Онлайн чтение книги Смерть и семь немых свидетелей
14


Вечер был хмурым. Отшумевшая гроза оставила после себя сырость и холод. Но Эмила не закрывала окно в машине. Холодный поток воздуха обдувал ее лицо, трепал волосы и слегка бодрил. С приближением к старому дому в Угошти росли ее нервозность и неуверенность.

Она включила дальний свет и по серпантиновой дороге начала спускаться к водохранилищу. С обеих сторон, словно монолитная стена, чернел лес.

Вскоре он кончился, стало светлее. Тускло блестела вода, к ней сбегал травянистый склон, заканчивавшийся небольшим мысом. На нем стоял старенький низенький костел средневековой массивной кладки, окруженный каменной стеной. Рядом — довольно большая одноэтажная постройка с маленькими окнами и островерхой крышей. Мыс соединялся с берегом насыпью, бывшей когда-то валом. Дальше по берегу темнели силуэты еще двух небольших домов.

Эмила остановила машину у края дороги над травянистым склоном и осмотрелась. Нигде никаких признаков жизни. Видимо, сюда приезжают только на выходные, а сегодня будний день, подумала она. На всякий случай решила сразу развернуться, чтобы при необходимости можно было быстро уехать.

Включила фары и снова осмотрелась. Темнело быстро, постройки начали исчезать в тумане, поднимавшемся от воды. Эмила надела кожаную куртку, из ящичка в приборной доске вынула большой круглый фонарь, потом открыла сумку, лежавшую на переднем сиденье. Вначале достала из нее два сцепленных колечком ключа, затем небольшой пистолет, который сунула в правый карман. Теперь ей осталось выйти из машины, запереть дверцу и с сумкой через плечо осторожно спуститься к самой большой из построек, что стояла рядом с костелом.

Она хорошо знала этот дом, была в нем с Марией несколько раз. Здесь ее показания, данные следствию, расходились с истиной.

Дом для священника строил хороший архитектор, но сейчас дом имел заброшенный вид. Залеский собирался отремонтировать его нынешним летом. Левой рукой Эмила приподняла дверь — только в таком положении ключ поворачивался в замке.

В прихожей, сразу за дверью, был подвешен распределительный щит. Стоило повернуть главный выключатель — и во всех комнатах загорелся бы свет. Так они с Марией делали всегда. Но сегодня Эмиле и в голову это не пришло. Она включила фонарик и направилась в глубь дома. Длинная комната с четырьмя окнами, расположенными попарно, нависала почти над самой водой. Эмила с испугом заметила, что одна из рам едва держится на разболтанных петлях — сюда без особых усилий мог влезть кто угодно. Пробежала кружочком света по комнате. Никто не влезал, вздохнула она с облегчением. Пока.

В двух шкафах стояли книги и журналы. Книги Эмила трогать не стала, а стопки журналов вынула и по частям перенесла на письменный стол — эта комната служила Марии рабочим кабинетом. С ловкостью банковского чиновника, пересчитывающего деньги, принялась быстро перелистывать журналы. Стопка за стопкой, связка за связкой… Остались переплетенные годовые подшивки, их Эмила оставила без внимания. В ящиках письменного стола лежали сломанные и высохшие авторучки, свечные огарки и несколько номеров прошлогодних газет.

Со вздохом она откинула волосы со лба и принялась складывать назад тяжелые кипы журналов. Потом, перекинув через плечо пустую сумку, направилась в спальню. Два окна в ней смотрели на узкую дорогу, бегущую по склону и сворачивающую к дому. Сквозь третье окно в боковой стене было видно, как эта дорога, виляя вдоль берега, исчезала темноте. Эмила приоткрыла окно — сквозь грязные стекла ничего невозможно было разглядеть, а ей вдруг показалось, будто на дороге мелькнул огонек. Не заметив ничего подозрительного, она подошла к своей последней надежде — прекрасному антикварному секретеру, стоявшему противоположном углу комнаты. Это была единственная ценная вещь в доме, и достала ее в свое время Эмила. Во время случайной распродажи, за бесценок. Перевозка в Угошть, смеялась Мария, стоила дороже. Секретер ей очень нравился. Она взяла у реставраторов несколько кусочков облицовочной фанеры и сама произвела мелкий ремонт. Но прежде всего они осмотрели многочисленные ящики, ящички и тайник, скрытый за зеркалом, — секрет его мог разгадать и ребенок. Достаточно было нажать пружинку, укрытую не очень заботливо.

