Онлайн чтение книги Школа злословия
Действие пятое

Картина первая

В библиотеке Джозефа Сэрфеса.

Входят Джозеф Сэрфес и слуга.

Джозеф Сэрфес. Мистер Стенли? А откуда ты взял, что я хочу его видеть? Ты же должен был понять, что он явился с какой-нибудь просьбой!

Слуга. Сэр, я бы его не впустил, но с ним пришел этот мистер Раули.

Джозеф Сэрфес. Вот болван! Как будто я сейчас расположен принимать бедных родственников! Тогда почему же ты не просишь его сюда?

Слуга. Сию минуту, сэр. Ей-богу, сэр, я не виноват, что сэр Питер обнаружил миледи…

Джозеф Сэрфес. Убирайся, дурак!

Слуга уходит.

Нет, никогда еще судьба так не шутила с умным человеком! Мои отношения с сэром Питером, мои надежды на Марию — все рухнуло в единый миг! На редкость подходящая минута, чтобы выслушивать чужие печали! У меня не найдется для Стенли даже сочувственных слов. Вот он идет, и Раули с ним. Мне надо все-таки собраться с мыслями и навести на лицо хоть чуточку сострадания. (Уходит.)

Входят сэр Оливер Сэрфес и Раули.

Сэр Оливер Сэрфес. Что это? Он не хочет нас видеть? Это был он или нет?

Раули. Это он, сэр. Но я боюсь, вы явились слишком уж неожиданно. Он такой слабонервный, что вид бедного родственника ему не по силам. Мне бы следовало сперва его подготовить.

Сэр Оливер Сэрфес. Черта мне его нервы! И это его сэр Питер превозносит как человека самого сострадательного образа мыслей!

Раули. Насчет его образа мыслей я не берусь судить. Надо отдать ему справедливость, что умозрительного сострадания у него не меньше, чем у любого джентльмена в королевстве, хотя он редко нисходит до того, чтобы давать ему чувственное применение.

Сэр Оливер Сэрфес. А между тем у него полны ладони сердобольных изречений.

Раули. Или, вернее, полон рот, сэр Оливер. Самое заветное его изречение, по-моему: «Прежде чем помочь другому, своему помог бы дому».

Сэр Оливер Сэрфес. И его помощь, по-видимому, такая домоседка, что никогда не выходит со двора.

Раули. Я думаю, вы в этом убедитесь. Но вот и он. Не буду вам мешать. Так, значит, как только вы с ним расстанетесь, я вернусь доложить о вашем приезде уже по-настоящему.

Сэр Оливер Сэрфес. Да, а затем мы встретимся у сэра Питера.

Раули. Не теряя ни минуты. (Уходит.)

Сэр Оливер Сэрфес. Не нравится мне его сладкая физиономия.

Входит Джозеф Сэрфес.

Джозеф Сэрфес. Сэр, я приношу вам десять тысяч извинений в том, что заставил вас минуточку подождать. Мистер Стенли, если не ошибаюсь?

Сэр Оливер Сэрфес. К вашим услугам.

Джозеф Сэрфес. Сэр, я надеюсь, вы окажете мне честь и присядете. Прошу вас, сэр.

Сэр Оливер Сэрфес. Ах, сэр, не беспокойтесь. (В сторону.) Уж слишком он любезен.

Джозеф Сэрфес. Я не имею удовольствия быть с вами знакомым, мистер Стенли. Но я крайне счастлив видеть вас в добром здоровье. Ведь вы приходитесь близким родственником моей покойной матери, мистер Стенли?

Сэр Оливер Сэрфес. Да, сэр. Настолько близким, что теперешняя моя бедность, я боюсь, может повредить доброй славе ее богатых детей, — иначе я никогда не позволил бы себе вас беспокоить.

Джозеф Сэрфес. Дорогой сэр, вы можете не оправдываться. Тот, кто находится в бедственном положении, даже если это посторонний человек, имеет право на братскую помощь богатых. Я был бы рад принадлежать к их числу и иметь возможность предложить вам хотя бы скромную поддержку.

Сэр Оливер Сэрфес. Если бы ваш дядя, сэр Оливер, был здесь, у меня был бы друг.

Джозеф Сэрфес. Я был бы рад, если бы он был здесь, сэр, от всей души. У вас нашелся бы ходатай перед ним, поверьте мне, сэр.

Сэр Оливер Сэрфес. Я не нуждался бы в ходатае, за меня заступились бы мои несчастия. Но я надеялся, что его щедрость позволит вам стать орудием его доброты.

Джозеф Сэрфес. Дорогой мой сэр, вы были весьма превратно осведомлены. Сэр Оливер — достойный человек, очень достойный человек. Но скупость, мистер Стенли, порок преклонных лет. Сказать откровенно, дорогой мой сэр, между нами, то, что он сделал для меня, это ровным счетом ничего. Хотя люди, я знаю, говорили другое, и я, со своей стороны, никогда не опровергал этих россказней.

Сэр Оливер Сэрфес. Как? Неужели он никогда не присылал вам слитков, рупии,[31] Рупия — индийская монета стоимостью в переводе на тогдашние английские деньги около двух шиллингов двух с половиной пенсов. пагод?[32] Пагода — золотая индийская монета в три с половиной рупии, получившая свое название по отчеканенному на ней изображению пагоды (буддийский храм).

Джозеф Сэрфес. Что вы, дорогой сэр, ничего подобного! Нет-нет, маленькие подарки время от времени — фарфор, шали, чай, певчие птицы, индийское печенье, — только и всего, уверяю вас.

Сэр Оливер Сэрфес (в сторону). Вот вам благодарность за двенадцать тысяч фунтов!.. Певчие птицы и индийское печенье!

