Онлайн чтение книги Украденные поцелуи Stolen Kisses
Глава 9

Лилит проснулась с ужасной головной болью: ее сон тревожили видения – мертвые герцоги и темноглазые демоны с обольстительными улыбками и бархатными голосами. Головная боль нисколько не утихла, когда появился Уильям, рассказавший о своем ночном приключении.

– Неужели ты действительно ходил с ним туда? – пробормотала Лилит, выслушав рассказ брата.

– Джеку требовался помощник, чтобы держать фонарь, – ответил Уильям и потянулся к блюду с ветчиной.

– Поверить не могу, что он взял тебя с собой, – сказала Лилит. Немного помолчав, добавила: – А впрочем, ничего удивительного. Разумеется, он не мог не втянуть тебя в это дело. Черт бы его побрал…

– Я сам захотел пойти с ним, – возразил Уильям.

«Вероятно, Джек Фаради задумал что-то еще», – подумала Лилит. Взглянув на брата, спросила:

– В Ремдейл-Хаусе спокойно? С вами там ничего не произошло? Может, ты о чем-то умолчал?

Уильям усмехнулся:

– Нет, ничего не случилось. Если не считать того, что я едва не ударил Джека бутылкой по голове, когда он возвращался в погреб.

– За что же ты пытался ударить Дансбери?! – воскликнула Лилит.

– Было темно, и я не видел, кто туда пробрался.

Лилит пристально посмотрела на брата – ей казалось, что в его рассказе чего-то не хватало.

– Откуда маркиз возвращался в погреб?

– Джек ходил наверх, что-то там искал. Но я не знаю, что именно. Как обычно, он ничего мне не рассказал.

– Возможно, тебе все-таки следовало стукнуть его бутылкой по голове, – проворчала Лилит и мысленно добавила: «Так что же задумал этот негодяй?»

Уильям ухмыльнулся и проговорил:

– Джек сказал, что это очень хорошее вино и что в следующий раз надо взять вино похуже. А вот у него, у Джека, совсем нет плохого вина. Он держит собственные запасы почти во всех лондонских клубах. Даже бутылка, которую он в тот вечер дал Уэнфорду, была ужасно дорогая…

Лилит невольно вздрогнула и пробормотала:

– Значит, та бутылка была из его собственных запасов… Что же это означает?

Тут в дверь постучали, и на пороге появился Бевинс.

– Мисс Бентон, – объявил он, протягивая под нос с лежавшей на нем визитной карточкой, – лорд Хаттон спрашивает, не найдется ли у вас для него несколько минут.

– О, Хаттон?! – воскликнул Уильям. – Это у Джека есть…

– Уильям, прости, пожалуйста, но сейчас мне некогда. Я обещала лорду Хаттону черенок моей розы «Мадам Харди». Правда, я не думала, что он так жаждет получить его. – Она встала и с улыбкой погладила брата по волосам. – Не обижайся, я сейчас вернусь.

Ричард стоял в холле, с восхищением глядя на вазу с желтовато-розовыми бутонами.

– «Лорд Пензанс»? – Он улыбнулся.

– Совершенно верно, милорд. Они мои самые любимые.

– И мои тоже. – Ричард склонился над ее рукой, потом проговорил: – Приношу извинения за то, что поспешил явиться. Но я случайно оказался поблизости и подумал…

– Я очень рада, что вы заехали. – Лилит одарила гостя чарующей улыбкой. – Не желаете ли чашку чаю?

Хаттон покачал головой:

– Нет-нет, благодарю вас. У меня действительно мало времени…

– Тогда позвольте показать вам мои сокровища.

Лорд Хаттон искренне восхищался ее розовым садом, и для Лилит его похвалы были самым лучшим комплиментом. Кроме того, ей хотелось расспросить его кое о чем, вернее, кое-что выведать.

– Знаете, милорд, я даже не подозревала, что маркиз Дансбери – ваш родственник, – сказала она, пытаясь скрыть свое волнение.

Гость едва заметно нахмурился и коротко кивнул:

– Да, родственник. Это Джек познакомил меня с Элисон. А не могли бы вы дать мне черенок вашей «Анны Герштейн»?

– О, конечно… – Лилит протянула ему черенки. – Мне кажется, он выглядит чрезвычайно… То есть я хочу сказать, что он держится очень независимо. Я не ошибаюсь?

– Да, вы правы, – кивнул Ричард. Он поморщился, уколов шипом палец. – Джек действительно на редкость независим.

Лилит немного помолчала, потом вновь заговорила:

– Кажется, они с Ремдейлами плохо ладят.

– Да, вы правы. Их вражда началась давно. Вражда из-за какого-то участка земли, который проиграл дед Джека, а теперь Ремдейлы не хотят, чтобы его выкупили. На это мало надежды, ведь Джек постоянно враждует с Уэнфордом.

Лилит вдруг пожалела, что начала этот разговор. «Возможно, все-таки существовала причина, по которой Джек Фаради желал бы расправиться с герцогом Уэнфордом, – подумала она. – Может быть, он не случайно протянул старику бутылку вина?..»

Сидя в уютном кафе под открытым небом, Лилит то и дело вспоминала о разговоре с лордом Хаттоном. Ей не давала покоя мысль о том, что Джек, возможно, имел какое-то отношение к смерти герцога Уэнфорда.

– О, это Дарлин Макфадден! – Леди Сэнфорд посмотрела на другую сторону улицы и улыбнулась. – Я и не предполагала, что Дарлин летом может быть в Лондоне, – продолжала она, глядя на высокую рыжеволосую женщину, входившую в шляпный магазин. – Я сейчас вернусь. – Леди Сэнфорд подхватила свой ридикюль и поднялась из-за столика.

– Она вернется только через час, – засмеялась Пенелопа, провожая мать взглядом. – О, Лил, смотри!.. А это не Уильям?

– Где?

Пен указала на дорогу. Мимо них проезжал фаэтон с гербом Хэмблов, и Уильям правил лошадьми. При виде спутницы брата Лилит чуть не застонала.

– Он сказал, что едет на пикник, но я не знала, что с Антонией Сен-Жерар.

– Это Антония Сен-Жерар? – Пенелопа нахмурилась. – Я слышала, что она никогда не выходит из дома при дневном свете.

Лилит вздохнула и пробормотала:

– Очевидно, Уильям сумел уговорить ее. Иногда я ужасно злюсь на него. Слишком уж он легкомысленный.

– А я думаю, он очень милый, – возразила Пенелопа. – И он всегда так смешит меня…

Лилит внимательно посмотрела на подругу:

– Уж не нравится ли тебе мой брат, Пен? Пенелопа покраснела.

– Да, возможно. Немного нравится.

– Ну, тогда я надеюсь, он образумится, – пробормотала Лилит, глядя вслед фаэтону. – С тех пор как Уильям связался с маркизом Дансбери, он ведет себя как… Он ужасно себя ведет. – Пен вопросительно посмотрела на подругу, и Лилит добавила: – Я должна во что бы то ни стало вырвать его из когтей Джека Фаради.

– Так кто же я, хищник или дракон? – раздался у нее за спиной знакомый голос.

Лилит вздрогнула и обернулась. Перед ними стоял маркиз. Он улыбнулся и, взяв свободный стул, уселся за столик. Лилит же нахмурилась и выпалила:

– Конечно, дракон! Огнедышащий!

– Хм… – Маркиз Пристально взглянул на нее. – Драконы любят молодых сильных девственниц, не правда ли?

– О Боже! – прошептала Пен. Она густо покраснела и принялась обмахиваться веером.

Лилит усмехнулась и с невозмутимым видом проговорила:

– А вы не думаете, что молоденькая девственница – слишком уж мелкая добыча для такого страшного зверя?

– Только в том случае, если вы приравниваете девственность к робости, – парировал маркиз. Он по-прежнему не сводил глаз с Лилит. – Мисс Бентон, я нисколько не сомневаюсь: если бы вы захотели, вы могли бы сразить дракона.

– Знаете, лорд Дансбери, я действительно подумывала о чем-то подобном, – ответила Лилит. «Что же он задумал? – спрашивала она себя. – Ведь он, конечно же, что-то задумал…»

– Лилит, как ты можешь?.. – пробормотала Пен.

– О, не волнуйтесь, мисс Сэнфорд. – Маркиз рассмеялся. – Я уже привык. У нас с мисс Бентон… весьма необычные отношения.

– У вас?.. – Пен в изумлении уставилась на подругу.

Дансбери заказал чашку кофе и с улыбкой ответил:

– Совершенно верно, мисс Сэнфорд. И одна из странностей в том, что мисс Бентон никогда не задает мне прямых вопросов. – Маркиз снова взглянул на Лилит. – Да, она предпочитает обращаться к моим родственникам, чтобы узнать обо всем, что ее интересует.

«Выходит, лорд Хаттон рассказал ему о нашем разговоре», – промелькнуло в голове у Лилит. Повернувшись к подруге, она сказала:

– Пен, маркиз не понимает… Если бы он не был таким скрытным, не было бы необходимости расспрашивать о нем. Но он; к сожалению, не такой откровенный, как хотелось бы.

Дансбери молча пожал плечами. Сделав глоток, пробормотал:

– Вчера вы были настроены гораздо дружелюбнее.

– Совершенно верно, милорд. Но вчера я не знала, что некую бутылку взяли из личных запасов одного джентльмена. Прежде я полагала, что это бутылка появилась из клубного погреба. Меня также просветили относительно спорной собственности.

– Ричард – ужасный сплетник, – проворчал Джек.

– Это вы так говорите. А что вы можете сказать об этой бутылке?

Пен поглядывала на них с удивлением – она была весьма озадачена их разговором. Лилит решила, что не станет подруге ничего рассказывать, ведь никто не мог бы сказать, чем все это закончится.

Джек сокрушенно покачал головой и вполголоса проговорил:

– Я вот что думаю, Лилит… Рано или поздно вы исчерпаете все предлоги для обвинений. И что тогда вы собираетесь делать?

На ее щеках вспыхнул легкий румянец.

– Вы можете играть словами, как вам хочется, милорд. Это ничего не меняет.

– Существуют и другие игры, в которые я хотел бы поиграть, – ответил он с многозначительной улыбкой.

– Карты, как я полагаю? – Лилит с невозмутимым видом взглянула на собеседника.

Маркиз взял один из бисквитов с ее тарелки и отправил его в рот.

– Ну, карты не совсем то, что я имел в виду, мисс Бентон. Но полагаю, этого достаточно. Пока достаточно.

– Негодяй! – воскликнула Лилит. – Немедленно убирайтесь отсюда!

Она схватилась за бокал с миндальным ликером, и маркиз, очевидно, вспомнив конфетницу, поспешно поднялся из-за стола.

– Возможно, мы продолжим этот разговор позже, мисс Бентон. – Дансбери достал из кармана пятифунтовую банкноту и бросил ее на стол. – Благодарю за бисквит и беседу, – сказал он, усмехнувшись. Отойдя на несколько шагов, он вдруг остановился и обернулся.

– Да, между прочим… Перед той свиньей не было бисера. – Кивнув Пенелопе, он повернулся и, весело насвистывая, зашагал по тротуару.

Провожая его взглядом, Пен пробормотала:

– Ты все еще думаешь, что он пытается погубить твою репутацию? Знаешь, мне почему-то так не кажется.

– Потому что он и не хочет, чтобы так казалось. – Лилит осторожно поставила бокал на стол, чтобы Пен не заметила, как дрожит ее рука. Он рискнул отправиться на поиски сережки, а затем нашел ее здесь, в кафе, чтобы сообщить о том, что потерпел неудачу. Никто другой не смог бы нарушить ее душевное равновесие так, как этот проклятый маркиз!

Пенелопа покачала головой и вновь заговорила:

– Я знаю, тебе не нравится, что он стал другом твоего брата. Но разве ты не находишь его привлекательным? Маркиз Дансбери очень красивый. И он такой… вызывающий.

Лилит с удивлением посмотрела на подругу:

– Неужели ты находишь его привлекательным?

– А ты не находишь? Ах, Лил, вы с ним так разговаривали… Казалось, вы хотите проглотить друг друга! Я не знала, что ты можешь быть такой свирепой.

Лилит нахмурилась:

– Мне надо понимать твои последние слова как комплимент?

– Дорогая, я вовсе не хотела тебя обидеть, – пробормотала Пенелопа. – Мне бы очень хотелось, чтобы кто-нибудь смотрел на меня так, как он смотрел на тебя.

Лилит какое-то время молчала. Наконец, не выдержав, спросила:

– Как же маркиз смотрел на меня?

– Он смотрел так… как будто он без памяти влюблен в тебя.

– Не говори глупости, – сказала Лилит. Она обернулась и посмотрела в ту сторону, куда направился Дансбери. Но маркиз уже исчез из виду. Лилит тихонько вздохнула и подумала: «Мог бы и не уходить».

Джек встал из-за игорного стола, потянулся и подошел к темному окну, за которым непрерывно шел дождь. За его спиной игра возобновилась уже без него; он же со вздохом прислонился к стене, держа в руке бокал с вином. Весь вечер Джек проигрывал понемногу, и он прекрасно знал, что являлось причиной.

– Ты такой грустный сегодня, – заметила подошедшая к нему Антония.

– Я просто задумчив, – ответил он, не глядя на нее.

– Задумчивость не очень-то хороша для таких, как ты. О чем же ты думаешь?

– Ни о чем. Просто думаю, – проворчал маркиз. Перед ним снова и снова возникало лицо темноволосой красавицы, и он чувствовал, что его все сильнее к ней влечет.

– Значит, «просто думаешь». – Антония рассмеялась. – Ты думаешь о женщине, не так ли?

Джек нахмурился. Неужели Антония научилась читать его мысли? Или он совсем не умел скрывать свои чувства. В любом случае он не собирался ей ничего рассказывать.

– Дорогая, я предаюсь размышлениям о печальной участи человечества.

– Хм… Тогда давай сменим тему.

– Не вижу необходимости.

– Но я последнее время ничего не слышала о твоей игре с мисс Бентон, – не отступала Антония. – И говорят, что ты проводишь довольно много времени в приличном обществе. – Она немного помолчала. – Я думала, ты терпеть не можешь таких людей.

Джек пожал плечами:

– Ты права, терпеть не могу. Но дело в том, что только среди этих людей можно встретить мисс Бентон. А вот здесь, у тебя, я едва ли смог бы ее увидеть.

– О, как тебе не стыдно, Джек? – Антония надула губки. – Неужели нельзя без оскорблений.

Он пристально посмотрел на нее, затем, снова повернувшись к окну, пробормотал:

– Что ж, можно и без оскорблений. Но и ты меня не раздражай.

– Хорошо, не буду, дорогой. – Антония прижалась к его плечу и прошептала: – Знаешь, у меня есть новость, которая может тебя заинтересовать.

– В таком случае выкладывай. Жду, затаив дыхание.

– О, Джек, это восхитительно! Сегодня, на нашем милом пикнике, Уильям Бентон произнес слово «брак».

Джек оглянулся, но Уильям был поглощен игрой и ничего вокруг не замечал.

– Это ничего не значит, если вы были обнаженными, когда он сказал это, – проговорил Джек. – Я думаю, тебе известно, что мужчина произнесет что угодно, находясь, так сказать… в пылу страсти.

Антония усмехнулась:

– Да, знаю. И признаюсь, что извлекаю из этого пользу. Но нет, это он сказал после слов: «Антония, вы были когда-нибудь влюблены?» А затем ему захотелось узнать, считаю ли я брак стоящим делом. – Антония вздохнула. – Он имеет пять тысяч в год, знаешь ли…

– Да, верно. Он не солгал. Но ты же не принимаешь его всерьез, Тони? Такого невинного щенка нельзя принимать всерьез, неужели ты не понимаешь?

– Уже не такого невинного, как раньше. – Антония лукаво улыбнулась. – И конечно, он по-настоящему еще не просил меня. Но я подумала, что пять тысяч в год – очень неплохие деньги «на булавки». Я ведь права, верно?

«Это убьет Лилит, – подумал Джек. И тотчас же явилась другая мысль: – Но почему меня это беспокоит?» Действительно, почему он думал о том, что будет с Лилит после того, как он овладеют ею? Ведь ему, казалось бы, не следовало заботиться о ее чувствах… Джек тяжко вздохнул и, не глядя на Антонию, пробурчал:

– Если неплохие, то хватай их побыстрее.

Антония хотела ответить, но тут в комнату вошли Прайс и Эрнест Лэндон. Они были очень взбудоражены и сразу же направились к Джеку.

– Дансбери, вы слышали новость?! – Лэндон громко рассмеялся – было очевидно, что он в восторге от своей новости.

Маркиз пожал плечами:

– Я многое слышал. О чем именно вы говорите?

– У вас такой вид, будто вы вот-вот лопнете, если не выложите свою новость, – заметил лорд Хант, сидевший за игорным столом. – Что ж, рассказывайте, мы слушаем.

Лэндон хохотнул:

– Никогда не догадаетесь! Итак, хм… – Он откашлялся. – Так вот, я, кажется…

– Прайс, в чем дело? – вмешался Джек. – Говорите же!

– Герцог Уэнфорд умер, – ответил Прайс.

– Черт бы тебя побрал, Прайс! – возмутился Эрнест. – У тебя совсем нет… чувства драматизма.

Хант и маркиз Телгор тотчас же поднялись из-за стола.

– Что?! – воскликнули они в один голос.

Джек отхлебнул из своего бокала и проговорил:

– Да-да, рассказывайте, мы ждем.

Уильям залился краской, и Джек выразительно взглянул на него, давая понять, что ему следует помалкивать.

– Если все выложить сразу – получается даже лучше, – сказал Прайс, покосившись на Лэндона.

– Нет-нет, не рассказывай, – проворчал Лэндон. – Остальное я расскажу.

– Если вы не хотите изобразить свой рассказ в пантомиме, то говорите! – прокричал Хант.

– Да-да, сейчас, – кивнул Эрнест Лэндон. – Только дайте мне вина, пожалуйста.

Антония подала знак слуге и, повернувшись к Эрнесту, сказала:

– Мы с нетерпением ждем.

– Видимо, кто-то из слуг Уэнфорда забрался в его винный погреб, чтобы стащить бутылочку вина, – с усмешкой проговорил Лэндон. – И как вы думаете, что он там нашел?

– Уэнфорда? – спросил Джек.

– Да, но вы знаете, в каком виде?

– В мертвом, разумеется. Ведь вы же уже сказали…

– Сказал, но…

– Черт побери, Лэндон, продолжайте, – снова вмешался Хант.

Эрнест вздохнул – слушатели явно не оценили его дар рассказчика.

– Так вот, он лежал на полу, сжимая в руке бутылку с самым сквернейшим вином, какое только можно вообразить. И на нем совсем ничего не было.

– Ничего не было? – спросил Уильям. – В каком смысле?

Джек мысленно улыбнулся. Оказалось, что Уильям не так уж глуп.

– Он был голый, – выпалил Лэндон – А одежда, аккуратно сложенная, лежала у его ног.

– О господи! – прошептал Хант. – Вы в этом уверены?

Прайс кивнул.

– За Дольфом Ремдейлом в клуб прислали карету. Пока его ждали, кучер Дольфа все рассказал моему.

– Восхитительно, – прошептала Антония на ухо Джеку.

– Держу пари, к утру эту историю будет знать весь Лондон, – с улыбкой добавил Прайс.

– Мистер Бентон! – окликнул Уильяма Питер Арлен. – Разве ваша сестра не была почти помолвлена с его светлостью?!

Уильям побледнел и посмотрел на Джека.

Маркиз повернулся к Арлену и с усмешкой проговорил:

– Я думаю, она была «почти помолвлена» с каждым неженатым мужчиной в Лондоне.

Все рассмеялись, а Уильям что-то пробурчал себе под нос и нахмурился. Джек снова взглянул на молодого человека – он опасался, что тот начнет защищать сестру и скажет то, чего не следовало говорить. Но Уильям и на сей раз проявил сообразительность. Джек успокоился – он понял, что на брата Лилит можно положиться. А вот с самой Лилит все оказалось гораздо сложнее. Теперь уже было совершенно очевидно: он преследовал девушку не только потому, что хочет уложить ее в свою постель. Но почему же? Джеку иногда казалось, что он знает ответ, но ответ был таков… что даже не хотелось думать об этом.

– О Боже… – простонал виконт, схватившись за голову. – Боже мой… Все это время он был мертв!

Опустив глаза, Лилит молча стояла перед отцом. Она могла бы еще несколько дней назад сказать ему, что герцог Уэнфорд умер. Наверное, ей следовало рассказать об этом. Однако она молчала, вероятно, потому, что в последние дни чувствовала себя почти свободной.

Поскольку никто больше не знал, что в гонках женихов фаворит сошел с дистанции, ее оставили в покое. Беспокоила лишь настойчивость Джека Фаради – этот человек постоянно преследовал ее и ни с чем не желал считаться.

– Папа, рано или поздно это должно было случиться, – проговорила, наконец, Лилит. – Ведь его светлость был очень стар и подвержен, как я слышала, припадкам апо…

– Он мог бы и подождать. Мог бы дождаться, когда ты выйдешь за него, – перебил виконт. – А если бы ты успела про извести на свет наследника, то это очень укрепило бы твое положение в семье Уэнфордов.

– Но, папа, вы же сказали, что я могу не выходить за Уэнфорда, – возразила Лилит.

Лорд Хэмбл вздохнул и пробормотал:

– Я надеялся, что ты обрадуешься. Впрочем, теперь это уже не имеет значения.

Это было правдой. Он никогда бы не уступил ее просьбе и не отказался бы от Уэнфорда, если бы не думал, что, в конце концов, заставит дочь подчиниться.

– Я говорила вам, что выйду за любого другого по вашему выбору, – напомнила Лилит, хотя лицо, на мгновение возникшее в ее воображении, не входило в список одобренных кандидатов в женихи.

Отец внимательно посмотрел на нее, потом кивнул:

– Да, я полагаю, нет причины откладывать… Нам с тобой следует как можно чаше показываться на всех приемах и вечерах, чтобы не создалось впечатления, что мы скорбим о смерти его светлости. Если бы герцог умер… более пристойным образом, выражение печали было бы уместно, но в данном случае нам лучше отдалиться от Джеффри Ремдейла, если можно так выразиться.

Похоже, Джек Фаради оказал ей большую услугу – нашел очень подходящее место для тела Уэнфорда.

– Я собиралась поехать сегодня на бал к Довшейнам, – сказала Лилит.

– Что ж, очень хорошо. Прекрасно. – Поднявшись с кресла, виконт добавил: – Знаешь, мне только что пришла в голову великолепная идея.

Лилит тихонько вздохнула – она сразу же поняла, что «великолепная идея» отца не сулит ей ничего хорошего.

– Идея?.. Какая же?

– О, я уверен, что это тебе понравится, только вот как бы…

– Что я должна сделать, папа?

– Ты могла бы выйти за нового герцога Уэнфорда.

Лилит похолодела. Ей никогда не приходила в голову такая мысль.

– За Р-Рэндольфа Ремдейла? – пролепетала она.

– Совершенно верно, – подтвердил он. – На него-то ты не сможешь пожаловаться. Красивый, с хорошими манерами. К тому же благодаря кончине своего дяди очень влиятельный человек. – Виконт опустился в кресло и задумался.

– Но… но не будет ли Дольф… его светлость в трауре?

– Разве ты ничего не слышала, моя милая? Завещание Уэнфорда запрещает траур. Он не хотел, чтобы тратили время на такие глупости.

Это совсем не походило на Джеффри Ремдейла, особенно если вспомнить их последний разговор. Напротив, создавалось впечатление, что старый герцог считал себя чрезвычайно важной персоной. Однако Лилит не стала возражать. Выскользнув из кабинета, она поднялась наверх и прошла в гостиную. Она едва успела сесть, как дверь отворилась и на пороге появился Бевинс – он объявил, что Джек Фаради просит принять его. Лилит молча кивнула, и дворецкий сказал:

– Сейчас я провожу его к вам.

Минуту спустя в гостиную вошел маркиз. Как только дверь за Бевинсом закрылась, он с улыбкой проговорил:

– Вы сегодня вооружены, мисс Бентон?

Она невольно рассмеялась:

– В данный момент – нет. Но здесь, – Лилит окинула взглядом комнату, – вполне достаточно тяжелых предметов. На книжной полке, например.

Маркиз усмехнулся и пробормотал:

– Буду иметь в виду. – Он подошел к книжному шкафу и принялся рассматривать корешки книг. Наконец, обернувшись, спросил: – Ваши?

– В основном мои, – кивнула Лилит. – Все остальное в библиотеке. – Немного помолчав, она спросила: – А почему вас это интересует?

Он пожал плечами и снял с полки книгу. Полистав ее, пробормотал:

– «Греческая мифология»… Довольно странный выбор для молодой женщины, решившей удачно выйти замуж.

– Почему вы мне это говорите? – Лилит поднялась с кресла и пристально взглянула на Дансбери.

Тот снова пожал плечами:

– Видите ли, моя дорогая, мне просто хочется дать вам хороший совет. Имейте в виду: пэры, как правило, глупы, и они не любят, когда их жены знают больше, чем они. Но я предполагаю, что вы сумеете скрыть это, если пожелаете.

Еще одно оскорбление, перешедшее в комплимент. Лилит не знала, как ответить, поэтому спросила:

– А почему вы приехали сюда? Почему приехали так рано? Я полагала, что в такое время вы обычно еще спите после ночной игры, пьянства или… Вы понимаете, о чем я говорю.

Маркиз рассмеялся:

– Вы, конечно же, имеете в виду разврат, не так ли? – Он поставил книгу на место и пристально посмотрел на девушку.

Лилит покраснела и пробормотала:

– Да, я имела в виду именно это.

– К вашему сведению, мисс Бентон, я в последние дни «именно этим» не занимался. Что же касается моего раннего визита, то сообщаю: вчера вечером всем стало известно, что Уэнфорд скончался. Поэтому я и приехал… Мне захотелось узнать, как ваши родственники относятся к этой новости.

– И все же вы приехали слишком рано, – заявила Лилит. – Уильям еще не встал. Моя тетя – тоже.

– Но вы-то уже встали, – возразил маркиз. Он снял с полки еще одну книгу. – О, Джейн Остин?.. – Он с удивлением взглянул на Лилит: – Вы еще и романтичны?

– Да.

– Очень странно для молодой леди, выходящей замуж за титул. Вы состоите из одних противоречий, моя милая.

Она поняла, что допустила ошибку, сказав, что в шкафу ее книги. Теперь Дансбери, наверное, вообразил, что нашел ключ к ее душе.

Вздохнув, Лилит проговорила:

– Милорд, уходите, пожалуйста.

Он поставил книгу на место и снова повернулся к ней. Лилит же вдруг подумала: «Как странно… У Элисон глаза такие же, как у него. Но у нее они добрые и ласковые, а у него взгляд дерзкий и насмешливый».

– Хорошо, я уйду, – кивнул маркиз. – Но скажите, как отнесся ваш отец к этому известию?

Лилит отошла к окну. Немного помедлив, ответила:

– Разумеется, отец огорчился. – Она не собиралась сообщать ему о решении виконта относительно Дольфа Ремдейла. Этот негодяй скоро сам обо всем узнает.

Тут он подошел к ней почти вплотную и спросил:

– Неужели это все? Мне кажется, вы что-то недоговариваете.

– Нет, это все. Уходите, милорд.

– Но я сегодня был вежлив, не правда ли?

Она пожала плечами:

– Не имеет значения. Ваша репутация от этого не изменилась.

– Хм… – Он приблизился к ней еще на шаг. – Значит, вас очень смущает моя репутация, не так ли, Лилит?

– Я не давала вам разрешения называть меня по имени! – закричала Лилит.

Потеряв самообладание, она подняла руку, собираясь ударить маркиза, но тот перехватил ее руку и привлек к себе. Она не успела опомниться, как он склонился к ней и впился поцелуем в ее губы.

Надо оттолкнуть его, подумала Лилит. Но вместо этого она прижалась к нему и ответила на его поцелуй – ответила с такой страстью, какой сама от себя не ожидала. Маркиз же, целуя Лилит, все крепче прижимал ее к себе, и она даже не пыталась отстраниться.

Наконец, прервав поцелуй, он отступил на шаг и взглянул на нее так, словно торжествовал победу.

– Вы… вы… – Она не находила слов. – Не подходите ко мне.

Он пристально посмотрел ей в глаза:

– Я очень рад, мисс Бентон, что на сей раз у вас не возникло желания запустить в меня чем-нибудь тяжелым.

– Еще не поздно сделать это. – Лилит кивнула на вазу, стоявшую на столе. – Вы вели себя… непростительно, милорд, – добавила она. И тотчас же почувствовала: ей хочется, чтобы он снова поцеловал ее. О Господи, неужели она такая же, как ее мать?!

Маркиз кивнул и едва заметно улыбнулся:

– Согласен. Конечно же, вы правы.

Лилит посмотрела на него с удивлением:

– Разве вам не хочется вразумить меня? Разве не хочется сказать что-нибудь оскорбительное?

Он кивнул:

– Боюсь, что так.

Она скрестила на груди руки, надеясь, что он не заметит, что она все еще дрожит.

– Хорошо, тогда покончим с этим, милорд.

– Не оставите ли для меня один вальс на балу у Довшейна?

Лилит вдруг поняла, что с удовольствием потанцевала бы с маркизом. Но не могла же она сказать ему об этом…

– Ни за что на свете! – воскликнула она. – Уж лучше я буду танцевать с… – Она умолкла, увидев в его руке что-то блестящее, струившееся меж пальцев. – Милорд, сейчас же отдайте мое ожерелье! – Чтобы убедиться, что Джек не разыгрывает ее, она прикоснулась к шее. На шее ожерелья не было. – Немедленно отдайте!

– А вы потанцуете со мной?

– Я постараюсь сделать так, чтобы вас арестовали. Чтобы арестовали за то, что вы так отвратительно поступили с Уэнфордом. Мне следовало бы еще несколько дней назад об этом позаботиться.

– Вы этого не сделаете, – ответил маркиз, разглядывая украшение.

– Почему же?

– Если вы добьетесь моего ареста, то вас арестуют за то же самое.

– Я не…

– Успокойтесь, мисс Бентон. Ведь вы подарили Длиннолицему вашу сережку, не так ли?

– Ошибаетесь. Я ничего ему не дарила.

Джек покрутил ожерелье на пальце.

– Один вальс – за одну безделушку, Лил. – Он пристально посмотрел на нее. – Это все, что я прошу.

Лилит была в ярости. И одновременно, как ни странно, испытывала приятное волнение.

– Вы просите не так уж мало, лорд Дансбери.

Он лукаво улыбнулся:

– Возможно. Но все же обещайте, что не откажете мне.

Она кивнула:

– Хорошо. Даю слово. А теперь верните ожерелье. – Лилит протянула руку.

Он осторожно положил ожерелье на ее ладонь.

– Все вышло не так уж плохо, не правда ли? – спросил он, поглаживая ее запястье.

– Это ничего не меняет, – с трудом прошептала она, у нее перехватывало дыхание от его прикосновения. – Вы получили вальс. И ничего больше.

Он осторожно провел ладонью по ее щеке и прошептал:

– И ничего больше – пока. Вы ведь это хотите сказать? – В следующее мгновение повернулся и направился к двери.

«Какой он самоуверенный, этот Дансбери! Неужели он решил, что я влюблена в него?» – думала Лилит. Но даже если бы она в него влюбилась, то ничего бы не изменилось – отец все равно не позволил бы ему сделать ей предложение. Так что нечего об этом и думать.

Лилит медленно поднесла руку к губам. Они все еще хранили тепло его губ. Может быть, сегодня стоило надеть новое платье? Его глубокое декольте произвело бы впечатление на… Дольфа Ремдейла и Лайонела Хенрика. Ведь ради отца она должна выглядеть наилучшим образом.

Надев ожерелье, Лилит вышла из комнаты и позвала Эмили.