Онлайн чтение книги Сказки и легенды ингушей и чеченцев
8. Овдилг

Жил-был один старик. У него было три сына. Когда сыновья подросли, старик тяжело заболел. Умирая, он завещал сыновьям:

— За три дня до болезни я видел во сне большое диво. Боюсь, что после смерти оно будет меня беспокоить. Поэтому прошу вас первые три ночи сторожить мою могилу.

Дав сыновьям наказ, старик умер. Сыновья устроили большой тязет[44]Тязет — букв. «траур»; похоронный ритуал, место поминок во дворе, куда приходят родственники и знакомые покойника для выражения соболезнования. и похоронили отца.

В первую ночь жребий идти сторожить могилу отца выпал старшему. Старший струсил и ласково попросил младшего брата:

— Пойди, пожалуйста, вместо меня, а я пойду вместо тебя.

Самого младшего братья и все люди прозвали Овдилг[45]Овдилг — букв. «дурачок», «глупец»..

Овдилг подумал: «Какая разница, в какой день идти, один раз все равно надо, а сейчас сделаю брату доброе дело. Что будет, то будет».

Вечером младший сын пришел на могилу отца. Посреди ночи прибежал красный жеребец, подобный барсу, — только земля дрожит, из глаз синие искры сыплются, дым столбом валит. Прыгнул конь на могилу отца и копытами начал разгребать землю. Вцепился Овдилг в коня и только успел сесть на него, как конь поднял его до семи небес и опустил вниз под седьмую землю. Заговорил тогда конь человеческим языком:

— Сын суки, сын мухи, слезай с меня!

— Я не сын суки, не сын мухи, а с сегодняшнего дня твой хозяин, — промолвил Овдилг.

Коню ничего не оставалось делать, как признать Овдилга хозяином.

— Вырви из моей гривы волос и, когда я понадоблюсь тебе, сожги его — я приду к тебе на помощь, — проговорил красный конь и исчез.

Овдилг спрятал конский волос в карман, а рано утром пришел домой. Старший брат стал расспрашивать:

— Как ты провел ночь? Что видел?

— Кроме волчьей ночи[46]Хотя вообще в чечено-ингушском фольклоре волк ассоциируется с положительным героем (особенно в героико-эпических песнях вайнахов), в данном контексте «волчьи ночи» — это «страшные темные, опасные ночи», так же как и далее «волчья палица» — это грозное оружие., ничего не было, — ответил Овдилг.

— А где волк? Что за волк? — испугался и хотел бежать старший брат.

— Я говорю, что ночь была холодная и темная, — ответил Овдилг, успокаивая его.

На второй день средний сын должен был идти сторожить могилу отца.

— Эй, Овдилг, пойди вместо меня, а я хочу пойти на базар в соседнее село. Пойди, пожалуйста, а за это я привезу тебе кукурузной муки.

— Хорошо, я пойду сторожить вместо тебя, — сказал младший брат, а про себя подумал: «Все-таки он старше меня. Может быть, и на этот раз появится на могиле отца какое-нибудь диво».

Как и в первую ночь, прибежал белый конь, подобный барсу, — только земля дрожит, ив глаз синие искры сыплются, из ноздрей дым столбом. Вцепился и на этот раз Овдилг в коня. И только успел сесть на него, как конь стал то поднимать его в небеса, то опускать к земле, то мчать по морям. Заговорил конь человеческим языком:

— Сын суки, сын мухи, слезай с меня!

— Я буду сыном суки и сыном мухи, если отпущу тебя. Ты пригодишься мне.

— Делать нечего, я должен подчиниться храброму канту[47]Кант (канат) — букв. «сын»; юноша, удалец, молодец., который одолел меня. Вырви из моей гривы волос. Как только сожжешь его, я сейчас же предстану перед тобой, — проговорил белый конь, подобный барсу, и исчез.

Овдилг спрятал конский волос в карман и пришел утром домой.

— Как ты провел ночь? Что видел? — спросил средний сын.

— Кроме волчьей ночи, ничего не было, — ответил Овдилг.

— Что за волк? Где он? — закричал средний брат и бросился бежать.

— Ай, я говорю, что ночь была холодная и темная, но я-то знаю, ты сильнее волка.

На третий день младший брат должен был сам караулить могилу отца. Ни старший, ни средний не хотели идти вместо него и лишь посмеивались над ним:

— Сегодня ты должен идти сам за себя!

«Вы смейтесь, смейтесь, но будет дело, если мне снова попадется конь», — думал про себя Овдилг.

В третью ночь светила луна и небо было звездное. Внезапно прибежал черный конь, подобный барсу, — только земля дрожит, из очей синие искры сыплются, из ноздрей дым столбом. И стал конь копытами разгребать землю. В третий раз вцепился Овдилг в коня. Только успел одной рукой ухватиться за его гриву, а второй обвязать себя хвостом, как конь поднял его выше солнца, носил его целый день и ночь по морям и горам. Пот скакуна превращался в море, и ему ничего не оставалось, как остановиться:

— Сын суки, сын мухи, а ну слезай с меня!

— Я буду сыном суки и сыном мухи, если слезу с тебя! Ты мне еще пригодишься, — сказал Овдилг.

— Мне ничего не остается делать, лишь только сослужить тебе службу. Вырви из моей гривы волос. Если я понадоблюсь тебе, сожги его, и в ту же минуту я буду рядом с тобой, — проговорил конь и исчез.

Овдилг спрятал конский волос в карман и рано утром пришел домой.

Недалеко от братьев жил князь. У него было шесть дочерей. А три сестры были незамужние. Среди них самой красивой была младшая, Харсен Нарс — с золотой головой и серебряными руками.

Созвал князь людей и говорит:

— Выросли мои дочери, и пришло время выдать их замуж. Построил я для них башни с тройными оградами. Вершины этих башен достигают облаков, а основания упираются в землю. Кто на коне допрыгнет до дочерей, за того и выдам их замуж.

У старших братьев коней не было — только два быка. Сели они на быков и отправились в путь. Младший брат стал их умолять:

— Долгой жизни вам, братья! Взяли бы меня с собой, коли не добьюсь дочери князя, то хоть на людей посмотрю.

— Пошел вон, плешивый! Лучше в золе возись, на большее ты не способен, — сказали братья и тронулись в путь.

«Хорошо, тогда докажу вам, какой я дурак!» — решил Овдилг, достал из кармана волос красного коня, подобного барсу, и поджег его.

Не успел Овдилг и глазом моргнуть, как конь предстал перед нем; на его спине были одежды для всадника. Овдилг сбросил с себя лохмотья, оделся в одежды из красного шелка и отправился следом за братьями, чтобы добыть себе невесту. В пути он догнал братьев.

— Ассалам-алейкум, всадники на быках! Далеко путь держите? — спросил Овдилг.

— Ва алейкум-салам, всадник на коне! Едем мы во двор князя добыть себе в жены его дочерей, — ответили старшие братья, не узнавшие Овдилга.

