Онлайн чтение книги Собачья работа
Глава 5

С тех пор как мастер Лелуш прописал князю постельный режим, тот обедал и ужинал в одиночестве, если не считать меня.

Помню, как в первый вечер ему накрыли стол в комнате. Витолд внимательно посмотрел на блюда и удивленно вскинул брови:

– А почему только на одного?

Слуга переспросил:

– Ваше сиятельство ждет гостя?

– Никого я не жду. Но Дайна тоже наверняка хочет есть!

– Я? – не поверила своим ушам. После той первой неудачной попытки усадить меня за общий стол и полученной от милсдаря Генриха гневной отповеди Витолд Пустополь не заговаривал на эту тему. Я уже привыкла бегать в людскую, где в любой момент могла рассчитывать на кусок хлеба с ветчиной или миску каши. Предложение меня удивило.

– Присаживайтесь, – как ни в чем не бывало улыбнулся князь. – Не стесняйтесь. В конце концов, вы же не только мой телохранитель, но и шляхтенка. И потом, – он подмигнул, как мальчишка, – никто же из них не узнает!

Хм… Ну если только так. Пожав плечами, придвинула стул, уселась. Намаявшись за день на ногах, сразу принялась за еду и по привычке сама при этом подливала себе вина. Мясо было прожарено отменно. И с такими приправами! Пальчики оближешь. Я просто вгрызлась в положенный на тарелку кусок. И не сразу заметила, что мой сотрапезник ничего не ест – сидит как парализованный.

– Что не так? – поинтересовалась с набитым ртом.

– Вы всегда так едите? – прошептал Витолд.

Я пожала плечами. Никогда над этим не задумывалась. Во время войны уже как-то привыкла, что еды не всегда хватает, часто приходилось наедаться впрок. Правда, на фронте кормили совсем не так. Каша, щи, иногда крупяная похлебка или кулеш – больше ничего. В доме у Яницы меня тоже разносолами не баловали, неудивительно, что я так накинулась на «господскую» еду.

– Никогда бы не подумал, – пробормотал мужчина, услышав мое сбивчивое объяснение.

– А что?

– Ну, понимаете, – он повертел в руках бокал, сделал глоток, – я всегда полагал, что женщины должны как-то… ну, иначе вести себя за столом.

Я еле сдержалась, чтобы не нахамить. Удержало язык за зубами воспоминание о том, что этот мужчина платит мне деньги, а значит, стоит быть вежливой.

– Вы просто не видели других женщин, – проворчала я.

– А пани Бедвира?

Не поняла. Он что, меня дразнит? Но я не умею шутить.

– Ваша пани Бедвира – просто раскрашенная кукла. Глупая пустышка, которая очень много о себе возомнила. Она думает, что может получить все и сразу только за красивые глаза.

– Ого! – казалось, мужчина был удивлен. – Не слишком-то лестное мнение! Вы знаете, что она в меня влюблена?

– Это даже слепому заметно.

– А вы ревнуете?

Как раз в этот момент я сделала глоток вина и от неожиданности поперхнулась, чудом не обдав собеседника брызгами. Ничего себе предположение! Князь Витолд, конечно, симпатичный мужчина, но в данный момент меня интересовали только две вещи – вино и мясо. Конечно, кроме денег, которые я собиралась получить за работу.

Примерно это я и сообщила, когда прокашлялась.

Доедали мы в молчании. Витолд исподтишка бросал на меня любопытные взгляды, но если вы думаете, что мне кусок в горло не лез, вы ошибаетесь. Жизнь приучила не обращать внимания на косые взгляды. В конце концов, ужин был вкусным, а это – главное.

Следующие несколько дней прошли в относительных безопасности и тишине. Князь действительно целыми днями лежал в постели и лишь иногда покидал ее, чтобы немного размяться, но из комнат не выходил. Там постоянно было много народа – Тодор буквально дневал и ночевал, часто заходили его отец, милсдарь Генрих и княгиня Эльбета. Агнешка забегала от случая к случаю – она недолюбливала Тодора Хаша и старалась держаться от рыцаря подальше. А вот пани Бедвира, напротив, так и липла к больному, кокетничала, строила глазки и порой мешала мастеру Лелушу менять повязки. Она бы и в постель залезла, если бы не наличие свидетелей, а именно пана Матиуша, который со своей стороны бросал на юную вдову страстные взгляды, увы, остававшиеся без внимания.

Я все это время ненавязчиво находилась поблизости якобы для того, чтобы успеть перехватить руку с кинжалом, и уже приноровилась спать в кресле. Посетители относились к моему присутствию по-разному. Отец и сын Хаши подчеркнуто игнорировали. Агнешка чуть ли не лезла обниматься, ее мать держалась вежливо, но отчужденно. Пани Бедвира всякий раз обливала презрением и ненавистью. И пан Матиуш от нее в этом не отставал. Остальные слуги явно считали меня своей и очень удивлялись, почему я сторонюсь их общества. Госпожа Мариша, та и вовсе окружала заботой – как же, я ведь охраняю Витко, которого домоправительница любила как сына.

А на четвертый день явились «ястребы».

Как-то так получилось, что в тот час у постели собралось много народа. Пришли даже те, кто обычно не посещал больного в его покоях. Я и видела-то их всего несколько раз, за ужином, где обычно, кроме близких родственников князя, собирались и его придворные. Как всегда, когда говорили все одновременно и о разном, разобраться в речах было затруднительно. Но все сразу замолчали, когда дверь отворилась в очередной раз. Мальчик-паж шагнул навстречу – и столь же резво попятился.

В комнату вошли два «ястреба». Больше суток их в замке никто не видел – уехали еще вчера на рассвете и вернулись только что, вскоре после полудня. Они принесли небольшой холщовый мешок, в котором что-то лежало, и остановились на пороге, словно давая себя рассмотреть. А сами тем временем рассматривали остальных.

Посетители сразу притихли, отпрянули и едва не вжались в стены. Агнешка, по-приятельски сидевшая на постели брата, сползла с нее и двумя руками вцепилась в ладонь матери. Пани Бедвира заткнулась на полуслове и застыла столбом. Хаши, отец и сын, переглянулись и несколько раз пихнули друг друга локтями. Остальные просто сделали шаг назад, расчищая пространство. На месте остались лишь оцепеневший паж и я. И то ненадолго – меня дернули за рукав, вынуждая отступить подальше.

Рукав дернула госпожа Мариша. На домоправительнице не было лица.

– Прилетели, стервятники, – прошептала она, отворачиваясь. – И когда только уберутся!

– Откуда они вообще тут взялись? Я слышала, их наняли, чтобы они очистили окрестности от стай волкопсов?

– Да с такой мелочью и егеря справились бы! – тихо фыркнула домоправительница. – Этих сюда за другим делом пригласили. Они…

Я остановила собеседницу – решив, что на них достаточно налюбовались, «ястребы» подошли к княжеской постели.

– Сожалею, что не встречаю вас надлежащим образом, – заговорил Витолд, – но целитель прописал мне как можно меньше двигаться. Я должен соблюдать постельный режим…

– Нас это совершенно не волнует, – старший, носивший звание «коршун», даже рукой махнул. – Мы пришли только затем, чтобы сказать, что первая предварительная поездка закончилась удачей. Здесь, – он кивнул младшему напарнику, и тот подтащил мешок ближе, – головы трех волкопсов, убитых нами сегодня утром.

Младший «ястреб» полез в мешок и, пошарив, достал за уши крупную лобастую голову. При жизни волкопес был темно-серой масти. Широкие челюсти. Болтающиеся уши. Кровь уже перестала сочиться, но из обрубка шеи торчали перерезанные сухожилия, трубка трахеи и обрывки мышц. Судя по размерам головы, волкопес был на две ладони выше любой из охотничьих собак. Примерно двух с половиной локтей в холке, если не больше.

– Ого! – Витолд подался вперед. На его лице отразилось живейшее любопытство. Он даже потянулся потрогать и пощупать отрубленную голову. – Какая красота!

Я невольно фыркнула – нашел чем любоваться. Впрочем, не в этом ли заключалась его странность – в том, что он видел наш мир не таким, как все? Но подобная странность – тем более не повод ненавидеть его настолько, чтобы желать смерти!

– У-уберите это, – послышался слабый голос пани Эльбеты. – Здесь дети!

У Агнешки глаза горели тем же огнем здорового любопытства, что и у ее брата.

– А можно я это заберу? – Голос князя слегка дрогнул. – Ненадолго, только чтобы сделать пару эскизов… ну… и изучить. Такие зубы… А челюсти – просто с ума сойти! И этот оскал – до сих пор чувствуешь ненависть и неукротимую жажду крови!

– Берите, – великодушно разрешил «коршун», и его напарник, сразу прогнав всех любопытных, сложил головы вместе с мешком у изножья кровати. – Сегодня мы, с вашего позволения, отдохнем, а потом продолжим разведку и зачистку. Подозреваем, что волкопсов тут несколько стай. Они зимой сбились в одну, а теперь разделились. Так что приходится выслеживать их чуть ли не поодиночке. Кроме того, в чаще мы обнаружили овраги. Это отличное место для логова выря. Лес тоже стоит как следует проверить. Но как только основная причина – волкопсы – будет устранена и мы проверим, насколько чиста местность, обещаем: в тот же день и час займемся оборотнем!

– Кем-кем? – Я не поверила своим ушам. Никогда бы не подумала, что это правда!

– А вы не знали? – Госпожа Мариша посмотрела так, будто я с луны свалилась.

– Откуда? Мне милсдарыня Агнеша кое-что рассказала, но я думала, что это просто детские фантазии, не больше. Будто бы она что-то слышала…

– Ну раз вы ничего не знаете… Вечерком я расскажу кое-что! – пообещала женщина.

В день приезда «ястребов» я после ставшего уже традиционным ужина с князем спустилась в людскую. Госпожа Мариша хлопотала, готовя ужин для слуг, но, завидев меня, бросила все дела и оттащила в уголок, чтобы без помех поболтать.

…В общем, в окрестных лесах, бывало, попадались оборотни – не зря же тут всего несколько часов хорошей скачки до ближайшего Орлиного Гнезда! И хотя Пустополье звалось таковым, его с трех сторон окружали леса. И в этих лесах были не только княжеские охотничьи угодья – сказывали, что и короли иной раз наезжали сюда, чтобы погостить и в гостях погонять дичь! В войну эти леса тоже сыграли свою роль – отряды гайдуков старого пана Доброуша скрывались там. Враг пытался их оттуда выкурить – да куда там! Это ж надо было все бросать и заниматься только поисками небольшого, но весьма злобного отряда любителей нападать исподтишка!

Сам князь Доброуш, кстати, ушел с большей частью дружины на войну, откликнувшись на призыв короля. Он и милсдарь Генрих воевали вместе, но с войны вернулся только один из них.

– А кто он такой, этот милсдарь Хаш? – спросила я.

– Да как сказать… Он был другом и побратимом прежнего князя. Они выросли вместе. Их даже братьями одно время считали – настолько они были неразлучны. Одно могу сказать – не простой это человек. Вижу, он тебя невзлюбил за что-то? Это плохо. Витолд его любит и во всем слушается. Он ему как второй отец – сам-то Доброуш не больно интересовался сыном.

Нелюдимом он был, князь Доброуш. Первая его жена умерла быстро – ее и не видел почти никто после приезда молодой княгини в замок. Вскоре после свадьбы Доброуш Пустопольский заточил супругу в башню за какую-то провинность и не выпускал до самой смерти. То есть однажды вынес он ее тело, завернутое в простыню вместо савана, из комнат наверху, самолично уложил в гроб и не велел никому подходить. Некоторое время погоревал, а после женился снова. Со второй женой случилась та же история – только она прожила всего несколько месяцев. Повезло только с третьей – четыре года была в замке княгиня, которая не сидела взаперти, а управляла хозяйством. Она-то и родила юного Витолда, а угасла все равно как-то странно. Опять – уже в третий раз – из супружеской спальни вынесли завернутое в простыню тело. Только на сей раз кто-то из слуг видел, как сквозь ткань проступали кровавые пятна. Маленькому Витолду тогда было около двух лет. Его в день похорон матери отправили к милсдарю Генриху на воспитание.