Джозеф Сэрфес. И потом, дорогой мой сэр, вы, я полагаю, слышали о расточительном образе жизни моего брата. Мало кто поверит, чего я только не делал для этого несчастного юноши!

Сэр Оливер Сэрфес (в сторону). Уж я-то ни в коем случае!

Джозеф Сэрфес. Какими суммами я его ссужал! Конечно, я заслуживаю всяческого порицания. Это была душевная слабость. Во всяком случае, я не вправе ее защищать, а сейчас я чувствую себя вдвойне виновным, потому что она лишила меня удовольствия оказать вам ту услугу, мистер Стенли, которую мне подсказывает мое сердце.

Сэр Оливер Сэрфес (в сторону). Притворщик!.. Так, значит, сэр, вы не можете мне помочь?

Джозеф Сэрфес. В настоящее время — мне больно это сказать не могу. Но, как только я получу к тому возможность, смею вас уверить, вы обо мне услышите.

Сэр Оливер Сэрфес. Я крайне сожалею…

Джозеф Сэрфес. И я не меньше вашего, поверьте. Сострадать, не имея способов помочь, еще мучительнее, чем просить и встретить отказ.

Сэр Оливер Сэрфес. Любезный сэр, ваш нижайший и покорнейший слуга.

Джозеф Сэрфес. Я расстаюсь с вами глубоко огорченный, мистер Стенли. Уильям, выйди открыть дверь.

Сэр Оливер Сэрфес. Ах, пожалуйста, без церемоний.

Джозеф Сэрфес. Ваш покорнейший.

Сэр Оливер Сэрфес. Сэр, ваш преданнейший.

Джозеф Сэрфес. Смею вас уверить, что вы обо мне услышите, как только я получу возможность быть к вашим услугам.

Сэр Оливер Сэрфес. Милейший сэр, вы, право, слишком добры!

Джозеф Сэрфес. Тем временем желаю вам здоровья и бодрости.

Сэр Оливер Сэрфес. Ваш вечно признательный и неизменно покорный слуга.

Джозеф Сэрфес. Столь же искренне ваш, сэр.

Сэр Оливер Сэрфес (в сторону). Чарлз, ты мой наследник! (Уходит.)

Джозеф Сэрфес. Вот чем плоха хорошая репутация всякие несчастные докучают просьбами, и требуется большая ловкость, чтобы прослыть сострадательным человеком, не входя в расходы. Чистое серебро доброты убыточная статья в расписании наших достоинств, тогда как французский металл хороших слов, которым я его заменяю, так же красив на вид и не облагается пошлиной.

Входит Раули.

Раули. Мистер Сэрфес, мое почтение. Я не хотел мешать вашей беседе, хотя дело у меня спешное, как вы можете увидеть из этого письма.

Джозеф Сэрфес. Всегда рад мистеру Раули. (Читает письмо.) Сэр Оливер Сэрфес! Мой дядя приехал!

Раули. Приехал, да. Я только что от него. В добром здоровье после безостановочного путешествия и жаждет обнять своего достойного племянника.

Джозеф Сэрфес. Я поражен! Уильям, задержи мистера Стенли, если он еще не ушел.

Раули. О, его уже не догнать, я думаю.

Джозеф Сэрфес. Почему вы мне ничего не сказали, как только вошли с ним сюда?

Раули. Я думал, у вас неотложные дела. Однако мне пора идти сообщить вашему брату и просить его явиться к вам, чтобы встретиться с дядей. Сэр Оливер будет у вас через четверть часа.

Джозеф Сэрфес. Да, так он пишет. Ах, я страшно счастлив, что он приехал. (В сторону.) Вот уж некстати его принесло!

Раули. Вам приятно будет посмотреть, какой у него отличный вид!

Джозеф Сэрфес. Как я рад это слышать! (В сторону.) Именно теперь!

Раули. Я ему скажу, с каким нетерпением вы его ждете.

Джозеф Сэрфес. Да-да. И пожалуйста, засвидетельствуйте ему мое уважение и любовь. Я просто не могу выразить, каких чувств я полон при мысли, что увижу его!

Раули уходит.

То, что он приехал именно теперь, это поистине жесточайшая из всех моих неудач! (Уходит.)

Картина вторая

У сэра Питера Тизл.

Входят миссис Кэндэр и горничная.

Горничная. Уверяю вас, сударыня, миледи никого не желает видеть сейчас.

Миссис Кэндэр. Да вы ей сказали, что это ее друг миссис Кэндэр?

Горничная. Да, сударыня. Но она просит вас извинить ее.

Миссис Кэндэр. Сходите еще раз, я была бы рада повидать ее хотя бы одну минуту, потому что она, наверно, в большом отчаянии.

Горничная уходит.

Боже, до чего это возмутительно! Я не знаю даже половины всех подробностей! Вся эта история появится в газетах с полными именами участников, прежде чем я успею заехать с нею хотя бы в двенадцать домов.

Входит сэр Бенджамен Бэкбайт.

О, сэр Бенджамен! Я надеюсь, вы слышали…

Сэр Бенджамен Бэкбайт. Насчет леди Тизл и мистера Сэрфеса?..

Миссис Кэндэр. И как сэр Питер их накрыл…

Сэр Бенджамен Бэкбайт. О, поразительнейший случай, честное слово!

Миссис Кэндэр. Я никогда в жизни не была так удивлена. И мне их всех ужасно жалко.

Сэр Бенджамен Бэкбайт. Ах, сэра Питера мне нисколько не жаль. Он был совершенно ослеплен мистером Сэрфесом.

Миссис Кэндэр. Мистером Сэрфесом? Да ведь это он с Чарлзом застал ее.