Эмила нажала эту пружинку и, едва взглянув на бумаги, лежащие в тайнике, поняла, что приехала сюда не напрасно. Она принялась укладывать разноцветные папки в широко раскрытую сумку. Во рту у нее пересохло, стало трудно дышать. Укладывая последнюю папку, решила, что на обратим пути остановится у ближайшего придорожного ресторана и выпьет стакан или два холодного сока…

Она погасила фонарик и неожиданно поняла, что снаружи кто-то ходит, в этом не было сомнений.

Согнувшись, Эмила подобралась к окну, которое оставила приоткрытым, и выглянула. Она увидела лишь силуэт, но и этого было достаточно, чтобы распознать мужчину. Он был высокий, стройный и, судя по тому, с каким проворством и даже изяществом перескочил небольшой заборчик у дома, — молодой и ловкий. Эмила в полусогнутом состоянии попятилась от окна, потом выпрямилась и прижалась спиной к стене. Теперь она следила за движениями мужчины на слух, который в минуту опасности резко обострился. Вынув из кармана пистолет, направила его на боковое окно — неожиданный посетитель мог обратить внимание на то, что оно приоткрыто, и воспользоваться им… Но осторожные шаги удалялись. Вот затрещали обломки старой черепицы, оставшейся на тропинке после прошлогоднего ремонта протекавшей крыши. Идет за дом, поняла она, на тропу, ведущую вдоль берега. Там заметит разболтанную раму и влезет в кабинет. В это время ей надо выскочить в боковое окно и бежать к машине.

В вечерней тишине у воды был слышен каждый звук. Даже каждый всплеск слабой волны у каменистого берега. Эмила стояла неподвижно, продолжая опираться о стену. Раздался шелест — ага, он уже в кабинете. Ищет. Как совсем недавно я. Не найдет и придет сюда.

В этот момент ей в голову пришла мысль, которую она сформулировала весьма лаконично: «Застрелю его, как собаку!» Она слышала гулкие удары своего сердца. Стало трудно дышать. Сжала зубы и попыталась успокоиться.

Она никогда не убила ни одной собаки. И никогда не смогла бы этого сделать. Но сейчас упорно повторяла свою фразу неслышным шепотом. Приоткрытое окно было рядом с ее плечом, нетрудно было через него вылезть и быстро добежать до машины. Все, что ей было нужно, лежало в сумке. Но она продолжала стоять, наполненная страшной решимостью, дрожа и сдерживая громкое хриплое дыхание.

«Убью его, как собаку. И признаюсь, сразу признаюсь. Что мне смогут сделать? Я защищалась… Я могу объяснить свое присутствие здесь, он — нет. Скажу, что он напал на меня…»

Дрожь усиливалась, словно в неожиданном приступе лихорадки. «Умираю, — мелькнула в голове безумная мысль. — Но мне же надо отсюда выбраться… Нет, я должна его застрелить… Как только он появится на пороге, зажгу фонарь и назову его по имени. Потом выстрелю». Она вдруг схватилась за желудок, преодолевая неожиданную тошноту.

И тут совсем близко раздался шум мотора. Машина приближалась быстро, фары ярко осветили противоположную стену комнаты. Эмила услышала голоса, стук в дверь. Она стала приходить в себя, словно после тяжелого сна. Спрятала пистолет в карман и, слегка пошатываясь, подошла к окну. «Волга» стояла у самого входа в дом, о нее опирался мужчина в форме и рассматривал постройку. Эмила высунулась из окна. Он направился к ней — в лучах фар было видно, что это молодой человек, — улыбнулся и отдал честь.

— Добрый вечер. Вы — Эмила Альтманова?

