Онлайн чтение книги Сказки
164. Ленивый Гейнц

Был Гейнц лентяй, и хотя вся его работа состояла в том, чтоб гонять свою козу на пастбище, но всё-таки, возвращаясь под вечер домой, он тяжело вздыхал после дневного труда.

– Это, по правде сказать, тяжёлое бремя, – говорил он, – и утомительное занятие – из года в год до самой поздней осени гонять козу на поле. Если б по крайней мере можно было при этом полежать да поспать! Но где там! Надо поглядывать, чтоб коза не попортила молодых деревьев, чтоб не забралась через изгородь в сад или вовсе не убежала. Как тут можно быть спокойным и радоваться жизни?

Он уселся, собрался с мыслями и начал раздумывать, как бы ему освободиться от подобной обузы. Его размышления долго ни к чему не приводили, но вдруг он будто прозрел.

– Я знаю, что делать! – воскликнул он. – Женюсь-ка я на толстой Трине, – у той тоже есть коза, она сможет гонять на пастбище мою козу вместе со своей, и уж тогда не надо мне будет больше мучиться.

Вот Гейнц поднялся, потянулся, чтоб привести в движение своё утомлённое тело, перешёл наискосок дорогу – и идти-то дальше было не надо, тут ведь и жили родители толстой Трины, – и вот начал он свататься за их трудолюбивую и добродетельную дочку. Родители не стали раздумывать. «Ровня с ровней сходится», – подумали и согласились. Вот сделалась толстая Трина женой Гейнца и стала гонять на пастбище обеих коз. Наступили для Гейнца весёлые дни, не надо было ему теперь отдыхать от какой бы то ни было работы, разве что только от своей собственной лени. Бывало, иной раз выходил он вместе с женой на поле и говорил: «Вот как пройдёшься, только тогда и становится для меня покой ещё слаще».

Но и толстая Трина была не менее его ленива.

– Милый Гейнц, – сказала она однажды, – зачем нам без всякой на то нужды делать жизнь себе горестной и портить себе лучшие молодые годы? Не лучше ли будет отдать нам наших коз, которые каждое утро своим блеяньем мешают нам спать, нашему соседу, а он даст нам за них улей с пчёлами. Поставим мы улей на солнце за домом и не надо нам будет об улье заботиться. Пчёл ведь пасти не надо, на поле их не гоняют: они вылетают и сами находят дорогу домой и мёд собирают, при этом нам не надо будет ни о чём заботиться.

– Ты рассуждаешь, как умная хозяйка, – ответил Гейнц, – давай выполним твоё предложение немедля; кроме того, мёд вкусней да и питательней козьего молока и его можно дольше хранить.

Сосед дал охотно за двух коз пчелиный улей. Пчёлы вылетали и влетали неустанно с раннего утра до позднего вечера и наполнили улей прекраснейшим мёдом, и вот осенью Гейнц мог собрать целый кувшин мёду.

Они поставили этот кувшин на полку, что была прибита на стене в их спальне, а так как они опасались, что кувшин могут украсть или что в него заберутся мыши, то принесла Трина толстую ореховую палку и положила её у кровати, чтоб не надо было понапрасну вставать, а можно было бы достать её рукой и прогнать, в случае чего, непрошеных гостей, не подымаясь с кровати.

Ленивый Гейнц неохотно покидал постель раньше полудня: «Кто рано встаёт, – говорил он, – тот своё добро не бережёт».

Однажды утром, когда уже совсем рассвело, он лежал ещё на перине, отдыхая от долгого сна, и сказал своей жене:

– Женщины, они любят сладкое. Ты вот лакомишься мёдом, а было б куда лучше купить за него гуся с молодым гусеночком.

– Но уж никак не раньше, чем родится у нас ребёнок, который их мог бы пасти, – ответила Трина. – Зачем мне мучиться с молодыми гусями и попусту тратить на это силы?

– А ты думаешь, что мальчик будет пасти гусей? В нынешнее время дети совсем не слушаются, они делают что хотят, почитают себя умнее родителей, – вот так же, как тот работник, который должен был искать корову, а вместо того гонялся за тремя чёрными дроздами.

– О, – ответила Трина, – если мальчик не будет меня слушаться, я возьму палку и отчешу ему спину, и уж как следует, без счёту. Смотри, Гейнц, – крикнула она и в увлечении схватила палку, которой она собиралась мышей гонять, – смотри, вот как я его отколочу!

Она замахнулась палкой, но, по несчастью, угодила прямо в кувшин с мёдом, что стоял над кроватью. Стукнулся кувшин об стену, и посыпались на пол черепки, и прекрасный мёд разлился по полу.

– Ну вот, и лежит теперь гусь с молодым гусеночком, – сказал Гейнц, – незачем нам его и пасти. Но счастье ещё, что не упал кувшин на голову, у нас есть все основанья быть своей судьбой довольными.

А так как он заметил в черепке ещё немного мёду, то достал его рукой и считал при этом себя совершенно довольным.

– Жена, давай-ка полакомимся с тобою остаточком, а потом, после пережитого нами испуга, маленько отдохнём. Ну, что с того, что мы встанем немного позже, чем всегда, день-то ведь какой длинный!

– Да, – ответила Трина, – мы-то уж всегда успеем. Знаешь, пригласили однажды на свадьбу улитку, собралась она в путь-дорогу, а попала как раз на крестины. Натолкнулась она перед домом на забор и сказала: «Спешить-то никак не годится».