После этого старый Доброуш, казалось, совсем одичал. Он как тень бродил по пустому замку, часто запирался в своих покоях и не отзывался на стук. Слуги боялись, как бы он не наложил на себя руки. Он либо злился на всех и срывал злобу на первом встречном, либо рыдал как дитя за закрытыми дверями. Сам управляющий – отец нынешнего – послал гонца к милсдарю Хашу. Тот приехал – привез жену, сыновей и уже подросшего Витолда.

– Сыновей? Неужели у Тодора есть братья?

– А как же! Трое их было – Тодор, Янек и Мирчо. Двух милсдарь Хаш потерял, и обоих не на войне. И Мирчо, и Янек – оба сложили головы в замке.

– Когда? – на ум пришла пани Бедвира. Судя по ее наряду и уборам, она была вдовой. Кто из покойных братьев являлся ее супругом?

– Янек еще до войны погиб, он самым старшим был. Мечтал о войне какой-нибудь, чтоб отличиться и принести своему роду славу и богатство. Как же – надежда и опора всего семейства! А погиб глупо и страшно.

– Как?

– Оборотень его разорвал.

Сказано это было так обыденно, что я своим ушам не поверила.

– Так про оборотня – все это правда?

– Да как же! Многие об этом знают! А ты разве ничего не слышала?

То, что в Пустополье время от времени творились странные дела, знали многие. Я жила у Яницы уединенно, почти ни с кем не общалась, кроме самой целительницы, двух-трех бывших ветеранов в таверне «Кровавая Мари» и пациентов, но и до меня доходили слухи. Правда, в основном они касались дел давно минувших дней – про то, что происходило после войны, разговоров было мало. Вспоминали в основном чудовищ, которые охотились на людей. Вот уж не думала, что все эти городские сплетни имеют какое-то отношение к семье Хаш и правящей династии, если уж на то пошло.

Янек погиб накануне свадьбы князя Доброуша и панны Эльбеты. Юная невеста прибыла в замок, чтобы стать четвертой супругой старого вдовца. Изначально должна была приехать ее сестра – в жены восемнадцатилетнему Витолду. Но в самый последний момент все поменялось. Девушка тяжело заболела, а после выздоровления решила посвятить себя Богине-Матери. Чтобы не рвать связей со знатным семейством, родители невесты срочно отправили вместо одной девушки другую, благо сестры были погодками и обе давно уже расцвели. Увидев Эльбету, князь Доброуш влюбился и, отбив ее у сына, сосватал тому другую девушку.

– Они были помолвлены? – Признаться, это объясняло многое в поведении молодой вдовы и ее пасынка.

– Всего несколько дней. Кажется, панна Эльбета не особо расстроилась, узнав, что выходит не за того.

Девушку не слишком пугала судьба трех предыдущих жен ее нареченного жениха. Гораздо больше ее волновал молодой Янек Хаш, не дававший невесте прохода. Правду сказать, старшего сына Генриха Хаша никто особо не любил – слишком уж он мечтал о славе и богатстве, слишком часто говорил, что стал бы лучшим наследником старого князя, чем юный Витолд. Скорее всего, он был уверен, что раз Эльбета с такой легкостью сменила одного жениха на другого, не откажется наставить рога старому супругу. Но вышло все не так. Девушка не нашла ничего лучшего, как пожаловаться его светлости. Князь Доброуш весьма странно отнесся к ее словам – мол, потерпи, все само устроится. Однако не прошло и месяца, как тело Янека нашли под стеной снаружи замка, у самого крепостного рва.

Сначала все решили, что он просто случайно выпал из бойницы, но потом увидели, что его горло разорвано. Не перерезано, а именно порвано, словно когтями. На том месте, где он стоял, все было залито кровью. А стража поздно вечером слышала какие-то странные звуки с той стороны. И подозрительная тень мелькала…

Случилось это за несколько дней до свадьбы, которая тем не менее была пышной. Семейство Хаш не присутствовало на церемонии – какое там, если старший сын, первенец, лежал в могиле, а князь, защитник земель и подданных, больше занимался молодой женой, чем поисками убийцы! Но долг есть долг – милсдарь Генрих оставался в большом почете и уважении у пана Доброуша. Он словно пытался как-то компенсировать старому другу потерю, возвысив его над всеми в замке и окрестностях. Генрих Хаш самолично возглавил следствие. Нашли, допросили и подвергли пыткам нескольких бродяг, устроили охоту на волков, обыскали замок сверху донизу – безрезультатно. Люди в один голос говорили про оборотней, вспоминали похожие случаи, происходившие и десять, и двадцать, и сто лет назад. Всегда бывало так – оборотень или кто-то, кого принимали за него, появлялся, проливал чью-то кровь и исчезал. Предугадать его появление оказалось невозможным. Иногда несколько лет в Пустополье было тихо, а потом вдруг каждое полнолуние начинали находить кровавые следы.

Через год молодая княгиня Эльбета родила дочь. А еще через полгода началась война.

Князь Доброуш собрался мгновенно, но сына, которому днями как раз минуло девятнадцать лет, не взял. Наоборот – отправил его к родственникам жены, подальше от войны и разрушений. Семейство Хаш отправилось с князем. И Мирчо погиб.

– На войне? – понимающе кивнула я.

– После. Недавно, где-то год назад…

Значит, мелькнула мысль, я не ошиблась, и пани Бедвира – вдова Мирчо Хаша.

– Они только-только поженились. И нескольких недель не прошло! – посетовала госпожа Мариша. – Все вернулись – Витолд из-за границы, милсдарь Хаш с сыном – с фронта. Мирчо как раз себе жену привез. Они с милсдарем Мирчо так романтично познакомились! Он ведь ей жизнь спас! У врагов ее отбил! И вот такая судьба…

– Опять вырвано горло?

– Да. Только на сей раз слуги слышали вой, и как будто кто-то бегал по верхним этажам. Но подниматься и проверять не захотели. Следов не нашли. Все в крови, только следов нет. Никаких!

Все это мне очень не понравилось.

– А старый князь Доброуш? Что с ним?

– Он погиб на войне. Уже ближе к концу, когда с наших земель изгнали врагов…

И когда я лежала у целительницы Яницы, переживая потерю ноги. Но как все это связать с тем, что сейчас происходит в замке? Кто охотится за его сыном?

– А оборотень только в замке… э-э… охотился? Или как?

– Да не поймешь! Рассказывают разное. Одного из предков князя задрали на охоте. Потом, бывало, несколько раз на улицах Пустополя находили тела, порванные зверями. Один раз даже у самих Хашей было! Там оборотень убил девушку. Но это давно, лет шестьдесят назад или даже больше. Она приходилась младшей сестрой отцу милсдаря Генриха, то есть ему самому – теткой. И погибла незадолго до его рождения. Они должны были породниться – Хаши и князья Пустопольские. Девушка считалась невестой тогдашнего князя – прадеда Витолда, пана Дариуша. Как раз накануне свадьбы все случилось. Темная там была история. Якобы позвал ее кто-то – вечером в окошке тень мелькнула, голос послышался. Девушка вышла за порог – и назад не вернулась. Только на третий день нашли в овраге. По платью опознали. И как Хаши это пережили и согласились на свадьбу пана Збышека?

– Какого пана Збышека? – это имя я слышала первый раз.

– Двоюродного деда нашего князя! У его сиятельства князя Дариуша, деда Витолда, было два брата. Старший, Яромир, умер рано, неженатым и бездетным – он был страстным охотником, и однажды ему не повезло столкнуться с матерым туром. Тот рогами так разорвал тело князя, что его по всей поляне собирали по частям – словно не тур, а стая волков рвала. А был еще и младший, Збышек, который через год женился на младшей сестре покойной. Случилось это уже после гибели княжича Яромира. От этого брака и родилась мать нашего пана Матиуша. По каким-то неведомым причинам ее не спешили выдавать замуж. Она жила взаперти, и рождение ребенка неизвестно от кого всех поразило. После этого ее заточили в башню, где она и скончалась через несколько лет в полном одиночестве. Князь Доброуш, принявший венец после смерти отца, тем не менее приютил незаконнорожденного племянника и держал в замке. Но наследником, естественно, с самого начала объявил Витолда, рожденного в законном браке.

М-да, история! Зато теперь можно было спокойно и с пониманием относиться к тому, что по замку разгуливают «ястребы». Уж если кто и справится с оборотнем – если таковой имеется! – то только они.

Но как, как, скажите на милость, соотнести это с покушениями на жизнь моего подопечного? И не из-за присутствия ли оборотня в замке не было ни одной собаки? А как же тот пес?

– А собаки здесь есть? – поинтересовалась я на всякий случай.

– Собаки? Нет. Не приживаются почему-то… Вот только…

– Что?

– Витолд ведь больше десяти лет прожил у Хашей как сын. Его двухлетним увезли, а к отцу вернули, когда уже четырнадцатый год шел. И пан Генрих ему щенка подарил. Здоровенный такой пес вымахал, – госпожа Мариша показала ладонью на уровне стола. – Кусаем его звали. Он сюда вместе с Витолдом приехал. Да только недолго прожил. Подох как-то в одночасье.

– Черный и лохматый? – поинтересовалась я.

– Черный. Лохматый, – подтвердила домоправительница.

Очень интересно. Значит, это призрак Кусая в ту ночь лизал мне руки? Или нет?

Поднимаясь к себе в комнату, неожиданно отметила, что прислушиваюсь к шорохам и звукам. Если по этому замку действительно ходил оборотень, воображаю, что думали и чувствовали живущие тут люди. Кстати, вот именно сейчас неплохо бы поговорить с «ястребами». Они знают об этих тварях больше меня. Но предубеждение – боятся истребителей нечисти, ох боятся! – мешало это сделать. Вот я приду и что скажу? «Здравствуйте, меня интересует оборотень?» А почему? Нет, лучше выждать.

В комнате было тихо. Вечерело. Мои окна выходили в другую сторону, не к тому приснопамятному дереву, с которого вчера стреляли. Кстати, это может служить доказательством того, что на моего подопечного охотится не та тварь. Где вы видели оборотня, который пользуется арбалетом?

Несмотря на то что до заката еще оставалось немного времени, на небе уже появился тоненький серпик убывающего месяца. Еще несколько дней – и новолуние. А там начнется новый цикл. Интересно, сколько до полнолуния дней?

Какая-то мысль мелькнула в сознании. Полнолуние… оборотни… волкопсы…

Слабый звук проник в комнату. Странный и такой знакомый. Я рывком распахнула окно, вдохнула свежий вечерний воздух. Где-то вдали с подвыванием лаяли собаки.

Ну как же! Полнолуние! Теперь понятно, почему «ястребы» не захотели заняться охотой на оборотня. Кто бы это ни был, до наступления полнолуния он не опасен. Более того – сейчас его не отличишь от обычного человека. Это все вранье, что у оборотней под одеждой хвост. Самое большее – волосы на руках и ногах гуще и жестче, чем у нормальных людей. Да и щетина – будь здоров, особенно у мужчин. Но вот хвосты, уши, ногти и зубы – самые обыкновенные.

В ту ночь мне опять приснилась большая черная собака, и, пользуясь тем, что на другой день возле князя опять толпился народ, я ускользнула в свой любимый уголок, чтобы как следует подумать. Самый главный вопрос был один – есть ли связь между слухами об оборотне и покушениями на Витолда? Насколько успела узнать от той же госпожи Мариши, все случаи так или иначе были связаны с его родственниками. У кого-то оборотень убил жену, у кого-то невесту, кто-то сам пал жертвой чудовища. Но как быть с горожанами, которые время от времени становились жертвами оборотня?

Впрочем, мое-то какое дело? Моя работа состоит в том, чтобы найти того, кто желает смерти наследнику рода, и обеспечить его безопасность. А всем остальным пусть занимаются «ястребы». Меня это не касается.

Мой подопечный еще два дня провалялся в постели, но наконец целитель разрешил ему встать. И, как оказалось, очень вовремя. Ибо сразу после завтрака, когда Тодор и Витолд, еще сидя за столом, обсуждали вопрос, как провести этот день, прибыл гонец. Взломав печать, князь бегло просмотрел письмо.

– Пани Ярослава приехала, – произнес он растерянно. – Она… остановилась в моем охотничьем доме…

– Что? – Тодор выхватил письмо из его рук. – Глазам не верю! Это же отлично! Княжна будет только счастлива увидеть тебя после долгой разлуки. Она пишет, что остановилась там подождать, пока прибудет ее свита, отставшая в пути.

– И что мне теперь делать?

– Как – что? Спешить навстречу, как и положено радушному хозяину! Это отличный повод наконец-то поразмяться. Можно сказать, сама судьба подсказывает решение!

Я, присутствовавшая при этой сцене в качестве еще одной тени, отбрасываемой княжеским креслом (постельный режим был отменен, а с ним и совместные ужины), могла только догадываться, как скривилось лицо моего подопечного. Но голос никого обмануть не мог:

– Ну, если ты настаиваешь, давай поедем. – В словах звучали такая тоска и безнадежность, что захотелось ущипнуть себя. Похоже, поездка не вызывала у Витолда восторга.

Но Тодор Хаш, кажется, ничего не замечал.

– Отлично! – Он направился к выходу. – Я сейчас же отправлю управляющему письмо, чтобы готовили ужин к нашему приезду!

С этими словами рыцарь выскочил вон. Витолд откинулся на спинку кресла и тихо застонал.

– Вас беспокоит рука? – тут же заботливо откликнулась пани Эльбета. – Может быть, стоит снова лечь в постель?

– Рука тут ни при чем, матушка! – ответил князь. – Пойду-ка я собираться!

Я догнала его уже за порогом трапезного зала.

– Могу я спросить ваше сиятельство, куда вы направляетесь?

– В деревню Ключи. Там недалеко, на опушке, наш охотничий домик. Мне надо встречать гостей. Княжна Ярослава… э-э…

– Ваша невеста?

– Ну, – он вдруг смутился, как мальчишка, и опять стал казаться моложе, чем был на самом деле, – наши отцы обручили нас уже давно, еще за два года до войны. Наши семьи состоят в гербовом родстве[3]Гербовое родство – семьи имеют похожие или одинаковые гербы, но не связаны между собой кровным родством.. Мы хотели справить помолвку перед самой войной, но тут случилось… э-э… одно событие…

– Опять нападение оборотня?

Витолд остановился:

– Откуда вы знаете?

– Про оборотней? Это знает даже маленькая Агнешка! Кроме того, после недавнего заявления «ястребов» о том, что они собираются в скором времени начать охоту на оборотня, трудно представить в замке человека, который не знает о нем. Кто погиб в тот раз?

– Н-никто. То есть никого из людей убитыми тогда не нашли. Но панна Ярослава видела его своими глазами и очень испугалась. Помолвку отложили – как раз на те несколько дней, которые и понадобились, чтобы началась война. Если честно, я был этому только рад.

– Вам не нравится панна Ярослава?

– Трудно сказать, – подумав, ответил князь. – Я последний раз видел ее еще до войны. Ей тогда было всего двенадцать лет. Совсем девочка, да и я был ненамного старше ее. У нее очень интересное лицо. Вот увидите – вам понравится!

Я пожала плечами. Какое мне дело до чужих невест? Мне главное – обеспечить безопасность Витолда Пустополя.

– А этот охотничий домик далеко?

– Не очень. Верст тридцать или около того, но большую часть пути придется проделать лесом.

– Просто так вы никуда не поедете! – решительно заявила я.

– Почему? – Вот не нравятся мне странные интонации этого мужчины. Он искренне не понимает, что есть препятствия? Или это его не волнует и не пугает?

– Вы уже забыли о том, что вас кто-то несколько раз пытался отправить на тот свет? В дороге может произойти все что угодно. Я, конечно, буду рядом, если вы прикажете, но от всего просто не успею защитить. Придется принять дополнительные меры безопасности.

– Например?

– Вы наденете кольчугу.

– В поездке к себе домой? Это мой охотничий домик! И он на моих охотничьих угодьях!

– Хотите – поезжайте в таком виде, – пожала я плечами, одернув на князе камзол, – но учтите, что стрелы я ловить не умею. А тот арбалетный болт – это была случайность. Стрелок слишком долго целился в темноте и выдал себя неосторожным движением, качнув ветки. Мне просто повезло, что я посмотрела в ту сторону. Если он попытается повторить попытку, наверняка учтет свои ошибки.

– Ага, будет стрелять в лицо… Может, мне еще и шлем прикажете надеть? – проворчал мужчина.

– Да, и шлем тоже не помешает. У вас есть оружейная комната?

– Есть целый зал, недалеко от моей студии, но я не люблю там находиться. Там в воздухе чувствуется какая-то агрессия…

Странный он какой-то! Агрессия ему чувствуется! Что до меня, то, по-моему, оружие и доспехи должны вызывать чувство уверенности в себе и защищенности. Я именно это и ощутила, когда несколько минут спустя мы переступили порог просторного оружейного зала.

