Онлайн чтение книги Сумма теологии Summa theologica
Вопрос 155. О ПОТЕНЦИАЛЬНЫХ ЧАСТЯХ БЛАГОРАЗУМИЯ Н ПРОТИВОПОЛОЖНЫХ ПОРОКАХ [И В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ] О ВОЗДЕРЖАННОСТИ

Далее нам надлежит исследовать потенциальные части благоразумия: во-первых, воздержанность; во-вторых, мягкость; в-третьих, скромность. Под первым заглавием будут рассмотрены воздержанность и невоздержанность

В отношении воздержанности наличествует четыре пункта:

1) является ли воздержанность добродетелью;) о её материи;

3) о её субъекте;

4) сравнение её с благоразумием.

Раздел 1. ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ ВОЗДЕРЖАННОСТЬ ДОБРОДЕТЕЛЬЮ?

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что воздержанность не является добродетелью. В самом деле, вид и род не могут быть равными членами одного и того же разделения. Но, согласно философу, степени воздержанности и добродетели равны423Ethic. VII, 2, 11.. Следовательно, воздержанность не является добродетелью.

Возражение 2. Далее, посредством добродетели не грешат, согласно сказанному Августином о том, что «никто не может пользоваться добродетелью дурно»424De Lib. Arb. II.. Однако воздержанный может грешить, например, если он желает сделать что-либо доброе и воздерживается от этого. Следовательно, воздержанность не является добродетелью.

Возражение 3. Далее, добродетель удерживает человека не от законного, а от незаконного, а между тем глосса на слова [Писания]: «Вера, кротость...» и т. д. (Гал. 5:22-23), говорит, что посредством воздержанности человек удерживается даже от законных вещей. Следовательно, воздержанность не является добродетелью.

Этому противоречит следующее: добродетелью, похоже, является всякий похвальный навык. Но таковым является воздержанность, поскольку, по словам Андроника, «воздержанность – это превозмогающий удовольствие навык». Следовательно, воздержанность является добродетелью.

Отвечаю: слово «воздержанность» люди толкуют двояко. Некоторые, например, под воздержанностью понимают воздержание от любых половых удовольствий; так, апостол называет воздержанностью целомудрие (Гал. 5:23). В указанном смысле совершенной воздержанностью является, во-первых, девство и, во-вторых, вдовство. Поэтому понимаемая так воздержанность является добродетелью постольку, поскольку, как мы показали выше (152, 3), является таковою девство. Другие же, со своей стороны, под воздержанностью понимают то, посредством чего человек противится тем своим дурным влечениям, которые в нём особенно сильны. В указанном смысле использует [слово] «воздержанность» философ425Ethic. VII, 8., и так же оно толкуется в «Собеседованиях отцов». В такой воздержанности есть нечто от природы добродетели, а именно то, что разум стойко противостоит страстям, чтобы не дать им сбить себя с пути. Однако ей недостаёт совершенства природы нравственной добродетели, подчиняющей чувственные пожелания разуму настолько, что даже сильнейшие страсти не могут возникнуть в чувственном пожелании вопреки разуму. Поэтому философ говорит, что «воздержанность — не добродетель, а нечто смешанной природы»426Ethic. IV, 15., поскольку в ней есть нечто от добродетели, но чего-то всё-таки недостаёт.

Если же понимать добродетель в широком смысле этого слова, имея под нею в виду любое начало похвальных действий, то тогда можно сказать, что воздержанность является добродетелью.

Ответ на возражение 1. философ перечисляет воздержанность наряду с добродетелью постольку, поскольку она уступает добродетели.

Ответ на возражение 2. Человеком в строгом смысле этого слова является тот, кто сообразуется с разумом. А если человек придерживается сообразованного с разумом, то его принято считать воздержанным. Затем, всё, что связано с извращённостью разума, не сообразуется с разумом. Поэтому поистине воздержанным можно считать только того, кто придерживается сообразованного с правым, а не извращённым разумом. Но дурные желания противны правому разуму, а добрые желания – разуму извращённому. Следовательно, действительно и поистине воздержанным является только тот, кто придерживается правого разума, воздерживаясь от дурных желаний, а не тот, кто придерживается извращённого разума, воздерживаясь от желаний добрых (последнего скорее надлежит считать упорствующим во зле).

Ответ на возражение 3. В приведённой глоссе воздержанность понимается в первом смысле как обозначающая совершенную добродетель, которая воздерживается не только от незаконных благ, но и от некоторых законных вещей, которые являются меньшими благами, чтобы сосредоточиться на более совершенных благах.

Раздел 2. ЯВЛЯЮТСЯ ЛИ МАТЕРИЕЙ ВОЗДЕРЖАННОСТИ ЖЕЛАНИЯ ОСЯЗАТЕЛЬНЫХ УДОВОЛЬСТВИЙ?

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что желания осязательных удовольствий не являются материей воздержанности. Ведь сказал же Амвросий, что «общая благопристойность посредством сообразной ей формы, совершенство которой делает её добродетелью, воздержана в любом своём действии».

Возражение 2. Далее, воздержанность, как было показано выше (1), сказывается о человеке, который придерживается блага правого разума. Но некоторые страсти сбивают человека с пути правого разума с куда большей силой, чем осязательные удовольствия, например, парализующий человека страх перед смертельной опасностью или гнев, который, по замечанию Сенеки, побуждает его вести себя подобно сумасшедшему. Следовательно, воздержанность не связана непосредственно с желаниями осязательных удовольствий.

Возражение 3. Далее, Туллий говорит, что «воздержанность обуздывает алчность направляющей рукой совета»427Rhet. II.. Но алчность, как правило, означает желание богатства, а не желание осязательных удовольствий, согласно сказанному [в Писании]: «Корень всех зол есть алчность»428В каноническом переводе: «Корень всех зол есть сребролюбие». (1 Тим. 6:10). Следовательно, воздержанность не связана непосредственно с желаниями осязательных удовольствий.

Возражение 4. Далее, осязательные удовольствия можно получать не только от сладострастия, но и от еды. Но воздержанность является навыком, связанным со сладострастием. Следовательно, желания осязательных удовольствий не являются приличествующей ей материей.

Возражение 5. Кроме того, некоторые осязательные удовольствия являются не человеческими, а скотскими: в том, что касается еды, таково, например, удовольствие от пожирания человеческой плоти, а в том, что касается сладострастия, таково, например, употребление животных или мальчиков. Но в седьмой [книге] «Этики» сказано, что воздержанность не имеет дела ни с чем подобным429Ethic. VII, 6.. Следовательно, желания осязательных удовольствий не являются надлежащей материей воздержанности.

Этому противоречит следующее: философ говорит, что «воздержанность и невоздержанность имеют отношение к тому же, что благоразумие и распущенность»430Ibid.. Но мы уже показали (141, 4), что благоразумие и распущенность связаны с удовольствиями от осязания. Следовательно, воздержанность и невоздержанность имеют дело с той же материей.

Отвечаю: самое имя воздержанности указывает на некоторое ограничение, позволяющее человеку удерживаться от следования своей страсти. Поэтому воздержанность в строгом смысле слова связана с теми страстями, которые побуждают человека стремиться к чему-то такому, отказ от стремления к чему со стороны разума достоин похвалы. При этом следует заметить, что это никак не относится к таким страстям как страх и ему подобным, которые означают то или иное избегание, поскольку, как было показано выше (123, 3), в их отношении достойно похвалы оставаться стойким в том стремлении, которое предписывает разум. Затем, до́лжно иметь в виду, что естественные склонности, как уже было сказано (I, 60, 2), являются началами всех последующих склонностей. Следовательно, чем теснее страсти связаны с природными склонностями, тем настоятельней они побуждают стремиться к своему объекту. Но природа по преимуществу склоняет к тому, что необходимо для поддержания либо индивида, например к пище, либо вида, например к половым актам, удовольствия от которых связаны с осязанием. Поэтому воздержанность и невоздержанность в строгом смысле слова имеют дело с желаниями осязательных удовольствий.

Ответ на возражение 1. Подобно тому, как благоразумие в общем смысле может сказываться в связи с любой материей, но в собственном смысле сказывается в связи с той материей, в которой человеку надлежит быть обузданным в первую очередь, точно так же и воздержанность в собственном смысле сказывается в связи с той материей, в которой обуздать себя наиболее трудно и похвально. А именно в отношении желаний осязательных удовольствий, тогда как относительно и обще может сказываться в связи с любой другой материей, в каковом смысле Амвросий и говорит о воздержанности.

Ответ на возражение 2. В строгом смысле слова надлежит говорить не о воздержанности в страхе, а, пожалуй, о той стойкости ума, которое подразумевает мужество. Что же касается гнева, то он действительно побуждает к стремлению к чему-то, но это побуждение последует скорее схватыванию души – в той мере, в какой человек схватывает, что кто-то причинил ему вред,— чем природной склонности. Поэтому о воздержанности в гневе говорится не просто, а относительно.

Ответ на возражение 3. Внешние блага, каковы почести, богатство и тому подобные сами по себе, как говорит философ, являются объектами выбора, а не тем, что необходимо для поддержания природы431Ibid.. Поэтому в том, что касается подобных вещей, мы говорим, что человек воздержан или не воздержан, не просто, а относительно, уточняя, что он является воздержанным или невоздержанным в отношении богатства, почестей и так далее. Следовательно, Туллий либо понимает воздержанность в общем смысле, включая в неё относительную воздержанность, либо понимает алчность в ограниченном смысле, а именно как означающую желания осязательных удовольствий.

Ответ на возражение 4. Половые удовольствия неистовей вкусовых, и потому мы имеем обыкновение говорить о воздержанности и невоздержанности в отношении сладострастия, а не еды, хотя, по мнению философа, это применимо к обоим.

Ответ на возражение 5. Воздержанность является благом человеческого разума, и потому связана с теми страстями, которые для человека естественны. Поэтому философ говорит, что «если человек, испытывая влечение пожрать ребёнка или насладиться с ним противоестественной страстью, сдержится, то его можно считать воздержанным разве что относительно»432Ibid..

Раздел 3. ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ СУБЪЕКТОМ ВОЗДЕРЖАННОСТИ ВОЖДЕЛЕЮЩАЯ СПОСОБНОСТЬ?

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что субъектом воздержанности является вожделеющая способность. В самом деле, субъект добродетели должен быть адекватным материи добродетели. Но мы уже показали (2), что материей воздержанности являются желания осязательных удовольствий, которые связаны с вожделеющей способностью. Следовательно, воздержанность находится в вожделеющей способности.

Возражение 2. Далее, «противоположности относятся к одному и тому же»433Categ. VIII.. Но невоздержанность находится в вожделении, страсти которого превозмогаются разумом, поскольку, по словам Андроника, «невоздержанность является дурной склонностью вожделения, следуя которой избирают дурные удовольствия наперекор разуму». Следовательно, воздержанность тоже находится в вожделении.

Возражение 3. Далее, субъектом человеческой добродетели является или разум, или желающая способность, которая разделяется на волю, вожделение и раздражительность. Но воздержанность не находится в разуме, поскольку в противном случае она была бы умственной добродетелью; не находится она и в воле, поскольку воздержанность связана с теми страстями, которые не находятся в воле; не находится она и в раздражительности, поскольку, как мы уже показали (2), в строгом смысле слова она не связана со страстями раздражительности. Следовательно, она находится в вожделении.

Этому противоречит следующее: всякая пребывающая в той или иной способности добродетель устраняет её дурной акт. Но воздержанность не устраняет дурной акт вожделения, поскольку, согласно философу, «воздержанный имеет дурные влечения»434Ethic. VII, 11.. Следовательно, воздержанность не находится в вожделеющей способности.

Отвечаю: любая добродетель, находясь в субъекте, обусловливает такое расположение этого субъекта, которое отлично от его расположения в случае нахождения в нём противоположного порока. Но в воздержанном и в невоздержанном вожделение расположено одинаково, поскольку в том и другом могут иметь место неистовые дурные влечения. Отсюда очевидно, что воздержанность не находится в вожделении как в своём субъекте. Кроме того, одинаково расположен в обоих и разум, поскольку как воздержанный, так и невоздержанный обладают правым разумом и любой из них, не будучи потревожен страстью, не намерен следовать своим незаконным желаниям. Таким образом, первичное различие между ними до́лжно усматривать в их выборе, поскольку воздержанный человек, став субъектом неистовых влечений, выбирает следование не им, а своему разуму, тогда как невоздержанный выбирает следование им наперекор требованию разума. Следовательно, воздержанность необходимо пребывает в той душевной способности, актом которой является выбор, то есть, согласно сказанному ранее (ΙΙ-Ι, 13, 1), в воле.

Ответ на возражение 1. Материей воздержанности являются желания осязательных удовольствий не в том смысле, что она их умеряет (что свойственно находящемуся в вожделении благоразумию), а в том, что она им противится. В связи с этим ей надлежит находиться в другой способности — ведь противление предполагает противящееся и то, чему оно противится.

