Онлайн чтение книги Мертвая зыбь Skumtimmen
8

Юлия вернулась в дом, нашла телефон, позвонила Герлофу и рассказала, что произошло. Она нашла Эрнста в каменоломне. Он мертв.

Герлоф понял, разумеется, что она говорит, но почему-то его больше занимало, как звучит голос Юлии. Напряженный, взволнованный, это понятно, но без дрожи. Похоже, держит себя в руках.

– Значит, Эрнст мертв.

Молчание.

– Ты уверена?

– Я же медсестра.

– В полицию позвонила?

– Я позвонила с мобильника в неотложку. Они кого-нибудь пришлют. Но «скорая» ему не нужна… Слишком поздно. – Юлия помолчала немного. – Полиция, конечно, тоже приедет, даже если это несчастный случай. Он…

– Я еду, – сказал Герлоф. Решение пришло в ту же самую секунду, когда он произнес эти слова. – Полиция, ясное дело, скоро объявится, но я тоже приеду. Сядь там у него на диване и жди.

– А что мне остается делать? Буду тебя ждать.

Странно, голос звучит почти спокойно.

Он положил трубку и сидел несколько минут за столом, собираясь с силами.

Эрнст. Эрнста больше нет. Герлоф никак не мог переварить эту новость. У него было только два близких друга – Эрнст и Йон. Теперь остался один.

Он оперся на палку и тяжело поднялся. Им овладела внезапная решимость, хотя двигаться было неимоверно трудно. К ревматизму присоединилось еще и парализующее горе. Он вышел в коридор, услышал в кухне смех и направился туда.

Буэль обучала какую-то совсем юную девочку, как управляться с посудомоечной машиной. Она увидела Герлофа, улыбнулась, но, поглядев на него, тут же посерьезнела.

– Буэль, мне надо в Стенвик. Несчастный случай… погиб мой лучший друг, – сказал Герлоф как можно более решительно. – Пусть кто-нибудь меня подбросит.

Он смотрел на нее внимательно и напряженно, не отводя глаз. Буэль кивнула. Это не укладывалось в правила, но она поняла, что случай не совсем обычный.

– Подождите пару минут, я вас отвезу.

У въезда в Стенвик дорога сворачивала к каменоломне, но Герлоф попросил ехать прямо.

– Почему, Герлоф? Вы же хотели…

– У меня два друга в Стенвике. Одним из них был Эрнст. А другой должен знать, что случилось. Кто ему скажет, кроме меня?

Они доехали до указателя «Кемпинг», заклеенного черным скотчем. Вдруг объявится какой-нибудь турист, пусть не обольщается – кемпинг закрыт. Йон Хагман позаботился заклеить указатель, хотя вероятность, что кто-то приедет сюда в октябре с палаткой или кемпером, была ничтожно мала.

Налево – вечный киоск, дальше площадка для мини-гольфа. Там стоял среднего возраста мужчина в рабочем комбинезоне и лениво сгребал мусор. Он мельком оглянулся на машину и продолжил работу. Андерс Хагман, единственный сын Йона. Тихий, стеснительный холостяк. Герлоф никогда не видел на нем ничего другого, кроме этого комбинезона. Ну, не то чтобы никогда… раз или два он был в чем-то другом. Но не больше.

* * *

– Вон туда. – Они въехали на территорию кемпинга, и Герлоф показал на маленький низкий домик, узкими маленькими окнами напоминающий сторожевую будку. Рядом стоял ржавый зеленый «фольксваген-пассат». Значит, Йон дома.

Буэль остановила машину. Герлоф открыл дверцу и с трудом, опираясь на палку, вышел из машины. В то же мгновение отворилась дверь, и на пороге появился небольшого роста старик в темно-синем рабочем комбинезоне и толстых шерстяных носках поверх брюк. Длинные седые волосы зачесаны назад и собраны в конский хвост. Йон Хагман – конечно же, где ему удержаться и не выйти поглядеть, кто там к нему приехал и зачем.

Летом Йон занимался кемпингом на пару с сыном. Но зимой Андерс предпочитал жить в Боргхольме, а Йон не хотел покидать Стенвик. Кемпинг даже зимой требовал кое-каких дел – там трубу разморозило, тут кран потек, дерево ветром свалило, и все это Йон делал сам, в одиночку. Не такая уж легкая работа для старика. Герлоф охотно бы ему помог, но где ему… С его-то синдромом Шёгрена.

Они кивнули друг другу, точно расстались пять минут назад. Йон влез в черные резиновые сапоги, дожидавшиеся его на крыльце.

– Глянь-ка, – сказал он. – Не ожидал.

– Несчастный случай.

– Где?

– В каменоломне.

– Эрнст? – У Йона сел голос.

Герлоф молча кивнул.

– Ранен?

– Плохо дело… очень плохо.

Они с Йоном были знакомы почти пятьдесят лет, вместе ходили в море и продолжали дружить и после списания на берег. За столько лет Йон вполне научился понимать Герлофа без слов и сразу сообразил – да, дело плохо. И понял, насколько плохо.

– Там кто-то есть?

– Сейчас уже наверняка есть. Дочь должна была позвонить куда надо. Юлия. Она там. Это она его нашла… Вчера только приехала из Гётеборга – и на тебе.

– Вот оно что…

Йон исчез на секунду в доме и тут же появился в куртке и со связкой ключей в руке.

– Возьмем мою машину. Пойду скажу Андерсу.

Герлоф кивнул. Так будет лучше. Ясное дело, Буэль хочет поскорее вернуться в отделение. К тому же он сможет поговорить с Йоном с глазу на глаз.

Йон подошел к Андерсу, показал на площадку для мини-гольфа и тихо что-то сказал. Андерс отрицательно помотал головой. Йон повысил голос. Они никогда не могли договориться, отец с сыном. Странные какие-то отношения. Слишком уж они зависят друг от друга.

Наконец Андерс неохотно пожал плечами – то ли дивясь отцовской глупости, то ли соглашаясь. Наверное, второе, потому что Йон кивнул, повернулся и пошел прочь. Вот и поговорили.

Пока Йон выяснял отношения с сыном, Герлоф доплелся до Буэль и поблагодарил – дальше он доберется сам.

– Эрнст, значит, – сказал Йон и положил руки на баранку. – Помер, значит.

– Юлия сказала. – Герлоф не отводил взгляда от мерцающей внизу воды пролива.

– Камень на него, значит, упал.

– Большой камень. Юлия говорит – большой.

В каменоломне за шестьдесят лет не было ни одного серьезного несчастного случая. Так, по мелочам. А тут… даже поверить трудно. Работ никаких нет, а на Эрнста падает камень.

– Я захватил запасной ключ, – сказал Йон. – На тот случай, если его уже увезли.

– Он дал тебе ключ? – удивился Герлоф. Значит, Эрнст больше доверял Йону, чем ему, Герлофу. С другой стороны, он ведь тоже не давал Эрнсту ключ от своей дачи. Конечно, они доверяли друг другу, но… наверное, до определенных границ.

– Он знал – я не буду рыться в его вещах.

– А надо бы… – Герлоф предпочел не обращать внимания на определенный намек (ты-то, мол, наверняка начал бы шуровать по ящикам). – Надо бы… хоть краешком глаза поглядеть, что и к чему.

– Сейчас да… сейчас другое дело.

Герлоф замолчал. Навстречу им проехала «скорая». Он попытался вспомнить – и не вспомнил. Нет, никогда раньше он не видел в Стенвике машину «скорой». За всю жизнь ни разу.

Машина выехала со стороны каменоломни, неторопливо, без сирены и мигалки. Плохой знак… но Герлоф особенно и не надеялся. Йон притормозил и проводил «скорую» взглядом.

Они помолчали.

– Летом у него хорошо продавалось, – тихо сказал Йон. – Мы еще шутили… я говорю, у тебя, мол, больше заказчиков, чем у меня рыбы в сетях.

Герлоф молча кивнул. Что тут говорить. Он никак не мог осознать, что Эрнста больше нет, и ему с каждой минутой становилось все тяжелее.

Йон свернул на узенькую, разбитую дорожку к плато над каменоломней. На размытой глине видны были следы машин. Вон машина Эрнста, за ней красный «фордик» Юлии. Два патрульных полицейских автомобиля и еще – сверкающий новым лаком синий «вольво», а рядом – среднего возраста мужчина в кепке и с фотокамерой на животе.

– Глянь-ка, Бенгт Нюберг опять купил новую тачку, – прервал молчание Герлоф.

– Должно быть, редакторы газет прилично получают.

– Разве?

Йон остановил «пассат» рядом со щитом «КАМЕННЫЕ СКУЛЬПТУРЫ. ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!». Выключил мотор, и сразу стало очень тихо.

Герлоф с трудом вылез из машины. Суставы не гнулись, словно протестовали против необычных телодвижений. Оперся на палку, выпрямился и вежливо кивнул редактору северного отдела «Эландс Постен».

– Его уже увезли, – сказал Нюберг, подходя.

– Видели.

– И я не успел. Придется просить снимки у полицейских, и… ну да, пятно крови там, внизу, но я не уверен, что это можно публиковать. Пусть умники в Боргхольме решают. А теперь уже и кровь смыло – дождь то и дело опять принимается.

Он словно бы говорил про съехавшую в канаву машину. Или про разбитое лобовое стекло. Герлоф от досады чуть не плюнул. Бенгт никогда чувствительностью не отличался.

– Да уж… таких снимков лучше не надо.

– А ты знаешь, кто его обнаружил?

Бенгт нажал перемотку, и камера зажужжала.

– Не-а, – пожал плечам Герлоф и медленно пошел к краю каменоломни. Где же Юлия? – Ехал бы ты домой писать свой репортаж, Бенгт.

– Так и сделаю. Завтра почитаете.

Он открыл дверцу своей шикарной новой машины и завел мотор.

Герлоф миновал дом, красный сарайчик и пошел к выработке. Оттуда появилась голова в пилотке. Полицейский подтянулся, встал на край и помог вылезти второму, помоложе. Отряхнулся и посмотрел на Герлофа. Ни тот ни другой ему не были знакомы. Должно быть, из Боргхольма. Или с материка.

– Родственник? – спросил старший.

– Старый друг… родственники живут в Смоланде.

Полицейский понимающе кивнул.

– Смотреть тут особенно не на что.

– Несчастный случай?

– На работе. Несчастный случай на работе.

– Хотел передвинуть скульптуру поближе к краю, – сказал молодой и показал на ямку в траве. – Взялся за камень и…

– Ну да, – перебил его первый. – Споткнулся или поскользнулся… и загремел вниз, а камень на него.

– Секундное дело, – кивнул молодой.

Герлоф осторожно, опираясь на палку, сделал шаг вперед и заглянул вниз. Часовня. Самая большая скульптура Эрнста, модель марнесской часовни, лежит внизу. Место падения видно совершенно четко – яма в щебне.

А может быть, это след от падения Эрнста? Герлоф поднял глаза и оглядел каменоломню. Сколько надгробных камней, сколько памятников вырублено здесь за сотни лет… Он перевел взгляд на пролив, и ему стало немного легче.

Посмотрел на ряд каменных скульптур, выставленных в ряд на краю обрыва. Эрнст всегда ставил их на одинаковом расстоянии друг от друга, рядами, но вон там, поодаль, почему-то прогал…

Он подошел поближе. Оказывается, упала не только часовня. Еще одна скульптура, поменьше, тоже свалилась с обрыва и лежала внизу. Круглая штука… не совсем круглая, чуть продолговатая, как яйцо. Или голова тролля. Интересно, что здоровенная часовня уцелела при падении, а эта штуковина, намного меньше, раскололась надвое.

Ну что ж… Герлоф осторожно, чтобы не потерять равновесия, повернулся и пошел назад.

– А где Юлия Давидссон? – спросил он у полицейских.

– В доме, с Хенрикссоном.

– Спасибо.

Входная дверь была приоткрыта, Йон, должно быть, уже там. Герлоф медленно, с покряхтываньем поднялся по низким ступенькам. Потер ноги о коврик – надо бы счистить грязь с ботинок, но куда там – куски глины с травой будто приклеены к подметкам. Махнул рукой и вошел в прихожую.

Весь пол уставлен грязными ботинками. Герлофу пришлось разворошить их палкой. Нагнуться, развязать шнурки, снять обувь… об этом он даже мечтать не мог. В прихожей на стене висели старинные фотографии – каменотесы с кирками и лопатами.

Из комнаты доносились негромкие голоса.

Йон стоял и смотрел в окно, Юлия сидела на диване в обществе еще одного полицейского, лет шестидесяти, без пилотки – снял из вежливости.

– Привет, Леннарт, – кивнул ему Герлоф.

Наконец-то знакомое лицо. Леннарт Хенрикссон олицетворял правоохранительные органы на севере Эланда уже тридцать пять лет. Жил он к северу от Марнеса, у него была своя вилла, а контора помещалась в гавани. Он уже совсем поседел, отметил Герлоф, наверное, готовится к пенсии. Обычно вид у него полусонный, широкие плечи устало опущены, он словно показывает – как же мне все это надоело. И сейчас… Хенрикссон старался казаться внимательным и подтянутым, но чувствовалось, что он очень устал.

– Привет, шкипер, – кивнул он Герлофу без улыбки.

– Здравствуй, папа, – тихо произнесла Юлия.

Впервые за много лет она назвала его папой. Наверное, немного не в себе после случившегося. Герлоф подошел к столу.

– Хочешь сесть? – спросил Леннарт.

– Постою. В моем возрасте надо больше двигаться…

– Но ты хорошо выглядишь, Герлоф. Бодрый и здоровый…

– Спасибо, спасибо.

Наступило молчание. Герлоф услышал, как за спиной его скрипнула дверь – Йон, не говоря ни слова, вышел из комнаты.

– Оказывается, Юлия твоя дочь, – произнес Леннарт.

Герлоф молча кивнул.

– «Скорая» уехала? – как-то робко спросила Юлия.

– Да… мы с Йоном встретили ее на дороге.

– Значит, его увезли.

– Увезли… А врач был? – спросил Герлоф, глядя на Хенрикссона.

– Был… молодой совсем, временно в Боргхольме. Раньше я его не видел. А что врач? Врач и врач. Констатировал смерть, и все его дела.

– Что сказал? Несчастный случай?

– Да… несчастный случай, говорит. И сразу уехал.

– Он же всю ночь лежал под дождем…

– Ну да. – Леннарт понял, что речь идет не о враче. – Наверное, все это случилось вчера вечером…

– И крови нет, – задумчиво сказал Герлоф. – Бенгт говорит, дождем смыло…

Герлоф и сам не знал, зачем все это говорит, на что намекает… Наверное, хочу показать, что и я что-то значу, подумал он. Желание быть значительным покидает человека последним.

– Кровь была, – сказала Юлия. – Изо рта…

Герлоф кивнул. В прихожей кто-то потоптался, и на пороге появился молодой полицейский.

– У нас все, Леннарт. Мы уезжаем.

– Хорошо. Я еще немного задержусь.

– Конечно, конечно.

Было что-то уважительное в тоне юноши. Может быть, уважение вызывала долгая полицейская служба, а может, и то, что отец Леннарта тоже был полицейским и погиб на службе.

– Езжайте осторожно, – стандартно напутствовал Хенрикссон.

Полицейский кивнул и исчез.

И тут же появился Йон. В руке у него был большой коричневый кожаный кошелек. Он поднял его и повертел в воздухе.

– Три тысячи сто пятьдесят восемь крон. От продажи скульптур. Они у него были в кухне, в нижнем ящике, под пластиковыми пакетами.

– Позаботься о деньгах, Йон, – сказал Хенрикссон. – Глупо же оставлять их здесь. Довольно много денег.

– Пусть будут у меня, пока не объявятся наследники, – сказал Герлоф и принял у Йона кошелек.

Йон вздохнул – как показалось Герлофу, с облегчением.

Все замолчали.

– Ну что ж… – прервал Хенрикссон молчание, нагнулся вперед и с определенным усилием встал с дивана. – Я, пожалуй, тоже поеду.

– Спасибо, что вы… – Юлия задумалась, подбирая слова. – Спасибо, что приехали, потратили время…

– Здрасьте, – бледно улыбнулся Хенрикссон. – Я вас очень хорошо понимаю. Оказаться свидетелем такого… я же не первый раз в такой ситуации. Чувствуешь… черт знает, как сказать… одиночество. Бессилие.

Юлия кивнула.

– Сейчас уже лучше.

– Вот и хорошо… – Леннарт неловко нахлобучил пилотку. – У меня контора в Марнесе. Так что, если что, звоните, заезжайте… – Он посмотрел на стариков. – И вы, понятное дело. Всегда рад повидаться… Запрете?

– Ну, – лаконично пообещал Герлоф.

– Тогда пока. – Хенрикссон раскланялся и вышел.

Они сидели молча, прислушиваясь, как Леннарт завел машину, как тронулся с места, слегка пробуксовав на глине, как постепенно истаял звук двигателя.

– Мы тоже сейчас двинемся. – Герлоф посмотрел на Юлию, сунул кошелек Эрнста в карман и повернулся к Йону: – Я тебе хочу одну вещь показать. Там, снаружи…