Онлайн чтение книги Тайна Мага
ГЛАВА XXI. Сокровище

— Спят! — с недоверием повторил лейтенант. — Вы, конечно, шутите, доктор! Что это за сон?

— Я и не говорю, что это натуральный сон, — спокойно возразил доктор. — Мы присутствуем при искусственном сне — магнетическом, гипнотическом, назовите его как угодно. Их загипнотизировали, вероятно, заставив смотреть на это солнце, которое, честное слово, и меня ослепило! Кстати, господа, я и вам советую не слишком смотреть на него, чтобы не подвергнуться участи наших друзей. Ну, однако, приступим к пассам!

Доктор устремил свой взгляд на лица спящих и принялся проделывать непонятные для его спутников жесты. Боясь помешать его опытам, Луи Гюйон вместе с Гассаном стали немного поодаль, попеременно смотря то на доктора, то на спавших. Что касается Гассельфратца, то с того самого момента, как корзина коснулась пола, он застыл в одной позе, устремив жадные взоры на алмазное солнце. Можно было думать, что эта драгоценность загипнотизировала его.

Между тем доктор Арди усердно продолжал свои пассы. Наконец Катрин слегка вздрогнула, приподнялась и, проведя рукою по лбу, слабым голосом проговорила:

— Мориц! Леила!

Потом она окончательно поднялась. В то же мгновение очнулся и Мориц. Брат и сестра не успели еще хорошенько прийти в себя, как вдруг Гассан, заливаясь слезами, бросился к ногам девушки и вскричал:

— Ханум!.. ханум!.. а где Леила?. , где хозяин?.. Как случилось, что ты здесь одна, без Леилы, когда вы отправились вместе? И каким образом саиб Мориц, спустившись с Гуша-Нишином, остался один?

Катрин вновь провела рукой по лбу, видимо стараясь прийти в себя и собраться с мыслями.

— В самом деле, — медленно проговорила она, — Леила была возле меня, я держала ее за руку… Куда же она девалась?.. А маг! Ты что-нибудь припоминаешь, Мориц? Не был разве он здесь, не стоял перед нами?.. О, как он был мрачен и страшен!.. Его руки медленно и тяжело поднимались и опускались… И Леила также испугалась! Да, да, я помню! Она кричала: «Отец мой, довольно! довольно!.. «. Потом я потеряла сознание и дальше ничего не могу припомнить…

Доктор и лейтенант с живейшим вниманием слушали речь молодой девушки.

— Ага, значит, маг-то и усыпил вас! — заметил Арди.

— Усыпил? — повторили брат и сестра.

— Конечно… Вон ваш слуга еще и до сих пор не проснулся, — сказал доктор, указывая на Гаргариди.

Эти слова окончательно возвратили сознание Морицу. Он поспешно подошел к своему слуге, потряс его за руку, окликнул по имени, — но все было напрасно. Лишь когда доктор Арди снова начал свои пассы, грек вскочил на ноги. Первой его фразой было:

— Ох, как же я голоден!

Доктор вытащил из кармана предусмотрительно захваченную бутылку с коньяком и поднес добрую порцию его Аристомену. Потом он заставил выпить понемногу и Морица с Катрин, после чего они совершенно оправились и отчетливо поняли наконец что произошло с ними.

При мысли об измене старика молодая девушка не могла удержаться от слез.

— О, моя бедная Леила! — проговорила она, вытирая слезы. — Как будет она страдать, узнав о поступке деда! Как будет беспокоиться о нашей участи. Выйдем отсюда, господа, из этого ужасного подземелья. Я хочу как можно скорее вновь увидеть дневной свет и успокоить мою несчастную подругу.

— Разумеется, нам надо скорее убираться отсюда, — сказал доктор. — Но, мне кажется, сначала надо решить, что нам делать с этим сокровищем, не правда ли, Гюйон?

— По шахскому фирману, — отозвался лейтенант, — наш друг владеет отныне исключительным правом производить раскопки около Хамадана, но с одним условием: ничего не увозить с собой без разрешения шаха, ни одного кирпича, а тем более такого камушка, как этот, — указал офицер на алмаз, сверкавший в центре солнца.

— Ну, если так, — сказал Мориц, — то нам необходимо отправить сокровище в Тегеран.

— Что такое?! — громовым голосом прервал археолога молчавший доселе немец. — Отправить драгоценности в Тегеран?! Отдать их шаху?! Го-го! Никогда, господа, никогда!

— А кто нам может помешать? — спросил Мориц.

— Я, господин Кардик, — возразил Гассельфратц, ударяя себя в грудь. — Я, открывший этот храм, я, которого весь ученый мир уважает за глубокие познания. Я объявляю эти драгоценности своею собственностью! Они принадлежат мне по праву!

— Вы ошибаетесь, профессор, — произнес Мориц, — приписывая себе честь открытия храма. Не вы, а я со своим слугой открыл его…

Но Гассельфратц не хотел ничего и слышать.

— Убирайтесь, вы! — грубо кричал он. — Неужели вы думаете, легкомысленный юноша, что я, Ганс Гассельфратц, я, член двадцати ученых обществ, я, удостоенный титулов и званий, я позволю обойти себя мальчишке!.. Ну, нет, мы посмотрим еще, господин Кардик, мы посмотрим…

И профессор направился к алтарю. Но в эту минуту храбрый Аристомен, возбужденный коньяком, ринулся на ученого и схватил его сзади. Профессор закачался и едва не упал, однако успел удержаться, ловко повернулся и нанес Гаргариди страшный удар в грудь. Несчастный грек кубарем полетел от алтаря, а немец, обезумев от алчности, жадно схватил ларец с драгоценностями, затем протянул руку к блистающему солнцу…

В тот же момент страшный гул, подобно грому, пронесся под сводами подземелья, и прежде чем кто-нибудь из зрителей успел сделать малейшее движение, — под алтарем разверзлась бездонная пропасть, в один миг поглотившая профессора вместе со всеми драгоценностями: старый Гуша-Нишин, очевидно, предусмотрел возможность святотатственного покушения и принял свои меры…

Мориц и его спутники едва успели вскочить в корзину и подать сигнал к подъему… И счастье их, что они поспешили: через несколько мгновений стены и колонны храма стали с грохотом рушиться, а из поглотившей Гассельфратца расщелины с клокотанием ринулся поток подземных вод, быстро затопивший развалины святилища.