Ответ на возражение 2. Воля посредствует разуму и вожделению и может подвигаться каждым из них: в воздержанном она подвигается разумом, а в невоздержанном — вожделением. Поэтому как своему первому двигателю воздержанность может быть усвоена разуму, а невоздержанность — вожделению, хотя при этом обе они непосредственно находятся в воле как в присущем им субъекте.

Ответ на возражение 3. Хотя страсти не в находятся в воле как в своём субъекте, тем не менее, воля способна противиться им, и таким вот образом воля воздержанного противится желаниям.

Раздел 4. ЧТО ЛУЧШЕ, ВОЗДЕРЖАННОСТЬ ИЛИ БЛАГОРАЗУМИЕ?

С четвёртым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что воздержанность лучше, чем благоразумие. Ведь сказано же [в Писании], что «нет достойной меры для воздержанной души» (Сир. 26:19). Следовательно, никакая добродетель не сравнится с воздержанностью.

Возражение 2. Далее, чем большей является добродетель, тем большей награды она заслуживает. Но очевидно, что воздержанность заслуживает великой награды. Так, [в Писании] сказано: «Кто и подвизается, не увенчивается, если незаконно будет подвизаться» (2 Тим. 2:5), а между тем воздержанный, которые подвержен неистовым дурным влечениям, подвизается больше, чем благоразумный, в котором подобные страсти умеренны. Следовательно, воздержанность является большей добродетелью, чем благоразумие.

Возражение 3. Далее, воля является более возвышенной способностью, чем вожделение. Но воздержанность находится в воле, тогда как благоразумие, как было показано выше (3), находится в вожделении. Следовательно, воздержанность является большей добродетелью, чем благоразумие.

Этому противоречит следующее: Туллий435Rhet. II. и Андроник считают воздержанность присоединённой к благоразумию как к главной добродетели.

Отвечаю: как уже было сказано (1), у воздержанности есть два значения. Во-первых, она может означать отказ от любых половых удовольствий, и если понимать воздержанность именно так, то она в абсолютном смысле возвышенней благоразумия, как это явствует из того, что было сказано нами выше (152, 5) о превосходстве девства над целомудрием в абсолютном смысле. Во-вторых, воздержанность можно понимать как означающую стойкость разума, противящегося дурным влечениям, когда они в человеке наиболее сильны, и в этом смысле благоразумие гораздо возвышенней воздержанности, поскольку благо добродетели заслуживает похвалы в той мере, в какой оно сообразуется с разумом. Но благо разума в благоразумном преуспевает гораздо больше, чем в воздержанном, поскольку в первом чувственное пожелание, если так можно выразиться, покорно смирившему его разуму, тогда как в воздержанном чувственное пожелание упорно противится разуму посредством своих злых устремлений. Поэтому воздержанность можно сопоставить с благоразумием как несовершенное с совершенным.

Ответ на возражение 1. Приведённые слова можно понимать двояко. Во-первых, в том смысле, в каком воздержанность означает воздержание от всяческого сладострастия, и тогда «нет достойной меры для воздержанной души» в роде целомудрия, в котором брак, целью которого является плодородие плоти, сопоставляется с воздержанием девства или вдовства, о чём уже было сказано (152, 4, 5). Во-вторых, их можно понимать как сказанные в общем смысле, в котором воздержанность означает любое воздержание от беззакония, и тогда «нет достойной меры для воздержанной души» потому, что её нельзя измерить золотом или серебром, которые оцениваются по весу

Ответ на возражение 2. Сила или слабость вожделения может быть обусловлена двумя причинами. Так, подчас она бывает связана с телесной причиной, поскольку одни люди бывают наделены более склонным к вожделению темпераментом, чем другие; кроме того, и возможности для получения удовольствий, которые воспламеняют вожделение, у людей разные. В таких случаях слабость вожделения уменьшает заслугу, а сила – увеличивает. С другой стороны, слабость или сила вожделения может быть связана с заслуживающей похвалы духовной причиной, например пылкостью горней любви или – как это имеет место в случае благоразумного – стойкостью разума. При наличии такой причины слабость вожделения увеличивает заслугу, а сила вожделения уменьшает её.

Ответ на возражение 3. Воля гораздо более сродни разуму, чем вожделеющая способность. Поэтому благо разума в благоразумном, в котором добродетель заслуживает большей похвалы потому, что она простирается как на волю, так и на вожделеющую способность, представляется бо́льшим, чем в воздержанном, в котором она простирается только на волю.