Онлайн чтение книги Тай-Пэн Tai-Pan
Глава 2

Деревня Абердин лежала, погруженная во мрак и тишину, свет полной луны размывал очертания лачуг во влажном воздухе. Улицы были пустынны, двери домов крепко заперты. В спокойной грязной воде у берега неподвижно застыли на привязи сотни сампанов. И хотя стояли они так же тесно, как и хижины, на них не было заметно никакого движения и оттуда не доносилось ни звука.

Струан ждал в условленном месте, сразу за деревней, там, где тропинка разветвлялась надвое рядом с колодцем. Колодец был обложен камнями, и Струан пристроил на них три фонаря. Он был один, его золотые часы-луковица показывали, что назначенное время почти наступило. Он попытался угадать, откуда появится Ву Квок и его люди: из деревни, из сампанов или со стороны пустынных холмов. Или с моря.

Он устремил в море пристальный взгляд. Его глаза не уловили никакого движения, только волны лениво перекатывались. Где-то там, в непроглядной тьме, двигался в кругой бейдевинд его клипер «Китайское Облако» с командой, стоящей по боевым местам. Корабль находился слишком далеко, чтобы с него можно было наблюдать за Струаном, но достаточно близко, чтобы видеть зажженные фонари Струан приказал, что если фонари вдруг погаснут, команда должна сесть в лодки и высадиться на берег с мушкетами и абордажными саблями.

Приглушенные голоса тех нескольких матросов, которых он взял с собой, доносились с пляжа. Они ждали его у двух катеров и тоже следили за фонарями, вооруженные и готовые по первому знаку прийти к нему на выручку. Он прислушался, но не смог разобрать, о чем они говорили. Я чувствовал бы себя спокойнее, будь я здесь один, сказал он себе. В таком деле мне вовсе ни к чему лишние пары глаз. Но высадиться на берег без охраны было бы верхом глупости. Хуже того, это означало бы испытывать свой йосс. Да. Струан замер. Тишину деревни нарушило ворчание собаки. Он прислушался и напряг зрение, пытаясь разглядеть в темноте движущиеся тени. Но не увидел ни одной и понял, что собака просто рыскала по улицам в поисках пищи. Он прислонился к колодцу и постарался расслабиться, довольный, что опять вернулся на остров. Успокоенный тем, что Мэй-мэй и дети были теперь в безопасности в доме, который построили для них в Счастливой Долине.

Робб и Кулум очень толково распоряжались всем в его отсутствие. Небольшой дом с окружающей его стеной и крепкими воротами был закончен. Двести пятьдесят человек работали на его строительстве днем и ночью.

Остались недоделанными еще много мелочей, и садом пока совсем никто не занимался, но сам дом был вполне обитаем и почти полностью обставлен. Его выстроили из кирпича, с камином и дощатой крышей. В комнатах – бревенчатые потолки. Стены большей частью были оклеены обоями, но немало было и крашеных, и во всех комнатах имелись стеклянные окна.

Дом выходил фасадом на море и состоял из кабинета хозяина, столовой и просторной гостиной. К западу от него, на другом конце сада, стоял решетчатый павильон, отделенный от остальных построек. Здесь располагались комнаты Мэй-мэй и комнаты для детей, а позади них – помещение для прислуги.

Два дня назад Струан доставил Мэй-мэй с детьми и А Сам, ее аму, в дом и разместил их там. Он также привез из Кантона своего личного повара по имени Лим Дин, которому доверял, аму для стирки и девушку-помощницу по кухне.

И хотя ни один из европейцев не видел Мэй-мэй, большинство из них были уверены, что Тай-Пэн уже перевез свою любовницу в первое постоянное жилище на Гонконге. Одни понимающе ухмылялись и перемигивались друг с другом, другие порицали его из зависти. Но своим женам ни те, ни другие не говорили ни слова. Придет время, когда и они захотят привезти на остров своих любовниц, поэтому все молча соглашались, что чем меньше об этом разговоров, тем лучше. Те жены, которые подозревали своих мужей в неверности, не показывали вида: они ничего не могли с этим поделать.

Струан остался очень доволен домом и тем, как шло строительство пакгаузов и фактории. А также результатами своей показной холодности к Кулуму. Кулум тайно сообщил ему, что Брок уже сделал первую осторожную попытку сблизиться с ним и что Уилф Тиллман приглашал его на борт роскошного плавучего склада Купера-Тиллмана, где щедро угощал его и всячески обхаживал.

Кулум рассказал, что разговор шел о торговле, о том, что будущее Азии целиком зависит от сотрудничества, особенно между представителями англосаксонских рас. Он добавил, что на ужине присутствовала Шевон и что она была обворожительна и жизнерадостна.

Из воды выпрыгнула рыба, на мгновение повисла в воздухе, потом плюхнулась обратно. Струан замер, напряженно прислушиваясь. Затем вновь расслабился и вернулся к своим размышлениям.

Шевон была бы подходящей женой для Кулума, бесстрастно рассуждал он. Или для тебя самого. Да. Из нее бы вышла прекрасная хозяйка, и она могла бы стать интересным дополнением к тем банкетам, которые ты будешь давать в Лондоне. Для лордов, леди и членов парламента. И министров Кабинета. Наверное, тебе стоит купить для себя титул барона? Твоих денег хватит на десяток таких титулов. Если «Голубое Облако» придет домой первым. Или вторым, даже третьим – лишь бы он благополучно добрался до лондонского порта. Если торговля в этом году закончится удачно, ты сможешь позволить себе и графский титул.

Шевон достаточно молода. Она принесет тебе небесполезное приданое и интересные политические связи. Но как же быть с Джеффом Купером? Он безумно любит ее. Однако, если она откажет ему, это уже его проблемы,

А что с Мэй-мэй? Закроет ли тебе жена-китаянка доступ в святая святых лондонского света? Безусловно. Она значительно снизит твои шансы на успех в этой игре. Значит, забудь об этом браке.

Вращаться в английском свете без подобающей твоему положению жены немыслимо. Высокая политика большей частью вершится в роскошных гостиных на частных приемах. Тогда, может быть, дочь лорда, или графа, или члена Кабинета? Подождать до дома, там видно будет, а? Времени у тебя много.

А много ли?

Где-то среди сампанов надрывно залаяла собака, потом лай сменился визгом, когда на нее набросились другие. Шум собачьей драки не на жизнь, а на смерть то затихал, то становился громче, потом прекратился совсем. И вновь – тишина, нарушаемая лишь сдавленным урчанием, возней и клацаньем зубов в темноте: победители принялись за дележ добычи.

Струан наблюдал за сампанами, стоя спиной к фонарям. Он заметил одну движущуюся тень, затем другую, и вскоре весь молчаливый отряд китайцев, отобранных для Струана, покинул плавучую деревню и собрался на берегу. Он увидел Скраггера.

Струан спокойно ждал, небрежно держа в руке пистолет, и всматривался в темноту, пытаясь отыскать глазами Ву Квока. Китайцы неслышно приблизились по тропинке, ведущей из деревни. Скраггер благоразумно держался в середине. Пираты остановились у колодца и уставились на Струана. Все были молоды, двадцати с небольшим лет, все в длинных черных рубашках и черных штанах, на ногах сандалии на ремешках; большие, как у кули, шляпы скрывали их лица.

– Чудный вечерок, Тай-Пэн, – тихо произнес Скраггер. Он держался настороже и был готов отступить в любую минуту.

– Где Ву Квок?

– Он приносит свои вроде как извинения, только он сегодня сильно занят. Здесь вся сотня Выбирай давай, да и разойдемся, а?

– Скажи им, пусть разобьются на десятки и разденутся.

– Разденутся, ты сказал?

– Да. Всем раздеться, клянусь Богом!

Скраггер, моргая, недоуменно глядел на Струана. Потом пожал плечами, вернулся к своим людям и тихо проговорил что-то по-китайски. Китайцы негромко затараторили, встали группками по десять человек и разделись.

Струан сделал знак первому десятку, и они пошли к свету. Из некоторых групп он выбрал по одному человеку, из других двух или трех, из некоторых ни одного Он выбирал с предельной тщательностью, понимая, что набирает особый отряд, который станет острием его броска к сердцу Китая. Если он сумеет склонить их на свою сторону. Тех, кто опускал перед ним глаза, он исключал сразу же. Проходил и мимо тех, чьи косички были неухоженными и грязными. Слабые телом тоже в расчет не принимались. Те, чьи лица были испещрены отметинами оспы, пользовались предпочтением – Струан знал, что оспа была бичом моряков на всех морях, а человек, переболевший этой болезнью и оставшийся в живых, становился невосприимчивым к ней, сильным и хорошо знал цену жизни. Отдавал он предпочтение и тем, у кого замечал хорошо зажившие ножевые раны. Те, кто не стеснялись своей наготы, заслуживали его одобрение. Тех, в ком она пробуждала враждебность, он осматривал с особым вниманием, зная, что в этом мире море и жестокость связаны накрепко. Некоторых он выбирал из-за ненависти, горевшей в их глазах, некоторых – потому что так ему подсказывал инстинкт, когда он заглядывал им в лицо.

Скраггер наблюдал за ним с растущим нетерпением. Он вытащил нож и принялся бросать его в землю.

Наконец Струан закончил отбор.

– Вот этих людей я беру. Все могут одеться. Скраггер рявкнул приказ, и люди оделись. Струан достал пачку листов и протянул один Скраггеру.

– Можешь прочитать им это вслух.

– А это еще что?

– Стандартный контракт. Оплата и условия их пятилетней службы. Каждый из них должен подписаться под одним таким.

– Я не умею читать. Да и к чему эти контракты, а? Ву Фан Чой сказал им, что они твои на пять лет.

Струан протянул ему другой лист, с китайскими иероглифами.

– Передай это кому-нибудь, кто умеет читать. Каждый из них подпишет контракт, или я никого не беру и сделка отменяется.

– Хочешь, чтобы все было по форме, вон как? – Скраггер взял документ и вызвал одного из отобранных китайцев – коротышку со следами оспы на лице. Тот подошел и, взяв у него бумагу, стал изучать ее при свете фонаря.

Скраггер, дернув большим пальцем, сделал знак тем, кто не прошел отбор, и они исчезли в сампанах.

Коротышка начал читать вслух.

– Как его имя?

– Фонг.

– Фонг, а дальше как?

– Как тебе угодно. Кому какое дело, под каким именем проходят эти обезьяны?

Китайцы внимательно слушали Фонга. Он зачитал очередной пункт, и это место было встречено приглушенным, нервным смехом.

– Что там смешного? – спросил их Скраггер на кантонском. Фонг довольно долго объяснял ему в чем дело. Скраггер повернулся к Струану:

– А это еще зачем, а? Они должны обещать не спать с женщинами и не жениться все эти пять лет? Это нечестно. За кого ты их принимаешь?

– Это обычный пункт любого договора, Скраггер. Он есть во всех контрактах.

– Только не для моряков, клянусь Богом.

– Они должны стать капитанами и офицерами, поэтому обязаны заключить контракт. Для придания обучению законной силы.

– Никуда это не годится, если хочешь знать мое мнение. Что же им теперь, за пять лет и девчонку нельзя ни разу потискать?

– Это всего лишь формальность. Нельзя только жениться. Скраггер повернулся к ним и произнес короткую речь. Снова раздался дружный смех.

– Я сказал, что они должны подчиняться вам как Господу Всепроклято-могущему. За исключением прелюбодейства. – Он вытер пот с лица. – Ву Фан Чой сказал им, что они твои на пять лет. Так что волноваться не о чем.

– Почему же ты так нервничаешь?

– Да нет, ничего. Ничего, говорю тебе.

Фонг продолжал читать дальше. Все разом замолчали, потом кто-то попросил прочитать очередной пункт с начала. Скраггера он заинтересовал еще больше. Речь шла об оплате. Те, кого будут готовить на капитана, должны были получать пятьдесят фунтов в первый год, семьдесят – во второй и третий, сто – когда получат удостоверение первого помощника и сто пятьдесят – с капитанским патентом. А также шестнадцатую доли прибыли на любом корабле, которым будут командовать. Назначалась премия в двадцать фунтов тем, кто выучит английский за три месяца.

– Полторы сотни серебром – это больше, чем они зарабатывают здесь за десять лет, – заметил Скраггер.

– Хочешь получить работу?

– Благодарствуйте, я доволен той, что имею сейчас. – Вдруг в голову ему пришла какая-то мысль, и он прищурился. – Ву Фан не станет платить столько серебра, – настороженно проговорил он.

– Никто и не будет его об этом просить. Эти ребята отработают каждый пенни, можешь быть уверен. Или я спишу их на берег.

– Покуда моему начальнику не придется раскошеливаться, ты можешь платить им сколько угодно и пускать на ветер свои денежки.

После того как Фонг закончил читать документ, Струан заставил каждого пирата написать по-китайски свое имя на отдельном экземпляре контракта. Писать умели все. Потом он заставил каждого обмакнуть левую ладонь в густую тушь и отпечатать ее на обратной стороне листа.

– Это еще зачем?

– Ладонь каждой руки имеет свой рисунок. Теперь я знаю, кто есть кто, как бы их там ни звали. Где мальчики?

– Отвести людей к лодкам?

– Да. – Струан дал Фонгу фонарь и подтолкнул его к пляжу. Остальные молча последовали за ним.

– Умно ты обставил этот свой отбор, Тай-Пэн. Опять же, документы все эти... Да, чего-чего, а ума тебе не занимать. – Скраггер задумчиво покусывал кончик ножа. – Я слышал, ты славно поддел Брока. И с серебром тоже: посадил его голой задницей на горячую сковородку.

Струан хмуро посмотрел на Скраггера, сразу насторожившись.

– Брок говорил мне, что в нападении на него участвовали европейцы. Ты был одним из них?

– Если бы Ву Фан приказал мне заняться этим, Тай-Пэн, все бы закончилось иначе. Ву Фан не любит неудач. Должно быть, это кто-то из местных висельников. Страх, да и только. – Скраггер пристально огляделся вокруг. Убедившись, что они одни, он зашептал с заговорщицким видом: – Ву Квок родом из провинции Фукьен. Он с острова Квемой выше по побережью. Ты, наверное, знаешь этот остров?

– Да.

– В ночь на Иоанна Предтечу там будет большой праздник. Ву Квок приедет обязательно. Что-то, связанное с предками. – В глазах Скраггера появился злобный блеск. – Если поблизости случится быть одному-двум фрегатам. Господи, да он попадется, как проклятая крыса в бочонок.

Струан презрительно усмехнулся:

– Что верно, то верно!

– Говорю тебе, это правда, клянусь Господом. Даю тебе честное слово. Этот мерзавец обманул меня, заставил дать тебе клятву, хотя знал, что это будет ложь, и этого я ему не прощу. Слово Скраггера не хуже твоего!

– Ага. Конечно. Только неужели ты думаешь, что я поверю человеку, который продает своего хозяина, как крысу?

– Он мне не хозяин. Мой начальник Ву Фан Чой. и больше никто. И присягал на верность я только ему, никому другому. Даю тебе слово.

Струан внимательно посмотрел на Скраггера.

– Я подумаю насчет Иоаннова Дня.

– Я даю тебе слово. Я хочу, чтобы этот сукин сын отправился к праотцам, клянусь Богом. Честное слово человека – это все, что стоит между ним и вечным проклятьем. Эта свинья отняла у меня мое, да поразит его Господь, и я хочу, чтобы он своей жизнью заплатил за это.

– Где мальчики?

– Они станут денди, как ты говорил?

– Торопись, мне надоело торчать здесь.

Скраггер повернулся и свистнул в темноту. Три маленькие тени выскользнули из сампанов. Мальчики осторожно сошли по качающейся доске на берег и заторопились к ним по тропинке. Глаза Струана широко раскрылись, когда свет фонарей упал на их лица. Один был китайцем. Другой – евразийцем. А третий – маленьким грязным английским постреленком. Китайский мальчик, богато одетый, с толстой, аккуратно заплетенной косичкой, нес с собой сумку. Двое других были одеты в трогательные подобия европейского костюма: сюртук из домотканого сукна, маленькие помятые цилиндры, вручную сшитые брючки и маленькие туфли с грубыми застежками. На плече каждый нес палку, на конце которой болтался узелок.

Все трое отчаянно – и безуспешно – пытались скрыть свой страх.

– Это Ву Пак Чук, – сказал Скраггер. Китайский мальчик нервно поклонился. – Он внук Ву Фан Чоя. Один из них, но не от Ву Квока. А это мои собственные ребятки. – Он с гордостью показал на постреленка, который невольно вздрогнул. – Вот этот – Фред. Ему шесть. А это Берт, ему семь.

Он слегка шевельнул рукой, и оба мальчика взяли на отлет свои цилиндры, поклонились и пробормотали что-то, запинаясь от страха, а потом посмотрели на отца, чтобы узнать, все ли они сделали правильно. Берт, евразийский мальчик, прятал свою косичку под шляпу, но теперь, после всей этой неловкой возни, она болталась у него за спиной. Грязные волосы английского мальчишки были, как и у его отца, перевязаны сзади обрывком просмоленной бечевки.

– Подойдите сюда, ребятки, – мягко подозвал их Струан.

Младший взял на руку своего сводного брата, и оба они медленно сделали шаг вперед. Потом остановились, затаив дыхание. Английский мальчик тыльной стороной ладони вытер мокрый нос.

– Тебя зовут Фред?

– Да, ваша милость, – прошептал тот едва слышно.

– Говори громче, – сказал Скраггер, и мальчишка тут же выпалил:

– Да, ваша милость, меня зовут Фред.

– А я Берт, ваша милость. – Евразийский мальчик весь сжался, когда взгляд Струана остановился на нем. Он был высокого роста, выше других, с приятным лицом, красивыми ровными зубами и золотистой кожей.

Струан посмотрел на Ву Пака. Тот опустил глаза и приблизился, едва поднимая ноги.

– Он не говорит по-английски?

– Нет. Но вот Берт говорит на его языке. И Фред знает пару слов. Мама Берта из провинции Фукьен. – С каждой минутой Скраггер чувствовал себя все более неуютно.

– А где твоя мама, Фред?

– Умерла, ваша милость, – выдавил из себя малыш. – Она умерла, сэр.

– Вот уже два года, как она померла. Цинга ее прикончила, – добавил Скраггер.

– У вас на кораблях есть англичанки?

– На некоторых есть. Ну-ка, ребятки, давайте назад, – сказал Скраггер, и его сыновья со всех ног припустили туда, куда он показал рукой, и неподвижно замерли неподалеку, где не могли слышать разговора взрослых. Ву Пак было заколебался, потом побежал за ними и всгал рядом.

Скраггер понизил голос:

– Мать Фреда была заключенной. Ее выслали на десять лег за то, что она глубокой зимой крала уголь. В Австралии нас обвенчал священник, но он был отступником, так что, может, это и не считается. Но для меня мы все равно были женаты. Я поклялся ей перед смертью, что позабочусь о сыне.

Струан вынул еще какие-то бумаги.

– Эти документы делают меня опекуном этих трех мальчиков. До тех пор, пока им не исполнится двадцать один год. Ты можешь подписать их для своих сыновей, но как быть с Ву Паком? Это должен быть родственник.

– Я поставлю свое имя на всех трех. У тебя есть один листок для меня, чтобы я мог показать Ву Фану? Что я подписал?

– Да. Один можешь взять.

Струан начал вписывать имена, но Скраггер остановил его.

– Тай-Пэн, не пиши про моих ребят «Скраггер». Поставь другое имя. Любое, какое захочешь... нет, мне не говори, какое, – быстро добавил он. – Любое имя. Придумай, какое получше. – Его лоб покрылся испариной Пальцы дрожали, когда он взял карандаш и поставил внизу свою подпись. – Фред должен забыть меня. И свою мать. Позаботься о Берте, хорошо? Его мать все еще со мной, и она неплохая женщина на свой лад. Позаботься о них, как о родных, и я твой друг на всю жизнь. Клянусь тебе в этом. Их обоих научили молиться, как положено. – Он громко высморкался и вытер пальцы о штаны. – Ву Пак должен раз в месяц писать Дзин-куа, Да, вот еще что, ты будешь пересылать Дзин-куа счета за обучение и все остальное. Раз в год. Они должны ходить в одну школу и вообще держаться друг друга.

Он махнул рукой маленькому китайцу. Ву Пак неохотно вышел вперед. Скраггер ткнул большим пальцем в направлении лодок, и тот послушно повернулся и заторопился к ним. Затем он подозвал сыновей:

– Ну, мне пора, ребятки.

Мальчики подбежали к нему, прижались к полам сюртука и наперебой стали умолять его не отсылать их; из глаз у них катились слезы, маленькие круглые мордашки перекосились от страха. Но он оттолкнул их и заставил свой голос звучать жестко:

– Ну, хватит, пора. Слушайтесь Тай-Пэна. Он теперь будет вам вместо отца.

– Не отсылай нас, папа, – жалобно тянул Фред. – Я ведь был хорошим мальчиком. Берт и я, мы оба были хорошими мальчиками, папа, не отсылай нас.

Они стояли, раздавленные громадностью своего горя, их маленькие плечи вздрагивали и судорожно вздымались.

Скраггер шумно прочистил горло и сплюнул. После секундного колебания он выдернул нож и ухватил Берта за косичку. Евразиец пискнул от ужаса и забился в его руке, как птенец, пытаясь вырваться. Но Скраггер одним ударом отсек косичку и шлепнул заходящегося в истерике сына по щеке, шлепнул достаточно сильно, чтобы привести его в чувство, но не сильнее.

– О, папа, – проговорил Фред своим высоким дрожащим голоском, – ты же знал, что Берт пообещал своей маме всегда носить волосы, как положено.

– Лучше это было сделать мне, Фред, чем ждать, когда это сделает кто-то другой, – ответил Скраггер, и голос его сорвался. – Берту она больше не нужна. Он будет денди, как и ты.

– Я не хочу быть денди, я хочу остаться дома, с тобой.

Скраггер в последний раз взъерошил волосы Берта. И Фреда.

– Прощайте, ребятки мои. – Он бросился прочь, и ночная тьма поглотила его.