Онлайн чтение книги Современный польский детектив
НЕ ПРЕВЫШАТЬ ВОСЬМИДЕСЯТИ КИЛОМЕТРОВ...

Майор Лешек Калинович, несмотря на уйму текущей работы, часто возвращался к странной истории с завещанием Влодзимежа Ярецкого, к убийству Романа Брегулы и обстоятельствам этого преступления. Убнйца Брегулы был обнаружен легко. Даже слишком легко.

Расследование по этому делу было в принципе закончено, и милиция уже могла передать материалы следствия прокурору. Тем не менее это не было сделано. Капитан Мильчарек, посоветовавшись с майором Калиновичем и пересказав ему все возражения Руншнского, решил на некоторое время воздержаться от официального закрытия следствия. Улик было достаточно, однако замечания адвоката показали, что в следственной работе милиции имелись серьезные упущения.

Поскольку «интересы» Адама Чихоша от продления следствия по делу об убийстве Брегулы не страдали, ибо преступнику уже было обеспечено верных несколько лет тюрьмы за нападение на продавщицу в магазине, решено было повременить с передачей дела в прокуратуру.

Майор Калинович, раздумывая пад всем этим делом, хотя и не делал записей, как Мечислав Рушинский, стал сомневаться в правильности некоторых выводов следствия.

Он тоже ждал. Но это было не бездеятельное ожидание. Он продолжал расследование. Материалов становилось больше. Майор был уверен, что в этом деле должен произойти какой-то поворот. «Идеальных преступлений» не существует. Есть только преступления, не раскрытые по тем или иным причинам. В борьбе между преступником или даже хорошо организованной бандой, с одной стороны, и аппаратом правосудия — с другой, все преимущества па стороне государственных сил. Рано или поздно преступнику не уйти от правосудия.

Хотя майору Калиновичу не удалось разрешить загадку и, видимо, до этого было еще далеко, он верил, что время работает на него.

Майор часто ловил себя на том, что думает не только о деле, но и о красивой зеленоглазой брюнетке. Бывало, ему хотелось позвонить Барбаре Ярецкой, и он уже протягивал pyку к телефону, но здравый смысл брал верх, и рука опускалась... Он и эта красивая и богатая женщина... Нет, у этого знакомства не может быть будущего. Майор считал, что и одного горького опыта ему вполне достаточно.

В то утро, когда зеленый «рено» доставил его к управлению милиции, хозяйка этой шикарной машины, казалось, вполне искренне благодарила его за заботу и, захлопывая дверцу, сказала: «До скорого свидания. Созвонимся». Однако не позвонила. Не звонил и он.

Иногда Калинович был готов прервать затянувшееся молчание. Для этого у него имелся и служебный повод. Он хотел задать Мечиславу Рушинскому несколько вопросов. Ответы были бы неожиданны для адвоката, и даже неприятны. Очная ставка адвоката и Барбары Ярецкой, безусловно, рассеяла бы некоторые заблуждения, однако преступника при этом они не раскрыли бы, скорое, только бы насторожили его. Вот почему, поразмыслив, майор Калинович решил воздержаться от этого.

Однако вскоре в кабинете майора раздался телефонный звонок, он услышал знакомый мелодичный голос Барбары Ярецкой:

Добрый день, майор. Вы совсем меня забыли! Правда?

Что вы, как можно! — запротестовал майор.— Я только что думал о вас.

Хорошо или плохо? Тем не менее не позвонили, как мы условились.

Работа, пани Барбара, работа. Кроме того, боялся быть назойливым.

Интересно! Первый раз встречаю такого робкого сотрудника милиции.

Только с красивыми женщинами.

Выходит, я внушаю страх? Ничего не скажешь, хорошего же вы мнения обо мне! Я, оказывается, пугало для работников милиции!

У меня нет шансов одержать верх в этом словесном турнире. Но я искренне рад, что вы позвонили.

Вы-то, уж конечно, не позвонили бы, если бы только снова не заподозрили меня в убийстве.

Я никогда не подозревал вас в чем-либо подобном.

Ой ли! Припомните-ка первый мой допрос там у вас.

То была формальность. Неприятная, но необходимая и неизбежная.

Так или иначе, но вы не позвонили. Нехорошо!

Обещаю исправиться. Клянусь вам!

Вы, майор, вероятно, ждете взрыва еще одной бомбы, не правда ли? Я теперь хорошо вас знаю.

Меня?

Да, вас и ваш излюбленный метод полуофициальных вопросов и ответов.

За что вы, пани Бася, так на меня нападаете? Я незаслужил этого. Даю слово.

Вот если вы дадите мне слово и в том, что наша следующая встреча не будет иметь характера полуофициального допроса подозреваемой, попытаюсь сменить гнев на милость.

- И?..

И хотя завтра рано утром я выезжаю в Закопане, сегодня мы могли бы с вами встретиться.

С большим удовольствием.

Нет, вы только посмотрите, какие мы любезные! А до того даже не поинтересовались, жива ли я!

Итак, пани Барбара, когда и где?

Лучше сразу после работы. Позднее я буду занята.

Хорошо.

Заходите за мной на Хелминскую, в мастерскую.

Слушаюсь. Буду у вас в пятнадцать тридцать.

Жду вас. До свидания.

Под каким-то предлогом майор улизнул с работы. Он был в форме, а свидание с очаровательной вдовой должно было иметь неофициальный характер. Следовательно, необходимо явиться к даме в штатском, в белоснежной рубашке и «при галстуке». Лешек Калинович дал себе также слово не касаться событий последних месяцев. В конце-то концов, почему бы ему слегка не пофлиртовать с этой интересной женщипой? Тем более, что завтра она уезжает и неизвестно еще, когда они снова увидятся.

Во дворе мастерской майор увидел зеленый «рено». Машина была полностью выпотрошена. На сильно вытертом коврике лежали части мотора. Из-под машины торчали чьи-то ноги в темно-синем комбинезоне.

Хозяйка мастерской находилась в конторке, уже полностью отремонтированной и обновленной после взрыва. На столике рядом с письменным столом красовалась новая пишущая машинка. Это, как сразу же определил майор, была «эрика».

—Вместо того чтобы поздороваться со мной, вы изучаете, какой марки моя пишущая машинка. Увы, «консула» у меня нет и не было.— Барбара Ярецкая сказала это с нескрываемым упреком.— Вы нарушаете наш уговор.

Уж и оглядеться нельзя! — Калинович поцеловал ручку пани Барбаре.— У меня и мысли такой не было. Просто мне припомнилась недавняя картина: вы, в длинном мужском пальто, в пыли и известке, извлекаете из-под обломков старую машннку... А теперь здесь все отремонтировано, все новое. В общем, весьма презентабельное бюро преуспевающей фирмы.

Фирма хотела пригласить своего гостя совершить поездку за город. Хотя бы на цыплят в Константин.

Прекрасная мысль! — Майор с энтузиазмом воспринял это предложение.— Я — за!

Увы, ничего не выйдет.

Почему?

Посмотрите в окно. Моя машина разобрана до последнего винтика.

А что случилось? Авария? Я же предупреждал, что вы ездите слишком рискованно.

Я езжу правильно! Никогда не имела аварий.

Что же тогда с машиной?

Я считаю, что она в полном порядке. А Зигмунт утверждает, что мотор немного стучит и с трудом выжимается сцепление. Перед моим отъездом в Закопане он решил осмотреть машину и навести в ней полный порядок. Копается в моторе уже второй день, но обещал к вечеру все закончить.

Зигмунт? — настороженно повторил майор и подумал: «Кто же это вертится около нее?..»

Зигмунт Квасневский. Вы познакомились с ним на нашей встрече у адвоката,— напомнила Ярецкая.

Ах да, припоминаю. Кажется, ваш близкий родственник? Темпераментный молодой человек, который во что бы то ни стало хотел, чтобы мы посадили этого беднягу Станислава Ковальского.

Никакой он не бедняга. Получил с меня ни за что, ни про что тридцать тысяч злотых.

Но ведь и вы не возражали против такого полюбовного соглашения.

Я не отрицаю этого. А Зигмунт — сын моего покойного брата.

Это объяснение в достаточной мере успокоило майора. И все же он спросил:

Надеюсь, молодой человек знает толк в машинах и все отладит как следует?

Помните, когда мы ездили к Заливу, я рассказывала вам, что Зигмунт опекает мои две машины — «рено» и «варшаву»? Я очень довольна его работой. А майор, занятый более важными делами, не обращает внимания на то, о чем ему говорит одна несчастная женщина.

Эта женщина сегодня почему-то особенно нападает на одного несчастного мужчину. Преподает ему хороший урок.

Ибо он того заслужил.

Ну, так что же мы предпримем? — спросил майор, чтобы прекратить пикировку.

Предлагайте, слушаю вас.

Я уже сказал, что готов подчиниться любому вашему желанию.

Предлагаю: пройтись пешком до центра, там где-нибудь выпьем кофе, посидим, поговорим. Ну, а потом вы проводите меня домой. Согласны?

Шли неторопливо. На дворе стоял уже октябрь, а было тепло, как летом.

Я очень устала,— прервала молчание Барбара Ярецкая.— Трагическая смерть мужа, потом неприятности с завещанием. Да и нелегкое это дело — одной вести такое большое ремесленное предприятие... И наконец, этот взрыв — он окончательно доконал меня. Чувствую себя старой...

Что вы такое говорите! Это только нервы н перенапряжение — физическое и душевное.

Как я мечтаю отдохнуть! Еще в сентябре хотела уехать. Но все как-то не получалось. А тут еще этот взрыв. Я уже потеряла надежду вырваться из Варшавы хоть на неделю. И не вырвалась бы, если бы не адвокат Рушинский.

Давно не видел его, а мне хотелось бы с ним поговорить.

Он сейчас очень занят моими делами, связанными с пожаром. У меня на это недостало бы ни сил, ни времени. В лабиринте предписаний, инструкций я окончательно потеряла бы голову, а Рушинский знает, как выйти из любого положения.

Не удивительно. Ведь он юрист, и прекрасный юрист. Я давно его знаю.

Именно благодаря ему, благодаря тому что он взвалил на себя все эти хлопоты, я смогла так организовать работу, что вот вырываюсь в Закопане.

Октябрь в горах, пожалуй, самый лучший месяц. Какая в это время удивительная гамма красок — от темной зелени елей до старого золота буков. Я сам всегда стараюсь побывать в горах в октябре. Немного завидуювам. Мне в этом году придется отказаться от отдыха.

Жаль.— Это «жаль» прозвучало у Барбары Ярецкой очень искренно.— Был бы у меня спутник. Как это нистранно, в Закопапе трудно найти любителя пеших прогулок.

Вы любите ходить в горы?

Очень. Я имею в виду не альпинистские подъемы, а прогулки по горным тропам.

Я мог бы показать вам несколько чудесных малоизвестных тропок. Они совсем не опасные, просто на них не встретишь стада курортников. Некоторые из них совсем недалеко от Закопапе. И несмотря на это, их почти никто не знает. Например, тропинка над Стронжиской долиной.

Это какая? Та, по склону Лысанок, или в Сарних Скалках?

Вы их знаете? Удивительно! Так знать мои «личные» тропы!

Так уж получилось, что знаю. Ах, при одной мысли, что завтра утром я сяду в машину и распрощаюсь с Варшавой, меня охватывает радость. Я так давно не путешествовала в машине. Горы и автомобиль — две мои страсти.

Я уже кое-что знаю об этом. Во время поездки к Заливу я на себе испытал одну из этих ваших страстей.

Завтра мне предстоит проехать более пятисот километров. Если бы вы знали, как радует меня эта поездка. Темная лента шоссе и послушная мне машина! Это же прекрасно!

Вы надолго уезжаете?

Не меньше чем на неделю. Но хотелось бы пробыть там подольше. Буду поддерживать телефонную связь с адвокатом Рушннским и с моим заместителем в мастерской. Если они без меня не смогут обойтись, придется, как это ни огорчительно, вернуться.

Ничего, справятся и без вас. Незаменимых людей не существует.

Да я и сама убедилась в этом. После смерти Влодека думала...

А где вы остановитесь в Закопане? — Майор поспешил перевести разговор на другое.— На частной квартире?

В одной гуральскон семье, с которой я подружилась и у которой всегда снимаю комнату.

Это, пожалуй, удобнее всего. Не будете связаны распорядком дня.

Меня в дрожь бросает при мысли, что Зигмунт не успеет подготовить машину.

Успеет. Пани Бася, я хочу, чтобы вы дали мне одно обещание.

Какое?

На всем пути в Закопане ехать, не превышая восьмидесяти километров.

Так плестись?!

Вы переутомлены и много нервничали. В таком состоянии у человека иная реакция. Можете потерять управление. Тогда и до аварии недолго. Обещаете?

Это так важно для вас?

Очень.— Майор произнес это с таким чувством, что Ярецкая слегка зарумянилась.

Некоторое время они шли молча.

А если я скажу «нет»? — отозвалась Ярецкая.— Вы же знаете, как я люблю быструю езду. И хорошо веду машину.

Тогда я готов разослать телефонограммы по всем милицейским постам на вашем пути, и вас всюду будут задерживать и штрафовать за превышение скорости.

Вы это серьезно?

Конечно, нет. Но еще раз очень прошу вас быть благоразумной.

Хорошо. Буду ехать медленно и осторожно.

Не превышая восьмидесяти километров?

Сдаюсь. Не превышая восьмидесяти километров.

—Честное пионерское? Барбара Ярецкая рассмеялась:

Ужасный вы человек! Такого деспота еще свет невидел. Ну хорошо. Даю слово.

Теперь я буду спокоен за вас. Надеюсь, вы умеете держать слово?

Безусловно. При любых условиях. Поэтому и стараюсь не давать обещаний.

В таком случае ценю свой успех.

Вы сегодня удивительно милы.

У вас еще живет ваша знакомая? — Майор снова переменил тему разговора, не желая, чтобы он приобретал слишком уж интимный оттенок. Да и вообще не хотел в своем флирте с красивой вдовой заходить слишком далеко.

Да, живет. Я привязалась к этой милой и достойной девушке. Знаете что, вас надо сосватать.

Благодарствую. Меня уже однажды сосватали. Второй раз такой номер не пройдет.

Кто знает? — Барбара Ярецкая улыбнулась и так посмотрела на Лешека Калиновича, что тот даже смутился.

Определенно нет,— не сдавался майор.

Я уверена, что найдется такая! Когда-нибудь я напомню вам об этом разговоре. Все мужчины так говорят, а закоренелых холостяков на удивление мало. Ну а кто за кем бегает — то ли вы за нами, то ли мы за вами,— это еще не выяснено.

Как это похоже на рассуждение мышеловки.

А как она рассуждала?

Мышеловка тоже объясняла мышам, что не бегает за ними. Тем не менее она их ловит.

Барбара Ярецкая рассмеялась от всей души.

Был уже вечер, когда они добрались до Запогоднон улицы. Такси им не удалось поймать, и пришлось от автобусной остановки идти пешком.

Очень странное чувство испытываешь,— сказала Ярецкая,— когда разговариваешь с человеком, который знает о тебе все, но о котором ты ничего не знаешь. И все же, признаюсь, я давно не проводила время так приятно. Большое вам спасибо.

То, что я узнал о вас как работник милиции, теперь уже забыто. А этот приятный вечер я долго буду помнить.

Завтра в это время я уже буду в Закопане! Просто не верится...

Желаю вам хорошей погоды. Впрочем, я уверен, что все буДет хорошо, и с погодой тоже.

Вот удивится меценат Рушинский, когда узнает, что я уехала! Здорово я его проведу.

Вы же говорили, что условились поддерживать телефонную связь.

Да. Но я-то ему сказала, что уеду только через три дня.

А выезжаете раньше?

Я делаю это вполне умышленно. Я просто боюсь, что снова возникнет что-нибудь непредвиденное и мне неудастся вырваться из Варшавы. Поэтому решила бежать. Поставить всех перед свершившимся фактом. Нет меня — и все. Пусть меценат Рушпнский и мой заместитель сами справляются как знают... С удовольствием думаю о том, какая их завтра ожидает «приятная» неожиданность... О моем побеге знает только Зигмунт.

Когда они подошли к дому номер двадцать четыре, Ярецкая любезно предложила майору зайти.

Выпьем по чашечке чаю, а в холодильнике, наверное, найдется что-нибудь поесть. Прошу вас.

Мне уже хорошо известны сокровища Сезама, сокрытые в вашем холодильнике.

Пойдемте. Кстати, я вас познакомлю со своей приятельницей.

С той, которую намереваетесь мне высватать?

А может быть, я уже раздумала это делать?

Вы меня успокоили.

Идемте?

Спасибо за ваше любезное приглашение, однако разрешите мне сегодня не воспользоваться им. Вам нужно еще собраться в дорогу, а меня ждет дома толстая папка

с документами, которые я должен просмотреть к завтрашнему дню.

Жаль. В таком случае встретимся после моего возвращения. Но неужели мне снова придется так долго ждать вашего звонка?

Раз вы этого хотите, я позвоню.

Вы позвоните, если сами этого пожелаете. Так ведь?

Обязательно позвоню.

До свидания,— сказала Барбара Ярецкая и протянула на прощание руку.

До свидания. И прошу вас не забывать о своем обещании.

Буду помнить — не превышать восьмидесяти километров.

Попрощавшись, майор пошел к автобусной остановке. Мимо него бесшумно проехал зеленый «рено», сверкая всеми начищенными до блеска никелированными частями.

Зигмунт Квасневский сдержал слово: машина Барбары Ярецкой была готова к дальней дороге.

Водитель вел машину не торопясь, осторожно.