Онлайн чтение книги Тень ночи Shadow of Night
Глава 5

Школа ночи могла вести философские споры, но в одном их мнения совпадали: нужно искать мне ведьму-учительницу. Мэтью отправил Джорджа и Кита в Оксфорд: навести справки и заодно разузнать о нашем таинственном алхимическом манускрипте.

В четверг, после ужина, мы расселись в большом зале, держась поближе к камину. Генри с Томом читали и спорили об астрономии и математике. Уолтер и Кит, расположившись за столом, играли в кости, обсуждая свои недавние литературные замыслы. Я читала вслух «Королеву фей»[6]Эпическая многотомная поэма Эдмунда Спенсера, оставшаяся незавершенной., упражняясь в произношении. Книгу эту дал мне Уолтер. Ее содержание, как и большинство романов Елизаветинской эпохи, вызывало у меня зевоту.

– Начало у тебя, Кит, получилось слишком резким. Ты рискуешь так напугать зрителей, что они сбегут из театра, не дождавшись второй сцены, – возражал Уолтер. – Нужно похитрее закрутить интригу.

Они часами препарировали сцены и эпизоды «Доктора Фауста». Вдова Битон и не подозревала, что своим появлением спровоцировала новый виток споров.

– При всех твоих ученых притязаниях, ты, Уолт, отнюдь не Фауст мой, – без обиняков заявил Кит. – Своим вмешательством ты лишь испортил Эдмунду поэму. Прежде «Королева фей» была вполне приемлемым повествованием о короле Артуре. А ныне – пагубная смесь из Мэлори[7]Имеется в виду Томас Мэлори – английский писатель XV в., известный своими произведениями о короле Артуре. с Вергилием, конца которой нету. Я уже молчу про Глориану[8] Глориана – королева фей, главная героиня поэмы Спенсера. Такое же прозвище было у королевы Елизаветы I.. Наша королева по возрасту близка к старухе Битон и столь же нетерпима. Я очень удивлюсь, коли Эдмунд сумеет завершить поэму, когда ты вечно под ухом у него жужжишь, советы расточая.

– Мэтью, ты с этим согласен? – спросил Джордж.

Он рассказывал, как движутся поиски манускрипта, который в будущем получит название «Ашмол-782».

– Прости, Джордж. Ты что-то сказал?

В серых глазах Мэтью я уловила отблеск вины. Его мысли неслись по нескольким направлениям. Мне это состояние было знакомо. Я сама часто выпадала из реальности, сидя на факультетских собраниях. Возможно, внимание Мэтью сейчас разделилось между разговорами, что велись в зале. Одновременно он прокручивал возможные последствия визита вдовы Битон и думал о содержании многочисленных писем, ежедневно доставлявшихся ему.

– Никто из оксфордских книготорговцев не слышал ни о каком редком алхимическом манускрипте. У меня есть друг в колледже Крайст-Чёрч. Тот тоже ничего не знает. Стоит продолжать расспросы?

Мэтью открыл рот, приготовившись ответить, но в этот момент тяжелая входная дверь с грохотом распахнулась. Мэтью тут же вскочил на ноги. Уолтер и Генри тоже поднялись. Их руки потянулись к кинжалам. Теперь они не расставались с оружием ни утром, ни вечером.

– Мэтью! – гулом разнесся по дому незнакомый голос, от которого у меня волосы встали дыбом. Голос звучал слишком звонко и мелодично и явно не принадлежал человеку. – Дружище, ты здесь?

– Конечно он здесь, – ответил другой голос, судя по всему принадлежавший валлийцу. – Принюхайся. Кто еще пахнет, как бакалейная лавка, куда только что завезли заморские пряности?

Не прошло и полминуты, как в другом конце зала, где сидели Кит и Джордж, появились две внушительные фигуры в грубых коричневых плащах. В мою эпоху их наверняка бы пригласили в профессиональный футбольный клуб. У обоих были крупные жилистые руки с широкими ладонями, такие же мускулистые ноги и мощные плечи. Когда они подошли ближе, свет свечей заиграл в их светлых глазах и на острых концах мечей. Один был светловолосым великаном на дюйм выше Мэтью. Второй – рыжий – был ниже дюймов на шесть. Его левый глаз все время щурился. Я прикинула возраст нежданных гостей. Лет тридцать, не больше. Увидев Мэтью, блондин облегченно вздохнул, но тут же спрятал свои чувства. Рыжий был рассержен и не думал это скрывать.

– Вот ты где! Ну и напугал же ты нас своим внезапным исчезновением, – дружелюбным тоном произнес блондин, останавливаясь и пряча в ножны свой умопомрачительно острый меч.

Уолтер и Генри тоже спрятали кинжалы. Пришельцы были им знакомы.

– Здравствуй, Галлоглас. Что принесло тебя сюда? – спросил блондина Мэтью.

В голосе мужа я уловила замешательство и настороженность.

– Тебя искали, только и всего. Мы с Хэнкоком виделись с тобой не далее как в субботу. – Холодные голубые глаза Галлогласа сощурились, когда Мэтью ничего не сказал. Он был похож на викинга, готового затеять потасовку. – В Честере.

– В Честере, – повторил Мэтью, и в его глазах мелькнул неподдельный ужас. – В Честере!

– Да. В Честере, – подтвердил рыжеволосый Хэнкок, и его глаза сердито вспыхнули. Он снял насквозь промокшие кожаные рукавицы, швырнув их на пол перед камином. – Если не забыл, мы собирались увидеться в воскресенье. Когда тебя не оказалось, мы двинулись на постоялый двор выяснять, что к чему. Оказалось, ты… исчез. Исчез, не заплатив за постой. Но хозяина удивило даже не это.

