Онлайн чтение книги Сумма теологии Summa theologica
Вопрос 26. О ПОРЯДКЕ ЛЮБВИ

Далее мы рассмотрим порядок любви, под каковым заглавием наличествует тринадцать пунктов: 1) существует ли порядок любви; 2) должен ли человек любить Бога больше, чем ближнего; 3) более ли, чем самого себя; 4) должен ли он любить себя больше, чем ближнего; 5) должен ли человек любить ближнего больше, чем свое тело; 6) должен ли он любить одного ближнего больше, чем другого; 7) кого из ближних он должен любить больше: того, кто лучше, или того, кто ему ближе; 8) должен ли он больше любить того, кто связан с ним кровными узами, или же того, кто соединен с ним иными связями; 9) должен ли человек из любви к горнему любить своего сына больше, чем своего отца; 10) должен ли он любить свою мать больше, чем своего отца; 11) должен ли он любить свою жену больше, чем отца или мать; 12) должны ли мы любить тех, которые добры к нам, больше, чем тех, к которым добры мы; 13) сохраняется ли порядок любви на небесах.

Раздел 1. СУЩЕСТВУЕТ Л И ПОРЯДОК ЛЮБВИ?

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что у любви к горнему нет никакого порядка. В самом деле, эта любовь суть добродетель. Но у других добродетелей нет никаких порядков. Следовательно, не должно назначать никакого порядка и любви к горнему.

Возражение 2. Далее, как объектом веры является Первая Истина, точно так же объектом любви к горнему является Высшее Благо. Но вере не усваивается порядка, поскольку во все верят одинаковым образом. Следовательно, и любви к горнему не должно усваивать никакого порядка.

Возражение 3. Далее, любовь находится в воле, тогда как порядок связан не с волей, а с разумом. Следовательно, любви к горнему не должно назначать никакого порядка.

Этому противоречит сказанное [в Писании]: «Он ввел меня в подвалы винные, он установил во мне порядок любви»292В каноническом переводе: «Он ввел меня в дом пира, и знамя его надо мною — любовь». (Песнь. 2, 4).

Отвечаю: как говорит Философ, пределы «до» и «после» устанавливаются в отношении некоторого начала293Metaph. V, 11.. Затем, порядок подразумевает то, что некоторые вещи тем или иным образом являются «до» или «после». Следовательно, везде, где есть начало, необходимо должен наличествовать и некоторый порядок. Но нами уже было сказано (23, 1 ; 25, 12), что любовь к горнему устремлена к Богу как к началу блаженства, на соучастии в котором зиждется дружба любви к горнему. Поэтому необходимо должен существовать некоторый порядок в том, что любится из любви к горнему, каковой порядок должен соотноситься с первым началом этой любви, которым является Бог.

Ответ на возражение 1. Любовь к горнему, как было показано выше (23, 6), стремится к конечной цели как именно конечной цели, чего нельзя сказать ни о какой другой добродетели. Затем, нами уже было сказано (23, 7) о том, что в вопросах желания и делания цель имеет признак начала. Поэтому любовь к горнему прежде всего предполагает соотнесенность с Первым Началом и, следовательно, в ней как ни в чем ином должна существовать упорядоченность в отношении Первого Начала.

Ответ на возражение 2. Вера принадлежит познавательной способности, деятельность которой зависит от нахождения познанного в познающем. Любовь же к горнему, со своей стороны, находится в желающей способности, деятельность которой состоит в стремлении к чему-либо души. Но порядок обнаруживается в самих вещах и из них перетекает в наше познание. Поэтому порядок приличествует любви к горнему в гораздо большей степени, чем вере.

Тем не менее существует и некоторый порядок веры, поскольку первичным образом она относится к Богу, а уже вторичным — к тому, что соотнесено с Богом.

Ответ на возражение 3. Порядок принадлежит разуму как упорядочивающей способности и желанию как упорядочиваемой способности. И именно таким образом порядок наличествует в любви к горнему.

Раздел 2. ДОЛЖНО ЛИ ЛЮБИТЬ БОГА БОЛЬШЕ, ЧЕМ БЛИЖНЕГО?

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что не должно любить Бога больше, чем ближнего. В самом деле, [в Писании] сказано: «Не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит?» (1 Ин. 4:20), из каковых слов, похоже, следует, что чем более вещь видима, тем более она и любима (ведь любовь, согласно сказанному в девятой [книге] «Этики», начинается с созерцания294Ethic. IX, 5, 12.). Но Бог менее видим, чем ближний. Следовательно, Он и менее любим из любви к горнему, чем наш ближний.

Возражение 2. Далее, любовь причиняется подобием, согласно сказанному [в Писании]: «Всякое животное любит подобное себе» (Сир. 13:19). Но человек в гораздо большей степени подобен ближнему, чем Бог». Следовательно, человек любит ближнего из любви к горнему больше, чем Бога.

Возражение 3. Далее, согласно Августину то, что любовь к горнему любит в ближнем, суть Божие295De Doctr. Christ. I, 22, 27.. Но Бог не является большим в Себе, чем как Он есть в ближнем. Поэтому Его не должно любить больше в Нем Самом, чем в ближнем. Следовательно, мы не должны любить Бога больше, чем ближнего.

Этому противоречит следующее: должно любить больше то, из-за чего должно ненавидеть остальное. Но мы ради Бога должны ненавидеть ближнего, если он, так сказать, уводит нас от Бога, согласно сказанному [в Писании]: «Если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер... тот не может быть Моим учеником» (Лк. 14:26). Следовательно, из любви к горнему мы должны любить Бога больше, чем ближнего.

Отвечаю: каждый вид дружбы прежде всего относится к субъекту, в котором мы первичным образом обнаруживаем то благо дружеского общения, на котором основывается эта дружба. Так, гражданская дружба в первую очередь относится к правителю государства, от которого зависит общественное благо всего государства, по каковой причине в первую очередь именно по отношению к нему граждане обязаны выказывать преданность и повиновение. Но дружба любви к горнему основана на соучастии в блаженстве, которое сущностно заключено в Боге как в том Первом Начале, из Которого оно проистекает ко всем, кто способен обрести блаженство.

Поэтому из любви к горнему должно более всех и первичным образом любить Бога, поскольку Его любят как причину блаженства, в то время как ближнего любят как того, кто вместе с нами получает от Него причастность блаженству.

Ответ на возражение 1. Нечто может обусловливать любовь двояко. Во-первых, как [непосредственная] причина любви. Такой причиной любви является благо, поскольку всякую вещь любят в соответствии с мерой ее благости. Во-вторых, нечто может обусловливать любовь как то, благодаря чему обретается любовь. Так, видение обусловливает любовь не потому что вещь любима в той мере, в какой она видима, а потому, что посредством видимых вещей мы приводимся к любви. Таким образом, из этого следует не то, что чем более что-либо видимо, тем более оно и любимо, а то, что с [видимыми] объектами любви мы встречаемся раньше, чем с остальными, и в этом смысл сказанного апостолом. В самом деле, коль скоро ближний нам наиболее видим, то он и является первым встреченным нами объектом любви — ведь, как говорит в своей проповеди Григорий, «душа учится на том, что она знает, любить то, что она не знает»296Hom. XI in Evang.. Поэтому мы можем сказать, что если кто-либо не любит ближнего, то он в то же время не любит и Бога, но не потому, что его ближний более достоин любви, а потому, что он суть первое, что требует нашей любви, хотя Бог более достоин любви по причине превосходства Своей благости.

Ответ на возражение 2. Наше подобие Богу предшествует и обусловливает подобие ближнему, поскольку уже одно то, что мы с нашим ближним совладеем тем, что обретено от Бога, уподобляет нас друг другу. Следовательно, по причине этого подобия мы должны любить Бога больше, чем ближнего.

Ответ на возражение 3. По Своей субстанции Бог одинаков во всем, в чем Он есть, поскольку в чем бы Он ни был, это не делает Его меньшим. Однако наш ближний не обладает благостью Божией наравне с Богом, поскольку Бог обладает ею сущностно, а ближний — по причастности.

Раздел 3. ДОЛЖЕН ЛИ ЧЕЛОВЕК ИЗ ЛЮБВИ К ГОРНЕМУ ЛЮБИТЬ БОГА БОЛЬШЕ, ЧЕМ САМОГО СЕБЯ?

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что человек не обязан из любви к горнему любить Бога больше, чем себя. Ведь сказал же Философ, что «дружеская приязнь человека к другим является следствием его дружеской приязни к самому себе»297Ethic. IX, 8.. Но причина сильнее следствия. Поэтому дружба человека с собой сильней его дружбы с кем-то другим. Следовательно, он должен любить себя больше, чем Бога.

Возражение 2. Далее, каждый любит что-либо настолько, насколько оно является его собственным благом. Но причину любви вещи любят больше, чем саму ту вещь, которую любят по этой причине, что подобно тому, как являющиеся причиной познания вещи начала известны больше [познаваемого]. Поэтому человек любит себя больше, чем какое бы то ни было любимое им благо. Следовательно, он не любит Бога больше, чем себя.

Возражение 3. Далее, человек любит Бога настолько, насколько он любит наслаждаться Богом. Но и себя человек любит настолько, насколько он любит наслаждаться Богом, поскольку это — наивысшее из благ, которое человек может пожелать самому себе. Следовательно, человек не обязан из любви к горнему любить Бога больше, чем себя.

Этому противоречат следующие слова Августина: «Если ты должен любить себя не ради себя, а ради Того, Кто является истинной целью твоей любви, то не причиняй обиды никому другому, если ты тоже любишь его ради Бога»298De Doctr. Christ. I, 22.. Но «причина, по которой вещь именно такова, ещё более такова». Следовательно, человек должен любить Бога больше, чем себя.

Отвечаю: благо, которое мы получаем от Бога, двояко: благо природы и благо благодати. Затем, соучастие в дарованных нам Богом естественных благах является основой естественной любви, посредством добродетели которой дотоле, доколе сохраняется сама природа, не только человек любит Бога более всего остального и даже более самого себя, но любит также и всякая тварь, каждая по-своему, то есть или умной, или разумной, или животной, или, по крайней мере, естественной любовью, как это делают, например, камни и другие лишенные познания вещи, поскольку все части по природе любят общее благо целого больше, чем свои частные блага. Со всей очевидностью это следует из их деятельности, поскольку главное устремление любой части направлено на общее действие, способствующее благу целого. Это можно также проиллюстрировать на примере гражданских добродетелей, в силу которых граждане ради общественного блага подчас готовы претерпеть утрату собственного имущества и даже пожертвовать собой. Следовательно, все это в ещё большей степени проявляется в случае дружественности любви к горнему, которая основана на соучастии в дарах благодати.

Поэтому человек должен из любви к горнему любить Бога, Который является общим благом всего, больше, чем себя — ведь блаженство заключено в Боге как универсальном начале и истоке всего, что способно быть причастным этому блаженству

Ответ на возражение 1. Философ говорит о дружеской приязни к другой личности, в которой являющееся объектом любви благо присутствует некоторым ограниченным образом, а не о дружеской приязни к тому, в ком вышеупомянутое благо присутствует во всей своей совокупности.

Ответ на возражение 2. Вообще-то часть любит благо того целого, частью которого она является, не так, что относит благо целого к себе, а так, что относит себя к благу целого.

Ответ на возражение 3. То, что человек желает наслаждаться Богом, связано с тою любовью к Богу, каковая суть любовь вожделения. Но мы любим Бога любовью дружбы сильней, чем любовью вожделения, поскольку божественное благо само по себе больше, чем наша причастность благу наслаждения Ним. Следовательно, из любви к горнему человек в абсолютном смысле любит Бога больше, чем себя.

Раздел 4. ДОЛЖЕН ЛИ ЧЕЛОВЕК ИЗ ЛЮБВИ К ГОРНЕМУ ЛЮБИТЬ СЕБЯ БОЛЬШЕ, ЧЕМ БЛИЖНЕГО?

С четвертым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что человек не должен из любви к горнему любить себя больше, чем ближнего. В самом деле, как уже было сказано (2), главным объектом любви к горнему является Бог. Но иногда ближний бывает более тесно соединен с Богом, чем мы. Следовательно, такого мы должны любить больше, чем себя.

Возражение 2. Далее, чем больше мы любим человека, тем больше мы стараемся оградить его от неприятностей. Но человек из любви к горнему готов пострадать ради пользы ближнего, согласно сказанному о том, что «праведник готов претерпеть ради ближнего своего». Следовательно, из любви к горнему человек должен любить ближнего больше, чем себя.

Возражение 3. Далее, [в Писании] сказано, что любовь «не ищет своего» (1 Кор. 13:5). Но больше всего мы любим того, благо которого мы больше всего ищем. Следовательно, из любви к горнему человек не любит себя больше, чем ближнего.

Этому противоречит следующее: [в Писании] сказано: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Мф. 22:39), из чего, похоже, следует, что любовь человека к самому себе является образцом для его любви к другому. Но образец превосходит копию. Следовательно, из любви к горнему человек должен любить себя больше, чем ближнего.

