Онлайн чтение книги Стихотворения
Приложения

Есть люди странные, которые с друзьями

Обходятся как с сюртуками:

Покуда нов сюртук: в чести — а там

Забыт и подарен слугам!..

Тот самый человек пустой,

Кто весь наполнен сам собой.

Поэтом (хоть и это бремя)

Из журналиста быть тебе не суждено;

Ругать, и льстить, и лгать в одно и то же время,

Признаться — очень мудрено!

Аминт твой на глупца походит,

Когда за счастием бежит;

А под конец так крепко спит,

Что даже сон другим наводит.

Стыдить лжеца, шутить над дураком

И спорить с женщиной — все то же,

Что черпать воду решетом:

От сих троих избавь нас, боже!..

Дамон, наш врач, о друге прослезился,

Когда тот кончил жизнь; поныне он грустит

(Но не о том, что жизни друг лишился):

Пять раз забыл он взять билеты за визит!..

Скажу, любезный мой приятель, [225]225 К Грузинову Датируется 1829 г., так как находится в тетради II. Иосиф Романович Грузинов — пансионский товарищ Лермонтова. Сборник его стихотворений «Цитра» (1830) подвергся критике в «Литературной газете»

Ты для меня такой смешной,

Ты муз прилежный обожатель,

Им даже жертвуешь собой!..

Напрасно, милый друг! коварных

К себе не приманишь никак;

Ведь музы женщины — итак,

Кто ж видел женщин благодарных?..

Чего тебе, мой милый, пожелать?

Учись быть счастливым на разные манеры

И продолжай беспечно пировать

Под сенью Марса и Венеры…

Да охранюся я от мушек, [226]226 Моя мольба Датируется 1830 г., так как находится в тетради VI. В автографе — приписка: «После разговора с одной известной очень мне старухой, которая восхищалась, и читала, и плакала над Грандиссоном». Грандиссон — «благородный» герой сентиментального романа «История кавалера Грандиссона» английского писателя Ричардсона (1689-1761).

От дев, не знающих любви,

От дружбы слишком нежной и —

От романтических старушек.

Кто яму для других копать трудился,

Тот сам в нее упал — гласит писанье так.

Ты это оправдал, бостонный мой чудак,

Топил людей — и утопился.

О ты, которого клеврет твой верный Павел [227]227 А. Д. 3.… Датируется 1831 г., так как находится в тетради XI. Это шутливое послание обращено к Андрею Дмитриевичу Закревскому, товарищу Лермонтова по университету. В стихотворении упоминаются студенты словесного отделения: кн. Валериан Павлович Гагарин и Дмитрий Павлович Теличеев (см. статью Н. Бродского «Лермонтов-студент и его товарищи» в сборнике «Жизнь и творчество Лермонтова», М. 1941).

В искусство ерников в младенчестве наставил;

О ты, к которому день всякий Валерьян

На ваньке приезжал ярыгой, глуп и пьян,

Которому служил лакеем из лакеев

Шут, алырь, женолаз, великий Теличеев,

Приветствую тебя и твой триумвират:

И кто сказать бы смел, что черт тебе не брат?

Дай бог, чтоб вечно вы не знали, [229]229 Н. Ф. И. Адресовано Н. Ф. Ивановой (см. о ней на стр. 367).

Что значат толки дураков,

И чтоб вам не было печали

От шпор, мундира и усов;

Дай бог, чтоб вас не огорчали

Соперниц ложные красы,

Чтобы у ног вы увидали

Мундир, и шпоры, и усы!

Не чудно ль, что зовут вас Вера? [230]230 Бухариной Вера Ивановна Бухарина (1812-1902) была дочерью московского сенатора Ивана Яковлевича Бухарина, В 1832 г. она вышла замуж за Н. Н. Анненкова.

Ужели можно верить вам?

Нет, я не дам своим друзьям

Такого страшного примера!..

Поверить стоит раз… но что ж?

Ведь сам раскаиваться будешь,

Закона веры не забудешь

И старовером прослывешь!

Нет! мир совсем пошел не так; [231]231 Трубецкому Трубецкой — вероятно, Николай Николаевич (1812-1879), служивший в это время в Межевой канцелярии. В 1833 г. он женился на Елизавете Александровне Лопухиной (см. письмо Лермонтова к М. А. Лопухиной от 4 августа 1833г. в т. 4 наст, издания).

Обиняков не понимают;

Скажи не просто: ты дурак —

За комплимент уж принимают?

Все то, на чем ума печать,

Они привыкли ненавидеть!

Так стану ж умным называть,

Когда захочется обидеть!

Как вас зовут? ужель поэтом? [232]232 Г<-ну> Павлову Николай Филиппович Павлов (1805-1864) — писатель, автор «Трех повестей». В начале 30-х годов Павлов был известен как переводчик и поэт. Лермонтов был знаком с ним и его женой, поэтессой Каролиной Павловой (Яниш).

Я вас прошу в последний раз,

Не называйтесь так пред светом:

Фигляром назовет он вас!

Пускай никто про вас не скажет:

Вот стихотворец, вот поэт;

Вас этот титул только свяжет

С ним привилегий вовсе нет.

Вам красота, чтобы блеснуть, [233]233 Алябьевой Александра Васильевна Алябьева (1812-1891) славилась в Москве своей красотой (см. стихотворение Пушкина «К вельможе»),. В 1832 г. Алябьева вышла замуж за А. Н Киреева.

Дана;

В глазах душа, чтоб обмануть,

Видна!..

Но звал ли вас хоть кто-нибудь:

Она?

Всем жалко вас: вы так устали! [234]234 Л. Нарышкиной Адресат стихотворения не установлен.

Вы не хотели танцевать —

И целый вечер танцевали!

Как, наконец, не перестать?..

Но если б все ценить умели

Ваш ум, любезность ваших слов,

Клянусь бессмертием богов —

Тогда б мазурки опустели.

Недаром она, недаром [235]235 Толстой Адресат стихотворения не установлен.

С отставным гусаром.

Скажи мне: где переняла [236]236 Бартеньевой Печатается по беловому автографу ИРЛИ (альбом П. А. Бартеневой). Лермонтов ошибся, написав «Бартеневой» через «ь». Прасковья Арсеньевна Бартенева (1811-1872) — известная певица.

Ты обольстительные звуки

И как соединить могла

Отзывы радости и муки?

Премудрой мыслию вникал

Я в песни ада, в песни рая,

Но что ж? — нигде я не слыхал

Того, что слышал от тебя я!

Когда поспорить вам придется, [237]237 Мартыновой Мадригал адресован одной из сестер Н. С. Мартынова — Елизавете или Екатерине,

Не спорьте никогда о том,

Что невозможно быть с умом

Тому, кто в этом признается;

Кто с вами раз поговорил, [238]238 Додо Додо — Евдокия Петровна Сушкова-Ростопчина (1811 — 1858), поэтесса. В 1830 г. Лермонтов посвятил ей стихотворение «Крест на скале». В этом же году П. А. Вяземский напечатал в альманахе «Северные цветы на 1831 год» ее стихотворение «Талисман», о котором Лермонтов и упоминает в своем мадригале. О первых московских встречах с Лермонтовым Ростопчина рассказала в своем письме к А. Дюма (см. «Записки» Сушковой).

Тот с вами вечно спорить будет,

Что ум ваш вечно не забудет

И что другое все забыл!

Умеешь ты сердца тревожить,

Толпу очей остановить,

Улыбкой гордой уничтожить,

Улыбкой нежной оживить;

Умеешь ты польстить случайно

С холодной важностью лица

И умника унизить тайно,

Взяв пылко сторону глупца!

Как в Талисмане стих небрежный,

Как над пучиною мятежной

Свободный парус челнока,

Ты беззаботна и легка.

Тебя не понял север хладный;

В наш круг ты брошена судьбой,

Как божество страны чужой,

Как в день печали миг отрадный!

Вы старшина собранья, верно, [239]239 Баталову Александр Александрович Баталов — тайный советник, сенатор, директор комиссии строении в Москве. В другом автографе стихотворение носило заглавие: «A Son Ex<cellence> M-r Bachiloff» («Его превосходительству г-ну Баталову»).

Так я прошу вас объявить,

Могу ль я здесь нелицемерно

В глаза всем правду говорить?

Авось, авось займет нас делом

Иль хоть забавит новый год,

Когда один в собранье целом

Ему навстречу не солжет;

Итак, я вас не поздравляю;

Что год сей даст вам — знает бог.

Зато минувший, уверяю,

Отмстил за вас как только мог!

Я оклеветан перед вами; [240]240 Кропоткиной Адресат стихотворения не установлен.

Как оправдаться я могу?

Ужели клятвами, словами?

Но как же! — я сегодня лгу!..

Поверю ль я, чтоб вы хотели [241]241 Щербатовой Относится к княжне Анне Александровне Щербатовой, славившейся своей красотой (см. стихотворение «<М. А. Щербатовой>», стр. 39),

Покинуть общество Москвы,

Когда от самой колыбели

Ее кумиром были вы?

Что даст вам скучный брег Невы:

Ужель там больше веселятся,

Ужели балов больше там?

Нет, как мудрец, скажу я вам:

Гораздо лучше оставаться.

На вздор и шалости ты хват [242]242 Булгакову Константин Александрович Булгаков — сын московского почт-директора А. Я. Булгакова, гуляка и повеса. Лермонтов учился с ним в Московском благородном пансионе.

И мастер на безделки.

И, шутовской надев наряд,

Ты был в своей тарелке;

За службу долгую и труд

Авось наместо класса

Тебе, мой друг, по смерть дадут

Чин и мундир паяса.

Как? вы поэта огорчили [243]243 Сабуровой Адресат стихотворения не установлен.

И не наказаны потом?

Три года ровно вы шутили

Его любовью и умом?

Нет! вы не поняли поэта,

Его души печальный сон;

Вы небом созданы для света,

Но не для вас был создан он!..

Вы мне однажды говорили, [244]244 Уваровой  Адресат стихотворения не установлен.

Что не привыкли в свете жить:

Не спорю в этом; но не вы ли

Себя заставили любить?

Все, что привычкою другие

Приобретают — вы душой;

И что у них слова пустые —

То не обман у вас одной!

Вы не знавали князь Петра; [245]245 «Вы не знавали князь Петра…» Эпиграмма относится, вероятно, к кн. П. И. Шаликову. Он писал чувствительные стихи и повести, подражая Карамзину. В критике Шаликова называли «кондитером литературы», «князем вралей» и проч.

Танцует, пишет он порою,

От ног его и от пера

Московским дурам нет покою;

Ему устать бы уж пора,

Ногами — но не головою.

Дай бог, чтоб ты не соблазнялся [246]246 <Н. Н. Арсеньеву> Датируется предположительно. Печатается по автографу ЦГАЛИ. Н. Н. Арсеньев (род. в 1809 г.) — двоюродный брат матери Лермонтова. Учился в кадетском корпусе, потом служил в кавалергардах.

Приманкой сладкой бытия,

Чтоб дух твой в небо не умчался,

Чтоб не иссякла плоть твоя;

Пусть покровительство судьбины

Повсюду будет над тобой,

Чтоб ум твой не вскружили вины

И взор красавицы младой;

Ланиты и вино нередко

Фальшивой краскою блестят;

Вино поддельное, кокетка

Для головы и сердца — яд!

В Большом театре я сидел, [247]247 <Эпиграмма на Н. Кукольника> Печатается по автографу из тетради Чертковской библиотеки. Впервые — в «Русской старине» (1875, №9). Датируется на основании автографа, на одном листке с которым написаны «Молитва», «Расстались мы, но твой портрет…», датированные самим Лермонтовым 1837 г. Дело, однако, в том, что глубоко реакционная по содержанию псевдопатриотическая пьеса Н. Кукольника «Князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский» была поставлена на сцене Александрийского театра в Петербурге в январе 1835 г. Ю. Г. Оксман предполагает, что к этому времени относится и эпиграмма, записанная позднее — в 1837 г.

Давали Скопина: я слушал и смотрел.

Когда же занавес при плесках опустился,

Тогда сказал знакомый мне один:

«Что, братец! жаль! — вот умер и Скопин!..

Ну, право, лучше б не родился».

Россию продает Фадей [248]248 <Эпиграммы на Булгарина. I, II> Эпиграммы печатаются по автографу ГПБ. Впервые — в «Литературном наследстве» (т. 58). Датируются 1837 г. по содержанию. В 1837 г. вышли три части книги реакционного писателя, агента III Отделения Ф. В. Булгарина «Россия в историческом, статистическом, географическом и литературном отношениях…», которая, несмотря на рекламу и дешевую цену, не находила сбыта. В апреле этого года Булгарин напечатал в «Северной пчеле» пространное объявление о продаже книги, в котором, не зная меры, расхваливал «свой труд». Объявление Булгарина, очевидно, послужило непосредственным поводом для эпиграммы Лермонтова. В первой строке — игра слов. Под продажей России подразумевается и вся антипатриотическая деятельность Булгарина, и его измена русским войскам (переход на сторону противника во время Отечественной войны) и продажа книги под названием «Россия».

Не в первый раз, как вам известно,

Пожалуй, он продаст жену, детей

И мир земной и рай небесный,

Он совесть продал бы за сходную цену,

Да жаль, заложена в казну.

Россию продает Фадей

И уж не в первый раз, злодей.

Се Маккавей-водопийца кудрявые речи раскинул как сети, [249]249 «Се Маккавей-водопийца…» Печатаются по автографам ГПБ. Впервые — в «Литературном наследстве» (т. 58). Датируются 1837 г., так как речь идет о посетителе Кавказских минеральных вод («водопийца», «приехал на воды»), где Лермонтов был в 1837 г., а также и по связи с эпиграммами иа Булгарина (написаны на обороте того же листа).

Злой сердцелов! ожидает добычи, рекая в пустыне,

Сухосплетенные мышцы расправил и, корпии

Вынув клоком из чутких ушей, уловить замышляет

Слово обидное, грозно вращая зелено-сереющим оком,

Зубом верхним о нижний, как уголь черный, щелкая.

Остаться без носу — наш Маккавей боялся,

Приехал на воды — и с носом он остался.

Ну что скажу тебе я спросту? [250]250 <А. Петрову> Печатается по «Русскому архиву» (1867, №7). Впервые — в «Русском архиве» (1864, №10) с неточностями. Датируется 1837 г. на основании свидетельства А. П. Петрова, опубликовавшею стихотворение в «Русском архиве»в 1867 г.» Написано в альбом родственника М. Ю. Лермонтова — Аркадия Петрова, у отца которого, генерала П. И. Петрова, начальника штаба войск Кавказской линии и Черноморья, поэт бывал во время своего пребывания в Ставрополе в 1837 г Сыну Петрова было в то время двенадцать лет.

Мне не с руки хвала и лесть:

Дай бог тебе побольше росту —

Другие качества все есть.

Ах! Анна Алексевна,

Какой счастливый день!

Судьба моя плачевна,

Я здесь стою как пень.

И что сказать — не знаю,

А мне кричат: «Plus vite!» [251]251 Скорей! (фр.)

Я счастья вам желаю,

Et je vous felicite. [252]252 И я вас поздравляю (фр.).

Графиня Эмилия —

Белее чем лилия,

Стройней ее талии

На свете не встретится.

И небо Италии

В глазах ее светится.

Но сердце Эмилии

Подобно Бастилии.

Русский немец белокурый [253]253 <К М. И. Цейдлеру> Печатается по «Библиографическим запискам» (1859, №1). Впервые — в «Атенее» (1858, №48). С М. И. Цейдлером, товарищем по юнкерской школе, поэт встретился в 1838 г. в лейб-гвардии Гродненском полку. Экспромт написан во время проводов Цейдлера в армию на Кавказ 3 марта 1838 г. В концовке («но иной, не бранной сталью») — игра слов: Цейдлер был влюблен в жену дивизионного командира Софью Николаевну Стааль фон Гольштейн.

Едет в дальную страну,

Где косматые гяуры

Вновь затеяли войну.

Едет он, томим печалью,

На могучий пир войны;

Но иной, не бранной сталью

Мысли юноши полны.

Смотрите, как летит, отвагою пылая… [254]254 <К портрету старого гусара> Печатается по ОЗ (1843, №11), где появилось впервые. В авторизованной копии текст находится под рисунком А. Долгорукова, изображающим Н. И. Бухарова верхом на коне. Рукой Лермонтова помета: «Рис. князь Долгорукий 2, 1838 г.» — и подпись. Кн. Долгорукий А. Н. — товарищ Лермонтова по полку.

Порой обманчива бывает седина;

Так мхом покрытая бутылка вековая

Хранит струю кипучего вина.

Посреди небесных тел [255]255 «Посреди небесных тел…» Печатается по автографу ЦГАЛИ. Впервые — в «Библиографических записках» (1858, №20). В недавно поступившей в ИРЛИ фотокопии с автографа, хранящегося в Германии, имеется точная дата, поставленная рукою Лермонтова: «16 мая 1840 г.» (в автографе ЦГАЛИ даты нет).

Лик луны туманный:

Как он кругл и как он бел,

Точно блин с сметаной…

Кажду ночь она в лучах

Путь проходит млечный…

Видно, там на небесах

Масленица вечно!

Под фирмой иностранной иноземец [256]256 <Эпиграмма> («Под фирмой иностранной иноземец…») Печатается по «Библиографическим запискам» (1861, No18), где опубликовано впервые. Датируется по содержанию началом 1841 г. По предположению И. Л. Андроникова, направлено против реакционных журналистов Греча, Булгарина и Сенковского, сотрудничавших в «Сыне отечества» (для них — «фирме иностранной»). Бранится пошло: ясно, немец… — очевидно, Н. И. Греч, допустивший в анонимной заметке о «Герое нашего времени» («Сын отечества», 1840) грубую брань. Похвалит: видно, что поляк… — О. И. Сенковский в обычном для него развязном тоне, граничащем с издевательством, расхваливал роман Лермонтова (сначала в «Библиотеке для чтения», а затем в «Сыне отечества»). Несколько ранее Ф В. Булгарин в «Северной пчеле» написал хвалебную статью о «Герое нашего времени» за крупную взятку, полученную от издателя Глазунова.

Не утаил себя никак —

Бранится пошло: ясно немец;

Похвалит: видно, что поляк.

На наших дам морозных [257]257 И. П. Мятлеву («На наших дам морозных…») Печатается по ОЗ (1842, №9), где появилось впервые. Датируется 1841 г. — временем выхода в свет юмористического романа в стихах Ивана Петровича Мятлева «Сенсации и замечания г-жи Курдюковой за границей, дан л'этранже». Роман написан макароническим стилем, основанным на смешении разноязычных слов. Лермонтов встречался с И. П. Мятлевым в салонах А. О. Смирновой и С. Н. Карамзиной, ценил его шутливые стихи. В первой строке заключен каламбур, основанный на созвучии русского слова «мороз» с французским «morose» — угрюмый, мрачный.

С досадой я смотрю,

Угрюмых и серьезных

Фигур их не терплю.

Вот дама Курдюкова,

Ее рассказ так мил,

Я от слова до слова

Его бы затвердил.

Мой ум скакал за нею,

И часто был готов

Я броситься на шею

К madame de-Курдюков.

Ma chere Alexandrine, [258]258 <А. А. Углицкой> («Ma chere Alexandrine…») Печатается по автографу ИРЛИ (из альбома А. А. Углицкой, по мужу — Альбрехт). Впервые — в альманахе «Радуга» (Пг., 1922). Обращено к кузине Лермонтова А. А. Углицкой (1822-1862) в связи с ее предстоящим замужеством (в апреле 1841 г.). Написано в макароническом стиле.

Простите, же ву при,

За мной армейский чин

Все, что je vous ecris;

Меж тем, же ву засюр,

Ich wunsche счастья вам,

Surtout beaucoup d'amour

Quand vous serez Мадам.

Расписку просишь ты, гусар, — [259]259 «Расписку просишь ты, гусар…» Печатается по автографу из тетради Чертковской библиотеки. Впервые (третья строфа) — в «Русской старине» (1875, №9); целиком — в соч. под ред. Высковатова, т. I. Дата не установлена.

Я получил твое посланье;

Родилось в сердце упованье,

И легче стал судьбы удар;

Твои пленительны картины

И дерзкой списаны рукой;

В твоих стихах есть запах винный —

А рифмы льются м…ей.

Борделя грязная свобода

Тебя в пророки избрала;

Давно для глаз твоих природа

Покров обманчивый сняла;

Чуть тронешь ты жезлом волшебным

Хоть отвратительный предмет,

Стихи звучат ключом целебным,

И люди шепчут: он поэт!

Так некогда в степи безводной

Премудрый пастырь Аарон

Услышал плач и вопль народный,

И жезл священный поднял он,

И на челе его угрюмом

Надежды луч блеснул живой,

И тронул камень он немой, —

И брызнул ключ с приветным шумом

Новорожденною струей.

Надежда Петровна, [260]260 «Надежда Петровна…» Датируется 1841 г. По воспоминаниям Э. А. Шан-Гирей, экспромт сочинен Лермонтовым в доме П. С. Верзилина в Пятигорске и обращен к его младшей дочери — Н. П. Верзилиной. Обычно печатается в разделе стихотворений, приписываемых Лермонтову. Однако это единственный из его экспромтов 1841 г., который дошел до нас не в устной передаче, а в записи, внесенной в альбом Н. П. Верзилиной в 1842 г.

Отчего так неровно

Разобран ваш ряд,

И локон небрежный

Над шейкою нежной…

На поясе нож.

C'est un vers qui cloche. [261]261 Вот стих, который хромает (фр.).

Он был в краю святом, [262]262 «Он был в краю святом…» Печатается по «Библиографическим запискам» (1861, №1), где опубликовано впервые. Пародия на стихотворение В. А. Жуковского «Старый рыцарь» (1832). Дата не установлена.

На холмах Палестины.

Стальной его шелом

Иссекли сарацины.

Понес он в край святой

Цветущие ланиты;

Вернулся он домой

Плешивый и избитый.

Неверных он громил

Обеими руками —

Ни жен их не щадил,

Ни малых с стариками.

Встречаясь с ним подчас,

Смущалися красотки;

Он п… их не раз,

Перебирая четки.

Вернулся он в свой дом

Без славы и без злата;

Глядит — детей Содом,

Жена его брюхата.

Пришибло старика…