Она молча кивнула и глубоко вдохнула свежий ночной воздух. Он посветил на нее фонариком, она зажмурилась и отвернула лицо.

— Описание соответствует. Документы можете не предъявлять. Нам сообщили, что вы будете здесь. Вроде бы очень важный свидетель, поэтому попросили присмотреть за вами.

— Зачем? — спросила она хриплым голосом и откашлялась.

— Чтобы с вами ничего не случилось. Здесь — как в пустыне, в будний день ни души… Ну, едем? А если вам нужно еще что-нибудь сделать, то мы подождем.

— Зачем? — тупо повторила она вопрос.

— Мы должны вас немного проводить. В безопасное место. Проедем с вами до автострады, а в Праге вас встретят. Это ваша машина там, на дороге? — показал он в темноту на берегу.

— Какая машина?

— «Фиат» сто двадцать семь.

— Что вы, где мне взять на такой лимузин. — Она нервно рассмеялась. — Моя консервная банка там, наверху.

— Так мне подождать? — улыбнулся он в ответ.

— Я как раз собиралась уходить. Буду вам благодарна, если меня проводите. Здесь мне уже стало страшно.

Она вышла с сумкой через плечо и попыталась запереть дверь. Руки у нее тряслись, так что удалось ей это только после нескольких попыток.

— Почему вы не зажгли свет?

— Там что-то сломалось.

— Так где ваша машина?

— Наверху, на склоне.

— Мы вас туда подвезем. — Он открыл заднюю дверцу, а сам уселся рядом с водителем. «Волга» начала взбираться в гору.

— Вам повезло, что этот «фиат» не ваш, — заметил молодой человек.

— Почему? — прохрипела она все еще зажатым горлом.

— Остановился посреди дороги, оставил машину без огней. Не знаете, кому принадлежит?

— Я нездешняя, — пришла ей на ум отговорка.

— Неважно, я записал номер. Вот будет радость владельцу, когда получит повестку, — произнес он злорадно.

С нее неожиданно спало все — прошли оцепенение, тошнота, лихорадка. Они знают номер его машины!

Больше ее ни о чем не расспрашивали. Действовали по инструкции: найти и проводить до автотрассы.

…Промелькнули огни придорожного ресторана, но она уже не испытывала жажды. Посмотрела на часы. Одиннадцать… «К полуночи буду дома. Кофе! Прежде всего приготовлю кофе, а потом решу, куда звонить. Самое главное, — неожиданно пришло ей в голову, — никому не открывать. Он знает, что я была на даче. Надо будет покрепче запереть дверь. Собственно… ведь меня где-то ждут…»

По городу ехала медленно. Размышляла, комбинировала, принимала и отвергала решения. Проехала через свой микрорайон, остановилась на последней улице, у того места, где открывался вид на реку.

Прежде чем вышла из машины, увидела капитана Янду.

У него тоже была старая «шкода». Он стоял, опираясь на нее, и курил. Увидев Эмилу, подбежал, показывая рукой, чтобы оставалась в машине.

— Разворачивайтесь, поедете за мной.

Он не сердился, как она ожидала, но говорил сухим служебным тоном.

— Зачем? — в который раз за вечер задала она один а тот же дурацкий вопрос.

— Вам нельзя оставаться дома, надеюсь, это вам понятно. И потом, нам надо поговорить. И не на бегу.

— Куда мы поедем?

— Держитесь за мной. Я поведу машину медленно, чтобы вы не потерялись. И никаких глупостей! — добавил он угрожающе. Потом направился к своей машине, наблюдая, как разворачивается Эмила. Сев за руль, на всякий случаи поправил перед собой зеркало. Так, чтобы постоянно можно было видеть ее лицо.


Утро было чистое, как кристалл, прохладное и полное солнечного света, такого щедрого, словно природа решила загладить свою вину за вчерашнюю непогоду.

О прошумевшей накануне грозе напоминал лишь мокрый песок во дворе. Спортивные тапочки Эмилы оставили на нем узорчатые следы. Она слегка дрожала — то ли от холода, то ли еще от чего. Хотя одета была довольно тепло: в свои любимые вельветовые брюки и кожаную куртку. Подойдя к стеклянной двери, попробовала нажать ручку — было не заперто. Она забросила на плечо туго набитую сумку и начала подниматься по лестнице.

В замке в эту пору было как в монастыре — пасмурно и тихо. Ну и сони, подумалось ей, ведь скоро уже восемь. Впрочем, крепко спят те, у кого совесть чиста. Или почти чиста.

Рудольфа Гакла она нашла в последнем зале за работой. Он прикреплял к рамам отпечатанные таблички с фамилиями авторов и названиями картин.

— Привет! — поздоровалась Эмила. — Я знала, что застану тебя здесь. Все храпят, трудится только наша ранняя пташка.

Он смотрел на нее как на призрак. Потом опустил глаза я прикусил нижнюю губу.

— Похоже, сегодня все будет закончено? — Эмила осмотрела зал. — Это последняя часть экспозиции? Жаль, что нет Марии, — произнесла она простодушно. — Ведь сценарий этой выставки писала она, правда?

— Зачем ты пришла? — спросил он, уже спокойно глядя на нее большими темными глазами.

— Мне нужно с тобой поговорить. Но не здесь. — Она снова огляделась. — Акустика этих залов непредсказуема и ненадежна.

Он смотрел на нее еще несколько секунд, потом спросил:

— Куда пойдем?

— А что, если в барбакан? — предложила она. — К кикиморам? Туда сейчас ни одна живая душа не сунется.

— Мне надо туда… идти вместе с тобой? — заколебался он.

Она поняла, что его смутило.

— Нас никто не должен видеть вместе, — сказала быстро. — Я пойду первая, ты придешь позже. Только поскорей, мне ждать некогда.

— Хорошо, — произнес он едва слышно. Склонив голову, посмотрел на таблички, которые держал в руках. Потом выбрал одну и пошел с ней через весь вал к картине какого-то голландца, на которой были изображены танцующие крестьяне.

Эмила поправила на плече ремень от сумки, вышла в коридор и сбежала вниз по лестнице. Быстро пробежав через двор, открыла ключом дверцу, но запирать не стала. Дойдя до грубо обработанной глыбы песчаника — незавершенной скульптуры ангела смерти, — уселась между его колен, как в кресло. Вскоре услышала стук дверцы и скрип ключа. Значит, он запер за собой. Она подвинулась на самый край колен ангела, выпрямилась и насторожилась. Сумка лежала у самых ног, длинный ремень ее был рядом с левой рукой. Правую она держала в кармане куртки.

— Так в чем дело, Эмила? — бросил он дружески и начал приближаться к ней.

— Сядь к Тщеславию, — показала она на кикимору напротив себя. — На цоколь. Он достаточно широкий.

— Зачем мне садиться к Тщеславию, когда я могу подсесть к Эмиле? — игриво ответил Гакл и сделал еще два шага. Потом вдруг замер, словно уперся в стену.

— Боже! — воскликнул он удивленно, не в силах отвести взгляда от направленного на него пистолета. — Ты его стащила у Квазимодо! Слушай, тебя ждут большие неприятности.

— Сядь на цоколь, — повторила она, — и начнем разговор. Не тяни время.

Гакл послушался, сел на самый край и оказался точно напротив нее. Их разделяли почти четыре метра.

— Боже, — повторил он, — с каким отчаянием искал Квасан свой кольт!

— Это не кольт, — уточнила Эмила, не спуская глаз с Гакла, — а автоматический пистолет калибра шесть тридцать пять. Если попытаешься броситься на меня, застрелю. Совершенно спокойно, верь мне.

— Себе не навреди, девочка, — произнес он с ухмылкой.

— Стрелять я умею, — продолжала она, игнорируя его реплику. — Не знаю, если Мария… короче, в студенческие годы в Свазарме я получила права на вождение всего, что имеет колеса, несколько раз летала на планере, а также стреляла. Даже диплом есть с каких-то соревнований.

— Да, ты такой тип. — Он презрительно хмыкнул. — Летала, стреляла, а Мария писала за тебя курсовые и даже диплом.

— За меня она ничего не писала, только помогала. А вот тебе…

— Что мне? — Он прищурил глаза.

— За тебя Мария написала «Реку» — всю, от начала до конца. А потом подарила ее тебе — из непонятной, глупой, рабской и великой любви. Вы с ней скорее всего даже не ожидали, что книга будет пользоваться таким большим успехом. Вас это, наверное, удивило так же, как и всех нас. Кто мог предвидеть такой восторг, такое восхищение? Ты пил славу большими глотками, раздувался от гордости, как та кикимора, под которой сидишь. Мария радовалась за тебя, верила, безумная, что теперь, когда она таким образом доказала свою любовь, ты принадлежишь ей навсегда. Но ты — и навсегда?! Ты же не можешь быть постоянным ни в чем и ни с кем.

— Почему я должен это выслушивать? — Гакл прервал ее в ярости. Лицо его побагровело, он попытался встать, но сразу же сел, потому что Эмила вытянула вперед руку с пистолетом.

— Ни в чем и ни с кем, — повторила она громче. — Ни в учебе, ни в работе, ни с женой, ни с любовницей. Главная ошибка Марии в том, что она решила связать свою жизнь с тобой. А когда поняла, что может потерять тебя, от отчаяния стала угрожать. Несчастная, до чего она докатилась! Опустилась до шантажа! Нормальный человек… — Эмила подняла руку, и Гакл занял прежнюю позу. — Не вертись! Не хочу тебя дырявить, но буду вынуждена! Нормальный человек, — продолжила она, — сделал бы какой-то выбор. Или, чтобы избежать разоблачения и скандала, остался с Марией, хотя это и трусливый поступок. Или расстался с ней и мужественно пережил скандал, которого не удалось бы избежать. Потому что Мария была из тех, кто или любит, или ненавидит, а она стала бы мстить. Но на такие поступки способен нормальный человек. Это не для тебя.

— Почему… — он захрипел и стал откашливаться, — почему не для меня?

— Потому что ты этого не перенес бы. Всю жизнь ты был неудачником. И ничтожеством. Но всю жизнь вынашивал грандиозные планы. Блестящие идеи, прекрасные намерения! Я талантлив, я совершенен, увидите все, на что я способен! Но тебя нигде не могли долго выдержать, отовсюду гнали. И вдруг повезло! Пришла слава. Неожиданно. Ведь «Река» — далеко не эпохальное произведение, но по каким-то таинственным законам приобрела необычайную популярность. Твое имя стало известным. Ты быстро забыл, что в этом нет твоей заслуги. И вдруг — она захотела все сразу забрать! Опозорить тебя, вернуть даже не в обыденность, где ты был раньше, а бросить гораздо ниже, в пекло позора, насмешек, безысходности… Оттуда ты уже никогда бы не выбрался. Поэтому ты ее и убил. Из-за болезненного тщеславия.

— Хочешь сделать из меня ненормального? — Он коротко хохотнул. — Мало нам Дарека…

— Конечно, это ненормальное, порочное тщеславие, — кивнула она. — Другой переживал бы позор, может быть, не менее тяжело, но потом сумел бы взять себя в руки и занялся чем-нибудь, далеким от искусства. Стал бы работником сберкассы, жилищного кооператива, туристического бюро, планетария, общества садоводов и огородников. Просто начал все снова и, главное, в другой области. Может быть — как знать, — и с большим успехом. Но этого не можешь сделать ты, Рудольф Гакл. Ты должен быть звездой и сиять во что бы то ни стало. Ты обязательно хочешь выделяться и, чтобы не очутиться среди таких заурядных людей, как, скажем, я, ты предпочел стать убийцей. Даже двойным. Ни с места! — крикнула Эмила и соскочила с колен ангела.

Гакл замер. Лицо его побледнело, нос заострился, Щеки опали, губы вытянулись в тонкую линию. Глаза стали красными, взгляд помутнел.

— Может, тебе интересно, — она заговорила быстрей, — Как я догадалась. Прежде всего, я единственная из всего окружения Марии, кто знал ее много лет. А потом, я не такая ограниченная, как ты повсюду твердишь обо мне. Как считаешь, мне поделиться своими соображениями со следователем?

— Я ждал этого. — Он облегченно вздохнул, оперся сливой о постамент и сунул руки в карманы. — Я все время ждал, что из тебя вылезет именно это.

— Что — именно это?

— Предложишь мне сделку. — Он криво усмехнулся. — Надеюсь, не будешь требовать, чтобы я на тебе женился или что-нибудь еще в этом роде. Я всегда был убежден, что ты реалистка. Но все это болтовня, ты же не сможешь ничего доказать.

— Смогу. Вчера вечером мы встретились с тобой на даче Марии. Тебе не повезло, я приехала раньше. Рукопись «Реки» здесь, в сумке, — показала она носком ноги, не спуская с него глаз. — Рукопись в истинном смысле слова, то есть написанная рукой. Рукой Марии. И еще много заметок, планов, карточек с выписками из книг, вырезок, полная библиография и фотокопия макета книги.

— Ты забрала все это, чтобы меня шантажировать. — Он говорил с трудом. — Ну хорошо, я готов с тобой договориться. Только прошу быть разумной и не желать невозможного. Но доказать, что я убил Марию, — он медленно покачал головой, — ты не сможешь.

— Смогу, — спокойно ответила она, следя за каждым его движением. — Следователи никак не могут найти орудие убийства, верно? Они, кажется, уже потеряли надежду. В любом случае им неизвестно, чем, собственно, Марию…

— Ты забыла о мече! — возразил он с победным видом. — Его увезли в лабораторию. А помог им я. Капитан сразу сказал, что это скорее всего орудие…

— Всего лишь отвлекающий маневр, — прервала она его. — Ты же лучше других знаешь, что орудие убийства — подсвечник из рыцарского зала. Яначек видел тебя с ним в замке и рассказал мне об этом. А я видела тебя с подсвечником во дворе. В тот момент, когда ты выходил, я стояла под порталом. Там была глубокая тень, ты не мог меня заметить. Я вышла посмотреть, не вернулся ли…

Несмотря на то, что она все время была настороже, его прыжок застал ее врасплох.

Эмила выстрелила с опозданием. Оружие давно не смазывали, и курок шел туго. Целила вниз, в ноги, но промахнулась. Он попытался схватить ее за горло, но она почти не уступала ему в силе. Борясь, они упали к ногам ангела смерти. И в этот момент Гакла схватили несколько пар рук. В горячке он продолжал рваться к своей жертве. Потом, видимо, сообразив, что произошло, удивленно замер. На его запястьях щелкнули наручники.

Перемена с Гаклом произошла молниеносно, на глазах у всех. Уже не было высокомерного гордеца, несколько секунд назад хладнокровно покушавшегося на жизнь человека. Скорчившись, он валялся у подножия скульптуры ангела, и растрепанные длинные волосы закрывали его лицо.

— Не очень-то вы спешили, — укоризненно бросила Эмила, выразительно потирая горло.

— Это все Петр, он страшно неуклюжий, — посетовал капитан. — Никак не мог открыть дверцу.

— Да ведь она не была заперта, — возразила Эмила.

— Что-то там заело, — в растерянности пожал плечами Коварж. — И немудрено: такая рухлядь…

— Зато в этой суматохе мы моментально надели на него наручники, — гордо подчеркнул Чап.

— Ну ладно, мастера, заканчивайте здесь, — приказал ям Янда, наблюдая, как вахмистр Прокоп пытался поставить на ноги безвольное тело Гакла. — А я отведу нашу пани Ватсон в корчму под названием «У Седлницкого». Думаю, сейчас ей просто необходимо чем-нибудь подкрепиться.

Он взял Эмилу под руку, и они направились к замку.


Читать далее

Анна Бауэрова. Смерть и семь немых свидетелей
1 13.04.13
2 13.04.13
3 13.04.13
4 13.04.13
5 13.04.13
6 13.04.13
7 13.04.13
8 13.04.13
9 13.04.13
10 13.04.13
11 13.04.13
12 13.04.13
13 13.04.13
14 13.04.13
15 13.04.13

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть