Онлайн чтение книги Тайна золотых статуй
УИЛФРИД СОВЕРШЕННО НЕВЫНОСИМ, А ЭНН СОВЕРШЕННО НЕПРЕДСКАЗУЕМА

Мальчик притащил полное ведро и со стуком поставил его у ног Энн.

– Хочешь посмотреть моих ручных жуков? – предложил он довольно миролюбиво.

– Весьма признательна, – отвечала Энн, – но вынуждена отказаться. Терпеть не могу жуков.

– Да пойдем, посмотрим! – принялся уговаривать ее Уилфрид. – Там есть два – знаешь какие красивые! Ты с ума сойдешь! Я даже дам тебе их подержать, если попросишь. Это так забавно и приятно, когда крошечные лапки прохаживаются по твоей руке.

– Я ничего не имею против жуков, пусть живут и здравствуют, но я не хочу, чтобы они прохаживались по моей руке, – проговорила бедная Энн, которая на самом деле сильно побаивалась всего того, что про себя называла «ползучим». – Дай мне пройти, Уилфрид. Был бы ты хорошо воспитан, ты бы отнес это ведро в дом вместо меня.

– А я вообще никак не воспитан, – заявил Уилфрид. – Мне все об этом говорят. Но, как бы там ни было, я не прикоснусь к твоему ведру, если ты не полюбуешься моими жуками.

– Да сойди же ты наконец с дорожки! – раздраженно воскликнула Энн, поднимая тяжелую бадью.

Уилфрид невозмутимо отошел в сторону и сел у невысокого раскидистого куста. Потом он зачем-то лег на траву и сунул голову под куст. Энн почувствовала себя весьма неуютно. Уж не намерен ли чертов мальчишка позвать своих жуков, чтобы она сошла с ума от радости при виде их красоты? От страха девочка не могла двинуться с места. Как загипнотизированная, она опустила на землю ведро и застыла, не сводя глаз с куста.

Жуки оттуда, к счастью, не появились, но зато на свет Божий показалось кое-что другое. Из-под кустов выползла большущая неуклюжая жаба и преспокойно уселась перед Уилфридом, глядя на него с величайшим дружелюбием.

Энн ничего не могла понять. Откуда Уилфриду было известно, что под кустом находится жаба?

А жаба зачем вылезла? Специально чтобы посмотреть на мальчишку? Девочка дрожала, по-прежнему не в силах шевельнуться. Господи! Она так не любит жаб и лягушек! «Я знаю, – думала бедняжка, – у них прекрасные, выразительные глаза, они умные и поедают всяких вредных мошек, но я не могу заставить себя даже приблизиться к ним… Силы небесные! Уилфрид щекочет ей спинку, и она почесывается в том месте, где щекотно, точь-в-точь как человек!»

– Да подойди же ты сюда, наконец, – обернулся к девочке Уилфрид. – Поздоровайся с моей ручной жабой. А я за это отволоку твою бадейку в дом.

Энн поспешно ухватилась за ручку ведра, собираясь бежать прочь и боясь, что Уилфрид может высвистеть из-под куста еще что-нибудь столь же привлекательное, например парочку змей. Вот чудовище! Боже правый, хоть бы братья и Джордж поскорее вернулись! А вдруг у мальчишки есть боа-констриктор? Или где-нибудь живет маленький крокодильчик? Или… Да нет, она болтает глупости. Ничего такого просто не может быть. Это ее дурацкие фантазии… Но все-таки пусть они побыстрее возвращаются!

К ужасу девочки, жаба тем временем вскарабкалась Уилфриду на ладонь и теперь смотрела ему в лицо уже оттуда. Глаза у нее и вправду были великолепные. Но Энн решила, что с нее достаточно, и бросилась к дому, расплескав по дороге минимум полведра.

«Если бы я была такой же смелой, как Джордж! – твердила она себе уныло. – Если бы у меня был ее характер! Джордж отнеслась бы к жабе абсолютно спокойно. А я дура. Надо научиться любить всех тварей, живущих на земле… Батюшки! Какой огромный паучище в углу раковины! Сидят, разглядывает меня во все свои восемь глаз!..»

– Уилфрид, Уилфрид! – закричала девочка. – Ради Бога, иди скорее сюда, убери паука из мойки!

Уилфрид не спеша вошел в комнату, к счастью, без жабы. Протянув к пауку руку, он как-то по-особому щелкнул пальцами. Раздался странный короткий звук. Паук мгновенно встрепенулся, поводил несколько секунд вокруг двумя своими маленькими смешными антеннами и пополз через всю раковину к руке мальчика. Энн содрогнулась от отвращения. Это было уже просто невозможно вынести. Она зажмурилась, а когда открыла глаза, поблизости не было ни паука, ни Унлфрида.

«Наверно, учит его танцевать или чему-нибудь еще в том же духе, – думала Энн, стараясь заставить себя улыбнуться. – Не могу представить, за что они все его любят – насекомые, животные, птицы. Лично я терпеть не могу этого мальчишку. Будь я кроликом, или жуком, или сорокой, я бы убежала от него за тысячу миль. Чем он так притягателен для всех этих существ?»

Уилфрид не появлялся, за что Энн была ему от души благодарна. Можно было наконец продолжить уборку.

– Приведу в порядок чердак, где будут спать мальчики, – громко сказала она себе самой. – Потом помою пол в гостиной. Надо еще переписать продукты, хранящиеся в кладовой. А затем протереть окошко наверху. Оно, кажется, грязное. Я… Боже мой! Что за непонятный шум во дворе?

Внизу громко тараторили сороки. Звук был резкий, но не то чтобы неприятный. Энн выглянула в маленькое окошко.

Вот это картинка! Невиданный аттракцион предстал ее глазам. Под окном, распростерши руки в разные стороны, стоял Уилфрид. На каждой руке у него восседало по сороке. Еще одна обосновалась у мальчика на макушке! Она что-то с воодушевлением стрекотала, а сама все время поворачивалась вокруг собственной оси, маленькими лапками ероша густые светлые волосы Уилфрида.

– Выходи! – крикнул Уилфрид, заметив Энн. – Я скажу одной из моих сорок, чтобы она и у тебя на голове посидела! Это такое замечательное ощущение. Или, может, хочешь подержать на руках маленького кролика? Знаешь, какое удовольствие! Обнимешь его, прижмешь к себе… Я могу тебе это устроить с помощью моей дудочки.

– Не хочу я сороку на голове, – с отчаянием произнесла Энн. – Если можно, пусть действительно придет хорошенький крольчонок. Это мне будет по душе.

Уилфрид резким движением смахнул сорок с обеих рук и с силой потряс головой, отчего третья птица, не переставая верещать, взлетела на дерево. Он сел на землю и вытащил из-за пазухи маленькую забавную дудочку. Дудочку-свисток, как окрестила ее Энн. Девочка смотрела сверху, словно зачарованная; таинственные плачущие звуки, взмыв в небо, снова коснулись ее ушей. Силы небесные! – она обнаружила, что ноги сами несут ее к двери. Может быть, дудочка волшебная, может, это магическая сила заставляет идти к Уилфриду не только птиц и зверушек, но и людей?

Она остановилась в дверях и в тот же миг увидела, как из высокой травы выпрыгнул крольчонок. Очаровательное, смешное, пушистое создание с крохотным хвостиком и большими ушами. Крольчонок подбежал к Уилфриду, покрутился, покрутился и в конце концов уютно пристроился рядом, уткнувшись носом мальчику в ногу. Тот погладил его, что-то бормоча при этом. Потом негромко сказал Энн:

– Видишь, вот крольчонок, о котором ты просила. Хочешь, подойди и погладь его!

Энн тихонько двинулась вперед по траве, уверенная, что, завидев ее, зверек немедленно умчится прочь. Но Уилфрид продолжал ласкать малыша, и тот, не отрываясь, глядел на него большими немигающими глазами. Энн наклонилась, хотела коснуться мягкой шерстки, но тут крольчонок, испуганно отпрянув в сторону, в один миг скрылся в траве.

– Ну надо же! Почему он меня боится? – Энн была искренне огорчена и раздосадована. – К тебе-то он прильнул без всякого страха! Уилфрид! Как ты сумел добиться от них – от всех от этих жаб, сорок и кроликов – такого доверия?

– Вот уж этого я тебе ни за что не скажу. – Уилфрид поднялся с земли. – Дома есть какая-нибудь еда? Я проголодался.

Довольно бесцеремонно оттолкнув Энн, он вошел в коттедж и направился прямо к кладовой, откуда вскорости возвратился, неся в руках консервную банку и кекс. От кекса он немедленно отрезал здоровущий кусок, даже не поглядев при этом на Энн.

– Что ж ты и мне не отломил хоть немножко? – с укоризной в голосе спросила девочка. – Ты действительно грубиян и невежа.

– И прекрасно. Мне очень нравится казаться грубияном и невежей, – усмехнулся Уилфрид, вгрызаясь в черствый кекс. – Особенно типам, которые будто с неба сваливаются ко мне в дом, хотя их никто туда не приглашал.

– Да не мели ты ерунды. – Энн обиделась уже не на шутку. – Дом принадлежит вовсе не тебе, а твоей бабушке. Миссис Лэйман нам так и объяснила. Но в любом случае, ты сам сказал, мы можем здесь пожить, если останется Тимми.

– Тимми скоро станет моей собакой! – объявил Уилфрид, принимаясь за второй кусок. – Вот увидишь! Скоро он наплюет на эту девчонку – как ее? Джордж? – и будет ходить за мной по пятам Днем и ночью! Увидишь!

Энн презрительно усмехнулась. Тимми, ходящий по пятам за этим мальчишкой? Да ни за что на свете такого не будет! Тимми любит Джордж всем сердцем, всем своим добрым собачьим сердцем. Никогда в жизни он не расстанется с ней ради Уилфрида – что бы тот ни высвистывал на дудочках или не шептал особым своим «проникновенным» голосом. Уж за что за что, а за это Энн могла поручиться головой!

– Будешь надо мной смеяться, я позову ужа и мою любимую гадюку! – в ярости прошипел уязвленный Уилфрид. – Вот когда у тебя пятки-то засверкают. За тридевять земель убежишь, не ближе!

– Не убегу, не надейся! – Энн шагнула в дом. – Смотри, как бы тебе не пришлось бежать!

С этими словами она подняла ведро с водой и, выйдя во двор, не задумываясь опрокинула его прямо на голову изумленному Уилфриду! Изумился, впрочем, не один Уилфрид. В этот момент появился еще некто, кто буквально остолбенел при виде этой сцены. То был Джулиан; он опередил спутников и приехал чуть раньше, тревожась за сестренку, надолго оставленную в чужом пустом доме.

Джулиан действительно вошел во двор в тот самый миг, когда Энн устроила Уилфриду холодный душ, и был потрясен до глубины души. Энн способна на такой поступок? Энн может прийти в бешенство – спокойная, кроткая Энн? Как же удалось довести ее до такого состояния?

– Энн! – Джулиан никак не мог прийти в себя. – Что он сделал, этот Уилфрид? Что он себе позволил?

– О, Джулиан! Ты вернулся! – Энн страшно обрадовалась брату и одновременно испытала стыд оттого, что он явился в столь неподходящий момент.

Уилфрид стоял мокрый с головы до пят. Стоял, тяжело дыша, ошеломленный, растерянный. Энн поначалу казалась такой тихой и боязливой – даже паука испугалась! И вот тебе пожалуйста!

– Эта девчонка, – задыхаясь от гнева, вымолвил он наконец, пытаясь стряхнуть с себя воду, – эта дрянная, злая девчонка!.. Она похожа на тигра. Кинулась на меня и окатила из ведра! Я не пущу ее в мой дом! Она не будет здесь жить!

Мальчик был такой рассерженный, такой мокрый, такой несчастный, что Джулиан, как ни крепился, не мог удержаться от смеха. Он хохотал во все горло, в полном восторге похлопывая сестренку по спине.

– Мышка превратилась в тигра! Вот это да! Энн, а ты ведь говорила, что однажды такое может случиться! Я помню! И сдержала обещание, причем довольно скоро! Дай-ка я погляжу, не выросли ли у тебя когти и усы!

Он взял Энн за руки и сделал вид, будто внимательно осматривает ее пальцы. Всхлипывая то ли от смеха, то ли от слез, девочка отняла у него руки и убрала их за спину.

– Джулиан, Господи! Конечно, я не должна была обливать Уилфрида. Но он был совершенно невыносим. Вел себя отвратительно! В конце концов я потеряла терпение и…

– Да все правильно! – улыбнулся ей Джулиан. – Не терзайся. Ведро воды – очень хорошее лекарство для некоторых. Пари держу, наш юный Уилфрид заслужил то, что получил. Схлопотал, можно сказать, по заслугам. Хотелось бы только надеяться, что вода оказалась холодной, как лед! Тебе есть во что переодеться, Уилфрид? Ступай и приведи себя в человеческий вид!

На мальчике сухого места не было, но он не шевельнулся и не выказал ни малейшего желания подчиниться. Джулиан посмотрел на него довольно сурово.

– Ты слышал, что я сказал? Иди переоденься. Бегом! И чтоб через секунду я тебя здесь не видел.

Уилфрид выглядел таким одиноким и жалким, что Энн внезапно ощутила раскаяние. Подбежав, девочка взяла его за плечи:

– Прости меня! Я виновата. Правда, виновата! Я и сама не понимаю, почему вдруг превратилась в тигра!

Уилфрид издал странный звук: в нем тоже, как и у Энн только что, слышались и смех, и рыдание.

– И ты меня прости, – пробормотал он, опустив глаза. – Ты славная, и нос у тебя как у того крольчонка… Все это жутко нехорошо и нескладно… – И он убежал в дом, хлопнув дверью.

– Ничего, пусть немножко побудет наедине с самим собой, – сказал мудрый Джулиан, видя, что Энн уже готова бежать следом. – Это ему только пойдет на пользу. Холодный душ – превосходное средство научиться видеть вещи такими, каковы они на самом деле. Его действительно тронула твоя просьба о прощении. Он, по-видимому, никогда в жизни ни перед кем не извинялся.

– А что, он не врет и у меня вправду нос как у кролика? – вдруг забеспокоилась Энн.

– Ну как тебе сказать? Немножко есть… Чуточку. – Джулиан нежно обнял сестру. – Но ведь тебе известно – у кроликов носы очень симпатичные, даже красивые, на мой взгляд. Думаю, с Уилфридом у вас будет все в полном порядке после этого небольшого водопада. Он же не знал, что у тебя нос как у кролика, зато сердце тигриное!

Уилфрид вернулся минут через десять, одетый в сухой костюм и неся в руках узелок с мокрой одеждой.

– Дай сюда, я развешу рубашку и шорты на кустах под солнцем. Они быстро высохнут. – Улыбнувшись, Энн взяла у мальчика узелок.

Неожиданно он улыбнулся в ответ:

– Спасибо. Понятия не имею, как это все вымокло. Должно быть, шел проливной дождь!

Джулиан, ухмыльнувшись, дружески похлопал Уилфрида по спине.

– Дожди иногда приносят с собой немало хорошего, старик! – Он повернулся к сестре. – Мы набрали для здешней жизни целый мешок всякой еды. И дома и в магазине. Твоя кладовая будет забита до потолка. О, вон и ребята подъехали. Мы все перетащим в дом – с помощью Уилфрида, разумеется!