У князя во дворе собралось много людей. Здесь были известные во всем крае храбрецы и все, кто хотел добиться руки дочери князя. Старшая дочь сидела у окна башни. Никто не мог допрыгнуть на коне до нее. Тогда Овдилг пришпорил коня, разрушил тройные фарфоровые ограждения и подскакал к башне, в которой сидела дочь князя. Вершина башни упиралась в облака, а основание — в землю.

Допрыгнул он на коне до окна башни и воскликнул:

— Пусть я буду счастлив с тобой, а ты — со мной!

Усадил он девушку впереди себя и поскакал домой. Никто не мог заметить, в каком направлении он скрылся. Дома Овдилг отпустил коня, а девушку спрятал в кадушку, стоявшую за дверью. Сам же принялся возиться в золе.

Старшие братья вернулись расстроенные.

— Что случилось, братья? Чем вы так опечалены? — спросил Овдилг.

— Во двор князя прискакал всадник на красном скакуне, красивый, как картинка. Он и увез старшую дочь князя, — рассказали братья.

Овдилг поднялся из золы и спросил братьев:

— Скажите, ради бога, не был ли он хоть немного похож на меня?

— Перестань, дурень! Куда тебе до него? Ты хоть понимаешь, что говоришь?! Лучше продолжай возиться в золе, — ответили братья.

На второй день Овдилг опять стал просить братьев взять его с собой. Братья и слушать не стали, а лишь обругали его. Сами же сели на быков и поехали во двор князя.

Овдилг вытащил из кармана волос коня, подобного белому барсу, и сжег его. Не успел Овдилг и глазом моргнуть, как конь, подобный белому барсу, предстал перед ним; на его спине были одежды для всадника. Овдилг оделся в белые шелковые одежды и отправился во двор князя. Догоняет он братьев и говорит:

— Ассалам-алейкум, всадники на быках! Далеко ли путь держите?

— Ва алейкум-салам, всадник на коне! Едем мы во двор князя добиться руки одной из его дочерей. А ты куда путь держишь?

— И я по тому же делу, — промолвил Овдилг, пришпорил коня, поднял облако пыли и, обдав ею братьев, поскакал вперед.

Братья так и остались стоять с разинутыми ртами.

— Да, далеко нам до него. Вряд ли и на этот раз вам добиться дочери князя, — ворчали они.

Вторая дочь князя сидела у окна высокой башни. Народу во дворе было видимо-невидимо. Никто из присутствующих не мог допрыгнуть до окна дочери князя.

Пришпорил Овдилг коня, разрушил тройные фарфоровые ограждения и взлетел к вершине башни, у окна которой сидела дочь князя. Вершина этой башни упиралась в облака, а основание — в землю. Подпрыгнул он до окна башни и воскликнул:

— Пусть я буду счастлив с тобой, а ты — со мной!

Усадил он девушку впереди себя и поскакал домой. Никто не мог заметить, в каком направления он скрылся. Дома Овдилг отпустил копя, а вторую дочь князя спрятал в ту же кадушку, сам же принялся возиться в золе.

Через некоторое время вернулись домой расстроенные братья. На вопросы Овдилга рассказали о всаднике, который увез вторую дочь князя.

Овдилг поднялся и спросил братьев:

— Скажите, не был ли этот храбрый всадник похож на меня?

— Что ты мелешь, дурень? Если бы он был похож на тебя, то, как и ты, возился бы у очага в золе.

На третий день чуть свет отправились братья добиваться руки самой красивой дочери князя, по имени Харсен Нарс. На просьбы Овдилга взять его с собой они не обратили никакого внимания.

«Можете ехать, но возвратитесь ни с чем», — подумал младший брат, достал из кармана черный волос и сжег его.

Появился черный конь, подобный барсу; на его спине были одежды для всадника. Овдилг оделся в черные шелковые одежды и верхом на черном коне отправился следом за братьями.

Как и прежде, он догнал братьев, ехавших на быках, поприветствовал их, расспросил о житье-бытье и, оставив их далеко позади, прибыл во двор князя.

Пришпорил он черного коня, разрушил тройные фарфоровые ограждения и взлетел к вершине башни, у окна которой сидела прекрасная Харсен Нарс.

Вершина этой башни скрывалась в облаках, а основание ее упиралось в землю.

Харсен Нарс сидела, выставив свою золотую голову и серебряные руки. Допрыгнул Овдилг до окна башни и воскликнул:

— Харсен Нарс! Пусть я буду счастлив с тобой, а ты — со мной!

Усадил он ее впереди себя и поскакал домой. Дома Овдилг отпустил коня, а Харсен Нарс посадил в кадушку вместе с сестрами.

Через некоторое время возвратились домой на уставших быках старшие братья.

— Что случилось с вами, добрые молодцы? Чем вы так озабочены?

— Три наши поездки не увенчались успехом. Всадник на черном коне и в черном одеянии увез прекрасную Харсен Нарс, будто ветром гонимый репейник, — стали причитать братья.

— Богом молю вас, скажите правду, не был ли этот всадник похож на меня?

— Ты что, ослиного мозга объелся, несчастный? Соображаешь, что говоришь? Если бы он возился в золе, как и ты, где бы ему состязаться со всеми? Не мели чепуху.

— Три всадника, о которых вы говорили, на самом деле был один всадник, и этим всадником был я! Если не верите, посмотрите в кадушку, что стоит за дверью, — сказал Овдилг.

Посмотрели братья и увидели трех сестер, одну красивее другой:.

Понурив головы, стояли удивленные братья.

— А откуда у тебя жеребцы, прекрасные одежды? — стала они спрашивать.

На это Овдилг ответил, что когда он сторожил три ночи могилу отца, то каждую ночь одерживал верх над жеребцами, подобными барсу.

— С тремя девушками мне делать нечего, старших двух отдаю вам, а себе оставляю милую моему сердцу Харсен Нарс, которую люблю больше всего на свете. Будьте и вы счастливы!

Справили братья пышные свадьбы а стали жить со своими женами.

Вдали от братьев жил Бийдолг-Бяре. Его прозвали «низким ослом». Ростом он был невелик, зато обладал непомерной силой. С отцом Харсен Нарс он вел войну из-за нее целых тринадцать лет. Когда Овдилг женился на ней, он кружил вокруг его дома в надежде украсть Харсен Нарс.

Однажды, когда Овдилг был на охоте, Харсен Нарс пошла по воду. Сидевший в засаде Бийдолг-Бяре украл ее.

Возвратился с охоты Овдилг и узнал, что жена его похищена. Не теряя времени, он сжег красный волос и призвал красного жеребца, подобного барсу. Жеребец появился и привез с собой одежды из красного шелка. Овдилг оделся в красные одежды и на жеребце отправился на поиски Харсен Нарс. Он скакал до тех пор, пока седло не прилипло к коню, а сам он — не прирос к седлу. Наконец он увидел вдали среди камышей клубившийся дымок. Овдилг подъехал и нашел небольшую землянку. Только он подошел к дверям, как из землянки вышла красивая женщина. Она опросила:

— Что ты за человек? Как попал в края, куда не ступала нога человеческая? Что привело тебя сюда?

