Онлайн чтение книги Сумма теологии Summa theologica
Вопрос 189. О ВСТУПЛЕНИИ В МОНАШЕСКУЮ ЖИЗНЬ

Наконец, нам надлежит рассмотреть вступление в монашескую жизнь. Под этим заглавием наличествует десять пунктов:

1) могут ли становиться монахами те, кто не блюдёт заповедей;

2) вправе ли человек давать обет вступить в монашество;

3) обязаны ли давшие обет принять монашеский постриг исполнить этот обет;

4) должны ли давшие обет вступить в монашество остаться монахами навсегда;

5) можно ли принимать в монахи детей;

6) до́лжно ли отказывать кому-либо в принятии в монашество из почтения к его родителям;

7) могут ли становиться монахами приходские священники и архидьяконы;

8) можно ли переходить из одного монашеского порядка в другой;

9) нужно ли побуждать становиться монахами других;

10) необходимо ли, чтобы вступлению в монашество предшествовало серьёзное обсуждение с родственниками и друзьями.

Раздел 1. МОГУТ ЛИ СТАНОВИТЬСЯ МОНАХАМИ ТЕ, КТО НЕ БЛЮДЕТ ЗАПОВЕДЕЙ?

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что становиться монахами могут только те, кто практикует соблюдение заповедей. В самом деле, Господь дал совет совершенства юноше, который сказал, что хранил заповеди «от юности своей». Но все монашеские порядки берут своё начало в Христе. Следовательно, похоже, что становиться монахами могут только те, кто практикует соблюдение заповедей.

Возражение 2. Далее, Григорий говорит: «Никто не может сразу же достигнуть вершины, но, чтобы исполнить великое, он должен положить начало доброй жизни, исполняя малое»906Moral. XXII.. Но великое – это советы, касающиеся совершенства жизни, а малое – это заповеди, касающиеся общей праведности. Следовательно, похоже, что не до́лжно становиться монахом с целью соблюдения советов до тех пор, пока не войдёт в привычку соблюдение предписаний.

Возражение 3. Далее, монашеское состояние, подобно священным порядкам, занимает подобающее ему место в Церкви. Затем, Григорий в письме к епископу Сиагрию говорит, что «порядкам до́лжно следовать по возрастанию. Тот, кто жаждет подняться к вершине, минуя ступени, рискует пасть. Ибо известно, что возведённые стены не нагружают балками до тех пор, пока они не просохнут, поскольку если обременить их до просушки, может рухнуть всё здание». Следовательно, похоже, что нельзя вступать в монашество до тех пор, пока соблюдение предписаний не войдёт в привычку.

Возражение 4. Далее, глосса на слова [Писания]: «Как дитяти, отнятого от груди матери» (Пс. 130:2), говорит: «Сначала мы зачинаемся в чреве Матери-Церкви путём наставления в основах веры. Потом мы питаемся в этом чреве путём продвижения в том же и, наконец, приходим в свет, возрождаясь в крещении. Затем Церковь как бы носит нас на руках и кормит молоком, когда после крещения мы научаемся добрым делам и сосём молоко простого учения; когда же мы покидаем младенчество, то оставляем материнское молоко и передаёмся на воспитание отцу, переходя от простого учения Слова, ставшего плотью, к Слову, бывшему в начале у Бога». И далее продолжает: «Ибо те, которые только крестились в великую субботу, как бы носятся Церковью на руках и кормятся молоком вплоть до Пятидесятницы, и во всё это время им не предписывается ничего трудного, никаких постов, никаких ночных бдений. После этого они конфирмуются Духом-Утешителем и, будучи, так сказать, отняты от груди, приступают к постам и иным трудным соблюдениям. Некоторые, следуя еретикам и схизматикам, извратили этот порядок и, до времени оставляя грудь, обратились в ничто». Но этот порядок явно извращается теми, кто вступает в монашество или побуждает вступать в него других прежде, чем они научились соблюдать более лёгкие заповеди. Следовательно, они, похоже, являются еретиками или схизматиками.

Возражение 5. Кроме того, переход осуществляется от предшествующего к последующему. Но заповеди как более общие предшествуют советам, а «переход одного в другое невозможен»907Categ. X., поскольку придерживающийся совета придерживается и заповеди, но не наоборот. Таким образом, коль скоро правильный порядок предписывает переход от предшествующего к последующему, то, следовательно, переход к соблюдению советов в монашестве без предшествующего приобретения практического навыка к соблюдению заповедей неправилен.

Этому противоречит следующее: мытарь Матфей, который не имел обыкновения соблюдать заповеди, был призван Господом к соблюдению советов, после чего, как сказано [в Писании], «он, оставив всё, встал и последовал за Ним» (Лк. 5:28). Следовательно, в том, чтобы человек, прежде чем перейти к совершенству советов, приобрёл навык к соблюдению заповедей, нет никакой необходимости.

Отвечаю: как уже было сказано (188, 1), монашеское состояние является той школой, в которой люди духовно учатся совершенству любви. Это происходит благодаря устранению препятствий к совершенной любви посредством монашеских соблюдений, а таковыми препятствиями является всё то, что прилепляет человеческие расположенности к земному. Но прилепление расположенностей человека к земному – это не только препятствие к совершенной любви, но подчас и причина утраты любви, а именно когда человек из-за неупорядоченного обращения к преходящим благам отвращается от непреложного блага, что является смертным грехом. Отсюда понятно, что связанные с монашеским состоянием соблюдения помимо устранения препятствий к совершенной любви также устраняют и поводы к греху; так, например, очевидно, что поствования, бдения, послушание и тому подобные вещи удаляют человека от чревоугодия, похоти и многих других видов греха.

Поэтому становиться монахами по справедливости могут не только те, которые, уже приобретя навык к соблюдению заповедей, желают достичь ещё большего совершенства, но также и те, которые ещё не приобрели этого навыка, чтобы им было легче избегнуть греха и достичь совершенства.

Ответ на возражение 1. По словам Иеронима, «когда юноша говорит: “Всё это сохранил я от юности моей! Чего ещё недостаёт мне?”, он лжёт. Действительно, если он на деле исполнил то, что сказано в заповедях: “Возлюби ближнего твоего как самого себя”, то каким образом, слыша потом слова: “Пойди, продай имение твоё, и раздай нищим”, он уходит опечаленным, поскольку был очень богат?». Так что когда он сказал о совершенном соблюдении этой заповеди, он солгал. Поэтому Ориген говорит: «В Евангелии, усваиваемом евреям, написано, что когда Господь сказал ему: “Пойди, продай имение твоё”, богач начал рвать у себя волосы, на что Господь заметил: “Что же ты говоришь, что следовал Закону и пророкам, когда в Законе написано: “Возлюби ближнего твоего”? Се, многие из братьев твоих, чад Авраамовых, одеты в рубище и умирают от голода, пока твой дом полнится всяким добром, и ничего из того, чем ты владеешь, не отошло им”. Таким образом, слова Господа: “Если хочешь быть совершенным, пойди...” и так далее, сказаны ему в порицание. Действительно, невозможно исполнить заповедь, гласящую: “Возлюби ближнего твоего как самого себя”, и быть при этом богатым, тем более – столь богатым». Впрочем, сказанное относится к совершенному исполнению этого предписания. С другой стороны, он не солгал в том, что сохранил эти заповеди несовершенно и в целом. В самом деле, как уже было сказано (184, 3), совершенство по преимуществу состоит в соблюдении заповедей любви. Поэтому для того, чтобы показать, что совершенство советов равно полезно безгрешным и грешным, Господь призвал не только безгрешного юношу, но и грешного Матфея. Однако Матфей повиновался Ему, а юноша – нет, поскольку грешники легче обращаются к монашеской жизни, чем те, кто полагается на свою безгрешность. В подтверждение этого Господь говорит: «Мытари и блудницы вперёд вас идут в царство Божие» (Мф. 21:31).

Ответ на возражение 2. О высоком и низком положении можно говорить трояко. Во-первых, в отношении одного и того же состояния и одного и того же человека; в таком случае ясно, что никто не может сразу же достичь вершины, поскольку для того, чтобы достичь вершины, любому праведно живущему человеку нужно подвигаться всю свою жизнь. Во-вторых, в отношении разных состояний; в указанном смысле желающему достичь более высокого состояния не обязательно начинать с более низкого; так, например, желающему стать клириком не нужно сперва приобретать опыт в миру. В-третьих, в отношении разных людей; в таком случае ясно, что один человек может сразу же начать не только с очень возвышенного состояния, но и с высочайшей степени святости, несравненно более высокой, чем та, которой может достичь другой человек за всю свою жизнь. В связи с этим Григорий говорит: «Все знали, какую великую благодать и каждодневное совершенство получил отрок Бенедикт»908Dial. II, 1..

Ответ на возражение 3. Как уже было сказано (184, 6), священные порядки предполагают святость, тогда как монашеское состояние является школой достижения святости. Поэтому бремя порядков до́лжно возлагать на стены после того, когда они просушены святостью, в то время как бремя монашества можно возлагать на сохнущие стены, то есть на людей, которые ещё увлажнены пороком.

Ответ на возражение 4. Из слов этой глоссы явствует, что в ней речь идёт по преимуществу о порядке учения, в котором каждый должен переходить от более лёгких вопросов к более трудным. Поэтому и последующее утверждение о том, что некоторые еретики и схизматики извратили этот порядок, относится к порядку учения. В самом деле, далее читаем: «Он говорит, что был верен этому, а именно вышеупомянутому порядку, приняв на себя надлежащий обет. Я, говорит он, был смирен во всём, в том числе и в знании, поскольку “я смирялся умом”909В каноническом переводе: «Не смирял ли я и не успокаивал ли души моей, как дитяти, отнятого от груди матери?».; ибо сперва я питался молоком, каковое суть Слово, ставшее плотью, а после, подросши, стал причастником хлеба ангелов, а именно Слова, бывшего в начале у Бога». Приведённый в доказательство этого пример только что крещёного, которому не предписывается пост вплоть до Пятидесятницы, показывает, что на них не до́лжно возлагать ничего трудного до тех пор, пока они не будут внутренне вдохновлены Святым Духом к принятию на себя трудного по собственному решению. Поэтому после Пятидесятницы и получения Святого Духа Церковь соблюдает посты. Но Святой Дух, по словам Амвросия, «не ограничен каким-либо возрастом; Он не перестаёт быть по смерти, Он не устранён из материнской утробы». И Григорий в проповеди на Пятидесятницу говорит: «Он нисходит на мальчика-арфиста и делает его псалмопевцем, нисходит на целомудренного отрока и делает его судьёй старцев»; и несколько ниже добавляет: «Нет для Него никакого замедления к научению во всём, чего Он захочет. Как только Он прикоснётся к уму, тотчас научает»910Hom. XXX in Evang.. И ещё читаем: «Человек не властен над Духом, чтобы удержать Дух» (Еккл. 8:8); и апостол предупреждает: «Духа не угашайте» (1 Фес. 5:19), и ещё в осуждение некоторым сказано: «Вы всегда противитесь Духу Святому» (Деян. 7:51).

Ответ на возражение 5. Есть несколько главных предписаний, которые являются, так сказать, целью всех заповедей и советов. Таковы предписания любви, и советы определены к ним не потому, что без исполнения советов нельзя соблюсти эти предписания, а потому, что исполнение советов способствует лучшему соблюдению предписаний. Другие предписания вторичны и определены к предписаниям любви таким образом, что без соблюдения их в целом соблюсти предписания любви невозможно. Поэтому со стороны намерения совершенное соблюдение предписаний любви предшествует советам, хотя подчас и последует им по времени, ибо таков порядок цели в отношении того, что определено к цели. Затем, соблюдение предписаний любви в целом вместе с другими предписаниями соотносится с советами как общее с частным, поскольку можно соблюдать предписания без соблюдения советов, но не наоборот. Таким образом, общее соблюдение предписаний предшествует советам в порядке природы, из чего вовсе не следует, что оно предшествует им по времени, поскольку прежде, чем стать частью рода, нужно стать частью одного из его видов. Далее, соблюдение предписаний без советов определено к соблюдению предписаний вместе с советами как несовершенный вид к совершенному, например, неразумное животное – к разумному. Но совершенное по природе предшествует несовершенному, поскольку природа, по словам Боэция, «начинается с совершенных вещей»911De Consol. III, 10.. Впрочем, в том, чтобы прежде были соблюдены предписания без советов и только потом – предписания с советами, нет никакой необходимости, ра́вно как нет никакой необходимости в том, чтобы прежде чем стать человеком, побывать ослом, или же выйти замуж до того, как обрести девство. И точно так же человеку не обязательно до пострижения в монахи соблюдать заповеди в миру, тем более что мирская жизнь не располагает к монашескому совершенству, а, напротив, препятствует ему.

Раздел 2. СЛЕДУЕТ ЛИ КОМУ-ЛИБО ДАВАТЬ ОБЕТ ВСТУПИТЬ В МОНАШЕСТВО?

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что не следует давать обет вступить в монашество. В самом деле, человек приносит монашеский обет при своём пострижении. Но согласно правилу блаженного Бенедикта перед пострижением допускается годичное послушничество, а декрет [папы] Иннокентия IV вообще запрещает пострижение до завершения годичного послушничества. Следовательно, похоже, что находящийся в миру тем более не вправе связывать себя обязательством вступить в монашество.

Возражение 2. Далее, Григорий говорит, что евреев «до́лжно не вынуждать, а убеждать обращаться по собственной воле». Но всякий вынужден исполнять то, относительно чего он дал обет.

Следовательно, никто не должен связывать себя обязательством вступить в монашество.

Возражение 3. Далее, никто не должен предоставлять другому возможность упасть, в связи с чем читаем: «Если кто раскроет яму... и упадёт в неё вол или осел, то хозяин ямы должен заплатить» (Исх. 21:33-34). Но из-за наложенного обетом обязательства вступить в монашество люди иногда впадают в отчаяние и разные грехи. Следовательно, похоже, что не до́лжно связывать себя обязательством вступить в монашество.

Этому противоречат следующие слова [Писания]: «Делайте и воздавайте обеты Господу, Богу вашему» (Пс. 75:12); и глосса Августина говорит, что «иные обеты сугубо личные, каковы обеты безбрачия, девства и тому подобные». Поэтому Писание побуждает нас давать такого рода обеты. Но Священное Писание побуждает нас только к лучшему. Следовательно, для нас лучше дать обет вступить в монашество.

Отвечаю: как мы уже говорили (88, 6) при рассмотрении обетов, лучше и заслуживает большей награды делать что-либо по обету, чем без него, причём как потому, что принесение обета является актом религии, которая некоторым образом превосходит другие добродетели, так и потому, что обет усиливает желание человека творить добро. И как грех является более тяжким, когда проистекает из упорствующей во зле воли, так и доброе дело заслуживает большей похвалы, когда проистекает из воли, утвердившейся благодаря обету в добре. Поэтому связывание себя обязательством вступить в монашество само по себе достойно похвалы.

Ответ на возражение 1. Монашеский обет бывает двояким. Во-первых, торжественным обетом, который делает человека монахом или братом в каком-либо из монашеских орденов. Это называется пострижением, и такому обету, как доказано в возражении, должно предшествовать годичное послушничество. Во-вторых, простым обетом, который не делает человека монахом или монашествующим, но только обязывает его стать монахом, и такому обету не должно предшествовать годичное послушничество.

Ответ на возражение 2. Приведённые слова Григория до́лжно понимать как сказанные о насилии в абсолютном смысле. Но принуждение как следствие обета является не абсолютной необходимостью, а необходимостью со стороны цели, поскольку после принесения такого обета нельзя достичь цели спасения, не исполнив обетованного. Такой необходимости не следует избегать, поскольку, по словам Августина, «прекрасно то обязательство, которое понуждает нас к лучшему».

Ответ на возражение 3. Обязательство вступить в монашество усиливает желание лучшего и, следовательно, само по себе не предоставляет человеку возможность упасть, но, напротив, лишает его этой возможности. То же, что падение нарушившего обет является более тяжким, нисколько не умаляет совершенства обета, равно как не умаляет совершенства крещения то, что согрешение после крещения более тяжко.

Раздел 3. ОБЯЗАН ЛИ ДАВШИЙ ОБЕТ ВСТУПИТЬ В МОНАШЕСТВО ЭТОТ ОБЕТ ИСПОЛНИТЬ?

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что давший обет вступить в монашество не обязан вступать в монашество. Ведь сказано же в «Декреталиях», что «измученный болезнью и возбуждённый рвением священник Консалдий дал обет стать монахом. Однако при этом он не давал никакого обязательства ни монастырю, ни аббату, равно как не излагал своего обета на письме, а только лишь нотариально подтвердил свой отказ от прихода. Когда же здоровье его поправилось, он передумал становиться монахом». И несколько ниже добавлено: «Мы постановляем и своей апостольской властью предписываем, чтобы оный священник был возвращён в свой приход и допущен к священническим обязанностям, кои и впредь отправлял бы в мире». Но если бы он был обязан вступить в монашество, подобное было бы невозможно. Следовательно, похоже, что никто не обязан исполнить обет вступить в монашество.

Возражение 2. Далее, никто не обязан делать то, что от него не зависит. Но вступление в монашество зависит не от вступающего, а от согласия тех, к кому он хочет присоединиться. Следовательно, похоже, что человек не обязан исполнить данный им обет вступить в монашество.

Возражение 3. Далее, менее полезный обет не может освобождать от более полезного. Но исполнение обета вступить в монашество может воспрепятствовать исполнению обета принять на себя крест ради защиты Святой Земли, каковой обет, безусловно, более полезен, поскольку его исполнение сулит человеку отпущение всех грехов. Следовательно, похоже, что обет, посредством которого человек обязуется вступить в монашество, не обязателен для исполнения.

Этому противоречит сказанное [в Писании]: «Когда даёшь обет Богу, то не медли исполнить его, потому что Он не благоволит к глупым» (Еккл. 5:3); и глосса на слова [Писания]: «Делайте и воздавайте обеты Господу, Богу вашему» (Пс. 75:12), говорит: «Обет даётся по желанию, но, будучи дан, должен быть исполнен».

Отвечаю: как мы уже говорили (88, 1) при рассмотрении обетов, обет – это обещание, данное Богу, в отношении того, что касается Бога. Затем, как пишет Григорий в письме к Бонифацию: «Уж если добропорядочные люди считают для себя неприемлемым нарушать заключённые между собой договора, то сколь большего осуждения заслуживает нарушение этого данного Богу обета». Поэтому человек обязан исполнить то обетованное, которое касается Бога.

Далее, очевидно, что вступление в монашество в высшей степени касается Бога, поскольку, как уже было сказано (186, 1), благодаря этому человек может полностью посвятить себя богослужению. Таким образом, из этого следует, что давший обет вступить в монашество обязан вступить в монашество согласно тому, каким было его намерение себя обязать. Так, если его намерение было абсолютным, то он обязан исполнить обет незамедлительно по устранению всех законных препятствий, а если его намерение было связано с каким-либо конкретным временем или иным оговорённым условием, то он обязан вступить в монашество по наступлению этого времени или при выполнении этого условия.

Ответ на возражение 1. Этот священник дал не торжественный, а простой обет. То есть в действительности он не был монахом, и потому закон не обязывал его жить в монастыре или отказаться от своего лечения. Однако по совести он должен был отказаться от всего и стать монахом. Поэтому епископу Гренобля, который вначале дал обет вступить в монашество, а потом принял епископство и не исполнил свой обет, было сказано, что «буде он желает исцелить свою совесть, ему надобно отказаться от своего престола и исполнить данные Всевышнему обеты».

Ответ на возражение 2. Как мы уже говорили (88, 3) при рассмотрении обетов, тот, кто связал себя обетом вступить в тот или иной монашеский порядок, обязан сделать всё, что в его силах, чтобы быть принятым в этот порядок; если его намерением было просто вступить в монашескую жизнь, то, не будучи принят в один [порядок], он должен вступить в другой, тогда как если его намерением было вступить в какой-то конкретный порядок, то его обязательство не выходит за рамки того, к чему он себя обязал.

Ответ на возражение 3. Пожизненный обет вступить в монашество важней преходящего обета совершить паломничество в Святую Землю. Поэтому, как сказал [папа] Александр III, «обменявшего скоротечное служение на бессрочное монашеское служение никоим образом нельзя обвинить в нарушении его обета».

Кроме того, можно небезосновательно утверждать, что при пострижении в монахи человеку отпускаются все его грехи. В самом деле, если посредством милостыни человек может искупить все свои грехи, согласно сказанному [в Писании]: «Искупи грехи твои милостыней»912В каноническом переводе: «Искупи грехи твои правдою и беззакония твои милосердием к бедным». (Дан. 4:24), то он тем более может искупить их, став монахом и полностью посвятив себя божественному служению, поскольку такой способ искупления является наилучшим и превосходит все прочие, включая публичное наказание, как, по словам Григория, всесожжение превосходит жертву. Поэтому в «Житиях отцов» сказано, что при пострижении человек получает такую же благодать, как и при крещении. Но даже если при пострижении грехи отпускаются не полностью, то всё равно вступление в монашество полезней паломничества в Святую Землю со стороны продвижения во благе, что предпочтительнее прощения от наказания.

Раздел 4. ОБЯЗАН ЛИ ДАВШИЙ ОБЕТ ВСТУПИТЬ В МОНАШЕСТВО ОСТАТЬСЯ МОНАХОМ НАВСЕГДА?

С четвёртым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что давший обет вступить в монашество обязан остаться монахом навсегда. В самом деле, лучше не вступать в монашество, чем, вступив, оставить его, согласно сказанному [в Писании]: «Лучше бы им не познать путь правды, нежели, познав, возвратиться назад» (2 Петр. 2:21); и ещё: «Никто, возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, не благонадёжен для царствия Божия!» (Лк. 9:62). Но мы уже показали (3), что тот, кто связал себя обетом вступить в монашество, обязан в него вступить. Следовательно, он также обязан остаться там навсегда.

Возражение 2. Далее, всякий обязан избегать того, что может обусловить соблазн и подать дурной пример другим. Но когда человек, вступив в монашество, оставляет его, он подаёт дурной пример и может ввести в соблазн тех, кто, глядя на него, или не пожелает вступить, или же пожелает выйти. Следовательно, похоже, что тот, кто во исполнение прежде данного обета вступает в монашество, обязан остаться там навсегда.

Возражение 3. Далее, обет вступить в монашество считается пожизненным обетом, по каковой причине, как уже было сказано (3), он предпочтительней преходящих обетов. Но это было бы не так, если бы человек, дав обет стать монахом, становился им с намерением уйти. Следовательно, похоже, что давший обет вступить в монашество обязан остаться монахом навсегда.

Этому противоречит следующее: обету пострижения, который обязывает человека остаться монахом навсегда, предшествует годичное послушничество, в то время как простому обету, посредством которого человек обязуется вступить в монашество, ничего подобного не предшествует. Следовательно, похоже, что давший обет вступить в монашество не обязан вследствие такого обета оставаться монахом навсегда.

Отвечаю: обязательство обета зиждется на воле, поскольку, как говорит Августин, «обет является актом воли». Поэтому обязательство обета не выходит за пределы воли и намерения давшего обет человека. Таким образом, если дающий обет намерен связать себя обязательством не только вступить в монашество, но и остаться там навсегда, то он обязан остаться навсегда. С другой стороны, если он намерен связать себя обязательством вступить в монашество с целью испытания при сохранении свободы выбора, остаться ему или нет, то очевидно, что он не обязан остаться. Однако если при принесении обета он просто намеревается вступить в монашество, не думая при этом, сохранять ли за собою свободу выбора или остаться там навсегда, то дело представляется так, что он обязан вступить в монашество по предписанной общим законом форме, согласно которой вступающим предоставляется годичное послушничество. Поэтому он не обязан остаться навсегда.

Ответ на возражение 1. Лучше вступить в монашество с целью пройти испытание, чем не вступать вообще, поскольку первое располагает человека к тому, чтобы остаться навсегда. И при этом человека считают возвратившимся назад или озирающимся только тогда, когда он опускает делать то, что он взялся делать, в противном бы случае всякий, кто в то или иное время сделал что-либо доброе, был бы не благонадёжен для царствия Божия, если бы не делал это всегда, что очевидно не так.

Ответ на возражение 2. Вступивший в монашество и затем оставивший его человек не обусловливает ни соблазна, ни дурного примера, особенно если на то есть разумное основание. А если кто-либо и соблазнится, то это будет пассивный соблазн с его стороны, а не активный соблазн со стороны оставившего (при том, конечно, условии, что его поступок был законен и целесообразен в силу некоторой разумной причины, например болезни, слабости и тому подобному).

Ответ на возражение 3. Тот, кто вступает с тем, чтобы тут же уйти, похоже, не исполняет своего обета, поскольку таким не должно быть намерение дающего обет. Поэтому ему надлежит изменить свою цель, по крайней мере, пожелать попробовать, насколько для него хорошо оставаться в монашестве, но он не обязан остаться там навсегда.

Раздел 5. МОЖНО ЛИ ПРИНИМАТЬ В МОНАХИ ДЕТЕЙ?

С пятым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что детей принимать в монахи нельзя. Так, согласно установлению, «нельзя выбривать тонзуру тому, кто ещё не достиг совершеннолетия и произвольности», Но дети, похоже, ещё не достигли ни совершеннолетия, ни умения располагать своей волей, поскольку не научились совершенно пользоваться разумом. Следовательно, их нельзя принимать в монахи.

Возражение 2. Далее, состояние монашества представляется состоянием покаяния; в самом деле, как говорит Августин, слово «religio» произошло или от «religare» (связывать вместе)913De Vera Relig. LV., или от «reeligere» (вновь избирать)914De Civ. Dei X, 3.. Но детям не приличествует покаяние. Следовательно, похоже, что им не до́лжно вступать в монашество.

Возражение 3. Далее, обязательство обета подобно обязательству присяги. Но детей, не достигших четырнадцати лет, нельзя приводить к присяге. Следовательно, похоже, что их также нельзя связывать и обетом.

Возражение 4. Кроме того, человека, пожалуй, нельзя связывать обязательством, которое может быть по справедливости аннулировано. Но всякое обязательство несовершеннолетнего в отношении монашества может быть аннулировано его родителями или опекунами. Так, в «Декреталиях» сказано, что «если не достигшая двенадцати лет девица примет решение избрать для себя священные завесы, то её родители или опекуны, буде сочтут нужным, вправе аннулировать это решение как не имеющее законной силы». Следовательно, допускать в монашество или признавать соответствующие обязательства несовершеннолетних детей незаконно.

Этому противоречат следующие слова Господа: «Пустите детей, и не препятствуйте им приходить ко Мне» (Мф. 19:14). Разъясняя эти слова, Ориген говорит, что «ученики Иисуса, ещё не будучи наставлены в праведности, упрекали тех, кто приводил детей и младенцев к Христу; однако Господь побуждает Своих учеников снизойти к служению детей. Из этого можно заключить, что если мы считаем себя великими в мудрости, то тем самым презираем малых Церкви, как если бы мы были взрослыми, запрещающими детям приходить к Иисусу».

Отвечаю: как уже было сказано (2), монашеский обет бывает двояким. Первый из них является простым обетом, а именно обычным обещанием Богу, проистекающим из внутреннего размышления ума. Такой обет черпает свою действенность из божественного Закона, которая может сталкиваться с двояким препятствием. Во-первых, с тем, которое связано с недостаточностью обдумывания, как это имеет место в случае сумасшедшего, обеты которого не имеют силы. То же самое относится и к детям, ещё не научившимся пользоваться разумом и потому не отдающим себе отчёт в том, что есть вероломство. Такого умения достигают в так называемом «половозрелом» возрасте, который, как правило, у мальчиков наступает в четырнадцать лет, а у девочек – в двенадцать, хотя у некоторых он наступает раньше, а у некоторых – позже, что связано с различием естественных расположенностей. Во-вторых, действенность простого обета сталкивается с препятствием в том случае, когда дающий обет человек не властен над самим собой; так, например, если здравомыслящий раб без ведома своего хозяина даёт обет вступить в монашество или даже посвящается в духовный сан, то его хозяин, как сказано в «Декреталиях», вправе это решение аннулировать. А поскольку не достигшие половозрелого возраста мальчики и девочки в том, что касается распоряжения их способом жизни, по природе подчинены отцу, их отец по своему усмотрению может или отменить, или подтвердить их обет, о чём недвусмысленно говорит [Писание] в отношении женщины (Чис. 30:4-6).

Поэтому если до достижения половозрелого возраста ребёнок даёт простой обет и при этом ещё не умеет в полной мере пользоваться своим разумом, то этот обет его не обязывает, а если умеет, то обязывает, но только с его стороны, поскольку его обязательство может быть аннулировано его отцом, под властью которого он находится (ведь определение закона, подчиняющее одного человека другому, принимает во внимание только то, что имеет место в большинстве случаев). Однако если ребёнок уже достиг половозрелого возраста, то его обет не может быть аннулирован властью его родителей (хотя в том случае, когда он не умеет в полной мере пользоваться своим разумом, его обет не связывает его перед лицом Бога).

Второй обет является торжественным обетом, и он делает человека монахом или братом в каком-либо из монашеских орденов. Такой обет по причине своей торжественности подчинён уложениям Церкви. А поскольку Церковь принимает во внимание только то, что имеет место в большинстве случаев, пострижение до достижения половозрелого возраста, независимо от того, насколько принявший постриг человек умеет пользоваться разумом и отдаёт себе отчёт в том, что есть вероломство, не вступает в силу и не делает его монахом.

Однако хотя они не могут принять постриг до достижения половозрелого возраста, тем не менее, с согласия своих родителей они могут быть приняты в монашество для обучения (ведь сказано же об Иоанне Крестителе, что «младенец... возрастал и укреплялся духом; и был в пустынях» (Лк. 1:80)). По этой причине, как пишет Григорий, «вельможи и благочестивые мужи Рима стали отдавать блаженному Бенедикту своих детей для воспитания в страхе Божием»915Dial. II, 3.; и это в высшей степени приличествует [человеку], согласно сказанному [в Писании]: «Благо – человеку, когда он несёт иго в юности своей» (Плач. 3:27). В самом деле, повсеместно принято приучать детей к тем занятиям или ремёслам, которыми им предстоит заниматься в дальнейшем.

Ответ на возражение 1. Совершеннолетием для выбривания тонзуры и принесения торжественного монашеского обета считается половозрелый возраст, когда человек способен располагать своей волей; однако и до достижения половозрелого возраста можно достичь совершеннолетия для выбривания тонзуры и обучения в монастыре.

Ответ на возражение 2. Как уже было сказано (186, 1), монашеское состояние непосредственно определено к достижению совершенства, и в этом смысле оно приличествует детям, которых легко на это подвигнуть. Состоянием же покаяния оно называется опосредованно, а именно потому, что, как сказано в том же месте, монашеские соблюдения отсекают побуждения к греху

Ответ на возражение 3. Дети, как утверждает канон, не обязаны ни принимать присягу, ни давать обет. Однако если они всё же обязывают себя к чему-либо посредством обета или присяги, то обязывают себя перед Богом (если способны пользоваться разумом), но не обязывают перед Церковью (если ещё не достигли четырнадцати лет).

Ответ на возражение 4. Если не достигшая половозрелого возраста девица даёт обет без согласия своих родителей, то хотя её обет и может быть аннулирован её родителями, тем не менее, за это она не подлежит осуждению. Отсюда понятно, что, давая такой обет, она не грешит. Следовательно, этим обетом она никоим образом не наносит ущерб власти своих родителей.

Раздел 6. ДО́ЛЖНО ЛИ ОТКАЗЫВАТЬ КОМУ-ЛИБО В ПРИНЯТИИ В МОНАШЕСТВО ИЗ ПОЧТЕНИЯ К ЕГО РОДИТЕЛЯМ?

С шестым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что до́лжно отказывать в принятии в монашество из почтения к родителям. В самом деле, опускать делать обязательное ради того, чтобы делать необязательно, незаконно. Но почитать родителей обязательно согласно заповеди о почитании родителей (Исх. 20:12); поэтому апостол говорит: «Если же какая вдовица имеет детей или внучат, то они прежде пусть учатся почитать свою семью и воздавать должное родителям» (1 Тим. 5:4). А вот вступление в монашество не является обязательным. Следовательно, похоже, что не до́лжно опускать почитание родителей ради вступления в монашество.

Возражение 2. Далее, дело представляется так, что покорность сына отцу должна быть большей, чем покорность раба господину, поскольку сыновство естественно, тогда как рабство, как явствует из слов [Писания] (Быт. 9:25), является следствием проклятия за грех. Но раб, как сказано в «Декреталиях», не может отказаться от служения своему господину ради вступления в монашество или посвящения в духовный сан. Следовательно, сын тем более не может пренебрегать почтением к отцу ради вступления в монашество.

Возражение 3. Далее, своим родителям человек обязан больше, чем своим кредиторам. Но должникам запрещено вступать в монашество. Так, Григорий говорит, что «желающих быть допущенными в монастырь торговцев ни в коем случае нельзя принимать до тех пор, пока они не удалятся от общественных дел». Следовательно, похоже, что дети тем более не могут вступить в монашество, презрев свой долг перед родителями.

Этому противоречит следующее: [В Писании] сказано, что Иаков и Иоанн «тотчас, оставив лодку и отца своего, последовали» за Господом (Мф. 4:22). Этими словами, говорит Иларий, «нам даётся понять, что мы, желающие следовать за Христом, не должны связывать себя заботами мирской жизни и домашними узами».

Отвечаю: как мы уже говорили (101, 2) при рассмотрении благочестия, родители как таковые обладают признаком начала, и потому им приличествует заботиться о своих детях. Поэтому человек, у которого есть дети, не вправе вступить в монашество, полностью перестав печься о детях, а именно прежде не позаботившись об их образовании. В связи с этим читаем: «Если же кто о своих (и особенно о домашних) не печётся, тот отрёкся от веры и хуже неверного» (1 Тим. 5:8).

Впрочем, акцидентно родители могут получать помощь от своих детей, а именно тогда, когда они, так сказать, находятся в нужде. Следовательно, нам надлежит говорить, что когда родители находятся в такой нужде, что не могут быть надлежащим образом поддержаны иначе, как только посредством помощи своих детей, эти последние не вправе пренебречь своим долгом перед родителями и вступить в монашество. Однако если родители нуждаются не настолько, чтобы полностью зависеть от помощи своих детей, последние могут, несмотря на свой долг перед родителями, вступить в монашество даже против воли своих родителей, поскольку по достижении половозрелого возраста каждый полноправный член общества обладает свободой выбора в том, что касается определения своего состояния жизни, особенно если речь идёт о служении Богу (ведь, по словам апостола, нам надлежит гораздо больше, чем своим родителям, «покориться Отцу духов, чтобы жить» (Евр. 12:9)). В связи с этим [в Писании] говорится о том, что Господь упрекнул ученика, не пожелавшего незамедлительно следовать за Ним, поскольку ещё не успел похоронить своего отца (Мф. 8:22), на что Златоуст замечает: «Потому что и без него было кому исполнить то дело, и умерший не остался бы без погребения»916Hom. XXVII in Matt..

Ответ на возражение 1. Заповедь почитания родителей простирается не только на телесное, но и на духовное служение, а также на уважительное отношение. Поэтому даже пребывающие в монашестве могут исполнять заповедь почитания родителей, молясь о них, проявляя уважение и оказывая помощь в той мере, в какой это приличествует монашествующим (ведь и живущие в миру почитают своих родителей по-разному, а именно так, как это приличествует их состоянию).

Ответ на возражение 2. Коль скоро рабство было наложено в качестве наказания за грех, из этого следует, что по причине рабства человек теряет право на то, что при других обстоятельствах ему приличествует, а именно – свободно распоряжаться своей личностью, поскольку «раб всецело принадлежит своему господину»917Polit. I, 2.. С другой стороны, покорному своему отцу сыну ничто не препятствует свободно распорядиться своей личностью и посвятить себя служению Богу, что как ничто другое содействует человеческому благу.

Ответ на возражение 3. Тот, у кого есть некоторое конкретное обязательство, не вправе отказываться от него до тех пор, пока в силах его исполнить. Поэтому если у человека есть обязательство перед кем-либо отчитаться или отдать некоторый долг, он не вправе уклониться от этого обязательства ради вступления в монашество. Однако если у него есть долг, который он не в состоянии вернуть, он должен сделать то, что может, а именно уступить кредитору своё имущество. Так, согласно гражданскому праву, деньги накладывают обязательство не на личность полноправного члена общества, а на его собственность, поскольку личность полноправного члена общества «выше денежного встречного удовлетворения». Следовательно, после уступки своей собственности он вправе вступить в монашество и нисколько не обязан оставаться в миру, чтобы отработать свой долг.

С другой стороны, у него нет никакого конкретного долга перед своим отцом, за исключением того, который, как уже было сказано, может возникнуть в случае нужды.

Раздел 7. ВПРАВЕ ЛИ ПРИХОДСКИЕ СВЯЩЕННИКИ ВСТУПАТЬ В МОНАШЕСТВО?

С седьмым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что приходские священники не вправе вступать в монашество. Ведь сказал же Григорий, что «берущегося попечительствовать о душах предупреждают внушающими трепет словами: “Сын мой! Если ты поручился за ближнего твоего и дал руку твою за другого... ты попался в руки ближнего твоего”» (Прит. 6:1, 3); и далее продолжает: «Ибо поручающийся за ближнего ручается за его доброе поведение, тем самым вверяя себя другому». Но тот, у кого есть конкретное долговое обязательство, не может вступить в монашество, прежде чем не оплатит, насколько может, свой долг. Следовательно, коль скоро священник может попечительствовать о душах, каковым обязательством он связал свою душу, он, похоже, не вправе отказаться от попечительства о душах, чтобы вступить в монашество.

Возражение 2. Далее, то, что вправе делать один, подобным же образом вправе делать и все. Но если бы все приходские священники вступили в монашество, то люди остались бы без пастырского попечения, чего быть не должно. Следовательно, похоже, что приходские священники не вправе вступать в монашество.

Возражение 3. Далее, главными из актов, к которым определены монашеские порядки, являются те, посредством которых человек предоставляет другим плод своего созерцания. Но подобные акты присущи приходским священникам и архидьяконам, которым по роду их службы приличествует проповедовать и исповедать. Следовательно, похоже, что приходскому священнику и архидьякону переходить в монашество незаконно.

Этому противоречат следующие слова «Декреталий»: «Если человек, который под началом епископа управляет людьми в своей церкви и проводит свою жизнь в миру, вдохновляется Святым Духом к желанию достичь своего спасения в монастыре или же в соответствии с неким церковным установлением, то даже если его епископ против, мы дозволяем ему идти».

Отвечаю: как уже было сказано (3), пожизненное обязательство важнее любого другого. Затем, пожизненный обет посвятить себя божественному служению присущ епископам и монахам, тогда как приходские священники и архидьяконы, в отличие от епископов, не связаны пожизненным и торжественным обетом не оставлять попечительства о душах. Поэтому епископы «не могут отказаться от епископского пастырства иначе, как только по решению верховного понтифика», тогда как подчинённые епископам архидьяконы и приходские священники вольны отказаться от порученного им попечительства без особого дозволения папы, единственного, кто может освобождать от пожизненных обетов. Отсюда понятно, что архидьяконы и приходские священники вправе вступать в монашество.

Ответ на возражение 1. Приходские священники и архидьяконы берут на себя обязательство попечительствовать о своих субъектах до тех пор, пока они сохраняют за собой своё архидьяконство или приход, однако они не обязаны пожизненно сохранять за собой своё архидьяконство или приход.

Ответ на возражение 2. Иероним говорит [в осуждение Вигилянцию]: «Вот ты всё терзаешь и язвишь их», то есть монахов, «говоря: “Коль все умолкнут и уйдут жить в пустыню, кто тогда будет посещать церковь? Кто обратит осуетившихся? Кто сможет побудить грешников к добродетели?”. Когда бы такое могло случиться, когда бы все стали столь глупы, как ты, кто тогда был бы мудрым? И кто бы стал хвалить девство, когда бы все стали девственны, и не женились, и человечество вымерло? Добродетель редка и желанна немногим». Из этих слов явствует, сколь нелепы подобные измышления (как если бы человек не решался зачерпнуть из реки из страха, что она пересохнет).

[Ответ на возражение 3 очевиден из вышесказанного]918В оригинале ответ на возражение 3 отсутствует..

Раздел 8. ЗАКОННО ЛИ ПЕРЕХОДИТЬ ИЗ ОДНОГО МОНАШЕСКОГО ПОРЯДКА В ДРУГОЙ?

С восьмым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что переходить из одного монашеского порядка в другой, пусть даже и более строгий, незаконно. Так, апостол говорит: «Не будем оставлять собрания своего (как есть у некоторых обычай)» (Евр. 10:25); а глосса [на эти слова] замечает: «А именно у тех, кто уступает из страха перед гонениями или самонадеянно устраняется от общества тех, кого считает грешниками или несовершенными, чтобы самому казаться праведным». Но именно так, похоже, поступают те, кто переходит из одного монашеского порядка в другой, более совершенный. Следовательно, это представляется незаконным.

Возражение 2. Далее, монашеский устав строже устава регулярных каноников. Но никто не вправе перейти из состояния регулярного каноника в монашеское состояние. Так, в «Декреталиях» сказано: «Мы постановляем и без какого-либо изъятия воспрещаем всякому, принявшему регулярный устав, становиться монахом, разве только если он впал в явное прегрешение, что воспрещает Бог». Следовательно, похоже, что переходить из одного монашеского порядка в другой, более возвышенный порядок, незаконно.

Возражение 3. Далее, человек обязан исполнять обетованное им до тех пор, пока он может делать это законно; так, человек, давший обет соблюдать воздержание, обязан даже после заключения брачного договора, выраженного словами в настоящем времени, исполнять свой обет вплоть до момента осуществления брака, поскольку он мог бы исполнить этот обет путём вступления в монашество. Поэтому если бы человек мог законно переходить из одного монашеского порядка в другой, он был бы обязан для этого предварительно, ещё находясь в миру, дать соответствующий обет. Но это представляется нежелательным, поскольку во многих случаях это могло бы обусловить соблазн. Следовательно, монах не вправе переходить из одного монашеского порядка в другой, более строгий порядок.

Этому противоречит сказанное в «Декреталиях»: «Если святые девы вознамерятся ради блага своей души перейти в другой монастырь, известный большей строгостью своих правил, и решат там остаться, то священный синод это им дозволяет»; и эти слова, похоже, могут быть отнесены ко всем монахам. Следовательно, можно законно переходить из одного монашеского порядка в другой.

Отвечаю: переход из одного монашеского порядка в другой не заслуживает одобрения [по двум причинам]: как по той, что это подчас вводит в соблазн остающихся, так и по той, что при прочих равных условиях легче подвизаться в знакомом монашеском порядке, чем в незнакомом. В связи с этим в «Святоотеческих наставлениях» аббат Несторий говорит: «Каждому лучше держаться принятого им решения, спеша с великим рвением и тщанием достичь совершенства предпринятого им дела, и никоим образом не оставлять выбранный им орден». И далее он обосновывает сказанное: «Никто не может превзойти всех во всех добродетелях сразу, так что если он вознамерится подвизаться в равной мере во всех, то, пытаясь достигнуть всех, не усовершится ни в одной», поскольку различные монашеские ордена превосходней других в делах различных добродетелей.

С другой стороны, переход из одного монашеского порядка в другой может заслуживать одобрения по трём причинам. Во-первых, по причине рвения к более совершенной монашеской жизни, превосходство которой, как было показано выше (188, 6), зависит не столько от строгости, сколько от цели, к которой определён монашеский порядок, а также, вторичным образом, от осмотрительности, делающей соблюдения адекватными надлежащей цели. Во-вторых, в том случае, когда монашеский порядок отходит от приличествующего ему совершенства, например, если в более строгом монашеском ордене монахи начинают жить менее строго, то монах вправе перейти в другой монашеский орден, пусть даже и менее строгий, но в котором лучше соблюдают устав. В связи с этим в «Святоотеческих наставлениях» аббат Иоанн говорит о себе, что он перешёл от отшельничества, относительно которого он дал обет, к менее строгой жизни, а именно к жизни в сообществе, поскольку замкнутая жизнь пришла в упадок и небрежение. В-третьих, по причине болезни или слабости, из-за которой человек подчас не в силах исполнять требования более строгого монашеского порядка, но вполне может исполнять таковые менее строгого монашества.

Впрочем, между этими тремя случаями есть [небольшое] различие. Так, в первом случае нужно проявить смирение и спросить дозволение, хотя если этот второй монашеский [порядок] более строг, прошение не может быть отклонено, «однако если в отношении этого существует сомнение, то решение должен принять игумен». И точно так же во втором случае до́лжно получить разрешение игумена. В третьем случае нужно получить освобождение от обета.

Ответ на возражение 1. Переходящие в более строгий монашеский порядок делают это не из самонадеянности, чтобы казаться более праведными, а из религиозного рвения, чтобы стать более праведными.

Ответ на возражение 2. Монашеские порядки, монахов ли или регулярных каноников, направлены к делам созерцательной жизни. Плавными из них являются те, в которых совершаются божественные таинства, которые являются непосредственным объектом порядка регулярных каноников, члены которого, в сущности, есть монашествующие клирики. С другой стороны, монахи, согласно сказанному в «Декреталиях», не являются клириками. Поэтому хотя монашеские порядки и более строги, тем не менее, если их члены являются недуховными монахами, они вправе переходить из монашеского порядка в порядок регулярных каноников, согласно утверждению Иеронима о том, что жить в монастыре нужно «так, чтобы заслужить быть клириком», но не наоборот, о чём недвусмысленно сказано в «Декреталиях». Однако если монахи являются клириками, посвятившими себя священному служению, то в этом они не отличаются от регулярных каноников, но [устав] их более строг, и в таком случае человек вправе перейти из порядка регулярных каноников в монашеский порядок, предварительно заручившись поддержкой игумена.

Ответ на возражение 3. Торжественный обет, посредством которого человек связывает себя с менее строгим порядком, обязывает больше, чем простой обет, посредством которого человек связывает себя с более строгим порядком. В самом деле, если человек дал простой обет, а после женился, то его брак не будет признан недействительным, как это имело бы место в том случае, если бы данный им обет был торжественным. Поэтому тот, кто принял постриг в менее строгом порядке, не обязан исполнять простой обет вступить в более строгий порядок.

Раздел 9. НУЖНО ЛИ ПОБУЖДАТЬ СТАНОВИТЬСЯ МОНАХАМИ ДРУГИХ?

С девятым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что не до́лжно побуждать других становиться монахами. В самом деле, в уставе блаженного Бенедикта сказано: «Если кто вновь приходит для вступления в монастырь, не делать ему вступление лёгким, ибо, как говорит апостол, “испытывайте духов, от Бога ли они”»; и точно такое же наставление даёт Кассиан. Следовательно, побуждать кого-либо вступить в монашество тем более незаконно.

Возражение 2. Далее, Господь говорит: «Горе вам... что обходите море и сушу, дабы обратить хотя одного (и когда это случится, делаете его “сыном геенны”, вдвое худшим вас)» (Мф. 23:15). Но именно так, похоже, поступают те, кто побуждает других вступить в монашество. Следовательно, это представляется достойным осуждения.

Возражение 3. Далее, никто не должен побуждать другого делать что-либо себе во вред. Но те, кого побудили вступить в монашество, иногда причиняют этим вред себе, поскольку подчас они связаны обязательством вступить в более строгое монашество. Следовательно, побуждение других стать монахами не представляется заслуживающим одобрения.

Этому противоречит сказанное [в Писании]: «Пусть покрывала будут соединены одно с другим»919В каноническом переводе: «Пять покрывал пусть будут соединены одно с другим, и другие пять покрывал будут соединены одно с другим». (Исх. 26:3). Следовательно, один человек должен присоединять другого к служению Богу.

Отвечаю: побуждающие других стать монахами не только не совершают греха, но и заслуживают большой награды. Ведь сказано же [в Писании]: «Обративший грешника отложного пути его спасёт душу от смерти и покроет множество грехов» (Иак. 5:20); и ещё: «Обратившие многих к правде – как звёзды, вовеки, навсегда» (Дан. 12:3).

Однако такое побуждение может быть сопряжено с троякой неупорядоченностью. Во-первых, когда один человек насильственно принуждает другого вступить в монашество, что запрещено в «Декреталиях». Во-вторых, когда один человек убеждает другого вступить в монашество при помощи симонии, одаривая последнего, что тоже запрещено в «Декреталиях». Впрочем, это не относится к тем случаям, когда кто-либо поддерживает бедного в его нуждах, готовя его к монашеской жизни в миру, или когда кто-либо без каких бы то ни было условий делает другому небольшие подарки ради поддержания дружеского расположения. В-третьих, когда один человек обольщает другого ложными посулами; в таком случае можно ожидать, что обольщённый таким образом человек, обнаружив обман, возвратится назад, и тогда последнее состояние «бывает для человека того... хуже первого» (Лк. 11:26).

Ответ на возражение 1. Те, кого побудили вступить в монашество, должны пройти послушничество, во время которого они могут ознакомиться со всеми трудностями монашеской жизни, так что их вступление не является лёгким.

Ответ на возражение 2. Как говорит Иларий, эти слова Господа пророчески указывают на злые тщания евреев уже после проповеди Христовой привлечь язычников и даже христиан к соблюдению иудейских обрядов, что сделало бы их «двойными сынами геенны». В самом деле, они, так сказать, ещё не обрели прощения за грехи, совершенные ими прежде, чем они стали приверженцами иудаизма, и к ним в придачу присовокупили вину, связанную с предательством евреев. При таком толковании эти слова не имеют к рассматриваемому случаю никакого отношения.

Однако согласно Иерониму, комментирующему эти же слова из [Евангелия от] Матфея, сказанное о евреях относится к тем временам, когда законные соблюдения ещё были в силе. И так как тот, кого они обратили в иудаизм, «прежде, будучи язычником, просто заблуждался, а когда, увидев пороки своих учителей, снова обратился на нечистоту свою, то, сделавшись язычником, как изменник стал достойным большего наказания». Отсюда понятно, что заслуживает порицания не привлечение других к служению Богу или к монашеской жизни, а подача обращённому дурного примера, из-за чего тот становится худшим.

Ответ на возражение 3. Меньшее поглощается бо́льшим. Поэтому того, кто связан обетом или присягой вступить в меньший порядок, законно побуждать вступить в больший порядок, за исключением разве тех случаев, когда существует какое-либо особое препятствие, например слабое здоровье или надежда на большее совершенствование в меньшем порядке. С другой стороны, того, кто связан обетом или присягой вступить в больший порядок, незаконно побуждать вступить в меньший порядок, за исключением разве тех случаев, когда на то существует особая и очевидная причина, а также получено разрешение игумена.

Раздел 10. ЗАСЛУЖИВАЕТ ЛИ ОДОБРЕНИЯ ВСТУПЛЕНИЕ В МОНАШЕСТВО БЕЗ ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО ОБСУЖДЕНИЯ ЭТОГО С ДРУГИМИ И ДЛИТЕЛЬНОГО ОБДУМЫВАНИЯ?

С десятым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что вступление в монашество без предварительного обсуждения этого с другими и длительного обдумывания не заслуживает одобрения. Ведь сказано же [в Писании]: «Не всякому духу верьте — но испытывайте духов, от Бога ли они» (1 Ин. 4:1). Но иногда намерение человека вступить в монашество — не от Бога, поскольку в случае оставления им монашеской жизни оно часто обращается в ничто, в связи с чем читаем: «Если это предприятие и это дело... от Бога, то вы не можете разрушить его» (Деян. 5:38-39). Следовательно, похоже, что вступлению в монашество должно предшествовать тщательное исследование.

Возражение 2. Далее, [в Писании] сказано: «Веди тяжбу с другом твоим»920В каноническом переводе: «Веди тяжбу с соперником твоим». (Прит. 25:9). Но дело представляется так, что особой человеческой тяжбой является та, которая касается изменения: в состоянии его жизни. Следовательно, похоже, что не до́лжно вступать в монашество без обсуждения этого с друзьями.

Возражение 3. Далее, Господь в одной из [Своих] аналогий говорит о человеке, желающем построить башню, и замечает, что если он «не сядет прежде и не вычислит издержек, имеет ли он, что нужно для совершения её», то подвергнется осмеянию со стороны тех, кто станет говорить: «Этот человек начал строить – и не мог окончить!» (Лк. 14:28-30). Но совершение башни, по словам Августина, есть не что иное, как «необходимость отказаться от всего своего имения». Однако подчас случается так, что некоторые не способны ни на это, ни на соблюдение других монашеских обычаев, что обозначено словами [Писания] о том, что Давид не мог ходить в броне Саула, поскольку «не привык» (1 Цар. 17:39). Следовательно, похоже, что нельзя вступать в монашество без длительного обдумывания и предварительного обсуждения этого с другими.

Этому противоречит сказанное о том, что, услышав призыв Господа, Пётр и Андрей «тотчас, оставив сети, последовали за Ним» (Мф. 4:20). В связи с этим Златоуст говорит: «Христос желает от нас такого послушания, чтобы мы ни на малейшее время не откладывали»921Hom. XIV in Matt..

Отвечаю: как говорит философ, потребность в длительном обдумывании и совете возникает тогда, когда имеются большие сомнения, в то время как в отношении несомненного и постоянного совет не нужен922Ethic. III, 5.. Затем, в отношении вступления в монашество можно рассматривать три вещи. Во-первых, само вступление в монашество как таковое; в указанном смысле можно со всей определённостью утверждать, что вступление в монашество является великим благом, и усомниться в этом – значит пренебречь давшим этот совет Христом. В связи с этим Августин говорит: «Восток», то есть Христос, «призвал тебя, но ты обратился к Западу», а именно к смертности и превратности человека. Во-вторых, вступление в монашество можно рассматривать с той точки зрения, насколько силён намеревающийся вступить человек. Но и в этом случае в отношении вступления в монашество не может быть никаких сомнений, поскольку вступающие в монашество уповают не на собственные силы, а на помощь Божию, согласно сказанному [в Писании]: «Надеющиеся на Господа обновятся в силе; поднимут крылья, как орлы, потекут – и не устанут, пойдут — и не утомятся!» (Ис. 40:31). Впрочем, если имеет место какое-либо особое препятствие (каковым может быть телесная слабость, обременённость долгами и тому подобное), то в таком случае человек должен размышлять и советоваться с теми, кто может ему в этом помочь и не станет препятствовать. В связи с этим [Писание] говорит: «Советуйся с неблагочестивым — о святости, с неправедным – о праведности»923В каноническом переводе, напротив, сразу сказано: «Не советуйся». Вместо дальнейших цитируемых Фомой слов написано: «С немилосердным — о благотворительности, с ленивым – о всяком деле». (Сир. 37:12), имея в виду, что так поступать не до́лжно, поскольку далее читаем: «Не полагайся на таких ни при каком совещании, но обращайся всегда только с мужем благочестивым» (Сир. 37:14-15). Однако длительное размышление в подобных вопросах является неуместным. Поэтому Иероним пишет [Павлину]: «Поспешай, прошу тебя, и скорее разрубай, а не развязывай верёвку спущенного в море кораблика». В-третьих, можно рассматривать способ вступления в монашество, а также тот орден, в который лучше вступить, и в отношении подобных вопросов также можно советоваться с теми, кто не станет чинить никаких препятствий.

Ответ на возражение 1. Слова: «Испытывайте духов, от Бога ли они», сказаны о том, что допускает сомнение, от Бога ли дух; так, монашеская братия может сомневаться в том, является ли желающий присоединиться к ним ведо́мым духом Божиим, или же им движет притворство. Поэтому им надлежит испытать просителя, ведо́м ли он божественным духом. Но для того, кто хочет вступить в монашество, не может быть никаких сомнений в том, что возникшее в его сердце намерение стать монахом вдохновлено духом от Бога, ибо тот дух, который от Бога, ведёт человека «в землю правды» (Пс. 142:10).

То же, что некоторые уходят, не является доказательством ни того, что их приход был не от Бога (в противном бы случае были правы манихеи, утверждавшие, что всё, что от Бога, неразрушимо), ни того, что получившие благодать от Бога не могут её утратить (каковое мнение тоже суть ересь). Но «совет» Божий, посредством которого Он соделывает даже то, что тленно и изменчиво, нетленен, согласно сказанному [в Писании]: «Мой совет состоится, и всё, что Мне угодно, Я сделаю!» (Ис. 46:10). Следовательно, намерение вступить в монашество не нуждается в испытании, от Бога ли оно, поскольку, как говорит глосса на слова [Писания]: «Всё испытывайте» (1 Фес. 5:21), «ему не требуется ещё какого-то доказательства».

Ответ на возражение 2. Как «плоть желает противного духу» (Гал. 5:17), так и излишне привязанные к телесному друзья часто мешают нашему духовному совершенствованию, согласно сказанному [в Писании]: «Враги человеку — домашние его» (Мих. 7:6). Поэтому Кирилл, истолковывая слова: «Позволь мне проститься с домашними моими» (Лк. 9:61), говорит: «Спросив разрешения проститься с домашними, он проявил своего рода двоемыслие. Ибо сношение с ближними ради получения совета от тех, кто не желает наслаждаться праведностью, является признаком слабости и отступления. Поэтому в ответ он услышал слова Господа: “Никто, возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, не благонадёжен для царствия Божия!” (ведь ищущий отсрочки, чтобы вернуться домой и посоветоваться с роднёй, озирается назад)».

Ответ на возражение 3. Совершение башни означает совершенство христианской жизни, а отказ от имения есть средство построения этой башни. Затем, сомнение и обдумывание должно быть связано не с тем, желает ли человек иметь средство, или способен ли он построить башню при наличии средства, а с тем, имеет ли он это средство. И точно так же обдумывания требует не то, нужно ли отказаться от всего своего имения или можно ли благодаря этому стать способным достичь совершенства, а то, является ли всё то, что делает человек, достаточным для того, чтобы являться отказом от всего имения, поскольку пока такого отказа не произойдёт (то есть пока не будет получено средство), он, как явствует из последующего текста, не может стать учеником Христа, то есть построить башню.

Опасения колеблющихся относительно того, смогут ли они, вступив в монашество, достичь совершенства, неразумны, о чём свидетельствуют многочисленные примеры. Так, Августин говорит: «Там, куда я обратил уже взор свой, виделась мне истинная чистота, целомудренная и блаженная. Честен и радостен был её лик, ласков голос, нежны протянутые мне руки, многочисленны добрые примеры. Мне виделось там множество прекраснейших отроков и отроковиц, дивных мужей и жён, чистых вдов и девственных стариц... Я будто бы слышал слова: “Что ж ты боишься? Неужто ты не сможешь того же, что смогли все они? Ведь не своею же силой они здесь, но Божией благодатью. Не ищи опоры в себе, её там нет: возложи все упования свои на Господа и не бойся. Он подхватит тебя и исцелит твои раны”»924Confess. VIII, 11..

Приведённый пример с Давидом не относится к делу, поскольку «броня Саула», по замечанию глоссы на эти слова, «есть обряды Закона, кои обременительны», в то время как монашество – это сладчайшие узы Христовы, поскольку, по словам Григория, «какие бремена налагает на плечи ума Тот, Кто заповедает нам избегать беспокойных желаний, Кто предупреждает нас, что нужно свернуть с ухабистых троп мира сего?»925Moral. IV..

Тем, кто возложил на себя эти сладкие узы, Он обещает восстановление в божественном наслаждении и вечное упокоение души, к которым приведёт нас давший эти обетования Господь наш, Иисус Христос, по «благоволению, которое Бог прежде положил в Нём, в устроении полноты времён». Аминь.