и Блит, обнявшись, сидели у камина, в гостиную вошел Лаудербек с письмом на подносе.

— Прошу прощения, — сказал он. — Служанка-француженка только что принесла для мисс Блит Стюарт вот это письмо. Она сказала, что оно пришло с последней почтой и на нем стоит пометка «Срочно».

— Это Клотильда! — воскликнула Бонни, схватив с подноса конверт. — Теперь твою почту доставляют сюда? Мама, как тебе не стыдно?

— Бонни, детка, — спокойно сказала Блит, забирая у дочери письмо, — с каких это пор ты читаешь мою почту? А я-то думала, что мы с тобой расстались навеки.

— А ты, Тай, — усмехнулся Джон Ройл, — ты тоже изменил свое решение?

Блит Стюарт тихо ахнула: в конверте лежали две игральные карты. Блит вынула их, потрясла конверт, но больше из него ничего не выпало.

— О! — вновь этот чуть слышный возглас неприятного удивления, и Блит повернулась ко всем спиной.

Мистер Квин неслышно подошел к женщине и заглянул ей через плечо. Обычные игральные карты: двойка треф и десятка пик. Блит медленно их перевернула, и Эллери увидел их рубашки — на синем поле золотые подковы.

— Что случилось, мама? — встревожилась Бонни.

Блит обернулась к ней с обычной своей улыбкой:

— Ничего. Так, глупость. Кто-то решил пошутить. А ты действительно беспокоишься о своей бедной старой мамочке, от которой только что отказалась?

— Ах, мама, не будь такой нудной. — Бонни тряхнула золотыми локонами, перевела взгляд на Тая Ройла, презрительно сморщила нос и упорхнула.

— Пока, папа, — хмуро обронил Тай и тоже скрылся.

— Вот так-то, — вздохнул облегченно Джон и обнял Блит. — Не так уж все и плохо, дорогая. С детьми с ума сойти можно. Ну, поцелуй меня.

— Джек, мы совсем забыли про мистера Квина! — воскликнула Блит и одарила Эллери своей прославленной улыбкой. — Боже мой, что вы должны о нас подумать, мистер Квин! Нас с вами, кажется, и не познакомили даже... Но Джон говорил мне о вас. И Батч, конечно.

— Виноват, — сказал актер. — Дорогая моя, это Эллери Квин, тот самый, кто вместе с Лью Баскомом будет работать над нашей картиной. И все-таки: что вы о нас думаете, Квин? Что мы немного чокнутые?

— Я думаю, что у вас жутко интересная жизнь, — улыбнулся Эллери. — Люди шлют вам зачем-то карты. Юмор весьма своеобразный. Можно взглянуть?

— Нет, правда, это какая-то чепуха, — начала было Блит, но карты вместе с конвертом уже перекочевали в руки мистера Квина, и он принялся тщательно их изучать.

— Естественно, клуб «Подкова», — бормотал Эллери. — Я заметил этот рисунок у них на картах в тот вечер. Однако ваш шутник предельно осторожно обращался с конвертом. Адрес написан от руки, но печатными буквами. Причем цвет чернил характерен для американских почтовых отделений. Отправлено, судя по штемпелю, сегодня утром. Мисс Стюарт, а вы раньше ничего подобного не получали?

— Ты не думаешь... — Джек Ройл поглядел на Блит, но она нетерпеливо тряхнула локонами, и Эллери про себя отметил, что манеру вскидывать голову Бонни унаследовала от матери.

— Ну говорю же вам, ничего в этом нет, вовсе ничего! Люди нашей профессии вечно получают от поклонников разные смешные и нелепые вещи.

— Но вы такие уже получали?

Блит нахмурилась. Квин улыбался. Она пожала плечами, взяла свою сумочку и достала из нее еще один конверт.

— Блит, за этим что-то стоит. — Ройл посерьезнел.

— О, Джон, зачем поднимать шум из-за пустяков? Не понимаю, мистер Квин, почему вас это так занимает. Первый я получила во вторник, то есть на следующий день после подписания контракта.

Эллери с пристрастием осмотрел этот конверт. Точно такой же, как тот, что принесла Клотильда, вплоть до цвета чернил. Отправлен в понедельник вечером через почтовое отделение Голливуда. Внутри — две игральные карты с золотой подковой: валет и семерка пик.

— Загадки и кроссворды всегда меня забавляли, — сказал Эллери. — Раз уж вы не придаете этим картам никакого значения, то не будете возражать, если я их присвою? — Он положил карты к себе в карман и бодро перешел к цели своего визита: — Сэм Викс только что сообщил нам о вашем примирении...

— Так быстро? — вскинула брови Блит.

— Но мы ни единой душе не говорили! — поразился Джек.

— Это Голливуд... У меня вопрос: как вы к этому пришли?

Джек и Блит переглянулись.

— Полагаю, что очень скоро на наши головы свалится Батч и нам, так или иначе, придется все объяснять, — сказал Ройл. — Все очень просто, Квин. Мы с Блит решили, что пора прекратить валять дурака. Двадцать с лишним лет мы любим друг друга, и только гордость мешала нам снова быть вместе. Вот и все!

— Боже, когда я думаю, сколько лет... — вздохнула мисс Стюарт. — Дорогой, ведь мы же сами их себе испортили. Правда?

— Но для хорошего киносценария этого мало, — заявил Эллери. — Еще нужна весомая причина, по которой вы расстались. Необходима напряженная интрига, иначе никакого интереса. Итак, причина разрыва: мужчина? женщина? Нельзя же приписать этот разрыв только вашему вздорному характеру!

— Можно, еще как! — усмехнулся Ройл. — А вот и телефонный звонок... Да, Батч, это правда. Вау! Подожди, подожди... О! Спасибо, Батч. Я потрясен. Подожди, Блит тоже хочет с тобой поговорить...

Короче, им было не до Квина; он их оставил.

* * *

Выйдя из замка Ройлов, мистер Квин, к своему удивлению, чуть не наткнулся на молодого Ройла и Бонни. Они сидели на разводном мостике, свесив над водой ноги. Сейчас они никак не были похожи на заклятых врагов. Скорее на добрых друзей! Нет, не совсем... Эллери вдруг услышал утробное рычание Тая и хотел уже кинуться к ним, думая, что Тай собрался сбросить девушку в воду. Но приостановился: звериный рык молодого Ройла, судя по всему, был реакцией на собственное несовершенство.

— Да, конечно, я подлец, что так поступаю, — рычал Тай. — Но не могу я бросить старика. Он для меня все. Лаудербек — это так, для виду, а агент думает только о деньгах. Если бы не я, отец уже давно был бы таким, как Парк.

— Да, ты прав, — ответила Бонни, глядя на воду.

— Что ты имеешь в виду? Да у отца в одной левой брови больше таланта, чем у всех остальных актеров, имеете взятых. Просто он очень непрактичный — пускает по ветру все, что получает.

— А ты, конечно, скряга, — промурлыкала Бонни. — Можно подумать, у тебя миллионы.

— Ну, об этом не будем, — сказал Тай, покраснев. — Я говорю, что он во мне нуждается. Только поэтому я согласился.

— Не надо мне ничего объяснять, — холодно сказала Бонни. — Вы меня не интересуете: ни ты, ни твой отец... А сама я соглашусь только потому, что не хочу причинять матери душевную боль. И оставить ее я не могу.

— Ну а кто теперь объясняет? — Тай иронично поднял брови.

Бонни от досады прикусила губу.

— Не знаю, почему я сижу здесь и разговариваю с тобой. Ты мне отвратителен и...

— У тебя на чулке спустилась петля, — заметил Тай.

Бонни быстро подняла ногу и поджала под себя.

— Какой ты противный! Такие вещи замечаешь.

— Извини, что сказал об этом. У тебя, между прочим, очень красивые ноги. И маленькие ступни — для такой высокой девушки. — Он размахнулся, бросил камешек в ров и с повышенным интересом стал наблюдать за результатом. — И фигура у тебя тоже красивая, — сообщил Тай, глядя в воду.

Бонни вытаращилась на него и мгновенно превратилась в испуганную девочку-подростка. Потом мисс Стюарт с рассеянным видом, но очень проворно лизнула палец и прижала петлю на чулке. Судя по отчаянному взгляду, устремленному на сумочку, ей больше всего на свете хотелось сейчас достать зеркальце и убедиться, что губы не нуждаются в помаде, а золотисто-медовые локоны — в расческе. А может быть, и припудрить носик. То есть воспользоваться обычными средствами защиты, к которым прибегает в моменты смущения любая женщина.

— И мордашка, — добавил Тай и опять швырнул в воду камешек.

— Ну и что? — сказала Бонни, и рука ее метнулась к волосам — искоренять ущерб, нанесенный ветром прическе и абсолютно неразличимый для мужского глаза.

— А то, что нам надо побыть друзьями, — ответил молодой Ройл. — До свадьбы наших родителей. Пойдем?

Мистер Квин как раз в этот психологически напряженный момент корчился от усилий сдержать кашель. Но кашель вырвался и возымел эффект револьверного выстрела. Оба дернулись, Тай густо покраснел и вскочил на ноги. Бонни с вороватым видом открыла сумочку, но тут же ее закрыла.

— Сделки не будет, — ледяным тоном сказала она Таю. — О, привет, мистер Квин! И знай: я скорее подружусь с вонючим скунсом, чем с тобой. Мне известно, как ты ведешь себя с женщинами. Просто я не стану с тобой ругаться на людях, пока наши родители не поженятся.

— Привет, Квин. Вам когда-нибудь встречалась более строптивая женщина, чем эта? — Тай стряхнул пыль с брюк. — На тысячу слов ни одного доброго. Ну хорошо, Бонни, пусть будет по-твоему. Я забочусь только об отце, и больше мне ничего не надо.

— А я иду с тобой на перемирие, заметь, временное, только ради мамы. Мистер Квин, пожалуйста, помогите мне подняться.

— Я тебе помогу, — сказал Тай.

— Мистер Квин! — настойчиво позвала Бонни.

Эллери подошел к ней и протянул руку. Тай, не сводя с Бонни глаз, несколько раз поднял и опустил свои широкие плечи, как боксер перед боем.

— Ладно же, черт побери! — рыкнул он. — Но только до свадьбы.

— Ах, вы такие рыцари, высокие сильные красавцы мужчины!

— Я виноват, что таким уродился? — сорвался Тай.

И они зашагали в разные стороны. Мистер Эллери Квин смотрел им вслед, совершенно ошеломленный: все-таки это было немного чересчур для его простой натуры.