Сэр Бенджамен Бэкбайт. Да нет же, уверяю вас, кавалером был мистер Сэрфес.

Миссис Кэндэр. Ничего подобного! Это Чарлз. Мистер Сэрфес сам привел сэра Питера, чтобы тот их накрыл.

Сэр Бенджамен Бэкбайт. Поверьте, я знаю это от особы…

Миссис Кэндэр. А я знаю от особы…

Сэр Бенджамен Бэкбайт. Которая знает от особы, которая знает от…

Миссис Кэндэр. От особы, которая непосредственно… Но вот и леди Снируэл; быть может, она точнее осведомлена.

Входит леди Снируэл.

Леди Снируэл. Ах, дорогая миссис Кэндэр, какая неприятная история с нашим другом, леди Тизл!

Миссис Кэндэр. Да, дорогой мой друг, кто бы мог подумать…

Леди Снируэл. Вот как внешность бывает обманчива! Хотя, говоря откровенно, она всегда казалась мне чересчур порывистой.

Миссис Кэндэр. Безусловно, она себя держала слишком уж свободно. Но ведь она была так молода!

Леди Снируэл. И все-таки у нее были некоторые хорошие стороны.

Миссис Кэндэр. Да, безусловно. А подробности вы знаете?

Леди Снируэл. Нет. Но все говорят, что мистер Сэрфес…

Сэр Бенджамен Бэкбайт. Вот видите! Я вам говорил, что это мистер Сэрфес.

Миссис Кэндэр. Нет-нет. Свидание у нее было с Чарлзом.

Леди Снируэл. С Чарлзом? Миссис Кэндэр, вы меня пугаете!

Миссис Кэндэр. Да-да, это он был ее любовником. Мистер Сэрфес, если говорить правду, был только осведомителем.

Сэр Бенджамен Бэкбайт. Не стану с вами спорить, миссис Кэндэр. Но во всяком случае, я надеюсь, что рана сэра Питера не настолько…

Миссис Кэндэр. Рана сэра Питера! О господи! Я ни слова не слышала о том, чтобы они дрались.

Леди Снируэл. И я ни звука не слышала.

Сэр Бенджамен Бэкбайт. Как? Вы ничего не слышали про дуэль?

Миссис Кэндэр. Ни слова.

Сэр Бенджамен Бэкбайт. Ну как же! Они дрались, не выходя из комнаты.

Леди Снируэл. Ах, расскажите, пожалуйста!

Миссис Кэндэр. Да, все, что вам известно про дуэль.

Сэр Бенджамен Бэкбайт. «Сэр, — говорит сэр Питер, как только он их застиг вдвоем, — вы неблагодарнейшая личность».

Миссис Кэндэр. Это он говорит Чарлзу…

Сэр Бенджамен Бэкбайт. Нет-нет, это он говорит мистеру Сэрфесу. «Неблагодарнейшая личность. И хоть я, говорит, старый человек, сэр, я требую немедленной сатисфакции».

Миссис Кэндэр. Нет, это он, конечно, сказал Чарлзу. Не может быть, чтобы мистер Сэрфес стал драться у себя дома.

Сэр Бенджамен Бэкбайт. Да нет же, сударыня, ничего подобного! «Требую от вас немедленной сатисфакции». Тогда, сударыня, леди Тизл, видя сэра Питера в такой опасности, выбегает из комнаты в отчаянной истерике, а за ней Чарлз, крича, чтобы дали воды и нашатырного спирта. И тут, сударыня, они начали драться на шпагах…

Входит Крэбтри.

Крэбтри. На пистолетах, племянник, на пистолетах. Я это знаю из вернейших рук.

Миссис Кэндэр. Ах, мистер Крэбтри, значит, все это правда?

Крэбтри. Истинная правда, сударыня, и сэр Питер опасно ранен…

Сэр Бенджамен Бэкбайт. Выпадом в терце, в левый бок с выходом насквозь…

Крэбтри. Пулей в грудь.

Миссис Кэндэр. Господи боже! Бедный сэр Питер!

Крэбтри. Да, сударыня. Хотя Чарлз уклонился бы от поединка, если бы мог.

Миссис Кэндэр. Ведь я же говорила, что это Чарлз!

Сэр Бенджамен Бэкбайт. Я вижу, мой дядюшка ничего не знает.

Крэбтри. Но сэр Питер бросил ему обвинение в самой подлой неблагодарности.

Сэр Бенджамен Бэкбайт. Это и я говорил, вы помните…

Крэбтри. Дай же мне сказать, племянник!.. И потребовал немедленной…

Сэр Бенджамен Бэкбайт. То же самое, что говорил я…

Крэбтри. Черт побери, племянник, позволь же и другим кое-что знать. На столе лежала пара пистолетов (потому что, говорят, мистер Сэрфес вернулся накануне поздно вечером из Солтхилля, куда он ездил на школьный праздник с одним своим приятелем, у которого сын учится в Итоне), и, к несчастию, пистолеты остались не разряжены.

Сэр Бенджамен Бэкбайт. Ничего такого я не слышал.

Крэбтри. Сэр Питер заставил Чарлза взять один из них, и они выстрелили друг в друга, говорят, почти одновременно. Чарлз попал именно так, как я уже докладывал, а сэр Питер промахнулся. Но что удивительно, пуля ударила в маленького бронзового Шекспира на камине, отскочила под прямым углом, пробила окно и ранила почтальона, который как раз подходил к дверям с заказным письмом из Нортхэмптоншира.

Сэр Бенджамен Бэкбайт. Дядюшкин отчет обстоятельнее, не спорю. И все-таки я считаю, что истине соответствует мой.

Леди Снируэл (в сторону). Все это касается меня ближе, чем они думают, и я должна раздобыть более точные сведения. (Уходит.)

Сэр Бенджамен Бэкбайт. О, тревога леди Снируэл легко объяснима.

Крэбтри. Да, я знаю, говорят… Но не все ли нам равно?

Миссис Кэндэр. А скажите, пожалуйста, где же сэр Питер сейчас?

Крэбтри. О, его отвезли домой, и он сейчас здесь, хотя слугам велено это скрывать.

Миссис Кэндэр. Вернее всего, что так, и леди Тизл, я полагаю, за ним ухаживает.

Крэбтри. Да-да, и как раз передо мной сюда вошел доктор.

Сэр Бенджамен Бэкбайт. Смотрите, а это кто идет?

Крэбтри. Да это он и есть, доктор, несомненно.

Миссис Кэндэр. О, разумеется. Это, конечно, доктор. И сейчас мы все узнаем.

Входит сэр Оливер Сэрфес.

Крэбтри. Ну как, доктор? Каковы надежды?

Миссис Кэндэр. Ради бога, доктор, ну как ваш пациент?

Сэр Бенджамен Бэкбайт. Скажите, доктор, ведь он ранен шпагой?

Крэбтри. Пуля в грудной клетке, пари на сто фунтов!

Сэр Оливер Сэрфес. Доктор? Ранен шпагой? И пуля в грудной клетке? Да вы с ума сошли, дорогие мои!

Сэр Бенджамен Бэкбайт. Может быть, сэр, вы вовсе не доктор?

Сэр Оливер Сэрфес. Если я доктор, то этой ученой степенью я обязан вам.

Крэбтри. Так вы, по-видимому, просто приятель сэра Питера. Но вы все-таки слышали про его несчастие?

Сэр Оливер Сэрфес. Ни единого слова.

Крэбтри. Что он опасно ранен?

Сэр Оливер Сэрфес. Какого там черта ранен!

Сэр Бенджамен Бэкбайт. Пронзен шпагой насквозь…

Крэбтри. Пулей в грудь…

Сэр Бенджамен Бэкбайт. Неким Сэрфесом…

Крэбтри. То есть младшим.

Сэр Оливер Сэрфес. Вы, я вижу, весьма расходитесь в ваших показаниях. Но вы, однако же, согласны в том, что сэр Питер опасно ранен?

Сэр Бенджамен Бэкбайт. О да, в этом мы согласны.

Крэбтри. Да-да, это, я полагаю, не подлежит сомнению.

Сэр Оливер Сэрфес. В таком случае для человека в его положении он, честное слово, ведет себя на редкость неосторожно: потому что вот он идет, шагая как ни в чем не бывало.

Входит сэр Питер Тизл.

Видит бог, сэр Питер, вы явились вовремя, уверяю вас. А то мы уже собирались вас похоронить.

Сэр Бенджамен Бэкбайт. Смотрите, дядюшка, какое внезапное выздоровление!

Сэр Оливер Сэрфес. Послушайте, любезнейший, как же это вы разгуливаете, пронзенный шпагой и с пулей в грудной клетке?

Сэр Питер Тизл. Шпагой? И с пулей?

Сэр Оливер Сэрфес. Да-да, вот эти господа чуть не умертвили вас без суда и лекарств и хотели произвести меня в доктора, чтобы я попал в соучастники.

Сэр Питер Тизл. Что все это значит?

Сэр Бенджамен Бэкбайт. Мы очень счастливы, сэр Питер, что история с дуэлью не подтвердилась, и непритворно огорчены другим несчастием, которое вас постигло.

Сэр Питер Тизл (в сторону). Так и есть! Уже весь город знает.

Крэбтри. Хотя, конечно, сэр Питер, с вашей стороны было крайне неосмотрительно жениться в ваши годы.

Сэр Питер Тизл. Сэр, какое вам дело до этого?

Миссис Кэндэр. Хотя сэр Питер был таким хорошим мужем, что его, право же, очень жаль.

Сэр Питер Тизл. Черта мне в вашей жалости, сударыня! Я не нуждаюсь в ней.

Сэр Бенджамен Бэкбайт. Но все-таки, сэр Питер, вы не должны сердиться на подсмеивания и подшучивания, которые вас ждут по этому случаю.

Сэр Питер Тизл. Милостивый государь, у себя в доме я желаю быть хозяином.

Крэбтри. Утешайтесь тем, что это случается со многими.

Сэр Питер Тизл. Я требую, чтобы меня оставили в покое! Без дальних слов, я требую, чтобы вы немедленно покинули мой дом!

Миссис Кэндэр. Хорошо, хорошо, мы удаляемся, и не сомневайтесь, что мы постараемся представить все это в наилучшем свете. (Уходит.)

Сэр Питер Тизл. Вон из моего дома!

Крэбтри. И расскажем, как дурно с вами обошлись. (Уходит.)

Сэр Питер Тизл. Вон из моего дома!

Сэр Бенджамен Бэкбайт. И как терпеливо вы это переносите! (Уходит.)

Сэр Питер Тизл. Дьяволы! Гадюки! Фурии! Чтоб им захлебнуться своим же ядом!

Сэр Оливер Сэрфес. Это действительно несносная публика, сэр Питер.

Входит Раули.

Раули. Я тут слышу крупный разговор. Что это вы расходились, сэр?

Сэр Питер Тизл. А, чего там спрашивать! Разве бывает у меня хоть день спокойный?

Раули. Да я не любопытен.

Сэр Оливер Сэрфес. Ну так вот, сэр Питер, я повидал обоих моих племянников тем самым способом, как мы задумали.

Сэр Питер Тизл. Драгоценная парочка, не правда ли?