Если честно, у меня дух захватило. Столько оружия и доспехов, все отменного качества и состояния! Кольчуги были свернуты и хранились в холщовых мешках на лавках. Шлемы торчали на специальных подставках, пластинчатые брони – тоже. Наручи, поножи, защита для всадника расположились поскромнее, они были чуть ли не свалены в кучу, но мечи и топоры стояли в отдельных козлах, чтобы удобнее брать. Щиты с одинаковыми гербами – два журавля – висели рядами вдоль стен. Я заметила, что среди относительно новых попалось и несколько старых щитов. Краска местами облупилась, местами выцвела, но поджарый волк в короне, стоящий на задних лапах с мечом в передних, просматривался очень хорошо. Судя по состоянию щитов, кольчуг, мечей и броней, тут хранилось вообще все оружие, принадлежавшее предкам и родственникам Витолда Пустополя. Можно было найти доспехи турнирные и боевые – они, как правило, располагались отдельно. Отыскалось и несколько турнирных комплектов, явно принадлежавших побежденным противникам и по какой-то причине оставшихся невыкупленными. Либо боец погиб, а родственники не захотели тратиться на ставшие бесполезными железки, либо сам рыцарь махнул рукой на старый доспех и предпочел заказать новый. Некоторые доспехи носили следы ударов, виднелись вмятины и зазубрины. Края щитов были выщерблены, а на одном – с волком на гербе – край оказался… э-э… покусан?

М-да, стоит признать, что оружейная комната моего отца не в пример меньше и намного скромнее. Просто небольшой закуток, где на лавке лежали кольчуга и части доспехов, а на стенах висели щит, копье и парочка кожаных курток. Ну, еще в углу стоял сундук с поддоспешниками. Большая часть домашнего вооружения, красиво развешанная по стенам, хранилась у нас в главном зале.

Пока я ходила туда-сюда, осматриваясь и осматривая, сам Витолд топтался на пороге.

– Вы уже нашли что-нибудь? – поинтересовался он наконец.

Я кивнула. Развернула на вытянутых руках несколько кольчуг, посмотрела размеры колечек и их толщину. От меча защитят, от обычной стрелы – да. Но вот от арбалетной, да с близкого расстояния – вряд ли. Однако лучше в кольчуге, чем без нее. Так, вот эта, кажется, подойдет. Колечки плоские, отверстия между ними небольшие. Стрелу должны остановить – если выстрелят не в упор. Теперь к кольчуге подберем поддоспешник…

– Идите сюда. Раздевайтесь!

– Что?

Ой, мама дорогая, и откуда такие мужчины берутся? Он, кажется, засмущался!

– Раздевайтесь. Надо проверить, как на вас это сидит.

– А обязательно? Я хотел сказать, обязательно кольчугу под одежду надевать? М-может, лучше сверху?

– Ага! Приехать в гости в доспехах? Так никто не поступает. Кроме того, кольчуга может запачкать дорогую ткань. Давайте-давайте! Не бойтесь. Вот, – я в нужном порядке разложила на скамье вещи: сначала – льняную рубашку, потом – поддоспешник, затем – кольчугу, и только сверху – кафтан. Понятно?

– Вы тоже так носили? На войне?

– Да. Почти…

У пехотинцев, хоть и не у всех, изначально были кольчуги или панцири. Многие в первый бой шли в кожаной стеганке, снимали кольчуги с убитых, подбирали, чтобы была подходящая по размеру и не слишком порубленная. Мне отцовская кольчуга оказалась великовата, я первое время поддевала вниз два поддоспешника, чтобы не скользила. Было неудобно, тяжело и жарко, но зато осталась жива.

– Только вы отвернитесь!

Надо же! Какой стеснительный! Мужчины на войне меня редко стеснялись – и штаны приспускали, когда приспичит, и переодевались, и спали вместе, и в лечебнице на соседних койках лежали. А уж про то, чтобы ради всего-то трех женщин на сотню баню отдельно топить – и речи быть не могло. Война быстро приучает не обращать внимания на такие мелочи.

Тем не менее, пока Витолд раздевался, я послушно встала лицом к двери.

Мы выехали только через три часа, потратив все время на сборы и суету. Полдень давно уже миновал, и я, посматривая на солнце, прикидывала, что как раз к ужину-то на месте и будем. Отлично! С этими сборами я не успела как следует поесть, только перехватила кружку сбитня и кусок хлеба с маслом – и все. Так что кому как, а лично мне ужинать очень хотелось. По обычаю все гости садятся за стол вместе с хозяевами, так что я могла рассчитывать на теплое местечко с краю стола.

Сказать по правде, поездка мне не слишком понравилась. И в первую очередь тем, что пришлось ехать верхом. А я и раньше не была отменной наездницей – ну где в пехоте учиться скакать на лошади? А теперь, когда у меня нет ноги…

В общем, кое-как меня взгромоздили на самого смирного старого мерина, которому было все равно, кто или что находится у него на спине, лишь бы не слишком тяжелое. Я изо всех сил стиснула бедрами конские бока, схватилась за поводья, не представляя себе, что делать дальше. То есть дома, у отца, я несколько раз ездила верхом, да и на войне тоже приходилось, но с тех пор прошло так много времени! Первая и единственная поездка от дома целительницы до замка не в счет – там паж вел моего коня в поводу, а мне оставалось лишь сидеть и смотреть по сторонам. Я все забыла! А судя по тому, как на меня посматривали сопровождавшие князя гайдуки, помогать мне никто не собирался.

– Вы готовы? – поинтересовался мой подопечный. – Тогда поехали!

Я храбро кивнула, не желая показывать, что мне на самом деле страшно. Сработала привычка быть сильной на людях: никто не должен видеть коробящего душу страха.

Кавалькада тронулась. Двое гайдуков скакали впереди, за ними – мы с князем, а остальные вместе с пажами позади. Всего набралось около дюжины человек – вместе с мальчишками, которых я за бойцов не считала. Тодор Хаш с нами не поехал. Как выяснилось, он сразу после полудня ускакал в охотничий домик, чтобы лично проследить, как устроили княжну, и все подготовить для приезда князя. Если честно, это обрадовало. Рыцарь меня недолюбливал, и в этом мои чувства были взаимны.

Сначала взяли рысью, и я изо всех сил напрягла бедра, чтобы удержаться в седле и не свалиться с него на обочину дороги. Руки вцепились в поводья, загребали в горсти пряди гривы. М-да, хороший защитник – еле на коне держится!

– Все в порядке, Дайна?

Это он что, мне? Вытянув шею, Витолд заглядывал в мое лицо.

– Все, – процедила в ответ сквозь зубы.

– Я не верю, – заявил мужчина. – Эти стиснутые челюсти, раздутые крылья носа, потом еще морщинка между бровей, вытаращенные глаза… Все являлось признаком сильнейшего нервного возбуждения и страха.

– Нет!

Князь улыбнулся так, что у меня кровь прилила к щекам.

– Вы не умеете ездить верхом?

Он спросил это тихо, косясь на гайдуков – не услышал ли кто лишнего? – и пришлось кивнуть:

– Просто… раньше не было возможности, а теперь и подавно…

– Извините. Ваша нога… Но вы сами виноваты, – он заулыбался еще шире, – вы так уверенно стоите на земле, что я не подумал, что… Если хотите, мы можем поехать медленнее!

Признаваться в своей слабости не хотелось, но я кивнула. И Витолд тут же сдержал коня, перейдя с рыси на шаг.

– Торопиться нам некуда, – заявил он вслух. – Я столько времени провел в душных комнатах, что сейчас желаю как следует надышаться весенним воздухом! И полюбоваться на окружающий мир!

Да, признаю, ехать шагом намного приятнее. Тем более что мой старый коняга сам послушно шагал рядом с крепким породистым конем князя, не требуя от всадницы особых навыков верховой езды. Лишь бы не падала и без толку за уздечку не дергала.

– Повод мягче, – между делом исподтишка наставлял меня Витолд. – Локти чуть в стороны. Вот, хорошо. Знаете, надо вам либо другое седло подобрать, либо коня, который слушается только поводьев.

– А такие бывают?

– Бывают. Как вариант, можно найти коня, слепого на левый глаз.

– Зачем?

– Ну как же? Он начнет все время сворачивать влево, потому что голову станет держать набок, – мужчина тут же продемонстрировал как. – И вам достаточно будет время от времени левой же ногой его поправлять. То есть шпорой на левой ноге подталкивать в другую сторону. А стремена можно взять рыцарские, в них нога стоит плотно, как на ступеньке лестницы… Да, – помолчав, признал он, – это наилучший выход.

– Одноглазая лошадь? – У меня вырвался нервный смешок. Калека на калеке.

– Конь, который слушается поводьев и голоса! Обещаю, что займусь этим потом!

– Потом, – фыркнула я. – А сейчас?

– А сейчас, – он выпрямился, – давайте наслаждаться видами!

Откровенно говоря, до недавнего времени у меня не было привычки любоваться пейзажами. На войне, во время марш-бросков, не до красот окружающей природы – скорее бы дойти до привала. Тут надо под ноги смотреть, а не по сторонам. Не то что здесь и сейчас. Мы ехали достаточно медленно, и можно было вдоволь любоваться окрестностями. Пустополь остался по левую руку, город постепенно отступал назад и как бы прятался за холмы, поросшие кустарником. Вокруг расстилалась холмистая местность, которая годилась только для выпаса скота, но никак не для пашни. Тут и там виднелись кусты и одинокие деревья, а с гребня очередной балки уже можно было разглядеть лес. Впрочем, широкие поля и луга – это для битвы хорошо – войска сходятся на равнине, где ничто не мешает сражению. А вот у путешественника, у которого нет других дел и есть время смотреть по сторонам, унылая равнина до самого горизонта вызывает отнюдь не радость, а скуку. Потому сюда и не подходили близко враги, что места для крупного сражения не нашлось – лишь южнее, с противоположной от замка стороны, виднелись поля. Но слева здесь мешала развернуться река, справа – леса и такие вот складки земли, сплошные балки, террасы, овраги и холмы. Негде было устраивать масштабное сражение. Бой вышел коротким, злым, стрелы так и летели дождем. И одна из них… эх, знал бы Витолд Пустополь, что я стала калекой, защищая его родной город, когда он отсиживался в предгорьях! Нет уж, пусть не знает!

Стояла поздняя весна. Все начало зеленеть, на кустах и редких деревьях распускались листья, но было еще достаточно прохладно. Денек выдался неярким, небо затянули облака.

Дорога огибала овраги и балки стороной, шла вдоль берега неширокой речки. И мы тоже свернули на нее, хотя, наверное, напрямик было быстрее и легче. Но отнюдь не для такого всадника, как я. На земле-то я научилась стоять и даже бегать, а вот в седле чувствовала себя неуверенно. Мне некогда было особенно глазеть по сторонам – все внимание сосредоточилось на том, чтобы не упасть с коня. Сильно подозреваю, что длинной дорогой поехали только ради меня. Это выводило из себя – получалось, отряд подстраивался не под его сиятельство Витолда Пустополя, которому целитель только что разрешил встать с постели, поскольку князь еще с осторожностью двигал левой рукой, не под двух мальчишек-пажей, а под меня, телохранителя! Унизительно! Кто кого должен охранять и оберегать? Но вслух я ничего не говорила – терпела, стиснув зубы, и глядела исключительно на утоптанную, влажную после ночного дождя землю – между конских ушей, как учили.

– Ох, посмотрите!

Я встрепенулась. Рука сама, выпустив повод, нашла меч, висевший на боку. Мелькнула испуганная мысль – нападение? Среди бела дня?

– Вы только посмотрите! – Князь съехал с дороги к корявому дереву, цеплявшемуся корнями за обрывистый речной берег. – Какое напряжение! Какой порыв! А эти корни? В них вся мощь и сила! И как идеально сохраняется равновесие! Прямо чувствуются отвага и упрямство в борьбе за жизнь!

Минуту или две мы все послушно рассматривали корявое дерево. Мой подопечный даже спешился и подошел к обрыву, потрогал кору.

– Баланс идеален, – пробормотал он себе под нос. – Только природа могла достичь такого совершенства! Ну-ка… – отступив на шаг, он склонил голову набок, изучая сквозь прищуренные веки изгиб ствола. – Нет, человеку повторить такое очень трудно. Но можно!

Витолд вдруг обернулся в мою сторону, и от его взгляда сделалось жутко. Примерно так же смотрела в мою сторону Яница, примериваясь, где будет пилить ногу – ровно по колену или ниже, спасая сустав.

– Что вы на меня так смотрите?

– Да нет, ничего!

Он поджал губы и полез на коня.

Мы продолжили путь – по-прежнему неторопливым шагом, словно нас не ждали к ужину. Город давно остался позади. Даже замок на окраине – и тот пропал из вида за холмами и поросшими кустарником балками. Зато лес постепенно придвинулся вплотную. Он простирался направо и налево насколько хватало взгляда. Полоса земли перед ним изобиловала старыми пнями, наваленными тут и там сучьями, поломанным и непонятно как уцелевшим кустарником. Еще не старая – двух– или трехгодичной давности вырубка. Наверное, рубили лес в самом конце войны.

Здесь мы опять встали, продвигаясь вперед черепашьим шагом. Ибо князь, не успели мы проехать и пары десятков шагов, опять спешился и наклонился над выворотнем старого пня. С усилием выдернул что-то и выпрямился с трофеем, рукавом очищая корягу от земли и лесного мусора.

– Вы только посмотрите на это чудо! – воскликнул он, предлагая гайдукам оценить его трофей. – Какая красавица!

Лично с моей точки зрения коряга была как коряга, грязная, но… да, причудливо изогнутая. Витолд вертел ее так и сяк, рассматривая с улыбкой.

– Вам нравится? – Находку протянули навстречу.

– Э-э… нормально, – осторожно произнесла я. – А что это?

– Не «что», а «кто», Дайна, – рассмеялся князь. – Вы разве не видите? Это же олень! Только какой-то необычный… – Он повертел корягу так и эдак, изучая. – Вот эти наросты… Вам не кажется, что они тут лишние?

Я пожала плечами. Корни как корни. Торчат во все стороны.

– Я понял! – Мужчина улыбнулся как мальчишка. – Это же крылья! Крылатый олень! Здорово, правда?

– Здорово, – пришлось повторить мне просто потому, что от меня явно ждали каких-то слов.

– Это надо забрать домой, – решил он. – Я ее почищу, срежу лишнюю кору. Потом еще вот тут надо немного убавить… вот здесь… или здесь не надо, и так сойдет?

Гайдуки терпеливо ждали. Видимо, они уже привыкли к подобной странности своего господина. А я не уставала удивляться. Восторгаться кривой корягой по дороге к невесте? Кем же надо для этого быть?

В конце концов добычу отчистили от грязи, упаковали в седельные сумы, и мы двинулись дальше.

Но ненадолго. Этот ненормальный внезапно свернул с дороги, направившись к оврагу, перерезавшему местность. Несколько стволов упало как раз поперек, наподобие мостиков, еще один свалился внутрь и торчал комлем кверху. Но спуститься вниз еще можно было, что мужчина и продемонстрировал, в третий раз за час бросив коня.

– Что там? – Я заволновалась. С седла мне было плохо видно, что происходит в овраге, но если там засада, я не успею даже спешиться до того, как моего подопечного прикончат.

– Ничего страшного! – донеслось снизу. – Я только хотел проверить, оттаяла ли глина!

– Что?

Я оглянулась на гайдуков – слышали они то же, что и я? Похоже, слышали – на всех лицах было выражение полнейшей невозмутимости.

– Глина! – крикнули снизу. – Погодите, я сейчас!

Витолд выбрался на поверхность, цепляясь руками за торчащие на склоне кусты и корни. Руки, рукава куртки и штаны ниже колен, не говоря уже о сапогах, были перепачканы в земле и желтовато-бурой глине. Грязное пятно виднелось и на щеке – князь небрежно отер его плечом. В одной руке у него был зажат комок грязи.

– Уже оттаяла! – было сообщено с довольной улыбкой. – И как вовремя! У меня накануне все припасы закончились. Я уж думал, что придется слуг посылать на разведку! Как вернемся, сразу сюда людей отправлю. Идеально! Хоть сейчас в работу!

Он помял комок грязи в ладони, демонстрируя всем.

Я напрягла память. Насколько разбиралась в строительстве и ремонте крепостей, замок князей Пустопольских не нуждался в срочном ремонте. Зачем тогда нужна глина? Показать, какой он рачительный хозяин? Так это не мне надо демонстрировать и не своим гайдукам, а невесте!

Но как оказалось, сюрпризы на этом не кончились. Я не успела и глазом моргнуть, как мне протянули крошечный синий цветочек на тонком стебельке.

– Пролеска! – сказал Витолд с таким гордым видом, словно сам ее вырастил. – Их там, внизу, на склоне, видимо-невидимо!

– Это мне?

– Да, – улыбнулся он, явно сочтя мысль забавной. – Вы только посмотрите, какая красота! Ни одной неправильной линии! Поистине, в природе скрыт неиссякаемый источник вдохновения!

– Ага. – Я осторожно, двумя пальцами взяла стебелек, не зная, куда его деть и куда деваться мне самой. На войне мужчины, бывало, дарили немногочисленным женщинам цветы, но чаще всего это служило как бы условным знаком: «Ты мне нравишься, так давай отойдем в сторонку и по-быстрому доставим друг другу удовольствие!» Но то – дело прошлое. А как быть здесь?

Тем временем мужчина тщательно отчистил глину с сапог и скатал ее в комок размером примерно с два моих кулака. Комок тоже убрали в седельные сумы, и князь отправился на поиски ручья, чтобы умыться.

Вместо ручейка нашли бочажину талой воды, где Витолд вымыл сапоги, руки и попытался кое-как счистить грязь со штанов. Мы по-прежнему стояли и ждали. Наконец его странное сиятельство остался доволен результатом – вытер ладони о полу плаща, вскочил в седло и продолжил путь. Как ни странно, мне эта черта понравилась – не люблю мужчин, которым все равно, как они выглядят. Конечно, в бою или на марш-броске, особенно когда льет дождь или бредешь по колено в осенней грязи, трудно остаться чистеньким, но в свободное время не привести себя в порядок на войне считалось если не позором, то поводом держаться от такого человека подальше.