— Я — Овдилг, копавшийся в золе. Мою жену похитил Бийдолг-Бяре. Я должен отобрать свою жену и убить Бийдолг-Бяре.

— Ой, ты же мой зять. Я — самая старшая сестра Харсен Нарс. Мой муж — сын Солнца. Он скоро должен прийти домой. Как можно скорее убегай; если он увидит тебя, то непременно убьет в съест.

— Я не вернусь назад и буду искать Харсен Нарс, — тверда сказал Овдилг.

— Что с тобой делать, заходи, я постараюсь остановить сына Солнца.

Она повела Овдилга в комнату, накормила и уложила спать под кроватью.

В сумерки возвратился сын Солнца. Ростом он был с высокую башню. На одной ручище у него висел олень, а на другой — чинара. Бросил он посреди двора оленя и чинару, подвесил Солнце, посмотрел по сторонам и сказал:

— Кто-то здесь был. Жена, скажи, где он? Не то плохо будет!

— Никого здесь не было, тебе просто показалось, — сказала испуганная жена.

— Не перечь мне, все равно не проведешь, лучше говори правду!

— Что бы ты сделал, если бы в гостях у тебя оказался один из твоих свояков?

— Старших можно и меж ладоней растереть, а с младшим и развлечься можно.

— В гостях у тебя младший свояк.

— Приведи его, и ему ничего плохого не сделаю, он хороший человек.

Жена пошла и привела своего зятя. Сын Солнца разрубил чинару, развел огонь, изжарил оленя и пригласил Овдилга ужинать.

— Я не прикоснусь к еде[48]После таких слов просьба гостя обычно удовлетворяется., пока ты не скажешь, где живет Бийдолг-Бяре. Я должен отобрать у него свою жену.

— Ой-ой-ой! Не ходил бы ты лучше к нему — живым от него не вернешься, — сказал сын Солнца.

Наконец он указал ему путь-дорогу, которая вела к Бийдолг-Бяре. Сели они, поели, переночевали, а утром Овдилг уехал.

Шестьдесят три дня ехал он по колючкам репейника, шестьдесят три дня ехал по стеблям кукурузы, шестьдесят три дня ехал по острым каменьям, пока седло не прилипло к коню, а он сам не прирос к седлу. Овдилг добрался до жилья Бийдолг-Бяре, который ложился спать в пятницу и спал целую неделю до следующей пятницы. Боясь, что Харсен Нарс могут украсть, он ложился спать, положив голову ей на колени. Овдилг пришел в тот день, когда Бийдолг-Бяре только уснул. Заглянув в окно, он увидел Харсен Нарс и спящего на ее коленях Бийдолг-Бяре. И она увидела его и от радости улыбнулась, а потом заплакала. Овдилг спросил:

— Почему ты сначала улыбнулась, а потом заплакала?

— Увидев тебя, я улыбнулась от радости, а заплакала потому, что боюсь, как бы Бийдолг-Бяре, проснувшись, не убил тебя.

— Выходи скорее, пока он спит, мы убежим подальше.

— Оставь меня, а сам уходи! Пусть со мной случится что угодно, лишь бы ты остался жив! — так говорила Харсен Нарс, но Овдилг все же усадил ее на своего жеребца и ускакал.

У Бийдолг-Бяре был гулинг[49]Гулинг — сказочный конек. — трехногий конек, которому не было равных на свете. Как только Овдилг и Харсен Нарс ускакали, трехногий конек стал яростно кричать[50]«Стал кричать красным криком» — стереотип, означающий, что он кричал яростно; букв. — «кровью»., звать на помощь и разбудил своего хозяина. Бийдолг-Бяре вскочил и увидел, что Харсен Нарс нет рядом. Спросил он у трехногого гулинга:

— Что произошло? Где Харсен Нарс?

— Ее увез муж, Овдилг, усадив впереди себя, — сказал трехногий гулинг.

— После обеда догоним их или не обедая? — спросил Бийдолг-Бяре.

— Мы догоним их и не обедая, и после обеда.

Бийдолг-Бяре взял волчью палицу, сел на трехногого гулинга и поскакал за ними в погоню; догнал их и волчьей палицей искромсал Овдилга на куски.

От горя Харсен Нарс слезами плакала — сколько лилось воды, кровью плакала — сколько лилось крови! Стала она просить Бийдолг-Бяре:

— Ты убил его, дай мне хоть собрать останки тела, чтобы птицы не клевали, дождь не размывал, а солнце не пекло их.

Бипдолг-Бяре не стал перечить Харсен Нарс. Она быстро собрала останки тела Овдилга, положила их в талс и привязала его к седлу жеребца. Бийдолг-Бяре вместе с Харсен Нарс вернулись обратно, а жеребец Овдилга с сумой побежал к дому сына Солнца.

Когда его жена увидела талс с останками тела Овдилга, она горько заплакала.

— Чем плакать, сделай лучше из останков Овдилга его подобие, — сказал сын Солнца.

Жена сына Солнца сделала из останков. Овдилга его подобие. Сын Солнца потер покойника бруском, смазал клеем и оживил его.

— Из мертвых воскрес ты, Овдилг, что ты теперь думаешь делать? — спросил сын Солнца.

— Не успокоюсь, пока не отобью Харсен Нарс.

— Не успокоишься?

— Нет, не успокоюсь!

— Тогда пойдем к твоему второму свояку, сыну Луны, он поможет тебе, — сказал сын Солнца и отправил его в путь.

Овдилг вырвал у красного жеребца волосок и отпустил. Затем достал из кармана белый волос и сжег его. С небес мгновенно спустился прекрасный жеребец, подобный белому барсу, с белыми одеждами.

Уселся Овдилг на коня и стал пугать его криком. С неба все птицы попадали на землю, все звери ушли в норы. Прыгнул прекрасный жеребец, подобный белому барсу, — ударами копыт разрушал горы, грудью валил лес, головой разгонял тучи, гривой подымал ветер — летел пулей. Через некоторое время он подъехал к горной пещере, из которой навстречу ему вышла женщина.

— Что ты за человек? Куда путь держишь?

— Я — Овдилг, мою жену Харсен Нарс похитил Бийдолг-Бяре. Я хочу найти сына Луны и с его помощью отнять свою жену.

— Твой свояк, сын Луны, живет здесь, а ты — мой зять. Мне тебя жаль. Уходи отсюда скорее; если он застанет тебя здесь, непременно убьет, — сказала женщина.

Овдилг не послушал ее. Она пригласила его в дом, зарезала трехгодовалого бычка, накормила, напоила, а затем спрятала в сарае. В сумерки возвратился сын Луны. Он нес в одной ручище оленя, в другой — чинару.

— Жена, кто у нас?

— У нас никого нет. Почему ты спрашиваешь?

— Не лги. Следы одного человека остановились у вашей пещеры. Если у него нет крыльев взлететь в небо и нет когтей уйти под землю, ему больше некуда деваться.

— Что бы ты сделал, если бы к тебе в гости пришел твой свояк?

— Старших можно и меж ладоней растереть, а с младшим и развлечься можно.

— У тебя в гостях младший свояк.

— Хорошо, приведи его. Я не причиню ему зла.

Он подвесил в небе Луну, разрубил чинару и развел огонь, зажарил оленя, приготовил ужин и пригласил Овдилга поужинать.

— Я не прикоснусь к еде, если ты не скажешь, как одолеть Бийдолг-Бяре.

— Не говори о невозможном, лучше поговорим о возможном.

Но Овдилг стоял на своем.

— Ладно, так уж и быть, скажу тебе. Как только приедешь к Бийдолг-Бяре, взнуздай его трехногого конька, — дал совет сын Луны.

Тогда они сели и поужинали.

Шестьдесят три дня ехал Овдилг по колючкам репейника, шестьдесят три дня ехал по стеблям кукурузы, шестьдесят три дня ехал по острым каменьям, пока седло не прилипло к коню, а сам он не прирос к седлу. И вновь подъехал Овдилг к жилью Бийдолг-Бяре, который и на этот раз спал. Подъехав, он быстро взнуздал трехногого конька. Под голову Бийдолг-Бяре он положил чурбак, усадил Харсен Нарс на круп коня и изо всей мочи погнал прекрасного жеребца, подобного барсу.

Через семь дней и семь ночей в пятницу, проснулся Бийдолг-Бяре. Под своей головой он заметил чурбак, а трехногого гулинга нашел взнузданным. Разнуздал его Бийдолг-Бяре, и обо всём поведал ему трехногий гулинг.

— После обеда догоним их или не обедая догоним? — спросил Бийдолг-Бяре.

— Мы догоним их и не обедая, и после обеда.

Перекусив, Бийдолг-Бяре взял волчью палицу, уселся на трехногого гулинга и пустился в погоню. Догнал он Овдилга и Харсен Нарс и ударом волчьей палицы вдребезги раскрошил Овдилга.

От горя Харсен Нарс слезами плакала — сколько лилось воды, кровью плакала — сколько лилось крови.

— Ты убил его, дай мне хоть собрать останки тела, чтобы птицы не клевали, дождь не размывал, а солнце не пекло их, — стала умолять Харсен Нарс Бийдолг-Бяре.

Бийдолг-Бяре и на этот раз разрешил ей собрать останки тела Овдилга. Наполнив два талса, она приторочила их к седлу и пустила прекрасного жеребца, подобного белому барсу. Переваливаясь с боку на бок, конь пришел к дому сына Лупы. Собрав останки тела, сын Луны потер их бруском, смазал клеем и вновь оживил Овдилга.

— Теперь-то ты, Овдилг, перестанешь добиваться своего? — спросил сын Луны.

— Не перестану до тех пор, пока бьется сердце, — ответил Овдилг.

Тогда сын Луны указал ему дорогу к третьему свояку — сыну Звезды.

Овдилг вырвал у белого коня волосок и отпустил его. Достал из кармана черный волос и сжег его. С неба слетел черный жеребец, подобный барсу. Ноги его по брюхо увязли в земле. Затем он встрепенулся, встал на дыбы и произнес:

— Что будем делать?

Овдилг надел черные одежды и помчался к жилью сына Звезды.

От пота коня разливались лужи, от дыхания стлался туман, седло к спине прилипло, так долго они ехали.

Однажды к вечеру в огромном лесу они наткнулись на отверстие в земле. Из него вышла красивая женщина и спросила:

— Что ты за человек? В эти края и волк не забредает, а ты зачем пришел?

— Я — Овдилг, муж Харсен Нарс и твои зять.

— Как хорошо, что это так, что поделывает моя сестренка?

— Ее похитил Бийдолг-Бяре. Дважды я пытался ее возвратить, но из этого ничего не вышло, поэтому я пришел просить помощи у сына Звезды.

— Не будь несчастным! Если не уйдешь до его прихода, то плохо тебе придется.

— Я шел сюда, чтобы или умереть, или возвратить Харсен Нарс.

— Делать нечего, заходи в дом, — пригласила Овдилга женщина, зарезала трехлетнего бычка, накормила его, напоила и спрятала.

Возвратился сын Звезды. Подбросил он свои Звезды в небеса а спросил у жены:

— Кто к нам пришел?

— Кто к вам может прийти? Никто не приходил.

— Не перечь мне. Я знаю, что к тебе в гости пришел один человек. Кто он, где он? Говори!

— Что бы ты сделал, если бы к тебе в гости пришел один из твоих свояков?

— Старших можно и меж ладоней растереть, а с младшим и развлечься можно.

— У тебя в гостях младший.

Она привела к нему Овдилга. Сын Звезды изжарил оленя, пригласил Овдилга поужинать:

— Отведай ужина, своячок!

— Не притронусь к еде, сын Звезды, до тех пор, пока не скажешь, как мне одолеть Бийдолг-Бяре, — сказал Овдилг и рассказал ему о помощи сына Солнца и сына Луны. — Я не успокоюсь до тех пор, пока не отобью Харсен Нарс.

— Ничего с тобой не поделаешь. Я доволен тем, что ты добиваешься своего, и сделаю все, что в моих силах. А сейчас спокойно ужинай.

После ужина сын Звезды сказал Овдилгу:

— Собирайся, пойдем на охоту, — и взял его с собой.

Они охотились целую неделю и наполнили высокие корзины дичью. Сын Звезды сказал:

— В понедельник возьмешь эти корзины с мясом и отправишься в сторону захода солнца. Пересечешь три горы. Там ты увидишь лысую гору, на которой не растут трава и лес, а лежат лишь камни и гравий. Раз в год на эту гору приходит кобыла, которая там жеребится, от нее и пошли гулинги. Трехногий гулинг Бийдолг-Бяре — тоже от нее. Когда она приходит жеребиться на эту гору, туда со всего света собираются звери и птицы, чтобы съесть этого гулинга. Как только кобыла ожеребится, ты разбросай куски мяса из своих корзин. Съев мясо, звери и птицы уйдут. Напоследок придет голодный волк. Сколько бы ты ни взял с собой мяса, к приходу волка оно кончится. Тогда оторви мышцы со своих рук и брось их волку. Если так не сделаешь, то твой гулинг тоже будет трехногим — ногу съест волк. Возьми вот это снадобье; если им смажешь руки, они сразу станут прежними. Это снадобье не было известно Бийдолг-Бяре, и поэтому его гулинг остался трехногим. Если поступишь так, твой гулинг будет четвероногим, и трехногий гулинг Бийдолг-Бяре никогда его не догонит. Тогда ты сможешь спасти Харсен Нарс.

— Большое спасибо за совет, — попрощался Овдилг и отправился в путь.

Преодолев три горы, он очутился у той, про которую ему рассказывал сын Звезды. Вокруг горы Овдилг поставил корзины с мясом и сел отдыхать.

В понедельник на этой горе появилась кобыла, а за ней звери и птицы. Когда кобыла начала жеребиться, Овдилг стал разбрасывать куски мяса. Наевшись досыта, звери и птицы покинули это место. Издали послышалось завывание волка. Появился голодный волк с впалыми боками. Овдилг вырвал мышцы со своих рук и бросил волку. Затем смазал раненые места снадобьем — руки стали прежними. Когда жеребенок трижды пососал свою мать, он окреп настолько, что на нем можно было ездить.

— Спасибо тебе за жеребенка. Ты спас его от смерти. Я дарю его тебе, — сказала кобыла.

Отпустив черного коня, Овдилг сел на гулинга и поехал к Бийдолг-Бяре.

Шестьдесят три дня ехал он по колючкам, репейника, шестьдесят три дня ехал по стеблям кукурузы, шестьдесят три для ехал по острым каменьям, пока не приехал к Бийдолг-Бяре, Была пятница, Бийдолг-Бяре положил голову на колени Харсен Нарс и уснул до следующей пятницы.

Вспоминая про смерть мужа, Харсен Нарс обливалась слезами — сколько текло воды, кровью оплакивала его — сколько лилось крови!

Увидев перед собой живого Овдилга, она очень обрадовалась и спросила:

— Не сон ли это? Неужели ты снова живой передо мной?

— Как видишь, не теряй даром времени, бросай эту грязную голову и уйдем отсюда.

Харсен Нарс потихоньку положила на пол голову Бийдолг-Бяре и с Овдилгом ускакала на четвероногом гулинге.

— О боже, как хорошо, что ты пришел вовремя! Через семь дней и семь ночей я должна была стать женой Бийдолг-Бяре. Если бы ты не пришел через семь дней, то вместо меня увидел бы мой труп. Я покончила бы с собой, лишь бы не стать его женой.

Как птицы, выпорхнувшие из гнезда, поскакали Овдилг с Харсен Нарс. Как и прежде, трехногий гулинг поднял шум и разбудил Бийдолг-Бяре. Проснувшийся Бийдолг-Бяре спросил своего гулинга:

— Ну как, после обеда догоним их или не обедая догоним?

— Теперь хоть пообедаем, хоть не пообедаем, все равно не догоним, — ответил трехногий гулинг.

— Что за разговоры! Я перебью тебе оставшиеся ноги.

— Дело в том, что у меня три ноги, а гулинг Овдилга о четырех ногах.

— Или умрешь, или догонишь их! — воскликнул Бийдолг-Бяре и бросился в погоню.

Но как ни старались, догнать их не могли. Бийдолг-Бяре стал избивать коня палицей.

Обливаясь кровью, гулинг заржал и стал молить о помощи скачущего впереди гудинга:

— Смилуйся надо мной, подожди хоть немножко, ведь мы от одной матери, не дай мне умереть жестокой смертью. Скажи своему хозяину, чтобы он сбросил черную бурку, и я, испугавшись, скину с себя Бийдолг-Бяре.

Четырехногий гулинг сделал, как просил его брат.

Овдилг сбросил с себя черную бурку, и Бийдолг-Бяре ушел в землю на глубину три раза по пятнадцать локтей. Там и пришел смертный час Бийдолг-Бяре.

А Овдилг со своей ненаглядной Харсен Нарс на четырехногом гулинге направились к сыну Звезды.

Оставим их наедине друг с другом, а тем временем поговорим о братьях Овдилга.

Надоели сестрам Харсен Нарс трусливые мужья, и они выгнали их из дому:

— Вашего брата давно нет дома. Не спите, подобно женщинам, поезжайте и разузнайте, жив Овдилг или нет. Не нужна ли ему помощь? Будьте наконец людьми!

Уселись братья на быков с истертыми шеями и поехали в путь. Ехали они, ехали и через некоторое время прибыли в местечко, где жил сын Солнца. Встретила их жена сына Солнца. Братья рассказали ей, кто они и зачем приехали.

— Уезжайте, пока не возвратился сын Солнца. Он говорил, что сотрет вас в порошок.

— Боже упаси нас! — сказали братья и убежали.

— Погодите, — сказала она, — поезжайте к сыну Лупы, — и жена сына Солнца указала им дорогу.

Мало ли, долго ли они ехали и прибыли к сыну Луны. Встретила их жена сына Луны и расспросила. Братья ей обо всем поведали.

— Сын Луны говорил, что сотрет вас в порошок, поезжайте лучше к сыну Звезды, куда и отправился ваш брат, — и она указала им дорогу.

Испугались они сына Луны и поехали в ту сторону, где жил сын Звезды.

Тихо ли ехали, быстро ли, но приехали на усталых быках к сыну Звезды.

— Вы откуда едете, всадники на быках? По какому важному делу выехали? — встретила их жена сына Звезды.

— Мы преспокойно сидели бы дома, да жены нас выгнали. Был у нас брат Овдилг, играющий в золе. Если мы возвратимся без него, нас не впустят в дом, нам нужно живым или мертвым найти его.

— Ой, если возвратится сын Звезды, он сотрет вас в порошок, вы не сможете устоять перед ним.

Собрались братья снова бежать.

— Подождите, — сказала им жена сына Звезды, — вот по этому пути отправился ваш брат, — и она указала им дорогу.

Испуганные братья не успели даже поблагодарить жену сына Звезды и бросились бежать.

«Пусть этот Овдилг в могиле окажется, лишь бы нам выжить», — рассуждали они.

Через некоторое время они встретили Овдилга; он ехал вместе с Харсен Нарс на четырехногом гулинге.

— Ассалам-алейкум!

— Ва алейкум-салам!

Здесь они обо всем и поговорили. Овдилг очень обрадовался встрече с братьями. Радостные, веселые, отправились они в путь в родные края. Как только стало темнеть, Овдилг быстро разбил шалаш, затем побежал в лес и принес трех оленей. После ужина Харсен Нарс и братья улеглись спать, а Овдилг не спал.

В полночь засверкала молния, загремел гром, задрожала земля. Удивленный Овдилг увидел энджала[51]Энджал — чудовище огромных размеров.. От скрипа его зубов гремел гром, от искр вспыхивала молния. Под его ногами земля превращалась в жидкую кашу.

— Кто это такие, словно мухи, оказавшиеся на моей земле?! — заревел энджал.

Удары энджала не попадали в Овдилга, а удары Овдилга приходились тому прямо в сердце. Иссякли силы энджала, и он упал. Овдилг достал из ножен шашку и сильным ударом снес ему голову. В одну сторону он бросил тело энджала, в другую — голову, а только потом лег спать. Братья все это видела, но из трусости боялись шелохнуться.

На второй день после длительного пути ночь застала их в лесу. После ужина братья легли спать, а Овдилг не спал. Как и в первый раз, ночью пришел энджал, огромнее первого. В битве Овдилг побелел и его. Потом лег спать.

И на третий день Овдилг разбил шалаш, убил оленей, приготовил ужин, а после ужина не стал спать. В эту ночь пришел такой огромный энджал, по сравнению с которым первые два казались котятами. Головой энджал разгонял тучи, от удара его ног земля качалась. Овдилг первым начал битву. От пота, лившегося с них, появлялись лужи. Четырехногий гулинг бросился на помощь хозяину, они вдвоем свалили на землю энджала, и Овдилг шашкой снес ему голову.

Испуганные братья Овдилга подумали: «Овдилг превзошел нас во всем. Убьем его. Но голыми руками нам его не одолеть, оружием не победить».

И решили они, когда он заснет глубоким сном, положить на его ноги острием вниз шашку.

Положила они шашку, отошли немного в сторону и крикнули:

— Энджалы идут, энджалы идут!

— Где энджалы? — спросонья вскочил Овдилг и лишился обеих ног.

Братья оставили его истекающим кровью. Рядом с ним, плача, сидела Харсен Нарс, Братья забрали с собой гулинга и довольные отправились домой.

Некоторое время Овдилг был в бреду. Он не умер, но и не мог двигаться. И стали они с Харсен Нарс жить в шалаше.

Однажды к их шалашу подошел слепец. Он был высокого роста, ударом ноги швырял деревья в небеса, ломал их бедрами.

— Кто ты? И откуда идешь? — спросил Овдилг.

— Сначала скажите, кто вы? — ответил слепец.

Рассказал ему Овдилг о коварстве братьев.

— В таком случае мы будем жить вместе, — сказал слепец. — Из зависти, что я так силен, мои братья лишили меня глаз. И с тех пор я ищу такого же горемыку.

И стали они верными друзьями[52]Обычай молочного родства, побратимства, куначества и дружба на клятве (вступающие в дружбу выпивают из одного стакана молоко, в которое брошена золотая монета, или просто дают клятву на хлебе, что отныне будут «дув биа доттагIий», т. е. «друзья по клятве») широко распространены на Кавказе. Эти обычаи проникли и в фольклор.. Через некоторое время к ним пришел безрукий. Когда безрукий увидел безногого и слепого, он подумал, что они достойны быть его друзьями, и подошел к ним. Он был искусным кузнецом, и братья из зависти лишили его рук.

И стал безрукий их верным другом. Сделали они себе землянку и стали в ней жить.

Овдилг садился на плечи слепца и ходил с ним на охоту. Слепец приносил лес, а Овдилг по совету безрукого мастерил различные вещи и оружие. Им удавалось на охоте убивать много зверей: В доме за всем присматривала Харсен Нарс. Однажды, когда они отправились на охоту, Харсен Нарс стала готовить друзьям пищу: под котлом у нее погас огонь, а огниво и кресало друзья забрали с собой на охоту.

«Уже темнеет, и они придут голодными, а еда не готова, какой позор падет на меня! Что делать? Как быть?» — думала она, вдруг заметила вдали дым и решила принести оттуда огонь.

Когда она пришла к дыму, то увидела ешапят. Ешап-матери не было дома, а были только ее дети.

Харсен Нарс попросила огня, и они разрешили ей взять его.

— Как я его понесу? — спросила Харсен Нарс.

Они взяли сито, насыпали золы, а сверху положили горящие угольки, затем вынули один уголек и бросили обратно в очаг[53]«Бросили уголек обратно в очаг», чтобы огонь в очаге не погас — примета, связанная с культом огня. Этот культ был широко распространен среди горцев Кавказа. Самым страшным проклятием считалось: «Да погаснет огонь в очаге твоего отца!». Хранительницей очага являлась обычно женщина, и в определенные дни (в среду) огонь никому не давали. Если кто-нибудь просил горящий уголек, то давали несколько, а один из них бросали обратно в очаг (символический акт возвращения огни)..

При ходьбе сито в руках Харсен Нарс качалось, и из него сыпалась зола. И остался след от дома ешап до ее дома.

Харсен Нарс быстро приготовила ужин и накормила возвратившихся охотников. Утром следующего дня они вновь отправились на охоту.

Когда ешап-мать пришла домой и взглянула на очаг, она заметила, что не хватает трех угольков. Стала она бить своих детей и бранить их за то, что не уберегли огонь. Тогда они ей сказали, что один уголек они вновь бросили в очаг, а чтобы проследить, куда пошла девушка, в сито насыпали золу. Пошла ешап-мать по следу и видит, что Харсен Нарс занята домашними делами. Она крикнула девушке:

— Я съем Овдилга из-за огня, который ты принесла!

— Не убивай его, лучше съешь меня, ведь огонь унесла я, — сказала Харсен Нарс.

— Войти в окно и взять твою душу или войти в дверь и выпить твоей крови? — спросила ешап-мать.

— Войди в дверь и выпей моей крови, — ответила Харсен Нарс.

Вошла ешап-мать в дверь и выпила ее крови. Когда Овдилг и его друзья возвратились с охоты, они увидели, что Харсен Нарс очень бледна и ее клонит ко сну.

— Что с тобой, что случилось? — спросил Овдилг.

— Ничего, бывает такое иногда, — ответила Харсен Нарс, желая скрыть происшедшее.

Оставив дома безглазого, Овдилг отправился на охоту с безруким. Через некоторое время вновь пришла ешап и промолвила:

— Войти в окно и взять у тебя душу или войти в дверь и выпить твоей крови?

— Войди в дверь я выпей моей крови, — ответила Харсен Нарс.

Ешап вошла и стала пить кровь. Слепец шарил руками по комнате, но поймать ее не мог, а та выскочила в окно. Когда друзья возвратились, слепец сказал безрукому:

— Я не вижу и ничего не мог поделать, попробуй ты. Надо убить ешап.

Они не сказали Овдилгу о том, что случилось, боялись, что ешап убьет Харсен Нарс.

Безрукий спрятался в комнате. Через некоторое время пришла ешап, приговаривая:

— Войти в окно и взять у тебя душу или войти в дверь и выпить твоей крови?

Когда ешап стала пить кровь Харсен Нарс, безрукий бросился на ешап, но не мог ее поймать и только бил ногами и кусал зубами.

Вечером, сидя на плечах слепого, Овдилг возвратился домой. Бросив во дворе убитых оленей, они зашли в дом и увидели бледную, как полотно, Харсен Нарс и плачущего безрукого. Узнав правду, Овдилг со злости лег спать, не поужинав, но не долго держал обиду. Утром он сказал:

— Сегодня, мы втроем останемся дома. Когда придет ешап сосать кровь, один станет в дверях, другой у окна, а я спрячусь.

Через некоторое время пришла ешап и прокричала:

— Войти в окно и лишить тебя души или войти в двери и напиться твоей крови?

— Войди в окно и лиши меня души; в моем теле нет уже ни капли крови.

Скрипя зубами, вскочила ешап в окно. Безглазый стал в дверях, безрукий — у окна, а Овдилг выскочил из укрытия и начал взносить удары шашкой. Он нанес ей восемь ударов и лишил ее восьми душ. Когда у нее осталась только одна душа, она стала умолять:

— Я вас всех вылечу, не убивайте меня. Дома у меня остались голодные детки.

