Глава двадцать пятая

Онлайн чтение книги Шестой океан
Глава двадцать пятая

Олег Дрозд, тщетно испробовав все способы вернуть ракету на рассчитанную трассу, с виноватым видом посматривал на Ивана Ивановича. Посматривал и недоумевал.

Денисова, судя по всему, интересовали не приборы на пульте управления, а иллюминатор, в который он вглядывался, прикрыв глаза черными очками. Что-то изменилось в его настроении. Даже скулы на лице не выступали так подчеркнуто резко, как несколько секунд назад. Обернувшись, он сказал:

— Друзья! Нас застигла небывалая магнитная буря. Смотрите, как беснуется Солнце!

Когда темная шторка заслонила иллюминатор, путешественники увидели поистине феерическую картину. На небе, разбросав длинные щупальца ослепительно-белых протуберанцев, распласталось огромное Солнце. Парни испуганно замерли: не произошел ли на светиле гигантский взрыв? Это угрожало бы катастрофой не только космическому кораблю, но даже планетам. Тотчас были включены автоматические счетные аппараты. Несколько напряженных минут — и вот они, результаты. Да, и впрямь размер протуберанцев небывало большой, около миллиона километров… На Солнце произошёл взрыв, но он не был угрожающим, потому что протуберанцы уже шли на убыль.

— Ох, — облегченно вздохнул Денисов. — Видите, и Солнце умеет шутить…

— Что же делать, Иван Иванович? — все еще тревожно спросил Олег.

— Крепче держаться за скамейки! Учись у Виктора. — Это было произнесено не без иронии.

Виктор лежал, прижмурив глаза. Руки его заметно дрожали, на лбу выступила испарина.

— Виктор, как самочувствие? — серьезно обратился начальник экспедиции к штурману.

— Ничего… Это пройдет… Сильно давит на грудь…

— Не только на грудь. Испытывается наша выдержка… — тихо добавил Олег, как бы раздумывая вспух.

Ускорение ощущалось довольно долго. Наконец стрелка застыла на цифре «10 метров в секунду». Перегрузка, что и говорить, большая. Члены экипажа были измучены. Они даже не решались разговаривать друг с другом: берегли силы. Кто знает, сколько времени будет свирепствовать бешеная магнитная буря! Нужно выдержать, все преодолеть, спасти корабль и обязательно привести его в назначенный пункт. Обязательно!

Как далеко родная планета! Она светит в небе, как немного увеличенный диск Луны. Значит, корабль отдалился от нее на добрый миллион километров. В эфире — ни слова, ни звука. Оно и понятно — магнитная буря…

Земля! Земля! Суждено ли твоим посланцам в космос возвратиться обратно?

* * *

25 июня. 3.00.

Ускорение упало до 6 метров в секунду. Я почувствовал себя лучше и занял место за пультом управления. Побаливает голова, ноют спина и ноги. Но пока у меня одна забота: я слежу за метеорами. Они в этой части космоса редкие гости…

Денисов приказал мне вести дневник наблюдений. Листки бумаги, исписанные моим почерком, — вот, казалось бы, и все… Дневник! Ты становишься членом экипажа. Поздравляю тебя, друг! Когда разговариваю с тобой, как легко становится на душе. Ты будоражишь мысль, даешь название мечте, ты отгоняешь тоску и тревогу. Перед тобою, как перед совестью, не солжешь…

То, что случилось с нашим кораблем, могло иметь трагический исход. Когда мы собирались в путешествие, никто не предупредил о грозной опасности. А это уже серьезный просчет науки. Товарищи ученые, что вы скажете по этому поводу?..

К нашему счастью, «Вулкан» обеспечен новым совершенным двигателем. Денисов считает, что с его помощью мы скоро вернемся к орбите родной планеты. Теперь нас отделяет от Земли расстояние в 4 миллиона километров. На черном, как сажа, небе она светится совсем небольшим диском. Невероятно, как говорится, но факт. Что и говорить — даль! Раньше нам не верилось, что небо может быть таким пустынным и неприветливым. То самое небо, под которым мы на Земле любим подруг, уходим в ночное, разводим лесные костры, пускаемся в далекие, океанские плавания… Она все уменьшается и уменьшается, наша Земля, и готова вот-вот превратиться в малозаметную звезду.

Скорость ракеты невероятная — 40 километров в секунду. Если мы не начнем торможения, нас вынесет за границы солнечной системы и ракета превратится в обыкновенный блуждающий болид. Не очень-то привлекательная перспектива!

Денисов и Виктор все время следят за короной Солнца. Могучее светило, оно по-прежнему бушует раскаленными газами, задыхаясь от дыма огромных вулканов. Но постепенно огненная лихорадка затихает. Солнце будет жить, светить, как и светило!

Очень удобно наблюдать за Юпитером, Марсом и Сатурном. С Плутоном происходят какие-то чудеса: он немного отклонился от своей орбиты. Что это? Результат прежних неправильных вычислений или на планету влияют какие-то неведомые нам посторонние силы? Ответить на эти вопросы я пока затрудняюсь.

26 июня. 3 часа 15 минут.

Работают атомные двигатели ракеты. Начинаем торможение… Нас снова приковывает к диванчикам, и мы с затаенным дыханием следим за показателями измерительных приборов.

Земля! Смотри, мы не забываем тебя. Мы победили бурю, бешеную силу стихии, и скоро поднимем парус обратного плавания.

Страшно ли было нам, когда неожиданно попали в беду? Конечно, страшно. Прожить всего только двадцать пять лет и погибнуть, притом так нелепо… Нет, человеку дана только одна жизнь. Ее нужно прожить разумно, с пользой для самого себя и человечества.

И еще: в жизни обязательно надо изведать счастье.

Я часто думал о том, что такое счастье.

Счастье! Его не выдумали люди, это не призрак, за которым каждый гонится и хочет поймать. Без счастья жизнь серая, невеселая, как скучная дождливая осень. Его нужно не ловить, а бороться за него! Человек рождается для счастья, как птица для полета.

Спросят: как же бороться? Может быть, копить деньги, подкарауливать под дверью ресторанов, ловить подачки в лихорадочной суете человеческих тел, возбужденных джазами и вином? Кое-кто верит в такое, мнимое счастье мещанина.

Настоящее счастье может дать только вдохновенный труд! Если бы не существовало труда — творческого, красивого, радостного, который наполняет душу человека, внушает ему смелые мысли и обогащает солнечными чувствами, — не было бы и счастья.

Вообще, как мне кажется, человек без труда не изведал бы никогда радости и не знал бы, что такое счастье.

Оно приходит тихо и совсем буднично, без бравурных маршей и торжественных песен, приходит и занимает свой уголок в сердце, давно для него приготовленный. Счастье, по-моему, имеет даже свои очертания, вес, цвет. Мне оно не раз представлялось светлой бесшумной снежинкой. Это, должно быть, потому, что снежинка тает так же незаметно и легко, как счастье. Нужно не только овладеть счастьем, но и уметь удержать его. А это — снова труд. Труд сердца, рук, разума.

Был ли я когда-нибудь счастлив? По-моему, нет. Я стану счастливым, когда смогу перед друзьями, перед всем миром сказать: смотрите, я боролся, страдал, смотрел смерти в глаза — и я победил! С каким нетерпением я жду этого часа!

Возможно, все это не совсем скромно — «я» да «я», — но так я сейчас думаю…

26 июня. 6.00.

На земле начинается день. В отличие от землян, мы, космонавты, как бы издали следим за его рождением. Там, над еще серыми и мрачными просторами, едва-едва подогретыми зарей-заряницей, звучат в это время позывные и до боли знакомый голос диктора нашего радио: «Говорит Москва! Доброе утро, товарищи!»

Пробуждаются улицы, текут потоки людей. Какая-то вечно юная энергия ощущается в говоре толпы, в шуме машин и моторов, в перекличке гудков… Там — на родной нашей планете. А мы уже истосковались по Земле…

Целыми часами мы только и знаем, что лежим, лежим и ждем. Ничто так не изматывает душу, как ожидание. Утешает только одно — ожидание наше имеет свою цель.

Вот уже ракета изменила направление полета — летит вспять к Земле. Чтобы долго не блуждать в космосе, возвратиться быстрее к окрестностям родной планеты, мы включили фотонный двигатель. Сначала роль его в полете была мало заметной, но через некоторое время приборы на пульте управления показали: произошел перелом, двигатель потянул, что называется, запрягся. Это была победа. Ракету унесло так далеко — на 5,5 миллиона километров, — что если бы мы имели только атомный двигатель, нам никогда бы не удалось даже приблизиться к Земле. В лучшем случае ракета стала бы спутником планеты.

Таким образом, фотонный двигатель работает. Нам нужен разгон, головокружительный полет, стремительность! Магнитная буря несла ракету со скоростью 40 километров в секунду. И обратно возвращаться мы должны с не меньшей скоростью. Стрелки на пульте вздрагивают, покачиваются, и вот уже можно заметить, как растет, увеличивается ускорение.

В двигателе идет бурный процесс аннигиляции. Выбрасываются потоки протонов и антипротонов, с невероятной скоростью они соединяются, образуют новый поток — более стремительный и мощный, и он выливается через сопла чудесной ослепительно белой рекой.

Ой, как трудно и мучительно телу! Кажется, к сердцу привешен камень. Оно бьется так замедленно, что холодеют руки, лоб, ноги. Не хватает, кажется, крови, не хватает воздуха. Тошно, тоскливо, жутко. Но нужно, сжав зубы, молчать. Да, нужно! Мы должны догнать Землю.

Все снова повторяется, как в фильме, запущенном с конца. Мы неподвижно лежим на диванчиках, молчим и даже ни о чем не думаем… Конечно, включены все рации и телевизофоны. Записанный на пленку голос Денисова посылается в эфир. Но с Земли не слышно ответа. Почему? Может, еще не совсем успокоилась магнитная буря и в ее мощном дыхании теряются наши сигналы? Нет, видимо, дело не в этом: Земля просто не знает, где находится ракета, в какую сторону направить антенны. Вот потому и трепещут целыми часами экраны телеаппаратов, молчаливые и пустынные.

Теперь утро на Земле… Сияет солнце, курятся над озерами туманы, стынут на травах росы…

А что здесь у нас: день, ночь или тоже утро? Нет, здесь что-то вообще не похожее на обычные земные понятия. Здесь Солнце живет как бы само по себе, светит да и только, а Луны мы видим две — это обычная Луна, очень сжатая по сторонам и какая-то белая, и наша Земля, чистая, легкая, окруженная мягким голубовато-синим сиянием.

Далекая краса наша! Мы, твои сыны, любуемся тобой. С чем тебя сравнить — с кометой, бриллиантовой звездой? Нет, для тебя нет сравнений, потому что ты создана для жизни, для счастья. Мы счастливы уже тем, что родились на твоих просторах, дышали твоим воздухом, видели рощи и дубравы, слушали материнские песни…

26 июня. 12.00.

Скорость полета невероятная — 60 километров в секунду. Но мы приближаемся к Земле со скоростью вполовину меньшей. Чем это объясняется? Очень просто — Земля ведь тоже не стоит на месте, мчится по своей орбите в космическом просторе. Значит, мы не просто летим к родной планете, а догоняем ее.

Денисов все время сидит за своим столиком, наблюдает за небом, делает расчеты. Виктор принял снотворные порошки и спит. Скоро ему заступать на вахту. Несчастный! Далось ему это ускорение! Оно его едва не удавило. А все потому, что на Земле не любил тренироваться. Думал, будет легкая прогулка. А вот как оно обернулось…

Час тому назад на экране телевизора возникли длинные бесформенные тени. Одни из них напоминали фигуры людей, другие — какие-то удивительные машины.

Мы застыли в радостном ожидании. Неужто это Земля? Почему же из динамика не слышно ни звука, почему? А вот и тени уже исчезли. Только что-то едва заметно шевелится как бы по ту сторону экрана. Мы пристально и долго всматриваемся, но все напрасно.

