Онлайн чтение книги Сэр Майкл и сэр Джордж Sir Michael and Sir George
12

В тот же самый день в Комси сэр Майкл с нескрываемым отвращением смотрел на Джефа Берда, своего заведующего театральным отделом.

— Тед Митч, лейборист, член парламента от Бэрманли, — сказал сэр Майкл с расстановкой, — является одним из членов Бэрманлийского репертуарного объединения. Это, конечно, он написал вам о предстоящей постановке. И недвусмысленно дал понять, что, если Комси не согласится участвовать в финансировании лондонской постановки, он постарается нам напакостить. Вы это хотите мне сказать, Джеф?

— Ну, да, в общем это. — Берд заметно нервничал. Ему и в хорошие-то времена нелегко было ладить с сэром Майклом, а прошлую неделю никак не назовешь хорошим временем. Все в Комси знали, что директор, по какой-то неведомой причине, пребывает в бешенстве. — Но я хотел бы кое-что пояснить…

— Пускай этот Тед Митч катится ко всем чертям, — сказал сэр Майкл. — Все, Джеф.

— Нет, директор, пожалуйста, умоляю вас! Позвольте мне дать разъяснение, это просто необходимо…

Сэр Майкл был готов взорваться, но совладал с собой. Зачем он мучает этого беднягу, который только лепечет и обливается потом? Все мы Божьи твари. Неужели потому, что из головы у него не выходит эта красивая дура, которая как сквозь землю провалилась, надо мучить Джефа Берда, ведь ему приходится кормить жену и троих детей, да при этом сохранять достоинство, оберегать главную иллюзию своей жизни.

— Ну ладно, Джеф. Если я чего-нибудь не понял, что ж, объясните мне. Да садитесь и не волнуйтесь так Бога ради.

— Да, да, вы правы. — Берд буквально рухнул в кресло, вытер лицо, закрыл глаза, потом снова широко раскрыл их и устремил на сэра Майкла умоляющий взгляд. — Мне наплевать на Теда Митча. Я и видел его всего только раз. Но я думаю о Комси. Нас могут опередить, директор, верьте моему слову. Дело в том, что я уже кое-что знаю об этой постановке. Это авангардистская американская пьеса под названием «Куклы». Самая грандиозная вещь, какую за много лет поставили вне Бродвея. Право на заграничную постановку всюду уже продано. В Бэрманли ее удалось заполучить только потому, что Кейли, начальник тамошнего репертуарного объединения, — двоюродный брат режиссера, поставившего ее в Нью-Йорке. Во вторник там премьера, и мне известно, что приедут почти все знаменитые лондонские критики.

— Ну, Джеф, если это вас так волнует, поезжайте и вы. Вам незачем просить у меня разрешения, мой милый. Пора бы знать это.

— Я знаю. Но понимаете, какое дело, директор, я хочу, чтобы и вы тоже поехали.

— Ну что вы, что вы! Я терпеть не могу Бэрманли. Я не выношу авангардистские пьесы, особенно американские. Кроме того, вы отлично знаете, Джеф, что и вообще не люблю ходить в театр…

— Да, конечно, я все это знаю. — Отчаяние придало Берду храбрости. — Но я знаю также, что вы не доверяете по-настоящему моему мнению. А если Комси хочет действовать оперативно и сразу заявить, что будет поддерживать постановку пьесы в Лондоне, вы должны быть там, иначе все это не имеет смысла. И еще я знаю, что Хьюго Хейвуд, который, вероятно, не преминул бы перехватить ее для Дискуса, сейчас в отпуске, в Ирландии. А «Куклы» могут иметь неожиданный успех, вы же знаете, как это бывает. Так что дело не в Теде Митче, а в том, чтобы нам быть впереди, ведь именно эту задачу вы перед нами поставили…

— Все это справедливо, Джеф, — сказал сэр Майкл устало. — Я не вправе требовать от вас смелости и риска, а сам сидеть сложа руки. Так что пускай за нами оставят еще одно место в партере, и передайте Джиму Марлоу, чтобы он заказал мне номер в этой ужасной гостинице и позаботился о билете. Вы говорите, в будущий вторник? Когда пойдете, попросите мисс Тилни записать.

Берд встал.

— Это просто замечательно, директор. Как раз то, чего мне хотелось.

— Но вы понимаете, Джеф, я никак не могу обещать, что пьеса мне понравится.

— Конечно, понимаю, но, судя по отзывам, это блестящий эксперимент…

— Я бы предпочел вместо блестящего эксперимента хоть раз в жизни просто умную и интересную пьесу.

Берд засмеялся и поспешил ретироваться. Сэр Майкл вздохнул и остался сидеть за столом. За последние недели здесь скопилось много всякого хлама, и теперь он все старательно просмотрел и рассортировал, а потом вызвал мисс Тилни, и они вместе закончили работу. А потом он пошел в клуб.

В баре он выпил несколько рюмок виски, которое было похуже, чем у него в кабинете, а вокруг толпились люди, которые почти поголовно держались, как характерные актеры в американской пьесе из жизни Лондона, — английские джентльмены, выкрикивающие во весь голос плохие стихи. На квартиру к Мэвис в Челси он приехал в меланхолическом опьянении.

Это была маленькая квартирка, забитая мебелью, похожая на саму Мэвис, миниатюрную брюнетку, с маленьким, забитым лицом. Но у нее была замечательно красивая фигура и пылкий открытый характер, что прельщало сэра Майкла, хотя одно время он был уверен, что она хочет женить его на себе. Хоть и под хмельком, он сразу заметил в ней перемену, что-то произошло, он почувствовал это еще раньше, когда они разговаривали по телефону, но все выяснится в свое время. А пока что она наполнила бокалы, и, прежде чем успела снова сесть, он привлек ее к себе, обнял и поцеловал. Но она дала ему почувствовать, что сегодня он не добьется обычного результата.