— Как ты вас вылечишь?

— У меня есть живительное колесо[54]Брусок, три пера, оселок — чудесные предметы, которыми излечивают больных и оживляют покойников, встречаются в прозаическом фольклоре вайнахов. В данном случае колесо ешапа не оживляет, а, наоборот, убивает все живое — оно напоминает колесо Бальсага из осетинских нартских сказаний или жан-шерх из адыгского нартского эпоса., которым стоит лишь потереть — и оно вылечит. Поводи им по себе и проверь, — сказала ешап и выбросила изо рта колесо.

Овдилг согласился и прокатил это колесо по дворовой собаке. Колесо перерезало собаку и опять возвратилось к нему.

— Ты снова за свое?! — взмахнул шашкой Овдилг.

— Нет, нет; не спеши, я больше не буду. Вот брусок, он вылечит вас, — со слезами сказала ешап.

Взял Овдилг брусок и потер им собаку. Собака ожила и стала вилять хвостом.

— Вот это хорошую вещь ты нам дала, но жить тебе осталось недолго, — и ударом шашки Овдилг убил ешап.

Потерли бруском глаза слепца — стал он зрячим, потерли безрукого — руки стали прежними, провели бруском по телу Харсен Нарс — она стала прежней, потерли Овдилга по ногам — он стал ходить.

Вынул Овдилг из кармана три конских волоса и сжег их. Тотчас появились три жеребца с шелковыми одеждами. Принарядились три друга: бывший слепец получил жеребца, подобного красному барсу, безрукий — жеребца, подобного белому барсу, а черного, барсу подобного жеребца Овдилг оставил себе.

И отправились они в родные края.

Вместе с Харсен Нарс и со своими друзьями приехал Овдилг к сыну Звезды. Тот их хорошо принял, и затем они все вместе отправились к сыну Луны. Погостили они у него и отправились к сыну Солнца. Затем все вместе прибыли в родной край Овдилга и увидели его братьев, похвалявшихся перед своими женами: «Мы отомстили за смерть Овдилга и привели гулинга».

Увидели они Овдилга — и души их в пятки ушли.

— Бесстыжие вы люди! — воскликнул Овдилг и, пустив колесо, разрезал их пополам. — Если бы вас родила не моя мать, я бы не оживил вас! — И, вновь оживив, прогнал их вон со двора.

Жен братьев он отдал своим друзьям. Сын Солнца, сын Луны, сын Звезды, Овдилг и его два названых друга, их жены, шесть сестер, младшей из которых была Харсен Нарс, стали жить, как хорошие родичи.

Вершины их башен упирались в облака, а основания — в землю; шесть таких огромных башен выстроили они и стали в них жить[55]В средневековой Чечено-Ингушетии было принято строить боевые и жилые башни. Они возводились в неприступных местах и имели оборонительный характер. Боевая башня была в пять этажей, жилая — в два. Как правило, башни принадлежали одному роду, и по имени владельца башни называлось все поселение. В горной Чечне и Ингушетии встречаются башенные комплексы, в которых проживало несколько родов; они в совокупности составляли отдельные этнические группы. По многим преданиям строителями башен, или, как их называли, «мастерами по камню», была представители целого рода или одной фамилии, причем строительство одной боевой башни должно было закончиться в течение года [219, 142]. Позднее название башни приобрело более широкий смысл и стало пониматься как аул, поселение. Это явление отравилось в сказках и преданиях вайнахов..

Сын Солнца поигрывал Солнцем, сын Луны — Месяцем, сын Звезды — Звездами. Каждый рождавшийся у них сын становился князем, дочь — княгиней.

Пусть им сопутствует удача, пусть нас не минует добро!

Герсолта

Жил-был старик. У него были две жены [56]В сказках и преданиях вайнахов нередко говорится о многоженстве, которое было развито у вайнахов и до принятия имя мусульманства. и три сына. Сыновья старшей жены были придурковатые, а сын младшей жены Герсолта прослыл достойный человеком. Старшие два брата не считались с отцом. Однажды они сказали отцу:

— Дади, мы идем искать себе жен. Нани, приготовь нам на дорогу еды.

Отец сказал им:

— По пути вы очутитесь в таком месте, где дорога раздваивается. Если вы поедете по правой дороге удачи вам не будет, если по левой, может быть, вас ждет удача.

Когда братья собрались в путь, младший сказал:

— Возьмите и меня с собой.

— Отстань, снежный комок! — сказали они и отправились.

Через шесть дней младший сын обратился к отцу:

— Если позволишь, я отправлюсь за братьями.

Отец дал согласие. И Герсолта отправился в путь. К вечеру он догнал братьев на том месте, где расходятся дороги. Когда старшие братья тронулись по правой дороге, младший сказал им:

— Отец ведь говорил вам, что на правой дороге удача вас минует.

— Убирайся вместе с отцом, снежный комок! И они поехала по правой дороге, а младший по левой.

Ехал он, ехал и доехал до одной крепости. У окна крепости сидела девушка, и она сказала Герсолте:

— Я нашлю на тебя столько собак, сколько пастухов, и столько пастухов, сколько собак, если ты не покинешь пределы моего края.

— Посылай своих собак и пастухов, ответил Герсолта.

Наслала она на него пастухов и собак, а Герсолта вырвал из ножен шашку, разогнал их, а девушку посадил на круп коня и отправился следом за братьями.

Когда он проделал путь с утра до ночи, то оказался у другой крепости. У окна крепости тоже сидела девушка. Юноша спросил ее об одном из своих братьев. Девушка ответила, что такой человек у них есть, он их слуга.

— Я нашлю на тебя столько собак, сколько пастухов, и столько пастухов, сколько собак, если ты не покинешь пределы коего края, сказала девушка.

Герсолта разогнал всех пастухов и собак, освободил брата, усадил девушку на круп коня, и вместе они отправились на поиски другого брата.

Проделали они путь с утра до ночи и оказались еще у одной крепости. Третий брат оказался здесь он также был слугой. Освободили они брата, забрали девушку и повернули домой.

По дороге они проезжали мост.

— Вы отдыхайте, а я буду нести охрану, сказал Герсолта и уложил братьев.

В полночь откуда ни возьмись появился дажал [57]Дажал — злое существо огромных размеров..

— Кто позволил вам останавливаться на моем мосту? — закричал он.

Ударом шашки Герсолта снес голову дажалу и положил ее в талс старшего брата. Утром братья проснулись, увидели в талсе старшего голову дажала и стали хвастаться перед младшим братом:

— Смотри, пока ты спал, мы дрались с дажалом и снесли ему голову.

Любым путем хотели они унизить младшего брата перед своими невестами. Но они знали, что Герсолта не трус.

На вторую ночь братья остановились ночевать на втором мосту. Братья легли спать, а Герсолта остался на мосту на страже. Как и в первую ночь, появился дажал.

Только успел он произнести: «Кто вам позволил останавливаться на моем мосту?», как Герсолта ударом шашки снес ему голову и положил в талс второго брата.

— Смотри, пока ты спал, мы убили дажала! — сказали они утром младшему брату так, чтобы невесты услышали эти слова.

В третью ночь он положил голову убитого дажала в свой талс.

— Смотри, сказали братья, пока ты спад, мы убили дажала и положили его голову в твой талс.

Старшие братья убедились, что невесты им не верят, и решили убить младшего, подумав, что по возвращении он обесславит их. Мы скажем: «Ты три дня и три ночи не отдыхал, отдохни теперь немного, а мы станем караулить» и уложим его спать.

Когда младший брат уснул, старшие положили шашку острием к его ногам, к шашке привязали веревку и накинули петлю ему на шею. Потом крикнули:

— Вставай, Герсолта, на нас идут войной!

Герсолта вскочил и шашкой отрубил себе обе ноги.

— Совершили вы это злое дело ничего не поделаешь, хоть отведите мою невесту к ее родным, сказал Герсолта и остался в этом безлюдном крае.

Шло время. И раны на ногах Герсолты стали заживать.

Однажды ему повстречался безрукий человек. Он искал подобного себе. Герсолта сел к нему на плечи, и они пошли вместе. По дороге им встретился слепец. Он присоединился к ним. Герсолта сел на плечи слепца и указывая ему путь. Герсолта был самым храбрым человеком на свете. Самым быстрым человеком был безрукий, самым сильным слепец.

Они выбрали себе равнину, построили башни, ходили на охоту. Так и жили три друга. Однажды к ним пришли слуги одного князя. От них три друга узнали, что у князя есть дочь. Через них они послали весть князю:

— Пришли к нам на некоторое время свою дочь. Подняв платок с головы в лицо ей не заглянем, прикрывшись носовым платком, говорить о ней будем и всего лишь три слова скажем [58]Этими словами герои хотят сказать, что будут с уважением относиться и дочери князя..

Слуги князя стали собираться домой, а самый сильный на свете человек, слепец, спрятался в одной из подвод князя. В это время подъехала в карете [59]Карета ― явно поздний элемент в сказках вайнахов; обычно говорится о почте, оказии. его дочь. Как только она стала выходить из кареты, спрятавшийся в подводе слепец встал во весь рост казалось, что целый мир поднялся. И лошади понесли. Друзья оставили девушку у себя.

Они ходили на охоту, а девушка занималась по хозяйству. Друзья сказали ей:

— Чтобы ни случилось, не дай угаснуть огню в очаге нашей башни.

Однажды она взобралась на верх башни и, обратившись в сторону своего края, забыла обо всем на свете. В это время огонь в очаге потух. Девушка стала смотреть с вершины башни, не курится ли где-нибудь дым. Вдали она увидела землянку гарбаш [60]Гарбаш — рабыня; ведьма, колдунья, Баба-Яга. , у которой была две дочери: одна умная, другая глупая. Девушка пришла к ним просить огня; с собой она принесла чашку с разбитым дном. Глупая дочь гарбаш взяла чашку и положила в нее угольки. А умная насыпала под угольки золы.

Через некоторое время по следу падавшей золы пришла гарбаш и крикнула:

— Войти в дверь и лишить тебя души или войти в окно и напиться твоей крови?

Девушка подумала и ответила:

— Войди в окно и напейся моей крови.

Она боялась, что если гарбаш войдет в дверь и убьет ее, то потухнет в очаге огонь. Поэтому она согласилась дать ей выпить крови. Гарбаш ворвалась в окно, за косы подвесила ее к потолку и стала сосать кровь из пятки. Напившись крови, она отвязала девушку и убралась. Возвратившиеся охотники не могли узнать девушку, а на их расспросы она ничего не отвечала.

На следующий день Герсолта оставил дома безрукого, наказав ему проследить, что происходит с девушкой в их отсутствие. Девушка не знала, что безрукий остался дома. Через некоторое время она слышит голос:

— Войти в дверь и лишить тебя души или войти в окно и напиться твоей крови?

— Войди в окно и напейся моей крови, ответила девушка.

И видит безрукий, что в окно ворвалась семиголовая гарбаш. От страха безрукий упал в обморок, а гарбаш, напившись крови, ушла.

Возвратившийся Герсолта увидел, что девушка еле жива, и спросил безрукого:

— Ты что-нибудь заметил?

— Ничего я не заметил. Я не знаю, что с ней, сказал безрукий.

На следующий день Герсолта сам пошел на охоту, подпрыгивая на обрубках ног, а дома оставил безрукого и слепца.

Как и прежде, гарбаш ворвалась в окно, напилась крови и убралась. А слепец и безрукий от страха шевельнуться боялись в своем укрытии.

Тогда Герсолта сам решил остаться дома. Через некоторое время он услышал голос:

— Войти в окно и выпить твоей крови или войти в дверь и лишить тебя души?

— Войди в окно и выпей моей крови, ответила девушка.

Только гарбаш ворвалась в окно, Герсолта выскочил из укрытия и ударом шашки снес ей шесть голов.

— Что ты сделаешь для нас, спросил Герсолта у гарбаш, если я оставлю тебя в живых?

— Я вылечу все ваши недуги, ответила гарбаш.

Первой она взяла в рот девушку. Девушка стала в десять раз красивей, чем была. Затем гарбаш излечила слепца и безрукого.

— Залезь ко мне в рот, сказала гарбаш Герсолте, а затем обратилась к его друзьям:

— Я вас излечила, а этого оставьте мне.

Друзья согласились с гарбаш, но девушка с шашкой стояла сзади и сказала:

— Если ты его сейчас же не вылечишь, я снесу тебе голову.

Выпустила гарбаш Герсолту со здоровыми ногами, и он тут же ударом шашки снес ей последнюю, седьмую голову. А друзей он простил. После этого вместе с девушкой они отправились к отцу девушки, князю.

Они рассказали князю обо всем, что произошло с ними.

Тогда князь сказал дочери, что он хочет выдать ее за Герсолту. Дочь согласилась стать его женой. Устроили свадьбу, и дочь князя под барабанный бой в сопровождении множества народа прибыла на тот мост, где братья отрубили ноги Герсолте. Конь Герсолты умирал от чесотки. Герсолта рассказал о случившемся с ним и о том, что этот конь, это оружие и доспехи его. Тогда девушка дала ему три перышка и сказала, что, если каждым перышком он проведет по коню, одежде и доспехам, они станут такими, как прежде.

Герсолта провел перышком по коню; и он стал лучше прежнего. Герсолта надел свою одежду, нацепил оружие и отравился домой. Его отец и мать от горя ослепли и сначала не поверили возвращению сына. Но когда убедились, что это их сын, сразу прозрели.

Герсолта рассказал им о своих приключениях.

Братьев он не убил, а сделал своими пастухами.

Тот пир, который они устроили, говорят, длится до сих пор.