Что такое? Может, это какие-то далекие загадочные передачи? Нам, необычным путешественникам космоса, конечно, хотелось бы увидеть другую жизнь, существующую где-нибудь в одном из далеких уголков Вселенной. Виктор вдруг оживился:

— Смотрите, на экране квадратная голова с одним глазом… Не верите? Ей-богу, человеческая голова. Вот она, вот…

Но мы с Денисовым ничего не замечали. Виктор даже обозлился, назвал нас близорукими. Он был твердо уверен, что перехвачены передачи из далекого, чужого мира.

Прошли минуты. Мы ожидали разгадки, И вот с экрана телевизора на нас вдруг уставился человек.

Перед нами была Земля. Виктор виновато потупился, опустил голову. Предсказания его не сбылись. Но мы с не меньшим интересом стали рассматривать облик нашего земного друга. Ведь трое суток корабль блуждал по холодной неизведанной пустыне, трое суток молчало радио и телевизоры, разлучив нас с родной планетой. Человек на экране улыбнулся, и мы отчетливо увидели его маленькие раскосые глазки.

— Привет из Пекина! Мы приняли ваши сигналы, но долго не могли найти ваш корабль. Вансуй — десять тысяч лет жизни!



Сколько искренности и тепла было в этом братском приветствии! Милая, родная Земля, ты красивая и славная, могущественная и величавая! Пять миллионов километров разделяют нас, но мы как будто не замечаем этой бесконечной дали, смотрим друг другу в лицо, говорим, говорим…

Нас разыскала Земля! Глаза наши ярко и победоносно светились, в сердцах появилась неутомимая жажда действия и борьбы. Мы связались с Москвой и, рассказав о своих приключениях, начали советоваться, как лучше войти в орбиту Земли и приблизиться к Луне.

Вскоре был выключен фотонный двигатель. Если дать ему волю, он мог бы разогнать ракету до чудовищной скорости — 290 тысяч километров в секунду. Но с такой скоростью нужно подождать. Она понадобится в будущем, когда отважные космонавты направятся в путь к ближайшей от Солнца звезде.

Невесомость дала нам возможность заняться работой. Иван Иванович снова заинтересовался Плутоном. Долго возился с приборами, делал какие-то вычисления. А когда я сдавал вахту Виктору, он вдруг подошел к нам, обнял за плечи и с глубокой печалью сказал:

— Вот что, соколы, у нас сегодня траурный день.

— В чем дело? — испуганно спросил Виктор.

— Плутон приказал долго жить, — тихо сказал Денисов. — Случилось страшное и непоправимое — он сошел со своей орбиты. Оторвался…

Мы все поняли. Я не сводил взгляда с лица Денисова. Не шутит ли он? Новость была такой неожиданной и дикой, что не хотелось верить.

Это же ужасная катастрофа! Теперь понятно, она — результат взрыва на Солнце, небывалой магнитной бури.

Много ли было нужно Плутону? Он находился от Солнца на расстоянии в 6 000 000 000 километров, где сила солнечного притяжения очень незначительна. Открытый только в 1930 году, он даже в мощные телескопы был едва-едва виден, — слабая звезда без заметного диска.

Отклонение Плутона от орбиты, отрыв от Солнца давно предсказывались учеными. Дело в том, что планеты хоть и медленно, но все дальше и дальше отходят от нашего светила. И, конечно, Плутон, находясь на самой крайней границе солнечной системы, должен был удалиться на такое расстояние, где оканчивалась власть Солнца. Он не дождался этого времени. Гибель его ускорила магнитная буря.

Прощай, Плутон! Очень жаль, что ты поторопился оставить нас. Если бы раньше были найдены фотонные двигатели, люди уже обязательно навестили бы тебя. Были бы заблаговременно установлены автоматические радиостанции, и ты не сразу затерялся бы в преисподней необъятной Вселенной, долго посылал бы на Землю сигналы, рассказывая людям про свой путь в поисках более надежного пристанища.

27 июня. 10 часов 15 минут.

Мы летим! Не летим, а, кажется, проваливаемся в бездну. Полет по инерции — это своеобразное свободное падение, которое вызывает состояние невесомости. Легкость движений возбуждает нас, хочется куда-то идти, бежать, торопиться.

Не очень приятно привыкать к таким необычным обстоятельствам. Приходится пристально следить, чтобы не потерять равновесия, не оторваться от намагниченного пола. Каждый здесь по-своему передвигается по каюте.

Я, признаться, люблю оттолкнуться от пола и одним махом достигнуть нужного места. Правда, бывают просчеты, и я попадаю в довольно смешное положение. Так, иной раз, не рассчитав как следует, сильно отталкиваюсь от пола, лечу, ударяюсь о противоположную стенку и тут же отскакиваю от нее. Бывает и наоборот: разгона не хватает и я повисаю в воздухе, барахтаюсь, как рыба в воде. Тогда на помощь приходят Денисов или Виктор.

Уже прошли сутки, как наш корабль взял направление к Земле. Хотя мы летим с небывалой скоростью, картина Вселенной не изменяется. Впереди, под нами и по сторонам — одни и те же удивительно причудливые россыпи созвездий. Если бы немного не увеличился диск Земли, нельзя было бы даже сказать, что мы движемся. Прямо перед нами лежит мерцающий берег Млечного Пути, к которому словно бы штормом согнаны вспененные туманности и крупная галька отшлифованных в космическом океане звезд.

С Землей корабль все время поддерживает связь. Иван Иванович сообщил в Москву и всем иностранным обсерваториям о судьбе Плутона. Уже известно, что наблюдения Денисова подтвердились.

Сегодня у нас праздник. Когда Денисов кончил передавать на Землю результаты своих астрономических наблюдений, вдруг на корабль поступила телеграмма. Начальник Московского ракетопорта поздравлял Виктора Машука с днем его рождения. Виктор был тронут: сам он забыл, что в этот день ему стукнуло двадцать пять лет.

Конечно, по случаю такого торжества завтрак был особенным.

— Двадцать пять лет — круглая дата, — сказал Иван Иванович с улыбкой. — Здесь не обойдешься без шампанского.

Виктор не находил себе места от радости. Его день рождения отмечается в космосе! Первому в мире выпало такое счастье!

За столом было оживленно, шумно. Я тоже захотел выпить, но Иван Иванович не разрешил, потому что мне нужно было заступать на вахту. Обращаясь к имениннику, он сказал:

— Помни, Виктор, двадцать пять лет — это рубеж юности и зрелости. Ты вырос, возмужал и даже закалился. Пойми: дерево держится за землю корнями, а человек за жизнь — правдой. Поздравляю тебя, желаю счастья и удачи.

Я всегда восхищался Денисовым, а сегодня открыл у него новую черту отцовскую заботливость, гордость за человека. Может, Виктор был немного удивлен афоризмом Ивана Ивановича, но я понимал, в чем тут соль. Быть правдивым — это значит быть честным и чистым душой. Денисов был прав, когда в день рождения напомнил об этом Виктору.

Я ждал, что Виктор получит новые телеграммы. И, конечно, очень боялся, что одна из телеграмм придет от Наташи. К счастью, моя тревога оказалась напрасной. Наташа молчала. Ее почему-то не было видно и в студии телецентра.

Как скучал я без нее, без ее голоса и сдержанной ласковой улыбки.

Наташа, эти слова посвящаю тебе. Из глубины ужасного мрака, с далекой космической дороги шлю тебе привет. Ты знаешь, какая беда встретила нас. Мне было очень трудно. Я, казалось, потерял все: силу воли, трепет сердца, огонь души. Но я жил, боролся, ждал. И в минуты отчаяния я думал о тебе. Да, это не только красивые слова, это чистая, светлая правда. Я смотрел в иллюминаторы, видел через них звезды, а мне казалось видел блеск твоих глаз. Хотя уныло и тревожно светились экраны телевизоров, мне приятно было смотреть на них: они трепетали мягким светом, и мне чудилось, что это ты оставила для меня улыбку, которая живет здесь, бодрит, сулит счастье.

