Онлайн чтение книги Таня Гроттер и Локон Афродиты
Глава 2. ЛУБОФФ НЕ МАГИЯ. ОНА ХУЖЕ

– Как ты помнишь, друг мой, наш договор расторгался в двух случаях: если ты поумнеешь или попросишь меня о том, чего я не смогу выполнить… – зловеще сказала щука с зелеными разводами на чешуе.

– Так что, я поумнел? – басом удивился Гломов.

Это был тот самый Гуня, о котором еще пять лет назад ходил анекдот: «Маленький Гунечка встал рано утром. Убрал со стола вчерашние бутылки, побрился и, закуривая на ходу, пошел в школу. Уроки в первом классе вот-вот должны были начаться».

Щучка-внучка окинула его оценивающим взглядом.

– Поумнел? Врать не буду. Чего нет, того нет, – сказал она.

– Тогда чего?

Щука хихикнула.

– Только что ты попросил меня о невозможном. Теперь тебе придется выплатить мне небольшую неустойку.

Гуня энергично поскреб рукой щетину. Послышавшийся звук напомнил скрежет новой наждачной бумаги.

– А чего я такого пожелал-то? Не врубаюсь, – произнес Гломов с недоумением. Ему казалось, что он был осторожен.

– Напоминаю. Пять минут назад ты сказал: «Хочу, чтобы у меня была бутылка пива, я сидел бы в кресле, а Гробыня массировала бы мне плечи».

– Что мне, пива нельзя, что ли? – возмутился Гломов. С его точки зрения, желание было вполне безобидным.

– Отчего ж нельзя? Тебе уже все можно. Долгохонько же ты в Тибидохсе подзадержался, – вкрадчиво сказала щука.

– Тогда чего? Ты не можешь устроить, чтобы Гробыня сделала мне массаж? Или тебе колдовать в лом? – с обидой спросил Гломов.

Щука шевельнула хвостом.

– Со Склеповой, конечно, сложнее. Нрав у нее тот еще. В хорошем настроении она и сама тебе плечики помассирует, а в плохом пожалуй что и шею свернет. Однако дюжина хорошо подготовленных купидончиков с бронебойными стрелами решили бы и эту проблему… Нет, Гунечка, тебя сгубила банальная жадность.

– Ты не темни, конкретно говори.

– Вспомни, что ты добавил к своему желанию. Ты добавил, что хочешь, чтобы пива в бутылке было больше, чем воды в Мировом океане, и чтобы оно было ядреней, чем лава в Тартаре. Этого я выполнить не могу, несмотря на всю силу своей магии. В крайнем случае, тютелька в тютельку. Но уж точно не больше и не ядреней… Так что расплачивайся, Гломов! Твой час пробил!

Щучка-внучка нетерпеливо подпрыгнула в ведре, обдав Гуню гниловатой водой.

– У всякого человека и даже у каждой щуки есть свой пунктик, – продолжала она. – Эдакое, знаешь ли, желаньице. Иногда нелепое, даже вздорное. Такой пунктик есть и у меня, ничего не попишешь. Борюсь с собой, борюсь, плавники вон все себе изгрызла, хвост искусала… Но, думаю, лучше сказать своему желанию «да» и раз и навсегда избавиться от комплексов!

– Что за желание-то? – опасливо поинтересовался Гломов.

Щука приоткрыла рот. Зубы у нее были мелкие, как пилки.

– Э-э… ну если ты хочешь знать… Видишь ли: мне давно хотелось съесть человеческое сердце. Не какое-нибудь вообще сердце, а сердце очень глупого и очень здорового человека… Твое сердце, Гуня!

– Э-э, ты чего?! Это типа шутка? Я же так умру! – растерялся Гломов.

– Не говори таких ужасных слов, умоляю! – сказала щучка-внучка. – Я слышать ничего не желаю. Твоя смерть мне не нужна. Только сердце. Остальное можешь оставить себе.

Гуня сглотнул слюну.

– Но я же не смогу жить без сердца!

– Ну, родной, это уже частности. Никогда не следует зацикливаться на деталях, – небрежно сказала щука.

– Ты говорила про здоровое сердце. А разве я здоровый? Когда я приезжаю на каникулы, моя маманя всегда вздыхает, что я тощий и бледный. И что мой дедушка зашиб бы меня одним пальцем, – цепляясь за соломинку, заявил Гломов.

– Твой дедушка был цирковым силачом? – заинтересовалась щучка.

– А оно ему надо было – грыжу рвать? Он всю жизнь проработал в магазине «Рыболов-спортсмен». Продавал спиннинги и телескопические удочки. В девяносто два года поехал на охоту, выпил и заснул на морозе.

– Жаль, я не была знакома с твоим дедушкой. Его бы сердце мне подошло, особенно учитывая мое отношение к рыболовам-спортсменам. Однако дела это не меняет. Приступим! Зажмурься и считай до трех… Будет не больно, обещаю. Никакой патологоанатомии, сплошная магия…

Щучка высунулась из ведра и уставилась на Гломова. Гуня пугливо попятился.

– Может, свое желание я возьму назад? – спросил он с надеждой.

– Поздно, дружок! Считай! Ну!.. – рявкнула щука.

Из ее плоских рыбьих глаз ударили красные лучи. Соприкоснувшись, они сгустились и скользнули вниз, прочертив на каменном полу узкую раскаленную борозду.

Гуня понял, что его не пожалеют. В конце концов, его дедушка, разделывая рыбу, не задумывался, насколько это приятно самой рыбе. Рыба есть рыба. Вот и щука, похоже, рассуждала в том же духе: человек есть человек.

– Считай! – приказала щука.

Раскаленный луч пополз по камням к ногам Гломова. Гуня резво отскочил:

– Хорошо, хорошо! Успокойся! Я понял. Начинаю считать!

– Давай! – мрачно сказала щука.

– Один… два… Аморфус телепорцио! – внезапно крикнул Гломов и вскинул руку.

Алая искра помчалась к щуке. Щуку окутало светлое облако, и она исчезла, успев лишь грозно щелкнуть зубами. Вместе со щукой исчезло и ведро. Остался только влажный круг на полу.

Гуня вытер вспотевший лоб. Перстень на его руке был горячим и обжигал кожу.

– Надеюсь, я зафутболил эту кильку в томате достаточно далеко и она не вернется… Спасибо Склеповой, что хоть чему-то меня выучила, – сказал он.

* * *

Герман Дурнев, бывший депутат, повелитель В.А.М.П.И.Р, наследник графа Дракулы и просто разносторонний человек, переживал нелегкие времена. На втором десятке лет совместной жизни тетя Нинель ушла от него. Не то чтобы окончательно и бесповоротно, но все же ушла. Собрав два чемодана самых необходимых вещей, она произнесла трескучую речь, в которой подвергла резкой критике нравственные достоинства супруга, пожелала ему счастья с секретаршей, на скорую руку всплакнула, ухитрившись не повредить макияж, и шумно хлопнула дверью, едва не расплющив подслушивающего Халявия.

Дядя Герман подозревал, что этот цирк был продуман заранее и тетя Нинель на самом деле взяла путевку и укатила в дом отдыха, но все равно переживал, тем более что никакой связи с ней не существовало. Свой сотовый она демонстративно метнула ему под ноги.

Три дня он прожил один, с досады моря голодом таксу и ворча на Халявия, недавно нагло укравшего золотую сковороду и прокутившего ее с манекенщицами. После загула Халявий ходил бледный, с мешками под глазами, держался за стены и жадно пил воду из-под крана. Пару раз он пытался превратиться в волка, но так и не сумел перекувырнуться через нож.

Холостякующий дядя Герман убедил себя, что не ждет звонка тети Нинели, и верил в это искренно. Когда же телефон вдруг зазвонил, он неожиданно для себя кинулся из коридора и прищемил дверью палец. Звонили из автомастерской.

– Дурнев Гэ? Вы сдавали нам свой «Мерседес» с жалобой на заедание стеклоподъемника? – поинтересовался бодрый канцелярский голос.

– Ну, – невнятно сказал Дурнев, держа прихлопнутый палец во рту.

– Стеклоподъемник мы, к сожалению, сделать не сможем. У нас нет запчастей. Зато мы провели бесплатную диагностику вашего авто и обнаружили, что вам неправильно установили колонки. Их слишком много, и, когда включаешь звук на полную громкость, автомобиль подскакивает и теряет сцепление с дорогой. Кроме того, желательно заменить автоматическую коробку передач. Мы можем заняться этим прямо сейчас. Все двадцать

наших механиков случайно оказались свободными.

– У меня на коробку жалоб не было, – удивился Дурнев.

– И не будет! – жизнерадостно заявил голос.

– Хорошо, мальчики! – сказал дядя Герман послушно. – Меняйте что хотите! Машина на гарантии.

Бодрый голос на мгновение сделал траурную запинку, но тотчас выправился и стал еще убедительнее:

– Мы сожалеем, но ваша гарантия недействительна. Вы ни разу не приехали на ТО. Кроме того, вы расписались в неположенном месте и пробили бумаги дыроколом, чего делать не следует. Подтверждаете заказ и оплату?

– Подтверждаю, – смиренно согласился дядя Герман. – Как, кстати, вас зовут?

– Сергей… Сергей Васильевич.

– Большое спасибо, Сергей Васильевич! Начинайте творить.

Дурнев повесил трубку, посмотрел на телефон и нехорошо ухмыльнулся. Его глазные зубы выдвинулись и тотчас спрятались.

– Думают: обдурили меня… Ах, мальчики, мальчики! За «Мерседесом» я пришлю Бума и Малюту! До старости ни один работник автомастерской не сможет смотреть фильмы ужасов. Кроме того, одну гайку им придется закручивать втроем, потому что у всех будут дрожать руки, – сказал он с предвкушением.

В комнату, виляя бедрами, вошел Халявий и томно остановился возле кресла дяди Германа.

– Дурнев, а Дурнев! Ты никогда не задумывался, что фамилия у тебя говорящая?

– В смысле? – нахмурился дядя Герман.

– Германчик! Я же сто раз тебе говорил: после принятия ванны не забывай вытаскивать пробку!

– С какой стати?

– А с такой, что у нас в джакузи плавает тухлая рыба!

– Ну и что?

– А то, что она не только плавает. Она еще и хамит! – наябедничал Халявий.

– Кому хамит? – недоумевал дядя Герман.

– Мне, маленькому Халявочке, который один у тебя остался, не считая этой вытянутой пародии на собаку! – плаксиво пожаловался оборотень.

Дурнев пожал плечами и направился в ванную. В черной джакузи, изредка от скуки всплывая желтоватым брюхом кверху, плавала и меланхолично шевелила плавниками большая зубастая щука.

Заметив, что в ванной кто-то появился, щука высунула голову из воды и уставилась на Дурнева:

– Нашего полку прибыло! Что мы имеем?.. О, Герман Дурнев! Пол внешне неженский. Год рождения такой-то. Рост 1 метр 88 см. Собственной магической силы не имеет, использует артефакты вампомира… Слушаю вас, Герман Никитич! Что скажете, молодой и красивый?

– Кто ты такая? – хмуро спросил Дурнев.

После того как его дочь оказалась в Тибидохсе, а сам он стал повелителем В.А.М.П.И.Р, дядя Герман уже не удивлялся таким банальным мелочам, как ораторствующие зверушки, птички и рыбки.

– О, зовите меня просто щучка! Щучка-внучка!

– Приятно познакомиться! – влез в разговор Халявий.

Делая вид, что хочет поздороваться, оборотень как бы невзначай потянулся к пробке, чтобы спустить воду, но щука щелкнула зубами, заставив его поспешно отдернуть ладонь.

– Без фокусов! – сказала щучка с угрозой.

Из ее глаз брызнуло красное сияние, отбросившее незадачливого Халявия на стену ванной. Халявий пискнул и сполз по стене.

Дурнев предусмотрительно попятился.

– Несколько правил! Зарубите их на хрящевых выступах, которые вы, жалкие млекопитающие, называете носами! – сурово произнесла щука. – Правило первое: воду не спускать! Правило второе: без спросу ко мне в ванную не заходить! Когда купаюсь, я делаюсь нервная, а купаюсь я целый день! К тому же я не одета. А теперь брысь! Я буду отдыхать и вынашивать планы мести!

Халявий с Дурневым переглянулись и разом кинулись из ванной, захлопнув за собой дверь.

– Эй, вы там! Я чувствую, где-то здесь поблизости есть собака! Принесите ее сюда! Я проголодалась! – донеслось из-за двери.

Такса Полтора Километра заскулила из-под дивана, точно понимала, что речь идет о ней. Дурнев глубоко вздохнул и направился в комнату.

– Германчик, что ты собираешься делать? – трусливо спросил Халявий.

– А что тут сделаешь? Избавиться от таксы соблазн, конечно, большой, но что скажет Нинель? Надо сражаться! – произнес Дурнев.

Он извлек из шкафа шпагу и задумчиво потрогал пальцем, острая ли она.

– И на всякий случай, просто промежду прочим! Имейте в виду: вампирское холодное оружие на рыб не действует! – поспешно крикнула из ванной щука.