17. Записки Старого Старожила

Онлайн чтение книги Сироты квартала Бельвилль
17. Записки Старого Старожила

Когда, случалось, я читал в романе или повести «улыбка освещала его (ее) лицо», «улыбка делала ее (его) прекрасной», «улыбка совершенно его (ее) преображала», мне это казалось просто фразой, красивой выдумкой автора. Но вот вчера я убедился, что так бывает. Надя Вольпа, по старой привычке, продолжает меня опекать как маленького. Это она заставила меня пойти на советский фильм «Начало».

— Это лучшее, что я видела за последние несколько лет, — сказала она мне. — Там играет актриса, в которой соединились все высокие черты русской женщины.

Я знаю пристрастие Нади Вольпа ко всему советскому и русскому, ее склонность преувеличивать, поэтому поверил не вполне, но все-таки пошел в наше бельвилльское «придворное» кино: маленький зальчик, с бархатными старомодными портьерами и неудобными скользкими стульями, которые тем не менее все бельвилльцы предпочитают даже шикарным кинозалам Елисейских полей.

Я увидел Инну Чурикову, неловкую, некрасивую рабочую девчонку с большим ртом и торчащими зубами, и мгновенно понял, что означает «улыбка, преображающая человека». Улыбаясь своей счастливой любви, Чурикова становилась прекрасней самых красивых женщин, и мужчины-зрители в маленьком зале смотрели на нее влюбленными глазами, затаив дыхание. Ни одна кинозвезда не могла сравниться в эти минуты с Инной Чуриковой, даже Катрин Денёв, даже Б. Б.

По сценарию Инну Чурикову видит в любительском спектакле кинорежиссер, который ищет актрису на роль Жанны д'Арк. Он понимает, что у рабочей девчонки — талант, что именно она ему нужна. В фильме показано, как Чурикова играет Жанну. Думаю, это самые пронзительные кадры. И вдруг, глядя на игру русской актрисы, я понял: Жанна д'Арк потому так удается ей, что в ней те же черты характера, что и в русской женщине: великодушие, самоотдача, беззаветная любовь к своей стране, суровая прямота и вместе с тем чисто бабья жалость к людям, желание им помочь, выручить из беды и для этого пожертвовать даже собственной жизнью.

Человеку в годах, вот хоть и мне, свойственно думать ассоциативно, часто даже после не можешь вспомнить, отчего и по какой ассоциации думаешь ныне о том-то и том-то. Но здесь была ассоциация очень прямая и закономерная.

Я пришел домой с фильма еще не поздно, хотел зайти к Наде, но у нее в окнах не было света. Я все еще был под впечатлением Инны Чуриковой, ее Жанны д'Арк. И тут на моем внутреннем экране, точно мгновенно осветившемся светом памяти, появилась мать Мария — еще одна русская женщина, схожая душой и поступками и с Жанной д'Арк и с Инной Чуриковой.

Я увидел ее такой, какой знал в дни Сопротивления: крупная, высокая фигура в черном монашеском одеянии, крупные, почти мужские руки, которые умели делать и трудную черную работу, и самые тонкие, искусные вышивки. Очень простое, широкое лицо с очками в железной оправе и глазами, которые, казалось, излучали необыкновенный ум, доброжелательность, умение проникнуть в вашу самую потаенную суть.

Я пришел во время оккупации на улицу Лурмель, еще ничего не зная ни о матери Марии, ни о жильцах этого дома. Мне было сказано только, что в этом доме помогают Сопротивлению и я должен переправить из Парижа в провинцию одного советского офицера: он бежал из фашистского лагеря и нашел в этом доме временный приют.

Удивительные люди населяли этот дом! Одинокие, бездомные старики и старухи, еврейские семьи, скрывающиеся от гитлеровцев, задумчивый философ, нуждающийся в спокойном уединении, очень подвижная и моложавая матушка матери Марии, первая ее помощница во всех делах, Юра — совсем еще мальчик — сын матери Марии, — православный священник отец Дмитрий, известный среди гонимых тем, что давал евреям документы о крещении, бежавшие из нацистского плена советские мужчины и женщины… И всем этим пестрым гнездом руководила высокая спокойная женщина в монашеской одежде. В ее комнатку под лестницей люди приходили, чтобы высказать все наболевшее, получить совет, утешение, помощь…

Позже я встречал мать Марию на улицах с тяжело нагруженной тележкой — она возвращалась с Центрального рынка, где торговцы на рассвете отдавали ей или чуть попорченные, или не распроданные за день овощи, фрукты, иногда даже мясо. Все это она везла к себе домой, на улицу Лурмель, чтобы накормить своих подопечных. Это была трудная, мужская работа, но мать Мария знала, что люди должны питаться, что в оккупированном Париже продукты стоят дорого и не по карману ее жильцам, и она впрягалась в лямки нагруженной доверху тележки.

Что я знал об этой удивительной женщине?

Знал, что она родилась в степном Крыму, где-то возле древних скифских курганов на берегу моря, что эти курганы и каменные идолы в степи питали ее воображение с детских лет. Уже с самой ранней юности она писала стихи, серьезные и мудрые не по возрасту, полные символов и высоких мыслей. Судьба привела ее в Петербург, и еще девочкой она пришла к Александру Блоку и стала его другом. (Я читал стихи Блока по-русски, пытался постигнуть их таинственную музыку. Ради одних этих стихов стоило бы научиться русскому языку!) Мать Мария, которую в те далекие времена звали Елизаветой Пиленко, вышла замуж за родовитого русского Кузьмина-Караваева. Человек этот не принял революцию, бежал на юг, где еще действовали отряды белых. Жена ушла от него, но белый поток увлек ее за собой, и с этим потоком она оказалась за границей. Потом были долгие годы скитаний, бед, безденежья, был второй муж, казак, трудолюбивый и добрый, родился сын Юрий, но и с этим мужем она рассталась и только изредка ездила навещать его в маленькую усадьбу под Парижем, где казак разводил овощи. И каждый раз он давал матери Марии для ее подопечных много овощей и фруктов.

Добрые дела, деятельная, широкая помощь людям — это была одна сторона жизни Елизаветы Пиленко. Другая — ее глубоко скрытая, внутренняя жизнь, ее собственный бог. Никто не может знать те пути, которые привели Елизавету Пиленко к ее богу, к монашеству. Она приняла постриг, надела черные одежды, получила имя матери Марии и еще глубже, еще деятельней стала заниматься делами гонимых людей, находящихся в беде, под угрозой смерти. Дом матери Марии, который она приобрела специально для таких, обделенных судьбой, стал вскоре широко известен среди бойцов Сопротивления. Сама Надя Вольпа скрывалась в нем какое-то время от нацистов вместе со всей своей семьей. Много советских людей прошло через этот дом. Надя Вольпа еще недавно вспоминала: «Комнатка под лестницей, какое это было спасительное прибежище! Увидишь внимательные глаза матери, услышишь ее неторопливый, всегда сдержанный голос, и все худое отступает, сглаживается, выходишь умиротворенная, с каким-то особым чистым чувством в душе».

И все-таки в этом доме нашелся предатель. На рассвете пришли гестаповцы. Они сделали обыск в комнатке под лестницей, но, кроме небольшой иконки, ничего не нашли. Они перебрали по очереди всех жильцов. Привели Юрия, привели отца Дмитрия. Не было только хозяйки дома.

— Предупредили! — кричал гестаповец. — Успела удрать!

— Мама, наверное, на рынке, — спокойно сказал Юрий. — У нас кончились овощи, и она отправилась с тележкой просить хозяев.

И тут с улицы раздался женский голос:

— Юра, иди помоги мне! Мне одной не справиться.

Юра кинулся к двери. Сразу несколько рук схватили его.

— Ни с места, — скомандовал жандарм.

Они сами высыпали на улицу и застыли: возле доверху нагруженной корзинами с овощами тележки стояла высокая монахиня. Лямки тележки еще лежали на ее плечах. Увидев полицию, она высвободилась из лямок, сказала просто:

— Зачем пожаловали?

— За вами, матушка, — довольно почтительно сказал старший из жандармов; вид монахини произвел и на него впечатление.

Мать Мария простилась со всеми домашними, нежно поцеловала мать, Юру. Обитатели дома смотрели растерянно — уходила их поддержка, их главная опора, в сущности, все, что их держало в жизни.

Мать Марию увезли в форт Роменвилль — лагерь для самых важных политических. Потом был Компьень — тоже суровый лагерь, потом, последний, Равенсбрюк. В одной из тюрем она встретила тоже заключенного Юру. И те, кто помнил эту встречу, кто видел мать и сына, никогда уже не смог забыть их светлые, полные тихой, блаженной радости лица.

В каждом лагере мать Мария становилась тотчас же известной всем арестованным. Говорили:

— Вам плохо? Вы страдаете? Тогда пойдите к русской монахине. У нее все находят утешение.

Советские женщины очень дружили с матерью Марией — ведь она с таким участием, с таким интересом расспрашивала их о стране, которую продолжала глубоко любить. А дальше нет никаких прямых свидетельств, одни отрывочные сведения, а может, и легенды. Мать Мария быстро слабела от голода, от дурной тюремной пищи, от тяжелых работ. И все-таки, слабая, больная, она находила силы беседовать с заключенными, ободрять их, вселять в них веру в близкое освобождение.

В лагерях гитлеровцы делали «отбор»: самых сильных — на работы, самых слабых — в газовые камеры. Составляли списки. Раздавали номерки. Среди заключенных была молодая советская женщина с ребенком. У нее давно пропало молоко, она уже еле подымалась при перекличке, и то часто ее поддерживали другие, сохранившие силы заключенные. Женщина получила номерок «на газ». Говорят, что, узнав об этом, мать Мария, получившая рабочий номер, обменялась им с этой молодой матерью и вместо нее пошла на смерть.

Возможно, это всего лишь легенда, созданная людьми, сохранившими благодарную память о великой русской женщине. Я, имевший счастье знать мать Марию, хочу думать, что это не легенда, а правда.


Читать далее

Н. Кальма. Сироты квартала Бельвилль
1. Письма 14.04.13
2. Бездомный котенок 14.04.13
3. Записки Старого Старожила 14.04.13
4. У «Хилтона» 14.04.13
5. Вожак и его «стая» 14.04.13
6. Записки Старого Старожила 14.04.13
7. Клоди живется весело 14.04.13
8. Мимическая игра 14.04.13
9. Записки Старого Старожила 14.04.13
10. Бастует парижское метро 14.04.13
11. На площади Фэт 14.04.13
12. Записки Старого Старожила 14.04.13
13. Ласковый Ги 14.04.13
14. Главный консультант 14.04.13
15. В тихом переулке 14.04.13
16. Девочка с золотистой челкой 14.04.13
17. Записки Старого Старожила 14.04.13
18. В уединенной вилле 14.04.13
19. «Кошки-аристократки» 14.04.13
20. Лица на экране 14.04.13
21. За рулем — женщина 14.04.13
22. Записки Старого Старожила 14.04.13
23. В темную ночь 14.04.13
24. Репетиция 14.04.13
25. Записки Старого Старожила 14.04.13
26. Клоди упрекает 14.04.13
27. Церковь Мадлен 14.04.13
28. Записки Старого Старожила 14.04.13
29. Прощание 14.04.13
30. В Мулен Вьё 14.04.13
31. «Капитану наплевать» 14.04.13
32. Страшное лицо 14.04.13
33. Записки Старого Старожила 14.04.13
34. Дидье перед советом старейшин 14.04.13
35. На танцах 14.04.13
36. В горах готовятся к празднику 14.04.13
37. На снежном склоне 14.04.13
38. Восковой ангел 14.04.13
39. Сочельник 14.04.13
40. Лотарэ 14.04.13
41. Записки Старого Старожила 14.04.13
17. Записки Старого Старожила

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть