Онлайн чтение книги Штурм базы
6

Дождь обрушился на них водопадом. Он молотил по головам и плечам, заставляя пригибаться. Мимо проносился бешеный поток, пока еще неглубокий – по щиколотку. Вода кипела и пузырилась, однако была чистой, словно в горной речке. Все, что могло ее запачкать, было смыто давным-давно.

Разведчики колонной двинулись в сторону столовой, по привычке ступая след в след. В такой дождь на территории базы перемещались только группами, чтобы помочь, если кто-то вдруг упадет и его потащит течением. Когда глубина потока поднималась до колен, он становился опасен и мог расшибить человека о стену. Раньше, когда еще не знали, чего ожидать от местной погоды, были случаи утопления.

Если возникала необходимость добраться до какого-то из строений ближе к вечеру, когда глубина потока достигала метра, приходилось осуществлять целую операцию, в которой участвовали несколько человек с веревками.

Иногда заводились разговоры о строительстве на базе галерей, чтобы безбоязненно ходить по ним во время дождливого сезона, однако всякий раз военные чиновники в Антвердене не находили на это денег. И Саскел сказал своим солдатам – забудьте, это только пустопорожние разговоры.

По мнению Джима и Тони, завтрак был хороший. Оба они происходили из небогатых семей, поэтому имели привычку по утрам есть каши – а их выбор был огромен.

Повара на базе считались такими же героями, как и солдаты, и могли приготовить какие угодно блюда. Они не упускали ни одного пожелания тех, кого кормили, и, если кому-то нравилось поострее, – делали поострее. Другому посильнее поджаривали, а третьему клали побольше сахара. В своем стремлении учесть даже мало-мальские и, возможно, надуманные требования солдат, они переходили все разумные пределы.

За это население базы обожало своих поваров, устраивало им шумные дни рождения, а шеф-повару Сэму Дорфману, вольнонаемному из Антвердена, разведчики притаскивали из леса насекомых, из которых он собирал большую и серьезную коллекцию. Собиравший бабочек Док считал Дорфмана почти равным себе.

После завтрака разведчики с теми же предосторожностями все вместе вернулись в строение Девятнадцать, где их поджидал капитан Саскел. Он получил свежую метеосводку, в которой сообщалось, что до конца сезона дождей осталось семь-восемь дней.

– Хорошо бы, сэр, – сказал Госкойн. – А то уже надоело в этом склепе мариноваться.

– А я бы в футбол поиграл, – задумчиво произнес Шульц. – С этими дождями совсем зачахнуть можно.

От нечего делать все снова разлеглись по кроватям. Несколько человек поднялись к капитану, чтобы посмотреть один из тех фильмов, которые уже видели. Запас свежих вышел давно, ведь во время дождей никакой связи с внешним миром у базы не было.

– Эх, как же тепло было у нас в Галлиополисе, – сказал Тони.

– Помню. Жара, пыль. А еще биржа труда, – отозвался Джим и вздохнул.

– Да, ты прав, полный набор. Не оценило нас общество, не оценило, а мы вон какие стали…

Джим вздохнул, вспоминая жизнь в родном городе. Всегда какую-то испуганную, суетливую мать, ее картофельные оладьи. Они настолько хорошо у нее получались, что Тони постоянно набивался в гости, чтобы их попробовать.

Мать до сих пор не знала, что Джим в армии. Когда был в учебке, врал по телефону, что учится на страхового агента. Наверно, она не знала и того, что погиб дядя Эдгар – полковник Форсайт. Хотя, возможно, теперь ей уже сообщили.

В прежние времена дядя Эдгар приезжал в Галлиополис из большого Сан-Лоиса. Шумный, уверенный в себе. Он был военным и работал в тыловом обеспечении, быстро продвигаясь по службе. Видимо, к его рукам что-то прилипало, поскольку у него был дом с бассейном в престижном районе, большая сверкающая машина. Дядя Эдгар всегда курил дорогие сигары и носил часы, какие Джим прежде видел лишь в витринах ювелирных магазинов рядом с ценниками со многими нулями.

Джим с Тони могли бы так и прожить свою жизнь в провинциальном Галлиополисе, если бы не случай. В поисках работы они, совсем того не желая, затеяли ссору с хозяином одного из новых открывшихся кафе. Слово за слово – началась драка, в которую неожиданно вмешалась Розалия Мартинес, с которой Джим и Тони еще недавно учились в одном классе.

Приятели не жаловали эту вечно надутую девицу, и она отвечала им взаимностью. Сначала Розалия приняла активное участие в драке, а когда прибыла полиция, заявила, что Тони и Джим пытались ее изнасиловать. Это была ее личная месть Тони, который когда-то обозвал Розалию кривоногой.

Поначалу полицейские вели себя довольно миролюбиво и хотели спустить ссору на тормозах, однако Розалия настаивала на своих обвинениях, а ее дружок, несостоявшийся работодатель, почти в открытую сунул полицейскому капралу деньги, чтобы тот упек приятелей в тюрьму.

Пока составляли протоколы, Джим и Тони еще не верили в серьезность намерений полицейских, но, когда их посадили в клетку и повезли в участок, приятелям сделалось страшно. Они ухитрились украсть у капрала протоколы – тут пригодились длинные и худые руки Тони, – а потом сжевали их, хотя это было нелегко, бумага оказалась ламинирована несъедобным пластиком.

В участке ребят стали пугать, уверяя, что им светит по семь лет. Однако помог государственный адвокат, который, основываясь на отсутствии протоколов, потребовал выпустить задержанных, а затем посоветовал им исчезнуть из города месяцев на шесть.

Пришлось бежать, к счастью, было куда – к дяде Эдгару в Сан-Лоис. Он и сам приглашал Тони, удивляясь, что молодой человек ищет работу в Галлиополисе.

Собрав скопленные за несколько лет деньги, приятели с трудностями пробрались в аэропорт и буквально под носом у полиции проскочили на воздушное судно. Однако на этом их приключения не закончились. В аэропорту Сан-Лоиса беглецов ждала местная полиция: из Галлиополиса сообщили, что Джим и Тони – террористы.

Им помогла короткая любовная интрижка, которую приятели закрутили с одной из бортпроводниц. Она спрятала горе-террористов и помогла им покинуть судно. Их провезли в пластиковых гробах, а стоящие в оцеплении полицейские такого рода багаж досматривать не захотели.

В порту ждал дядя Эдгар. Он увез Джима и Тони в свой загородный дом, а наутро они вместе отправились в Сан-Лоис, где приятели поступили в учебку. Ее выпускникам грозила отправка в районы боевых действий, однако полковник Форсайт пообещал забрать приятелей к себе в службу тыла и пристроить на теплые места.

Джим и Тони были счастливы и мысленно уже примеряли на себя красивые машины и дорогие дома, как у дяди Эдгара, однако случилось непоправимое – дядя Эдгар погиб.

Это произошло совершенно неожиданно. В учебке Джима нашел офицер Службы Экономической Безопасности. Он неожиданно сообщил Джиму, что его дядю поймали на воровстве, а затем предложил навестить полковника Форсайта в здании гауптвахты, куда его привезли специально для встречи с племянником.

Увидев, в каком состоянии находится дядя Эдгар, Джим впал в шок. Он не представлял, чтобы людей могли избивать до такого состояния. Неизвестно, зачем нужно было это свидание, Джиму показалось, что полковник Форсайт даже не понимал, что происходит.

Когда они с Тони уже выходили из камеры, позади прозвучали выстрелы – это застрелили дядю Эдгара. То ли он бросился на охранников, то ли были другие причины. С улицы Джим и Тони наблюдали, как в военный фургон забросили тело в окровавленном мешке. С этого момента приятели лишились прикрытия и им светила только отправка в действующие части. Так они и подписали пятилетний контракт, до конца которого в воюющей армии редко кто доживал.

Однако делать было нечего. В случае, если бы они отказались от военной службы, им грозил штрафной батальон, что на практике являлось смертным приговором.

До Ниланда добирались более двух недель. Дорога так вымотала новобранцев, что они оказались безмерно рады, прибыв наконец на Двадцать Четвертую базу.

Все это происходило совсем недавно, но теперь казалось, что с тех пор прошло уже очень много времени.

Должно быть, Тони думал о том же, что и Джим.

– Интересно, – сказал он, – вот если бы твой дядя не погиб, где бы мы теперь были, как думаешь?

– Наверное, жили бы на казенных квартирах. Носили бы офицерскую форму.

– Какую офицерскую? Дядя Эдгар говорил о сержантских должностях. А уже потом, через полгода, после офицерских курсов можно было начать карьерный рост.

– Да-а, – протянул Джим. – Про джунгли уж точно бы ничего не знали.

– А чего о них знать? Сиди да бумажки перебирай. И взятки иногда бери с нерадивых кладовщиков. Вот и вся работа… Ты Джеки свою вспоминаешь?

– А чего это «свою»? – возмутился Джим. – Никакая она не моя. Она вражеская шпионка.

– Ну, шпионка – не шпионка, однако несколько дней ты не мог ни думать, ни говорить ни о чем, кроме нее. Я всерьез опасался, что ты допрыгаешься до военной тюрьмы.

– Может, я и думал бы о ней, если бы она тогда, после разоблачения, мне прикладом в морду не заехала. После этого случая моя любовь куда-то подевалась.

– А мне по яйцам… Ногой… – вспомнил Тони и вздохнул.

– А капитану Муру так под дых врезала, что он пополам сложился!.. – вспомнил Джим, и они засмеялись.

– Тайлер! Симмонс! – позвал сержант Рихман, появляясь в жилом помещении. – Чего валяетесь?

– А чего делать-то?

Приятели вскочили с кроватей и стали быстро поправлять покрывала.

– В арсенальную надо идти. Там для вас работа есть.

– Какая работа?

– Ну идите – покажу.

Джим и Тони пошли за сержантом. В комнате, где хранилось оружие и боеприпасы, ярко горели лампы. Это удобство стало доступно относительно недавно. Приятели еще застали тот период, когда маломощная энергоустановка едва справлялась с питанием радиоаппаратуры в штабе. Все сидели в темноте и лишь изредка пользовались переносными фонарями. Позже привезли более мощный генератор, необходимость в слабых фонарях на химических батареях отпала.

– Итак! – сказал Рихман и начал доставать из-под стеллажа ящики с патронами, расставляя их на столе. – Вот здесь десять тысяч патронов. Понимаете?

– Не смеем с вами спорить, сэр, – сказал Тони.

– А ты не остри, Тайлер. Не остри, – предупредил его сержант. – Вот вам калибровочные колечки…

С этими словами Рихман достал из кармана две железки, похожие на отрезки трубы, однако отверстия в них были конические.

– Берете патрон, – сержант взял патрон из открытого ящика и продемонстрировал его Джиму и Тони, как будто был уверен, что они ничего подобного не видели. – Потом вставляете его в кольцо. Если патрон заходит в него полностью и остается в кольце, не выпадая при переворачивании, значит, боеприпас стандартный. Если же он в кольце болтается, либо, что еще хуже, не входит до конца, значит, патрон этот нужно откладывать в сторону. Его может заклинить в автомате.

– И сколько таких нестандартных боеприпасов мы можем обнаружить, сэр?

– По статистике, три штуки на тысячу.

– И что, они обязательно заклинивают? – уточнил Джим.

– Необязательно. Автомат так устроен, что может сожрать патрон с незначительными отклонениями.

– Тогда зачем калибровать?

– А затем, что иногда это все же случается. И чаще всего в самый ответственный момент. Ты только представь – сталкиваешься нос к носу с мятежником, и вы одновременно вскидываете автоматы. Если у тебя заклинит патрон, он тебя убьет.

– А если не заклинит?

– Тогда вы убьете друг друга…

Джим вздохнул и подмигнул Тони. Оба понимали, что эту работу Рихман специально придумал для них, чтобы разведчики от безделья не превращались в манную кашу.

Между тем в арсенальную стали заходить и другие бойцы взвода, в том числе и самые заслуженные. Они забрали из пирамид автоматы, чтобы заняться их чисткой, хотя те и так были чистыми.