Онлайн чтение книги Свадебный рэп
Шопинг

Лёня священнодействовал в ванной. Сначала он почистил зубы специальной английской пастой, которая, согласно рекламе, не только придаёт зубам белизну, но и снимает похмельный синдром, улучшает сон, пищеварение, воздействует на карму, (увеличивает?) нет, гармонизирует потенцию, а поэтому, улучшает настроение, делает человека модератным, толерантным, амбивалентным и позитивно-корпоративным. Затем он снял излишнюю модеративность и амбивалентность специальным мужским гелем, восстановив РН внешнего кожного покрова после пребывания в России мазью «Дядюшка Хо», которую применяли в джунглях Вьетнама американские «морские котики», которым приходилось иногда несколько ночей кряду спать в сточных канавах, ожидая сигнала к атаке. Побрившись старенькой, но надёжной механической бритвой, купленной ещё женой – горький вздох – на Рождественской благотворительной распродаже в помощь детям пожарных, погибших после чудовищного взрыва на фабрике праздничных салютов, Лёня закапал глаза дексаметазоном, надел халат и вышел из душной ванной. Жидкость кипела и дымилась в уголках глаз, восстанавливая эластичность и прозрачность роговицы, сужая какие надо кровеносные сосуды и взбалтывая колбочки цветового анализатора глазного яблока после глубокой алкогольной интоксикации, которую испытал организм Лёни в России за одни сутки, интоксикации, которая свела бы в могилу среднего взрослого европейца в считанные минуты без всякой надежды на спасение.

Пока не закончилась реакция усвоения этой живительной жидкости, мир виделся Лёне подёрнутым цветным туманом, словно пейзажи на полотнах Писарро. В центре этого сверкающего прекрасного мира дёргалась огромная цветная амёба, это был Саша.

– Ты готов? – спросил расплывчатую тень Лёня.

– Да, – гордо и торжественно сказал Саша.

Зрение постепенно возвращалось к Лёне, и он увидел Сашу во всём «совковом» блеске.

Всё, что было в Москве модно на этот момент, было надето на Сашу. На нём была китайская кожаная куртка с ярко-зелёными и карминно-красными вставками, стилизующими эполеты, шёлковая чёрная рубаха с белыми карманами и воротником, галстук «Пожар в джунглях», таиландские слаксы цвета «Брызги бургундского», туфли с медными носками и очки с поднимающимися стёклами-фильтрами.

– Ку-ку, – весело сказал Саша, приподняв и опустив стёкла очков при помощи специального шнура дистанционного управления.

– Ку-ку, – озадаченно повторил Лёня.

– Что, совсем ку-ку? – испугался Саша.

Лёня замялся, не желая обидеть друга, ставшего похожим на депутата венгерского парламента от цыганской общины Ньиредьхаза, но мягким жестом показал, что это далеко не та одежда, которая нужна Саше.

– Мода – это карнавал, – говорил Лёня Саше, когда они шли по неширокой улице, по обе стороны которой виднелись двери небольших магазинчиков, торгующих мужской, женской, детской, спортивной одеждой. На Саше были линялые джинсы Лёни и рубаха, имевшая модный мятый и застиранный вид, хотя она на самом деле была и мятая, и застиранная.

– Карнавал, только наоборот, – уточнил Лёня. – На карнавале все одеваются по-разному, чтобы хотя бы одеждой отличиться друг от друга, потому что телевидение и реклама никому не оставляет ни малейшего шанса на индивидуальность. А тем, кому удаётся уцелеть и сохранить какие-то ошмётки личности, приходит на помощь мода, которая делает этого бедолагу похожим на остальных. И тем спасает, как ни прискорбно, от одиночества. Забудь пока про своё Я и стань немножко хамелеоном, и тогда успех тебе обеспечен.

– Я согласен, что ты меня убеждаешь? Не так уж у меня много этого личностного начала, и, будь спокоен, если оно встанет у меня на пути к счастью, раздавлю, как Ельцин политическую оппозицию. В кого мне надо перевоплотиться? – показал Саша на прохожих, которые шарахнулись от его широкого жеста, думая, что этот русский бросает гранату.

– Зайдём туда, – дёрнул Лёня за рукав Сашу к двери, которую тот уже было прошёл.

Этот энергичный жест Лёни не остался незамеченным, и молодящийся лысоватый менеджер, стоявший в двух шагах от входной двери, поспешил встретить гостей:

– Могу ли я чем-нибудь помочь, господа? – спросил менеджер, глядя то на одного, то на другого, и улыбаясь, как будто встретил давно не виденных друзей.

– Я хотел бы одеть своего друга, – сказал Лёня, показав на Сашу, как будто тот был раздет.

Менеджер взглядом знатока и ценителя мужской красоты оглядел Сашу:

– Стиль плэйбой или топ-менеджер? – спросил он у Лёни, как это делают врачи, разговаривая при больном, как будто его здесь нет, или он уже умер.

– Нет, – мягко возразил Лёня, взглядом скульптора Пигмалиона оценивая Сашу, словно кусок мрамора, из которого, при помощи разных комбинаций брюк, рубашек, галстуков он должен создать супер-Галатея, способного растопить хладнокровные сердца расчётливых искательниц комфортного супружеского счастья европейского образца. – Давайте попробуем что-нибудь среднее…

Лицо менеджера привычно выразило крайнюю степень заинтересованности в попытке постичь глубину замысла клиента.

– Что, если попробовать сделать его мачо, но с этакой интеллектуальной червоточинкой, – попробовал выразить Лёня словами впечатление, которое должен производить Саша на женщин.

– Праздник, который всегда с тобой? – почтительно предположил менеджер.

– Но у героя Хемингуэя, кажется, не было пениса. Нет, такая степень духовности нам не нужна, это уже перебор. Нам нужно что-нибудь более демократичное, что-то в духе «Трёх товарищей».

– Понятно, – просиял менеджер, – декаданс, предчувствие трагедии, автоспорт.

– Да, – подтвердил Лёня, – только не автоспорт, а шахматы. Это сейчас должно выглядеть совершенно экзотически.

– Набоковские аллегории? – деловито уточнил менеджер.

– Да, но не очень глубокие. Здесь важно не перегнуть палку, – показал Лёня менеджеру глазами на Сашу, который в это время рассматривал подарочный несессер с двадцатью трубками. – Короче, оденьте его так, чтоб я мог продать его подороже.

– Понимаю, – кивнул менеджер и улыбнулся.

Менеджер вывалил груду костюмов на прилавок, в воздухе замелькали пиджаки темные, светлые, твидовые и в елочку, он сдергивал с полок рубашки, брюки, ремни и галстуки, доставал из ящиков носки. Все это примерялось, прикидывалось и одевалось на ошеломленного Сашу. Лёня кивал или отрицательно или утвердительно. Однажды приказчик пытался уединиться с Сашей в примерочной кабине, но Лёня его остановил, показав: «Я должен видеть». И приказчик, согласившись, кивнул. Все время примерки приказчик с интересом, явно превосходящим профессиональный, разглядывал Сашу.

Наконец, Лёня и Саша выбрали пару костюмов и направились с ними в примерочную, но менеджер мягко, хотя и решительно взял у них одежду и тоже влез в тесную кабинку. Он стал помогать Саше одеваться, обирал с костюма несуществующие нитки, приглаживал пиджак на груди, одёргивал его сзади, слегка похлопывая Сашу по ягодицам.

Саша думал, что это такая активная форма обслуживания, и стеснялся остановить менеджера, зашедшего в своих профессиональных ласках довольно далеко, но, к счастью, его выручил Лёня, принесший в кабину ещё одну пару брюк. Увидев недвусмысленные энергические пассы менеджера над задницей Саши, Лёня довольно бесцеремонно выпроводил того из примерочной.

Менеджер с ласковой улыбкой задёрнул занавеску примерочной кабины, оставив Сашу и Лёню наедине. Он прекрасно понимал, что у Лёни на Сашу гораздо больше прав, чем у него. Единственное, на что он мог уповать, это на силу чувства, которое, как ему показалось, он успел зародить в сердце Саши.

Занавес отодвинулся, и восхищённому взору менеджера Саша предстал в новом облике. Тёмно-серый в светлую узкую полоску костюм и широковатые брюки свободно висели на нём, придавая фигуре Саши худощавость, которая выглядела как неудовлетворимая сексуальность. Следы вчерашней пьянки сделали взгляд Сашиных усталых глаз грустным и мудрым, проникающим в душу, и менеджер, встретившись глазами с Сашей, почувствовал в сердце холодный и острый укол, словно туда угодил осколок зеркала троллей, отражавшего человеческие пороки.

Упаковав покупки в фирменные пакеты и коробки, менеджер проводил Леню и Сашу до дверей. Пропустив Леню вперед, он многозначительно подмигнул Саше и положил свою визитку в нагрудный карман его пиджака:

– Если возникнут проблемы, звоните, не стесняйтесь, – сказал менеджер.

Саша забросил покупки на заднее сиденье «Фиата» и сел рядом с Леней.

– А он на тебя запал, – сказал Лёня, кивнув на дверь магазина, где всё ещё виднелась лысина улыбающегося менеджера.

– Ладно тебе, – смутился Саша, – просто хороший работник, знает и любит своё дело.

– Точно, любит, – расхохотался Лёня, ещё больше смутив Сашу. – А меня эта история радует, – неожиданно для Саши сказал Лёня.

– Почему? – испугался Саша, что здесь может радовать его друга.

– Потому что, если на тебя западают мужики, а они гораздо менее чувствительны к сексуальным флюидам, то у тебя есть реальные шансы понравиться и бабам.

– Ни фига это не значит, – задумчиво, с сомнением в голосе сказал Саша. – Во-первых, мужики более чувствительны, а не менее, а, во-вторых, наверняка, женщины и мужчины чувствуют какие-то разные флюиды.

– Чего мы тут разговариваем? Много мы об этом знаем? Я, например, никогда не задумывался, чего я там такое излучаю. Кто надо всегда понимал меня правильно. А ты просто неправильно себя повёл.

– В чём? – искренне удивился Саша. – Я только улыбался…

– Вот, – обрадовался Лёня подсказке, – ты был слишком радостен, и он неправильно истолковал твои подмигиванья и ухмылки.

– Я не подмигивал, – категорично заявил Саша. – Это он подмигивал.

– Ну, знаешь, если сучка не захочет, кобель не вскочит, – усмехнулся Лёня.

– Я тебе сейчас в морду дам, – совершенно потеряв чувство юмора, угрюмо произнёс Саша.

– Интересный парадокс получается, чтобы признаться, что ты гей, тоже нужно известное мужество, – добивал Лёня совершенно растерявшегося друга.

– Открой дверь, падла, – задёргал Саша ручку совсем не в ту сторону.

Лёня печально смотрел на дёргающегося в истерике друга:

– Ты чего, Сашь, совсем того? Шутки перестал понимать.

– Нашёл чем шутить, дурак, – сказал, остывая Саша. – А этот, в магазине, точно, гей? – спросил он в надежде, что это тоже окажется шуткой.

– Нет, этот в магазине – настоящий, и ты ему действительно чем-то понравился. Я – нет, а ты – да. Задумайся, Санёк, чтобы в следующий раз не попасть в такую переделку, когда будешь один без меня разным хмырям улыбаться. Здесь их знаешь сколько?

– Сколько? – встревожился Саша.

– До хрена и больше, – сказал Лёня, испытывая облегчение от того, что ссора с Сашей, пусть и по ничтожному поводу, не состоялась, ведь здесь в Европе, в которой Лёня жил уже почти десять лет, сексуальная ориентация давно уже не является ни оскорблением, ни ругательством, а чаще даже говорит просто о партийной принадлежности. Банкир, например, с которым Лёня пытался заиметь дело, тоже, кажется, из этой… партии. Хотя он понимал и Сашу, для которого обвинение в гомосексуализме было страшней расстрела, до того, что ему даже изменило обычное чувство юмора, ведь там, где они с Сашей выросли, к частной жизни человека всегда было отношение подозрительное. Даже просто наличие частной жизни считалось почти неприличным, чем-то вроде прилюдного отправления естественных надобностей.

– Ну, что, поедем, хоть город увидишь, – сказал Лёня, дружески толкнув Сашу в плечо.

Банка пива, которую открывал Саша, выскочила у него из рук и упала на пол кабины, облив Сашу с ног до головы и залив ветровое стекло пивной пеной. Саша, невнятно матерясь, пытался на ходу достать упавшую банку, из которой как из огнетушителя, продолжала хлестать пена.

– Ну его, поехали домой, – сказал Саша, вытирая с лица пузырящееся пиво. Лёня посмотрел на него и не смог удержаться от смеха. Саша тоже рассмеялся сквозь пивные слёзы.