Онлайн чтение книги Сказки и мифы народов Чукотки и Камчатки
СКАЗКИ И МИФЫ КЕРЕКОВ

112. Мальчик с луком

Говорят, давно это было, очень давно. В то время керекского народа было еще много. Кереки оленными были. И вот стали появляться на керекской земле враги. Промчатся вдруг на быстрых оленях, мужчин поубивают, женщин и детей с собой увезут, оленей угонят. Керекские женщины у них всякую домашнюю работу выполняли, а мальчики при табунах пастухами были.

Вот так и случилось однажды. Ехали на оленьей упряжке керек с женой и маленьким сыном. Мальчику два года было. Отец луком вооружен. И мальчик тоже с луком. Раньше мальчик только начнет ходить, отец ему сейчас же лучок сделает, чтобы упражнялся в стрельбе.

Вот так и ехали втроем: мужчина с женой и сынишкой.

Вдруг жена воскликнула:

— Ой, что это там?

Муж оглянулся. Видит: следом за ними как бы вихрь снега мчится. Потом появилась оленья упряжка. Быстро настигать стала.

Догадался муж: враг это. Сильно погнал оленей. Запрыгала по застругам нарта. И не заметили отец с матерью, как уронили сына. А догадливый мальчик быстро спрятался за заструг и лучок достал.

Враг едет вдогонку, не видит мальчика. И вот остановился напротив заструги упряжь поправить. Приготовился мальчик. Выстрелил из лучка. Прямо в глаз попал. Закричал враг. Рукой глаз закрыл. А мальчик еще раз выстрелил. В другой глаз попал.

Ослеп враг, стал кружиться. Руки расставил. Хочет поймать мальчика. А тот прячется за заструги. Много раз падал враг. Устал совсем. Наконец сел на заструг, спросил:

— Кто ты, победивший меня? Не вижу я, ослеп.

— Это я тебя победил, — сказал мальчик.

Удивился враг, узнав, что мальчиком побежден. Склонил голову, задумался. Затем так сказал:

— Если меня, силача и насильника, победил ты, мальчик, так убей меня. Куда я пойду слепой! Все смеяться будут, что мальчик меня победил.

Мальчик так сказал:

— Мал я еще, боюсь, да и сил у меня нет тебя убить.

Враг попросил:

— Подай мне копье!

Подал мальчик копье. Враг наставил острие копья себе в грудь, затем попросил мальчика другой конец копья в заструг упереть. Мальчик так и сделал. Враг сказал ему:

— Возьми моих оленей! Ты победил меня. Это твоя добыча. Поезжай к родителям!

И убил сам себя.

А мальчик сел на нарту и вскоре догнал по следу родителей. Все.

113. Владеющий железным крючком

Заснула бабушка, а перед тем как заснуть, привязала к пологу людоеда. По-нашему, по-керекски, людоеда кала зовут. Он всегда привязан. С бабушкой вместе две сестры живут. Говорит вдруг кала младшей сестре:

— Сестра, а сестра, бабушка спит, отвяжи-ка меня.

Отвечает младшая сестра:

— Нет, не отвяжу. Бабушка сказала, хватит тебе бродить где попало. Ты ведь плохой, глупый, поэтому сиди на привязи.

Тогда кала к другой сестре обратился:

— Сестренка, отвяжи!

Младшая сестра умнее старшей, говорит ей:

— Не надо отвязывать.

А кала опять просит старшую сестру:

— Отвяжи меня! Отпусти!

Послушалась старшая сестра, отвязала кала. Не успела отвязать, схватил кала железный крючок и пошел к землянкам-валькарам, где кереки жили. Пришел туда, открыл дымовое отверстие, а там, в валькаре, одни женщины — мужчины все на промысел ушли.

Кричит кала в дымовое отверстие:

— Эй, вы спите?!

Две старухи отвечают оттуда:

— Нет, не спим.

— Что же это, однако, шумит, словно маленькие дети кричат?

— Не дети это, — отвечает одна старуха, — наверно, груди мои перед плохой погодой болят.

— Так вот, буду сейчас крючком ловить! — кричит кала.

— Что же ты поймать хочешь?

— Молодых уток175Кереки весной и летом заготавливали на зиму птицу, добытую на птичьих базарах, в основном кайру. Обрабатывали ее особым способом, подвяливали над костром в землянке и вешали на балках..

— Нет сейчас молодых уток, они летом на скалах сидят. Какие здесь утки, здесь мы, люди, живем.

— Но не напрасно же я пришел?!

— Хорошо, пусть будет по-твоему, — отвечают из валькара. — Только зачем насильничать? Лови крючком!

— Ну, смотрите, начинаю!

— Что ж, начинай! Кого же поймать-то хочешь?

Опустил кала крючок в землянку, водит им и напевает:

— На сегодня, на сегодня еда будет! На сегодня, на сегодня еда будет! И на завтра, и на завтра еда будет! И на завтра, и на завтра еда будет! Кого, кого поймаю? Кого зацеплю? Ну, где же вы, молодые утки?

— Нет сейчас молодых уток, говорят тебе.

— Тогда я войду к вам.

— Нет, не входи. Лови оттуда, а мы поищем тебе молодых уток.

Между тем одна женщина в стене дыру прокапывает, чтобы уйти через нее.

— Ну, смотрите, опять начинаю ловить крючком! — кричит кала.

— Начинай!

— Кого, кого поймаю? На сегодня и на завтра еда будет! — поет кала.

Вдруг подцепил что-то, а это, оказывается, керкер. Вытащил наружу и тут же не глядя разорвал. А на улице ветер был, вся трава и полетела ему в глаза. Керкер-то женщины сухой травой набили и подсунули ему под крючок.

— О-о! — завопил кала. — Всего меня мусором осыпало! Что же такое? Чем наполнено? Утка? Нет, не утка! Это не то что-то!

Бросил кала чучело через отверстие в землянку:

— Берите ваше, не нужно мне. Не утка это.

Пока кала возился с чучелом, женщины выползли через дыру в стене и убежали.

— Ну, погодите, я к вам иду!

Зашел кала в землянку, а там никого, только собачонка на привязи сидит. Сказал ей:

— Где же люди?

Ничего не ответила собака, узнала, что не человек это, а кала, и царапнула его по глазам.

— О-о, о-о! — закричал кала. — Глаза запылила. Что это ты рвешь?

Не понял он, что глаза-то ему собака поцарапала.

Разозлился кала, стал по землянке бегать. Подушки вытаскивает, рвет их. Долго по землянке рыскал.

А женщины тем временем прибежали к Тинной бабушке, Морской старушке176Тинная бабушка, Морская старушка — мифическая хозяйка моря у кереков., и говорят ей:

— Ох, кала гонится за нами, поймать хочет! Помогла бы ты нам убежать от него!

— О-о, как он вас испугал, как испугал! Ну-ка, посмотрим.

Протянула Морская старуха ноги на ту сторону моря. Говорит:

— Вот так прямо но этим ногам детей перенесите и сами бегите.

Перебрались женщины на ту сторону моря.

Успокоился кала, пришел в себя. Он, Владеющий железным крючком, стал думать. «О-о, вот они отсюда вышли, — догадался, увидев дыру в стене. — Это они, женщины, тогда и кричали».

Бросился кала по следу. Прибежал к Морской старухе. А старуха свои керкеры из тины, на мусор похожие, в море стирает.

Спрашивает кала:

— Что это ты, старуха, стираешь? Зачем?

— Да вот, одежду свою стираю.

— О-о, разве это одежда? Обманываешь ты меня. Наши бабушки только в железной одежде ходили, — взял с берега тинную одежду и бросил в море. — Это не одежда, нет.

— Как же не одежда? Моя жизнь такая, в море живу — такую одежду и ношу.

— Не видала ты женщин? Следы сюда ведут. Куда они делись?

Ответила Морская старуха Владеющему железным крючком:

— Выпили они море и на ту сторону перешли.

— А я как же? Не смогу я море выпить!

— Сможешь. Они ведь выпили.

— А ну-ка, и я попробую!

Стал кала пить море, а море нисколько не убывает. Пил-пил, тяжело стало, лопнул. Не стало кала, как пузырь лопнул. Морская старуха мертвого кала в море бросила и сказала:

— Пусть его железное тело в разные полезные вещи превратится — он ведь кала, Владеющий железным крючком. Пусть голова чайником станет, ноги и руки — ружьями, мозг пусть в бусы превратится. Пусть от его тела польза людям будет.

Так и случилось.

Еще в сказке два друга были: один Итчым177Итчым — мифический племянник ворона Кукки. и другой Итчым. Другой Итчым тезка, значит, первому. Пошел Итчым к другому Итчыму и говорит:

— Ну-ка, пойдем, Итчым-друг, на берег моря.

— Сначала пойду у бабушки спрошусь, — отвечает Итчым-друг.

Пришел и спрашивает бабушку:

— Итчым просит, чтобы я с ним на берег моря пошел.

— Кто?

— Да Итчым.

— Ох, не мужское это дело ходить по берегу моря. Этим только женщины занимаются.

— Так не разрешаешь мне идти?

— Не разрешаю. Не ходи! Скажи Итчыму, пусть один к берегу моря идет. Скажи, бабушка не пустила.

Пришел Итчым-друг к Итчыму и говорит:

— Иди один! Меня бабушка не пускает.

— Ну что ж, один пойду. Много полезных вещей на берегу моря найду.

— Что же делать, не пускают меня. Если пойду, ругать будут. Иди-ка ты один.

— Ну что ж, пойду, пожалуй.

Пошел Итчым на берег моря. Идет по берегу, вдруг складной нож нашел, чайник нашел, а еще дальше ружья и бусы увидел. Чего-чего только не получилось из Владеющего железным крючком! Много всякого добра набрал Итчым, целое богатство нашёл. Что хотел, то и нашел. Пошел домой Итчым, большую ношу на себя взвалил. Пришел Итчым к сестрам: одну Илынау178Илынау — племянница ворона Кукки, сотворенная им из китового легкого. зовут, вторую Кайклюканау179Кaйклюканау — сестра Илынау, вторая племянница ворона Кукки, сотворенная им из ягоды. (Все прим. к № 113 даны В. Леонтьевым.). Крикнул Итчым сестрам:

— Сестрицы, Илынау, Кайклюканау! Выходите, ношу у меня возьмите!

Вышли сестры, спросили младшего брата:

— Что такое? Почему твоя ноша, как железо, гремит?

Ответил сестрам Итчым:

— Говорил ведь я, что на берег моря собираюсь, вдруг там богатство найду. Итчыма-друга звал, не пошел. Вот я один и разбогател. Там еще много всякого добра осталось. Пойдемте опять туда. Только вот двоюродному брату Ауппали, сыну Кукки, надо складной нож дать. Идемте, еще много всего принесем!

— Ну что ж, идем, — согласились сестры.

Пошли на берег. Опять вернулись домой с большой ношей. Двоюродная сестра говорит им:

— Дайте двоюродной сестре один чайник. Откуда такое богатство?

— Да вот на берегу моря нашли, — ответил Итчым.

Между тем Итчым-друг пошел к соседу Итчыму, который его с собой на берег звал. Сказал Итчым-друг:

— О, и верно, тезка мой разбогател. Не зря ты говорил, что полезные вещи найдешь.

— Тебя же бабушка не пустила, — сказал Итчым и обратился к сестрам: —Дайте моему тезке, Итчыму-другу, складной нож.