– По его словам, ты сидел себе у очага, потягивая вино, и вдруг исчез, – пояснил Галлоглас. – Служанка… ну та, чернявая пигалица, что постоянно глазела на тебя… устроила переполох. Утверждала, что тебя забрали призраки.

Меня пронзило внезапное понимание случившегося. Я даже закрыла глаза. Мэтью Ройдон, находившийся в Честере 1590 года, исчез, поскольку его вытеснил Мэтью, явившийся из XXI века. Когда мы покинем эту эпоху, прежний Мэтью появится в ней снова. Законы времени не позволили бы обоим Мэтью одновременно находиться в одном и том же месте. Сами того не желая, мы уже и так изменили историю.

– А поскольку был канун Хеллоуина, ее россказни приняли всерьез, – добавил Хэнкок.

Он снял плащ, встряхнул, разбрызгивая воду, и бросил на ближайший стул. В зимнем воздухе запахло весенней травой.

– Мэтью, кто эти люди? – Я подошла ближе, чтобы получше разглядеть странную пару, и Мэтью обхватил мои руки, удерживая на месте.

– Друзья, – ответил Мэтью, но его охранный жест заставил меня усомниться в словах.

– Так. Она явно не призрак, – объявил Хэнкок, заглядывая через плечо Мэтью.

Я похолодела. Естественно, Хэнкок и Галлоглас были вампирами. Кто еще мог иметь такую внешность и кровожадный блеск в глазах?

– И не из Честера, – задумчиво подхватил Галлоглас. – А ее всегда окружает такое свечение?

Слово это я слышала впервые, однако сразу поняла его значение. Меня снова окружало свечение. Оно появлялось всякий раз, когда я злилась или сосредоточивалась на какой-то проблеме. Свечение было еще одним знакомым проявлением ведьминой силы, и вампиры с их необычайно острым зрением, конечно же, его заметили. Я попятилась, встав у Мэтью за спиной.

– Это тебе не поможет, леди. Наш слух не менее остер, чем зрение. Твоя кровь щебечет, как пташка. – Хэнкок угрюмо посмотрел на спутника, и его кустистые рыжие брови изогнулись. – Беда всегда путешествует в обществе женщин.

– Беда не дура. Будь у меня выбор, и я предпочел бы путешествовать с женщиной, а не с тобой, – сказал блондин и повернулся к Мэтью. – День сегодня выдался трудный. Столько времени в седле. Хэнкок себе всю задницу отбил. К тому же он голоден. Если ты не поторопишься объяснить ему, почему у тебя в доме находится ведьма, мои надежды на ее безопасность весьма невысоки.

– Должно быть, это с Бериком связано, – объявил Хэнкок. – Проклятые ведьмы! Только и умеют козни строить.

– Берик? – переспросила я.

У меня застучало в висках. Название этого шотландского городка было мне знакомо. Там проходил один из самых знаменитых процессов над ведьмами, какие имели место на Британских островах. Я напрягла память, вспоминая даты. Процесс проходил либо задолго до 1590 года, либо уже потом, иначе Мэтью не выбрал бы эту временну́ю точку для нашего перемещения… Дальнейшие слова Хэнкока вышибли из моих мозгов всю хронологию.

– Либо это, либо Конгрегация затеяла какое-то новенькое дельце, и Мэтью понадобится наша помощь в разгребании куч дерьма.

– Конгрегация? – Марло посмотрел на Мэтью и сощурился. – Так это правда? И ты один из их таинственных членов?

– Конечно правда. Иначе, юный Марло, как бы он смог несколько раз уберечь твою нежную шейку от виселицы? – спросил Хэнкок, оглядывая столы. – Здесь пьют что-нибудь, кроме вина? Терпеть не могу твоих французских замашек, де Клермон. Чем тебе эль не угодил?

– Остынь, Дэви! – тихо урезонил друга Галлоглас, хотя глаза его самого неотступно были прикованы к Мэтью.

Я тоже смотрела на мужа. Ясность собственных мыслей меня ужасала.

– Скажи мне, что это не так, – прошептала я. – Скажи, что ты не утаил это от меня.

– Такого я тебе сказать не могу, – отрезал Мэтью. – Если помнишь, я обещал тебе тайны, но не вранье.

Меня затошнило. Оказывается, в 1590 году Мэтью был членом Конгрегации – нашего злейшего врага.

– А Берик? Ты же говорил мне, что нет угрозы попасться охотникам за ведьмами.

– Берик далеко. Те события нас никак не затронут, – заверил меня Мэтью.

– Что произошло в Берике? – спросил обеспокоенный Уолтер.

– Прежде чем покинуть Честер, мы узнали кое-какие шотландские новости. В канун Дня Всех Святых ведьмы замыслили устроить большой шабаш в одной деревне к востоку от Эдинбурга, – сказал Хэнкок. – Опять пошли разговоры о буре, поднятой датскими ведьмами минувшим летом. Якобы потоки морской воды предсказали появление ведьмы, наделенной огромной силой.

– Власти похватали десятки женщин, обвиняя их в колдовстве, – продолжал Галлоглас. Его глаза цвета арктического льда безотрывно следили за Мэтью. – Вдова Сэмпсон – знахарка из клана Кейт – нынче дожидается королевского допроса в застенках Холирудского дворца. Кто знает, сколько еще ведьм разделят ее участь, прежде чем охота на них закончится.

– Ее ждут королевские пытки, – угрюмо добавил Хэнкок. – Говорят, вдову заперли в «ведьминой узде», чтобы больше не могла произносить заклинаний во вред его величеству. Приковали к стене и держат без еды и питья.

Я плюхнулась на стул.

– Никак эта – из числа обвиняемых? – спросил у Мэтью Галлоглас. – Я бы тоже предпочел условия твоей сделки с этой ведьмой: тайны, но без вранья.

Воцарилось долгое молчание.

– Изволь, Галлоглас: Диана – моя жена, – нарушил тишину Мэтью.

– Ты покинул нас в Честере ради какой-то женщины?! – ужаснулся Хэнкок. – А ведь у нас оставались незаконченные дела!

– Дэви, я изумляюсь твоей неизменной способности понимать все не так, – бросил спутнику Галлоглас. Его взгляд переместился на меня. – Твоя жена? – осторожно спросил великан. – Это что, юридическое ухищрение, чтобы удовлетворить людское любопытство и оправдать ее присутствие здесь, пока Конгрегация решает ее будущее?

– Она не только моя жена, – признался Мэтью. – Она еще и моя истинная пара.

Вампир вступал в парные отношения на всю жизнь, побуждаемый инстинктивным сочетанием влечения, общности взглядов, сексуальной тяги и взаимных симпатий. Узы, связывающие пару, могла разрушить только смерть. Вампиры женились по нескольку раз, но большинство связывало себя парными узами только однажды.

Галлоглас выругался, но его почти не было слышно за громким восклицанием Хэнкока.

– Надо же! А его святейшество утверждал, что время чудес прошло. – Хэнкок злорадно рассмеялся. – Наконец-то Мэтью де Клермон обзавелся парными узами. Но в жены взял не какую-нибудь скромную смертную женщину и не варгу , которая надлежащим образом воспитана и знает свое место. Это Мэтью не по вкусу. Желая ограничить поползновения одной женщиной, он решил, что спутницей жизни ему станет ведьма. Теперь у нас больше оснований для беспокойства, чем у добропорядочных жителей Вудстока.

– В Вудстоке что-то случилось? – спросила я.

– Ничего особенного, – отмахнулся Мэтью.

Мне ответил блондин с ледяными глазами:

– Там в базарный день одна старая карга вдруг забилась в судорогах. Кричала, что в этом виновата ты.

Галлоглас смерил меня взглядом, словно пытаясь представить, как я – пришлая особа, которая с местными жителями и двух слов не сказала, – могла навлечь на них столько бед.

– Вдова Битон, – едва слышно произнесла я.

Разговор был прерван появлением Франсуазы и Шарля. Теплокровным Франсуаза принесла ароматно пахнущую имбирную коврижку и вино с пряностями. Кит, неутомимый исследователь винного погреба Мэтью, и Джордж, несколько позеленевший после услышанного, набросились на угощение. Оба вели себя как зрители, ожидавшие продолжения спектакля. Сейчас у них был антракт, когда самое время подкрепиться.

Шарль нес угощение для вампиров: небольшой кувшин с серебряными ручками и три высоких стеклянных стакана. Красная жидкость в кувшине была темнее вина и не отличалась прозрачностью. Шарль направлялся к хозяину дома, однако Хэнкок остановил его на полпути.

– Я больше нуждаюсь в подкреплении, чем Мэтью, – заявил он, вырывая из рук повара стакан.

Шарль обескураженно засопел. Хэнкок понюхал содержимое кувшина, который тоже забрал себе.

– Я целых три дня не пил свежей крови. Хотя у тебя, де Клермон, и странные вкусы по части женщин, никто тебя не упрекнет в плохом гостеприимстве.

Мэтью кивком указал Шарлю на Галлогласа. Повар налил тому полный стакан крови. Великан принялся жадно пить. Сделав последний глоток, он ладонью вытер губы.

– Итак, – начал Галлоглас, – мне известна твоя скрытность, однако кое-что ты все-таки должен нам рассказать. Прежде всего, как ты во все это вляпался?

– О подобных делах лучше говорить наедине, – сказал Уолтер, поглядывая на Джорджа и обоих демонов.

– Это почему же, Рэли? – В голосе Хэнкока появились вызывающие нотки. – Де Клермону нужно за многое ответить. И его ведьме тоже. Ей вообще стоит поторопиться с ответами. По пути сюда нам встретился священник. С ним были двое джентльменов, чьи талии отличались внушительностью. Судя по тому, что я слышал, у пары де Клермона будет не более трех дней…

– В лучшем случае пять, – поправил его Галлоглас.

– Возможно, пять, – кивнул спутнику Хэнкок. – А потом она окажется в тюремной камере. Там ей дадут еще пару дней на обдумывание того, что она скажет мировым судьям. И еще полчаса, чтобы придумать убедительную ложь для дорогого свекра. Так что лучше прямо сейчас начать говорить нам правду.

Внимание собравшихся сосредоточилось на Мэтью. Тот молчал.

– Скоро часы пробьют четверть часа, – напомнил ему Хэнкок, когда молчание затянулось.

Я взяла ситуацию в свои руки:

– Мэтью защищал меня от других ведьм.

– Диана! – рявкнул Мэтью.

– Никак Мэтью вмешался в дела ведьм? – спросил Галлоглас и даже глаза выпучил от удивления.

Я кивнула, добавив:

– Когда опасность миновала, мы соединились.

– И все это случилось в субботу, между полуднем и наступлением темноты? – недоверчиво покачал головой Галлоглас. – Тебе, тетушка, придется рассказать нам более убедительную историю.

– Тетушка?

Это слово меня шокировало. Я повернулась к Мэтью. Вначале Берик, затем Конгрегация, а теперь еще и…

– Этот… берсерк – твой племянник? Сейчас угадаю. Он сын Болдуина!

Галлоглас был почти таким же мускулистым, как рыжеволосый брат Мэтью, и таким же упертым. Но я знала и о других членах семьи де Клермон: Годфри, Луизе, Гуго (сведения о последнем были скупыми и весьма таинственными). Галлогласс вполне мог быть сыном кого-то из них или чьим-то еще, учитывая обширность генеалогического древа семьи Мэтью.

– Болдуина? – Галлоглас слегка вздрогнул. – Даже когда я еще не был варгом , я старался ни в коем случае не допустить это чудовище до своей шеи. Моим отцом был Гуго де Клермон. И мои предки, к твоему сведению, происходили не из берсерков, а из ульфхеднаров. Да и норвежец я лишь частично, причем эта часть совсем небольшая. Остальное – шотландское и ирландское наследие.

– Дрянной характер – точно от шотландцев, – добавил Хэнкок.

Услышав замечание спутника, Галлоглас слегка почесал себе за ухом. У него на пальце сверкнуло золотое кольцо с изображением гроба, из которого выходил человек. Изображение окаймляли слова девиза.

– Так вы рыцари.

Аналогичное кольцо было и у Хэнкока, почему-то надетое на большой палец. Наконец я получила доказательства, что и Мэтью вовлечен в дела ордена Лазаря.

– Ну-у… – протянул Галлоглас, вдруг заговорив, как шотландцы, к которым он себя причислял. – Насчет этого всегда были споры. Мы ведь не носим сверкающих доспехов. Правда, Дэви?

– Нет. Но у де Клермонов вместительные карманы. Трудно отказаться от таких денежек, – заметил Хэнкок. – Особенно когда тебе обещают долгую жизнь, чтобы ты мог ими насладиться.

– Они свирепые воины. – Галлоглас потер переносицу. Она была сплющенной. Похоже, неудачно срослась после перелома.

– Верно. Эти мерзавцы сначала меня убили, а потом уже спасли. Заодно и глаз мне подправили, – весело признался Хэнкок, потрогав покалеченное веко.

– Значит, вы оба служите семейству де Клермон, – сказала я, испытав неимоверное облегчение.

Учитывая надвигающиеся беды, я бы предпочла видеть Галлогласа и Хэнкока в числе союзников, а не врагов.

– Служим, но не всегда, – мрачным тоном ответил мне Галлоглас.

– И не Болдуину, этому коварному жулику, – добавил Хэнкок. – А когда Мэтью ведет себя как последний дурак, мы не выполняем и его повелений.

Хэнкок потянул носом и поморщился, глядя на остатки имбирной коврижки.

– Это кто-нибудь доест или можно бросить в огонь? От запаха Мэтью и аромата стряпни Шарля можно в обморок упасть.

– Вскоре сюда пожалуют гости, и за оставшееся время лучше продумать наши действия, а не увязать в разговорах о семье Мэтью, – сказал Уолтер.

– Этого времени нам все равно не хватит, – все с той же веселостью заявил Хэнкок. – Уж пусть лучше Мэтью и его светлость помолятся. Они же Божьи люди. Возможно, Бог их услышит.

– Возможно, и ведьме лучше улететь отсюда, – пробормотал Галлоглас.

Поймав на себе сердитый взгляд Мэтью, великан примирительно поднял руки.

– Где ей летать! – насмешливо произнес Марло, и все повернулись к нему. – Она и бороды не может вырастить у Мэтью на лице.

– Так ты что же, пошел против всех запретов Конгрегации, взял в жены ведьму, которая ничего не может? – Трудно сказать был ли Галлоглас разгневан этим обстоятельством или неописуемо изумлен. – Жена, способная вызвать бурю или покрыть сыпью тело твоего врага, – это ценное приобретение. Но какой толк от ведьмы, если она не в состоянии вырастить мужу бороду?

– Только Мэтью мог жениться на ведьме, которая черт знает откуда родом и совершенно не владеет колдовством, – вполголоса произнес Хэнкок, обращаясь к Уолтеру.

– Да замолчите вы все! – не выдержал Мэтью. – Мне ваша болтовня мешает думать. Диана не виновата, что вдова Битон оказалась болтливой старой дурой. Да, Диана не может творить колдовство по приказу. И дело не в ее бездарности. На мою жену было наложено заклятие. И довольно об этом. Если еще хоть кто-нибудь из вас начнет обсуждать мое решение или упрекать Диану, я вырву ваше сердце и заставлю съесть, пока оно еще бьется.

– Таков наш господин и повелитель, – сказал Хэнкок, насмешливо отсалютовав Мэтью. – Я было испугался, что это на тебя наложили заклятие. К счастью, нет. Если она под заклятием, в чем причина? Она опасна? Безумна? Или то и другое сразу?

Взбудораженная появлением внезапно объявившихся племянников, встревоженных священников и науськиванием суеверного населения Вудстока на меня, я ощутила слабость в ногах. Протянув руку назад, я попыталась нащупать стул. Но в одежде, сковывающей движения, я потеряла равновесие и начала падать. Чья-то рука грубо подхватила меня под локоть и с неожиданной деликатностью усадила на стул.

– Не волнуйся, тетушка, – с сочувствием произнес Галлоглас. – Уж не знаю, что разладилось в твоей голове, но Мэтью тебя в обиду не даст. У него просто слабость к заблудшим душам, да благословит его Господь.

– У меня всего лишь закружилась голова. А за мой рассудок можешь не беспокоиться! – огрызнулась я.

Глаза Галлогласа вновь сделались ледяными. Он наклонился к моему уху:

– Да одна твоя манера говорить ясно намекает на безумие. Сомневаюсь, что священник станет особо вдумываться. Он уже настроен против тебя. И поскольку ты не из Честера и не из других мест, где мне доводилось побывать, а таких мест весьма много, настоятельно посоветую тебе, тетушка, внимательно следить за своим поведением, чтобы ненароком не оказаться запертой в церковном склепе.

Длинные пальцы стиснули плечо Галлогласа и оттащили его в сторону.

– Попытки напугать мою жену – занятие бесполезное. Можешь мне поверить. Лучше расскажи о людях, которые вам встретились, – холодно сказал Галлогласу Мэтью. – Они были вооружены?

– Нет.

Бросив на меня любопытствующий взгляд, Галлоглас повернулся к дяде.

– Кто сопровождает священника?

– Мэтью, ну откуда нам это знать? Все трое – теплокровные, не представляющие никакого интереса. Один толстый и седовласый, второй – средней комплекции. Оба жаловались на погоду, – скороговоркой произнес Галлоглас, которому явно претили дядины расспросы.

– Бидуэлл, – почти хором произнесли Мэтью и Уолтер.

– И с ним, наверное, Иффли, – предположил Уолтер. – Эти двое всегда на что-то жалуются. На состояние дорог, на шум в питейном заведении, на качество пива.

– Кто такой Иффли? – спросила я.

– Человек, мнящий себя лучшим перчаточником во всей Англии. Сомерс у него работает, – ответил Уолтер.

– Мастер Иффли изготавливает перчатки для королевы, – пояснил Джордж.

– Он сшил ей всего одну пару перчаток для охоты. И было это лет двадцать назад. Маловато, чтобы надуваться от гордости и считать себя самым важным человеком на тридцать миль вокруг, – презрительно фыркнул Мэтью. – Они и поодиночке не блещут умом, а уж вместе становятся редкостными глупцами. Если в деревне не нашли никого лучше их, чтобы послать сюда, мы можем спокойно вернуться к чтению.

– То есть как? – насторожился Уолтер. – Мы будем сидеть и просто ждать, когда они явятся?

– Да. Однако Диана должна постоянно находиться на виду. У меня или у тебя, Галлоглас, – предупредил Мэтью.

– Дядя, тебе незачем напоминать мне о моих семейных обязанностях. Можешь не сомневаться: твоя сварливая женушка сегодня благополучно доберется до вашей спальни.

– Значит, я сварливая? Как мило! Мой муж оказывается членом Конгрегации. Сюда едут какие-то люди с намерением обвинить меня в причинении вреда одинокой старухе. Я нахожусь в странном месте и до сих пор не научилась находить дорогу к спальне. Я вынуждена носить обувь с чужой ноги. И вдобавок меня окружает ватага болтливых подростков! – говорила я, начиная все сильнее заводиться. – Но вам незачем меня опекать. Я в состоянии сама о себе позаботиться!

– Сама о себе позаботиться? – захохотал Галлоглас, качая головой. – Ошибаешься, тетушка. Когда мы выпроводим незваных гостей, нужно будет заняться твоей речью. Из сказанного тобой я едва понял половину.

– Она, должно быть, ирландка, – сказал Хэнкок, глядя на меня. – Это объясняет и произношение, и спутанную речь. Ирландцы – они же все свихнутые.

– Никакая она не ирландка, – возразил Галлоглас. – Я бы сразу узнал ирландскую манеру говорить. Даже при ее свихнутости, если таковая имеется.

– Замолчите! – прогремел Мэтью.

– К нашей сторожке подъехали люди из деревни, – раздался в тишине голос Пьера.

– Ступай приведи их сюда, – распорядился Мэтью, поворачиваясь ко мне. – Говорить предоставь мне. Отвечай на их вопросы, только если я подам знак, но ни в коем случае не раньше. Учти, в присутствии этих людей не должно произойти ничего… сверхъестественного, как было в день прихода вдовы Битон. Голова у тебя еще кружится? Может, хочешь прилечь?

– Мне просто любопытно, – ответила я, смыкая пальцы. – Насчет моей магии или моего здоровья можешь не волноваться. Лучше подумай о том, сколько времени тебе понадобится, чтобы ответить на мои вопросы, когда священник уйдет. И если ты попытаешься вывернуться и отговориться какой-нибудь банальщиной вроде: «Это не моя история, и я не вправе об этом рассказывать», я тебя просто отколочу.

– В таком случае ты в превосходном состоянии. – У Мэтью дернулся рот. Он поцеловал меня в лоб, пробормотав: – Я люблю тебя, ma lionne[9]Моя львица (фр.). .

– Свои признания в любви прибереги на потом и дай тетушке шанс собраться с мыслями и набраться решимости, – предложил Галлоглас.

– Ну почему каждый так и норовит поучать меня, как я должен обращаться со своей женой? – не выдержал Мэтью.

Его самообладание дало трещину.

– Сам не знаю почему, – простодушно ответил Галлоглас. – Диана чем-то напоминает мне бабулю. Мы сутки напролет советуем Филиппу, как ему лучше всего управлять ею. Только он и ухом не ведет.

Собравшиеся разбрелись по залу, образовав подобие воронки. Ее широкая часть находилась у входа, узкая – возле камина, где сидели мы с Мэтью. Джорджу и Киту предстояло первыми приветствовать святого отца и его спутников. Уолтер поспешил спрятать кости и рукопись «Доктора Фауста», заменив ее «Историей» Геродота. Не Библия, конечно, но, по заверениям Рэли, сочинение древнего грека лучше отвечало ситуации. Кит пытался возражать, называя это жалким подлогом, но в коридоре уже слышались шаги и голоса.

Пьер ввел незваных гостей в зал. Лицо одного из них имело явное сходство с худощавым молодым человеком, недавно снимавшим мерку с моих ног. Это был Джозеф Бидуэлл-старший. Звук закрытой Пьером двери заставил его вздрогнуть и настороженно оглянуться через плечо. Когда его мутноватые глаза увидели, сколько нас собралось в зале, сапожник едва не подскочил на месте. Уолтер, который вместе с Хэнкоком и Генри занимал стратегически важную позицию посередине зала, напрочь игнорировал нервничающего сапожника и презрительно взглянул на человека в заляпанном грязью облачении священника.

– Что привело вас сюда в столь промозглый вечер, мистер Дэнфорт? – спросил Рэли.

– Мое почтение, сэр Уолтер. – Дэнфорт поклонился и снял шляпу, сминая ее поля. – Приветствую вас, милорд, – произнес он следом, увидев графа Нортумберленда. – Вот уж не знал, что вы по-прежнему в наших краях.

– Вас привела какая-то нужда? – учтиво спросил Мэтью. Он продолжал сидеть, небрежно вытянув ноги.

– Добрый вечер, господин Ройдон. – Дэнфорт снова поклонился, теперь уже в нашу сторону, и с любопытством взглянул на меня, однако страх быстро заставил его опустить глаза и заняться рассматриванием своей шляпы. – Мы не видели вас ни в церкви, ни в деревне. Бидуэлл решил, что вам нездоровится.

Бидуэлл переминался с ноги на ногу. Его сапоги жалобно скрипели. К скрипу примешивалось хриплое, натужное дыхание и отрывистый кашель. Мятый кружевной воротник сдавливал ему горло и вздрагивал всякий раз, когда сапожник пытался набрать воздуха в легкие. Ткань воротника была износившейся и обтрепанной, а жирное коричневое пятно возле подбородка намекало на то, что за ужином сапожник угощался подливой.

– Да, в Честере меня свалила болезнь, но Божьей милостью и заботами моей жены я быстро поправился. – Мэтью сжал мою руку, выражая признательность мужа заботливой жене. – Мой врач посчитал, что нужно подрезать волосы и сбрить бороду, чтобы ускорить выздоровление. Не знаю, действительно ли это помогло, а вот холодные ванны, на которых настаивала Диана, точно указали моей лихорадке на дверь.

– Жена? – бесцветным голосом произнес Дэнфорт. – Вдова Битон мне не говорила…

– Я не склонен посвящать невежественных женщин в свои личные дела! – резко ответил Мэтью.

Бидуэлл чихнул. Мэтью вначале наградил сапожника сочувственным взглядом, затем придал своему лицу выражение, какое бывает у человека, когда до него что-то начинает доходить. Личность Мэтью сегодня преподносила мне открытие за открытием, включая и его недюжинные актерские способности.

– Как же я сразу не догадался? Понимаю: вы пришли просить Диану вылечить Бидуэлла. – Теперь на лице Мэтью было написано искреннее сожаление. – Сколько же пустых сплетен гуляет по миру! Неужели по деревне уже распространились слухи о способностях моей жены?

Мы переместились в эпоху, где медицина находилась в опасном соседстве с колдовством. Мэтью что, пытается втянуть меня в новую беду?

Бидуэлл хотел ответить, но из горла вырывалось лишь хриплое клокотание. Сапожник ограничился тем, что замотал головой.

– Если ты пришел не за лечением, должно быть, ты принес готовую обувь Дианы. – Мэтью с обожанием посмотрел на меня, затем повернулся к священнику. – Вы наверняка слышали, мистер Дэнфорт, что во время нашего путешествия у моей жены пропали все вещи из ее гардероба. – Внимание Мэтью переместилось на сапожника. – Бидуэлл, я знаю, что ты человек занятой. Но я надеюсь, что хотя бы башмаки на деревянной подошве уже готовы. На этой неделе Диана собиралась пойти в церковь, а при таких дождях все подходы в лужах. И грязь непролазная. Неужели некому исправить положение?

Грудь перчаточника Иффли негодующе раздувалась с тех самых пор, как Мэтью произнес первые слова. И в какой-то момент бедняга не выдержал:

– Бидуэлл принес обувь, за которую вы заплатили, но мы явились сюда не ради заказов вашей жены. Есть дела поважнее деревянных башмаков и луж возле церкви.

Иффли хотел было поплотнее закутаться в плащ, тем самым показав нам, что он человек благородный, однако намокшая шерстяная ткань плаща лишь усиливала его сходство с мокрой крысой. Заостренный нос и глазки-бусинки впечатляюще дополняли картину.

– Скажите ей, мистер Дэнфорт.

Казалось, преподобный Дэнфорт скорее согласился бы жариться в аду, чем стоять в доме Мэтью Ройдона, да еще перед его женой.

– Не молчите. Скажите ей, – подзуживал священника Иффли.

– Недавно было заявлено…

Едва Дэнфорт успел произнести эти слова, как Уолтер, Генри и Хэнкок встали и приблизились к нему.

– Если вы, сэр, явились сюда делать заявления, можете адресовать их мне или его светлости, – сурово сказал ему Уолтер.

– Или мне, – подхватил Джордж. – Я достаточно образован по части законов.

– А-а-а… Э-э-э… Да… Однако…

Больше из глотки святого отца не вырвалось ни слова.

– Вдова Битон заболела. И Бидуэлл-младший тоже, – сообщил Иффли, который, в отличие от струхнувшего Дэнфорта, не потерял присутствия духа.

– Не сомневаюсь, нас всех поразил один и тот же недуг. Сначала меня, а теперь и молодого Джозефа, – негромко произнес мой муж. Он стиснул мне пальцы, а Галлоглас, находившийся у меня за спиной, негромко выругался. – Скажи, Иффли, в чем именно ты обвиняешь мою жену?

– Вдова Битон отказалась помочь ей в каком-то злом деянии. И тогда госпожа Ройдон пообещала, что у вдовы будет ломить все кости и вдобавок болеть голова.

– Мой сын потерял слух, – пожаловался Бидуэлл. Голос у него был совсем жалкий от свалившегося несчастья и обилия мокроты, требовавшей выхода. – Теперь у сына постоянно звенит в ушах, словно кто-то звонит в колокольчик. Вдова Битон говорит, что Джозефа околдовали.

– Нет, – прошептала я.

Кровь вдруг разом отлила у меня от головы. Галлоглас успел схватить меня за плечи, не давая накрениться вбок.

Слово «околдовали» заставило меня заглянуть в знакомую пропасть. Я всегда боялась, что люди пронюхают, кем были мои предки начиная с Бриджит Бишоп. Тогда начнутся любопытные взгляды и подозрения. Единственным возможным ответом было бегство. Я попыталась высвободить свои пальцы из хватки Мэтью, но его собственные превратились в камень. Да и Галлоглас по-прежнему придерживал меня за плечи.

– Вдова Битон давно страдает ревматизмом, а на сына Бидуэлла время от времени нападала болезнь, именуемая горловой гнилью. От нее часто бывает боль в ушах и глухота. Все это случалось и прежде, до приезда моей жены в Вудсток. – Мэтью лениво махнул рукой, показывая гостям, что только зря теряет время, выслушивая их домыслы. – Старуха попросту завидует способностям Дианы, а молодого Джозефа потрясла ее красота. К тому же он завидует, что я женат, а он нет. Это не заявления, а праздные домыслы.

– Будучи священнослужителем, господин Ройдон, я обязан относиться к подобным вещам со всей ответственностью. К тому же я кое-что читал об этом.

Мистер Дэнфорт сунул руку во внутренний карман своей черной сутаны и вытащил оттуда подобие книжки. Она состояла из нескольких десятков страниц, грубо сшитых суровой ниткой. Время и частое использование обтрепали края страниц, истончили бумагу, придав ей сероватый оттенок. Я находилась слишком далеко от священника и не видела заглавной страницы. Зато трое вампиров ее увидели. Джордж тоже. Он побледнел.

– Это часть трактата «Malleus Maleficarum»[10] «Молот ведьм» – трактат по демонологии и способам обнаружения ведьм, написанный в середине XV в.. Не думал, мистер Дэнфорт, что вы так хорошо знаете латынь, чтобы понимать столь сложное произведение, – сказал Мэтью.

Из всех пособий по охоте на ведьм это было самым известным и обширным. Одно название трактата – «Молот ведьм» – вызывало ужас в сердце каждой ведьмы.

Слова Мэтью явно задели священника.

– Я учился в университете, господин Ройдон.

– Рад это слышать. В таком случае вам известно, что трактат не должен находиться в руках людей, некрепких умом и суеверных.

– Вам это известно? – спросил Дэнфорт.

– Я тоже учился в университете, – скромно ответил Мэтью.

– Тогда вы понимаете причины, заставляющие меня допросить эту женщину.

Дэнфорт попытался подойти ко мне, однако глухое рычание Хэнкока удержало его на месте.

– У моей жены прекрасный слух. Вам незачем подходить к ней вплотную.

– Я же говорил вам, что госпожа Ройдон обладает сверхъестественными способностями! – торжествующе произнес Иффли.

Дэнфорт сжал в руках замызганный трактат.

– Госпожа Ройдон, кто научил вас этим вещам? – громко спросил он. Эхо повторило его вопрос. – У кого вы учились ведьмовству?

Вот оно – начало безумия. Все начиналось с вопросов, направленных на то, чтобы обвиняемая выдала других ведьм. Ведьмы с пугающей регулярностью попадали в паутину лжи и гибли. Благодаря подобным ухищрениям тысячи моих соплеменниц подверглись изуверским пыткам и были убиты. Я уже была готова крикнуть, что не понимаю вопросов священника.

– Молчи, – ледяным тоном прошептал мне Мэтью.

– Странные события происходят нынче в Вудстоке, – продолжал Дэнфорт. – Белый олень вдруг перебежал дорогу вдове Битон. Он остановился на обочине и смотрел на старуху, пока у той все тело не покрылось холодным потом. А минувшей ночью в окрестностях ее дома видели серого волка. Его глаза сверкали в темноте, и были они ярче огней маяка в бурю. Вам знакомы эти животные? Кто наделил вас способностью повелевать ими?

На этот раз Мэтью не потребовалось предупреждать меня о молчании. Вопросы священника выстраивались в знакомую цепочку. Нечто подобное я изучала в аспирантуре.

– Ведьма обязана ответить на ваши вопросы, мистер Дэнфорт, – бубнил Иффли, дергая священника за рукав. – Оскорбительное высокомерие, проявляемое этой дочерью тьмы, недопустимо в богобоязненной общине вроде нашего Вудстока.

– Моя жена говорит с посторонними только с моего согласия, – заявил Мэтью. – И думай, Иффли, кого ты смеешь называть ведьмой.

Чем активнее становились наскоки непрошеных гостей, тем труднее было Мэтью сохранять спокойствие.

Глаза священника переместились на Мэтью и снова устремились на меня. Я едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть.

– Ее сделка с дьяволом не позволяет ей говорить правду, – сказал Бидуэлл.

– Помолчи, мастер Бидуэлл! – шикнул на него Дэнфорт. – Что ты желаешь сказать, дитя мое? Кто представил тебя дьяволу? Некая другая женщина?

– Или мужчина, – едва слышно проговорил Иффли. – Госпожа Ройдон не единственное дитя тьмы, обитающее здесь. В этом доме находятся странные книги и инструменты. А по ночам здесь устраиваются сборища, где вызывают духов.

Не выдержав, Хэрриот бросил свою книгу в Дэнфорта:

– Математика это, сэр, а не магия. Вдова Битон увидела страницу из труда по геометрии.

– Не вам определять величину зла, обитающего здесь, – прошипел Иффли.

– Если вздумали искать зло, поищите в доме вдовы Битон. – Мэтью держался изо всех сил, но чувствовалось, что надолго его не хватит.

– Вы никак обвиняете вдову Битон в ведьмовстве? – резко спросил Дэнфорт.

– Нет, Мэтью. Только не это, – прошептала я, потянув его за воротник.

Мэтью повернулся ко мне. Его лицо утратило человеческие черты. Зрачки расширились, а сами глаза остекленели. Я покачала головой. Он шумно втянул воздух, пытаясь погасить ярость, вызванную вторжением в его дом, и не менее яростное стремление защитить меня.

– Не допускайте его слова до своих ушей, мистер Дэнфорт. Возможно, и Ройдон является орудием дьявола, – предостерег священника Иффли.

Мэтью угрюмо оглядел всех троих:

– Если у вас есть причины обвинять мою жену в злодеяниях, найдите мирового судью, и пусть он выслушивает ваши обвинения. А сейчас убирайтесь вон. На обратном пути советую вам, Дэнфорт, хорошенько подумать, стоит ли брать себе в союзники таких, как Иффли и Бидуэлл.

Священник шумно сглотнул.

– Слышали, что вам сказано?! – рявкнул Хэнкок. – Вон!

– Правосудие свершится, господин Ройдон. Божий суд, – заявил Дэнфорт, пятясь к выходу.

– Но только в том случае, Дэнфорт, если моя версия случившегося прежде не закроет это дело, – пообещал Уолтер.

Из сумрака вышли Пьер и Шарль. Открыв двери настежь, они выпроводили ошеломленных людей из зала. За окнами яростно завывал ветер. Чувствовалось, вот-вот начнется буря. Это лишь подтвердит подозрения троицы о моих сверхъестественных способностях.

«Бежать, бежать, бежать!» – требовала моя интуиция. Кровь бурлила от избытка адреналина. Я снова превратилась в дичь, на которую охотятся. Галлоглас и Хэнкок повернулись ко мне, привлеченные запахом страха, сочившегося из всех моих пор.

– Не приближайтесь к ней, – предостерег вампиров Мэтью. Он сел передо мной на корточки. – Интуиция Дианы требует, чтобы она спасалась бегством. Ничего, скоро это пройдет.

– Это никогда не закончится. Мы явились сюда, рассчитывая на помощь, но даже здесь меня преследуют, – сказала я, закусывая губу.

– Тебе нечего бояться. Дэнфорд и Иффли дважды подумают, прежде чем затевать новые пакости, – твердо сказал Мэтью, смыкая пальцы вокруг моих похолодевших рук. – Никто не хочет иметь меня своим врагом: ни существа иной природы, ни люди.

– Я понимаю, почему тебя боятся вампиры, демоны и ведьмы. Ты член Конгрегации, и тебе по силам их уничтожить. Неудивительно, что вдова Битон явилась по первому требованию. Но это не объясняет отношение людей к тебе. Должно быть, Дэнфорт и Иффли подозревают, что ты… варг .

Я удержалась, чтобы не произнести слово «вампир».

– Они для Мэтью не представляют никакой опасности, – сказал Хэнкок, явно не понимавший моих страхов. – Они пешки. Но к сожалению, они способны донести эту историю до ушей тех, кто наделен и властью, и влиянием. А такие люди есть.

– Не слушай его, – посоветовал мне Мэтью.

– Что это за люди? – спросила я.

Галлоглас вздохнул:

– Ради всего святого, Мэтью, ты у меня на глазах творил жуткие дела, но как ты мог утаить и это от твоей жены?

Мэтью смотрел на огонь. Когда наконец он снова повернулся ко мне, его глаза были полны сожаления.

– Мэтью, ну скажи! – взмолилась я.

С самого первого мешка писем, которые доставили Мэтью, у меня в животе возникло нечто вроде узла. И день за днем этот узел становился все туже.

– Они не считают меня вампиром. Они знают, что я шпион.