XI. Дух Уайбли

Онлайн чтение книги Наброски синим, зелёным и серым Sketches in Lavender, Blue and Green
XI. Дух Уайбли

Я сам никогда не встречался с этим духом, но много слышал о нем от самого Уайбли. По-видимому, дух был особенно предан моему приятелю, Уайбли, который, в свою очередь, был очень привязан к нему. Лично я вовсе не интересуюсь духами, как, по всей вероятности, не интересуются мною и духи. Но у меня есть друзья, которым они покровительствуют; через этих-то вот друзей я порядочно и осведомлен о бесплотных существах, именуемых духами. О духе Уайбли я намерен говорить с полным уважением. Я признаю, что это был вполне добропорядочный, трудолюбивый и добросовестный дух, с которым было бы очень приятно вести дружбу, если бы… Дело в том, что у него есть один недостаток — глупость (скорее, впрочем, кажущаяся, нежели действительная). А так как этот недостаток свойствен не одному духу, то я отношусь к нему снисходительно.

Этот дух переселился к Уайбли вместе с резной мебелью для кабинета, приобретенною им по случаю как дубовая, но после оказавшейся березовой, и вначале был довольно скромен, ограничиваясь одними «да» или «нет», и то лишь тогда, когда его спрашивали.

Уайбли однажды забавлялся целый вечер, предлагая ему тоже самые скромные вопросы, вроде следующих: «Здесь ты, дух?» (на что дух отвечал иногда утвердительно, иногда отрицательно). «Слышишь ли ты меня?» «Счастлив ли ты?» Тройной треск в мебели означал «да», двойной — «нет». Удивительнее всего было то, что дух ухитрялся на некоторые вопросы отвечать одновременно и «да» и «нет». Уайбли приписывал это крайнему усердию духа. Бывало и так, что никто и не думает его спрашивать, а он долгое время беспрерывно твердит: «да», «нет», «нет», «да». Даже жаль его становилось за такое, очевидно, тревожное состояние.

Уайбли понравилась эта забава, и он приобрел круглый стол, чтобы духу было удобнее общаться с ним. (Известно, что духи почему-то предпочитают круглые столы овальным и четырехугольным и, вообще, всякой другой мебели.) В угоду своему приятелю я присутствовал на нескольких сеансах, но дух при мне был до крайности вял и несловоохотлив; Уайбли объяснял это тем, что дух относится ко мне не совсем дружелюбно, находя, вероятно, что я сам отношусь к нему враждебно. Но это была неправда: в начале знакомства с этим духом я вовсе не чувствовал к нему неприязни. Напротив, я был им очень заинтересован и нарочно приходил, чтобы послушать его фокусы, и с удовольствием слушал по целым часам.

Мне только не нравилось, что дух при мне всегда так долго медлил, прежде чем «разойтись», а когда наконец «расходился», то употреблял такие длинные и непонятные слова, каких нет ни в одном лексиконе. Помню, однажды мы с Уайбли и его постоянным партнером по сеансам, Джобстоком, битых два часа ломали себе головы над одним словом, которое состояло из двух десятков букв и не содержало в себе никакого понятного нам смысла. Переставляя буквы и отчасти даже заменяя их другими, каждый из нас «вырабатывал» из них свой смысл. Получилась полная разноголосица, так что, в конце концов, мы чуть было не поссорились. После нескольких таких неудачных опытов Уайбли пришел к заключению, что я и Джобсток не «гармонируем» с духом, поэтому можем только «парализовать» его силу. Мы поняли намек и перестали посещать сеансы. Уайбли подобрал других партнеров, и, по его словам, тотчас же получились «блестящие» результаты, выразившиеся в ряде зловещих предупреждений и предвещаний. Однажды Уайбли прибежал ко мне сильно встревоженный и объявил, что, по сообщениям духа, я должен остерегаться одного человека, живущего на улице, начинающейся с буквы «С», а в другой раз, чуть не глубокой ночью, прилетел с такой новостью: я должен немедленно отправиться в прибрежный город, в котором находятся три церкви, и там некто нанесет мне сильное огорчение, которое впоследствии превратится для меня в большую радость. Мой твердый отказ последовать этому совету, то есть отправиться на поиски города с тремя церквями (других, более точных указаний, дух не давал), чтобы там нарваться на оскорбление, хотя бы и связанное с заманчивым обещанием блестящего вознаграждения за него в неизвестном будущем, был признан Уайбли прямым кощунством. Кое-как мне удалось успокоить своего приятеля. Ввиду такой трогательной заботы обо мне Уайбли и его духа я, разумеется, не мог сердиться на них.