Дали сестры ему складной нож. Обрадовался Итчым-друг, пошел домой, показал бабушке и сказал:

— Действительно, Итчым разбогател. Не зря он тогда сказал, что богатство найдет. А ты меня не пустила.

— Сколько раз тебе говорить, — рассердилась бабушка, — что не выбрасывает море такие вещи. Оно только еду выбрасывает.

— Ладно, молчи теперь.

Пришел снова Итчым-друг к соседу.

— А-а, снова пришел, — приветствовал его Итчым.

— Да!

— Ну, не сердись. Я ведь звал тогда тебя. Ты сам не пошел. Давай помиримся, — сказал Итчым.

Тут некая Ыннулнакут и говорит:

— Хорошие ты вещи сестрам нашел. Больше всего женщины бусы любят.

Хватит, сказка вся. Кончил.

114. Заяц

Сказал заяц бабушке и сестрам:

— Дай-ка, бабушка, ремень для ноши! Пойду кору драть.

Боится бабушка отпускать внука:

— Не ходи за корой, а то печень заболит!

— Нет, не заболит печень! Скорее дай ремень, задерживаешь!

— Не дам! Кишки заболят.

— Не заболят кишки. Скорее дай ремень, пойду за корой!

— Нет, не пойдешь за корой. Печень заболит.

— Не заболит!

— Кишки, почки заболят.

— Не заболят кишки, — упорствует заяц. — Что-то не то, бабушка, говоришь. Сестра, ты тогда дай ремень.

Дала сестра младшему брату зайцу ремень. Пошел он. Увидел заяц жилище кала, подошел и начал кору с бревен сдирать. Сдирает и приговаривает: «О-о, это бабушке дам, горьковатая, но как раз по зубам». Другой кусок коры отодрал: «Это сестре Лылачаке дам. Сладковата и крепка кора»:

Сдирает кору заяц, складывает в кучку, чтобы ремнем удобнее перевязать было.

— О-о, а это старшей сестре дам, — воскликнул заяц, — только вот суховата да горька!

Жилище кала на берегу у самого моря стоит. Вынырнула молоденькая нерпушка Упапиль, стала зайца дразнить:

— Землянку кала чистишь!

— Хат! Пошла вон, подружка! — не выдержал заяц.

Так и хочет Упапиль вызвать зайца на ссору, вынырнет из воды и поет:

— Землянку кала чистишь!

Не выдержал заяц:

— Льдины чистые, а когда лежишь, после тебя всегда грязь остается. Вот!

— Нет, мои какашки толстенькие, жирные, а у тебя сухие да твердые, как белые камешки.

— Так ты сама жирная, толстая, вот и какашки у тебя такие.

— А ты тощий-претощий!

— Подожди, и я таким же жирным буду. Не будешь тогда меня с собой сравнивать.

— Куда тебе до меня!

— Вот посмотришь. Хат, пошла вон!

— Зачем дразнишься, — обиделась Упапиль, — вот позову дедушку, убьет он тебя.

— Ну и пусть, ну и пусть! Ну и пусть!

— Ах так! Подожди, пойду дедушке скажу.

— Не боюсь, не боюсь, не боюсь! — кричит заяц. А сам приготовился: вдруг действительно лахтак приплывет. Взял мотыжку, которой кору сдирал, наготове держит.

Нырнула Упапиль и уплыла.

— Дедушка, дедушка! Заяц меня обижает, дразнит, — пожаловалась Упапиль.

Поплыл дедушка-лахтак к берегу, а у берега уже ледок был. Стал выныривать у кромки.

— Ты зачем мою внучку дразнишь? — вынырнул он и спросил зайца.

— Так и надо, так и надо! — кричит заяц. — Плыви к берегу. Я же не могу к тебе по воде подойти. Выходи на берег, здесь на сухом месте и поговорим.

Нырял, нырял дедушка-лахтак и наконец выполз на берег. Замахнулся заяц мотыжкой и ударил его.

— О-о, за что моего дедушку убил! — заплакала Упапиль.

— Не убивал я его. Видишь, он тебе ластами машет, плыви к берегу!

— Нет, я видела, как ты его ударил. Вот пойду бабушке скажу, — и нырнула Упапиль в глубину.

— Бабуся, бабуся, проснись, — плачет Упапиль. — Нет нашего дедушки. Заяц его ударил.

— Апа-па-па! — проснулась бабушка и стучит зубами. — Не зря у меня спина застыла, ушел мой друг по сну.

Уплыла опять Упапиль, вынырнула и кричит зайцу:

— Подожди, вот плывет к тебе бабушка! Тоже тебя ударит!

— Не боюсь, не боюсь, не боюсь! — кричит заяц.

— Не храбрись! Это ты так просто кричишь!

— Не боюсь, не боюсь, не боюсь! — кричит заяц, а сам мотыжку готовит, чтобы встретить бабушку-лахтака.

Приплыла бабушка-лахтак, ныряет у кромки льда.

— Иди-ка сюда, смотри — муж тебя ждет, — зовет ее заяц. — Я ведь не могу в воде плавать. Иди ты сюда, на берег.

Плавает бабушка-лахтак у берега, часто выныривает.

— Не можем же мы на воде с тобой встретиться, — не отступает заяц. — Да и как ты меня в воде ударишь?

Решилась бабушка-лахтак и выползла на берег. Только выползла — ударил ее заяц мотыжкой.

— О-о, теперь мою бабушку убил! — заплакала Упапиль.

Отмахнулся заяц от Упапиль, стал разделывать убитых. Двух лахтаков убил. Освежевал, связал себе поклажу: «Ну, теперь домой пойду. Добыча богатая!»

Дома две сестры с бабушкой ждут.

— Бабушка! — закричали сестры. — Твой внук заяц идет.

— А-а, пусть идет, в землянке его подождем.

— Что это он так тихо идет? — удивились сестры. (Они ведь не видят, что он что-то несет.)

В землянку вошли.

— Сестрицы, сестрицы, выходите, встречайте! Ношу у меня возьмите! Ваш братишка заяц пришел.

Вышли сестры и удивились:

— А где же кора?

Попробовали поднять то, что заяц принес. Не могут — тяжела ноша для них.

Старшая сестра сказала:

— Нет, не кора это. Кора легкая.

— Ладно, несите скорее! — кричит бабушка. Ей ведь тоже любопытно.

— Не можем мы ее внести.

— Ладно, я сам внесу.

Внес заяц в землянку добычу.

— А-а, заяц, пришел наконец! — приветствовала его бабушка.

— Да, вот пришел.

— Где же кора?

— Вот эту ношу развяжите. Здесь не кора!

— Что это? Что-то очень мягкое, — удивилась бабушка.

— Развязывайте скорее!

Не удержался заяц и сам развязал.

— Вот лахтачье мясо и куски жира принес.

— Где же ты эту падаль нашел?

— Да не падаль это. Я двух лахтаков убил. Поедим вот да за остальным мясом пойдем.

— О-о, сейчас еду приготовлю! — обрадовалась бабушка.

А по соседству лиса жила.

— Имынна, — говорит она дочери, — дай-ка мне плетеную веревку!

— Куда ты? — спрашивает Имынна.

— Пойду по берегу моря поброжу. Может, выбросило что-нибудь.

— Ну ладно, иди! Только вряд ли что найдешь.

— Посмотрим!

Тем временем пришли зайцы на то место, где мясо было оставлено. Не успели еще ношу приготовить, видят: лиса бежит.

— О-о, глядите, — говорит заяц, — тетушка лиса бежит. И как это она так быстро узнала, что я двух лахтаков убил! Точно ей кто шепнул.

Подбежала лиса.

— О-о, племянничек, да ты, верно, лахтака добыл! — удивилась лиса.

— Да, вот убил. А ты вовремя пришла. Тебе что, сказал кто-нибудь, что твой племянничек зверя добыл?

— Да нет! Это я так просто решила по берегу побродить. С моря ветер дует, запах приятный доносит.

А нюх у лисы хороший.

— Ладно уж, бери, сколько тебе нужно, — говорит заяц.

— С радостью! Только сколько же мне взять?

— Да сколько унесешь. Ты ведь сильная.

Взяла лиса мяса, сколько унести могла, перевязала плетеной веревкой.

— Ну, мы пойдем, — сказал заяц. — А мясо-то еще осталось. Не можем мы все забрать. И так тяжело — отдыхать по дороге будем.

Пошли зайцы домой. Лиса тоже домой побежала. Гуляет около землянки младший сын лисы Лымнойныткын. Вдруг видит: лиса бежит.

— Вот и мама идет, — говорит он. — Имынна, побегу-ка я, встречу ее.

Побежал Лымнойныткын навстречу матери:

— О-о, мама, что это ты так много несешь?

— Да вот, лахтачье мясо.

— Чем же ты лахтака-то убила?

— Да не я это, заяц. Пойдем-ка скорее домой. Завтра все трое пойдем, остальное мясо заберем.

А зайцы встали утром чуть свет. Побежали скорее за остатками мяса, боятся: хитра лиса. Наверное, тоже со всеми своими детьми за мясом пошла. И уж конечно, ничего им не оставит. Но и зайцы неглупы: втроем на берег отправились. Бегут, торопятся, как бы их лиса не обогнала.

И верно, лиса тоже рано отправилась. Идет, следом за ней Имынна, а Лымнойныткын последний плетется.

— О-о, вы пришли! — приветствовал их заяц.

— Да, пришли!

— Вот берите эти остатки. Мы уже нагрузились.

Пошла лиса с детьми обратно. Впереди лиса, за ней Имынна, Лымнойныткын последним плетется. Лымнойныткын мал еще, слаб, ничего не несет.

Заяц с сестрами тоже в свое жилище пошли.

А бабушке-зайчихе не терпится на добычу посмотреть. То и дело из землянки выходит, глядит, не идут ли зайцы. Наконец увидела. «Побегу-ка еды сварю», — решила.

Пришли дети.

— Вот, бабушка, бери ношу!

— Ох, наконец-то пришли, — сказала бабушка.

— Да, пришли.

— А лиса где?

— Вместе с детьми тоже за мясом ходила. В этот раз я уж не сказал ей: «Бери, сколько хочешь». Только остатки подобрала.

— Вот хорошо, что и тетушке хватило, жиром их угостил, — обрадовалась бабушка.

Утром проснулись зайцы, бабушка и говорит:

— Ну, довольно, сыты мы. Надо друзей отблагодарить. Приготовьте им гостинцев: мяса дикого оленя, ягоду-шикшу и корешков-палкумйат. Друзьям домой идти пора, внучка Упапиль соскучилась, ждет. Идите, отнесите им гостинцы!

Пошли зайцы на берег моря, все до единой косточки лахтаков вместе с гостинцами захватили. Похоронили косточки на берегу, гостинцы оставили. И сразу же домой ушли.

Вдруг видит внучка Упапиль, как будто дедушка с бабушкой идут. Обрадовалась. Отец уже дома. Ругает он свою дочь: зачем позволила дедушку с бабушкой убить. А бабушка с дедушкой в это время домой пришли. Гостинцы принесли.

— Смотрите-ка, чем зайцы нас угостили: и ягоды, и корешки, и мясо дикого оленя.

— О-о, не напрасно, бабушка, ты за гостинцами ходила, — сказал отец Упапиль.

А дедушка даже игрушку из травы-элимус принес: длинную такую травинку.

115. Лиса и ворон

Ленилась лиса пищу добывать, плохо жила, голодала. Однажды сказала дочери:

— Обману ворона: скажу, что замуж вышла, богато жить стала.

Дочь сказала:

— Не надо обманывать, лучше по-хорошему попроси еды.

Не послушалась лиса. Взяла старую мокрую сеть для рыбы, в мешок затолкала, завязала. Пошла к ворону. Тот услышал, кто-то идет, сказал своим:

— Посмотрите, кто идет.

Вышли. Лиса уже в сенях. Там темно. Говорит лиса:

— Мы с мужем пришли.

Неправду сказала лиса. А ворон поверил, удивился:

— Ишь ты! Замуж двоюродная сестрица вышла. Ну что ж, покажи мужа.

Лиса сказала:

— Муж не может при свете быть. Его предки в темноте жили, и он темноту любит. Он слепой как будто, ничего не видит. Не сможет на свет выйти.

Ворон сказал:

— Ну что ж, потушите светильники, пусть заходит.

Вошли. Ворон спросил:

— Что будете есть?

Лиса ответила:

— У нас пищи много. Ешьте сами!

Пошла жена ворона в кладовую за пищей, а лиса тихонечко за ней проскочила и стала пищу в мешок накладывать. Полный мешок наложила, завязала, в сени вынесла, в угол поставила.

А ворон все удивлялся:

— Вот ведь, замуж вышла двоюродная сестрица! Наконец-то замуж вышла!

А лиса все хвастает:

— Да, у моего мужа издавна много оленей. Два больших табуна у него.

Затем спросила, нет ли яиц. Сказала, что муж очень любит яйца. В обмен шкуры оленьи обещала. Сказала:

— Вот они шкуры, в мешке. Пощупай!

Пощупал ворон мешок. Действительно, там что-то мягкое, как оленьи шкуры. Обрадовался: «Вот богатство, всем на одежду хватит». Велел мешок на полог положить.

Сказала лисе жена ворона:

— У нас сын есть, у вас дочь: посватать бы их.

Лиса подумала, сказала:

— Если ваш сын жениться хочет, пожалуй, посватаем.

Так разговаривая, чай пили. Кончили чай пить, лиса сказала, как бы к мужу обращаясь:

— Идем домой. А то олени испугаются и убегут. Или еще хуже, угонят их.

(Все это она выдумывает. Нет у нее мужа, одна пришла.)

Потом попрощалась с хозяевами, вышла. В сенях мешок с пищей захватила. Взвалила на спину, едва домой донесла.

Дочери, смеясь, сказала:

— Смотри-ка, ведь обманула я ворона: думает, правда я замуж вышла. И старую сеть за оленьи шкуры принял.

Дочь опять ей сказала:

— Зачем обманывать? Нужно по-хорошему просить.

Лиса сердито ответила:

— Не учи меня, а то без еды оставлю!

Замолчала дочь, а мать закусила яйцами и стала мясо варить.

А ворон тем временем радуется, что так легко оленьи шкуры добыл. Вдруг что-то закапало с потолка на постель.

Жена воскликнула:

— Что это?

Ворон ответил:

— Наверное, лиса дорогой шкуры подмочила.

В это время сын пришел. Сказали ему про шкуры. Сын попросил:

— А ну-ка, покажите мне свое богатство!

Достала мать мешок, развязала. Вытащила сеть. Удивилась:

— Смотри-ка, нет ничего! Только старая мокрая сеть.

Рассердился ворон, приказал:

— Повесьте сеть с мешком на дверь в кладовую. Сегодня лиса, наверное, опять придет. Пусть сама идет в кладовую за пищей. Сунет лапу в мешок — завяжите его. Как в капкане будет.

И правда, через некоторое время опять лиса пришла. Дочь ворона сказала матери:

— Смотри, опять пришла обманщица.

А лиса уже свои лживые речи разводит:

— Вот мы с мужем опять пришли, шкуры принесли. Хорошие шкуры, выделанные.

Жена ворона притворилась больной, говорит:

— Ах, у меня сегодня вдруг голова заболела, не могу ходить. Это вы опять пришли?

Лиса говорит:

— Да, это мы, ненадолго. Торопимся. До свидания!

А сама к кладовой пробралась, сунула лапу в мешок. Завязла лапа в мешке. Дернула лиса лапу. Хотела убежать, сама в сети запуталась, закричала:

— Ой, что вы со мной делаете?

А ворон говорит:

— Ничего мы с тобой не делаем. Ты сама себе плохо сделала. Зачем обманула нас? Зачем вместо шкур старую сеть дала? Зачем в чужие кладовые лазишь?

Заплакала лиса, просит, чтобы отвязали. Не стали отвязывать. Смеются над ней, обманщицей и воровкой называют. Наконец порвала лиса старую сеть, выскочила на улицу. А на лапе мешок завязан. Так с мешком домой и прибежала. Старшей дочери сказала:

— Развяжи скорее мешок.

Та ответила:

— Не буду развязывать. Зачем ты обманываешь дочку Кукки?

Младшая дочь все же отвязала.

Так ворон проучил лису за то, что обманывала и воровала. Все.

116. Проделки лисы

Вот однажды катаются мыши с горки и кричат:

— Па-а-а! Весело нам!

Катаются они с яранги, где женщина-кала жила.

Вот опять покатились:

— Па-a-a! Весело нам!

А в яранге женщина-кала шьет. Муж ее ушел в тундру охотиться.

И снова покатились мыши:

— Па-а-а! Весело нам!

Тут старуха кала сказала:

— Что это свет мне загораживает? Наверно, это мой нос с губами.

Отрезала ножом.

— Ики-и-и!

И съела. Ну так же, как наши родители в то время съедали нос и губы дикого оленя.

Но вот мыши снова покатились:

— Па-а-а! Весело нам!

Опять старуха кала сказала:

— Да что это свет загораживает? Наверно, моя щека.

И отрезала щеку.

— Ики-и-и!

Уж очень прожорлива была. И щеку съела. Так же, как наши родители отрезали у диких оленей уши и съедали.

Но тут мыши снова покатились:

— Па-а-а! Весело нам!

Старуха кала сказала:

— Что такое свет загораживает? Наверное, моя другая щека.

Опять отрезала.

— Ики-и-и!

Тоже съела.

А мыши опять покатились:

— Па-а-а! Весело нам!

Старуха кала воскликнула:

— Ну-ка, выйду! Что же это все время свет загораживает?

Вышла, все лицо в крови. Увидели ее мыши. Испугались. Побежали. Старуха кала позвала их:

— А, так это, оказывается, вы! Идемте, вместе покатаемся!

Вернулись мыши. Покатились вместе со старухой кала. А она схватила их и в большой мешок затолкала. В яранге на верхнюю перекладину повесила. Сама за дровами пошла.

А неподалеку жила лиса с дочкой.

Вот и говорит лиса дочке:

— Имынна, где мой плетеный ремень для ноши?

— Куда ты? — спросила дочь.

— Да так, пойду побродить.

Отправилась лиса. Идет. Вдруг слышит, как будто плачет кто-то. Пошла на плач. Увидела мышек. Воскликнула:

— Ох, ох! Да кто же вас так высоко подвесил?

Затем спросила:

— Что там бормочет этот мешок?

Мышки попросили:

— Скажи, пожалуйста, вот так: «Наклонись, мышиным жиром наполню».

Сказала лиса мешку:

— Ну-ка, наклонись, мышиным жиром наполню.

Наклонился мешок. Выпустила лиса мышей. Но самая маленькая умерла. Набила лиса мешок веточками шикши, умершую мышку обратно положила.

Сказала лиса мышкам:

— Ну, идите домой, скажите родителям чтобы перекочевывали к верхним людям. И пусть на прежней стоянке оставят тушу барана.

Отправились мыши домой. Плачут. Пришли домой.

Родители спросили:

— Откуда вы пришли?

— Да вот оттуда. Катались мы с горки. А старуха кала затолкала нас в мешок и наверх в яранге повесила. Хорошо, что лиса пришла. Она и выпустила нас. Лиса велела к верхним людям перекочевывать, а на этой стоянке тушу барана оставить.

Действительно перекочевали мыши к верхним людям.

Отправилась лиса домой. Идет мимо прежней мышиной стоянки. Видит, туша барана, да еще кишки с жиром. Домой пошла. Дочь Имынна спросила ее:

— Откуда пришла?

— Да вон оттуда. Там старуха кала мышей в мешок затолкала и наверху повесила. Я их выпустила. Мыши домой ушли. Велела им, чтобы к верхним людям перекочевывали. А вы пойдите на их прежнюю стоянку. Там есть баранья туша и кишки с жиром.

Пошли дочки. Все принесли. Лиса сказала дочери Имынне:

— Приготовь ольховую кору.

Имынна спросила:

— Зачем вдруг понадобилась ольховая кора?

Мать сказала:

— Да вот, как старуха кала придет, я заболею.

Имынна спросила:

— Почему ты не оставила там мышей, пусть бы съела их старуха кала. Зачем выпустила?

А старуха кала вернулась домой с дровами. Стала мышей искать. А их уже нет. Только мертвую мышку нашла. Собралась было съесть ее, да раздумала. Схватила скелет человека, хотела сжечь. А он зубы скалит, насмехается. Швырнула его.

— Чего издеваешься? Зачем же тогда ты умер? — крикнула скелету.

А потом начала камень просверленный расспрашивать:

— Где же мыши? Может быть, ворон унес?

Отвечает камень:

— Нет, не он.

Опять говорит старуха кала:

— Однако куда же делись мыши-то? Наверное, это черный ворон Итчиманкай?

Опять камень отвечает:

— Да нет же!

— А, так, наверное, чернобурая лиса?

— Ака-а! — и прилип камень ко лбу180Очевидно, гадание проводилось посредством прикладывания просверленного камешка ко лбу. Когда камешек не падал, ответ считался положительным..

Отправилась старуха кала к лисе.

Сын лисы по имени Лымнойныткын был в это время на улице. Увидел старуху кала, говорит матери:

— Мама! Смотри-ка, тетушка идет!

Лиса сказала дочери Имынне:

— Когда придет старуха кала, скажи, что мать заболела. А теперь дай мне кору ольхи.

Имынна дала ей толченую кору ольхи. Лиса уселась на нее.

Подошла старуха кала. Радостно встретил ее сын лисы Лымнойныткын:

— Ака-а-а! Тетушка!

И тут же язык вместе с пальцами прикусил. Заплакал. Ушел домой.

Входит старуха кала. Радуется. Вдруг споткнулась о камень. Упала. Лиса смеется. Имынна сказала:

— Заходи, тетя, поешь!

Старуха кала вошла в ярангу. А лиса смеется:

— Иги! Иги! Иги! Заболела я. Не берет муж с собой, когда уезжает к огненным таннитам181Огненными таннитами называли русских казаков, у которых местные жители впервые увидели огнестрельное оружие..

Старуха кала спросила:

— Что же ты надо мной насмехаешься?

— Да нет, не насмехаюсь. Попросить тебя хочу. Помоги мне выздороветь.

Взяла ольховое крошево и сказала:

— Вот моя хворь. Отнеси на гору Олынайыткин. Но если близко рассыплешь, то умру.

Старуха кала сказала:

— Ладно уж, раз ты такая беспомощная.

Отправилась старуха кала. А лиса позвала дочь:

— Имынна! Где мой керкер?

Дочь спросила:

— Для чего тебе вдруг одежда понадобилась?

— Да пойду столкну старуху кала в пропасть.

А старуха кала тем временем пришла к скалистому обрыву. Подкралась к ней лиса и столкнула в пропасть. Поломала ноги старуха кала.

— Ака-а-а!

Засмеялась лиса и ушла.

Идет, идет, вдруг перед ней пролив. По проливу на льдинах гаги проплывают.

Лиса говорит им:

— Ыкы-ы, ыкы-ы, ыкы-ы! Опять мой дядя в белой камлейке на лодке катается. Дядя, возьми меня с собой.

Гаги говорят:

— Если по волне плыть, исчезнет лодка.

Лиса им отвечает:

— Какие плохие вы! Хорошо бы вам носы откусить!

А тут чайки проплывают. Опять радуется лиса:

— И тут мой дядя в белой камлейке. Прыгну я к нему на льдину.

Чайки отвечают:

— Что ж, прыгай.

Прыгнула лиса к большой чайке на льдину и уселась рядом.

Чайка сказала:

— Подожди. Давай я тебе крылья прилажу.

Действительно приладила ей крылья. Потом сказала:

— Ну, поедем. Только, когда солнце начнет всходить, не чихай. Упасть можно.

Стало солнце всходить. Чихнула лиса и упала в море.

— Ыка-а! Ыка-а!

Чайки смеются. А в море бревно проплывало. Вскарабкалась на него лиса. Прибило бревно к берегу. Сошла лиса на землю. Сказала себе: «Дай-ка я в канаве полежу!»

Однако глаза свои вытащила. Сказала:

— Вы, глаза, сторожите меня. Если кто покажется, будите меня.

А старуха кала выбралась из пропасти и пошла домой. Увидела по дороге спящую лису. А глаза лисы тоже ее увидели. Стали лису будить, а лиса не просыпается. Тут старуха кала придумала: наполнила один чиж водой и вылила на лису. Проснулась лиса, удивилась:

— Ака-а-а! Опять меня водой облили. Какие же вы непослушные, глаза! Ведь сказала: будите меня. Съем я вас!

И съела глаза. Пошла безглазая наугад. Нашла красные ягоды. Попробовала вместо глаз вставить. Краснеется земля, а ничего не видно. Не годятся. Съела. Нашла клюкву. Снова вставила. Тоже не годится. Съела. Затем нашла лед. Камнем разбила и две круглые льдинки в глазницы вставила. Вместо глаз. Обрадовалась.

— Ого, какие прозрачные! Хорошо видно.

Вот так и пошла. Пришла на стоянку, видит чей-то лук со стрелами. И еще видит: медведь спит. Выстрелила из лука прямо ему в ягодицу.

Проснулся медведь, воскликнул:

— Ики-и-и! Кто-то меня уколол.

Лиса сказала:

— Ох, ох! Зачем, племянничек, плачешь?

— Так ты ведь убиваешь меня!

— Да нет же, не я это. Вот так же твоего отца укололи, когда он в тундре был. А моя мать его вылечила. Давай-ка нагрею камешки!

Действительно, нагрела камни. Начала по одному давать.

Говорит:

— Бери в рот! Глотай!

Медведь отвечает:

— О-о-о! Вот уже поправляюсь.

Лиса рассказывает:

— Точно так моя мать твоего отца лечила и вылечила.

А у медведя все внутри кипит.

Лиса говорит ему:

— Подожди, снегу принесу, хорошо жажду утоляет.

Пошла на вершину сопки. Смотрит оттуда.

А медведь уж умирает. Очень сильно всю землю изрыл. Кричит:

— Где ты, лиса? Растопчу тебя!

Но вот затих медведь. Подошла лиса, сначала камнем кинула. А кусок снега держит. Позвала:

— Племянничек!

Не отвечает медведь. Умер. Очень обрадовалась. Начала свежевать. Закончив, домой отправилась. Пришла домой, позвала дочь:

— Имынна! Зайчатинки дай.

Дочь сказала:

— Ну, заходи, поешь.

Зашла мать, поела и тут же уснула. Назавтра проснулась, воскликнула:

— Ой! Идите поскорее за медвежатиной. Только кости не оставляйте.

Дети спрашивают:

— Чем же ты медведя убила?

— Да на вражьей стоянке стрелы и лук. И выстрелила из лука прямо ему в ягодицу. Проснулся, сказал: «Уколола меня». Я ответила: «Племянничек, что с тобой?» Медведь спросил: «Это ты выстрелила?» Говорю: «Нет, не я. Ладно, вылечу тебя». Нагрела камни, а он их съел и умер.

Пошли дочки. Вскоре вернулись.

Лиса воскликнула:

— О-о-о! Пришли! Имынна, свари скорее. Пусть сестры поедят.

Все косточки лиса на веревку нанизала. И отправилась в лес. Увидела, волк спит. Привязала она к пушистому хвосту волка связку костей и закричала:

— Ой, ой! Гонятся за тобой зубастые-клыкастые!

Вскочил волк и кинулся в лес бежать. А кости-то за кусты и зацепились. Хвост оторвался.

Прибежал волк к своей бабушке, жалуется:

— Смотри! Нет моего пушистого хвоста! Потерял. Спал я в лесу. А лиса меня разбудила.

Решил волк пойти искать лису. Долго искал. Затем к каменным столбам182Каменные столбы — остатки от выветренных горных пород, имеющие различные причудливые формы; иногда сходные с человеческими фигурами. По мифологии кереков, как и чукчей, — это окаменевшие люди. пошел. Там встретил лису. Сказал:

— Зачем мой пушистый хвост украла?

Лиса ответила:

— Ой! Не я это! Я лиса мирная, здесь неподалеку живу.

Волк все же наломал ей бока. Пришел домой, сказал:

— Бабушка! Пришей мне новый пушистый хвост.

А бабушка ответила:

— Ладно уж, пришью. Только пушистого нет. Плохой есть, свалявшийся.

— Ну что ж, пусть хоть такой будет, — сказал огорченно волк.

А лиса тем временем доползла до того места, где волчий хвост валялся. Взяла его и так же ползком домой отправилась. Пришла домой, сказала дочери:

— Имынна! Ну-ка, возьмите этот пушистый хвост, разрежьте и пришейте к своим хвостам. Пусть с этих пор у всех лис пушистый хвост будет.

Ну, а бабушка тоже волку хвост пришила. Но только не пушистый — плохой, свалявшийся.

А волк и такому хвосту обрадовался. Сказал бабушке:

— Пойду отнесу тетушке-лисе оленинки.

Отправился. Пришел к лисе. Дочь ее Имынна вышла, воскликнула:

— О-о-о! Братец пришел!

— Да, пришел! На вот, возьми оленинки. А то ведь помял я бока твоей матушке. Так пусть хоть полакомится!

А Имынна в ответ:

— Ну и шут с ней! Почему ты ее не прикончил, такую. Всегда пакости творит. Не может иначе жить.

Постоял волк, потом сказал:

— Ну ладно, пойду домой.

Ушел.

Вот так оно и получилось: прежде у лисы хвост тонкий был, а у волка пушистый. Теперь же у волка хвост плохой, тощий, а у лисы пушистый. У лисы кончик хвоста белый, а у песца черный. Это пришитые кусочки волчьего хвоста.

А еще старые люди говорят, что раньше море чистое было и пресное. Но с тех пор как выкупалась в нем лиса, когда со льдины упала, стало оно мутным и соленым. Все.

117. Как лиса сваталась

Так вот, услышала лиса, что кочевник-волк Анкакумикайтын собирается свататься к своей соседке-собаке. А эта собака-девушка с братьями и с младшей сестрой жила.

Сшила себе лиса мужскую кухлянку, штаны, торбаза и шапку. И вот однажды, когда братьев не было дома, пошла к сестрам в гости. Пришла, стали чай пить. Говорит лиса старшей сестре:

— У меня два табуна оленей, я сватать тебя хочу, — обманывает, значит.

А девушка подумала, что это на самом деле жених, и обрадованно проговорила:

— Ой, ты опять ко мне свататься пришел!

Она решила, что это оленевод Анкакумикайтын. Околдовала ее лиса. Угощает лису девушка жирной олениной, мозгами, колбасой. Самые лучшие кусочки подкладывает. А лиса в шапке сидит. Боится снять шапку, чтобы не узнали. Говорит:

— Богатый я, не умею шапку снимать.

Вдруг вдали лай раздался. Девушки обрадовались. Старшая сказала:

— Вот мои братья с охоты возвращаются.

Испугалась лиса. Хотела убежать. Потом подумала и сказала:

— Ой-ой! Разгонят они мои табуны!

Выбежала из дому, спряталась на горе и большие камни приготовила. Когда братья подошли, сбросила камни вниз, убила братьев. Сестры не видели, когда убила. Вернулась лиса в ярангу, попила чаю, вечером домой отправилась. Все запасы у сестер утащила.

Сестры долго ждали братьев. Не пришли те. Утром проснулись, посмотрели: нет запасов. Пошли к горе, увидели убитых братьев. Заплакали. Старшая сказала:

— Кто же нам такую беду принес?

Младшая подумала и говорит:

— Наверное, лиса.

Старшая возразила:

— Зачем напрасно говорить? Не приходила ведь к нам лиса.

— Один раз шапка на голове у Анкакумикайтына немного сдвинулась, и мне показалось, будто это лиса.

Старшая рассердилась. А младшая говорит:

— Пойдем к Анкакумикайтыну, узнаем. Все равно братьев нет, и мы совсем без пищи остались.

Пошли сестры. Плача, все Анкакумикайтыну рассказали. Удивился Анкакумикайтын. Оказывается, никуда он вчера не ходил. У своего склада все время был. Тогда догадались, что это лиса была. Решили отомстить. Пошли все в ярангу сестер.

На другой день видят: опять лиса идет, одетая, как Анкакумикайтын. Настоящий Анкакумикайтын спрятался. Опять чай пила, все вкусное ела. Старшая сестра ее угощала. А младшая потихоньку в сени вышла, дверь камнем привалила. Тут явился настоящий Анкакумикайтын. Схватили обманщицу лису, связали.

Спросил Анкакумикайтын:

— Что сделаем с вором, с разбойником?

Старшая сказала:

— Не знаю.

А младшая сказала:

— В мешок засунем и в тундру отнесем.

Так и сделали. В тундре на кочку положили. Лиса с перепугу обмерла. Младшая сестра собрала побольше сухой травы и кустарника, навалила на лису. Старшая сказала:

— Вынуть из мешка надо и развязать.

Младшая не соглашается:

— Не надо! Пусть так и сидит в мешке связанная!

Долго спорили. Все же старшая сестра вынула лису из мешка, развязала. Младшая опять сухую траву и хворост навалила. Камнями обложила. Печку сделала всего с одним отверстием. Зажгла. Очнулась лиса. Закричала. Никто не слышал. Только когда шли прохожие, видели: мимо что-то объятое огнем пробежало. Оказывается, выскочила из печки лиса, однако одежда, для обмана надетая, загорелась. Так в тундру обгорелая и убежала. Вот с тех пор красные лисы появились.

А сестры с Анкакумикайтыном похоронили братьев. Все вместе стали жить. Старшая замуж вышла за Анкакумикайтына. Младшая у них детей нянчила. Затем подросла, сама замуж вышла. Все.

118. Лиса-обманщица

Встретила лиса медведя.

— О-о, племянничек, рада видеть тебя!

— И я рад.

Пошли они вместе к краю крутой скалы.

— Давай-ка поспим на солнышке, — говорит лиса.

— Ладно, — согласился медведь.

А скала высокая и отвесная.

— Ты с краю не ложись, — говорит лиса медведю, — а то еще скатишься и упадешь. Подальше от края ляг.

Легли они спать: лиса с краю у самого обрыва, а медведь рядом. Только заснул медведь, как лиса раз — и на другую сторону перебралась. Говорит спящему:

— Племянничек, подвинься, а то столкнешь меня, — а сама подталкивает его к краю. Взяла вдруг и столкнула. Упал медведь со скалы.

Вскочила лиса и стала к подножию спускаться. Видит — мертв медведь.

Много детей у лисы. Перенесли они медвежье мясо домой. Еды достаточно стало. Говорит лиса своей старшей дочери Имынне:

— Имынна, позвонки медвежьи не выбрасывайте, я их соберу и похороню.

И верно. Собрала лиса позвонки и нанизала на веревку.

И вот собралась лиса и снова пошла в тундру. Идет, а позвонки за собой на веревочке волочит. Вдруг видит: в кустах волк крепко спит. Привязала лиса к хвосту волка позвонки, да как закричит:

— Племянничек, племянничек, большезубые чудовища за тобой гонятся! Беги скорее! По густым кустам беги!

Вскочил волк и бросился со страху в кусты. Зацепились позвонки за ветки и сдернули весь пушистый белый волчий хвост.

Прибежал волк домой и кричит:

— Бабушка, бабушка! Я хвост где-то потерял!

— Шляешься где попало! Как это можно свой собственный хвост потерять?! — отругала его бабушка и сшила ему из обрывков старой шкурки другой хвост.

А лиса тем временем пошла по следу волка. Видит, на кустах волчий хвост висит. Взяла его и домой пошла.

— Имынна, вот пушистый белый волчий хвост принесла. Пришей-ка из этого хвоста всем лисам белые кончики.

Пришила Имынна к лисьим хвостам кусочки волчьего хвоста. С тех пор у всех лисиц кончики хвостов белыми стали.

119. Кукки

Молоденькие мышата сказали:

— Ну-ка, пойдемте на берег моря.

Пошли они на берег моря и увидели вдруг маленькую пеструю нерпушку, выброшенную волной. Один мышонок сказал:

— Ух! Маленькую нерпушку нашел!

Старшая мышь и говорит:

— Тише, а то снова дедушка услышит и придет.

А Кукки сидит в яранге и говорит жене:

— Мити, пойду-ка я на двор по нужде.

Вышел Кукки. Вдруг слышит: кто-то пищит, будто мыши. Пошел он на берег моря.

— Вон, вон! Дедушка, идет! Говорила, что услышит! — закричала одна мышь. — Тише, а то отнимет у нас нерпу.

— Что нашли? — спрашивает Кукки.

— Да нет, дедушка, ничего, — отвечают мышата.

А сами незаметно прикрыли нерпу сухой морской травой.

— Что ж, однако, тащили по берегу? Вон след остался.

— Да это корневище на берег вытащили.

Задумался Кукки и вдруг говорит:

— Ну-ка полижите мою голову, поищите вшей.

Самая маленькая мышка отвечает:

— Давай, дедушка, я полижу тебя, вшей поищу.

А сестры мыши посмеиваются:

— Сестричка, что это ты! Брось в косматой голове вшей искать.

— Что они говорят? — рассердился Кукки.

— Да говорят, нечего в твоей косматой голове вшей искать.

— А ну-ка, ухватитесь за мои волосы, а ты, самая маленькая, у затылка держись.

Ухватились мыши за волосы, тряхнул головой Кукки, упали мышата в воду, а самая маленькая не упала. Плачет сестренка:

— И-и, зачем головой тряхнул, сестриц в воду бросил!

— Ничего, вылезут на берег. Они ведь умеют плавать. А теперь покажи, что спрятали. Где оно лежит?

— Мы же сказали тебе, что корневище нашли.

Не верит Кукки. Откинул морскую траву, а под ней маленькая нерпа лежит.

— Зачем же от дедушки прячете? Давай-ка, внучка, пополам разделим!

А мышка была глупая.

— Да, давай разделим, — согласилась.

Разделили, и пошел каждый в свою сторону. Принес Кукки свою ношу домой. Встречает его сын Ауппали и спрашивает:

— О-о, что это, отец, несешь?

— Да вот, маленькую нерпу. Скажи матери, пусть благодарственный обряд исполнит.

Побежал вперед Ауппали:

— Отец маленькую нерпу нашел, надо благодарственный обряд исполнить.

— О-о, маленькая нерпа? — спрашивает Мити.

— Да, маленькая.

Пришел Кукки. А Мити поет и танцует, духов благодарит.

— Ку-у-кки-и уби-и-ил не-е-рпу-у с одни-и-им лас-то-о-ом, с одн-о-ой поч-ко-о-й!

— Ладно, хватит! — говорит Кукки. — Сварите и вынесите пока на улицу. Вынесите и скажите: «Ну, мы все наелись».

— Как же это, зверя добыл, а есть не хочешь, — удивилась Мити.

Вынесли котел с нерпичьим мясом на улицу, а сами тем временем заснули.

А мышата выбрались из воды и пошли домой. Говорит им бабушка-мышь:

— О-о, пришли!

— Да, вот дедушка нерпу пополам разделил и отнял.

— Когда заснет, сходим за ней, — успокоила их бабушка-мышь.

И верно. Пошли мыши все вместе к жилищу Кукки. А Кукки спит и рот раскрыл. Облегчились прямо ему в рот. Вытащили мясо из котла и убежали.

Проснулся Кукки и говорит:

— Мити, принеси-ка нерпятины, а то что-то мышиным калом во рту пахнет.

Вошла жена:

— Нет там ничего, пустой котел.

Рассердился Кукки:

— Ну-ка, пойду к ним! Дай мне маленький котел.

Пошел Кукки. Начал мышиную ярангу трясти.

Говорит бабушка-мышь младшей девочке:

— Смотри, сестрицы гибнут, пойди скажи дедушке: «Что ты меня пугаешь? Я ведь дочь Сикулылана, твоего сына».

Вышла маленькая мышка:

— Дедушка, зачем ты меня пугаешь? Не тряси ярангу, поешь лучше корешки-палкумйат.

А мыши тем временем помочились на эти корешки.

— Пойди поешь!

— А зачем вы нерпу унесли?

— Нет, не унесли. Мы же ее поделили, так вместе и съедим.

— Не верю тебе!

— Старшие сестренки мои гибнут!

— Ну и пусть.

Вошел Кукки в мышиную ярангу.

— Дедушка, послушай меня!

Опомнился Кукки:

— Что это я дочь сына пугаю? Ну-ка, внеси котел!

Вошел Кукки в ярангу, а она рухнула.

— О-о, что это с ярангой сделалось! — испугались мыши.

— Да порывом ветра сдуло! — И тут же Кукки снова ее поставил.

— На, ешь корешки-палкумйат! Потом полижут тебя девочки, вшей поищут, — говорит бабушка-мышь.

Облизали девочки ворона. Заснул он.

— Спутайте ему ресницы, — сказала бабушка-мышь.

Спутали ресницы.

— Давай просыпайся, тесть! Уже темнеет.

— Ох и спал же я! Верно, девочки уже причесали меня. Что ж пойду.

— Как только к яранге будешь подходить, опусти ресницы, — сказала на дорогу бабушка-мышь.

Стал Кукки подходить к яранге, опустил ресницы.

— О-о, словно земля горит! — ничего не видит Кукки. Сердиться стал: —Мити, Мити! — кричит. — Потуши огонь, земля горит!

Сын Ауппали навстречу ему бежит. Хотел было Кукки схватить его, но тут жена подошла и сорвала ресницы.

— Какой ты непослушный! Мыши тебе все ресницы перепутали, не горит земля.

— О-о, вот что они со мной сделали! Пойду еще. Маленький котел дайте!

Снова пошел Кукки к мышам. Тряхнул ярангу мышей. «Больше не поверю этой девчонке», — решил.

Говорит бабушка-мышь внучке:

— Скажи: «Дедушка, зачем меня пугаешь, я дочь Сикулылана».

Мышка так и сказала ворону Кукки.

— Не верю тебе! Зачем мне ресницы спутали?

— Не я это, старшие сестры. Не путала я твои ресницы.

— Не верю!

— Правда, не я, дедушка. Зачем ты меня пугаешь?

— А-а, ты дочь моего сына! Вот на тебе маленький котел!

Опять вошел Кукки в ярангу.

— Ого, опять яранга упала! — закричали мыши.

— Это ветер дунул, — и поставил ворон ярангу.

— Поешь корешков, дедушка!

Поел Кукки корешков.

— Пусть опять полижут тебя девочки, — сказала бабушка-мышь.

Заснул Кукки.

— Разрисуйте ему нос!

Разрисовали ему мыши нос. Будит его бабушка-мышь:

— Просыпайся, уже темнеет, домой идти пора.

— Ох и хорошо я поспал! Ох и крепко!

— Ну-ка, иди попей, — говорит бабушка-мышь.

— Да верно, пить после корешков хочется.

Пошел Кукки к воде и увидел свое отражение.

— Ох, с каким красивым носом женщина! Ну-ка иди сюда, покажись! О-о, не хочешь! Подожди, домой только схожу, жди!

Сходил домой Кукки. Белый камень, кроильную доску и скребок принес, полог со стойками захватил. Бросил в воду камень. Булькнул он и утонул.

— О-о, понравился, приняла подарок!

Бросил Кукки кроильную доску и скребок. Но они деревянные, тут же всплыли.

— Вот я уже иду, — закутался в покрышку полога и сам прыгнул.

Упал Кукки в реку, и вынесло его в море.

Беспокоится Мити, говорит:

— Куда же Кукки ушел? Пойду-ка на берег моря.

Пошла Мити на берег моря. Видит: полог с палками волной выбросило. Развязала полог, а там Кукки.

— Ревнивая какая. Зачем пришла? — говорит Кукки.

— Вовсе не ревнивая, я и не знала, что ты в пологе был.

Говорит Кукки:

— Пойдем домой, Мити!

— Пойдем. Это все мыши над тобой издеваются, — сказала Мити.

Ушли вороны домой.

120. Кукки и его жена Мити

Нечего стало есть, голодно. Пошел Кукки в лес за корой.

— Чаще в лес ходи, дети голодные. Корой кормить будем! — кричит ему Мити вслед.

Ходит Кукки в лес за корой. Мити смешивает ее с икрой и детей кормит, а Кукки совсем немного дает.

— Нет пищи, ешь старую подошву от торбазов, — говорит ему Мити.

Каждый день ходит Кукки за корой. Возвращается, Мити детей кормит, а ему только старые подошвы достаются.

Увидел однажды Кукки омут. Оттуда горбуша выглядывает.

— Заходи! — приглашает его горбуша. — О-о, и похудел же ты! Отощал!

— Пищи нет, голодаем мы!

— Да, сильно ты отощал!

Женился Кукки на горбуше.

— Иди-ка, рыбы отнеси домой, — говорит ему горбуша.

Отнес Кукки домой рыбы.

— Вот, Мити, еду принес Много рыбы принес.

— Кто тебе дал?

— Да вот, я горбушу в жены взял.

— И всегда с ней жить будешь? Может, домой приведешь?

— В следующий раз приведу.

— А ты сейчас приведи, да поскорее!

Пошел Кукки к жене-горбуше и говорит:

— Жена, Мити сказала, чтобы я тебя привел.

— Что ж, пойду, — согласилась горбуша и нагрузила Кукки вареной рыбой.

Привел Кукки к себе горбушу.

— Вот подругу тебе привел, Мити, встречай!

— О-о! Уже привел!

— Да, привел.

— А теперь иди опять в лес за дровами и за корой.

Пошел Кукки в лес.

Мити разрезала горбушу и сварила голодным детям. Съели ее, а душа горбуши домой вернулась.

— О-о, пришел! — встречает Мити Кукки.

— Да, вот пришел. Дров принес. А где же подруга?

— Нет ее.

— Где же она?

— Домой, наверно, ушла.

Пошел на другой день Кукки к жене-горбуше. Опять увидел ее.

— Разрезала меня Мити и сварила. Не уводи больше, — просит горбуша Кукки.

Похудела горбуша с тех пор, как ее сварили, а раньше-то жирной была. Унес все же ее Кукки домой, а когда в лес ушел, опять Мити сварила ее. Вернулся из лесу Кукки:

— Мити, вьюк с корой возьми! А где же подруга?

— Нет ее, опять, наверное, домой ушла.

— Что же это она все время уходит?

Пошел Кукки к горбуше.

— Где ты?! — кричит он.

— Перестану я к вам ходить, не дам всю себя съесть.

— Ладно, лучше дома будь, — согласился Кукки.

И стала опять горбуша жить у себя в омуте.

121. Трусливый Кукки

Женился Кукки и стал жить с Мити. Тогда Кукки очень сильно солнца боялся: как только оно взойдет, падал со страху на землю. Ругала Мити трусливого Кукки. Она все сама делала, сама пищу добывала. Но вот забеременела Мити и родила двух сыновей. А Кукки по-прежнему солнца боится и все время в жилище сидит.

Мити часто в море ходила. Там у нее второй морской муж был. Оттуда она морской еды приносила. Опять забеременела Мити и родила от морского мужа двух сыновей. А Кукки по-прежнему солнца боится. Как взойдет солнце, так он со страху падает на землю.

Первых двух сыновей назвали Сикулылан и Анантакилан. Рожденных от морского мужа сыновей тоже так назвали.

Забеременела опять Мити и родила двух дочерей: Синильлымныльнаккут и Анайуптынаккут. Завернула Мити одну дочь в мох, унесла в тундру, там и бросила.

Выросли дети, стали диких оленей добывать.

— Куда они ходят? — спросил как-то жену Кукки.

— Диких оленей добывают.

Поумнел Кукки. А тогда вся земля ровная была, гор совсем не было. Не понравилось Кукки, что земля ровная.

— Ох, горы сделаю, — сказал как-то Кукки.

И верно. Проснулись на следующий день и видят — горы появились.

— Теперь в горах оленей промышляйте, — говорит он детям.

Мити так и живет с двумя мужьями. По-прежнему к морскому мужу ходит, оттуда еду приносит. Тем временем девочку, которую Мити бросила, другие люди подобрали и вырастили. Как-то набрели двое Сикулыланов на селение, увидали там девушку. Она уже большая стала.

— Я за ней ухаживать буду, — сказал один Сикулылан.

— Что ж, ладно, — ответили люди.

Наконец женился на ней Сикулылан. Не знал он, что это его родная сестра.

122. Лиса и Кукки

Пришла лиса к дочери и говорит:

— Имынна, дай-ка плетеную веревку!

— Куда же ты пойдешь?

— Да пойду Кукки обману.

— Перестань обманывать! Добывай пищу честным путем!

— Нет, пойду все же!

Дала ей дочь плетеную веревку, пошла лиса. Уже стемнело, но луна так ярко светит. Подошла к жилищу Кукки и стала выбивалкой торбаза от снега отряхивать. Да так выбивает торбаза, словно их двое пришло.

«Чу-чу-чу-чу!» — стучит по торбазам лиса.

— Подожди, подожди, сейчас выйду, — слышится голос Кукки из жилища.

Удивляется Кукки, почему это разный стук слышится:

— Эй, кто там?!

— Да я это, я с зятем! У мужа очень олени пугливые.

— Отгоните оленей!

— Ох-ох, не подходи, чуть в стороне держись!

— О-о, тогда обратно пойду!

— Подожди, подожди, мой муж ночной житель, света не любит, погаси светильники!

— О-о, пойду, дочерям скажу!

Вошел Кукки в жилище и говорит:

— Илынау, Чнилнаккут, погасите светильники!

Мити, жена Кукки, удивляется:

— Что за гость такой пришел? Света не любит. Ладно, раз просят, пусть так и будет.

— Эй! — закричал Кукки. — Заходите, погасили светильники. Муж, наверное, уже привязал оленей?

Вошла лиса в жилище.

— О-о, пришли! — говорят хозяева. (Ведь они думают, что двое пришли.)

— Да, пришли! Вот муж мой. Замуж я вышла за ночного жителя.

— Ну, садитесь!

— Меня муж научил все в темноте делать, — хвастается лиса.

— Что ж, покушайте! Приготовьте тетушке блюдо, пусть морскую еду поест!

Нарезали мелкими ломтиками сыр и мясо. А лиса хитрая, всю еду в мешок складывает.

— Ох, и наелись мы! — говорит лиса.

— Не напрасно же вы шли сюда, ешьте хорошенько.

— А нет ли яичной колбасы?

— Мити, нет ли у нас яичной колбасы? — спросил Кукки жену.

Сходила Мити, принесла яичную колбасу.

— Подожди, ну-ка я сам это блюдо приготовлю, — старается Кукки лисе угодить.

А лиса и колбасу в мешок положила. Ведь одна она, все хитрит, врет и разговаривает на два голоса: за себя и за мужа. Луна сквозь ледяное окно светит. Сын Кукки Ауппали и говорят родителям:

— Лиса нас обманывает, на разные голоса говорит.

— Что это он там шепчет? — забеспокоилась лиса. — У меня есть чем отблагодарить.

— Помалкивай, мальчишка, о себе думай! — рассердился Кукки на сына.

— О-о, наелись уже!

— Что, поедете?

— Да, поедем. Очень уж пугливые олени у моего мужа, — говорит лиса своим голосом и чужим прибавляет: — Да, да, очень пугливые олени. К одному человеку только привыкли, только один человек и может на них ездить. Один я ими управлять умею.

— Что ж, тогда не буду провожать вас.

— Да, да, не выходи, — радуется лиса, — мы одни управимся.

— Как хотите!

Вышла лиса и, как только одна осталась, побежала во всю прыть к дому.

Говорит Ауппали:

— Ох, мать, лиса-то одна. Нет у нее никакого мужа Кымывалтына.

— Ладно. Помалкивай, не твое это дело.

— Ох, ох, ох! — пришла лиса домой к дочерям.

— О-о, пришла!

— Да, вот пришла! Развяжите-ка вьюк, накормите своего младшего брата.

Накормили сестры младшего брата Лымнойныткына.

— И даже яичной колбасой тебя угостили! Чем же колбаса наполнена?

— Яичным желтком утиные кишки наполнены. Еще вот и морской едой угостили: сушеным китовым мясом и жиром.

На следующий день проснулись Куккины. Стал отец сыну говорить:

— Ну-ка, пойди по следам, посмотри, куда же они отправились.

Пошел Ауппали по следу.

— Ну что? — спросил Кукки, когда он вернулся.

— Только одни лисьи следы я видел, — отвечает ему Ауппали.

— Наверное, оленей далеко оставили.

А лиса говорит своим:

— Завтра опять пойду. Зимнюю сеть из-подо льда вытащу и заморожу. А вы за мной следом идите. Все пойдем.

На другой день стемнело, наступила ночь, но луна ярко светит.

Пошли лисы к жилищу Кукки.

— Отсюда вытащим сеть, — сказала лиса, остановившись у проруби, — и, пока сеть мерзнуть будет, пойдем к пищевому складу. Хозяева-то спят.

Никого нет. Одни лисы трудятся. Забралась лиса в пищевой склад и все повытаскивала.

— Сколько сможете, несите, — говорит она детям. — Домой идите, а я за сетью схожу. Скажу им: «Вот вам богатый подарок от зятя».

Пошли дети домой. Сеть тем временем замерзла, звенит ледяшками, будто железом гремит. Пошла лиса к Кукки. «Чу-чу-чу-чу!» — отряхивает выбивалкой торбаза около жилища.

— О-о, опять лиса пришла, опять зять пришел! Подожди, выхожу вот!

Вышел Кукки в сени:

— Эй! Кто там?

— Мы, мы, мы! Вчерашние мы, опять пришли. Зять вот тебе богатый подарок принес.

— Где же он?

— Вот полный мешок, — и отдала Кукки сеть. — Только где попало не клади, железо холодное, отпотеет, ржавчина будет. Повыше положи, на полог.

— Мити, Мити! — кричит Кукки. — Смотри, зять какое богатство принес! Железо! Положите его повыше, на полог.

— Заходим мы! — кричит лиса.

— Заходите, светильники уже погашены.

— О-о, снова пришли!

— Да, пришли! Решили почаще навещать двоюродных братьев и сестер. Жирку поесть пришли.

Нарезали тонкими ломтиками жир, положили на блюдо.

Лиса делает вид, будто двое едят.

— Нет ли яичной колбасы?

— Нет, всю вчера отдали!

— Жаль, это моя любимая еда.

— Ну-ка, Мити, поищи! Зять много ходил, пусть поест хорошо.

— Отец, отец, лиса одна разговаривает. Обманывает она, разными голосами говорит. Одна она.

— Ох! Опять что-то мальчик сказал. У лисы есть чем отблагодарить.

— Да это он просто так, не слушай, глупый еще. Если бы ты одна была, мы бы ведь увидели.

— О-о, спасибо, наелись мы. Подарки возьмем.

— Только это последняя яичная колбаса.

Итчым, племянник Кукки, тоже за лисой наблюдает. Вдруг говорит Кукки:

— Она ведь одна разговаривает. Опять обманывает нас.

Не слышит Кукки.

— Может, еще поедите? Если хотите, скажите, — он, видно, тоже догадался. — Сама лапу сунь в пузырь и достань жир, а нам что-то уже спать хочется. Вчера очень мало спали.

— Есть жир-то еще?

— Ведь сказали тебе, иди сама, сунь лапу в пузырь и достань жир.

А Мити тем временем веревку приготовила.

— Как же я жир достану?

— Да иди сюда, сунь лапу в пузырь, — говорит Мити.

— Глубже, глубже суй лапу!

Послушалась лиса, сунула лапу в мешок с жиром, а Мити тут же завязала мешок вместе с лапой.

— Ой, ой, ой! Что это вы со мной делаете!

— А зачем ты обманываешь! Нет у тебя никакого мужа, одна приходишь, и вчера тоже одна была.

Выскочила лиса, убежала. Так и убежала с пузырем на лапе, словно капканом пойманная. Утащила пузырь хитрая лиса.

— Имынна, Имынна, рука немеет! Пузырем, словно капканом, прихватили!

— Вечно ты хитришь да обманываешь! Нет чтобы по-хорошему попросить.

— Нагрей скорее воды, руку помою.

Когда лиса убегала, Кукки ей вслед крикнул:

— Ты бы обманывать шла к богатой женщине Контытвал!

— Развяжи скорее руку, Имынна!

— Я ведь и вчера говорила, попроси лучше по-хорошему.

— Да, выпросишь у них! Такие жадные.

Нагрела воды Имынна, вымыла лиса лапу.

На другой день проснулись Куккины. Говорит Кукки дочерям:

— Проверьте-ка запасы наши, наверное, все украли.

Пошли дочери к пищевым складам и вернулись домой.

— Нет никакой пищи, все вытащили, только стены голые остались да кости, — сказали они Кукки.

Довольны вороны хоть тем остались, что досадили лисе-обманщице.

А лиса все не угомонилась:

— Пойду-ка за пищей к богатой женщине Контытвал, — говорит.

— Когда же ты пойдешь?

— Завтра и пойду.

— Не можешь ты без обмана жить. Пищу по-доброму добывать надо.

— По-доброму да по-хорошему ничего не получится. Жадные они. Теперь спать ложитесь. Завтра, как стемнеет, пойдем.

Проснулись на другой день.

— Ну-ка, дай мне плетеную веревку, Имынна. Пойду пищу добывать.

— Только по-доброму проси, не делай плохого. Контытвал же с сестрами-собаками живет. Как бы чего не случилось. Куккины только руку тебе завязали.

— Нет, нет, я по-хорошему просить буду. Ну, пошла!

Отправилась лиса к богатой женщине Контытвал. Так же, как и у Кукки, стала торбаза выбивалкой отряхивать. Отряхивает, и кажется, будто двое пришли.

«Чу-чу-чу-чу!» — постукивает лиса, а сама подальше от дверей, в стороне стоит.

— Эй, кто там?

— Я! — но вспомнила: — Мы, мы, мы!

— Кто вы?

— Да мы с Кымывалтыном. Замуж я вышла за богатого чаучу. Скоро наше стадо подойдет, забьет он вам оленей. Только вот стадо пока еще далековато, у горы Пынаквын. А муж мой ночной гость, так что светильники погасите.

— Как же есть-то в темноте будете?

— Да научились мы, привыкли. Сами с блюда еду берем.

— Пойду скажу, чтобы светильники погасили.

Погасили светильники, а одна сестра-собака и говорит:

— Старшая сестра, лиса-то ведь одна, нет с ней никого.

— Да ладно, пусть войдут, — не поверила Контытвал.

— Ну как, погасили светильники? Идем мы уже! — кричат с улицы.

Вошли. Лиса и говорит другим голосом:

— Я ночной житель, только в темноте могу быть.

— Да, да, садитесь вот здесь.

Приготовили блюдо с едой, а Лиса не ест, все в мешок складывает. Наложила столько, сколько унести может.

— Нет ли яичной колбасы?

— Нет у нас. Мы ведь одни женщины живем, за яйцами на скалы не лазим, колбасы не делаем. Вот жирку поешьте.

Хотели было еще жирку нарезать, а лиса вдруг говорит:

— Давайте я сама! Вы-то к темноте непривычны, — а сама поближе к дверям пробирается. — Я тут около дверей жиру нарежу, а то еще вдруг нечаянно себя пораню.

Шепчет собака-сестра:

— Старшая сестра! Одна лиса, нет с ней мужа.

— А вдруг с мужем?

— Что это она говорит? — услышала лиса. — Я вас не обманываю. Побей-ка свою сестру. Стадо уже совсем близко.

Стукнула Контытвал свою сестру-собаку, которая ей про лису говорила.

— Всех сестер побей, — добавляет лиса. — Стадо уже совсем близко. Ох, наелись мы! Пойдем теперь стадо встречать.

— Я тоже с вами пойду.

— Нет, нет, мы одни. Очень уж пугливые олени у моего мужа. Посидите в пологе.

Выскочила лиса на улицу и убежала. Говорит Контытвал своей сестре-собаке:

— Еще раз придет лиса, я тебя отвяжу, погонишься за ней.

Прибежала лиса домой и говорит детям:

— Завтра со мной пойдете. Еды много принесем. Богатая женщина-собака, много пищи в ее кладовых. Пока я их забавлять буду, вы все из кладовых вытащите.

На другой день пошли все лисы к собакам. Показала лиса детям кладовую.

— Скорее, — торопит детей, — берите столько, сколько унести сможете, и быстрее домой идите. А я к ним побегу.

Прибежала лиса к собачьему жилищу. «Чу-чу-чу-чу!» — снова стала торбаза отряхивать. Поняли собаки, что опять лиса пришла. Одна из них и говорит старшей сестре:

— Ты вчера обещала, отвяжи меня!

— Подожди немного. — И крикнула наружу: — Эй, кто это?

— Мы, мы, мы! Вчерашние гости! Стадо уже совсем близко, завтра здесь будет.

— Как торбаза отряхнете, заходите.

— А свет потушили?

— Да погасили, идите!

«Ох, ох! Что-то я боюсь!» — думает лиса, а сама кричит:

— Подожди, муж шапку снимает. Сейчас приберу ее.

Наконец вошла лиса в жилище.

— Садитесь, садитесь! Наверное, есть будете?

— Что ж, поедим, — согласилась лиса и хотела было сесть.

А Контытвал потихоньку отвела сестру-собаку и шепнула ей:

— Только в пологе на лису не бросайся, послушаем сначала, что она скажет.

— Хорошо бы жирку поесть, — просит лиса.

— Жир вот здесь, около двери. А ты ведь, лиса, обманываешь нас!

— Ой, ой, ой! Вместе росли, с одного блюда ели! — Испугалась лиса, выскочила и побежала.

Погналась за ней сестра-собака.

— Смотрите, до смерти не загрызите, за керкер потрепите только, — крикнула вдогонку Контытвал и спустила с привязи вторую сестру-собаку.

Несется лиса, однако догнали ее собаки.

— Ой, ой, ой! У одного блюда выросли, у одного очага грелись!

— Врешь! Не у одного очага выросли, не товарищи мы! Зачем воруешь? Сейчас тебя разорвем!

— Ой, ой, ой! — кричит лиса.

А собаки хватают ее за пушистый керкер, весь изодрали.

— Ой, ой! Хватит!

— Ладно, пусть домой к детям бежит! Напугали ее хорошенько, весь керкер изорвали, — говорит одна собака другой.

Так и прибежала лиса домой вся изодранная. Прибежала и говорит жалобно:

— Имынна, брось уголечек!

— Что случилось?

— Да вот сестры-собаки искусали, весь керкер разорвали.

— Так тебе, воровка, и надо! Убьют тебя когда-нибудь!

— Больше не буду, а то действительно убьют. Поставь-ка полог! Полежу я.

Успокоилась лиса, никуда пока идти не собирается. Проснулись собаки на другой день. Пошли кладовые осмотреть. Две кладовки пустые: все оттуда дети лисы вытащили, пока та с собаками разговаривала. Хорошо хоть, что отомстили ей, больше не придет.

Ворон Кукки говорит своей жене Мити:

— Пойду схожу к Контытвал. Может, и к ней племянница лиса наведывалась. Вчера ведь я сказал ей, что у женщины-собаки пищи много, богатая она.

Пошел Кукки к собакам. Отряхивает выбивалкой торбаза.

— О-о, наверное, дядюшка пришел? Не так отряхивает торбаза, как лиса, — догадались собаки.

— Эй, кто это?

— Это я, Кукки, племянница!

— Как торбаза отряхнешь, заходи. Может, светильники погасить?

Рассмеялся Кукки:

— Нет, не гаси, мы ведь к свету привычны. Наверное, у вас лиса вчера была?

— Была. Да вот сестра заметила, что одна она, без мужа. Я и догадалась, что лиса решила обмануть нас.

— А мы совсем без еды остались, все лисы утащили.

— У нас они только два склада обокрали. Что делать будешь? Может переночуешь?

— Что ж, переночую.

На другой день проснулись собаки, а дядюшка уже домой собирается.

— Рассветает уже, домой пойду, — говорит Кукки.

— Чем же тебя угостить? — И дали ему вяленого мяса, мяса дикого оленя и мяса горного барана.

— Бери с собой, сколько хочешь!

— О-о, хватит, хватит! Наверное, дети мои уже вернулись с добычей.

— Если еды не будет, приходи!

— Ладно, если не будет, приду.

Пошел домой Кукки. Встречает его сын:

— Отец идет. Видно, много еды несет, очень тихо идет.

Вытащил Кукки из-за пазухи еду и сказал ему:

— Отнеси-ка это матери домой! Я, видишь, очень тихо иду, тяжело мне.

Побежал сын домой и говорит матери:

— Отец много гостинцев несет, тяжело ему. А это вот тебе гостинец. У него мясо и дикого оленя, и дикого барана.

Пришел Кукки. Кричит:

— Эй, Мити, возьмите поклажу!

— О-о, пришел?

— Да, пришел! Лиса у собак побывала, обманула их, но и они ей отомстили. Что ж, развяжите поклажу, ешьте!

Накормили детей вороны вяленым мясом, мясом дикого оленя и горного барана. Вот и все.

Кончил сказку рассказывать. Рассказал все, что помнил, кое-что забыл. Эти сказки нам раньше старики рассказывали. Долго мы их не слышали, поэтому я по частям рассказываю, но говорю правильно, не просто так. Наверное, все. Кончил.

123. Кукки и волк

Я про волка сказку расскажу. Говорит Кукки жене:

— Дай-ка, Мити, соломенную нарту.

— Нет соломенной нарты, только плетеная веревка.

Не верит Кукки, сам ищет.

— Что же ты ищешь?

— Да нарту.

— Куда ты идешь?

— Да вот, пойду с горки покатаюсь.

Пошел Кукки. Покатился с горки.

— Ох! Как приятно, небо так перед глазами и мелькает! — кричит от радости Кукки.

Опять покатился с горки и кричит:

— Ох! Как приятно, небо так и мелькает!

Услышал волк, как радостно кричит катающийся с горки Кукки. «Откуда это он кричит?» — подумал волк и пошел к Кукки.

— Эй, дедушка, что ты делаешь?

— Ох, напугал ты меня. Откуда пришел?

— Да вот, услышал, как ты кричишь, катаясь, и подумал: «Пойду-ка посмотрю, как дедушка катается». Дай-ка я прокачусь!

— Нельзя тебе, в воду скатишься.

— Нет, не скачусь. Лапы у меня длинные.

— Ну катись, раз лапы длинные.

— А что мне кричать, когда буду катиться?

— Кричи: «О-о, как приятно, небо так и мелькает!»

— Ладно, так и буду кричать.

Покатился волк с горки. Бульк — и свалился в море.

— Ой-ой, дедушка я в воду упал! Вытащи! — закричал волк.

— Нет не вытащу. У тебя ведь длинные лапы! А у меня кривые когти, потому я и не падаю в воду.

— Вытащи, дедушка!

— Не вытащу!

— Ну вытаскивай же, лапы коченеют!

— Нет, не вытащу, ты же длиннолапый.

— Дедушка, я тебе стадо блох дам183Стадо блох (гачыйчин наллулан) — имеются в виду мелкие быстро бегающие насекомые белого цвета, которые заводятся в сырой или прелой коже, шерсти, мехах..

— Не нужны мне блохи.

— Эй, дедушка, лапы совсем коченеют, — кричит из воды волк.

— Я же говорю тебе, что не вытащу! — упирается Кукки.

— Стадо горных баранов дам.

— Мои дети сами горных баранов добывают.

— Тогда стадо росомах дам!

— Не нужны мне росомахи. Говорю тебе, мои дети разных зверей добывают.

— Что же дать тебе? — рассуждает волк. — О-о, длинноухую сестру за тебя замуж отдам.

— Вот хорошо! — обрадовался Кукки. — Эй, тесть, подожди, подожди, сейчас вытащу тебя.

Вытащил Кукки волка.

— Бр-р-р! Чуть было лапы не окоченели, — говорит волк и выжимает свою одежду. Кукки помогает ему.

— Ну как? — спрашивает Кукки. — Отдашь свою сестру за меня?

— Нет у меня никакой сестры.

— Ка-а-к? Обманул меня! Ладно, я больше не буду кататься, — обиделся Кукки. — Ты какой долиной пойдешь?

— Да по долине Ватвыткавнын. А ты?

— А я к верховьям реки Антчины пойду.

Разошлись Кукки и волк в разные стороны. Пошли по долинам рек, а в верховьях эти реки сходятся. Дошел волк до истоков Ватвыткавнына. Поднялся в верховья реки Антчины Кукки. И вдруг превратился в кусок жирного мяса от задней части оленя.

— Ого! — удивился волк. — Спасибо, друзья мне пищу оставили. — И тут же съел кусок мяса. А это Кукки был.

Пошел волк домой, а в животе у него Кукки шевелится.

— Ох, вот это, наверное, мой отец принес и повесил здесь, в пищевом складе, — рассуждает в животе волка Кукки, берет кишки и бросает наружу.

— Дедушка, ты как будто из меня говоришь?

— Не у тебя я, а у себя дома, в пищевом складе сижу.

— Ой, кишочки мои выбросил!

— Да нет, дома ведь я. — А сам почки наружу выбросил. — Тьфу! — говорит. — Это, наверное, Итчым свои торбаза вонючие развесил.

— Ой, мои почечки!

— Что ты кричишь? Я же дома, в пищевом складе. — А сам и легкие выбросил. — Тьфу! Опять, верно, это Итчым принес.

— Дедушка, это легкие мои!

— Не выдумывай, я же дома, в пищевом складе. — А сам сердце выбросил. — Тьфу! Это, верно, рукоятка копья. Зачем она здесь висит?!

— Дедушка! Это моя душа! — Пху! — и умер волк.

— Ой-ой, волка убил! — закричал Кукки и выскочил из него.

Пошел Кукки домой. Увидел его сын Ауппали и говорит матери:

— Отец с катания идет.

— Что ж, пусть приходит, — отвечает мать.

Сердится Кукки, кричит:

— Ауппали, скажи матери, пусть благодарственный обряд совершит.

— Ладно, — сказал Ауппали, и пошел в землянку. — Мать, отец что-то волочит, сказал, чтобы ты благодарственный обряд совершила.

— Ну что ж. Однако пойди посмотри, что он там волочит, — а сама стала обряд совершать. Запела:

— Ку-у-кки во-о-лка без пот-ро-хов уби-и-ил! Кы-а, кы-а, кы-а!

Зашел Кукки в землянку.

— Хватит петь, пришел вот я.

— Пусть дочери добычу освежуют!

— Нет, не надо свежевать! Пусть целиком будет!

Вышла теща184По представлениям кереков, когда рождалась дочь, то считалось, что вернулась бабушка, т. е. мать родившей женщины; когда же рождался сын, то считалось, что вернулся отец родившей женщины. В данной сказке старшая дочь Кукки Чиниллымнылнаккут называется «наумат» — теща, когда к ней обращается или о ней говорит Кукки-отец, и «ылла» — мать, когда к ней обращается или говорит о ней Мити, жена Кукки., встретила отца.

— Вот что сделай: отнеси волка в пищевой склад и сторожи там — шитьем займись.

Заснули вороны. Кукки крепко заснул.

А тем временем братья-волки пошли по следам.

На другой день сидит Кукки у дверей землянки и вяжет сеть. Вышел из землянки его младший сын, Ауппали.

— Выходи почаще, посматривай кругом, — говорит ему Кукки.

— Отец, смотри, вон два волка идут, — сказал ему Ауппали.

— О-о, подожди, сейчас шарики из жира185Шарики из жира служили для добычи зверя — волка, медведя, лисы. В шарик из жира закатывались полукругом согнутые пластинки из китового уса, концы которых заострялись. Шарики замораживали и забрасывали на звериные тропы. Зверь проглатывал шарик, китовая пластинка распрямлялась и остриями убивала зверя. сделаю. Пойдешь к тому месту, куда они пойдут. Сделай вид, что играешь, и оставь эти шарики, — говорит Кукки сыну.

Подошли братья-волки, смотрят:

— О-о, мальчик Ауппали здесь играл, наверное, и уронил шарики, — решили они и тут же съели их.

Подошли к землянке. Кукки около дверей сеть вяжет.

— О-о, пришли!

— Да, дедушка. Что это с нами? Качает нас, в глазах темнеет.

— Наверное, съели что-нибудь?

И тут же сдохли волки.

— О-о, опять двух волков убил, — обрадовался Кукки и отнес их в пищевой склад к дочери: — Вот еще принес, сторожи.

Тем временем маленький волчонок спрашивает у своих родителей-стариков:

— Много здесь лежек было, а теперь я один остался.

Звали волчонка Вечовтын. (А Кукки был большой шаман-колдун.)

Заснули родители, пошел Вечовтын по следам братьев.

Кукки опять у дверей сидит, сеть вяжет. Ауппали часто из землянки выходит.

— Выходи почаще, посматривай, — говорит ему Кукки.

Вышел Ауппали и видит: идет волчонок.

— Отец, смотри, маленький волчонок к нам идет.

— Это, наверное, Вечовтын, — говорит Кукки. Он ведь все знает. — Отнеси шарики и брось на его пути.

Отнес шарики Ауппали, бросил на пути волчонка, а сам в землянку вернулся.

Бежит по следу волчонок, вдруг видит — шарики. «О-о, что это?» — подумал он и взял их с собой.

— О-о, пришел! — приветствовал его Кукки.

— Да! Не приходили ли сюда мои братья? — спросил Вечовтын.

— Нет, не приходили. Видишь, мы только одни, — ответил Кукки.

Тут Вечовтын показывает шарик, зажатый в кулаке, и спрашивает:

— Дедушка, что это?

— Ох ты! — испугался Кукки, юркнул в полог и залез под шкуры.

— Что ты делаешь?! — закричала Мити. — Напугать меня можешь. Куда ты?

— Волчонок пришел, шарик показал и спросил: «Что это?»

— Так чего же ты прячешься? Раз напроказил, так и иди к нему, — упрекает его Мити.

Вошел Вечовтын в землянку.

— О-о, пришел ты! — приветствует его жена Кукки.

— Да, пришел. Бабушка, что это? — показывает Вечовтын шарик.

— Не знаю, незнакомо мне это. Тьфу! — плюнула Мити, а сама думает: «Не проведешь дочь Акальчики»186Акальчики — мифический отец Мити.. И говорит:

— Выходи, Кукки, чего боишься? Ты ведь мужчина. Я женщина И то не прячусь.

— Нет, нет, не выйду. Я спать хочу.

— Ну и спи! — рассердилась Мити.

Уже стемнело. Вечовтын и говорит:

— Домой пора, пойду.

— Ну что ж, иди, — ответила Мити.

— Только не подсматривайте за мной.

Пошел Вечовтын к пищевому складу, в котором дочь Кукки Чиниллымнылнаккут сторожила убитых волков, и закричал:

— Эй, здесь мои братья?

— Да, здесь.

Разбудил братьев Вечовтын и говорит им:

— Как же с этим братом будем? Он ведь без внутренностей. Оставим его. А ты следом за нами иди, — обратился он к Чиниллымнылнаккут.

Пошла дочь Кукки к волчьему народу. Привел ее Вечовтын и говорит родителям:

— Вот, мать, встречайте!

Вышли родители:

— О-о, пришли! Быстро. Где же братьев нашел?

— Да вот, дедушка этих двоих разом убил, я за это его дочь увел.

Боится Чиниллымнылнаккут. Первый раз она среди волков.

— О-о, женщина пришла!

— Да!

— Заходи же!

— Да, зайду, — и зашла Чиниллымнылнаккут в волчье жилище.

Так и осталась там. Заснули волки.

Пошла Мити к пищевому складу посмотреть — нет дочери и волки ушли, один только волк без внутренностей лежит.

— О-о какой Кукки пакостник! Даже дочь позволил украсть! — возмутилась Мити и вернулась в землянку.

— Кукки! Кукки! — закричала.

— А-а!

— Нет ведь нашей дочери, и волков тоже нет!

— Ой-ой! — испугался Кукки. — Наверное, это Вечовтын сделал. Он ведь недавно был.

— Там только один волк без внутренностей лежит.

— Пойду-ка вложу ему внутренности, оживлю его, пусть домой идет.

Сделал Кукки волчьи внутренности из разных кусочков мяса и вшил их волку внутрь.

— О-о! — ожил волк. — Кто же со мной такое сделал?

— Да я это сделал! — ответил Кукки. — Иди домой, я, видишь, разбудил тебя. Дочь наша пропала. Наверное, у вас она, приведите ее, не задерживайте!

— Ладно, приведем!

Пошел волк домой. Приходит к себе.

— Вот и я, мать, встречайте!

— О-о, кто пришел? Наверное, сын, который вчера ушел?

— Да, он. Мы его там оставили, потому что он без внутренностей был, не знали что делать, — объяснил Вечовтын.

— Что же с тобой сделали?

— Дедушка внутренности мне сделал и вшил. А потом разбудил меня. Завтра, как проснемся, отведем их дочь. А то опять что-нибудь с нами сотворит.

— Да, да, отведите ее домой, сейчас же отведите, — сказали старики.

Отправились волки к жилищу ворона. Вечером пришли.

— Волки, вы здесь побудьте, я первая заговорю, — сказала Чиниллымнылнаккут.

— Мать, пришла я, встречайте!

— Ой-ой! — закричал Кукки. — Как будто моя теща пришла!

Вышла Мити.

— О-о, пришла ты!

— Да, пришла. Волки меня привели.

— Где же они?

— На улице.

— Скажи им, пусть заходят.

— Где вы, волки? Заходите!

— Нет, не зайдем! Кукки мстить будет. Торопимся мы.

— Ну что ж, может, угостить вас чем-нибудь?

— Нет, мы рады, что вашу дочь привели. Жалко нам ее. Вы ведь ничего о ней не знали.

Мити ввела дочь в землянку. Кукки все еще дрожит от страха, под постелью спрятался. Говорит ему Мити:

— Смотри, мать пришла!

— Откуда пришла мать?

— Да вот волки привели.

Пришли волки домой. Кричат:

— Встречайте нас, от дедушки мы пришли, дочь ему вернули!

— Что же дедушка сказал?

— Да не показывается он, боится.

— Ну, побаловались и хватит, теперь успокойтесь.

А Чиниллымнылнаккут стала спрашивать Кукки:

— Как же ты меня вызволил?

— Да вот, оживил волка, который без внутренностей был, и послал его домой к братьям. А он пообещал дочь вернуть. Говорит: «Старуху жалко». Ну хорошо, что вернулась.

Кончаю сказку рассказывать, только вот это и знаю.