Отвечаю: в человеке есть две природы, духовная и материальная. Затем, как было показано выше (25, 7), о человеке говорят как о любящем самого себя постольку, поскольку он любит себя со стороны своей духовной природы, и в этом отношении человек должен из любви к горнему любить себя больше, чем любого другого человека.

Это со всей очевидностью следует из самой причины любви. В самом деле, как уже было сказано (25, 12), Бога любят как начало того блага, на котором зиждется любовь к горнему, тогда как себя человек любит из любви к горнему по причине своей причастности вышеупомянутому благу, а своего ближнего любит как соучаствующего в этом благе. Но соучастие является причиной любви согласно некоторому соединению в отношении Бога. Поэтому коль скоро единство превосходнее соединения, то непосредственная причастность человека божественному благу является более превосходной причиной любви, чем та, в соответствии с которой другой является соучастником этой причастности. Поэтому из любви к горнему человек должен любить себя больше, чем своего ближнего, признаком чего служит то, что человек не должен уступать никакому противному его причастности блаженству злу греха даже в том случае, если это может уберечь от греха его ближнего.

Ответ на возражение 1. Любовь к горнему получает свое количество не только от объекта, каковым является Бог, но также и от любящего, а именно от обладающего любовью к горнему человека, что подобно тому как количество любого действия в определенном смысле зависит от субъекта. Поэтому хотя лучший ближний теснее соединен с Богом, тем не менее коль скоро он не настолько близок к обладающему любовью к горнему человеку, как он к себе самому, то из этого никак не следует, что человек обязан любить его больше, чем себя.

Ответ на возражение 2. Человек должен быть готов ради пользы своего друга претерпеть телесно, и настолько же больше он должен любить себя со стороны своего духовного ума, поскольку это связано с совершенством являющейся благом ума добродетели. Что же касается духовных вопросов, то человек не должен претерпевать через согрешение, дабы избавить ближнего от греха, о чем уже было сказано.

Ответ на возражение 3. Как говорит Августин в своем Уставе, слова о том, что любовь «не ищет своего», означают, что она предпочитает общее благо частному299Epis. CCXI.. Но общее благо всегда более любимо индивидом, чем его индивидуальное благо, поскольку, как было показано выше (3), благо целого более любимо частью, чем ее собственное частное благо.

Раздел 5. ДОЛЖЕН ЛИ ЧЕЛОВЕК ЛЮБИТЬ БЛИЖНЕГО БОЛЬШЕ, ЧЕМ СВОЕ СОБСТВЕННОЕ ТЕЛО?

С пятым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что человек не обязан любить своего ближнего больше, чем свое собственное тело. В самом деле, в [состав] ближнего входит [в том числе] и тело ближнего. Таким образом, если бы человек должен был любить ближнего больше, чем свое собственное тело, то из этого бы следовало, что он должен был бы любить тело ближнего больше, чем свое собственное.

Возражение 2. Далее, как уже было сказано (4), человек должен любить свою душу больше, чем [душу] ближнего. Но собственное тело человека его душе ближе, чем ближний. Следовательно, мы должны любить наше тело больше, чем ближнего.

Возражение 3. Далее, человек подвергает опасности то, что он любит меньше, ради того, что он любит больше. Но никто не обязан подвергать опасности свое тело ради безопасности ближнего, поскольку подобное можно ожидать только от того, кто совершенен, согласно сказанному [в Писании]: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15:13). Следовательно, человек не обязан из любви к горнему любить ближнего больше, чем свое собственное тело.

Этому противоречит сказанное Августином о том, что «мы должны любить ближнего своего больше, чем свое собственное тело»300De Doctr. Christ. I, 27..

Отвечаю: как уже было сказано (2; 25, 12), из любви к горнему мы должны больше любить то, у чего есть более полная причина для того, чтобы быть любимым из любви к горнему. Но причина для любви к ближнему, а именно содружество в полноте причастности блаженству, является большей причиной для любви, чем причина для любви к своему телу, а именно причастность блаженству посредством преизобильности истечения [благодати]. Следовательно, в том, что касается благосостояния души, мы должны любить ближнего больше, чем свое собственное тело.

Ответ на возражение 1. Как говорит Философ, всякая вещь в наибольшей мере есть то, что в ней является самым главным301Ethic. IX, 8.. Поэтому когда мы говорим, что нам должно любить ближнего больше, чем собственное тело, то имеем в виду его душу, которая является самой главной его частью.

Ответ на возражение 2. Наше тело ближе нашей душе, чем ближний, в том, что касается устроения нашей природы, но в том, что касается причастности блаженству, душа ближнего связана с нашей душой тесней, чем наше тело.

Ответ на возражение 3. Каждый человек непосредственно озабочен сохранностью своего тела, а не благосостоянием ближнего, если только речь не идет о некоторых особых обстоятельствах. Поэтому любовь к горнему не требует от него, чтобы он подвергал опасности собственное тело ради благосостояния ближнего, за исключением тех случаев, когда у него есть [соответствующие] обязательства, или же если человек готов идти на это по собственному побуждению, что свидетельствует о совершенстве его любви.

Раздел 6. ДОЛЖНЫ ЛИ МЫ ЛЮБИТЬ ОДНОГО БЛИЖНЕГО БОЛЬШЕ, ЧЕМ ДРУГОГО?

С шестым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что мы не должны любить одного ближнего больше, чем другого. Так, по словам Августина, «должно равным образом любить всех людей. Однако коль скоро никто не может быть одинаково добрым ко всем, то мы должны по преимуществу сосредоточиваться на тех, которые в силу времени, места или каких-либо иных случаев и обстоятельств наиболее тесно соединены с нами»302De Doctr. Christ. I, 28.. Следовательно, не должно любить одного ближнего больше, чем другого.

Возражение 2. Далее, если существует одна причина для того, чтобы любить нескольких, то в этой любви не должно быть никакого неравенства. Но, как говорит Августин, у любви к ближним есть только одна причина, а именно Бог303De Doctr. Christ. I, 27.. Следовательно, мы должны одинаково любить всех наших ближних.

Возражение 3. Далее, по словам Философа, любить человека — значит желать ему того, что считаешь благом304Rhet. II, 4.. Но всем нашим ближним мы желаем одного и того же блага, а именно вечной жизни. Следовательно, мы должны одинаково любить всех наших ближних.

Этому противоречит следующее: обязанность любить ту или иную личность соразмерна тяжести греха, который возник бы вследствие противления этой любви. Но противление любви к одним ближним является более тяжким грехом, чем противление любви к другим, о чем свидетельствует заповедь: «Кто будет злословить отца своего или мать свою, тот да будет предан смерти» (Лев. 20:9), каковое покарание не относится к тем, кто злословит кого-либо другого. Следовательно, мы должны любить некоторых ближних больше, чем других.

Отвечаю: относительно этого вопроса существовало два мнения. Так, одни говорили, что из любви к горнему мы должны в равной мере любить всех наших ближних в том, что касается нашей приязни, но не в том, что касается внешних следствий. Они утверждали, что порядок любви должно понимать с точки зрения внешних благоволений, которые мы должны даровать тем, кто связан с нами, а не тем, кто с нами не связан, а не с точки зрения внутренней приязни, которую нужно одинаково испытывать ко всем, включая наших врагов.

Но такое мнение представляется неразумным. В самом деле, приязнь любви к горнему, каковая суть склонность благодати, не менее упорядочена, чем естественное желание, каковое суть склонность природы, поскольку обе эти склонности проистекают из божественной мудрости. Но в порядке природы мы видим, что естественная склонность каждой вещи адекватна акту или движению, приличествующему природе этой вещи; так, склонность земли к тяготению больше, чем воды, поскольку земле приличествует быть ниже воды. Следовательно, и склонность благодати, которая является следствием любви к горнему, необходимо должна быть адекватной внешне исполняемым действиям, и потому приязнь нашей любви к горнему, если так можно выразиться, должна быть более интенсивный по отношению к тем, к кому мы должны проявлять большую благосклонность.

Поэтому нам надлежит утверждать, что даже в том, что касается приязни, мы должны любить одних ближних больше, чем других. И так это потому что коль скоро началами любви являются Бог и любящая личность, то из этого с необходимостью следует, что приязнь любви увеличивается адекватно близости к одному или другому из этих начал. Ведь, как уже было сказано (1), везде, где есть начало, порядок зависит от отношения к этому началу.

Ответ на возражение 1. Любовь может быть неравной двояко: во-первых, со стороны того блага, которое мы желаем своему другу· В указанном отношении из любви к горнему мы одинаково любим всех людей, поскольку мы желаем им всем одно и то же по роду благо, а именно вечное блаженство. Во-вторых, о любви говорят как о большей по причине большей интенсивности ее действия, и в этом отношении мы не обязаны любить всех одинаково.

А ещё можно сказать, что неодинаковость нашей любви в отношении некоторых людей двояка: во-первых, по причине нашей любви одних и нелюбви других. Причем в том, что касается благодеяний, мы обязаны соблюдать это неравенство, поскольку мы не можем одинаково делать добро всем, а вот в том, что касается благожелательности, любовь не должна быть неравной. Другое неравенство является следствием того, что одних мы любим больше, чем других, и Августин желает исключить не последнее неравенство, а первое, как это явствует из его слов, сказанных о благодеяниях.

Ответ на возражение 2. Не все наши ближние равным образом связаны с Богом, но некоторые из них ближе к Нему по причине большего своего совершенства. Таких мы должны из любви к горнему любить больше, чем тех, кто не столь близок к Нему.

Ответ на возражение 3. Этот аргумент рассматривает количество любви со стороны того блага, которое мы желаем нашим друзьям.

Раздел 7. ДОЛЖНЫ ЛИ МЫ ЛЮБИТЬ ТЕХ, КТО ЛУЧШЕ, БОЛЬШЕ, ЧЕМ ТЕХ, КТО НАМ БЛИЖЕ?

С седьмым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что лучших мы должны любить больше, чем тех, кто нам ближе. В самом деле, то, что никоим образом не ненавистно, представляется более достойным любви, чем то, что в том или ином отношении ненавистно, что подобно тому, как наиболее белым является то, в чем меньше всего примешано черноты. Но те, кто нам близок, в определенном отношении ненавистны, согласно сказанному [в Писании]: «Если кто приходит ко мне, и не возненавидит отца своего...», и т. д. (Лк. 14:26). С другой стороны, лучшие люди не являются ненавистными ни в каком отношении. Следовательно, похоже на то, что мы должны любить тех, кто лучше, больше, чем тех, кто нам ближе.

Возражение 2. Далее, человек уподобляется Богу в первую очередь благодаря любви к горнему. Но Бог больше любит тех, кто лучше. Следовательно, и человек из любви к горнему должен любить того человека, который лучше, больше, чем того, с кем он теснее соединен.

Возражение 3. Далее, во всякой дружбе должно больше любить то, что имеет больше общего с основанием этой дружбы; так, в случае естественной дружбы мы больше всего любим тех, кто близок нам по природе, родителей, например, или детей. Но в основании дружественности любви к горнему лежит содружество блаженства, у которого больше общего с лучшими людьми, чем с теми, кто нам наиболее близок. Следовательно, из любви к горнему мы должны любить тех людей, которые лучше, больше, чем тех, которые нам ближе.

Этому противоречит сказанное [в Писании]: «Если же кто о своих (и особенно о домашних) не печется, тот отрекся от веры и хуже неверного» (1 Тим. 5:8). Но внутренняя приязнь любви к горнему должна соответствовать своему внешнему следствию. Следовательно, в первую очередь любовь к горнему относится к тем, кто нам ближе, а уже после — к тем, кто лучше.

Отвечаю: каждый акт должен быть адекватен и объекту, и действователю. Но от своего объекта он получает свой вид, в то время как от силы действователя он получает модус своей интенсивности. Так, движение получает свой вид от предела, к которому оно стремится, а интенсивность его скорости зависит от расположения движимого и силы движущего. И точно так же любовь получает свой вид от объекта, а своей интенсивностью она обязана любящему.

Затем, объектом любви к горнему является Бог, а любящим — человек. Поэтому видовое разнообразие относящейся к любви к горнему любви к ближнему основано на отношении ближнего к Богу, по каковой причине мы из любви к горнему должны желать большего блага тому, кто ближе к Богу. В самом деле, хотя то благо, которое любовь к горнему желает всем, а именно вечное блаженство, само по себе суть одно, тем не менее, оно обладает различными степенями, вытекающими из различия причастности блаженству Любви же к горнему приличествует желать осуществления божественной правосудности, согласно которой лучшие люди должны быть в большей мере причастны блаженству. А это напрямую связано с видом любви, поскольку видовое различие любви основано на различии тех благ, которые мы желаем тем, кого любим.

С другой стороны, мера интенсивности любви связана с тем, кого любят, и потому человек любит в отношении желаемого им блага тех, кто более тесно соединен с ним, с более интенсивной приязнью, чем в отношении желаемого им большего блага тех, кто лучше.

Далее, нам следует также принять во внимание и другое различие, а именно что некоторые ближние связаны с нами своим естественным происхождением, и эта связь не может быть разорвана, поскольку происхождение делает их такими, какими они есть. Но совершенство добродетели близости к Богу, как было показано выше (24, 4, 10, 11), может возникать и исчезать, возрастать и умаляться. Поэтому нет ничего несообразного в том, что можно из любви к горнему желать близкому человеку быть лучшим, чем кто-либо иной, и благодаря этому достичь более высокой степени блаженства.

Кроме того, есть и ещё одна причина, по которой из любви к горнему мы больше любим тех, кто нам наиболее близок, — ведь мы любим их большим количеством способов. В самом деле, с теми, кто с нами не связан, у нас нет никакой иной дружбы помимо [дружественности] любви к горнему, тогда как с теми, кто с нами связан, у нас есть и некоторые другие [виды] дружбы, соответствующие тем способам, какими они [с нами] связаны. И коль скоро благо, на котором основана любая другая дружба добродетельных [людей], определено как к своей цели к тому благу, на котором основана любовь к горнему, то из этого следует, что любовь к горнему распоряжается всяким актом другой [добродетельной] дружбы. Это подобно тому, как искусство, которое направлено к цели, распоряжается искусством, которое направлено на средство [к достижению цели]. Поэтому этим самым актом любви к кому-либо по причине того, что он является нашим родственником или связан с нами постольку поскольку он наш земляк, или по какой иной причине, которая направляет к цели любви к горнему, можно распоряжаться посредством любви к горнему так, чтобы из любви к горнему, выявляя ее и следуя ей, мы большим количеством способов могли любить тех, кто нам наиболее близок.

Ответ на возражение 1. Нам заповедано ненавидеть родственников не по причине родства, а потому, что они являются препятствием между нами и Богом. В указанном отношении они не столько родственники, сколько враги, согласно сказанному [в Писании]: «Враги человеку — домашние его» (Мих. 7:6).

Ответ на возражение 2. Любовь к горнему сообразует человека с Богом адекватно, побуждая человека соответствовать тому, что он есть, постольку, поскольку Бог соответствует тому, что Он есть. В самом деле, как было показано выше (II-I, 19, 10), когда мы исследовали благость воли, из любви к горнему нам подчас приличествует желать некоторые вещи из тех, которые Бог не желает, поскольку желать их не приличествует Ему

Ответ на возражение 3. Любовь к горнему выявляет акт любви не только как относящийся к объекту, но и как относящийся к любящему, о чем уже было сказано. Вследствие этого наиболее любимым является тот, кто наиболее близок.

Раздел 8. ДОЛЖНЫ ЛИ МЫ БОЛЬШЕ ЛЮБИТЬ ТЕХ, КТО СВЯЗАН С НАМИ КРОВНЫМИ УЗАМИ?

С восьмым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что мы не должны больше любить тех, кто наиболее тесно связан с нами кровными узами. Ведь сказано же [в Писании], что «бывает друг, более привязанный, чем брат» (Прит 18:25). И Валерий Максим говорит, что «узы дружбы крепки и ни в чем не уступают узам крови». Кроме того, несомненно и бесспорно, что жребий рождения случаен, тогда как в дружеские отношения мы вступаем по доброй воле и с твердыми обязательствами. Следовательно, мы не должны любить более других тех, кто связан с нами кровными узами.

Возражение 2. Далее, Амвросий говорит: «Я люблю вас, рожденных мною в Евангелии, не меньше, чем как если бы я родил вас в браке, поскольку природа направляет к любви не больше, чем благодать». Действительно, мы должны более любить тех, вместе с которыми чаем пребывать всегда, чем тех, которые вместе с нами только в этом мире. Следовательно, мы не должны любить наших родственников больше, чем тех, кто связан с нами иначе.

Возражение 3. Далее, как говорит Григорий, «любовь подтверждается делами»305Hom. XXX in Evang.. Но мы обязаны совершать дела любви в отношении не только своих родственников. Так, в армии человек должен повиноваться своему командиру в большей степени, нежели отцу. Следовательно, мы не обязаны любить своих родственников больше других.

Этому противоречит следующее: заповеди Десятисловия содержат специальное предписание о почитании наших родите лей (Исх. 20:12). Следовательно, мы должны особенно любить тех, кто соединен с нами кровными узами.

Отвечаю: как уже было сказано (7), из любви к горнему мы должны любить тех, кто нам более близок, больше — как потому, что наша любовь к ним более интенсивна, так и потому, что для любви к ним у нас имеется больше причин. Затем, интенсивность любви возникает из соединения любящего и любимого, и потому нам надлежит соизмерять любовь к той или иной личности с соответствующим видом соединения, то есть так, что человека более всего любят за то, что связано именно с этим вот конкретным соединением, по причине которого его любят. Кроме того, сопоставляя любовь с любовью, мы должны также сопоставлять одно соединение с другим. Так, нам надлежит говорить, что дружба кровных родственников основана на общности естественного происхождения, дружба сограждан — на общности их гражданства, а дружба тех, кто сражается плечом к плечу, — на боевом товариществе. Поэтому в том, что связано с природой, больше всех мы должны любить нашу родню, в том, что связано с гражданскими делами, мы должны отдавать предпочтение нашим согражданам, а на поле битвы — нашим товарищам по оружию. По этой причине Философ говорит, что «нам надлежит воздавать каждому свойственное ему и подобающее. Так, видимо, и делают. Ведь на свадьбу зовут родственников.... Если же говорить о пропитании, то тут в первую очередь, видимо, следует оказывать поддержку родителям... и оказывать им почести»306Ethic. IX, 2.. И то же самое можно сказать и о других видах дружбы.

Если же мы сопоставим соединение с соединением, то станет очевидным, что то соединение, которое вытекает из естественного происхождения, является предшествующим и наиболее постоянным из всех, поскольку оно суть нечто, затрагивающее самую субстанцию, тогда как другие виды соединения являются последующими и могут полностью прекращаться. Поэтому дружба между родственниками наиболее стабильна, в то время как другие дружбы могут быть сильнее ее только со стороны того, что присуще конкретно каждой из них.

Ответ на возражение 1. Поскольку дружеские отношения между товарищами возникают по их собственному выбору, постольку любовь, связанная с этим видом [дружбы], предпочтительней любви к родственникам в том, в чем мы вольны в выборе своих поступков, например, в своей деятельности.

Однако родственная дружба более постоянна, поскольку она более естественна и преобладает в том, что непосредственно затрагивает природу по каковой причине у нас перед родственниками больше обязательств, связанных с обеспечением их [естественных] нужд.

Ответ на возражение 2. Амвросий говорит о любви благорасположения в содружестве по благодати, а именно о нравственном обучении. Действительно, в подобных вопросах человек обязан поддерживать рожденных им духовно духовных детей больше, чем детей телесных, которых он обязан поддерживать телесно, обеспечивая их хлебом насущным.

Ответ на возражение 3. То, что во время сражения человек повинуется командиру больше, чем собственному отцу, показывает, что он любит своего отца меньше, но не просто, а относительно, то есть в том, что касается любви, которая зиждется на боевом товариществе.

Раздел 9. ДОЛЖЕН ЛИ ЧЕЛОВЕК ИЗ ЛЮБВИ К ГОРНЕМУ ЛЮБИТЬ СВОИХ ДЕТЕЙ БОЛЬШЕ, ЧЕМ СВОЕГО ОТЦА?

С девятым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что человек из любви к горнему должен любить своих детей больше, чем своего отца. В самом деле, мы должны больше любить тех, кому мы больше обязаны делать добро. Но нашим детям мы больше обязаны делать добро, чем нашим родителям, поскольку, по словам апостола, «не дети должны собирать имение для родителей, но родители для детей» (2 Кор. 12:14). Следовательно, человек должен любить своих детей больше, чем своих родителей.

Возражение 2. Далее, благодать совершенствует природу Но, как говорит Философ, родители по природе любят своих детей больше, чем те любят их307Ethic. VIII, 14.. Следовательно, человек должен любить своих детей больше, чем своих родителей.

Возражение 3. Далее, человеческие расположения сообразуются с Богом посредством любви к горнему. Но Бог любит Своих детей больше, чем они любят Его. Следовательно, и мы должны любить наших детей больше, чем наших родителей.

Этому противоречат следующие слова Амвросия: «Мы должны в первую очередь любить Бога, затем — наших родителей, затем — наших детей и, наконец, наших домашних».

Отвечаю: как уже было сказано (7), степени любви могут быть установлены двояко. Во-первых, с точки зрения объекта. В указанном отношении чем лучше вещь суть и чем более она уподоблена Богу, тем больше она и достойна любви. С такой точки зрения человек должен любить своего отца больше, чем своих детей, поскольку он, если так можно выразиться, любит своего отца как свое начало, в каковом отношении тот является более возвышенным и более уподобленным Богу благом.

Во-вторых, степени любви могут быть установлены с точки зрения любящего, и в этом отношении человек больше любит то, что более тесно с ним связано, в каковом смысле его дети, как говорит Философ в восьмой [книге] «Этики», любимы им больше отца. Так это, во-первых, потому, что родители любят своих детей как часть самих себя, в то время как отец не является частью своего сына, так что любовь отца к своим детям в некотором смысле есть любовь человека к самому себе. Во-вторых, потому, что родители лучше знают своих детей, чем наоборот. В-третьих, потому, что дети, будучи частью своих родителей, им ближе, чем их родители, будучи их началом, — им. В-четвертых, потому, что родительская любовь продолжительней — ведь отец начинает любить своего ребенка сразу [же после его рождения], тогда как ребенок начинает любить своего отца по прошествии некоторого времени, а чем продолжительней любовь, тем она и сильней, согласно сказанному [в Писании]: «Не оставляй старого друга, ибо новый не может сравниться с ним» (Сир. 9:12).

Ответ на возражение 1. Началу надлежит оказывать почтение и почести, тогда как следствие нуждается в заботе и опеке. Поэтому дети в первую очередь обязаны чтить своих родителей, в то время как родители в первую очередь обязаны заботиться о своих детях.

Ответ на возражение 2. По природе отцу свойственно больше любить своих детей постольку, поскольку его связь с ними теснее [чем их — с ним], но если принять во внимание то, кто из них является более возвышенным благом, то в этом отношении сын по природе любит своего отца больше.

Ответ на возражение 3. Как говорит Августин, Бог любит нас ради нашего блага и ради Своего почитания308De Doctr. Christ. I, 32.. Поэтому, коль скоро наш отец, как и Бог, относится к нам как начало, то отцу приличествует почитание со стороны детей, а детям — обеспечение их родителями тем, что является для них благом. Однако в случае необходимости и ребенок обязан в ответ на родительскую заботу оказывать поддержку своим родителям.

Раздел 10. ДОЛЖЕН ЛИ ЧЕЛОВЕК ЛЮБИТЬ СВОЮ МАТЬ БОЛЬШЕ, ЧЕМ СВОЕГО ОТЦА?

С десятым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что человек должен любить свою мать больше, чем своего отца. В самом деле, согласно Философу, «женская особь при порождении производит тело». Но человек получает свою душу не от отца, как было показано в первой части (90, 2), а от Бога посредством творения. Следовательно, человек получает от матери больше, чем от отца, и потому он должен любить ее больше, чем его.

Возражение 2. Далее, на большую любовь надлежит отвечать большей любовью. Но мать любит своего ребенка больше, чем отец, — ведь сказал же Философ, что «матери любят детей сильнее, поскольку рождение ребенка требует от них больших усилий, и они лучше отцов знают, какими есть их дети»309Ethic. IX, 7..

Возражение 3. Далее, те, которые больше трудились для нас, заслуживают большей любви, согласно сказанному [в Писании]: «Приветствуйте Мариам, которая много трудилась для вас» (Рим. 16:6). Но матери как при рождении, так и при обучении ребенка трудятся больше отцов, в связи с чем читаем [в Писании]: «Не забывай родильных болезней матери твоей» (Сир. 7:29). Следовательно, человек должен любить свою мать больше, чем своего отца.

Этому противоречит сказанное Иеронимом на слова пророка Иезекииля (Иез. 44:25), что «человек должен любить Бога, Отца всего, затем — своего отца», а мать он упоминает далее.

Отвечаю: проводя такого рода сопоставления, мы должны искать ответ в строгом смысле слова, то есть поставленный вопрос надлежит сформулировать так: должно ли любить отца как именно отца больше, чем мать как именно мать. Так это потому, что, как указывает Философ310Ethic. VIII, 8., в подобных вопросах очень большое значение имеют добродетель и порок, поскольку [последний] может ослабить или [даже полностью] уничтожить дружескую приязнь. В связи с этим Амвросий говорит, что «добрые слуги предпочтительнее злых детей».

Так вот, в строгом смысле слова отца нужно любить больше, чем мать. В самом деле, отца и мать любят как начала нашего естественного порождения. Но отец как начало превосходнее матери, поскольку он суть активное начало, тогда как мать — пассивное и материальное начало. Следовательно, в строгом смысле слова отца надлежит любить больше.

Ответ на возражение 1. При порождении человека мать обеспечивает лишенную формы материю тела, которое получает форму благодаря формообразующей силе отцовского семени. И хотя эта сила не способна создать разумную душу, она, однако же, располагает материю тела к принятию этой формы.

Ответ на возражение 2. Сказанное относится к другому виду любви. В самом деле, дружеская приязнь между любимым и любящим отличается по виду от дружеской приязни между ребенком и родителем, а мы в настоящем случае говорим о той дружеской приязни, которую человек обязан иметь в отношении отца и матери за то, что они его родили.

Ответ на возражение 3 очевиден.

Раздел 11. ДОЛЖЕН ЛИ ЧЕЛОВЕК ЛЮБИТЬ СВОЮ ЖЕНУ БОЛЬШЕ, ЧЕМ ОТЦА И МАТЬ?

С одиннадцатым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что человек должен любить свою жену больше, чем отца и мать. В самом деле, никто не оставит что-либо ради другого, если не любит это другое больше. Но [в Писании] сказано, что «оставит человек отца своего и мать свою» ради жены своей (Быт. 2:24). Следовательно, человек должен любить свою жену больше, чем отца и мать.

Возражение 2. Далее, апостол сказал, что муж «да любит свою жену, как самого себя» (Еф. 5:33). Но человек должен любить себя больше, чем своих родителей. Следовательно, и жену он должен любить больше, чем родителей.

Возражение 3. Далее, любовь должна быть большей там, где больше причин для любви. Но у дружеской приязни мужа к жене больше причин для любви — ведь сказал же Философ, что «в этой дружбе присутствует как польза, так и удовольствие. А ещё она будет и [дружбой] по добродетели, если муж и жена — добродетельны»311Ethic. VIII, 14.. Следовательно, любовь мужа к жене должна быть большей, чем его любовь к своим родителям.

Этому противоречит сказанное [в Писании]: «Так мужья должны любить своих жен, как свои тела» (Еф. 5:28). Но, как уже было сказано (5), человек должен любить свое тело меньше, чем ближнего, а из ближних он прежде всего должен любить своих родителей. Следовательно, он должен любить своих родителей больше, чем свою жену.

Отвечаю: как уже было сказано (9), степени любви могут быть установлены либо с точки зрения [любимого] блага, либо с точки зрения соединения с ним любящего. С точки зрения блага, которое является объектом любви, человек должен любить своих родителей больше, чем свою жену, поскольку он любит их как свои начала и как более возвышенные блага.

А вот с точки зрения соединения жену нужно любить больше, потому что она соединена с мужем как одна плоть, согласно сказанному [в Писании]: «Так что они — уже не двое, но одна плоть» (Мф. 19:6). Следовательно, человек любит свою жену с большей интенсивностью, а своих родителей — с большей почтительностью.

Ответ на возражение 1. Человек оставляет отца своего и мать свою ради жены своей не во всех отношениях, поскольку в некоторых случаях он должен помогать своим родителям больше, чем своей жене. Он оставляет всех своих кровных родственников и прилепляется к жене только в том, что касается соединения чувственной связи и совместного проживания.

Ответ на возражение 2. Эти слова апостола подразумевают не то, что человек должен любить свою жену наравне с собой, а то, что любовь человека к себе является причиной его любви к жене, поскольку она с ним составляет одно.

Ответ на возражение 3. У любви человека к своему отцу также имеются несколько причин, и они в некотором отношении, а именно в том, что касается блага, являются более вескими, чем те, по которым человек любит свою жену, хотя последняя [любовь] превосходит первую в том, что касается близости соединения.

Что же касается аргумента «этому противоречит», то тут должно иметь в виду, что в приведенных словах частица «как» обозначает не равенство, а побудительную силу любви — ведь главной причиной, по которой человек любит свою жену, является телесное соединение с нею.

Раздел 12. ДОЛЖЕН ЛИ ЧЕЛОВЕК ЛЮБИТЬ СВОЕГО БЛАГОДЕТЕЛЯ БОЛЬШЕ, ЧЕМ ТОГО, КОГО ОН ОБЛАГОДЕТЕЛЬСТВОВАЛ САМ?

С двенадцатым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что человек должен любить своего благодетеля больше, чем того, кого он облагодетельствовал сам. Так, Августин говорит, что «ничто так не побуждает другого полюбить вас, как если вы полюбите его первым — ведь каким поистине каменным сердцем должен обладать тот, кто не только не хочет любить, но и отказывается отвечать на обращенную к нему любовь». Но благодетельствующий человека предваряет его в добрых делах любви к горнему. Следовательно, мы в первую очередь должны любить наших благодетелей.

Возражение 2. Далее, мы грешим тем более тяжко, переставая любить человека или совершая что-либо ему противное, чем больше мы должны его любить. Но перестать любить благодетеля или совершить что-либо противное ему является более тяжким грехом, чем перестать любить того, кого мы прежде облагодетельствовали. Следовательно, мы должны любить наших благодетелей больше, чем тех, кого мы облагодетельствовали.

Возражение 3. Далее, как говорит Иероним, из всех достойных любви вещей на первом месте находится Бог, а затем — отец. Но это — наши наибольшие благодетели. Следовательно, благодетеля нам надлежит любить прежде всех остальных.

Этому противоречит сказанное Философом о том, что «благодетели больше питают дружбу к облагодетельствованным, нежели наоборот»312Ethic. IX, 7..

Отвечаю: как уже было сказано (11), вещь можно любить больше двояко: во-первых, поскольку она имеет признак более превосходного блага; во-вторых, по причине более тесной [с ней] связи. В первом отношении своего благодетеля должно любить больше, поскольку он, будучи началом блага облагодетельствованного им человека, обладает признаком более превосходного блага, о чем уже шла речь выше (9), когда мы говорили об отце.

Однако во втором отношении мы больше любим тех, кого облагодетельствовали сами, для доказательства чего Философ в девятой [книге] «Этики» приводит четыре аргумента. Во-первых, так это потому, что облагодетельствованный есть [своего рода] изделие благодетеля, как мы подчас говорим о человеке, что «он был сделан таким-то и таким». Но человеку естественно любить свое собственное изделие (так, например, поэты любят собственные сочинения), поскольку мы любим «быть» и «жить», а тому и другому мы причастны в «деятельности». Во-вторых, так это потому, что все мы по природе любим то, в чем мы обнаруживаем наше собственное благо. Далее, очевидно, что благодетель имеет некоторое свое благо в том, кому он оказывает благодеяние, а облагодетельствованный — некоторое благо в благодетеле, однако благодетель видит свое добродетельное благо в облагодетельствованном, в то время как облагодетельствованный видит свое полезное благо в благотворителе. Но видение добродетельного блага доставляет большее удовольствие, чем видение блага полезного, притом как потому, что первое продолжительно, а второе скоропреходяще, а удовольствие от воспоминаний уступает удовольствию от имеющегося в наличии, так и потому, что гораздо приятней вспоминать о добродетельных благах, чем о полученной от других пользе. В-третьих, так это потому, что любящему свойственно делание, поскольку он желает и делает добро любимому, тогда как любимому присуще пассивное принятие блага. И так как любить превосходнее, чем быть любимым, то по этой причине любовь благодетеля является большей. В-четвертых, так это потому, что давать труднее, чем получать, а мы больше всего дорожим тем, что достается с трудом, между тем как к тому, что не требует от нас усилий, относимся с небрежением.

Ответ на возражение 1. В благодетеле есть то, что побуждает того, кто получает благодеяние, его любить, тогда как благодетель любит облагодетельствованного не потому что побуждается им, а потому, что приходит к этому по собственному решению. А то, что мы делаем по собственному решению, превосходит то, что мы делаем через посредство другого.

Ответ на возражение 2. Любовь облагодетельствованного к благодетелю более обязательна, и потому обратное является более тяжким грехом. С другой стороны, любовь благодетеля к облагодетельствованному более произвольна, и потому ее акт сильней.

Ответ на возражение 3. Бог тоже любит нас больше, чем мы любим Его, и родители любят своих детей больше, чем те любят их. Из этого, однако, вовсе не следует, что мы любим всех, кого мы облагодетельствовали, больше, чем любого из наших благодетелей. В самом деле, мы предпочитаем таких благодетелей как Бог и родители, от которых мы получили наибольше блага, тем, кого мы одарили меньшими благами.

Раздел 13. СОХРАНЯЕТСЯ ЛИ ПОРЯДОК ЛЮБВИ НА НЕБЕСАХ?

С тринадцатым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что порядок любви к горнему на небесах не сохраняется. Так, Августин говорит, что «совершенная любовь заключается в том, что большее мы любим больше, а меньшее — меньше»313De Vera Relig. XLVIII.. Но на небесах любовь будет совершенной. Следовательно, человек будет любить лучших [людей] больше, чем тех, кто ему наиболее близок, или [даже] самого себя.

Возражение 2. Далее, больше мы любим того, кому желаем большего блага. Но каждый на небесах желает большего блага тому, кто сам более благ, в противном случае его желание не во всем бы соответствовало Божьей воле, а именно что лучшему причитается большее благо. Следовательно, на небесах каждый любит больше того, кто лучше, и потому он любит другого больше, чем самого себя, и того, кто с ним не связан, больше, чем того, кто связан.

Возражение 3. Далее, в небесной любви все будет только ради Бога, и тогда исполнятся слова [апостола]: «Да будет Бог все во всем» (1 Кор. 15:28). Поэтому того, кто ближе к Богу, будут любить больше, и потому человек будет любить лучшего человека больше, чем самого себя, и того, кто с ним не связан, больше, чем того, кто связан.

Этому противоречит следующее: природа не уничтожается, а совершенствуется славой. Но приведенный ранее порядок любви к горнему следует из природы, поскольку все по природе любит себя больше, чем других. Таким образом, этот порядок любви сохранится и на небесах.

Отвечаю: порядок любви к горнему необходимо должен сохраняться на небесах в том, что касается любви Бога более всего остального. В самом деле, когда человек будет совершенным образом наслаждаться Богом, такая [любовь] предстанет [пред ним] во всей своей очевидности. Но в том, что касается порядка любви в отношении самого человека и других людей, то в нем, похоже, будут иметься отличия, поскольку, как уже было сказано (7), степени любви могут различаться или со стороны желаемого другому блага, или со стороны интенсивности самой любви. В первом отношении человек будет любить лучших людей больше, чем себя, а тех, кто хуже, меньше, чем себя, поскольку по причине совершенного соответствия человеческой воли воле божественной блаженный будет желать, чтобы каждый имел то, что ему положено согласно божественной правосудности. И при этом уже не будет возможности подвизаться посредством заслуг к большей награде, как это имеет место теперь, когда человек может желать как лучшей добродетели, так и большей награды, поскольку тогда воля каждого найдет успокоение в пределах того, что ей предназначено Богом. А вот во втором отношении человек будет любить себя больше, чем даже лучших из своих ближних, поскольку, как было показано выше (7), интенсивность акта любви связана с самим любящим. Кроме того, так это будет по причине дара любви, которым Бог одарил каждого, а именно что он может, во-первых, определять свой ум к Богу, а это связано с любовью человека к самому себе, и что, во-вторых, он может желать, чтобы и другие были определены к Богу и по мере своих возможностей действовали ради этой цели.

Что же касается того порядка, который наблюдается в отношении наших ближних, то человек из любви к горнему будет просто любить тех, кто лучше. Так это потому, что совершенная жизнь блаженных заключается в определении их умов к Богу и, следовательно, совершенный порядок их любви будет установлен в отношении к Богу так, что каждый будет больше любить и почитать наиболее близкими себе тех, которые ближе Богу В самом деле, тогда никто уже не будет нуждаться в помощи другого, как это бывает в нынешней жизни, когда человек должен в первую очередь спешить на помощь близким, а не дальним, независимо от того, о каких именно невзгодах идет речь, по каковой причине в условиях нынешней жизни человек из любви к горнему больше любит тех, с кем он соединен наиболее тесно, — ведь именно их он в наибольшей степени обязан одаривать следствиями этой любви. Впрочем, и на небесах у человека останется возможность тем или иным способом любить тех, с кем он связан, поскольку все причины добродетельной любви в уме блаженного сохранятся. Однако эти причины несоизмеримы с той, каковая суть приближенность к Богу.

Ответ на возражение 1. Этот аргумент справедлив в отношении тех, кто связан родственными узами. Что же касается самого человека, то он должен любить себя тем больше других, чем более совершенна его любовь к горнему, поскольку совершенная полнота причины его любви к Богу определяет человека к Богу совершенно, а это, как уже было сказано, связано с любовью к самому себе.

Ответ на возражение 2. Этот аргумент рассматривает порядок любви к горнему со стороны степени блага, желаемого человеком тому, кого он любит.

Ответ на возражение 3. Бог в отношении каждого будет совершенной полнотой причины его любви, поскольку Бог суть все человеческое благо. В самом деле, если бы мы предположили невозможное, а именно что Бог не является благом человека, то из этого бы следовало, что Он не является и причиной его любви. Поэтому в порядке любви человек после Бога должен больше всего любить самого себя.