Онлайн чтение книги Сон в красном тереме
Глава тридцать девятая

У деревенской старухи глупые речи льются рекой;

впечатлительный юноша пытается докопаться до правды

Едва Пинъэр появилась, как ее забросали вопросами:

– Что делает твоя госпожа? Почему не вернулась?

– Времени у нее нет, – улыбаясь, сказала Пинъэр. – Она даже поесть не успела! И вот послала меня спросить, есть ли у вас еще крабы.

– Разумеется, есть, сколько угодно, – ответила Сянъюнь и приказала служанкам положить в короб десяток самых крупных крабов.

– Жирных кладите, с круглым брюшком, – сказала Пинъэр.

Сесть к столу она отказалась.

– Приказываю тебе – садись! – глядя в упор на служанку, сказала Ли Вань.

Она усадила Пинъэр рядом с собой, налила в кубок вина и поднесла ей прямо к губам. Пинъэр отпила глоток и собралась идти.

– Сиди! – удержала ее Ли Вань. – Я, значит, для тебя не указ, только Фэнцзе!

И она приказала служанкам:

– Отнесете крабов второй госпоже Фэнцзе и скажете что Пинъэр я оставила у себя!

Женщины унесли короб, но вскоре вернулись и доложили:

– Вторая госпожа велела вам всем передать, чтобы во время еды не смеялись и не болтали. Она прислала немного печенья из муки водяного ореха и хворост на курином жиру, которые только что получила от жены младшего дяди. А вам, барышня, – обратились они к Пинъэр, – госпожа разрешила остаться, только не пить лишнего.

– А если выпью, что будет? – с улыбкой спросила Пинъэр, продолжая пить и закусывать.

– Как жаль, что тебе, с твоей внешностью, выпала жалкая доля служанки! – засмеялась Ли Вань, обнимая Пинъэр. – Ведь если не знать, тебя можно легко принять за госпожу!

Пинъэр, болтавшая с Баочай и Сянъюнь, повернулась к Ли Вань и сказала:

– Не прижимайте меня, госпожа, щекотно!

– Ай-я! – воскликнула Ли Вань. – Что это у тебя такое твердое?

– Ключ, – ответила Пинъэр.

– Неужели у тебя есть драгоценность, которую надо запирать на замок? – рассмеялась Ли Вань. – Когда Танский монах [280] Танский монах. – Имеется в виду Сюань-цзан, совершивший в VII в. путешествие в Индию за буддийскими книгами. отправлялся в путь за священными книгами, у него был белый конь; когда Лю Чжиюань[281] Лю Чжиюань – основатель династии Хань (947—951) в эпоху Пяти династий. завоевывал Поднебесную, у него были волшебные доспехи, подаренные духом тыквы, а у Фэнцзе есть ты. Ты – ключ своей госпожи! А тебе зачем ключ?

– Вы, госпожа, захмелели и насмехаетесь надо мной! – смущенно улыбнулась Пинъэр.

– Она говорит чистую правду, – произнесла Баочай. – Недавно мы на досуге обсуждали достоинства и недостатки служанок, и решили, что таких, как ты, на сотню едва ли найдется одна. Госпожа Фэнцзе знала, кого брать в услужение. Служанки у нее как на подбор, и у каждой свои достоинства.

– Все делается по воле Неба, – изрекла Ли Вань. – Представьте, что было бы, не прислуживай барышня Юаньян в комнатах старой госпожи! Даже госпожа Ван не осмеливается перечить старой госпоже. А Юаньян это себе иногда позволяет, и, как ни странно, одну ее госпожа слушается. Никто не знает, сколько одежды у старой госпожи, а Юаньян помнит все до мелочей, и если бы не она, многое давно растащили бы. Юаньян к тому же добра, не только не накажет служанку, если та оплошает, но еще и замолвит за нее словечко.

– Вчера как раз старая госпожа говорила, что Юаньян лучше всех нас! – вмешалась в разговор Сичунь.

– Она и в самом деле хорошая, – согласилась Пинъэр. – Где уж нам с нею тягаться?

– Цайся, служанка моей матушки, тоже честная и скромная, – заметил Баоюй.

– Никто и не отрицает этого, – сказала Таньчунь. – Она и расчетлива, и старательна. Наша госпожа, словно святая, ничего не смыслит в делах, так Цайся всегда ее выручит, подскажет, как поступить. Она точно знает, что полагается делать даже в таких важных случаях, как выезд старого господина! Забудет что-нибудь госпожа, Цайся тут как тут.

– Хватит вам, – сказала Ли Вань и, указывая пальцем на Баоюя, промолвила: – Лучше представьте себе, до чего дошел бы этот молодой господин, если бы за ним не присматривала Сижэнь? Что же до Фэнцзе, то, будь она хоть самим Чуским деспотом[282] Чуский деспот. – Имеется в виду Сян Юй. В конце III в. до н.э. вел борьбу против династии Цинь, а затем боролся за власть с основателем династии Хань – Лю Баном. В 202 г. до н.э. погиб в битве при Гайся., ей все равно понадобился бы помощник, способный поднять треножник в тысячу цзиней весом! Без Пинъэр ей, конечно, не обойтись!

– Прежде у моей госпожи было четыре служанки, – сказала Пинъэр, – потом одна умерла, другие ушли, и сейчас осталась одна я, сирота.

– И все же тебе повезло, – заметила Ли Вань, – да и Фэнцзе тоже. Помню, при жизни мужа, старшего господина Цзя Чжу, у меня были две служанки. Я не хуже других. Но угодить мне они не могли, поэтому, когда муж умер, я отпустила их – я молодая, здоровая, могу все делать сама. Но как бы мне хотелось иметь хоть одну преданную служанку!

Слезы покатились из глаз Ли Вань.

– Стоит ли так сокрушаться? – принялись ее все утешать. – Не надо расстраиваться!

Покончив с едой и вымыв руки, барышни решили пойти справиться о здоровье матушки Цзя и госпожи Ван.

После их ухода служанки подмели пол, убрали столы, вымыли кубки и блюда. Сижэнь и Пинъэр вместе вышли из павильона. Сижэнь пригласила Пинъэр к себе поболтать и выпить чаю.

Пинъэр отказалась:

– Как-нибудь в другой раз зайду, когда будет свободное время.

Она попрощалась и хотела уйти, но Сижэнь вдруг спросила:

– Не знаешь, что с нашим жалованьем? Почему до сих пор не выдали денег даже служанкам старой госпожи?

Пинъэр подошла вплотную к Сижэнь, огляделась и, убедившись, что поблизости никого нет, прошептала ей на ухо:

– И не спрашивай! Дня через два выдадут!

– В чем дело? – удивилась Сижэнь. – Чего ты боишься?

– Деньги на жалованье служанкам за этот месяц моя госпожа уже получила, но отдала их в рост под большие проценты. Придется ждать, пока она соберет проценты в других местах, чтобы получилась необходимая сумма, и тогда выдадут всем сразу. Никто об этом не знает, смотри не проболтайся!

– Разве у твоей госпожи не хватает денег на расходы? – удивилась Сижэнь. – Или она чем-нибудь недовольна? Зачем ей лишние хлопоты?

– Так-то оно так! – кивнула с улыбкой Пинъэр. – Но за последние годы моя госпожа таким образом заработала несколько сот лянов серебра! Свои личные деньги, которые ей выдают из общей казны, она копит и тоже отдает в рост, получая процентов до тысячи лянов серебра в год!

– Вы с хозяйкой на наших деньгах зарабатываете проценты, а мы, дураки, ждем! – воскликнула Сижэнь. – Здорово, нечего сказать!

– Ну и бессовестная же ты! – возмутилась Пинъэр. – Неужели тебе не хватает денег?

– Мне-то хватает, – ответила Сижэнь, – тратить не на что – разве что копить для какой-нибудь надобности.

– Если хочешь, возьми у меня – я скопила несколько лянов, – а потом я из твоих вычту.

– Сейчас пока не нужно, – покачала головой Сижэнь. – Если же понадобятся, непременно попрошу у тебя.

Пинъэр кивнула и направилась к выходу из сада. Здесь она столкнулась со служанкой, посланной за ней Фэнцзе.

– У госпожи важное дело, она ждет вас, – сказала служанка.

– Что еще за дело? – спросила Пинъэр. – Разве госпожа не знает, что меня задержала старшая госпожа Ли Вань? Я ведь не убежала, чтобы посылать за мной служанку!

– Я тут ни при чем, – возразила девочка. – Скажите об этом госпоже сами!

– Ты еще огрызаться! – прикрикнула на нее Пинъэр, плюнув с досады.

Когда Пинъэр пришла, Фэнцзе дома не было. В комнате сидела бабушка Лю, которая как-то приходила за подачкой, ее внук Баньэр, жены Чжан Цая и Чжоу Жуя и несколько девочек-служанок. На полу лежали высыпанные из мешка жужубы, маленькие тыквы и еще какие-то овощи и зелень.

При появлении Пинъэр все поспешили встать. Даже старуха Лю с удивительным проворством спрыгнула с кана и почтительно осведомилась:

– Как поживаете, барышня? Я давно собиралась прийти справиться о здоровье вашей госпожи и повидать барышень, но никак не могла выбраться. Урожай нынче богатый, и на зерно, и на фрукты, и на овощи. Продавать я не стала, дай, думаю, отнесу самые лучшие вашей госпоже и барышням. Редкие дорогие кушанья им наверняка приелись. Пусть отведают зелени и овощей! Дарю их от чистого сердца!

– Спасибо тебе за заботу! – поблагодарила Пинъэр, сделав знак бабушке сесть. После чего села сама, предложила сесть женам Чжан Цая и Чжоу Жуя и приказала девочкам подать чаю.

– Вы, барышня, сегодня такая веселая да румяная! – заметили женщины. – Даже глаза покраснели!

– В самом деле? – сказала Пинъэр. – Это с непривычки. Старшая невестка Ли Вань и барышни меня напоили вином. Целых две чарки выпила, потому и раскраснелась.

– А я думаю, где бы мне выпить! – смеясь, сказала жена Чжан Цая. – Но никто что-то не угощает! Когда, барышня, вас опять пригласят, захватите с собой и меня!

Все рассмеялись, а жена Чжоу Жуя добавила:

– Утром я видела крабов, которых для вас приготовили. На цзинь их пойдет два-три, не больше! А две-три корзины, пожалуй, потянут не меньше чем на семьдесят, а то и восемьдесят цзиней!

– На всех обитателей дома вряд ли хватит, – заметила жена Чжан Цая.

– Где там! – вскричала Пинъэр. – Хозяева съели всего по парочке! Служанкам досталась самая малость, да и то не каждой.

– Такие крабы нынче идут по пять фэней[283] Фэнь – сотая часть юаня, основной денежной единицы в Китае. за цзинь! – вставила бабушка Лю. – Значит, десять цзиней обойдутся в пять цяней серебра. Пятью пять – двадцать пять, да еще трижды пять – пятнадцать, да еще накинуть на вино и закуски, вот и выйдет больше двадцати лянов серебра! Амитаба! Этих денег у нас в деревне хватило бы на целый год!

– Бабушка, вы уже видели госпожу Фэнцзе? – перебила ее Пинъэр.

– Видела, – ответила старуха, – она подождать велела…

Бабушка Лю выглянула в окно, посмотрела на небо и сказала:

– Нам пора. А то не выберемся до темноты из города.

– Погоди, – остановила ее жена Чжоу Жуя, – пойду разузнаю, где госпожа.

Вскоре жена Чжоу Жуя вернулась и сказала бабушке Лю:

– Однако же повезло тебе! Ты понравилась госпоже!

Пинъэр спросила, что это значит.

– Вторая госпожа Фэнцзе сейчас у старой госпожи, – пояснила жена Чжоу Жуя. – Я шепнула второй госпоже, что бабушка Лю собирается уходить, а госпожа говорит: «Идти ей далеко, сюда она несла тяжелую ношу. Пусть заночует у нас». Услышав это, старая госпожа расспросила вторую госпожу про бабушку Лю и сказала: «Мне давно хотелось поговорить с такой женщиной, умудренной жизненным опытом». Это ли не значит, что бабушке повезло вдвойне?

И она заторопила старуху идти к матушке Цзя.

– Куда мне такой нескладной да неотесанной соваться к знатной госпоже! – переполошилась старуха. – Скажи лучше, сестрица, что я ушла, что…

– Ладно вам, – оборвала Пинъэр. – Идите скорее. Старая госпожа жалеет старых и бедных, не любит только притворщиков да обманщиков. Если боитесь, тетушка Чжоу вас проводит.

Жена Чжоу Жуя взяла старуху за руку и повела к матушке Цзя. С ними пошла и Пинъэр. У вторых ворот ее окликнул мальчик-слуга:

– Барышня!..

– Что еще? – спросила Пинъэр.

– Время позднее, а у меня мать заболела, лекаря нужно позвать. Отпустите меня, добрая барышня!

– Все вы словно сговорились! – проворчала Пинъэр. – То один отпрашивается, то другой, и так каждый день. К госпоже никто не идет, только ко мне! Чжуэр тоже ушел, а потом вдруг понадобился второму господину Цзя Ляню, пришлось мне оправдываться, выгораживать Чжуэра. Второй господин рассердился, заявил, что я распустила слуг! А теперь ты просишься!

– Он правду говорит, – сказала жена Чжоу Жуя. – Будьте милостивы, отпустите его!

– Ладно, – согласилась Пинъэр, – только смотри утром приходи пораньше! Ты можешь понадобиться. Чтобы был на месте к тому времени, когда солнце начнет припекать. А сейчас передай Ванъэру, пусть завтра же принесет второй госпоже проценты под занятые деньги. А не принесет, пусть подавится ими, вторая госпожа напоминать ему больше не будет!

Вне себя от радости мальчик пообещал Пинъэр все в точности исполнить и убежал.

Когда старуха Лю и все, кто ее сопровождал, пришли к матушке Цзя, они застали там девушек из сада Роскошных зрелищ.

Ослепленная роскошным убранством и блеском драгоценностей, бабушка Лю окончательно растерялась. Вдруг она увидела прямо перед собой на невысокой тахте почтенного вида старуху, напротив, смеясь и болтая, сидела Фэнцзе. Возле старухи сидела на корточках красавица, вся в шелках, и растирала ей ноги. Бабушка Лю поняла, что это и есть матушка Цзя.

– Желаю вам много лет здравствовать! – поспешно сказала старуха Лю, не переставая кланяться.

Матушка Цзя слегка приподнялась на тахте и справилась о здоровье бабушки Лю, затем приказала жене Чжоу Жуя подать стул и пригласила старуху сесть. Баньэр до того оробел, что спрятался за спину бабушки и позабыл справиться о здоровье хозяев дома.

– Почтеннейшая, сколько лет тебе нынче сравнялось? – спросила матушка Цзя.

– Семьдесят пять, – ответила бабушка Лю, вставая.

– А ты еще крепкая! – удивилась матушка Цзя. – Я, если доживу до твоего возраста, вряд ли смогу передвигать ноги!

– Мы весь век живем в нужде, – промолвила в ответ старуха Лю, – а вы, почтенная госпожа, наслаждаетесь счастьем. Будь у нас в деревне все такими, как вы, некому было бы работать!

– Видишь хорошо? – поинтересовалась матушка Цзя. – Зубы целы?

– Зубы целы, – ответила бабушка Лю. – Правда, в нынешнем году левый коренной стал шататься.

– А я вот совсем плохая стала, – печально проговорила матушка Цзя. – И не слышу, и не вижу, и память пропала. Даже родственников стала забывать. Стараюсь с ними не встречаться, чтобы не вызывать насмешек. Жую, и то с трудом, даже мягкую пищу. Много сплю, когда скучно – забавляюсь с внуками и внучками, вот и все.

– До чего же вы счастливая, почтенная госпожа! – воскликнула бабушка Лю. – Никто у нас в деревне не может сравниться с вами!

– Да какое же это счастье быть старой развалиной, – вздохнула матушка Цзя.

Тут все рассмеялись.

– Мне Фэнцзе сейчас сказала, что ты принесла зелени и овощей, – продолжала матушка Цзя, – и я распорядилась их принять, уж очень хочется чего-нибудь свеженького, прямо с грядки, а то ведь мы все покупаем!..

– А мы, деревенские, рады бы отведать рыбы или мяса, только нам не по карману.

– Ты нам не чужая, – сказала матушка Цзя, – и с пустыми руками мы тебя не отпустим. Если не брезгуешь, погости денька два! У нас в саду тоже растут фрукты, завтра ты их отведаешь и домой немного возьмешь. По крайней мере не будешь думать, что зря навещала родственников!

Увидев, что матушка Цзя в хорошем расположении духа, Фэнцзе тоже принялась уговаривать бабушку Лю заночевать.

– У нас, конечно, не так просторно, как в деревне, – пошутила она, – но две комнаты пустуют. Поживете у нас несколько дней, расскажете нашей почтенной госпоже деревенские новости и какие-нибудь истории.

– Девочка моя, ты уж не смейся над нею! Деревенские вряд ли могут понять твои шутки! – сказала матушка Цзя и, обернувшись к служанкам, велела принести фруктов для Баньэра. Но мальчик к ним даже не прикоснулся, до того оробел. Тогда матушка Цзя распорядилась дать ему денег и отвести играть с мальчиками-слугами.

Тем временем бабушка Лю выпила чаю и рассказала матушке Цзя несколько историй, о которых она либо слышала, либо сама была очевидицей. Матушка Цзя слушала с большим интересом.

Фэнцзе распорядилась пригласить гостью к ужину, а матушка Цзя велела отнести ей самые любимые свои блюда.

Фэнцзе сразу догадалась, что угодила старой госпоже, и после ужина послала к ней служанку спросить, какие будут распоряжения насчет старухи.

Юаньян приказала отвести бабушку Лю искупаться, взяла первую попавшуюся под руку одежду и велела отнести старухе.

С бабушкой Лю никогда не происходило ничего подобного. Она быстро искупалась, надела чистое платье и снова отправилась к матушке Цзя, придумывая на ходу, что бы еще ей рассказать.

Спустя немного пришел Баоюй с сестрами. Никому из них прежде не доводилось слышать таких занятных историй. Даже слепые рассказчики не могли сравниться с бабушкой Лю.

Неграмотная деревенская старуха многое повидала на своем веку. Видя, с каким вниманием ее слушают и старая госпожа, и барышни, она радовалась и, чтобы позабавить хозяев, рассказывала и что было, и чего не было.

– Мы круглый год работаем в поле и в огороде, изо дня в день пашем землю, сажаем овощи. Весной, летом, осенью, зимой, в любую погоду, несмотря на ветер и снег. У нас нет ни минуты, чтобы посидеть поболтать – вот как вы. От жары мы скрываемся в шалаше, и то лишь когда даем лошади отдохнуть. Но даже за это короткое время каких только не наслушаешься историй! К примеру, прошлой зимой несколько дней кряду шел снег, и толщина его доходила до трех-четырех чи. В тот день я встала чуть свет и только собралась выйти из дому, как вдруг слышу снаружи какой-то треск! Будто хворост кто-то ломает. Я подумала, это вор, и выглянула наружу… Смотрю, стоит кто-то чужой, не из деревенских.

– Наверное, путник, – высказала предположение матушка Цзя. – Озяб, а согреться негде, вот он и решил наломать хворосту и развести костер. Такое бывает, ничего удивительного.

– В том-то и дело, что не путник, – возразила бабушка Лю. – А то и вправду удивляться было бы нечему. Ни за что не угадаете, кто это был! Барышня лет семнадцати– восемнадцати! Волосы гладко зачесаны и блестят, будто масляные! Одета в ярко-красную кофту и белую юбку из узорчатого шелка…

– Не волнуйте старую госпожу, не пугайте! – крикнул кто-то в этот момент снаружи.

– В чем дело? – переполошилась матушка Цзя.

– В конюшне на южном дворе случился пожар, – доложила девочка-служанка. – Но его потушили.

Матушка Цзя, беспокойная по характеру, вскочила с места и, поддерживаемая девушками, вышла на галерею. В юго-восточной стороне что-то слабо светилось. Матушка Цзя приказала возжечь благовония и молиться богу огня.

– Огонь уже сбили, не беспокойтесь, почтенная госпожа, – сказала, подбегая к ней, госпожа Ван, – идите к себе!

Баоюй между тем спросил бабушку Лю:

– А зачем эта девушка на снегу хворост ломала и костер разводила? Она замерзла или, может быть, простудилась?

– Помолчи! – прикрикнула на него матушка Цзя. – Только заговорили о хворосте, как вспыхнул пожар! А ты пристаешь с расспросами! Поговорим лучше о другом!

Баоюю не понравилось, что его одернули, но перечить он не посмел.

Бабушка Лю между тем собралась с мыслями и продолжала свой рассказ:

– К востоку от нашей деревни живет старушка, ей уже девяносто лет. Ест она только постную пищу, каждый день читает молитвы и тем снискала милость бодхисаттвы Гуаньинь[284] Гуаньинь (санскр. Авалокитешвара) – бодхисаттва, богиня милосердия.. Однажды во сне бодхисаттва явилась ей и сказала: «Ты всей душой предана богу, а внуков у тебя нет. Я доложила о тебе Яшмовому владыке, и он сказал, что родится у тебя внук!» Вообще-то у старухи этой был сын, а у сына тоже был сын, только он умер, когда ему было не то семнадцать, не то восемнадцать лет. Видели бы вы, как его оплакивали!.. Но очень скоро родился еще сын – нынче ему тринадцать сравнялось или четырнадцать. Румяный, пышный, здоровый! А какой умный! Вот и скажите после этого, что нет всемогущего Будды!

Матушка Цзя в себя не могла прийти от изумления, даже госпожа Ван, не очень-то верившая в чудеса, слушала с интересом.

Но больше всех заинтересовала эта история Баоюя. Он впал в раздумье, и, чтобы отвлечь его, Таньчунь сказала:

– Сестрицу Ши Сянъюнь мы пригласили в наше поэтическое общество, а что, если к нам на одно из собраний придет твоя матушка полюбоваться хризантемами?

– В ответ на приглашение сестрицы Сянъюнь бабушка обещала устроить в свою очередь угощение для всех нас, – ответил Баоюй. – Сначала побываем у нее, а там подумаем, что делать дальше.

– С каждым днем становится все холоднее, – заметила Таньчунь. – Не надо откладывать, ведь старая госпожа не любит холода.

– Напротив, – возразил Баоюй. – Она очень любит и дождь, и снег. Как только выпадет первый снег, мы пригласим ее полюбоваться его хлопьями! Это будет замечательно! Верно? А во время снегопада будем сочинять стихи! Так интереснее!

– Сочинять стихи? – спросила Дайюй. – Лучше наломать хвороста и развести костер!

Ее слова вызвали дружный смех. А Баоюй нахмурился.

Когда все разошлись, он отвел старуху Лю в сторону и стал подробно расспрашивать о девушке, которую та видела зимой.

Бабушка Лю не знала, что сказать, но быстро нашлась.

– Это оказалась не святая, но все равно в память о ней на северной стороне деревни построили кумирню… Когда-то жил человек по фамилии…

Старуха умолкла, словно припоминая.

– Неважно, какая фамилия, – перебил ее Баоюй, – вы доскажите историю, чем все кончилось.

– Так вот, – продолжала старуха, – сыновей у этого господина не было, только дочь, кажется, ее звали Жоюй. Умная, грамотная, книги читала. Родители берегли ее, словно жемчужину. Но, увы! Семнадцати лет девочка заболела и умерла!

Баоюй в волнении глотнул слюну и спросил:

– А что было потом?

– Потом? Родители построили в память о ней кумирню, поставили ее статую и наняли людей, чтобы возле нее воскуривали благовония. Но это было давно, те люди умерли, кумирня пришла в запустение, а статуя обратилась в духа.

– Она не могла обратиться в духа, – заметил Баоюй, – такие, как эта девушка, бессмертны.

– Амитаба! – вскричала бабушка Лю. – А я думала, девочка приняла другой облик! Ведь она часто гуляет, будто живая, вот и хворост наверняка ломала она. А у нас в деревне хотят разбить ее статую!

– Не делайте этого! – вскричал Баоюй. – Вы совершите великий грех!

– Как хорошо, что ты меня предупредил! – с притворной радостью воскликнула бабушка Лю. – Завтра, как только вернусь в деревню, всем об этом скажу!

– Моя бабушка и матушка – очень добрые, – произнес Баоюй, – да и все наши родственники тоже. Они всегда творят добро, строят храмы и ставят статуи! Я завтра же сделаю пожертвование и попрошу, чтобы вас назначили воскуривать благовония перед статуей девушки! Мы восстановим кумирню и статую и постоянно будем жертвовать деньги на благовония!

– В таком случае и мне, благодаря девушке, перепадет несколько монет! – обрадовалась старуха.

Баоюй стал расспрашивать, в какой именно деревне находится кумирня, далеко ли до нее, бабушка Лю отвечала первое, что приходило в голову.

Но Баоюй слова ее принял на веру и всю ночь думал об этой истории.

А утром он дал Бэймину немного денег, со слов старухи объяснил, куда ехать, и решил действовать, как только Бэймин вернется и расскажет, как обстоят дела.

Слуга долго не возвращался, и Баоюй себе места не находил от волнения. Лишь на закате появился Бэймин в веселом расположении духа.

– Ну что? – нетерпеливо спросил Баоюй.

– Вы все неправильно объяснили, – с улыбкой проговорил Бэймин. – Вот и пришлось мне искать! Разрушенный храм действительно есть, только совсем в другом месте, в северо-восточной стороне деревни!..

– Бабушка Лю уже старая, могла перепутать, – сказал Баоюй, просияв. – Расскажи лучше, что видел.

– Ворота храма выходят на юг – они сломаны. Я чуть не лопнул от злости, пока их нашел. Думал бросить все и вернуться домой. Зато, увидев кумирню, очень обрадовался. Но, глянув на статую, едва не свалился на землю. Она и в самом деле словно живая.

– Еще бы! – вскричал Баоюй. – Ведь она может превращаться в человека!

– Но это никакая не девочка! – воскликнул Бэймин и даже руками всплеснул. – Это богиня оспы, с черным лицом и рыжими волосами!

– Дурак! – крикнул Баоюй, плюнув с досады. – Даже такого простого поручения не смог выполнить!

– Вы наверняка все это из книг вычитали или всяких бредней наслушались, господин, – заявил слуга, – а я виноват!

– Ну ладно, не сердись, – примирительно сказал Баоюй, – будет у тебя свободное время, поищешь еще. Может быть, старуха все выдумала, тогда дело другое. А если это правда? Неужто не хочешь совершить доброе дело? Ведь оно тебе в будущем зачтется! Сделай, как я говорю, и получишь награду!

Едва он успел вымолвить эти слова, как на пороге появился мальчик-слуга, дежуривший у вторых ворот, и доложил:

– Барышня из комнат старой госпожи ждет второго господина!

Если вам, дорогой читатель, интересно узнать, кто пришел, прочтите следующую главу!