Хорошая девушка нашей Земли! Я вспоминаю наши короткие встречи, те бессвязные слова, которыми мы с тобой обменялись, и мне хочется снова увидеть тебя, хотя бы на экране телевизора. Приди в наш корабль, девушка планеты Земля! Будь с нами в этом полете! Со мною…

Я вижу в тебе, Наташа, своего друга, спутника, доброго и строгого судью. Теперь, как никогда, мне ведома цена тоски, горькой и щемящей — по близкому, дорогому человеку. В душе моей возникли новые представления о жизни, о неповторимой ее красоте. Кажется, что прежде я смотрел на мир суженными, затуманенными глазами.

28 июня. 14.00.

Сменился с вахты. Денисов приказывает лечь отдохнуть. Но куда там! За иллюминаторами творится такое, о чем можно писать разве только стихами…

Из-за золотистого берега Млечного Пути,

Проплывая мимо красного Марса,

Кружась среди черных провалов неба,

Заслоняя собой стройные очертания Большой Медведицы,

Вспыхнув среди ночи ярким светло-голубым кругом,

Приближается к нам Земля!

Вечная темень космоса как будто отступила перед красавицей-планетой. Небо уже не столь страшно и неприветливо. Вот когда мы можем твердо сказать: для нас наступило утро!

Ракета уже не летит вслед за Землей, а поворачивается к цели нашего путешествия — Луне. Виктор время от времени включает и выключает атомные двигатели. Нам нужна замедлить полет.

Что там на Луне? Удастся ли найти погибшую «Анаконду»? Какая судьба постигла Поля Арноля и Роба Питерса? Конечно, трудно предположить, что они живы. Бедняги! Катастрофа до сих пор остается загадкой. Быть может, мы разгадаем ее?

Прошло шесть дней, как наш корабль покинул Землю. И мы могли погибнуть трагически и неразумно. Сколько неожиданностей подкарауливало нас, сколько преодолели мы опасностей! Бдительность, настойчивость и выдержка уберегают нас.

Уже заметно вырос диск Луны. Правда, мы видим только узкий, продолговатый серп.

Земля все время ведет для нас передачи. Скоро она возьмет на себя управление кораблем.

29 июня. 3.00.

Хотя Земля затянута дымкой туч и облаков, по едва заметным очертаниям мы видим, что она повернута к нам восточным полушарием. Вон там должна быть Москва.

Я включаю телевизофон и, хотя на экране никого пока что не вижу, вежливо улыбаюсь и докладываю:

— Земля! Земля! «Вулкан» вступил в зону притяжения Луны. Двигатели выключены. Скорость падения 2 километра в секунду. Через пять часов посадка!

Серп Луны растет, увеличивается. Никто не спит. Мы ждем встречи с неизвестным миром. Беги скорее, время! Цель близка!

29 июня. 7.00.

Луна — под нами. Ее уже нельзя назвать Луной. Это серая каменная чаша, которая занимает большую половину неба и уже совсем не светится. Отчетливо и ярко видны вершины небольших гор, очертания разбросанных цепями кратеров.

Корабль ускоряет падение. Вскоре будут пущены двигатели в носовой части. Мы заблаговременно устраиваемся на диванчиках. Ровно и точно работают контрольные приборы. Мы не сводим с них глаз: хоть бы не подвели! Нет, не подведут…

29 июня. 8.00.

Тормозим. Ракета, совершив маневр, летит параллельно поверхности Луны. Скорость — 1 590 метров в секунду, высота — 200 километров. Мы восторженно приветствуем суровую планету. Панорама ее раскрывается перед нами во всех подробностях.

Вон Море Облаков — ободы застывших кратеров, Я узнаю их. Это — Питат, Пурбах, Вернер, Понтан, Альманун, Полибий…

Дальше рубеж света и темноты. Минута — и корабль окутывает мрак. Но мы по-прежнему хорошо различаем необычный для глаза ландшафт, залитый зеленоватым отсветом Земли, «Вулкан» летит над полушарием, которое прежде человек мог видеть только на телеэкране да на фотоснимках, доставлявшихся на Землю автоматическими ракетами. Нигде ничего нового. Те же широкие щели, провалы, островерхие утесы, горы кратеров.

— Олег, включи дозиметрические аппараты. Живей! — приказал вдруг мне Денисов.

— Зачем? — не понял я приказа.

— Мы должны отыскать «Анаконду». Аппараты нам сразу покажут: где радиоактивное излучение там и ищи ее..

— И в самом деле!

Теперь Виктор и Денисов следили за Луной через иллюминатор, а я — по показаниям аппаратов. Прошло всего несколько мгновений — смотрю, а на стекле рентгенометра закачалась стрелка и медленно поползла вверх. Есть!

— Иван Иванович! — кричу я взволнованно. — Смотрите! Ракета близко. Мы попали в зону мощной радиоактивности: 50 рентген в час!

Денисов неотрывно смотрит в иллюминатор. Он, должно быть, надеется заметить не только место катастрофы, но и членов экипажа ракеты.

Неужели Поль Арноль и Роб Питерс валяются трупами где-нибудь под обломками своего корабля? Мы должны отыскать, увидеть их живыми, спасти!

Гляжу на шкалу рентгенометра. Что это? Здесь, над этой местностью, и вдруг — 100 рентген в час! Нет, даже разбитый атомный реактор «Анаконды» не может дать такой радиоактивности да еще на большой площади…

Денисов в тот же миг, точно почувствовав что-то недоброе, оборачивается к пульту управления и бросает пытливый взор на шкалу аппарата. Хмурит брови.

— Какое открытие! Однако нам оно может дорого стоить, — говорит он сдержанно. — Таких мощных залежей урановых и ториевых руд нет нигде на Земле…

Пока мы принимали меры предосторожности против невидимых лучей, корабль миновал зону опасной радиоактивности.

29 июня. 10.00.

«Вулкан» совершил круговой облет вокруг Луны, покрыв расстояние в 12 177 километров. Еще в трех местах были обнаружены зоны высокой радиоактивности. Мы их сфотографировали и нанесли на карты.

29 июня. 10 часов 20 минут.

Ура! Последнее торможение! «Вулкан» идет на посадку. Мы с затаенным дыханием следим, как ракета постепенно приближается к поверхности Луны. Иван Иванович ведет репортаж для Земли, рассказывает, уточняет данные о ландшафте. Интересно наблюдать за горизонтом. Он мало-помалу суживается: горы вдали и по сторонам исчезают, как бы врастают внутрь планеты. Внезапно иллюминаторы и широкое окно обсерватории затягивает непроглядным мраком.

Я схватился за штурвал и невольно зажмурился. Что делать? Дать полный вперед?

На мое плечо вдруг легла рука Денисова. Я обернулся. Иван Иванович погрозил мне пальцем.

— Что такое? — выдохнул я с трудом и, робея, с недоумением посмотрел на окна: за ними по-прежнему стояла темень.

— Неужели не догадаешься? — сказал Денисов, — Мы попали в облако пыли.

Вот оно что! Напрасны были все мои опасения.

В этот момент мы ощутили толчок. Двигатели выключились, и сразу же унылая тишина воцарилась вокруг нас. Луна!

Экипаж «Вулкана» начал готовиться к высадке из ракеты.

29 июня. 10 часов 40 минут.

Иван Иванович Денисов закончил репортаж. Перед нами вспыхнул экран телевизора. Раздвинулась занавеска — и мы увидели президента Академии наук. Президент поздравил нас с удачным прилунением, затем, потрогав усы над пухлой губой, шутливо спросил:

— Иван Иванович, какая погода там у вас?

— Ожидается град, Алексей Гаврилович, — в тон ему ответил начальник экспедиции. — Из камушков и валунов. У нас здесь дырявое небо…

— Если так, то остерегайтесь, — уже всерьез сказал президент. — Ждем от вас новостей. За вами следит весь мир. От души радуемся вашим успехам! Наш народ гордится отважным экипажем «Вулкана».

Никогда еще я не видел таких счастливых лиц, как у Денисова и Виктора. Верно говорят — сила наших переживаний зависит от силы наших желаний… Не совсем складно, зато верно сказано. Однако все остальное я выражу стихами:

Мы — на Луне! Вот она.

Изрытая глубокими черными щелями,

Уставленная утесами и вершинами хребтов,

С провалами кольцевых кратеров,

С морями и океанами, в которых нет и капли воды,

Узкая и тесная под черным сводом неба.

Неизвестная, неизведанная,  суровая

Даль…

Мы выходим из ракеты по узкой капроновой лестнице. Мы наконец-то ступаем на почву Луны, ступаем осторожно, сначала пробуя ее ударами ботинок, чтобы неожиданно не провалиться, как в трясину. Ничего, почва как почва. Удерживает нас, удерживает ракету.

Здравствуй, ночное светило, холодная и безгласная пустыня! Вот мы, наконец, привезли и тебе человеческое тепло и любовь. Бери, пользуйся!

Тысячелетиями люди мечтали вблизи увидеть твои просторы, коснуться руками твоей почвы… И это осуществлено.

Иван Иванович Денисов поднимает камень. Камень Луны! Разминает, крошит на ладони, показывает нам.

— Ей-богу, — говорит он с улыбкой, — здесь с успехом может расти пшеница…

Взглядами ищем дорог и троп. Разумеется, их здесь нет. Мы делаем первые шаги, прокладываем первый след. Легкость движений, необычная резвость — и вдруг хочется поозорничать. Виктор подпрыгивает, затем мы бежим вперегонки. Словно на Земле, в подмосковной роще.

Стоп! Хватит! Денисов поднимает руку и зовет нас.

Что такое?

Назад, в ракету! Мы не должны терять ни минуты времени — за работу, за работу!

Я остался внизу. Денисов и Виктор выносят из корабля разные ящики и передают мне. Я их бережно складываю в длинный штабель. Затем Иван Иванович дает мне кирку, чем-то нагружает Виктора. Мы втроем идем к высокой скале, что стоит неподалеку. По выступам и угловатым краям взбираемся наверх. Денисов приказывает посередине каменной площадки выдолбить отверстие.



Сыплются удары кирки. Скала дрожит. Эй, Луна, мы разбудим тебя трудом!

Готово! Я выпрямляюсь, отхожу в сторону.

Денисов укрепляет на скале высокий металлический шест с блоком и проволочным тросиком.

Он произносит короткую речь. Волнуется. Я поднимаю флаг. Советская страна и люди всей планеты видят на экранах своих телевизоров волнующее, незабываемое событие.

Полотнище красного флага неподвижно застывает вверху. Ура!

Потом Иван Иванович Денисов разрезает красную нить на покрывале, наброшенном на довольно высокую скульптуру. Ее вынес из ракеты Виктор.

На нас и на суровые окрестные ландшафты Луны приветливо и как бы немного удивленно смотрит человек в старомодной одежде и шляпе.

— Циолковский! — восторженно вскрикиваем мы. — Так вот кто был у нас командиром корабля!

Я нагибаюсь и перечитываю надпись, высеченную на мраморе постамента. Слова эти известны мне, они врезались в мою память:

«Основной мотив моей жизни — сделать что-нибудь полезное для людей, не прожить напрасно жизнь, продвинуть человечество хотя немного вперед. Вот почему я интересовался тем, что не давало мне ни хлеба, ни силы. Но я надеюсь, что мои работы — возможно скоро, а возможно и в отдаленном будущем — дадут обществу горы хлеба и бездну могущества».

— А теперь, друзья, достаньте компасы. Определим местонахождение, — приказал Иван Иванович. — Готово?

— Готово! — ответили мы. — Где же здесь север?

Денисов делает широкий жест, показывает на яркое созвездие Орла. Мы ориентируемся. Оказывается, у Луны есть магнитное поле. Отлично! Оно нам очень поможет в составлении карты и в поисках иностранной ракеты «Анаконда».

Мы работаем с увлечением. Наконец Денисов приказывает отправляться в путь. На всякий случай надежно закрываем дверь камеры-шлюза. Вокруг царит тишина, вечный покой.

По Луне шествуют победители!


Читать далее

Глава двадцать пятая

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть