Онлайн чтение книги Сыщица по амурным делам
Глава 4

17 марта, среда, вечер;

18 марта, четверг

Вечером в тот же день мне позвонил мужчина, представившийся Олегом Николаевичем, нотариусом покойного господина Тарасова, и пригласил к себе в контору. Туда следовало прибыть на следующий день, то есть в четверг, к двенадцати ноль-ноль. Как пояснил мне Олег Николаевич, в соответствии с волей покойного его завещание должно быть оглашено через день после смерти в присутствии пятерых человек: законной супруги (то есть вдовы) Аллы Сергеевны, ее сына Вячеслава Станиславовича, еще одного сына господина Тарасова, Романа Станиславовича, госпожи Баймаковой Инны Александровны и моей скромной персоны. Кто такая Инна Александровна, нотариус мне не пояснил. Я же вспомнила дневной визит Сереги, упоминавшего некую Инну – последнюю подружку Тарасова. Имя пассии Тарасова, сопровождавшей его в заграничных вояжах, я в документах своей фирмы проверить забыла – закрутилась. Но неужели Стас и ей что-то оставил? И какие действия по этому поводу предпримет Алла Сергеевна? Как она отнесется к данной информации, сомнений у меня даже не возникло. М-да, ситуация становится все интереснее и интереснее.

После звонка Олега Николаевича я долго сидела в задумчивости, прикидывая возможные варианты развития событий, а также в поисках различных объяснений случившегося. Потом я все-таки решила отложить это занятие, пока не приносящее результата. Для начала следует познакомиться с Ромой и этой самой Инной. Тогда, можно считать, я узнаю всех участников драмы. Слава, сын Стаса и Аллы Сергеевны, меня не очень беспокоил: я достаточно наслушалась от Тарасова, что представляет собой его законный сын. Как я предполагала, Слава будет делать все так, как скажет мама. Или она его просто не станет спрашивать: ведь до совершеннолетия ему еще два года.

Перед тем как лечь спать, я решила положить в сумочку кое-что из своего арсенала, хранящегося в доме. Есть у меня такой наборчик для современной русской бизнес-леди, собранный прошлой осенью и уже неоднократно спасавший мне жизнь. Вот только следовало решить, что именно прихватить с собой, поскольку я, во-первых, не представляла, каких конкретно пакостей можно ожидать от наследничков, а во-вторых, не исключала, что в нотариальной конторе меня обыщут металлоискателем. В связи с этим я оставила дома гранаты и «макаров», в свое время отобранный у одного чеченца, и прихватила лишь небольшой пистолет-авторучку из запаса «игрушек».

Подобные «игрушки» стали моим самым любимым оружием и, кстати, сыграли самую большую роль в моей жизни. Их в свое время не обнаружили ни чеченцы, ни родные русские бандиты, по всей вероятности не догадавшись, что эти штуковины тоже могут стрелять. Ну, я и стреляла… Более того, «игрушки» можно без труда провозить через границы, поскольку их не берут металлоискатели и рентгены в аэропортах. А раз они не поддаются обнаружению современными техническими средствами, то мне можно спокойно появляться с ними в любой фирме, вот только в милицию и ФСБ лучше не ходить. Там, как я догадываюсь, сумеют понять их предназначение. Но ведь пока туда меня и не вызывали? Эти «игрушки» привлекательны и тем, что занимают мало места (может у меня в сумочке лежать ручка?), просты в изготовлении, да еще и дешевы. Однако имеются и недостатки, из-за которых серьезные люди и террористы не берут их на вооружение: малая огневая мощь, так что цель поразить можно только с близкого расстояния.

В общем, я запаслась одной «ручкой». Две могли привлечь лишнее внимание.

Утром в четверг я заехала к себе в турфирму, напряженно поработала полтора часа, а в двенадцать ноль-ноль появилась по названному Олегом Николаевичем адресу. Миловидная девушка показала мне, куда повесить шубу, и проводила в кабинет Олега Николаевича, где на кожаном диванчике уже сидел молодой человек в костюме и при галстуке, удивительно похожий на Стаса.

Сам Олег Николаевич оказался холеным типом примерно сорока пяти лет (хотя на самом деле ему вполне могло быть и на десять лет больше, я тоже не выгляжу на тридцать шесть, в особенности вечером и после наведения марафета), в очень дорогом черном костюме. На галстуке красовалась булавка с бриллиантовой шляпкой. Неплохо у нас живут нотариусы, мелькнула мысль, за ней последовала вторая: все зависит от клиентуры, как, впрочем, и в любом бизнесе. Среди турфирм ведь тоже немало и «дохлых», и элитных. Олег Николаевич благоухал каким-то приятным, чуть-чуть горьковатым одеколоном (я не смогла определить, каким именно, но сладкие мужские одеколоны я терпеть не могу, а вот с легкой горчинкой считаю как раз тем, что надо) и всячески старался продемонстрировать любезность и желание быть полезным. Догадываюсь, почему.

При моем появлении нотариус поднялся из-за стола, вышел мне навстречу, склонился над ручкой и выразил соболезнования. Я изобразила на лице легкую грусть.

Вслед за Олегом Николаевичем с диванчика для клиентов поднялся молодой человек. Хотя он тоже был в строгом черном костюме, но разница мгновенно бросалась в глаза: этот костюм стоил на штуку баксов дешевле, да и парнишка еще не научился их носить так, как холеный нотариус. Ему, похоже, было несколько неуютно, но держался он здорово и, как я успела заметить, пытался копировать манеры Олега Николаевича. Вполне успешно, надо отдать ему должное. После хорошей дрессировки парнишка может далеко пойти. Например, по кобелиным путям отца.

– Здравствуйте, Светлана Алексеевна, – сказал мне Рома, незаконнорожденный сын Стаса.

Я протянула руку.

– А это правда, что вас на самом деле зовут не Света, а Лана? – спросил Олег Николаевич, не давая Роме больше сказать ни слова.

– Правда, – кивнула я, всеми фибрами души ненавидящая имя Света.

В моей детсадовской группе нас оказалось четыре Светы, нас звали по фамилиям, в то время как других детей – по именам, и я пожаловалась старшему брату Косте, которого тогда считала очень сильным и способным решить все проблемы. Он и придумал Лану. За это я благодарна Косте – больше, чем за все его остальные достижения, имевшие место на протяжении его дальнейшей жизни.

– Мне очень жаль, что нам приходится знакомиться при таких обстоятельствах, – тем временем пропел Рома, копируя даже интонации Олега Николаевича и, пожалуй, не желая уступать ему инициативу. – Хотя я просил отца представить нас друг другу раньше. Я много о вас слышал и знаю, что отец всегда пользовался услугами только вашей турфирмы. Вот только я пока еще ни разу не был в вашем офисе…

– Лучше поздно, чем никогда, – я позволила себе легкую улыбку, не забывая о том, при каких обстоятельствах мы все-таки встретились. – Надеюсь, что вы, Рома, в самое ближайшее время ко мне зайдете.

– Спасибо, Светлана Алексеевна.

Тут Олег Николаевич встрял в нашу беседу, сказав, что сам в следующий раз обязательно воспользуется моими услугами, а потом заметил, что стоять нам всем негоже, и проводил меня к диванчику, держа под локоток. Рома следовал с другой стороны, правда, за локоток меня не держал, хотя, как я успела заметить, такая мысль у него промелькнула, но он от нее отказался. Правильно сделал, хочу заметить. Представляю, как бы мы втроем смотрелись со стороны, если бы кто-то заглянул в кабинет… До старушечьей немощности мне, надеюсь, еще добрых лет пятьдесят. Если я проживу их, конечно.

Усадив меня на диван, Олег Николаевич с резвостью молодого козлика танцующей походкой проследовал к стоявшему в углу столику, подозвал Рому, и они вдвоем передвинули его к диванчику. Затем Олег Николаевич, все так же приплясывая, проскакал к столу, нажал на какую-то кнопочку, включив громкую связь с секретаршей, и попросил организовать нам кофеек.

Кофеек был организован минут за пять, и мы втроем приступили к его заливанию в свои организмы, периодически вспоминая Стаса и вздыхая. Вздохи лучше всего получались у Олега Николаевича (подозреваю, что он за годы своей практики успел набраться большого опыта общения с наследниками, в особенности с теми, которых в дальнейшем желал видеть в числе своих клиентов).

Когда кофепитие было закончено, Олег Николаевич выразительно посмотрел на часы, мы с Ромой тоже.

Однако обменяться репликами мы не успели: секретарша привела еще одну наследницу. Как я поняла, это и была та самая Инна Баймакова. У Ромы она вызвала неподдельный интерес, гораздо больший, нежели моя скромная особа. Это и неудивительно: Инне я дала бы года двадцать два. А если вспомнить, что Роме шестнадцать… Хотя трудно сказать, какой тип мужчин предпочитает госпожа Баймакова, в особенности если она имела честь делить постель с сорокатрехлетним Стасом. Опять же, возникает вопрос: она любит солидных мужчин или щедрых папиков? Но это мы еще успеем выяснить. Не все сразу.

– Вы потрясающе выглядите! – тем временем восторгался Олег Николаевич, вожделенно оглядывая фигуру Инны, облаченную в обтягивающие черные брючки и приталенный черный пиджачок. По крайней мере, хоть с цветом не ошиблась, в душе порадовалась я за покойного Стаса, хотя ему, конечно, уже все равно.

Рома тоже встал с диванчика, вежливо поздоровался с Инной, оценил ее взглядом, но не пуская слюни, и опять сел рядом со мной. Я только кивнула Инне. Она холодно кивнула в ответ и переключила внимание на Олега Николаевича, заливавшегося соловьем и уже интересовавшегося, до сих ли пор Инна Александровна занимается спортом.

Инна Александровна, усевшись в услужливо подставленное Олегом Николаевичем кресло, поведала нам всем, что активные занятия она прекратила несколько лет назад и теперь ведет аэробику в известном городском спорткомплексе.

– Не желаете ли к нам записаться? – обратилась она прямо ко мне. – Вам это может пойти на пользу.

– У меня нет времени на спорткомплексы, – ответила я. – Да и, откровенно говоря, я не вижу необходимости тратить деньги, достающиеся мне с большим трудом, на то, что я могу получить бесплатно. Я в состоянии заняться спортом и без руководства инструктора.

– У Светланы Алексеевны нет необходимости сгонять вес. У нее великолепная фигура, – вставил Рома.

– Спасибо, – одарила я его улыбкой и положила свою руку на его ладонь, легко ее пожав.

– Светлана Алексеевна? – удивилась Инна. – Но…

Мы все посмотрели на нее вопросительно. Я, правда, догадывалась, за кого приняла меня Инна, хотя мы с Аллой Сергеевной и не были похожи внешне. Но ведь она уже имела счастье испытать прикосновение острых крепких ноготков Аллы Сергеевны к своему холеному личику?! На Кипре-то? Или там все-таки была ее предшественница? Пожалуй, я что-то напутала…

– Так вы не?.. – все-таки решилась спросить Инна гораздо более тихим голосом, чем говорила до этого. Надменность ее полностью улетучилась.

– Я – не, – мне пришлось изобразить милую улыбку. Зачем мне лишний враг?

– Алла Сергеевна с сыном еще не подошли, – встрял Олег Николаевич, чтобы разрядить обстановку, и снова позвонил секретарше, заказав еще кофе.

Я все-таки хотела поставить все точки над «i» и уточнила – встречалась ли Инна с Аллой Сергеевной лично? Госпожа Баймакова кивнула, изобразив вселенскую печаль, и поведала собравшимся в кабинете нотариуса, что как следует Аллу Сергеевну во время их единственной встречи рассмотреть не успела: ворвавшись в номер на Кипре, госпожа Тарасова тут же схватила первую попавшуюся ей под руку вещь (ею оказался хрустальный графин с вином) и запустила им в соперницу, не задавая никаких уточняющих вопросов. Инна увернуться не успела и очнулась уже в больнице: у нее оказалось сотрясение мозга.

– Сколько будем ждать Аллу Сергеевну? – спросил Рома, когда Инна закончила рассказ о своей единственной, но памятной встрече с мадам Тарасовой.

– Следующий клиент у меня в два часа, – сообщил нотариус. – Специально назначал с запасом.

Олег Николаевич демонстративно вздохнул. Рома кивнул с недовольным выражением лица. Инна тем временем кидала на меня взгляды украдкой: она ведь понятия не имела, кто я такая и откуда взялась. «Ну, ничего, помучайся, гадая», – усмехнулась я про себя.

Мы, теперь уже вчетвером, продолжили общение, крутившееся вокруг усопшего, также немного коснулись проблем Роминой учебы, моей работы и занятости Олега Николаевича. Инна наконец поняла, кто я, и даже удосужилась меня поблагодарить, изменив свое отношение ко мне на сто восемьдесят градусов. Рома показал себя исключительно вежливым и рассудительным молодым человеком, глубоко уважающим старших и прислушивающимся к их мнению. У меня о нем сложилось самое благоприятное впечатление. До встречи с незаконнорожденным сыном Тарасова я считала, что таких подростков в наше время уже просто не существует, в особенности если подумать о тех, кто тусуется у меня во дворе и курит на лестнице. Да если еще и моего собственного сынка вспомнить, подключающегося к телефонной линии, чтобы пообщаться с американскими девственницами и домохозяйками… Похоже, Стас в самом деле уделял Роме много внимания. Я дала себе слово заниматься Сашкой в два раза интенсивнее, нежели в настоящее время.

Алла Сергеевна появилась с опозданием на сорок пять минут. Под расстегнутой норковой шубкой виднелось маленькое черное платье, которое, как говорил один известный модельер, должно быть у каждой женщины, правда, модельер не указывал, на какие мероприятия в нем следует ходить, а на какие – нет. Голова Аллы Сергеевны была покрыта черным шелковым платочком с кружевами, сапоги оказались на низком каблуке. Значит, она на машине, решила я: вчера Алла мне сообщила, что терпеть не может обувь без каблуков из-за своего маленького роста и надевает ее, только когда сама садится за руль, потому что, пытаясь управлять автомобилем в сапогах на девятисантиметровых каблуках, она уже попала в две аварии, правда, сама не пострадала, только Тарасову пришлось купить ей новые машины. Аллу Сергеевну, похоже, голыми руками не возьмешь… Как, впрочем, и меня.

Вдовушке ни Олег Николаевич, ни тем более Рома ручек не целовали. Рома вообще только буркнул какое-то неразборчивое приветствие, которое могло быть одинаково принято как за «здрасьте», так и за «вот дрянь» и еще кое-какие более крепкие словечки русского народного языка. Я поздоровалась нейтральным тоном, Инна лишь холодно кивнула – как при виде меня вначале, только еще добавила надменности.

Алла же Сергеевна при виде Инны совершила прыжок вперед, словно запамятовав о присутствии в помещении Олега Николаевича, Ромы и меня. Она забыла даже поздороваться. На этот раз Инна оказалась готова к встрече с вдовушкой и первой схватила хрустальную пепельницу, на которую уже явно положила глаз Алла Сергеевна. Тарасова, не раздумывая, тут же прихватила со стола Олега Николаевича тяжелую офисную папку.

– Оставьте в покое мое имущество! – завопил нотариус, но дамочки уже не обращали на него никакого внимания, кружа по кабинету, словно борцы на ринге или, скорее, две львицы, собравшиеся делить одного самца. Выражения, которыми они осыпáли друг друга в процессе, приличные женщины знать не должны. Рома, как я заметила, с трудом сдерживал смех. Он отступил в сторону, к стене, и сложил руки на груди. Олег Николаевич налился гневом, лицо его в этот момент напоминало по цвету морду взбешенного шимпанзе. Я же решила вмешаться, выступив в роли рефери, и прервать бой до первого нокаута – хотя бы потому, что не могла терять лишнее время: меня ждала работа в турфирме.

Чтобы дамочки поняли меня сразу, я схватила первый попавшийся стул, взмахнула им над головой и рявкнула, поясняя свою позицию и предлагая соперницам отложить схватку – по крайней мере до тех пор, пока Олег Николаевич не огласит условия завещания. К моему удивлению, Алла Сергеевна не стала спорить, положила папку на место и посмотрела на меня кротким взглядом спаниеля. Я повернулась к Инне. Та тоже поставила пепельницу на место, правда, в этот момент она больше напоминала бультерьера.

– Присаживайтесь, – усталым тоном сказал Олег Николаевич, кивая на стулья перед своим столом и направляясь к своему обычному месту.

Перед столом нотариуса стояли три стула. Инна быстро заняла крайний справа. Рома предупредительно подхватил тот, которым размахивала я, и тоже поставил его у стола. В результате рассаживания (Рома придержал мне стул и демонстративно отвернулся от Аллы Сергеевны, правда, она уже и так сидела на крайнем слева стуле, бросив «норку» на спинку) я оказалась между вдовой и незаконнорожденным сыном Стаса. Алла Сергеевна украдкой пододвинула свою ногу к моей и легонько на нее наступила, не поворачивая головы. Кружевным черным платочком (уменьшенной копией того, что был на ее голове) она утирала уголки глаз. Вот только слез я почему-то в них не заметила.

– Где ваш сын? – обратился к вдове нотариус, изо всех сил старавшийся говорить нормальным тоном и не повышать голоса. Я ожидала, что он укажет ей на опоздание, но Олег Николаевич эту тему даже не затронул. Судя по всему, он или уже встречался с Аллой Сергеевной, или был о ней наслышан не меньше, чем обо мне и Инне, а то и больше, да и она сама минуту назад наглядно продемонстрировала свои возможности. – Я же, кажется, несколько раз повторил, что Вячеслав Станиславович должен присутствовать на нашей встрече.

Алла Сергеевна заявила, что ее мальчику плохо, у него не все в порядке с нервами, ему вкололи успокоительное и рядом с его постелью дежурит врач. Славочка переживает смерть отца, не то что некоторые, он любил отца, не то что некоторые, для него смерть отца – настоящая трагедия, не то что для некоторых, ну, и так далее, в том же духе. Второй сын, именуемый словом «некоторые», сидел молча, не возражал, не спорил и, кажется, только и ждал, когда прекратится льющийся из Аллы Сергеевны словесный поток, но он все не уменьшался. Поведение Ромы я зачла ему в плюс.

Вмешался Олег Николаевич, которому пришлось говорить в унисон со вдовушкой, правда, она с каждой фразой повышала голос, и вскоре Олег Николаевич понял, что против Аллы Сергеевны ему не потянуть, и замолчал. Инна не проронила ни звука. Я тоже решила воздержаться от комментариев. Осознав, что очередная победа ею одержана, Алла Сергеевна сама вскоре умолкла, опять промокнула глаза платочком, затем внимательно посмотрела на нотариуса и взвизгнула:

– Ну что вы копаетесь?! Сколько можно ждать?! Я не могу терять столько времени! На меня столько всего навалилось! У меня дома больной ребенок! Я даже не говорю о своем горе… – тут Алла Сергеевна демонстративно всхлипнула, снова утерла глаза и начала рассказывать о том, что ей уже пришлось сделать и что еще предстоит. Из ее речи следовало, что во всех ее заботах виноват лично Олег Николаевич.

Затем она снова перешла к здоровью сына (в подробностях) и в очередной раз сравнила своего хорошего мальчика с «некоторыми», не в пользу последних, естественно.

Олегу Николаевичу это все порядком надоело, по его лицу я видела, какие нечеловеческие усилия он прилагает, чтобы не сорваться, но минут через пятнадцать второго сольного выступления Аллы Сергеевны (во время которого на каждую из моих ног кто-то наступал: слева – вдовушка, справа – Рома) Олег Николаевич грохнул кулаком по столу так, что все лежавшие на нем бумаги подпрыгнули, сам нотариус взвыл, отбив кулак, а стол затрясся – и вдруг осел на одну сторону, так как что-то в его конструкции сломалось: он явно не был рассчитан на русский кулак.

Олег Николаевич высказался непечатно относительно финнов, изготовивших стол, не принимая во внимание русский темперамент, который может активно проявиться в кабинете делового человека. Я же посмотрела на стол с другой точки зрения: пожалуй, я не согласилась бы заниматься на нем любовью, что неоднократно делала в юные годы. Инна тем временем высказалась на эту же тему вслух, ни к кому конкретно не обращаясь, сообщив в воздух, что покойный Стас любил использовать столы в этих целях, как, впрочем, и другие места. Ей лично больше всего понравилось на лиане… Я со своим знанием экзотики вступила в дискуссию (про себя вспоминая Афганца и то, что он выделывал в Доминиканской Республике), мы с Инной прекрасно поняли друг друга и в конце концов пришли к выводу, что финским столам больше доверять не следует. Не хочется лишних синяков, если он грохнется в самый неподходящий момент. Наша или белорусская мебель гораздо надежнее. Контакт с Инной был установлен, Рома слушал нас с легкой улыбкой на устах, Алла Сергеевна истошно вопила.

Нотариус тем временем пригласил какого-то техника, тот занялся столом под аккомпанемент причитаний Аллы Сергеевны, осознавшей, что нас троих ей не перекричать, и рассказывавшей теперь уже технику о своих несчастьях; секретарша накапала Олегу Николаевичу корвалол. Замолчав, я тихо сидела в уголке, наблюдая за происходящим. Рома стоял, прислонившись к стене и скрестив руки на груди; рядом с ним стояла Инна, пододвигаясь все ближе и ближе к подростку. Я решила, что мне будет интересно проследить за развитием отношений между ними.

Мы снова смогли сесть за стол только без десяти два.

– Давайте не будем больше терять время, – объявил Олег Николаевич, беря в руки отпечатанные на лазерном принтере листки.

– Так это вы теряете, причем не только свое, но и наше, – заметила Алла Сергеевна.

– Пожалуйста, говорите только о себе, – вставил Рома.

– Тебе, конечно, делать нечего! – взорвалась Алла Сергеевна, поворачиваясь к Роме. – А вот я…

Пожалуй, она собиралась выдать очередную длинную речь, но Олег Николаевич вовремя пообещал ее придушить (уверенный в том, что суд его оправдает после наших свидетельских показаний), если она произнесет еще хоть слово. Лицо импозантного холеного мужчины, которое, как мне казалось, когда я только вошла в кабинет, всегда украшает улыбка (пусть дежурная, но – тем не менее), исказила ярость. Алла Сергеевна же точно знала, когда следует заткнуться, что немедленно и сделала. Инна хмыкнула.

Олег Николаевич, махнув рукой на отсутствие Славы Тарасова, пообещав встретиться с ним лично, объявил нам четверым, что каждый из нас в соответствии с завещанием покойного Станислава Леонидовича Тарасова становится обладателем пакета акций фирмы «Нева-металл». Двадцать пять процентов оставлены Роману Станиславовичу, по десять – Алле Сергеевне, Вячеславу Станиславовичу и моей скромной персоне, пять – Инне Александровне Баймаковой. На всякий случай нотариус сообщил также, что десять процентов «Невы-металл» принадлежат коммерческому директору Вениамину Борисовичу Багловскому, а тридцать – Карташову Алексею Петровичу.

Я произвела в уме нехитрые подсчеты. Кто может с кем объединиться для получения контрольного пакета? Только Рома с Афганцем. Во всех остальных случаях двух человек недостаточно, а договориться троим, например, будет гораздо сложнее… У Аллы с сыном всего двадцать процентов, до контрольного пакета – как до Луны, то есть ей обязательно нужно будет привлечь кого-то на свою сторону. Неизвестно, в каких она отношениях с этим самым Багловским (хотя при объединении их акций все равно получается только тридцать процентов). Я не исключала, что Алла Сергеевна неоднократно демонстрировала свои таланты скандалистки и на заводе, а также проводила воспитательную работу и с коммерческим директором, так что вполне можно ожидать, что с нею он не объединится ни при каких условиях. Поэтому она и желала заполучить меня в компаньонки или просто хотела выяснить, сможет ли она мною управлять? Я также не исключала варианта, что она набивалась мне в подруги с целью втереться в доверие, а потом каким-то образом отобрать у меня акции. Но, пожалуй, отберешь у меня, если я не захочу отдавать!

Знаком ли Багловский с Ромой? Наверное, да, если Рома бывал на заводе отца. Насколько вообще этот шестнадцатилетний мальчик понимает весь расклад? Ведь если он, коммерческий директор и я тоже объединим силы, то у нас получится хоть и не контрольный пакет лакомого куска, оставшегося от Тарасова, но самый большой процент – сорок пять. А если к нам присоединится Инна, получится ровно пятьдесят, но не пятьдесят один! Ну, Тарасов! Ну, Стасик! Вот ведь удружил… Или он сделал это специально и сейчас похохатывает, глядючи на нас с облачка? Хотя, откровенно признаться, я предполагала, что он направился в прямо противоположную сторону и сейчас изнывает от немыслимой жары в другом месте.

В общем, услышав о распределении акций и произведя в уме кое-какие подсчеты, я поняла, что впереди меня ждут веселенькие денечки.

Далее мы были проинформированы Олегом Николаевичем о том, каким образом Тарасов распорядился остальным своим имуществом. Мы с Инной не были учтены при распределении квартиры, дач (их оказалось две), машин (четыре), еще каких-то акций и счетов. Но и за долю в «Неве-металл» – спасибо! Или, наоборот, следует сказать Тарасову: «Ну и гад ты, Стасик, что втравил меня в это дело»? Хотя о мертвых так нельзя.

Меня, правда, интересовал один вопрос, который я хотела бы задать Олегу Николаевичу с глазу на глаз или по крайней мере в отсутствие тарасовских родственников. Ведь Славе и Роме – по шестнадцать лет. Совершеннолетие у нас, насколько мне известно, наступает в восемнадцать. Жениться и выходить замуж до этого возраста без разрешения родителей нельзя, как и голосовать. А вот как насчет фирмы? Да, кстати, и всего остального имущества? Кто им распоряжается до наступления совершеннолетия наследника? Слава, как я понимаю, полностью доверяет мамочке (да попробуй только не доверь такой – отдача замучает), а вот что с Ромой? У него есть мать (пусть алкоголичка, но тем не менее). Так, значит, ему потребуется ее разрешение на ведение дел? Хотя не исключаю, что Ромина мать подпишет все, что попросит сын, – если он, как говорил мне Стас, давно все решает сам, работает и, возможно, даже содержит родительницу. Никакой доверенности на меня оформлено не было: Стас просто просил меня проследить, чтобы Рома не был обделен и получил все, что отец завещал незаконнорожденному сыну. Или Тарасов все-таки оставил Олегу Николаевичу какой-то документ? Или мне придется ограничиться лишь устными советами и помогать Роме уламывать мать – если возникнет такая необходимость?

Не успела я подумать об этой проблеме, как Олег Николаевич заявил, что сегодня вечером он лично проедет на квартиру Тарасовых, чтобы объяснить Славе его права. (Интересно, сколько Стас отвалил нотариусу за то, чтобы он так бегал?) Алла Сергеевна попыталась встрять, опять разглагольствуя о Славочкином здоровье, а потом плавно перейдя на безапелляционные утверждения, объявив нам, что она намерена вести дела от имени Славочки.

После очередной перепалки, в которой на сей раз активно участвовал и Рома, я узнала, что по нашему законодательству несовершеннолетний, достигший шестнадцати лет, может быть объявлен полностью дееспособным. Объявление несовершеннолетнего полностью дееспособным называется эмансипацией и производится по решению органа опеки и попечительства – с согласия родителей, усыновителей или попечителя либо, при отсутствии такого согласия, по решению суда. Так что Рома после оформления соответствующих документов (и Слава, кстати, тоже) имеет полное право участвовать в работе совета директоров компании «Нева-металл», а также распоряжаться своими акциями, квартирами, машинами и прочим. Ничье разрешение на заключение сделок ему для этого не потребуется. Алла Сергеевна, как законный представитель интересов Славы, имеет право вести дела от его имени, но, если Слава захочет, он сможет принимать самостоятельные решения. А может и выдать доверенность кому-то еще, например, Олегу Николаевичу.

Рома, к моему удивлению, вопросом владел великолепно (Стас проконсультировал? Тарасов обращался к юристу? И все нужные документы уже оформлены? А от меня действительно требуется только совет? Хорошо бы!), Алла Сергеевна, как я поняла, тоже в курсе, а вот насчет Славы я очень сомневалась. Инна в разговоре не участвовала, да ее этот вопрос, по-моему, нисколько и не интересовал.

В разгар бурной дискуссии на столе у Олега Николаевича зазвонил телефон, он послушал, что ему сказали, и повесил трубку.

– Извините, – посмотрел он на нас, – меня ждет следующий клиент.

Алла Сергеевна попыталась было еще что-то выкрикнуть, но Олег Николаевич ее резко пресек, на этот раз напомнив о ее опоздании.

Нотариус демонстративно подал шубу Алле Сергеевне, проводил нас до холла, где висела моя «норка», принадлежавший Инне «песец» и Ромина «аляска», подал шубы мне и Инне, пожал нам всем руки и пригласил заходить. Нам всем еще требовалось оформить документы, а из-за бурных и страстных выступлений Аллы Сергеевны мы не успели сделать то, что могли бы осуществить сегодня. Проводив нас, Олег Николаевич пригласил к себе в кабинет сидевших в холле двух молодых мужиков. Те очень внимательно оглядели телесные достоинства Инны и только мазнули взглядами по мне, Алле Сергеевне и Роме. Я порадовалась, мадам Тарасовой же подобное осматривание не понравилось.

– Ты на машине? – спросила меня Алла Сергеевна, когда мы уже двигались к выходу из нотариальной конторы.

Я кивнула.

– Светлана Алексеевна, а вы не могли бы подвезти меня до метро? – пропел Рома у меня над ухом.

– Я тоже на машине, – встряла Инна.

– Нечего им тебя возить! – взвизгнула Алла Сергеевна. – На троллейбусе доберешься. Или пешком прогуляешься! Молод еще, чтобы…

– А вас никто не спрашивает, глубокоуважаемая Алла Сергеевна, – заметил Рома демонстративно вежливым тоном. – На вашей машине я не поеду, даже если вы мне приплатите.

Рома открыл дверь конторы, так же демонстративно чуть подвинул Аллу Сергеевну в сторонку и предложил мне выйти первой. Инна тоже уступила мне дорогу. Я юркнула вперед, надеясь поскорее вдохнуть свежего воздуха. На улице, как я увидела в большое окно в холле, светило яркое мартовское солнце. Успело выйти из-за туч, пока мы два часа сидели в помещении с окном во двор. Тем временем за моей спиной началась какая-то потасовка, потом Рома с Аллой Сергеевной и Инной, осыпая друг друга «комплиментами», вылетели на морозный воздух, где приступили к рукоприкладству. Я не успела рассмотреть, кто с кем сцепился.

Сама я на мгновение ослепла от яркого света, потом мне показалось, что на нас направили солнечный зайчик… Солнце все-таки слепит не так… Я прищурилась и огляделась, больше всего меня интересовали дома напротив. Внезапно мне показалось, что во втором доме слева солнечный луч скользнул по… линзе? Простого законопослушного гражданина отраженные блики (от чего бы то ни было), конечно, не насторожили бы, но к моей скромной персоне имеются кое-какие претензии со стороны кругов, далеких от законопослушных, поэтому я решила, что лучше перестраховаться и показаться идиоткой прохожим и наследничкам, чем потом стынуть в морге.

В этот момент кто-то из сражавшихся за моей спиной (я так и не поняла, кто именно) внезапно сильно подтолкнул меня – и я, еще оттолкнувшись ногами от земли, полетела в направлении проезжей части. Мое опытное и закаленное во многих схватках тело меня не подвело, я смогла затормозить прямо в воздухе и приземлилась на холодный голый асфальт тротуара в том месте, где и планировала, не попав под колеса несущихся мимо автомобилей. Только колготки порвала и коленку разбила. Порадовалась, что хоть льда не было. Пожалела, правда, что и сугробов тоже: у нас их счищают там, где не надо, и не убирают там, где нужно. Но кто же знал, что я тут буду летать в центре города?

Эти мысли пронеслись в сознании с поразительной скоростью – пока я летела, но тут же любые рассуждения мою голову покинули.

Раздался звон разбиваемого стекла – за моим правым плечом (вернее, за тем местом, где мое правое плечо было секунду назад – до полета). За звоном последовал вопль Ромы, за которым, в свою очередь, прозвучали высказывания мальчика, достойные старого матроса с пиратского судна. Его речь, полная эпитетов, заглушила звук падающего тела. Его я увидела, повернув голову. Правда, к тому времени мой высокоразвитый инстинкт самосохранения уже донес меня до ближайшей машины, стоявшей у края тротуара, чуть правее, за которой я и примостилась, прижимаясь к асфальту. Глазоньки мои, обозревавшие окрестности, полезли из орбит, увидев происходящее у входа в нотариальную контору. Истошно вопила Алла Сергеевна – она уже добровольно рухнула на асфальт в своей норковой шубе, закрывая голову руками, правда, тут же поднялась на четвереньки, доскакала до двери, из которой мы только что вышли (а они с Ромой и Инной успели продвинуться вперед шага на два), но туда не вошла.

Из нотариальной конторы выскочили сотрудники. На тротуаре собиралась толпа, на проезжей части тормозили машины, а я продолжала скрываться за чьей-то «БМВ», правда, уже понимая, что киллер место своей дислокации покинул, сделав три выстрела: один меткий, второй – не очень, третий – можно сказать, в «молоко». Три выстрела – это даже слишком, хотя не исключаю, что ему заказывали четыре. Или все-таки три? Кого-то следовало уберечь? Или приказали убить кого-то одного, а киллер просто сперва «мазал»?

Я сидела на тротуаре, горевала по поводу порванных вдрызг колготок, прикидывая, где тут поблизости смогу купить пару, и вспоминая, чем следует чистить мех. Вроде бы манной крупой? Или это песца? Ладно, дам Косте задание выяснить, все равно ему чистить. И вообще, после покушения люди о другом думают, но это те, на которых в первый раз покушаются, усмехнулась я про себя.

Пора бы подниматься. Но что-то продолжало меня удерживать на асфальте. Невидимая сила, название которой я хорошо знаю: добрый старый инстинкт самосохранения. А вдруг киллер все-таки еще разочек попробует стрельнуть?

Мои глаза тупо уставились на огромное окно нотариальной конторы. Если бы это был магазин, я, наверное, назвала бы его витриной, но тут слово не очень подходило, так как в окне ничего не выставлялось, просто хорошо просматривался холл с диванчиками и шкафом-купе, служившим гардеробом для клиентов.

Но теперь окно не было целым. В правой его части (если смотреть с моей позиции) на уровне головы человека среднего роста (моего) красовалась небольшая дырочка, вокруг которой кругами треснуло стекло. Происхождение подобной дырочки мне стало быстро понятно: доводилось видеть такое в прошлом – и опять же, в районах тех мест, где оказывалась моя буйная головушка.

Я с опаской посмотрела на «БМВ», за которой пряталась. Не взорвется ли? Хотя это не моя машина, значит, у нее меньше шансов взлететь на воздух.

От этих размышлений меня оторвали знакомые вопли.

Я словно опять включилась в жизнь. Какие-то секунды (или минуты?) я вообще не слышала никаких звуков. Теперь же вокруг меня гудела толпа людей, какая-то сердобольная тетенька даже помогла мне встать, еще одна меня отряхивала, третья причитала, бабулька – божий одуванчик рассказывала, сколько было крови в прошлом месяце, когда убили какого-то бизнесмена, а бабулька тогда тоже оказалась рядом… Она также слышала и о покушениях на какую-то женщину на Петроградской стороне прошлой осенью. У меня язык чесался – представиться, однако я все-таки решила быть поскромнее.

Но бабушку я не особо слушала. Слушала я Аллу Сергеевну с Ромой, чье плечо окрасилось красным. Однако, несмотря на ранение, он участвовал в схватке с Аллой Сергеевной, которая была ниже его на голову, правда, она не пострадала физически. Инна лежала на асфальте, и, судя по ее позе и отсутствию каких-либо движений, я предположила, что помощь госпоже Баймаковой уже не требуется и нет смысла везти ее даже в элитную клинику доктора Авакяна.

Алла Сергеевна и Рома обвиняли друг друга в организации покушения. Собравшийся народ не мог понять, что происходит, кто-то даже попытался было их урезонить, но люди еще не знали, что с Аллой Сергеевной это просто невозможно.

Из нотариальной конторы вылетел Олег Николаевич (подозреваю, что сотрудники сообщили ему о случившемся), оглядел нас всех, остановил взгляд на мне, не обращая внимания на скандаливших Рому и Аллу Сергеевну и лежавшую на асфальте Инну, над которой склонилась секретарша нотариуса, подбежал к моей скромной персоне и окружавшим меня многочисленным теткам и, обращаясь и к гражданам, и ко мне, спросил:

– Что произошло?

Граждане наперебой стали выдавать свои версии случившегося. Послушав их, я с удивлением узнала о чеченском теракте, бандитских разборках, дележе рынка нефтяными королями, а также о стрельбе из автомата, гранатомета, о взрыве бомбы (какая бомба?!) и вообще о подготовке киллеров из рядов бывших спецназовцев, которая проводится на какой-то заброшенной армейской базе в Ленобласти, о чем поведала всезнающая бабка, с большим энтузиазмом просвещавшая граждан на тему организации покушений.

Олег Николаевич немного послушал народные новости, затем опять внимательно посмотрел на меня и спросил, обращаясь уже только к моей персоне:

– С вами все в порядке, Светлана Алексеевна?

Я кивнула.

– Пойдемте в офис. Сейчас приедет милиция.

«Вот только радостной встречи с блюстителями порядка, которые не могут его соблюсти, мне и не хватало!»

«Скорая», правда, приехала раньше, Инну закрыли каким-то покрывалом, найденным в нотариальной конторе, а Роме оказали первую помощь. Он категорически отказался ехать в больницу, заявив, что ему сейчас некогда по больницам лежать, так как у него всякие организаторши покушений отнимают наследство, а в больнице они могут запросто организовать ему какой-нибудь хитрый укол, в результате чего биться за наследство станет уже некому.

У врача от таких откровений глаза полезли на лоб, но работу свою он выполнил, а я восхитилась Ромой, не проронившим ни звука, когда у него из плеча извлекали пулю. Парню явно было больно, но он мужественно терпел. Я подумала, что в дальнейшем стоит все-таки показать его доктору Авакяну, имеющему большой опыт излечивания пулевых ранений.

Мы с Аллой Сергеевной сидели на разных диванчиках в холле. На окна теперь опустили жалюзи. Я позвонила по сотовому Сереге Стандецкому и вкратце рассказала о развитии событий. Он сказал, что лично появится на месте происшествия. Затем я позвонила в фирму и предупредила девочек, что немного задержусь. Причину пояснять не стала: девочки у меня впечатлительные и очень переживают, когда на меня совершаются покушения, к которым они могли бы уже и привыкнуть.

Костю я решила не беспокоить, чтобы не пришлось ехать домой отпаивать его корвалолом (братец у меня еще более впечатлительный, чем девочки в фирме), и набрала Веркин домашний. К моей великой радости, она уже проснулась, выслушала меня, позевывая, сказала, что я вообще – ведьма и меня может взять только заговоренная серебряная пуля, о чем бедные киллеры даже не подозревают, в связи с чем лишаются обещанных гонораров, а то и жизней со свободой, но пообещала заехать вечерком. Однако моя подружка меня все-таки любит, так как перед тем, как я отключила связь, Верка сказала с беспокойством:

– Ты уж давай поосторожнее, Ланка! Может, откажешься от наследства-то? На черта оно тебе сдалось?

– Да мне оно на фиг не нужно! – рявкнула я и сбавила громкость, чтобы господа, находившиеся в нотариальной конторе, не слушали мои беседы по телефону. – Но это Тарасов постарался! А я слово дала, что не дам Ромку в обиду!

– Вот и не давай. Только больше ни во что не лезь!

Я и не лезла. Только почему-то кто-то другой думает иначе.

Милиция прибыла через двадцать минут и сразу принялась проявлять бурную деятельность.

Толпу зевак перед зданием разогнали, да большинство людей и сами разошлись: поняли, что все интересное уже закончилось, а труп, закрытый покрывалом на тротуаре, особого интереса для наших граждан давно не представляет, как и простреленные окна. Специалисты изучали отверстие в стекле, что-то измеряли, какие-то мужики, как я видела со своего диванчика (жалюзи опять подняли), еще что-то измеряли на улице, но больше спорили, размахивая руками и что-то доказывая друг другу. В общем, вели себя, как и обычно действуют наши мужики, занимающиеся каким бы то ни было делом. Их специальность, место работы или службы на манеру их поведения не влияют.

Аллу Сергеевну, меня и Рому допросили по очереди, также представители органов пообщались и с Олегом Николаевичем. Рома и Алла Сергеевна опять вопили на всю нотариальную контору, обвиняя друг друга в организации покушения на соперника и требуя посадить конкурента в тюрьму. Правда, как мне показалось, допрашивавшие их представители органов не очень-то им верили. А вообще-то, интересно было бы узнать, к какой версии склоняется родная милиция? Мне уделили меньше всего внимания.

Я же все время нахождения в нотариальной конторе размышляла: могла ли Алла Сергеевна в самом деле организовать покушение на Рому и Инну? И на меня, кстати!

Когда следователь, записывавший мои показания, куда-то отошел, велев мне пока не уходить, я попыталась точно воспроизвести по памяти, что же произошло, когда мы вышли из конторы.

Я вспомнила какой-то блик, ослепивший меня. Еще я видела какой-то странный отблеск в доме напротив или дальше – во втором слева, пожалуй. Если я все правильно помню… Оптический прицел? Но не мог же он на нас отсвечивать? Он же находился на удалении. Пожалуй, все-таки кто-то постарался специально нас ослепить, особым образом направляя зеркало, ну, или какой-то специальный механизм. Всех нас или меня? Или первого выходящего, которым оказалась моя скромная персона? Но нас явно ждали. А потом… Потом меня толкнули вперед. Случайно? Или нет?

Но тогда – зачем? И кто?

Я шла первой, Рома с Аллой Сергеевной и Инной ругались за моей спиной, я их заслоняла. Тот из них, кто знал, что покушение должно произойти в ближайшую минуту, не желал, чтобы я погибла. Или я о них слишком хорошо думаю? Преступник хотел избавиться от более серьезного конкурента, чем я, а я мешала, заслоняя намеченную жертву. Поэтому меня и толкнули в порыве псевдоблагородства. Но вот кто из двоих?

Если я узнаю ответ на этот вопрос, то пойму и кто организовал покушение.

Хотя…

Инна убита, вторая пуля вошла в плечо Роме, я увернулась благодаря своей великолепной реакции (а не только тому, что меня толкнули), Алла Сергеевна не пострадала вообще.

Значит, Алла Сергеевна? Или все-таки Рома – для отвода глаз? Кто ж знает этого мальчика… если он настолько самостоятельный, как утверждал Стас, и шибко интересовался производством, как говорила Алла Сергеевна. Но все-таки нанять киллера – это вам не в игрушки на компьютере играть.

Или его нанял кто-то третий? А меня все же толкнули случайно, и я должна еще сказать спасибо?

В результате этих раздумий я решила, что следует по отдельности поговорить и с Аллой Сергеевной, и с Ромой и выяснить подробности их схватки перед дверьми нотариальной конторы. С бедной Инной мне говорить уже не придется никогда.

И не исключено, что в беседе с глазу на глаз Рома скажет мне что-то интересное. Например, открытым текстом предложит объединить наши акции. Или еще что-то… Теперь я уже ничему не удивлюсь.

Хотя зачем Роме убивать меня? Отец рассказывал ему обо мне, и у него не должно быть оснований мне не верить и сомневаться, что я не выполню волю Стаса.

Я все-таки склонялась к версии, что это инициатива Аллы Сергеевны, устраняющей конкурентов.

Сидя в одиночестве на диванчике и глядя на входную дверь, я первой заметила прибытие моего старого доброго знакомого Сереги с мужиком лет сорока в штатском. Коренастенький, пузатенький, с проклевывающейся лысиной и редкими рыжими волосами, он чем-то напоминал гриб боровик со щечками-яблочками. Быстро оглядев контору, Серега направился ко мне, а гриб боровик побежал куда-то в глубь офиса и принялся за выяснение обстановки.

– Это майор Сидорчук, – шепотом сообщил Серега, обнимая меня за плечи.

Мы тут что, должны изображать влюбленную пару? Сережа показывает, что примчался оказать мне моральную поддержку? Или майор Сидорчук состоит на дотации у фирмы Лешки Афганца? А Серега отвечает в фирме за связи с органами правопорядка?

– Кто он такой? – уточнила я у Стандецкого, чтобы быть в курсе.

– Ну, я же тебе вчера рассказывал! – воскликнул Серега. – Занимался в последнее время Тарасовым и исчезнувшими бабами. Мужик нормальный. Когда ты позвонила, я тут же с ним связался. Это же не его район, кто бы стал ему сообщать? А мне почему бы не оказать ему услугу? А вдруг потом и он нам поможет?

Майор отсутствовал минут двадцать, потом вернулся и подсел к нам с Серегой. Алла Сергеевна метнула в нашу сторону взгляд-молнию, Рома просто посмотрел с любопытством, но им обоим было некогда увлекаться нашей беседой, так как ими самими опять заинтересовались представители органов – по одному на брата (или сестру).

Я же была допрошена майором, который беседовал со мной тихо, так что его коллеги ничего не слышали. Серега на протяжении всего разговора молчал, только слушал, не выдал ни одного комментария, но руку с моего плеча не снял. И надолго она там останется? Я опять отметила про себя, что Серега ведет себя со мной гораздо увереннее, чем осенью.

Я во второй раз рассказала о встрече с наследниками в кабинете Олега Николаевича, а потом о выходе из конторы, правда, собственными соображениями не делилась.

Тут наша милая беседа была прервана появлением еще одного представителя органов, услышав громоподобный голос которого все присутствующие аж вздрогнули. Судя по размеру пуза и насыщенности физиономии красным цветом, этот милицейский чин должен был быть в звании не ниже полковника.

Первой очухалась Алла Сергеевна и завопила в своем обычном стиле. Из ее речи я поняла, что последний прибывший появлялся на месте убийства Тарасова, разговаривал с вдовушкой дома и нарушал там тишину, необходимую бедному Славочке, сыну Аллы, пережившему нервное потрясение. О своих нервах вдовушке даже говорить не хотелось.

– А по делу что скажете, Алла Сергеевна? – невозмутимо обратился к ней дядя милиционер, потом бегло посмотрел на Рому и на меня. – В кого на этот раз стреляли? В вас? В них? – мужчина кивнул на нас с Ромой. – Или во всех сразу? Четко, по-военному, ответить можете?

Алла Сергеевна не нашлась что сказать, а пока она сидела, раскрыв рот, вновь прибывший от нее отвернулся, выслушал отчет допрашивавших нас сотрудников, задал пару вопросов Роме, потом мне, по ходу дела уточнив, кто такой Сергей.

– Спутник жизни, – ответил тот, не дав мне раскрыть рот. – Не мог бросить женщину в такую минуту.

Но я все равно рот раскрыла – хотя бы из духа противоречия – и добавила:

– Перспективный спутник. Или потенциальный.

Мужик с громоподобным голосом усмехнулся в усы, попросил Сидорчука отойти в сторону, о чем-то с ним пошушукался, а затем обратился к нам всем сразу:

– А сейчас, голуби, давайте-ка повторим ваш выход из конторы. Кто за кем шел, кто что говорил. Давайте, к выходу!

Услышав это предложение, Алла Сергеевна завопила, причем так, что могла бы посоревноваться с милицейской сиреной или даже с сиреной гражданской обороны, оповещающей о начале бомбежки. Сновавшие по нотариальной конторе представители органов, за исключением уже встречавшегося с Аллой Сергеевной мента, резко дернулись, однако в скором времени вернулись к своим занятиям. Вновь прибывший, представившийся майором Федоровым (все-таки не полковник? С другой стороны, если он ездил к Алле Сергеевне домой…), снова повторил задание и, не обращая внимания на вопли Аллы Сергеевны, повел нас с Ромой к двери. Серега с Сидорчуком остались на диване. Мадам Тарасовой ничего не оставалось, как последовать за нами. Я сделала для себя вывод: чтобы прекратить ее представление, надо просто не обращать на нее внимания. У Федорова это получалось очень здорово.

Мы с Ромой сказали одно и то же относительно порядка нашего выхода из конторы, затем Федоров заинтересовался происшедшим на улице. Алла Сергеевна утверждала, что Рома применил к ней насилие. Рома, в свою очередь, заявлял, что «эта фурия» так на него набросилась, что он просто не знал, как ей противостоять.

– А как Светлана Алексеевна оказалась на асфальте чуть ли не у самой проезжей части? – спросил Федоров.

Вопрос был обращен ко мне, но я не желала рассказывать о своем высокоразвитом инстинкте самосохранения и выдавать представителю органов свои соображения насчет солнечных зайчиков и линз оптических прицелов, поэтому заявила, что меня кто-то случайно толкнул сзади. Поскольку глаз у меня на спине нет, кто именно, утверждать не могу.

– Вот этот молодой нахал тебя толкнул, – сообщила Алла Сергеевна, кивая на Рому. – Меня пытался избить и тебя тоже хотел изувечить, отбросив под колеса автомобилей. Я все видела! Если бы не киллер, мы бы с тобой, Лана, сейчас уже лежали бы в травматологии! Так что мы должны быть благодарны киллеру. Жаль только, что он этого молодого негодника не пристрелил. Вот Инночку жалко! Молодая девушка, вся жизнь впереди… – Алла Сергеевна замолкла на секунду, а потом своим визгливым голосом заявила, обращаясь к майору, слушавшему вдовушку с большим интересом: – Я теперь понимаю, какой у этого молодого мерзавца был план… Лану он кинул под колеса автомобилей, но ты, Лана, молодец, сумела сгруппироваться или как там это называется… А киллер, нанятый этим негодяем, должен был убить меня… Меня и Инну. Все продумано! Все заранее продумано! Но правильно гласит народная мудрость: не рой другому яму. И пуля досталась заказчику. Так тебе и надо!

И Алла Сергеевна с ненавистью посмотрела на Рому. Но тот в долгу не остался и заявил, что меня толкнула Алла Сергеевна, которая, несмотря на свой рост и хрупкое телосложение, обладает недюжинной силой и в состоянии бетонные столбы передвигать вместо крана-грузовика, а она всю жизнь придуривается. По мнению Ромы, именно Алла Сергеевна намеревалась отправить пасынка, любимую женщину и друга (подругу?) ее мужа в травматологию или – скорее всего – к патологоанатому. Рома еще немного пораспространялся о талантах Аллы Сергеевны в плане нанесения увечий бедным людям, даже не подозревающим о ее богатырской силе, но был прерван «мачехой»:

– Если не ошибаюсь, деточка, ты недавно утверждал, что это я киллера наняла, чтобы вас с Инной и Ланой тут пристрелить? Нестыковочка получается, дорогой! Зачем же мне с моими талантами нанимать киллера, если я, судя по тому, что ты тут говоришь, сама в состоянии вам всем троим шеи свернуть одной левой? Зачем мне киллер?

Я ждала, что эти двое теперь переведут стрелки на меня – по логике вещей, именно так и должно было случиться. Но это – по логике. Рома с Аллой Сергеевной так ненавидели друг друга, что были готовы объединиться с кем угодно против соперника и принять любую, самую бредовую версию, лишь бы очернить врага.

Федоров и два лица в штатском, мне не представившиеся, слушали их перепалку весьма внимательно, что-то прикидывая, правда, мыслями своими с нами не делились.

Примерно через полчаса, в течение которых мы раза три выходили из нотариальной конторы, пытаясь воспроизвести процесс (Алла Сергеевна с Ромой все разы были готовы воспроизводить и рукоприкладство, только представители органов их сдерживали), нас всех отпустили.

Перед этим радостным событием Федоров отвел меня в сторону и заметил:

– Вы бы поосторожнее, Светлана Алексеевна, а то, не ровен час, какая-то пуля все-таки вас достанет. Или машина взорвется – с вами внутри. Что-то вы имеете склонность появляться не в том месте и не в тот час…

Глядел он на меня, многозначительно прищурившись, так что я, молча кивнув, сделала вывод о том, что господин Федоров знает о моих прошлых подвигах.

Радовало одно: ко мне в сумочку никто не заглянул.

* * *

Чтобы не вступать в очередную перепалку и все-таки не испортить отношения с мадам Тарасовой (она может еще пригодиться), я Рому в свою машину не посадила, попрощалась с обоими родственничками перед дверьми нотариальной конторы и отправилась в ближайший переулок, где оставила свой новый «Пассат», двойник взорвавшегося осенью. К счастью, машина Аллы Сергеевны стояла у края тротуара почти напротив нотариальной конторы, так что нам с ней по пути к нашим автомобилям беседовать не пришлось. Доставить Рому до дома пообещали майор Сидорчук на пару с Серегой, чей кроваво-красный «Ниссан Патрол» стоял за моим «Пассатом». Я никаких комментариев по этому поводу не высказала, а про себя подумала, что Рому с его двадцатью пятью процентами акций, наверное, постараются хорошенько обработать. Но я с ним свяжусь, когда никого из этой кодлы рядом не будет.

Интересно все-таки, какое соглашение заключили Сидорчук с Афганцем, сейчас представляемым Серегой Стандецким? И что они вообще намерены предпринять в плане «Невы-металл»? Занятая этими любопытными мыслями, я добралась до своей турфирмы, по пути купив колготки, и напряженно трудилась до вечера.

Брат с сыном об очередном покушении на меня узнали из теленовостей, но истерику брата я пресекла в зародыше, а восторги сына поумерила, заявив, что я, скорее всего, продам доставшиеся мне акции, от которых, по-моему, предполагается одна лишь головная боль. Про себя я добавила, что продам их, скорее всего, Афганцу, чтобы зуб, который он на меня точит, хотя бы стал менее острым.