— Не надо, Майкл, — сказала она, высвобождаясь из его объятий. — Ты не вкладываешь в это никакого чувства. И я тоже. Дорогой, у меня есть новость. Я снова выхожу замуж.

Старый охотник, он сразу почуял неудачу и проклял судьбу.

— Поздравляю! Я с ним знаком?

— Садись, нет, вон туда. А знаешь, Майкл, ты очень изменился.

— В каком смысле?

— Не знаю, но изменился. Что случилось?

И он вдруг почувствовал, что либо должен рассказать ей все, либо поскорей убраться домой. До сих пор он ни одной живой душе не сказал про Шерли Эссекс — не любил откровенничать, да к тому же чувствовал, что свалял дурака. Но может быть, ему станет легче, если излить кому-нибудь душу. Так почему бы не рассказать Мэвис?

— Ну, что ж ты? — сказала она, видя, что он колеблется. — Забудь свою шотландскую гордость, Стратеррик! Ну, выкладывай же, мой дорогой.

— Понимаешь, лапочка, вся штука в том, что я свалял ужасного дурака. Бросился очертя голову в пропасть, влюбился в девчонку из предместья, более чем вдвое младше меня. — И хотя сэр Майкл сильно подвыпил, тем не менее он обстоятельно рассказал про Шерли, не пропустив или, вернее, не утаив ни малейшей подробности рокового посещения дома № 5 по Уинстон-авеню.

— Бедняжка ты мой! — воскликнула Мэвис, когда он вдруг оборвал свой рассказ. — Конечно, поделом тебе, старый, грязный развратник, я ведь гораздо лучше знаю, где и как ты проводишь вечера. Но продолжай. Что же было потом?

— Я думаю, что излечился, но не тут-то было. Не могу выбросить эту девчонку из головы или, вернее, из воображения. Не знаю, что я сделаю, если найду ее. Но беда в том, Мэвис, что я не могу ее найти.

— Ты просто не старался по-настоящему. Ты ведь знаешь, где она живет…

— Конечно, знаю. Я звонил туда не меньше десяти раз, и днем, и вечером. Но загвоздка не только в том, что ее нет дома. Там вообще никого нет дома. Нет ее отца и, что еще удивительней, нет матери. Вся семья как сквозь землю провалилась. Иногда мне кажется, что все это был сон.

— Ну-ну, надо рассуждать здраво. — Мэвис немного подумала. — Все просто. Они уехали отдыхать.

— Я уже думал об этом. Но они не собирались никуда ехать, об этом и речи не было.

— Очевидно, после того как ты обратился в бегство — и, надо сказать, дорогой Майкл, ты показал себя изрядным трусом, — разразился семейный скандал. И тогда ее отец решил взять отпуск, и ее увезли. Так что когда ты им названивал, — продолжала Мэвис не без злорадства, — она уже была в Истборне или Гастингсе и шла в кино с каким-нибудь чахоточным банковским служащим. — Она состроила гримасу. — Брось хмуриться, Майкл. Разве ты не видишь, до чего все это нелепо? Или ты так влюблен, что совсем потерял чувство юмора?

— Возможно. Хотя я всегда не доверял этой штуковине — английскому чувству юмора. А хмурился я потому, что обдумывал твое предположение об их отъезде на курорт, раньше мне это не приходило в голову. У меня нет никаких логических доводов, я руководствуюсь только интуицией, но твое объяснение, Мэвис, меня не удовлетворяет. Не знаю, что сделали ее родители, это мне безразлично, но я почти уверен, что она поступила на другую работу, возможно, уехала из Лондона. Она не просила в Комси характеристики, потому что, в сущности, только-только начала у нас работать. Она могла обратиться к этому типу Кемпу из Дискуса или просто представить старую характеристику. Кажется, этот самый Кемп, пронырливый пьянчужка, который терпеть меня не может, и устроил ее к нам, мне даже приходило в голову, что он предупредил ее насчет меня, сказал, что я постараюсь ее соблазнить!

— Да разве ты не хотел именно это сделать, Майкл?

— Конечно, хотел. Всякий человек со вкусом и воображением может рехнуться от желания обладать ею, — ответил он мрачно.

Она рассмеялась.

— Кажется, ты наконец попался. Видимо, это холодная, решительная молодая женщина, которая и близко не подойдет к постели, пока ты на ней не женишься. Что ж ты теперь будешь делать?

— Надо быть сумасшедшим, чтобы на ней жениться. Не тот возраст, не тот характер, это выглядело бы диким, даже если бы я хотел жениться, а я этого вовсе не хочу.

— В таком случае, Майкл, мой дорогой, тебе остается только одно. — Она произнесла это торжественно, но в глазах у нее блестело злорадство. — Забыть о ней навсегда.

— Думаешь, я не пробовал? Но, как идиот, то и дело бросался к телефону! Много лет не чувствовал себя таким дураком.

— Тогда найди ее, Майкл. И женись на ней, хотя это и кажется тебе глупым. Если ты этого не сделаешь, то зайдешь в тупик.

И вот утром, отбросив остатки гордости, он позвонил в Дискус и попросил соединить его с Кемпом. Телефонистка заставила его ждать, и он тем временем раздумывал, как высказать свою просьбу. Но тут телефонистка сказала:

— Простите, сэр, но мистера Кемпа сегодня нет, и никто не знает, когда он будет.

Снова пустота! Впереди еще один пустой день, а затем — еще более пустой вечер.