Раули. Да, и сэр Оливер убедился, что ваша оценка была справедлива, сэр Питер.

Сэр Оливер Сэрфес. Да, я нахожу, что Джозеф и впрямь настоящий человек, что ни говорите.

Раули. И, как сэр Питер говорит, человек благородных правил.

Сэр Оливер Сэрфес. И с ними он сообразует свои поступки.

Раули. Поучительно слушать, как он рассуждает.

Сэр Оливер Сэрфес. О, это образец для молодых людей нашего времени! Но что это значит, сэр Питер? Вы вопреки моему ожиданию не присоединяетесь к нашим похвалам вашему другу Джозефу?

Сэр Питер Тизл. Сэр Оливер, мы живем в чертовски скверном мире, и чем меньше мы хвалим, тем лучше.

Раули. Как? И это говорите вы, сэр Питер, вы, который никогда в жизни не ошибались?

Сэр Питер Тизл. Ну вас обоих! Я вижу по вашему зубоскальству, что вам все уже известно. Я с вами тут с ума сойду!

Раули. Действительно, сэр Питер, чтобы вас не мучить дольше, мы должны сознаться, что знаем все. Я встретил леди Тизл, когда она шла от мистера Сэрфеса. Она была так расстроена, что просила меня заступиться за нее перед вами.

Сэр Питер Тизл. И сэр Оливер тоже все знает?

Сэр Оливер Сэрфес. Во всех подробностях.

Сэр Питер Тизл. Как? И про чулан? И про ширму?

Сэр ОливерСэрфес. Да-да, и про модисточку-француженку. О, до чего эта история меня позабавила! Ха-ха-ха!

Сэр Питер Тизл. Это было очень смешно.

Сэр Оливер Сэрфес. Я в жизни так не смеялся, уверяю вас, ха-ха-ха!

Сэр Питер Тизл. Да, забавнейший случай! Ха-ха-ха!

Раули. И Джозеф со своими правилами, ха-ха-ха!

Сэр Питер Тизл. Вот именно, со своими правилами. Ха-ха-ха! Лицемер несчастный!

Сэр Оливер Сэрфес. И как этот мошенник Чарлз тащил сэра Питера из чулана, ха-ха-ха!

Сэр Питер Тизл. Ха-ха! Это было дьявольски занятно, честное слово!

Сэр Оливер Сэрфес. Ха-ха-ха! Ей-богу, сэр Питер, хотелось бы мне видеть ваше лицо, когда упала ширма, ха-ха!

Сэр Питер Тизл. Вот именно, мое лицо, когда упала ширма, ха-ха-ха! Куда я теперь сунусь с моей головой!

Сэр Оливер Сэрфес. Нет, конечно, нехорошо смеяться над вами, мой старый друг, но, честное слово, я не в силах удержаться.

Сэр Питер Тизл. Ах, пожалуйста, потешайтесь надо мной сколько вам угодно! Мне это решительно все равно! Я и сам хохочу над всей этой историей. Да-да, по-моему, замечательно приятно быть посмешищем своих знакомых. О да, и затем в одно прекрасное утро прочесть в газетах про мистера С., леди Т. и сэра П.; как это будет весело!

Раули. Откровенно говоря, сэр Питер, какое вам дело до насмешек дураков! Но я вижу, леди Тизл прошла в соседнюю комнату. Я уверен, что вы так же искренне хотите примирения, как и она.

СэрОливерСэрфес. Может быть, я ее стесняю своим присутствием. Поэтому я оставлю честного Раули вашим посредником. Но пусть он, не мешкая, приведет вас всех к мистеру Сэрфесу, куда я сейчас отправляюсь, и если мне не удастся образумить ветреника, я по крайней мере изобличу лицемера.

Сэр Питер Тизл. О, я охотно посмотрю, как вы там откроете, кто вы такой, — хоть это и очень неудачное место для всякого рода открытий.

Раули. Мы скоро будем.

Сэр Оливер Сэрфес уходит.

Сэр Питер Тизл. И все-таки, Раули, она не идет.

Раули. Да, но дверь, как видите, она оставила открытой. Посмотрите, она плачет.

Сэр Питер Тизл. Ну что же, легкое сокрушение женщине к лицу. Вы не думаете, что было бы полезно дать ей помучиться немного?

Раули. О, это с вашей стороны невеликодушно!

Сэр Питер Тизл. Я, право, не знаю, что и думать. Вы помните, как мне попало в руки ее письмо, несомненно написанное Чарлзу?

Раули. Явная подделка, сэр Питер, нарочно вам подкинутая. Это один из тех вопросов, которые вам должен будет разъяснить Снейк.

Сэр Питер Тизл. Мне бы хотелось наконец успокоиться на этот счет. Она смотрит сюда. Как удивительно изящно она повернула голову! Раули, я к ней подойду.

Раули. Ну, разумеется.

Сэр Питер Тизл. Хотя, когда узнают, что мы помирились, надо мной будут в десять раз больше смеяться.

Раули. Пусть смеются, а в ответ на насмешки покажите людям, что вы счастливы им назло.

Сэр Питер Тизл. Честное слово, я так и сделаю! И, если я не ошибаюсь, мы еще можем стать счастливейшей четой во всей стране.

Раули. Знаете, сэр Питер, кто раз навсегда отбросил подозрения…

Сэр Питер Тизл. Довольно, господин Раули! Если вы хоть сколько-нибудь ко мне расположены, никогда не произносите в моем присутствии чего-либо похожего на изречение: я их наслышался столько, что мне их хватит до конца моих дней.

Уходят.

Картина третья

В библиотеке Джозефа Сэрфеса.

Входят Джозеф Сэрфес и леди Снируэл.

Леди Снируэл. Нет, это просто неслыханно! Ведь теперь сэр Питер немедленно помирится с Чарлзом и, разумеется, не будет больше противиться его женитьбе на Марии. От этой мысли я сойду с ума!

Джозеф Сэрфес. Гневом вы делу не поможете.

Леди Снируэл. Здесь ничто уже не поможет. О, какая я была дура, какая идиотка, что связалась с таким разиней!

Джозеф Сэрфес. Уверяю вас, леди Снируэл, что больше всех пострадал я сам. Однако же, как видите, я спокоен.

Леди Снируэл. Это потому, что разочарование не коснулось вашего сердца. Вас привязывали к Марии одни только соображения выгоды. Если бы у вас были к ней такие же чувства, как у меня к этому неблагодарному повесе, то ни хладнокровие, ни притворство не помогли бы вам скрыть всю остроту вашего отчаяния.

Джозеф Сэрфес. Но почему в этой неудаче вы обвиняете именно меня?

Леди Снируэл. А разве не вы причина всему? Втирать очки сэру Питеру, выживать брата — для вашей подлости это было слишком тесное поприще! Вам надо было еще соблазнять леди Тизл! Я ненавижу такую жадность к злодейству. Это бесчестное стяжательство, которое к добру не приводит.

Джозеф Сэрфес. Хорошо, я согласен допустить, что заслуживаю упреков. Я признаю, что я отклонился от прямой дороги зла. И все-таки я не считаю, что мы потерпели такое уж окончательное поражение.

Леди Снируэл. Как так?

Джозеф Сэрфес. Вы говорите, что еще раз беседовали со Снейком и что вы по-прежнему в нем уверены?

Леди Снируэл. Да, я в нем уверена.

Джозеф Сэрфес. И что он согласен, если потребуется, присягнуть и доказать, что Чарлз связан с вами клятвенным обещанием, чему служат подтверждением некоторые его письма к вам.

Леди Снируэл. Это действительно могло бы спасти положение.

Джозеф Сэрфес. Ну, вот видите, еще не поздно.

В дверь стучат.

Вы слышите? Это, должно быть, мой дядя, сэр Оливер. Подождите в той комнате. Как только он уйдет, мы продолжим наше совещание.

Леди Снируэл. А если и он все узнает?

Джозеф Сэрфес. О, этого я не боюсь. Сэр Питер уже из самолюбия будет держать язык за зубами, а слабую струнку сэра Оливера я и сам легко обнаружу, будьте покойны!

Леди Снируэл. Я еще не разуверилась в ваших способностях. Только, когда будете хитрить, держитесь чего-нибудь одного. (Уходит.)

Джозеф Сэрфес. Хорошо, хорошо! Да, чего уж хуже, когда после такого провала тебя травит твой же сообщник! Во всяком случае, репутация у меня настолько лучше, чем у Чарлза, что я, несомненно… Вот так-так!.. Это не сэр Оливер, а опять этот старикашка Стенли. И черт его принес как раз именно теперь… Придет сэр Оливер и застанет его тут… и…

Входит сэр Оливер Сэрфес.

Послушайте, мистер Стенли, с чего это вы вернулись терзать меня как раз сегодня? Я не могу вас принять, честное слово.

Сэр Оливер Сэрфес. Сэр, я слышал, что ваш дядя Оливер должен быть здесь, и, хотя с вами он показал себя таким скрягой, я хочу все-таки попытаться прибегнуть к его помощи.

Джозеф Сэрфес. Сэр, сегодня вам нельзя здесь быть, поэтому прошу вас… Заходите в другой раз, и я обещаю вам, что вы не останетесь без поддержки.

Сэр Оливер Сэрфес. Нет, мне необходимо познакомиться с сэром Оливером.

Джозеф Сэрфес. Черт побери, сэр! В таком случае, я требую, чтобы вы немедленно покинули эту комнату.

Сэр Оливер Сэрфес. Нет, сэр…

Джозеф Сэрфес. Сэр, я требую! Уильям, сюда! Проводи этого господина. Сэр, вы сами меня вынуждаете… Сию же минуту!.. Это такая наглость! (Собирается его вытолкнуть.)

Входит Чарлз Сэрфес.

Чарлз Сэрфес. Вот так-так! Что это значит? Что за дьявол, каким образом к вам попал мой маленький маклер? Послушай, братец, ты не ушиби мистера Примиэма… Что случилось, милый человек?

Джозеф Сэрфес. Как? Он и у тебя уже успел побывать?

Чарлз Сэрфес. А то как же! Это, знаешь, честнейший малый… Но скажи, Джозеф, неужели и ты занимал у него деньги?

Джозеф Сэрфес. Я? Занимал? Нет! Но только знаешь, брат, ведь мы ждем сэра Оливера каждую…

Чарлз Сэрфес. Правда, правда. Нельзя, чтобы Нолль застал тут нашего милого маклера, ни в коем случае.

Джозеф Сэрфес. А мистер Стенли настаивает…

Чарлз Сэрфес. Стенли? Да его же зовут Примиэм.

Джозеф Сэрфес. Нет, Стенли.

Чарлз Сэрфес. Нет, нет, Примиэм.

Джозеф Сэрфес. Э, не все ли равно, как его зовут, но только…

Чарлз Сэрфес. Да-да, Стенли или Примиэм, это безразлично, ты совершенно прав. У него, наверное, полсотни имен, не считая его прозвища в кофейне.

Стучат.

Джозеф Сэрфес. Черт! Вот и сэр Оливер пришел. Мистер Стенли, я вас прошу…

Чарлз Сэрфес. Да-да, и я вас тоже прошу, мистер Примиэм…

Сэр Оливер Сэрфес. Господа…

Джозеф Сэрфес. Сэр, клянусь вам, что вы уйдете!

Чарлз Сэрфес. Да, долой его, без разговоров!

Сэр Оливер Сэрфес. Такое насилие…

Джозеф Сэрфес. Сэр, вы сами виноваты.

Чарлз Сэрфес. Долой его, и никаких.

Выталкивают сэра Оливера.

Входит сэр Питер Тизл и леди Тизл, Мария и Раули.

Сэр Питер Тизл. Мой старый друг, сэр Оливер, что за чудеса? Почтительные племянники колотят своего дядюшку при первом же свидании?

Леди Тизл. Какое счастье, сэр Оливер, что мы подоспели вам на помощь!

Раули. Действительно, счастье. Потому что, как я вижу, сэр Оливер, под видом старого Стенли вы оказались довольно беззащитны.

Сэр Оливер Сэрфес. Под видом Примиэма точно так же. Бедствия старого родственника не исторгли ни шиллинга у этого сострадательного джентльмена. А сейчас мне чуть не пришлось еще хуже, чем моим предкам, и меня тоже собирались пристукнуть, но уже ни за грош.

Джозеф Сэрфес. Чарлз!

Чарлз Сэрфес. Джозеф!

Джозеф Сэрфес. Дело дрянь!

Чарлз Сэрфес. Действительно!

Сэр Оливер Сэрфес. Сэр Питер, друг мой, и вы, Раули, взгляните на этого моего старшего племянника. Вы знаете, как много я для него сделал, и вы также знаете, как я рад был думать, что половина моего состояния перейдет к нему. Судите же о моем разочаровании, когда я убедился, что в нем нет ни честности, ни доброты, ни благодарности.

Сэр Питер Тизл. Сэр Оливер, я бы удивился вашим словам, если бы сам не узнал на опыте, что это низкий, вероломный и лицемерный человек.

Леди Тизл. И если этот господин возражает против обвинения, то отзыв о нем могу дать и я.

Сэр Питер Тизл. В таком случае, мне кажется, добавлять нечего. Если он знает самого себя, наибольшей карой для него будет сознание, что его знает свет.

Чарлз Сэрфес (в сторону). Если так они разговаривают с воплощенной честностью, то что же они скажут мне сейчас?

Сэр Оливер Сэрфес. А что касается этого расточителя, вот этого его брата…

Чарлз Сэрфес (в сторону). Так, пришел и мой черед! Погубят меня проклятые портреты!

Джозеф Сэрфес. Сэр Оливер, дядя… Окажите мне честь меня выслушать.

Чарлз Сэрфес (в сторону). Ну, если Джозеф пойдет говорить, я еще успею собраться с мыслями.

Сэр Питер Тизл (Джозефу). Вы, по-видимому, надеетесь оправдать себя полностью?

Джозеф Сэрфес. Да, безусловно.

Сэр Оливер Сэрфес. Отлично, сэр… И вы тоже, я полагаю?

Чарлз Сэрфес. К сожалению, нет, сэр Оливер.

Сэр Оливер Сэрфес. Вот как? По-видимому, маленький Примиэм слишком хорошо знает ваши секреты?

Чарлз Сэрфес. Да, сэр. Но это секреты семейные, и их, знаете, лучше не касаться.

Раули. Полноте, сэр Оливер, вы же не можете относиться сурово к его проказам.

Сэр Оливер Сэрфес. Ни сурово, ни серьезно, по правде сказать. Знаете, сэр Питер, этот плут сплавил мне всех своих предков: судей и генералов продавал аршинами, а старых теток дешевле битой посуды.

Чарлз Сэрфес. Конечно, сэр Оливер, я обошелся не слишком почтительно с фамильными холстами, это верно. Мои предки вправе привлечь меня к ответу, я не отрицаю. Но поверьте моей искренности, когда я вам скажу, — а я, честное слово, не стал бы притворяться, — что если я не подавлен изобличением моих сумасбродств, то это потому, что прежде всего я глубоко счастлив видеть вас, моего великодушного благодетеля.

Сэр Оливер Сэрфес. Чарлз, я тебе верю. Дай мне руку, вот так, еще раз. Плюгавый человечек над козеткой помирился с тобой.

Чарлз Сэрфес. В таком случае, сэр, я еще в большем долгу перед оригиналом.

Леди Тизл. И все-таки мне кажется, сэр Оливер, что среди нас есть кто-то, с кем Чарлзу еще больше хотелось бы помириться.

Сэр Оливер Сэрфес. О, я слышал об этой привязанности. И, с разрешения молодой особы, если я расцениваю правильно… этот румянец…

Сэр Питер Тизл. Ну, дитя мое, откройте ваши чувства!

Мария. Сэр, я могу только сказать, что буду рада его счастью. Что же касается меня, то, каковы бы ни были мои права на его привязанность, я уступаю их той, у кого их больше.

Чарлз Сэрфес. Что это значит, Мария?

Сэр Питер Тизл. Вот так-так! Это что за новые загадки? Пока он казался неисправимым бездельником, вы никому, кроме него, не соглашались отдать свою руку. А теперь, когда он как будто готов исправиться, вы, как я вижу, не желаете его.

Мария. Причину знают его сердце и леди Снируэл.

Чарлз Сэрфес. Леди Снируэл?

Джозеф Сэрфес. Брат, мне очень тягостно говорить об этом, но чувство справедливости заставляет меня, и страдания леди Снируэл не должны больше оставаться в тайне. (Отворяет дверь.)

Входит леди Снируэл.

Сэр Питер Тизл. Так! Еще одна модистка. Ей-богу, они у него запрятаны по всем комнатам.

Леди Снируэл. Неблагодарный Чарлз! Я понимаю ваше удивление, но вы должны же чувствовать, до какого мучительного состояния меня довело ваше вероломство!

Чарлз Сэрфес. Скажите, дядя, это опять вы подстроили? Потому что, клянусь вам жизнью, я ничего не понимаю!

Джозеф Сэрфес. Мне кажется, сэр, требуется еще только свидетельство одного лица, чтобы все стало необычайно ясно.

Сэр Питер Тизл. И это лицо, надо полагать, — мистер Снейк… Раули, вы были совершенно правы, когда захватили его с собой. Пожалуйста, пригласите его сюда.

Раули. Прошу вас, мистер Снейк.

Входит Снейк.

Я считал, что могут понадобиться его показания. Правда, вышло так неудачно, что все они складываются против леди Снируэл, а не в ее пользу.

Леди Снируэл. Негодяй! Он все-таки меня предал!.. Скажите, почтеннейший, вы тоже были в заговоре против меня?

Снейк. Я приношу вашей милости десять тысяч извинений: вы заплатили мне крайне щедро за эту ложь, но, к сожалению, мне предложили вдвое больше за то, чтобы я сказал правду.

Сэр Питер Тизл. Мина и контрмина, черт побери!

Леди Снируэл. Муки стыда и отчаяния да падут на ваши головы!

Леди Тизл. Постойте, леди Снируэл! Пока вы здесь, позвольте мне поблагодарить вас за труд, который вы и этот господин брали на себя, когда писали письма от моего имени к Чарлзу и сами же на них отвечали, и позвольте мне также попросить вас засвидетельствовать мое почтение коллегии сплетников, которую вы возглавляете, и доложить им, что леди Тизл, их сочлен, берет на себя смелость возвратить выданный ей диплом ввиду того, что она прекращает практику и репутаций больше не умерщвляет.

Леди Снируэл. И вы, сударыня… Возмутительно… Бесстыдно… Чтобы вашему супругу жить еще полсотни лет! (Уходит.)

Сэр Питер Тизл. У, что за фурия!

Леди Тизл. Да, нехорошее существо!

Сэр Питер Тизл. Не потому, скажите, что она выразила такое пожелание?

Леди Тизл. О нет!

Сэр Оливер Сэрфес. Так, сэр, а вы теперь что скажете?

Джозеф Сэрфес. Сэр, я до такой степени поражен, что леди Снируэл могла оказаться виновной в подкупе мистера Снейка и в желании обмануть всех нас, что я просто не нахожу слов. Но, чтобы ее мстительный дух не толкнул ее на какое-нибудь злодейство против моего брата, я лучше поскорее догоню ее. (Уходит.)

Сэр Питер Тизл. Добродетелен до последней капли!

Сэр Оливер Сэрфес. Да, и женитесь на ней, Джозеф, если это вам удастся… Постное масло и уксус, — ей-богу, отлично получилось бы вместе!

Раули. Мне кажется, мистера Снейка нам не к чему больше задерживать.

Снейк. Прежде чем уйти, я прошу раз и навсегда извинения за те, быть может, неприятности, которые при моем скромном участии были причинены находящимся здесь лицам.

Сэр Питер Тизл. Что уж там, вы их искупили добрым делом напоследок.

Снейк. Но я должен просить присутствующих никогда этого не разглашать.

Сэр Питер Тизл. Как так? Что за черт! Или вам стыдно, что вы раз в жизни поступили хорошо?

Снейк. Ах, сэр, посудите сами: я живу своей сомнительной репутацией. Единственное мое подспорье — это моя дурная слава. И, если узнается, что меня соблазнили на честный поступок, я растеряю всех своих друзей.

Сэр Оливер Сэрфес. Хорошо, хорошо, мы вас не опозорим похвальным отзывом, не бойтесь.

Снейк уходит.

Сэр Питер Тизл. Вот безукоризненный мошенник!

Леди Тизл. Посмотрите, сэр Оливер, мне кажется, теперь уже нетрудно будет помирить вашего племянника и Марию.

Сэр Оливер Сэрфес. Да-да, все в порядке, и завтра утром мы справим свадьбу.

Чарлз Сэрфес. Благодарю вас, милый дядя!

Сэр Питер Тизл. Позволь, однако, плут ты этакий! Ты даже не спрашиваешь у девушки ее согласия?

Чарлз Сэрфес. О, я это сделал уже давно, минуту тому назад, и глаза ее сказали мне «да».

Мария. Как вам не стыдно, Чарлз!.. Уверяю вас, сэр Питер, я ни слова не сказала.

Сэр Оливер Сэрфес. И отлично! Чем меньше слов, тем лучше. Пусть ваша любовь никогда не знает убыли!

Сэр Питер Тизл. И живите друг с другом так же счастливо, как мы с леди Тизл собираемся жить!

Чарлз Сэрфес. Раули, старый мой друг, я уверен, что вы за меня рады, и я чувствую, что многим вам обязан.

Сэр Оливер Сэрфес. Действительно многим, Чарлз.

Раули. Если бы мои старания помочь вам ни к чему не привели, вы были бы у меня в долгу за попытку. Но заслужите ваше счастье, и я буду вознагражден с лихвой.

Сэр Питер Тизл. Да, честный Раули всегда твердил, что ты исправишься.

Чарлз Сэрфес. Насчет того, чтобы исправиться, сэр Питер, я не даю никаких обещаний, и это доказывает, что я действительно намерен этим заняться, но у меня будет мой наставник, мой милый руководитель… Ах, разве можно сбиться с доброго пути, который озаряют эти глаза?

(К зрителям.)

Все уходят.