Вообще же страсть духа Уайбли совать свой нос в чужие дела напоминала мне моего покойного друга Поплетона.

Дух был в восторге каждый раз, когда спрашивали его совета или просили у него помощи, а Уайбли, бывший его усердным рабом, обегал весь приход в поисках людей, чувствующих потребность в сверхъестественной поддержке, и приводил их к своему духу.

Случалось, что дух предлагал женам, не желавшим жить со своими мужьями, подойти «с угла пятой улицы за церковью к третьему дому» (он никогда не давал прямых, точных и ясных адресов, а постоянно ограничивался такими смутными указаниями) и два раза позвонить у такой-то парадной двери. Женщины горячо благодарили дух за добрый совет, бежали рано утром (как он велел) разыскивать «пятую улицу за церковью и третий дом с угла», находили такой дом и звонили у парадной двери, тоже как-то символически обозначаемой духом. Появлялся заспанный, полуодетый слуга и спрашивал, что нужно. Женщины сами не знали, чего хотят, и слуга с бесцеремонной бранью с треском захлопывал дверь перед их носом. Тогда женщины решали, что дух, по всей вероятности, указывал не эту улицу как «пятую», а какую-нибудь другую, по соседству, или следовало считать не с того угла, и повторяли свои звонки у других дверей — все с тем же, разумеется, результатом.

Как-то раз, в июле, я встретился с Уайбли в Эдинбурге. Мой приятель выглядел очень озабоченным и удрученным.

— Здравствуй, дружище! — воскликнул я, увидев его и протягивая ему руку. — А я думал, ты корпишь в экзаменационной комиссии, устроенной там у вас, и вдруг нахожу тебя здесь…

— Да, я действительно должен был заседать в комиссии, — сознался он. — Но оказалось, что я здесь нужен для какого-то более важного дела.

— Для «какого-то»?! — удивился я. — Разве ты не знаешь, для какого именно?

Он сначала немножко замялся, потом смущенно пробормотал:

— В том-то и дело, что я сам толком не знаю, зачем меня принесло сюда.

— Вот это мило! — воскликнул я. — Ехать из Лондона в Эдинбург и не знать зачем!

— Да, видишь ли, в чем дело: этого хотела Мэри…

— Мэри! — повторил я в полном недоумении, зная, что его жену зовут Эмили Джорджиной Анной и никого близких с именем Мэри у него нет. — Это что еще за Мэри появилась у тебя?

— Ах, я и забыл, что ты до сих пор не знаешь имени моего духа. Ведь его зовут Мэри, — пояснил Уайбли.

— А! — подхватил я, начиная смутно понимать, в чем дело. — Так это твой дух, которого зовут Мэри, направил тебя сюда? Неужели он так и не пояснил, с какой целью?

— Да, и это-то вот и мучит меня. Он сказал только: «Отправляйся немедленно в Эдинбург; там должно кое-что случиться с тобой». И больше ни слова.

— Сколько же времени ты думаешь пробыть здесь? — спросил я.

— И этого не знаю! — огорченно ответил он, разводя руками. — Я торчу тут уже целую неделю, и в Лондоне очень обижаются на меня за мое, как они называют, странное отсутствие. Мне вчера сообщил об этом письмом Джобсток. Я бы и не поехал, если бы Мэри так не настаивала: три вечера подряд она твердила одно и то же.

Я не знал, что еще сказать. Мой приятель так серьезно относился к своему духу, что не было никакой надежды образумить его. Подумав немного, я, однако, решился сказать:

— Вполне ли ты уверен, что эта Мэри — добрый дух? Ведь, говорят, и духи бывают разнохарактерные, как и плотские существа. Ведь, в сущности, мы и сами — не что иное, как духи во плоти, поэтому и действуем сообразно тому, какой в нас сидит дух… Разве не могло случиться, что твоя Мэри из коварных духов и только дурачит тебя?

— Да, я уж и сам задавал себе этот вопрос, — сознался Уайбли. — Очень может быть, что ты прав. Если здесь ничего не случится со мной, я начну подозревать Мэри в желании доставить мне неприятность, и…

— И хорошо сделаешь! — подхватил я. — На твоем месте я бы давно уже постарался разузнать ее характер, прежде чем так слепо ей доверяться, ведь этак она тебя бог знает до чего доведет.

Месяц спустя я опять встретился с Уайбли уже в Лондоне, возле судебных установлений (мой приятель был адвокатом и имел порядочную практику).

— А знаешь ли, — начал он после первых приветствий, — ведь Мэри не обманула меня; пока я был в Эдинбурге, там действительно случилось нечто касающееся меня. В тот самый день, как мы с тобою встретились, умер один из моих старых клиентов, в своем имении, милях в пяти от Эдинбурга…

— Ну, я очень рад — по отношению к Мэри, конечно, — сказал я, — это несколько оправдывает ее.

— Да, но представь себе, что при этом вышло, — с жаром продолжал он. — Клиент оставил свои дела в крайне запутанном состоянии, и его старший сын тотчас же бросился ко мне в Лондон, чтобы посоветоваться со мной; но не найдя меня там — я как нарочно был в отъезде, — отправился к другому. Мне было очень обидно узнать об этом по возвращении…

— Ну, вот, видишь, все-таки твоя Мэри не совсем благожелательна к тебе, — заметил я.

— Да, кажется, что так… Но во всяком случае она не солгала, что в Эдинбурге должно случиться что-нибудь, имеющее ко мне отношение, — утешался он.

Потом я узнал, что какой-то новый случай, вроде вышеописанного, окончательно укрепил веру Уайбли в дух Мэри, и его привязанность к этому духу сделалась настоящим бедствием и для него самого, и для его друзей и знакомых. Дух Мэри начал сообщаться с моим приятелем уже не с помощью стола, а, так сказать, непосредственно. Он всюду следовал за ним, проникая к нему даже в спальню, и среди ночи вел с ним длинные беседы. Жена Уайбли была крайне недовольна этой вольностью, вполне основательно находя такое поведение не совсем приличным для духа женского пола. Он сопровождал свою жертву всюду. Никто другой не слышал его голоса, но Уайбли постоянно отвечал ему вслух; а иногда случалось и так, что мой приятель вдруг вскакивал из-за стола и бежал в какой-нибудь укромный уголок, чтобы там побеседовать со своим духом без помехи.

— Знаешь что? — жаловался он мне однажды в откровенную минуту. — Она начинает сильно надоедать мне. Просто покоя не дает. Не знаю, право, как бы мне хоть ненадолго отвязаться от нее и отдохнуть. Я понимаю, что она привязалась ко мне от доброго чувства, но подчас для меня становится прямо невыносимо ее неотступное преследование. Кроме того, она беспокоит и моих домашних… Они из-за нее иногда доходят до нервных припадков.

Однажды эта неугомонная преследовательница моего бедного приятеля устроила настоящую сцену. Уайбли играл с одним строгим майором в вист. В конце игры майор, перегнувшись через стол, вдруг спросил своего партнера резким тоном:

— Будьте так любезны, сэр, объяснить мне, была ли у вас какая-нибудь земная (он резко подчеркнул это слово) причина выступить с одним козырем против моих пик?

— Простите, майор, — с запинкой ответил Уайбли, — я сам чувствовал, что должен бы пойти с дамы, но… но, видите ли, я…

— Вы шли с козыря по внушению «свыше»? — подхватил майор, слышавший кое-что о «Мэри».

— Да… совершенно верно… по внушению, — лепетал красный, как пион, смущенный Уайбли.

— Ага! — со сдержанным бешенством произнес майор, вставая и вытягиваясь во весь свой внушительный рост. — В таком случае я должен отказаться продолжать эту игру. Сумасброда во плоти я еще могу кое-как вынести, но быть одураченным каким-то сумасшедшим духом…

— Позвольте, майор! — запальчиво остановил его Уайбли. — Вы не имеете права так говорить о духах.

— Хорошо, — продолжал майор, — я скажу несколько иначе: отказываюсь играть с духами потому, что как бы ни были они хороши, но ни черта не смыслят в карточной игре, и я посоветовал бы им сначала научиться хоть основным правилам этой игры, а потом уж соваться в нее. Так им от моего имени и потрудитесь передать!

Раскланявшись со всеми нами, майор величественно удалился не только от стола, но и совсем из клуба. Мне пришлось подкрепить огорченного и расстроенного приятеля большим стаканом бренди с содовой и отвезти домой.

В конце концов Уайбли все-таки удалось отвязаться от своего духа. Это обошлось ему в восемь тысяч фунтов стерлингов; но многие уверяли, что он еще довольно дешево отделался.

Случилось это счастливое событие так. Рядом с Уайбли поселился один испанский гранд, познакомился с ним и как-то вечером пришел к нему в гости поболтать. Разумеется, Уайбли не замедлил познакомить гранда и со своим духом. Испанец пришел от него в восторг. Он говорил, что был бы счастливейшим из людей, если бы у него был такой руководитель и помощник.

Этот гранд был первым, так хорошо отнесшимся к духу, и Уайбли искренно полюбил его за это. Испанец каждый вечер приходил к Уайбли, и они вдвоем устраивали сеансы, тянувшиеся иногда до рассвета. К сожалению, я не знаю подробностей, потому что Уайбли не все рассказывал. Но, кажется, дело было в том, что «Мэри» внушила ему, будто гранд открыл никому не известный богатейший золотой рудник в Перу, и посоветовала ему, Уайбли, попросить у гранда позволения вложить в дело оборудования этого рудника несколько тысчонок, чтобы потом приобрести миллионы. Она уверила моего приятеля, что знает гранда с детства и может вполне поручиться в том, что это самый честный человек во всем нашем лживом мире.

Гранд был поражен, когда узнал от Уайбли, что тому известна его тайна, которую он, гранд, так тщательно от всех скрывал. Но теперь, «по особому доверию» к человеку, покровительствуемому таким всемогущим и всезнающим духом, он, пожалуй, откроет ему, — конечно, под условием величайшей тайны, — что нуждается в восьми тысячах фунтов стерлингов для начала оборудования рудника, своим богатством превышающего все остальные золотоносные места на земном шаре. Он, гранд, и об этой временной нужде в такой пустой, в сущности, сумме тоже никому раньше не говорил, чтобы не выдать своей тайны, надеясь как-нибудь достать необходимую сумму, хотя бы под залог небольшой части своих обширных южноамериканских владений; но из уважения к духу мистера Уайбли и к самому мистеру Уайбли, он, так и быть, готов принять последнего в компаньоны своего грандиозного предприятия, хотя такая комбинация никогда не входила в его планы и расчеты.

Окончилась вся эта история тем, что Уайбли вручил гранду восемь тысяч фунтов стерлингов и, конечно, более уж не видал его.

Этот инцидент заставил моего приятеля навсегда рассориться со своим «духом», который тут же исчез так же бесследно, как и испанский «гранд».

Другим «духом» Уайбли решил не обзаводиться, и с тех пор снова сделался почти нормальным человеком.


Читать далее

XI. Дух Уайбли

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть