Онлайн чтение книги Соперники
Действие четвертое

Картина первая

У Акра.

Акр и Дэвид .

Дэвид. Ну нет! Я бы этого ни за что на свете делать не стал. Вот вам крест, никакой сэр Люциус в мире не заставил бы меня драться, раз я этого не хочу. Ох, что-то скажет старая барыня, если узнает про это?

Акр. Ах, Дэвид, если б ты слышал сэра Люциуса! Клянусь искрами и пламенем, он бы и в тебе сумел зажечь мужество!

Дэвид. Никоим образом. Не выношу я таких ненасытных кровопийцев. Видите, хозяин, я еще понимаю – честный бокс, или дубина, или палка… тут бы я вам мешать не стал. Но, что касается этой проклятой резни или стрельбы, ох, никогда из этого ничего хорошего не выйдет.

Акр. Но моя честь, Дэвид, моя честь! Должен же я заботиться о моей чести!

Дэвид. Ну, понятно, и я бы о своей заботился. Вот вам крест! Но только в отплату за это моя честь должна была бы позаботиться обо мне.

Акр. Клянусь клинками, Дэвид! Ни один истинный джентльмен не станет рисковать утратой чести.

Дэвид. А я вам говорю: честь и сама не должна бы подвергать риску жизнь джентльмена. Видите ли, хозяин, эта самая честь кажется мне очень фальшивым другом и продажным слугой. Допустим, что я был бы джентльменом, чего обо мне, благодарение богу, никто сказать не посмеет. Ну так вот. Честь моя толкает меня на ссору с другим джентльменом. Так! Мы деремся. Это еще хорошо. Бац! Я его убиваю – мое счастье! Кто же от этого выигрывает? Моя честь. Ну, а если он меня убьет? Вот вам крест! Я иду червям на съедение, а честь перебегает на сторону моего врага!

Акр. Нет, Дэвид! Клянусь венцами и лаврами! Честь в таком случае уходит с тобой в могилу.

Дэвид. А это как раз такое место, где я и без нее отлично обойдусь.

Акр. Черт тебя возьми, Дэвид, ты трус! Мое мужество запрещает мне слушать тебя! Как! Чтобы я опозорил моих предков? Подумай, Дэвид! Что бы это было, если бы я опозорил моих предков?

Дэвид. С вашего позволения, меньше всего риску опозорить их – это как можно дальше держаться от их компании. Видите ли, хозяин, если вы вздумаете отправиться к ним так поспешно, да еще с дырявой головой, ничего из этого хорошего не выйдет. Предки наши – народ почтенный, но они последние, с кем бы я согласился вести близкое знакомство.

Акр. Но, Дэвид, разве ты думаешь, что это очень, очень опасно? Клянусь жизнью, люди часто дерутся без всяких дурных последствий.

Дэвид. Вот вам крест, в этом деле все против вас. Ох! Выходить на поединок с этаким львом, у которого двуствольная сабля и острый пистолет! Господи, помилуй нас! Меня при одной мысли об этом дрожь пробирает. Такие смертоубийственные оружия! Я их с малолетства не выношу. Видите ли, во всем мире нет такого кровожадного животного, как заряженный пистолет.

Акр. Черт побери! Нет, я и не подумаю бояться. Клянусь огнем и адом, ты меня не запугаешь. Вот письмо! Я послал за моим другом, капитаном Абсолютом, он передаст мой вызов.

Дэвид. Да-да, уж пусть он будет вашим посланным! Что до меня, то я бы за лучшую лошадь в вашей конюшне не согласился приложить к этому руку. Вот вам крест!.. Это письмо даже на другие-то не похоже: оно такое злобное и задиристое. Ручаюсь, что от него несет порохом, как от солдатской сумки. Ох, того и гляди взорвется.

Акр. Убирайся ты вон, трус этакий! Кузнечик и тот храбрей тебя.

Дэвид. Ладно, молчу… А какое горе у нас дома-то будет. Ладно, молчу. Как Филида-то завоет, когда узнает об этом… Ах, бедная сука… Она и не чует, на какую охоту ее хозяин отправляется без нее. А старый Кроп… ведь десять лет возил он вашу милость по полям и дорогам, небось проклянет теперь день, когда на свет божий родился. (Хнычет.)

Акр. Ничего не поделаешь, Дэвид! Я решил драться. Убирайся отсюда, трусишка ты этакий, пока я еще в воинственном настроении.

Входит слуга.

Слуга. К вам капитан Абсолют.

Акр. Ага, проси сюда.

Слуга уходит.

Дэвид. Ладно, дай бог, чтобы мы все были в живых завтра в это время.

Акр. Это еще что? Не выводи меня из терпения, Дэвид!

Дэвид. Прощайте, хозяин! (Хнычет.)

Акр. Ступай вон! Трус ты малодушный! Ворона каркающая!

Дэвид уходит. Входит капитан Абсолют.

Капитан. В чем дело, Боб?

Акр. Подлый олух! Овечье сердце! Если б я не обладал храбростью Георгия Победоносца и дракона, вместе взятых…

Капитан. Зачем ты искал меня, Боб?

Акр. А вот! (Дает ему письмо.)

Капитан. «Прапорщику Беверлею». (В сторону.) Что же теперь будет? (Акру.) Что это такое?

Акр. Вызов.

Капитан. Вот как! Но неужели ты будешь драться, Боб? Быть не может!

Акр. Ей-богу, буду, Джек! Сэр Люциус так подействовал на меня. Он привел меня в состояние самое яростное, и я намерен драться нынче же вечером, пока я не остыл.

Капитан. Но при чем тут я?

Акр. Как при чем? Тебе как-никак знаком этот молодец. Я прошу тебя разыскать его и передать ему этот смертельный вызов.

Капитан. Хорошо, давай и будь покоен, передам по назначению.

Акр. Благодарю тебя, мой друг, мой милый Джек! Но я не доставлю тебе слишком больших хлопот?

Капитан. Нисколько. Не стоит и говорить об этом. Ни малейшего беспокойства, уверяю тебя!

Акр. Благодарю! Вот что значит иметь друга! А ты не согласишься быть моим секундантом, а, Джек?

Капитан. Нет, Боб, в этом случае мне не совсем удобно.

Акр. Ну, тогда я буду просить моего друга, сэра Люциуса, а ты пожелаешь мне удачи, Джек, не так ли?

Капитан. Если ты с ним сойдешься – от всей души.

Входит слуга.

Слуга. Там сэр Энтони Абсолют внизу спрашивает, нет ли здесь капитана?

Капитан. Сейчас иду. Ну, мой любезный герой, желаю тебе успеха. (Хочет идти.)

Акр. Подожди, Джек, подожди… Если Беверлей спросит тебя, что за человек твой друг Акр, скажи ему, что я не человек, а дьявол. Скажешь, Джек?

Капитан. Конечно, скажу. Скажу, что ты отчаянный храбрец, а, Боб?

Акр. Да-да, так и скажи, может быть, он испугается и ничего не будет. Скажи ему, что я обыкновенно убиваю по человеку в неделю, скажешь, Джек?

Капитан. Хорошо, хорошо. Я скажу ему, что тебя по всей округе так и зовут: «Боб-бретер!»

Акр. Вот-вот! Это во избежание зла. Я вовсе не желаю отнимать у него жизнь, хотя и намерен вступиться за свою честь.

Капитан. Нет? Как это великодушно с твоей стороны!

Акр. Ну да ведь ты же не хочешь, чтобы я его непременно убивал, а, Джек?

Капитан. Нет, клянусь богом, совсем не хочу! Так, значит, «не человек, а дьявол», а? (Хочет идти.)

Акр. Вот-вот! Но подожди, подожди, Джек, ты еще можешь прибавить, что никогда не видел меня в таком бешенстве, в таком всепожирающем бешенстве.

Капитан. Обязательно скажу!

Акр. Помни, Джек, – отчаянный храбрец!

Капитан. Да-да, «Боб-бретер».

Уходят.

Картина вторая

У миссис Малапроп. Миссис Малапроп и Лидия.

Миссис Малапроп. Ах ты, упрямица! Ну скажи мне, что ты можешь против него возразить? Скажи на милость, что он – не красив, не изящен, не строен?

Лидия (в сторону). Она и не подозревает, кого так расхваливает. (Вслух.) Но и Беверлей таков же, тетушка!

Миссис Малапроп. Довольно уж ставить всякие попоны – это неприлично для молодой девицы. Согласись, что капитан Абсолют – очаровательный человек.

Лидия (в сторону). Да, тот капитан, которого вы видели.

Миссис Малапроп. А какая благовоспитанность! Какая любезность и учтивость. Он сам за себя говорит. И как говорит! Какая благородная внешность, какая лимфатичная физиономия. Я как только увидала его, так вспомнила, что говорит Гамлет:

И что-то там еще про горы и про поцелуи, ну, словом, сходство сразу меня поразило.

Лидия (в сторону). Воображаю, как она взбесится, когда откроет свою ошибку.

Входит слуга.

Слуга. К вам сэр Энтони Абсолют и капитан Абсолют.

Миссис Малапроп. Проси, проси сюда.

Слуга уходит.

Ну, Лидия, я настаиваю, чтобы ты вела себя, как прилично молодой девице. Если уж ты позабыла свой долг, так покажи хоть свое светское воспитание.

Лидия. Тетушка, мое решение вам известно. Я не только не намерена поощрять капитана, но не буду ни говорить с ним, ни даже смотреть на него. (Бросается в кресло спиной к входящим.)

Входят сэр Энтони Абсолют и капитан Абсолют.

Сэр Энтони. Вот и мы, миссис Малапроп! Явились, чтобы смягчить гнев непреклонной красавицы. И немало труда стоило мне притащить этого молодца. Не знаю, в чем дело, но, если б я не держал его за фалды, он непременно улизнул бы.

Миссис Малапроп. Сколько вам беспокойства доставляет эта история, сэр Энтони! Мне стыдно за причину всего этого. (Лидии.) Лидия, да встань же, умоляю тебя, поздоровайся с ними.

Сэр Энтони. Я надеюсь, сударыня, что мисс Лэнгвиш приняла во внимание достоинства моего сына, выбор своей тетушки и, наконец, возможность породниться со мной. (Капитану.) Ну, Джек, скажи ей что-нибудь!

Капитан (в сторону). Черт возьми! Что мне делать? Вы видите, батюшка, она даже взглянуть на меня не хочет, пока вы здесь. Я знал, что так и будет. Я же говорил вам. Прошу вас, оставьте нас наедине. (Тихо разговаривает с сэром Энтони.)

Лидия (в сторону). Удивительно! Как это моя тетушка еще не раскричалась? Верно, не рассмотрела хорошенько: мундиры у них похожие, а она так близорука.

Сэр Энтони. Нет, сударь мой, я отсюда – ни шагу!

Миссис Малапроп. К огорчению моему, я должна сознаться, сэр Энтони, что я в глазах моей племянницы не представляю никакого раритета. (Лидии.) Да повернись же, Лидия, я краснею за тебя!

Сэр Энтони. Я льщу себя надеждой, что мисс Лидия откроет нам причину своей немилости к моему сыну. (Капитану.) Чего же ты не начинаешь, Джек? Да говори же, щенок ты этакий!

Миссис Малапроп. Это невозможно, сэр Энтони, у нее не может быть никаких причин, она сама вам скажет это. (Лидии.) Отвечай, дрянь девчонка! Чего же ты не отвечаешь?

Сэр Энтони. Тогда я надеюсь, сударыня, что ребяческое, легкомысленное предубеждение не будет преградой для счастья моего Джека? (Капитану.) А ты, малый, язык проглотил, что ли, черт возьми!

Лидия (в сторону). Кажется, мой поклонник так же мало расположен к разговорам, как и я. Что за странная слепота напала на мою тетушку!

Капитан. Гм… гм… гм… Сударыня. Гм… гм… (Тщетно старается найти слова, потом сэру Энтони.) Ей-богу, батюшка, я в таком замешательстве… я так… так… смущен. Я говорил вам, что так и будет. Я знал. Трепет моей страсти окончательно лишает меня присутствия духа.

Сэр Энтони. Но ведь не лишает же он тебя языка, дуралей! Ступай сейчас же и заговори с ней.

Капитан Абсолют делает знак миссис Малапроп, чтобы она вышла.

Миссис Малапроп. Сэр Энтони, не оставить ли нам их вдвоем? (Лидии.) Ах ты, маленькая упрямая бестия!

Сэр Энтони. Нет, сударыня, еще не время. (Капитану.) Да что с тобой творится? Разинь пасть и говори или я тебя…

Капитан. Даст бог, она так зла, что и не взглянет на меня. Постараюсь изменить голос. (Говорит низким, хриплым басом.) Неужели мисс Лидия не внемлет нежному лепету искренней любви? Неужели…

Сэр Энтони. Что такое с ним стряслось? (Капитану.) Отчего ты не говоришь как следует, а квакаешь, как охрипшая лягушка?

Капитан. Мой… мой… тре… трепет… И моя… моя… моя… скро… скромность прямо душат меня.

Сэр Энтони. Опять твоя скромность? Вот что, Джек, если ты сейчас же не заговоришь с ней как следует, то я уж по-настоящему рассержусь. (К миссис Малапроп.) Миссис Малапроп, было бы желательно, чтобы ваша племянница соизволила показать нам еще что-нибудь, кроме заднего фасада.

Миссис Малапроп тихонько бранит Лидию.

Капитан. Ну, теперь все откроется. (Подходит к Лидии и тихо говорит.) Не удивляйтесь, моя Лидия, не выказывайте пока вашего удивления.

Лидия (в сторону). Боже! Голос Беверлея? Но как же он мог обмануть сэра Энтони? (Постепенно поворачивается, потом вскакивает.) Возможно ли? Мой Беверлей! Как это могло случиться? Мой Беверлей!

Капитан (в сторону). Эх, все пропало!

Сэр Энтони. Беверлей? Какого черта Беверлей? Что эта девочка говорит? Это мой сын – Джек Абсолют!

Миссис Малапроп. Стыдись, негодница! Стыдись! Ты так помешалась на своем Беверлее, что он тебе и во сне и наяву представляется. Сейчас же попроси у капитана прощения!

Лидия. Тут нет никакого капитана! Это мой возлюбленный Беверлей!

Сэр Энтони. Черт возьми! Девочка сошла с ума. У нее мозги свихнулись от чтения.

Миссис Малапроп. Не иначе! Что ты толкуешь о Беверлее, бесстыдница? Ты ведь сегодня уже видела капитана Абсолюта. Вот он пред тобой, твой нареченный муж!

Лидия. Я только счастлива, тетушка! Могу ли я отказать моему Беверлею?

Сэр Энтони. Ее надо упрятать в сумасшедший дом! Или это какие-нибудь плутни этого негодяя. Говори, мерзавец, кто ты такой?

Капитан. Я не совсем ясно представляю это себе, батюшка, но постараюсь припомнить.

Сэр Энтони. Сын ты мой или нет? Отвечай хотя бы ради своей матери, скотина ты этакий, если не для меня!

Миссис Малапроп. Да, сударь, кто же вы? О ужас! Я начинаю подозревать.

Капитан (в сторону). О духи наглости, на помощь! (Сэру Энтони.) Сэр Энтони, я несомненно сын вашей супруги. Надеюсь, что всем моим поведением я всегда доказывал, что считаю себя и вашим сыном. (К миссис Малапроп.) Миссис Малапроп, я ваш почтительнейший поклонник и буду гордиться, если стану вашим преданным племянником. (Лидии.) И лишнее говорить мисс Лидии, что она видит перед собой своего верного Беверлея. Зная исключительную возвышенность ваших чувств, я принял это имя и выдал себя за бедного прапорщика… Теперь я убедился в полном бескорыстии вашей любви и надеюсь сохранить ее и в более высоком чине.

Лидия (недовольно). Значит, никакого похищения не будет!

Сэр Энтони. Честное слово, Джек, ты наглец изрядный! Отдаю тебе полную справедливость – такой самонадеянности я еще не встречал.

Капитан. О, вы льстите мне, батюшка, вы говорите мне комплименты… А это все моя скромность мешала мне.

Сэр Энтони. Во всяком случае, я очень рад, что ты не такой тупой и бесчувственный негодяй, за какого себя выдавал. Я рад, что ты одурачил собственного отца, скотина ты этакий!.. Я… Так вот что означало твое раскаяние, твое послушание и сыновняя покорность! Я и то думал, что слишком уж они неожиданны! Так ты никогда этих фамилий не слыхал, а? Мисс Лэнгвиш из Вустершира? Ты хотел только мне угодить? Ах ты, притворщик и плут! (Указывая на Лидию.) Так она косит, не так ли? Маленькая рыженькая девочка? А? Ах ты, лицемерный жулик ты! Удивляюсь, как тебе не стыдно смотреть мне в глаза!

Капитан. Стыдно, батюшка. Я очень смущен. Чрезвычайно смущен. Вы можете это заметить.

Миссис Малапроп, О боже, сэр Энтони! У меня открылись глаза. Как! Капитан… Так это вы писали эти письма? Так это вас я должна благодарить за элегантную компиляцию «старая ведьма и дракон»? О ужас! Так это вы так строго практиковали мои части речи?

Капитан, Дорогой батюшка, моя скромность не выдержит, если вы не придете мне на помощь. Я не в состоянии защищаться один.

Сэр Энтони. Полно, полно, миссис Малапроп! Надо уметь прощать и забывать. Клянусь жизнью! Дело приняло такой счастливый оборот, что я не могу сердиться. Будем великодушны!

Миссис Малапроп. Что же, сэр Энтони, если вы этого желаете, я не буду предварять прошлого. Помните, молодые люди, отныне мы будем смотреть на будущее ретроспективно.

Сэр Энтони. Вот теперь мы их оставим вдвоем, миссис Малапроп. Ручаюсь, им не терпится кинуться друг другу на шею. Ну что, Джек, прав я был или нет? Какие щечки! А? А глазки-то, плут ты этакий! А ротик! А? Ну, пойдемте, миссис Малапроп, не будем им мешать. Такое счастье раз в жизни только бывает. (Поет.) «Юность – время золотое». Ах, черт возьми! Как я рад! Я прямо не знаю, что делать на радостях! Позвольте мне, сударыня. (Предлагает руку миссис Малапроп. Поет.) Тра-ля-ля! Ей-богу! Я сам готов тряхнуть стариной! Тра-ля-ля! Тра-ля-ля! (Уходит, напевая, под руку с миссис Малапроп.)

Лидия сидит в кресле надувшись.

Капитан (в сторону). Такая задумчивость не предвещает ничего доброго. (Лидии.) Как вы серьезны, Лидия!

Лидия. Что?

Капитан (в сторону). Так я и думал. Черт возьми, этот односложный ответ леденит мне кровь. (Лидии.) Дорогая Лидия! Вот теперь нам дают возможность быть счастливыми не только наши взаимные обеты, но и согласие наших родственников.

Лидия (капризно). «Согласие родственников»! Действительно!

Капитан. Полно, полно! Немножко меньше романтики. Немножко больше комфорта и роскоши… Разве уж это нам так помешает? Это можно претерпеть, в конце концов. Что касается вашего состояния, то я предоставлю все вашим поверенным…

Лидия. «Поверенным»? Ненавижу поверенных!

Капитан. Ну, так мы даже не будем дожидаться их медлительных формальностей. Я сейчас же добуду разрешение на брак.

Лидия. «Разрешение»? Ненавижу разрешения!

Капитан. О любовь моя, не будьте так жестоки. Дайте умолять вас коленопреклоненно. (Становится на колени.)

Лидия. Фу… При чем тут преклонение, раз я все равно должна выйти за вас замуж?

Капитан (поднимаясь с колен). Нет, сударыня, насилия над вашими чувствами не будет, обещаю вам это. Раз я потерял ваше сердце, я отказываюсь от всего остального. (В сторону.) Надо попробовать проявить характер!

Лидия (вставая). В таком случае, сэр, позвольте вам сказать, что вы низкий притворщик. Вы обманом похитили мое чувство и заслуживаете наказания за обман. Как! Вы играли мной, как ребенком? Вы поощряли мои романтические мечты, а сами смеялись надо мной исподтишка…

Капитан. Вы несправедливы ко мне, Лидия! Выслушайте меня…

Лидия. Я еще наивно воображала, что мы водим за нос наших родственников и радовалась, как я их перехитрю и разозлю. И вот все мои надежды рухнули с благословения и одобрения моей тетушки! Обманутой оказалась в конце концов я сама. (Ходит взад и вперед в волнении.) Но вот, сэр, вот портрет… портрет Беверлея (вынимает миниатюру из-за корсажа), с которым я не расставалась ни днем, ни ночью, несмотря ни на какие просьбы и угрозы. Вот вам, сэр! (Швыряет ему портрет.) Будьте уверены, что я так же легко выброшу и оригинал из своего сердца.

Капитан. Хорошо, сударыня, тут у нас разногласия не будет! (Вынимает портрет.) Вот портрет мисс Лидии! Какая разница! Да, вот та небесная, нежная улыбка, которая воодушевляла мои надежды! Вот те уста, которые скрепили печатью любви свои обеты – они еще не просохли в календаре Амура. Вот он, тот румянец скромности, который мешал мне слишком пылко высказывать мою благодарность! Что ж, все это прошло. Все кончено! Да, сударыня. Эта копия не сравнится с оригиналом красотой, но в моих глазах она превосходит его своими достоинствами: она не изменилась, она осталась той же, а это так много значит, что у меня не хватает сил расстаться с ней. (Прячет портрет обратно.)

Лидия (смягчаясь). Вы сами во всем виноваты… Я… я… я полагаю, сейчас вы вполне удовлетворены.

Капитан. О, еще бы! Ведь это гораздо приятнее, чем быть влюбленным. Ха-ха-ха-ха! Как это весело! Что значит нарушить все торжественные обеты? Пустое дело! Конечно, станут говорить, что невеста сама не знала, чего хотела. Но не все ли равно? Может быть, найдутся злые языки, которые будут уверять, что невеста надоела жениху и он бросил ее, но вы на это не обращайте никакого внимания…

Лидия. Сил нет выносить его дерзости! (Разражается слезами.)

Входят миссис Малапроп и сэр Энтони Абсолют.

Миссис Малапроп. Однако нам пора прекратить ваше воркование и нежности.

Лидия. Это хуже, чем ваш обман и предательство! Неблагодарный, низкий человек! (Рыдает.)

Сэр Энтони. Это еще что за черт? Однако, миссис Малапроп! Это самое странное воркование, какое я слышал когда-либо в жизни. Но что же это значит? Я крайне удивлен.

Капитан. Спросите у мисс Лидии, сэр!

Миссис Малапроп. О ужас! Я прямо анализована . Лидия, что это значит?

Лидия. Спросите капитана, тетушка!

Сэр Энтони. Черт возьми! Я, кажется, рассержусь по-настоящему. Да уж ты действительно не оказался ли кем-нибудь другим?

Миссис Малапроп. Да, сударь, нет ли тут опять каких-нибудь фокусов? Что вы, двуликий Цербер ,[42] Двуликий Цербер (вместо «двуликий Янус»), Цербер – в греческой мифологии трехглавый и стоглазый свирепый пес, охранявший вход в подземное царство. Янус – древнеримское божество. Его изображали с двумя лицами, обращенными в противоположные стороны. Выражение «двуликий Янус» часто употребляется в переносном смысле для обозначения лицемерия. что ли?

Капитан. Вы не даете мне ни слова сказать. Я повторяю, мисс Лидия лучше вам объяснит, в чем дело.

Лидия. Тетушка, вы приказывали мне выкинуть из головы Беверлея. Вот он перед вами. Отныне я повинуюсь вам: с этой минуты я отказываюсь от него навсегда. (Уходит.)

Миссис Малапроп. О ужас! Тут чудеса какие-то! Да что же случилось? Капитан, вы, наверно, оскорбили мою племянницу?

Сэр Энтони. Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! Теперь я понимаю. Ха-ха-ха! Все понимаю: Джек, ты, наверно, был слишком предприимчив!

Капитан. Нет, батюшка, даю вам слово.

Сэр Энтони. Джек, не сочиняй! Я уверен, что так и было.

Миссис Малапроп. Ах! Сэр Энтони! Фи-фи, капитан!

Капитан. Клянусь вам, сударыня!

Сэр Энтони. Не оправдывайся, Джек, плут ты этакий! Твой отец был таким же в свое время. У всех Абсолютов горячая кровь. Ха-ха-ха! Бедная, маленькая Лидия! Ты ее перепугал, негодяй ты этакий!

Капитан. Клянусь всем святым, батюшка…

Сэр Энтони. Черт возьми! Ни слова больше. Миссис Малапроп за тебя заступится. Вы должны их помирить, миссис Малапроп! Скажите ей, что у Джека такая манера. Скажите ей, что у нас у всех такая манера. Это уж у нас в роду. Пойдем, Джек! Ха-ха-ха! А, миссис Малапроп, каков разбойник! (Толкает его перед собой.)

Миссис Малапроп. О сэр Энтони! Фи… фи… капитан.

Уходят.

Картина третья

Северная эспланада.

Входит сэр Люциус О'Триггер.

Сэр Люциус. Удивляюсь, где прячется этот капитан Абсолют! Честное слово, эти военные всегда становятся нам на дороге в любовных делах. Подумать только, что я мог бы жениться на леди Доротее Кармин, если б не этот паршивый майоришка, с которым она сбежала раньше, чем я успел слово сказать. Поразительно! Что такое дамы в них находят, чтобы так ими увлекаться? Может быть, это по наследству от Змея-искусителя – они ловятся, как гадюки, на красную тряпку! А-а-а… Не капитан ли это! Он и есть. Он так, очевидно, имеет все шансы на успех, что один вид его раздражает меня. Да с кем же это он говорит? (Отходит в сторону.)

Входит капитан Абсолют, разговаривая сам с собой и жестикулируя.

Капитан. Стоило мне плести эту интригу! Хорошую награду получил я за все мои ухищрения. Ах, маленькая предательница! Я и не думал, что ее романтизм дойдет до такой чертовской нелепости. О проклятие! Я вне себя! Я готов перерезать глотку… себе… или кому-нибудь другому с величайшим удовольствием!

Сэр Люциус (в сторону). Вот удачно! Я и не ожидал, что найду его в таком подходящем для моей цели настроении. Как я вовремя пришел сюда! Теперь надо только завязать с ним разговор и завести ссору по всем правилам. (Подходит к капитану.) С вашего разрешения, капитан, я в данном случае держусь иного мнения.

Капитан. По-чести, вы странный спорщик, сэр. Я как раз не выражал никакого мнения.

Сэр Люциус. Это не резон, сэр. Разрешите мне сказать вам, что можно не только говорить неправду, но и держать ее в мыслях.

Капитан. Совершенно верно, сэр. Но мысль, не выраженная вслух, не может дать повода к спору.

Сэр Люциус. В таком случае, сэр, вы держитесь иного мнения, чем я, а это и требуется доказать.

Капитан. Послушайте, сэр Люциус, если бы я не знал, что вы истинный джентльмен, я бы этого не заключил из нашего разговора. Не понимаю, к чему вы клоните, если только вы не добиваетесь ссоры.

Сэр Люциус, Покорно благодарю вас, сэр, за быстроту соображения. (Кланяется.) Вы изволили угадать то, что составляет предмет моих желаний.

Капитан. Очень хорошо, сэр! Я готов удовлетворить ваши желания. Но я был бы очень рад, если бы вы сделали мне одолжение и объяснили причину их.

Сэр Люциус. Прошу вас, сэр, будьте спокойны. Наша ссора очень элегантна: мы только испортим ее, если начнем объясняться. Впрочем, у вас короткая память, иначе вы бы не могли забыть, что на этой неделе вы нанесли мне некоторого рода оскорбление. Поэтому без дальних слов – назначайте время и место.

Капитан. Что ж, сэр, раз вы непременно так хотите, то чем скорее, тем лучше! Сегодня же вечером, здесь, около Весеннего сада! Я думаю, нам никто не помешает.

Сэр Люциус. Ну, еще бы! Мешать в делах подобного рода – величайшая неблаговоспитанность! Не знаю почему, но у вас в Англии если такая вещь станет кому-нибудь известной, то сейчас же поднимется такой переполох, что порядочному джентльмену уже нельзя подраться тихо и мирно. Однако, если вам все равно, капитан, я бы счел за особое одолжение, если бы вы согласились встретиться со мной на Королевской поляне. Я должен там быть еще по одному небольшому делу в шесть часов, тогда я разом покончил бы с тем и другим.

Капитан. Мне совершенно безразлично. Значит, в седьмом часу мы возобновим этот разговор более серьезно.

Сэр Люциус. Прекрасно, капитан. Для шпаг будет еще достаточно света, хотя для пистолетов, пожалуй, уже темновато. Ну вот, все в порядке, у меня с души камень свалился. (Уходит.)

Входит Фокленд.

Капитан. Как ты кстати! А я собирался разыскивать тебя. Ах, Фокленд! Все демоны злобы и разочарования ополчились на меня. Я так расстроен, что, если бы не приятная перспектива быть вскоре отправленным на тот свет, я бы не имел духу даже рассказать тебе все.

Фокленд. Что это значит? Неужели Лидия изменила свои чувства? А я полагал, что теперь и склонность ее и долг будут направлены на одно и то же.

Капитан. Да! Как глаза с косинкой. Пока глаз ее любви был направлен на меня, глаз ее долга очаровательно смотрел в сторону, но, когда глаз долга заставили смотреть на меня же, глаз любви описал круг и сердито отвернулся прочь.

Фокленд. Но что ты сказал насчет перспективы?

Капитан. О! Для довершения всего некий добродушный ирландец (передразнивая манеру сэра Люциуса) любезно попросил у меня разрешения перерезать мне горло. Я намерен доставить ему это удовольствие. Вот и все!

Фокленд. Ну, будь же серьезен!

Капитан. Я как нельзя более серьезен. Некий сэр Люциус О'Триггер – ты его знаешь в лицо – за какое-то оскорбление, которого я и не думал наносить, вызвал меня сегодня на дуэль, назначив ее на шесть часов вечера. Вот за этим-то я и искал тебя. Ты пойдешь со мной?

Фокленд. Тут какое-то недоразумение. Сэр Люциус объяснится, и, наверное, все уладится. Но… Сегодня вечером? Ах, как это неудачно!

Капитан. Почему? Для шпаг света будет достаточно, как говорит сэр Люциус, хоть для пистолетов и темновато. Черт бы побрал его пистолеты!

Фокленд. Я сам ужасно расстроен размолвкой с Джулией. Мой подлый, мучительный характер взял свое: я так жестоко обошелся с ней, что прямо не приду в себя, пока мы не помиримся.

Капитан. Клянусь богом, Фокленд, ты ее не стоишь.

Входит слуга, передает Фокленду письмо и уходит.

Фокленд. О Джек! Это письмо от Джулии! Я боюсь распечатать его – вдруг там последнее прости! Вдруг она требует возвратить ей письма и вернуть… О, как я казнюсь за свое безумие!

Капитан. Давай сюда, я прочту. (Берет письмо и распечатывает.) Да. Действительно роковой приговор. Между вами все кончено.

Фокленд. Джек, не мучай меня!

Капитан. Ну так слушай. (Читает.) «Так как я уверена, что мой дорогой Фокленд, поразмыслив, уже раскаялся в своей жестокости ко мне, я больше об этом не скажу ни слова. Мне надо поговорить с вами как можно скорее. Ваша верная навек Джулия». Вот это я называю упрямство и гнев. (Дает ему письмо.) Это что? Ты как будто совсем не рад?

Фокленд. О нет, я рад… Но… Но…

Капитан. Черт бы тебя побрал с твоим «но»! Стоит тебе услышать что-нибудь такое, от чего другой человек жизнь бы свою благословил, как ты сейчас же портишь все дело разными «но»!

Фокленд. Джек, ты мне друг, ну скажи по совести, неужели ты не находишь несколько странной… неделикатной… такую поспешность в желании простить! Женщины никогда не должны первыми просить о примирении. Это должно исходить от нас. Им следует сохранять холодность, пока у них не вымолят благосклонность, и их прощение, так же как и любовь, не должно быть завоевано без борьбы.

Капитан. Нет сил слушать тебя. Ты неисправим! Ну, довольно об этом. Мне надо еще устроить кой-какие дела. Приходи ко мне около шести часов, не забудь. Я, несчастный труженик, старался, землю рыл, интриговал, чтобы добиться цели, и все мои труды пропали даром из-за ее прихоти, Так мне-то позволительно роптать и браниться! Но такой причудливый скептик в любви, раб своей вспыльчивости и каприза, который сам создает все свои затруднения, право, скорее достоин насмешки, чем сострадания. (Уходит.)

Фокленд. Я чувствую справедливость его упрека. И все-таки я не променял бы свою изысканную утонченность чувств на грубое самодовольство, с каким он попирает шипы любви. Эта дуэль дает мне мысль, которой я сейчас же воспользуюсь. Пусть это будет пробным камнем для бескорыстия и искренности Джулии. Если ее любовь чистое золото, я с радостью выгравирую на нем свое имя и, раз запечатлев его там, отброшу навсегда все сомнения. Но, если в металле преобладают примесь эгоизма или шлак гордости, пусть какой-нибудь другой безумец вздыхает об этой игрушке. (Уходит.)