Онлайн чтение книги Сумма теологии Summa theologica
Вопрос 95. О человеческом законе

Теперь нам надлежит рассмотреть человеческий закон, во-первых, сам по себе; во-вторых, его полномочия; в-третьих, его изменчивость.

Под первым заглавием наличествует четыре пункта: 1) его полезность; 2) его происхождение; 3) его качество; 4) его разделение.

Раздел 1. ПРИЛИЧЕСТВУЕТ ЛИ ЗАКОНАМ БЫТЬ УСТАНОВЛЕННЫМИ ЛЮДЬМИ?

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что законам не приличествует быть установленными людьми. В самом деле, как уже было сказано (92, 1), целью любого закона является содействовать тому, чтобы люди стали добрыми. Но люди скорее становятся добрыми, если приходят к этому добровольно посредством увещеваний, нежели против своей воли посредством законов. Следовательно, в установлении законов не было никакой необходимости.

Возражение 2. Далее, как говорит Философ, «люди прибегают к посредничеству судьи как к одушевленному правосудию»64Ethic. V, 7.. Но одушевленное правосудие лучше неодушевленного правосудия, которое содержится в законах. Поэтому для осуществления правосудия было бы достаточным [просто] прибегать к [непосредственному] решению судей и не устанавливать в дополнение к этому ещё какие-либо законы.

Возражение 3. Далее, как явствует из вышесказанного (90, 1, 2), всякий закон создан для того, чтобы направлять человеческие действия. Но коль скоро человеческие действия связаны с единичностями, которые бесконечны по числу, то о том, что связано с направлением человеческих действий, может судить только мудрый, [да и то] лишь после тщательного изучения каждого из них. Поэтому было бы гораздо лучше, чтобы человеческие действия направлялись суждениями мудрых, а не установленными законами. Следовательно, в человеческих законах нет никакой необходимости.

Этому противоречат следующие слова Исидора: «Законы были созданы для того, чтобы благоговение перед ними сдерживало человеческую дерзость, чтобы невинность была защищена от окружающего её зла, чтобы страх перед наказанием удерживал нечестивцев от причинения вреда»65Etym. V, 20.. Но все это то, что необходимо людям в первую очередь. Следовательно, создание человеческих законов является необходимостью.

Отвечаю: как уже было сказано (63, 1; 94, 3), человек обладает естественной склонностью к добродетели, но совершенство добродетели может быть достигнуто им только посредством своего рода обучения. (Так, мы видим, что человеку в удовлетворении его нужд, например, в пище и питье, помогает производство. Некоторыми его составляющими он наделен от природы, например, разумом и руками, но, в отличие от других животных, которые от природы наделены всем, что им нужно для пропитания и одежды, он не оснащен тем, что ему необходимо, полностью.) Однако непросто увидеть, каким образом человек мог бы обучиться этому самостоятельно, поскольку совершенство добродетели состоит в основном в том, что она удерживает человека от тех недолжных удовольствий, к которым он — притом по преимуществу в молодые годы, когда он более всего способен к обучению — склонен. Следовательно, то обучение, посредством которого человек может достичь совершенства добродетели, он должен получить от кого-то другого. Затем, если молодые люди склонны к добродетельным поступкам в силу либо доброго естественного расположения, либо традиции, либо даров Божиих, то им достаточно одного только родительского обучения, которое происходит в основном посредством увещеваний. Но коль скоро есть немало таких, которые развращены, склонны к порокам и не привыкли прислушиваться к словам, то существует необходимость удерживать их от зла посредством силы и страха, чтобы они как минимум воздерживались от злодейств и не причиняли вреда другим, а если со временем они приучатся к этому и станут добровольно делать то, что до тех пор делали из страха, то и они смогут стать добродетельными. Так вот, этот вид обучения, которое связано с принуждением из страха перед наказанием, является обучением посредством законов. Выходит, создание законов было необходимым для того, чтобы человек мог жить в мире и добродетели. В самом деле, человек, в отличие от других животных, может изыскивать средства для удовлетворения своих вожделений и злых страстей путем использования своего разума, по каковой причине Философ говорит, что «человек, достигший своего совершенства, является самым возвышенным из живых существ, но если он живет вне закона и права, то он — наихудший из всех»66Polit. I, 1..

Ответ на возражение 1. Люди с добрым расположением легко приводятся к добродетели посредством увещеваний и принуждение им ни к чему, но те люди, которые расположены дурно, никогда не придут к добродетели, если не будут к этому принуждены.

Ответ на возражение 2. Как сказал тот же Философ, «гораздо лучше, когда все определяют сами законы и остается как можно меньше места произволу судей»67Rhet. I, 1., и приводит в пользу этого три аргумента. Во-первых, тот, что легче найти немногих мудрых людей, способных издавать правильные законы, чем многих таких, которые могли бы в каждом отдельном случае изрекать правильные приговоры. Во-вторых, тот, что законы составляются людьми на основании долговременных размышлений, тогда как судебные приговоры в каждом отдельном случае произносятся на скорую руку — ведь человеку легче прийти к правильному решению, когда он имеет возможность [тщательно] рассмотреть множество случаев, нежели когда он [в короткие сроки] исследует всего один. В-третьих, тот, что решение законодателя касается будущего и носит общий характер, между тем как судьи судят о настоящем и относительно отдельных случаев, с которыми нередко связаны [личные] чувства любви, ненависти или корысти, которые мешают правильному решению дела.

Таким образом, коль скоро не всякий человек способен в качестве судьи представлять собой «одушевленное правосудие», по каковой причине в его решениях можно усомниться, то необходимо, чтобы в большинстве случаев судебный приговор определялся самими законами и лишь в очень немногих был предоставлен решению людей.

Ответ на возражение 3. Некоторые частные обстоятельства, которые не могут быть предвидены законодателем, например «совершился ли известный факт или нет» и тому подобное, как в том же месте указывает Философ, «необходимо всецело предоставлять решению судей».

Раздел 2. ВСЯКИЙ ЛИ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ЗАКОН ПРОИСХОДИТ ОТ ЕСТЕСТВЕННОГО ЗАКОНА?

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что не всякий человеческий закон происходит от естественного закона. Так, Философ говорит, что «узаконенное правосудие касается тех вопросов, которые изначально были безразличны»68Ethic. V, 10.. Но то, что следует из естественного закона, не является безразличным. Следовательно, установления человеческих законов не происходят от естественного закона.

Возражение 2. Далее, установленный закон отличается от естественного закона, о чем говорят и Исидор, и Философ69Etym. V, 4; Ethic. V, 10.. Но, как уже было сказано (94, 4), все то, что вытекает как заключение из общих начал естественного закона, принадлежит естественному закону. Следовательно, все то, что установлено в соответствии с человеческим законом, не принадлежит естественному закону.

Возражение 3. Далее, закон природы одинаков для всех, поскольку по словам Философа, «[право] естественно, если повсюду имеет одинаковую силу»70Ethic. V, 10.. Таким образом, если бы человеческие законы происходили от естественного закона, то из этого бы следовало, что они тоже одинаковы для всех, что очевидно не так.

Возражение 4. Кроме того, все то, что вытекает из естественного закона, поддается объяснению. Но, как утверждает Юрист, «не всему из того, что установлено законодателями, можно дать разумное объяснение». Следовательно, не все человеческие законы происходят от естественного закона.

Этому противоречит сказанное Туллием о том, что «исходящее от природы и вошедшее в обычай было закреплено страхом и почитанием законов»71Rhet. II..

Отвечаю: как говорит Августин, «неправосудное представляется незаконным»72De Lib. Arb. I., поскольку сила закона зависит от степени его правосудности. Затем, в человеческих делах о чем-либо говорят как о правосудном постольку, поскольку оно является правым в соответствии с правилом разума. Но, как это со всей очевидностью следует из вышесказанного (91, 2), первым правилом разума является естественный закон. Следовательно, всякий человеческий закон правосуден настолько, насколько он, происходя от естественного закона, носит характер естественного закона. Но если он в каждой своей части является отклонением от естественного закона, то он уже не закон, а извращение закона.

Впрочем, должно иметь в виду, что что-либо может происходить от естественного закона двояко: во-первых, как заключение из посылки, во-вторых, посредством уточнения некоторых общих положений. Первый путь подобен тому, каким идут науки, доказывая полученные от начал заключения, тогда как второй путь подобен тому, посредством которого искусства путем детализации конкретизируют общие формы (так. зодчий приводит общую форму дома к некоторой частной форме). Таким образом, одно происходит от общих начал естественного закона посредством заключения (например, то, что «нельзя убивать», является заключением, следующим из того начала, что «нельзя причинять вред другому»), в то время как другое происходит от него посредством уточнения (например, согласно закону природы творящий зло должен понести наказание, а то, как именно он будет наказан, является уточнением закона природы).

Так вот, в человеческом законе наличествуют оба [вышеприведенных] способа происхождения. Притом то, что получено первым способом, содержится в человеческом законе не как нечто самодостаточное, а как то, что помимо прочего зиждется и на естественном законе. А то, что получено вторым способом, не имеет никакого другого основания помимо человеческого закона.

Ответ на возражение 1. Философ говорит о тех установлениях, которые получены посредством уточнения или конкретизации предписаний естественного закона.

Ответ на возражение 2. Этот аргумент касается того, что происходит от естественного закона посредством заключения.

Ответ на возражение 3. Общие начала естественного закона не могут быть одинаковым образом применены во всех случаях и для всех людей вследствие большого разнообразия человеческих дел, в связи с чем у разных народов возникли разнообразные установленные законы.

Ответ на возражение 4. Эти слова Юриста должно понимать как сказанные о [тех или иных] решениях правителей, связанных с уточнением некоторых моментов естественного закона, каковые уточнения основываются, как на своих началах, на суждениях опытных и рассудительных людей, которые, если так можно выразиться, с ходу понимают, какое из решений является наилучшим. Ведь сказал же Философ, что в подобных вопросах «недоказательным утверждениям и мнениям опытных, старших или рассудительных внимать следует не меньше, чем доказательствам»73Ethic. VI, 12..

Раздел 3. СЛЕДУЕТ ЛИ СЧИТАТЬ ПРАВИЛЬНЫМ ПРЕДЛОЖЕННОЕ ИСИДОРОМ ОПРЕДЕЛЕНИЕ КАЧЕСТВА УСТАНОВЛЕННОГО ЗАКОНА?

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что предложенное Исидором определение качества установленного закона, а именно, что «закон должен быть добродетельным, справедливым, осуществимым по природе; соответствовать обычаям страны, месту и времени; необходимым, полезным, четко выраженным, чтобы его расплывчатость не приводила к недоразумениям; созданным не для чьей-либо частной выгоды, но ради общей пользы»74Etym. V, 21., неправильно. В самом деле, сам [Исидор] предварил определение качества закона тремя условиями, говоря, что «законом можно полагать все то, что основано на разуме, при том условии, что оно благоприятствует религии, полезно для порядка и способствует общему благу». Поэтому дальнейшее прибавление [новых] условий к этим [трем] было излишним.

Возражение 2. Далее, как указывает Туллий, справедливость является добродетелью. Поэтому после слова «добродетельным» излишне прибавлять слово «справедливым».

Возражение 3. Далее, согласно самому Исидору письменный закон сообразован с обычаями75Etym. II, 10.. Поэтому определяя закон, он совершенно напрасно говорит, что он должен «соответствовать обычаям страны».

Возражение 4. Далее, вещь может быть необходимой двояко. Она может быть необходимой просто, поскольку не может быть иной; но то, что необходимо таким образом, не является субъектом человеческого суда, и потому человеческий закон не имеет отношения к необходимостям этого вида. Кроме того, вещь может быть необходимой ради цели; но такая необходимость есть то же, что и полезность. Следовательно, было излишним говорить и «необходимым», и «полезным».

Этому противоречит авторитет Исидора.

Отвечаю: когда нечто делается ради цели, его форма должна быть определена так, чтобы она была адекватна этой цели, что подобно тому, как форма пилы приспособлена для пиления76Phys. II, 9.. Итак, все, что управляется и измеряется, должно иметь форму, адекватную правилу и мере. Но оба эти условия применяются к человеческому закону, поскольку он есть и то, что определено к цели, и то, что является правилом и мерой, управляемым и измеряемым более возвышенными [правилом и] мерой. И эти более возвышенные [правило и] мера двояки, а именно божественный закон и естественный закон, как было разъяснено нами выше (2; 93, 3). Затем, целью человеческого закона, по определению Юриста, является его полезность для человека. Поэтому Исидор, исследуя природу закона, устанавливает прежде всего три условия, а именно то, что он «благоприятствует религии», поскольку это соответствует божественному закону; то, что он «полезен для порядка», поскольку это соответствует естественному закону; и то, что он «способствует общему благу», поскольку это соответствует человеческой пользе.

Все остальные упомянутые им условия сводятся к этим трем. В самом деле, закон называется добродетельным постольку, поскольку благоприятствует религии. А когда он далее говорит, что закон должен быть «справедливым, осуществимым по природе; соответствовать обычаям страны, месту и времени», то имеет в виду, что все это полезно для порядка. Ведь человеческий порядок зависит, во-первых, от порядка разума, на что он указывает словом «справедливый». Во-вторых, он зависит от способности действователя, поскольку порядок должен быть сообразован с каждым в зависимости от его способности, в том числе и от способности его природы (ведь нельзя возлагать одну и ту же ношу на взрослого и ребенка), а ещё он должен соответствовать человеческим обычаям, поскольку человек не может жить в обществе сам по себе, не обращая внимания на других. В-третьих, закон зависит от некоторых обстоятельств, на которые он указывает, говоря о соответствии «месту и времени». Остальные слова, а именно «необходимый, полезный» и т. д. подразумевают, что закон должен способствовать общему благу. При этом «необходимость» относится к устранению зла, «полезность» — к достижению блага, «четкость выраженности» — к потребности предотвращения какого бы то ни было вреда, которое мог бы причинить сам закон. И коль скоро закон, как уже было сказано (90, 2), определен к общему благу, то это нашло свое выражение в последней части определения.

Сказанного достаточно для ответа на все возражения.

Раздел 4. ПРАВИЛЬНО ЛИ ИСИДОР РАЗДЕЛИЛ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ЗАКОНЫ?

С четвёртым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что Исидор неправильно разделил человеческие установления, или человеческий закон. В самом деле, согласно этому разделению существует так называемое «международное право», поскольку, по его словам, «им пользуются практически все народы». Но он же сказал, что «естественный закон общ всем народам». Следовательно, международное право является частью не установленного человеческого закона, а, пожалуй, естественного закона.

Возражение 2. Далее, законы равной силы, похоже, различаются не формально, а только материально. Но упоминаемые им «законодательные акты, общинные и сенатские декреты»77Etym. V, 9. и т. п. обладают одинаковой силой. Следовательно, они различаются только материально. Но искусство не принимает в расчет такое различие, поскольку оно может множиться до бесконечности. Следовательно, это разделение человеческих законов неправильно.

Возражение 3. Далее, в государстве встречаются не только князья, священники и солдаты, но и представители многих других человеческих занятий. Поэтому, коль скоро это разделение включает в себя «военное право» и «гражданское право», относящееся в первую очередь к священникам и чиновникам, то оно также должно включать в себя и другие законы, относящиеся к другим занятиям [людей] в государстве.

Возражение 4. Кроме того, акциденции следует оставлять без внимания. Но быть созданным тем или иным человеком является акциденцией закона. Следовательно, неразумно называть законы именами законодателей, например «законом Корнелия» и т. п.

Этому противоречит авторитет Исидора.

Отвечаю: вещь можно разделить в ней самой в отношении того, что входит в определение этой вещи. Так, душа, как разумная, так и неразумная, входит в определение животного, и потому «животное» может быть должным образом и в себе самом разделено на «разумное» и «неразумное». Но при этом его никоим образом нельзя разделить на «белое и «черное», поскольку [цвет] не входит в определение животного. Далее, в определение человеческого закона входит много разных вещей, и в отношении любой из них он может быть разделен должным образом и в себе самом.

Так, во-первых, к определению человеческого закона относится то, что он, как было показано выше (2), происходит от естественного закона. В этом отношении установленный закон разделяется на «международное право» и «гражданское право» согласно тем вышеуказанным (2) двум способам, которыми он может происходить от естественного закона. В самом деле, к международному праву относится то, что происходит от естественного закона как заключение из посылки, например купля-продажа и тому подобное, без чего люди не могут жить тем сообществом, которое предписано им естественным законом, поскольку, как доказано в первой [книге] «Политики», человек по природе является общественным животным. А вот то, что происходит от естественного закона посредством уточнения некоторых общих положений, относится к гражданскому праву, поскольку каждое государство решает само, что для него лучше.

Во-вторых, в определение человеческого закона входит быть направленным к общественному благу государства. В этом отношении человеческий закон может быть разделен согласно различию человеческой деятельности, тем или иным образом ориентированной на общественное благо, например, священников, молящих Бога за людей, князей, управляющих людьми, солдат, сражающихся за их безопасность. Поэтому для таких людей существуют некоторые особые виды закона.

В-третьих, как уже было сказано (90, 3), в определение человеческого закона входит быть созданным тем, кто управляет сообществом государства. В этом отношении человеческие законы различаются в соответствии с различными формами правления. Так, согласно Философу78Polit. III., существует «монархия», при которой государство управляется одним [человеком], и в таком случае мы имеем «царские указы». Другая форма — «аристократия», то есть правление, осуществляемое лучшими или наиболее знатными людьми, и в таком случае мы имеем «официальные правовые решения» и «сенатские декреты». Ещё одна форма — «олигархия», то есть правление, осуществляемое группой наиболее богатых и сильных людей, и в таком случае мы имеем так называемый «преторианский» закон. Ещё одна — «демократия», то есть непосредственное правление людей, и в таком случае мы имеем «общинные декреты». Кроме того, существует тирания — форма правления столь порочная, что с ней не связывают никакого закона. Наконец, существует форма правления, [как бы] составленная из всех вышеперечисленных и которую полагают наилучшей, и в таком случае, как пишет Исидор, мы имеем закон, утвержденный «сенатом и общиной»79Etym. V, 4..

В-четвёртых, в определение человеческого закона входит его назначение направлять человеческие действия. В этом отношении наличие различных видов законов обусловливается различием тех дел, с которыми связан закон, притом некоторые из этих видов названы по имени их авторов; так, существует «закон Юлия» о прелюбодеянии, «закон Корнелия» об убийцах и так далее, но различаются они не по своим авторам, а по тому, каких вопросов они касаются.

Ответ на возражение 1. Международное право в определенном смысле действительно является для человека естественным, а именно постольку, поскольку человек — это разумная сущность (ведь оно происходит от естественного закона посредством заключения, которое максимально близко к своей посылке). По этой причине оно принимается людьми без каких бы то ни было затруднений. Тем не менее оно не является частью естественного закона, особенно если речь идет о том естественном законе, который общ всем животным.

Ответы на все остальные возражения очевидны из вышесказанного.