Онлайн чтение книги Смерть выберет тебя
Глава 5

У нее были такие полные и упругие груди, и их казалось так много, что каждая из них могла сойти за две, и они смотрелись еще более изумительно благодаря втянутому животу и тончайшей талии, переходящей сказочным образом в полный округлый таз и упругие, прекрасной формы бедра. Она была Евой, Цирцеей, Далилой, Саломеей — или Мамзелью, женщиной сегодняшнего дня, спроектированной для завтрашнего. И одета она была в белый купальник.

Купальник — это такой предмет одежды, сшитый обычно из хлопчатобумажной ткани, из весьма тонкой ткани при этом, и покрывающий женский торс довольно-таки беззаботным образом. Он оставляет обнаженными и шею, и плечи, и руки, и бедра, и ноги, и оставляет мало простора воображению, а часто подчеркивает прикрытые места даже больше, чем неприкрытые. А Лита была именно из тех женщин, для которых и предназначались купальники. Больше того, она была из тех женщин, для которых предназначались и мужчины.

Она произнесла мягким, шепчущим голосом, которым в свое время жаждущая Ева, видимо, обратилась к Адаму:

— Вы, должно быть, Шелл Скотт?

— Да, верно. А вы, должно быть, Мамзель?

— Да, я мисс Коррел. Но называйте меня Литой. А я буду называть вас Шелл, ладно?

— Ладно.

Лоуренс положил трубку телефона и обратился к Лите:

— Почему ты не покажешь ему свое заведение, золотце? Ему же надо познакомиться с твоим бизнесом. Она кивнула, сказала:

— Пойдемте, Шелл, — и первой вышла из кабинета. Затворив за собой дверь, я внимательно присмотрелся, как она шествует по холлу. Лита держалась так прямо, насколько позволяли ее округлые формы, а ее походка представляла собой такое сложное вращательное движение, которое мог выдумать только сходящий с ума по сексу изобретатель. Она бросила на меня взгляд через плечо и подождала, пока я ее нагоню.

— Итак, вы детектив? — спросила она.

— Угу.

— Лоуренс все рассказал вам о наших неприятностях?

— Достаточно, мне кажется. — Я быстро пересказал основные пункты нашего разговора, сведения о Зоу Авилла и Рое Тоби.

Единственное, что Лита сумела добавить, — это как они все беспокоятся и как она надеется на мою помощь.

Я спросил:

— Кто-нибудь из имеющих отношение к «Мамзель» знал эту Зоу Авилла? Она покачала головой:

— Я не нашла никого, кто когда-нибудь слыхал о ней. Мы пересекли холл к двойным дверям, из-за которых раньше я слышал мягкие звуки движения и женского разговора. Здесь мы остановились. Лита положила ладонь на ручку двери и продолжила:

— Разумеется, все это совершенно неопределенно. Никто из нас в действительности не понимает, что происходит. Вполне возможно, что одна из девушек знала убитую и сейчас просто боится говорить об этом. — Она помолчала. — Если вы собираетесь спросить меня еще о чем-нибудь, лучше сделать это сейчас. — Она улыбнулась. — Когда мы войдем в зал шейпинга, это будет весьма сложно.

— А мы… Мы туда войдем оба?

— Да вы не беспокойтесь. Голых там нет, ничего такого.

— Ничего такого… — тупо повторил я за нею.

— Десять девушек «Мамзель» в белых трико вроде моего, чтобы их было легко отличить. А все клиентки — в черных.

— Весьма… любопытные цвета. — Я прочистил горло. — Вы можете описать мне поподробнее тех людей, которых я собираюсь навестить после ухода отсюда: Джеддера, Фелику и остальных?

— Ну, я не знаю о них ничего особенного. — Она повторила в основном то, что мне уже сообщил Лоуренс. — В частности, Эдамс — блестящий специалист. Он разработал, как мне кажется, просто удивительную рекламную кампанию, которая начнется после завтрашнего приема в имении мистера Адера, — это будет снимать телевидение. Разумеется, все знают, как умеет работать Хорэйшио Адер.

