Онлайн чтение книги Шестой океан
Глава шестая

Надо отдать справедливость, новый управляющий на ракетном заводе Билли Спайт, заменивший Чарли Пэтона, вел дела довольно умело. Главное, о чем он заботился, — чтобы непрерывно росли прибыли сенатора Уолтера и компании. Ракетопланы марки «Метеор», построенные заводом, курсировали на многих транспортных линиях, они рекламировались повсюду как последнее чудо техники. В ракетопланах были спальные салоны, буфеты, они по желанию пассажиров могли делать по нескольку витков вокруг Земли и были своего рода небесными санаториями. В популярности ракетопланов Билли Спайт видел и свою заслугу. Но теперь дела завертелись еще лихорадочнее и Билли некогда было вздохнуть.

Как известно, после распродажи участков на Луне началась срочная постройка целой эскадры космических ракет. Уолтер спешил, он, как всегда, хотел делить пирог первым.

Не все в конструкции космической ракеты было доведено до конца: задерживалась разработка нового атомного двигателя. Но это не должно было помешать осуществлению задуманного проекта.

Космическая ракета — огромный корабль длиной до 200 метров — состоит из трех ступеней. Одна из них, по замыслу конструкторов, должна иметь воздушно-реактивный двигатель, вторая — прямоточный и лишь третья, которой предстояло доставить пассажиров в далекие космические пространства, — атомный. Проекты первых двух ступеней были разработаны точно. С них и начиналось это грандиозное по масштабам строительство.

Но Билли Спайту на сей раз труднее было реализовать планы своего босса. Дело в том, что на заводе компании дохнуло приближением бури. И этого надо было ожидать.

Рабочие и служащие все чаще требовали улучшения условий труда и сокращения непомерных штрафов и поборов. Билли Спайт приумножал доходы компании, всякими ухищрениями снижая оплату труда рабочих. В цехах все громче слышался ропот: рабочие не могли внести очередные взносы за квартиры и автомобили, купленные в рассрочку.

Все свои надежды Билли Спайт возлагал на членов Федерации труда, которые были фаворитами дирекции. Эти люди сдерживали рост недовольства на заводе, сеяли вражду между рабочими, выдавали зачинщиков стачек и забастовок.

Однако буря близилась. Стихийно возникали митинги. На трибуну, правда, пробирались и члены Федерации труда, но их освистывали.

И наконец прорвалось…

В тот день, придя на дневную смену, рабочие неторопливо занимали свои места. Многие стояли у станочных пролетов, спорили, другие, наоборот, были угрюмыми, настороженными. Станки не работали. По цехам плыл гул возмущенных голосов.

Билли Спайт переполошился: он никак не ожидал такого оборота дела. Пришлось срочно собрать доверенных людей и послать во все цехи. Им было приказано сорвать забастовку в самом ее начале. Но это только подлило масла в огонь.

Оказывается, уже действовал забастовочный комитет, были назначены делегаты для переговоров с Уолтером. Над огромной заводской территорией запели гудки. Забастовка началась!

Как раз в это время на плоскую крышу здания заводоуправления опустился воздушный автомобиль. Все догадались — «сам босс!»

Сенатор, выйдя из кабины, надвинул на вспотевший лоб шляпу и начал рассматривать заводский двор. То, что он увидел, казалось, нисколько его не встревожило. С миной всесильного человека сенатор подошел к лифту и опустился в центральную контору завода.

— Что здесь происходит? — властно спросил он Билли Спайта, принюхиваясь к знакомому запаху сигары «Вирджиния».

Спайт, тонкий, сухой, с козлиной бородкой, услужливо просеменил к хозяину и, взяв у него из рук шляпу и трость, положил на стол. Лицо управляющего было растерянным и беспомощным. Он погасил сигару и, разводя руками, тихо проговорил:

— Ничего не понимаю, сэр. Кажется, бастуют!

— Заткните им глотку! Слышите? «Кажется»… Я не позволю!

— Но как же… — Билли осекся.

— Где их делегаты? — резко Опросил сенатор. — Вызвать ко мне!

Когда Билли Спайт сказал, что сенатор Уолтер ждет делегатов забастовочного комитета, рабочие удивились. Это было невероятно — сам босс хотел говорить с бастовавшими.

— Пошли, ребята! — предложил председатель забастовочного комитета двум своим товарищам-делегатам.

Сенатор встретил их хотя и сдержанно, но не враждебно. Повернувшись в кресле, он спросил:

— Что вам нужно? Каковы ваши условия?

— Мы требуем увеличить заработную плату, ликвидировать штрафы, предоставлять всем рабочим трехнедельный отпуск за счет предприятия.

— Всё?

— Да, сэр. Это наши минимальные требования.

Сенатор поморщился, нахмурился. Какая беззастенчивая наглость! Эти красные… О, они знают, когда нанести удар из-за угла. Именно теперь, именно в разгар важнейших работ. Всякое промедление — это крушение детально продуманного плана.

Время, почему ты не подвластно человеку?! Если бы найти способ по своему усмотрению сокращать его или растягивать, даже останавливать, когда заблагорассудится… Он бы показал им, этим дьяволам в рабочих блузах! Они бы у него поплясали! Однако пока что приходится считаться со временем и… уступать. Дело не терпит промедления. Иначе потеряешь пальму первенства, рухнет мечта, взлелеянная тобой! Иначе — крах… Это не в правилах Уолтера. Он саркастически усмехнулся и негромко проговорил:

— А не кажется вам, мои мальчики, что у вас слишком дерзкие головы? Боюсь, вы можете потерять их. Ваши требования лишены всякой почвы. Каждому бог отвел определенное место на этой грешной земле. Тот, кто забывает…

Вперед вышел седовласый рабочий, с прокуренными усами, посмотрел прямо в глаза Уолтеру и веско, раздельно произнес:

— Мы полагали, сэр, что вы деловой человек. Выходит, ошибались. — Он повернулся к товарищам: — Пошли отсюда, ребята.

Сенатор встал и, опершись ладонями о спинку кресла, решительно и громко выкрикнул:

— Остановитесь! — Потом через силу выдавил хриплое: — Согласен… Я согласен… Вы правы, ребята, я человек деловой. Пускай рабочие развязывают свои кошельки: туда будут сыпаться доллары. Долларовый дождь, ребята! И так будет три месяца. Ровно три. Ни одним часом больше. Ступайте! — выкрикнул он снова, метнув из-под бровей суровый взгляд.

В кабинете остались двое — сенатор и Билли Спайт. Сенатор, заложив пальцы за борта жилетки, несколько раз привстал на носки и расправил сутулые плечи. Билли Спайт выжидательно следил за ним.

— Вы поняли меня, Билли? Нет! Жа-аль… Это — ход конем. Это маленькая жертва, к которой призвал меня бог. Я заткнул им глотки, этим дармоедам! И выиграл три месяца.

— Догадываюсь, сэр… — неуверенно проговорил Билли.

— Вы еще и тугодум, мистер Спайт. В три месяца мы закончим строительство космической ракеты «Анаконда». Мы должны обогнать русских и попасть на Луну первыми.

Билли Спайт старался сохранять спокойствие, хотя и сразу понял, что придется перестраивать всю работу на заводе: снова начнется спешка, тревожные дни.

— Вы что, испугались? — всматриваясь в лицо управляющего, спросил сенатор. — Не справитесь? Скажите откровенно. Я ведь…

— Этого никогда не было, сэр, — угодливо ответил Спайт. — Ваши слова наши дела!

Сенатор возбужденно зашагал по кабинету. Он говорил, говорил… Потом подошел к окну, круто повернулся.

— Включите телевизор. Проверьте, возвратились ли рабочие в цехи.

Управляющий с неожиданным для его лет проворством исполнил приказ хозяина. Щелчок — вспыхнул экран. Цех № 1, цех № 2…

— Рабочие успокоились, сэр, станки работают…

— Я хочу пройти по цехам, — вдруг сказал сенатор, останавливаясь посреди комнаты. — Проводите меня!

— Я к вашим услугам, сэр.

Эллипсовидная из пенопласта калитка автоматически открылась, и они вошли в цех. Над головой висела выгнутая между двумя высокими стенами стеклянная крыша, переплетенная паутиной металлических конструкций. В цехе было тяжело дышать. Работали станки-автоматы, гудели моторы. Посреди цеха шла длинная лента конвейера.

Сенатор постоял минуту, осматриваясь, затем взмахнул тростью и бодро зашагал вперед. Почти никто из рабочих не обращал на него внимания. Подбегали только мастера и вместе со Спайтом направлялись вслед за сенатором, готовые ответить на любой вопрос босса.

Обходя длинный ряд станков, сенатор то и дело останавливался. Постоит, опершись на трость, подумает о чем-то и идет дальше. Со стороны можно было подумать, что он любуется работой машин, которые сами вращали сверла, вырезывали канавки на деталях, переносили их на ленту транспортера. Сенатор был горд: он владел всеми этими умными механизмами. Но еще больше согревала его душу мысль о своей всесильной власти над людьми, которые обслуживают эту технику, Возле маленького столика стоял рослый юноша в коричневом комбинезоне. Он держал в руках какой-то валик и улыбался. Уолтер приказал Спайту подозвать рабочего.

Тот медленно подошел и с улыбкой сказал:

— Чем могу служить, сэр?

В глазах Уолтера запрыгали холодные искорки.

— Почему ты смеешься, дурак? — почти закричал он.

— Мне весело, вот я и улыбаюсь, — ответил рабочий. — Я уверен, что за это наш уважаемый Билли Спайт не оштрафует.

— Наглый щенок! — прошипел сенатор. — Ты забыл, что праздные шутки на предприятиях моей компании раз и навсегда запрещены? Мне тут нужны только руки и мускулы. Ступай прочь! — распорядился он в сердцах.

Юноша повернулся и, беззаботно насвистывая мотив «Крошка Дженни», зашагал к столику.

Билли Спайт растерянно заморгал безресничными веками: дьявол подсунул боссу этого бестолкового молокососа! Сегодня ему, Билли, весь день не везет. Ну ладно, парень этот еще наплачется!..

Уолтер стукнул тростью и, указав ею на станки, спросил:

— Мистер Спайт, вы ничего не замечаете?

— Это автоматическая линия, сэр, — услужливо ответил управляющий.

Сенатор повертел головой.

— Вы — слепец, Билли, вы ничего не видите дальше своего носа, — недовольно пробурчал он. — Ваши рабочие работают и улыбаются. А почему? Сенатор обвел взглядом весь цех. — Смотрите: стены розовые, станины станков — красные. Любо посмотреть, а? Не хватает только красного флага! Неужели вы не понимаете, что красный цвет вызывает коммунистические настроения и неповиновение? Вы ограниченный человек, Спайт. Из-за вас я теряю доллары…

Управляющий склонил голову:

— Виноват, сэр…

— Рабочих нужно приучать не к улыбкам и шуткам, — поучал сенатор. — Тогда у них никогда не возникнут мысли о забастовках. Советую вам сегодня же перекрасить стены цехов в черный цвет, станки и машины — в зеленый. Слышите? Вы сами завтра скажете, насколько я практичный и прозорливый человек.

Билли Спайт почтительно заглянул в глаза хозяину.

— Все будет сделано, сэр!

— Вот это разговор, — приходя в равновесие, ответил Уолтер. — Что ж, на сегодня хватит.