— Я могу показаться тупым, но все же не могу понять, какое отношение к вашей рекламной кампании имеет модельер?

— О, дело не только в рекламе! — Она рассмеялась. — Хотя, конечно, имя мистера Адера имеет несомненную рекламную ценность. Понимаете, за последние два года «Мамзель» заметно расширилась, и теперь мы надеемся проникнуть в новые для нас сферы. Помимо трех отделений, которые мы открываем в понедельник, мы скоро предложим на рынке серию продуктов «Мамзель»: парфюмерию, ювелирные изделия, одежду — все это под маркой «Мамзель».

— Понятно. Мистер Адер моделирует одежду.

— Верно, это будут пижамы и другое белье. А мои девушки послужат для этого белья манекенщицами. Кроме того, он выполняет особый заказ для меня — вечернее платье.

* * *

Хорэйшио Адер, как я слышал, обладал жутким характером. Однажды на частном показе его моделей одна манекенщица запуталась в платье так, что оторвался подол. Мало того что он всячески чехвостил и оскорблял девушку перед всеми, он принял меры к тому, чтобы она никогда не смогла снова работать манекенщицей.

Он мог, конечно, подкармливать птичек, когда за ним никто не наблюдал, или делать анонимные благотворительные взносы на детские приюты, но при этом был одним из самых мелочных и мстительных типов, о которых я когда-либо слышал.

А слышал я и еще кое-что, поэтому сказал:

— Этот Хорэйшио Адер, Лита… Он… м-м-м… не слишком часто балуется с девицами, не так ли?

— Я думаю, это просто часть его маски. Он обожает, знаете ли, изображать из себя этакого возвышенного творца-гения.

— Почему вы так говорите?

— Просто… А, не берите в голову. Это вовсе не важно.

— Поскольку речь идет об убийстве, любое сведение о Хорэйшио может быть важным.

— Ну… — Она поколебалась, потом продолжила:

— Мы с ним были одни в «башенной комнате» — комнате в его доме, где он творит, — пару недель назад. Он хотел сделать несколько зарисовок и записать мои размеры для кое-каких предметов одежды, но, как оказалось, на самом деле его интересовала я сама.

— Он попытался ухаживать? — прямо спросил я. Она кивнула:

— Да, он сделал довольно хилую попытку… — Она снова заколебалась. — Я рассмеялась ему в лицо. Знаю, не следовало этого делать, и я тут же пожалела об этом, но было уже поздно — он пришел в ярость.

— Из того, что я слышал об этом человечке, выходит, что он никогда не прощает обиды. Из чистой злости он может сшить что-нибудь на два размера меньше нужного. Знаете ли вы что-нибудь о Тоби?

— Только то, что мне рассказал Лоуренс. Сама я никогда не видела Тоби. Что он из себя представляет?

— Подлый, злобный, толстый, страшный, смертельно опасный, добавьте к этому другие отрицательные эпитеты. Отъявленный мошенник. Он возглавляет местную банду и нигде не появляется без двух громил-телохранителей.

— Мало того что я никогда не видела этого человека, я и не желаю его никогда видеть, — заметила Лита.

Я улыбнулся ей:

— Постараюсь оградить вас от него. Она улыбнулась в ответ:

— Вы полагаете, я нуждаюсь в защите от него?

— Вы нуждаетесь в защите от мужчин вообще. Лита мелодично рассмеялась.

— А кто защитит меня от вас? Пока я пытался сообразить, что бы это значило, она продолжила:

— Я предложу вам, Шелл, короткую экскурсию. Вы, наверное, уже познакомились с Диди?

— Да, имел такое удовольствие.

— Я представлю вас другим девушкам, работающим здесь. Вам нужно узнать побольше о том, чем мы тут занимаемся, вы ведь теперь практически член нашей семьи.

— Член семьи? Вот как? — Я усмехнулся. — Надеюсь, вы не воспринимаете меня в качестве брата?

Она внимательно осмотрела меня от белых волос на голове до больших мокасин на моих ногах, потом ее взгляд вернулся к моему лицу, и она сказала:

— Вряд ли вас можно принять за брата какой-нибудь сестры…

Потом она повернула ручку двери, и шум за нею сразу больно ударил по моим барабанным перепонкам. Лита ничего не сказала, но ее губы искривились в полуулыбке, и краем глаза она следила за мной, когда произнесла:

— Входите же, Шелл. Экскурсия начинается.

* * *

Лита вошла в зал, и я последовал за ней. Она затворила за нами дверь, но этого я, считай, уже не заметил. Это был первый миг за время нашего общения, когда я не уделял ей все свое внимание, — отсюда можно получить представление о том, какое дикое и почти невозможное зрелище открылось моим глазам. Мужчина более слабый, чем я, мог бы тут же развернуться и сбежать. Но я парень крутой, особенно когда передо мной одни только женщины.

А передо мной были именно женщины.

Их было около сотни, и все в трико. Все помещение было заполнено черными трико, разбавленными кое-где белыми пятнами, и все это находилось в постоянном движении. Действительно слишком много, сказал я себе. Мне и без того хватало острых ощущений. Взять ту же Диди, да и Литу Коррел. Опять же, я только что вел машину по автостраде. Всего этого было слишком много для моих бедных усталых нервов. Я просто не буду смотреть, не буду смотреть.

Вы правильно догадались: я смотрел, и еще как!

Я стоял в огромном зале с низким потолком, примерно сто на сто футов. То есть в комнате было добрых десять тысяч квадратных футов. И на этой площади находился по крайней мере миллиард квадратных футов женщин. Позвольте объяснить. Я повидал на своем веку множество женщин, самых разных размеров, с самыми разными фигурами и в самых разных позах. И я не из тех, кто предпочитает воздержание. Если девица говорит:

«Не подглядывай», мои глаза автоматически распахиваются еще шире. Короче говоря, все сводится к следующему: мне нравится смотреть на женщин.

Но когда их много, то это нечто.

Перед собой я видел самых разнообразных красоток — от зеленых до перезрелых, всех размеров и со всевозможными фигурами, и они находились в таком множестве разнообразных поз и позиций, под такими разными углами по отношению ко мне, в таких акробатических извивах и производили столько разных движений, что создавалось полное впечатление, будто среди них только что взорвалась большая бомба. Огромная масса красоток в момент сильного взрыва. Господствовал цвет женской плоти, что и естественно: передо мной была масса женской плоти. Он был лишь немного обогащен черными и белыми трико.

И все эти женщины в трико наклонялись вперед или вбок, прыгали, извивались, качались из стороны в сторону, плюхались, колыхались, стенали, взвизгивали, хихикали и делали еще черт-те что, разве что не умирали. Они поднимали тяжести, растягивали эластичные резиновые жгуты или стояли рядом с аппаратами, которые, казалось, атаковали их. Это было похоже на сон. Вернее сказать, на один из моих снов.

Тут я почувствовал нежные пальцы на своей руке. Лита… ах да, милая Лита. Она вела меня вглубь всей этой круговерти, этой размахивающей руками, подпрыгивающей, головокружительной, невероятной пучины. Лита продолжала говорить на ходу:

— Видите ли, Шелл, один из наших лозунгов гласит: «Ни одна женщина, прошедшая курс „Мамзель“, не носит корсета!» И в этом зале мы достигаем такого эффекта.

— Выглядит это действительно впечатляюще, — слабым голосом откликнулся я.

— Девушки «Мамзель», с которыми вы познакомитесь сейчас, тоже закончили этот курс, естественно.

— Естественно. А… может, не стоит показывать мне их всех сразу? Сегодня мне еще предстоит повидать Тоби, и мне понадобится вся та энергия, которую я сейчас теряю.

— О, Шелл! — Она мягко хохотнула, потом добавила:

— Это Йама.

Йама была, очевидно, одной из тех, кого я начал называть про себя «Десяткой», она была в тончайшем белом трико, как и Лита. В этот момент Йама нагнулась вперед, в противоположную от меня сторону, и, грубо говоря, ее зад выглядел таким совершенным, таким приятным, таким веселым, таким беспечным, что казалось невероятным, чтобы на нем когда-либо сидели. Можно было подумать, что он сам по себе прошел полный курс «Мамзель». Я продолжал неотрывно смотреть на нее, пока Лита не окликнула девушку. Йама выпрямилась и повернулась к нам. Потом она подошла, улыбаясь.

— Йама, одна из моих десяти красавиц, — сказала Лита. — Йама, это Шелл Скотт. Я расплылся в улыбке. Лита уточнила:

— Шелл — детектив, Йама. Он собирается помочь нам?

Йама широко улыбнулась мне в ответ:

— О, как здорово! Если вам понадобится помощь, смело обращайтесь ко мне. Я буду рада помочь вам. — Она слегка нахмурилась и посмотрела на Литу:

— Постой, а зачем нам нужна помощь детектива?

— В расследовании, по поводу которого сегодня утром к нам приходила полиция, моя дорогая. Мистер Скотт, вероятно, часто будет появляться здесь, задавать вопросы и все такое. И я прошу тебя оказать ему всю возможную помощь.

Глядя на меня, маленькая красотка с задом, на котором никогда не сидели, мягко произнесла:

— Ты могла мне об этом и не говорить, Лита. Я полностью в распоряжении мистера Скотта.

* * *

Опять я почувствовал пальчики на своей руке, нежно увлекающие меня прочь от Йамы, и, вероятно, хорошо, что она так сделала. Я бродил тут словно в тумане, и Лита вела меня сквозь ряды и тонны женщин, представляя меня то одной, то другой из десяти девушек «Мамзель». Большая часть этого действа останется в моем мозгу в какой-то розово-черно-белой дымке. Одно только не расходилось с реальностью: за полчаса с небольшим я зрительно исследовал больше красивых женских лиц и фигур, чем раньше встречал за неделю. Это было бы всей правдой, если бы я познакомился только с Диди и самой Литой Коррел. Но вдобавок я был совершенно ошеломлен десятью девушками «Мамзель»: Йамой, Эйприл, Мисти, Ивонной, Луизой, Элен, Фрэнсис, Сесиль, Перчиком и Пробочкой.

Так же, как и Лите, Лоуренсу и Диди, я показывал им сделанную в морге фотографию Зоу Авилла. Никто не знал ее, во всяком случае, никто в этом не признался. В конце концов мы с Литой покинули большой спортивный зал, в котором я запасся такими незабываемыми воспоминаниями.

— Это заняло больше времени, чем я предполагала, — сказала Лита. — А мне нужно принять еще несколько женщин, которые только сегодня утром приступили к занятиям.

— А мне лучше выбраться в мир, состоящий из мужчин и женщин, и для разнообразия побеседовать с некоторыми мужчинами.

— Я хотела бы еще кое-что обсудить с вами. Может… может, позже сегодня, после окончания работы, мы могли бы встретиться на часок или что-нибудь в этом роде?

— Привлекательное предложение. На часок, или на два, или на три, или… Она рассмеялась:

— Вы, похоже, полны энтузиазма.

— Это потому, что я вообще энтузиаст. Скажем, в «Сиро»? В «Мокамбо»? В «Беверли-Хилтон»? Или в…

— О, Шелл, не надо роскоши.

— Тогда, может, у меня? У меня никакой роскоши…

— Может, у меня?

— Почему бы и нет?

— Скажем, в половине восьмого.

— Отлично.

— Пока, Шелл. До вечера. — Она назвала мне свой адрес, потом скрылась в своем кабинете.

Не сразу до меня дошло, что мне предстояло провести целый день в предвкушении встречи с обольстительной Литой. Но все-таки дошло. А такую встречу стоило ожидать. Если, конечно, я доживу до вечера. И мне очень захотелось дожить.

Когда я вступил в приемную, Диди сказала: «Приветик!» — и помахала мне рукой. Я помахал ей в ответ, и мы счастливо улыбнулись друг другу. Она все еще смотрелась превосходно. А после всего того, что я только что видел, это немало значило.