Онлайн чтение книги Тарзан торжествующий Tarzan Triumphant
ГЛАВА 14. ПОБЕГ

Когда прерывистый крик сорвался с губ Абрахама, сына Абрахама, леди Барбара и Смит обернулись и увидели, как он падает.

Нож со стуком выпал на землю из его дрожащих пальцев.

Смит замер от ужаса, а девушки побледнели, поняв, как близко была смерть.

Леди Барбара увидела Дзобаба и других, стоявших неподалеку с перекошенными от ярости лицами.

— Мы должны уйти отсюда, — сказала она. — Через минуту они нападут на нас.

— Я боюсь, что вам придется помогать мне поддерживать вашу подругу, сказал Смит. — Она не может идти без помощи.

— Обнимите ее левой рукой! — приказала леди Барбара. — Этим вы освободите свою правую руку с пистолетом. Я буду ее поддерживать с другой стороны.

— Оставьте меня, — молила Иезабель, — я только буду мешать вам бежать.

— Ерунда, — сказал Смит. — Положите-ка руку мне на плечо.

— Ты скоро сможешь ходить, — успокоила ее леди Барбара, — когда кровь возвратится к ногам. Пошли. Давайте поспешим отсюда.

Поддерживая Иезабель, они двинулись по направлению к кругу угрожающих фигур. Дзобаб опомнился первым после того, как пророк упал в конвульсиях в самый критический момент.

— Остановите их! — закричал он. Он приготовился преградить им путь, вытащив нож из складок одежды.

— В сторону! — скомандовал Смит, угрожая Дзобабу пистолетом.

— Проклятие Йеговы падет на вас, — закричала леди Барбара на языке мидиан, — так же, как оно пало на других, кто хотел повредить нам, если вы не дадите нам пройти!

— Это дело рук Сатаны! — взвизгнул Тимоти. — Дзобаб, не бойся, это ложь. Не дай им уйти.

Старейший, очевидно, был в состоянии нервного напряжения. Голос его дрожал, мускулы тряслись. Внезапно он, так же как Абрахам, упал в приступе. Но Дзобаб все еще твердо стоял на земле, с занесенным для удара ножом. Круг вокруг них сужался.

— Я ненавижу делать это, — прошептал Смит.

Он поднял пистолет и прицелился в Дзобаба. Апостол уже находился прямо перед ним. Между ними было чуть более ярда, когда американец, целясь ему прямо в грудь, нажал на курок и выстрелил.

Выражение удивления и ярости пробежало по отвратительному лицу Дзобаба, апостола. Лафайэт Смит тоже удивился и по той же причине: он промахнулся!

Это было невероятно, что-то случилось с его пистолетом. Удивление Дзобаба было более возвышенного свойства. Оно заключалось в святости божественных отношений и привело его к выводу, что он не подвластен огню и грому этого странного оружия, которое, как он видел, уложило Лашека наповал несколько минут назад.

Поистине, Йегова был его щитом и защитой.

Какое-то время после выстрела Дзобаб медлил, а затем уверенный в своей недоступности, набросился на Лафайэта Смита, и одновременно все жители деревни бросились на него. Они увидели, что реальной опасности уже нет.

Лафайэт Смит не был слабым человеком, и хотя его враг был полон маниакальной ярости и религиозного фанатизма, исход борьбы был бы предрешен заранее, если бы не вмешательство со стороны. А оно было. Кроме жителей деревни была еще леди Барбара Коллис. Она с ужасом увидела бесполезность стрельбы Смита. Когда она увидела его безоружным в мертвых тисках Дзобаба и других жителей деревни, спешивших к нему, она ясно осознала, что жизнь всех троих находится под угрозой.

Пистолет лежал у ее ног только какую-то долю секунды. Наклонившись, она схватила его, а затем в смелом порыве самозащиты направила дуло в спину Дзобаба и нажала курок. Он упал. Ужасный крик сорвался с его губ, а она уже направила оружие в сторону толпы и снова выстрелила. Этого было достаточно. Закричав от страха мидиане повернулись и побежали.

Приступ тошноты охватил девушку, она закачалась и упала бы, если бы Смит не подхватил ее.

— Через минуту все будет хорошо, — сказала она. — Это было так страшно.

— Вы очень смелая, — сказал Лафайэт Смит.

— Но не такая смелая, как вы, — ответила она. Она слабо улыбнулась.

— Просто я немного лучше выстрелила.

— О! — заговорила Иезабель. — Я думаю, что они снова захотят схватить нас. Сейчас они напуганы, давайте уходить. Потребуется лишь одно слово одного из них, из этих апостолов, и они снова нападут на нас.

— Вы правы, — согласился Смит. — Хотите что-нибудь взять с собой?

— Нет, все при нас, — ответила леди Барбара.

— Как легче всего выбраться из долины? — спросил он.

Он надеялся, что может есть другой, более близкий путь, чем расщелина, через которую он пришел.

— Мы не знаем выхода отсюда, — ответила Иезабель.

— Тогда идите за мной, — приказал он. — Мы пойдем по моему пути.

Они вышли из деревни на темную равнину у озера Чиннерет в молчании и только тогда, когда отошли на некоторое расстояние от огней мидиан, почувствовали себя в безопасности. Теперь Лафайэт задал вопрос, вызванный естественным любопытством.

— Как это может быть, что вы не знаете выхода из долины? — спросил он. — Почему же вы не воспользовались тем входом, которым вошли сюда?

— Я не могу сделать этого, — ответила Иезабель. — Я родилась здесь.

— Родились здесь? — воскликнул Смит. — Значит ваши родители живут в долине. Мы можем пойти к ним. Где их дом?

— Мы только что ушли оттуда, — объяснила леди Барбара. — Иезабель родилась в деревне, из которой мы только что бежали.

— И эти звери убили ее родителей? — продолжал спрашивать Смит.

— Вы не поняли, — сказала леди Барбара. — Эти люди — ее соплеменники.

Смит был ошеломлен. Он почти воскликнул:

— Как ужасно!

Но остановил свой порыв.

— А вы? — спросил он потом. — Вы тоже дочь этого народа?

В его голосе слышалась нотка страха.

— Нет, — ответила леди Барбара. — Я — англичанка.

— И вы не знаете, как попали в эту долину?

— Знаю. Парашютом.

Смит остановился и посмотрел на нее.

— Вы — леди Барбара Коллис! — воскликнул он.

— Откуда вы знаете? — спросила она. — Вы меня искали?

— Нет, но когда я проезжал Лондон, все газеты были полны сообщений о вашем полете и исчезновении, фотографии и разное другое.

— И вы натолкнулись на меня! Какое совпадение! Как мне повезло!

— Сказать по правде, я растерян, — сказал Смит. — Возможно ли, чтобы вы оказались в таком затруднительном положении?

— Да, — проговорила она, — вы помешали моей преждевременной кремации.

— Они действительно намеревались сжечь вас? Это кажется невероятным в наши дни, в век просвещения и цивилизации.

— Мидиане отстали в своем развитии на две тысячи лет, — сказала она ему. — К тому же они религиозны — настоящие маньяки.

Смит посмотрел на Иезабель, которую мог хорошо разглядеть при свете полной луны, повисшей над восточной кромкой кратера.

Вероятно, леди Барбара почувствовала, что ему хочется задать вопрос, который мучил его.

— Иезабель совсем другая, — сказала она. — Я не могу объяснить почему, но она не похожа на свой народ. Она рассказала, что иногда люди, подобные ей, рождаются среди них.

— Но она говорит по-английски, — сказал Смит. — Она не может быть той же самой крови, что и люди, которых я видел в деревне, чей язык совсем не такой, и внешность ее резко отличается от других.

— Я научила ее английскому, — объяснила леди Барбара.

— Она хочет уйти, оставив своих родителей и народ? — спросил Смит.

— Конечно, да, — ответила Иезабель. — Почему я должна остаться здесь и быть убитой? Мой отец, моя мать, мои сестры и братья, были в той толпе, которую вы видели возле крестов ночью. Они ненавидят меня со дня рождения, потому что я непохожа на них. На земле Мидиан любят только одно — религию, которая проповедует любовь, а сеет ненависть.

Смит молчал, когда они все трое шли по неровной земле к берегу Чиннерета. Он думал об ответственности, которую Судьба возложила им на плечи так неожиданно, и о том, способен ли он выдержать все испытания, готов ли он ко всем неожиданностям, он, кто мог быть едва уверенным в возможности обеспечить собственную безопасность в этом жестоком и незнакомом мире.

Но вот реальность вторглась в его мысли, указав, что последние часы ему пришлось жить за счет ресурсов собственного организма; он не нашел ни малейшей возможности обеспечить себя водой и пищей. Результатом этого была все возрастающая усталость и потеря сил. Чем же он надеялся накормить еще два рта?

А что, если они наткнутся на диких животных или на недружелюбных туземцев?

Лафайэт Смит вздрогнул.

— Я надеюсь, они умеют хорошо бегать, — пробормотал он.

— Кто? — спросила леди Барбара.

— О! — сказал Смит, — я не знал, что говорю вслух.

Как он мог сказать ей, что потерял веру в свое оружие? Он не мог. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким беззащитным. Ему казалось, что его беспомощность граничит с преступлением. Во всяком случае, было просто бесчестно обманывать этих двух молодых женщин, которые имели право ждать защиты и руководства.

Ему было очень горько за себя, но, возможно, это было частично из-за нервной реакции после ужаса в деревне и физической слабости, граничившей с изнеможением. Он ругал себя за то, что отпустил Обамби, потом снова вспомнил, что никто не спас бы девушек от той ужасной участи, которую им уготовили, если бы он не забрел туда, Эта мысль возвратила ему самоуважение, так как несмотря ни на что, нельзя отрицать факта, что все-таки он их спас.

Иезабель шла уже без их помощи. Все трое погрузились в долгое молчание, занятые своими собственными мыслями, а Смит вел их по дороге, отыскивая вход в расщелину. Полная африканская луна освещала их путь, ее дружеские лучи уменьшали трудности ночного перехода.

Чиннерет лежал справа, одинокий в лунном свете, а мрачная громада стен кратера, казалось, сомкнулась над ними и повисла над их головами. Ночь и лунный свет совершали странные трюки с перспективой.

Немного после полуночи Смит вдруг споткнулся и упал. Он быстро поднялся, преодолевая слабость. Но когда пошел снова, Иезабель, которая следовала за ним, заметила, что он плохо передвигает ноги, спотыкаясь снова и снова. Наконец, он вновь упал, на этот раз обеим девушкам стало ясно, что ему требовалось огромное усилие, чтобы встать. На третий раз они помогли ему подняться на ноги.

— Я ужасно неловок, — сказал он.

Он слегка качался, стоя между ними.

Леди Барбара пристально посмотрела на него.

— Вы истощены, — сказала она.

— О, нет, — настаивал Смит. — Я здоров.

— Когда вы ели в последний раз? — потребовала она ответа.

— У меня был шоколад, — ответил Смит. — Я ел его последний раз после полудня.

— А когда вы ели по-настоящему? — стояла на своем леди Барбара.

— Ну, я ел легкий завтрак вчера утром или позавчера, — ответил он.

— И все это время шли?

— О, часть времени даже бежал, — ответил он. Он слабо улыбнулся.

— Это было, когда лев догонял меня, а затем я спал до полудня, до того как пришел в деревню.

— Мы остановимся прямо здесь, чтобы передохнуть, — объявила англичанка.

— О, нет! — возразил он. — Мы не должны делать этого. Я хочу вывести вас из долины до рассвета. Они, возможно, будут преследовать нас, как только взойдет солнце.

— Я так не думаю, — сказала Иезабель. — Они слишком боятся северных мидиан, чтобы уходить так далеко от деревни, и, кроме того, теперь мы сможем дойти до скал, где, как вы говорите, есть расщелина, еще до того, как они догонят нас.

— Вы должны отдохнуть, — настаивала леди Барбара.

Лафайэт охотно сел.

— Я боюсь, что неспособен помочь вам во многом, — сказал он. — Видите ли, я не очень хорошо знаю Африку и не очень хорошо вооружен, чтобы защитить вас. Вот если бы Денни был с нами.

— Кто это Денни? — спросила леди Барбара.

— Мой друг, который совершает со мною путешествие, сопровождает меня.

— У него есть опыт путешествия по Африке?

— Нет, но когда он рядом, я всегда чувствую себя в безопасности. Он прекрасно владеет оружием. Он настоящий "протекин бой".

— А что это такое? — спросила леди Барбара.

— Если говорить честно, — ответил Лафайэт, — я сам не уверен, что знаю значение этого слова. Денни не слишком распространяется о своем прошлом, ну а я не решался вмешиваться в его личные дела, но однажды он сам сказал мне, что он был "протекин бой" в большой стрельбе.

— А что это такое? — вопрошала Иезабель.

— Возможно, он охотник на большую дичь, — предположила леди Барбара.

— Нет, — сказал Лафайэт, — я понял из отдельных замечаний Денни, что это богатый человек, который помогает в управлении делами города.

— Конечно, — подтвердила леди Барбара, — было бы хорошо, если бы ваш друг был с нами, но его нет, так может быть вы расскажете нам о себе. Вы ведь понимаете, что мы не знаем даже вашего имени.

Смит засмеялся.

— Вот это и все, что нужно нам узнать, не так ли? Меня зовут Лафайэт Смит. А сейчас представьте меня той молодой леди. О вас я уже все знаю.

— О, это Иезабель, — сказала леди Барбара. Наступило молчание.

— И это все? — спросил Смит. Леди Барбара рассмеялась.

— Только Иезабель, — повторила она. — Если мы когда-нибудь выйдем отсюда, то подыщем ей и фамилию. На земле Мидиан их нет.

Смит лежал на спине, глядя на луну.

Он уже начинал чувствовать благотворное влияние расслабления и отдыха. Его мысли возвращались к событиям последних тридцати часов. Какое приключение для прозаического профессора геологии! Он никогда особенно не интересовался девушками, хотя был далеко не женоненавистник, но оказаться в роли защитника двух молодых девушек!

Эта перспектива приводила его в замешательство. А луна к тому же раскрыла ему, что они обе красивы. Возможно, так ему показалось только при свете луны. Он слышал о таких вещах, и ему стало любопытно.

Но солнечный свет не мог изменить спокойный, живой, хорошо поставленный голос леди Барбары. Ему нравилось слушать, как она говорит. Он всегда получал удовольствие от акцента и дикции речи культурных людей.

Он попытался придумать вопрос, чтобы снова услышать ее голос. Вопрос о том, как он должен ее называть, возник в его голове. Его контакты с титулованной аристократией были незначительны. В действительности они ограничивались единственным знакомством с австрийским принцем, бывшим швейцаром в ресторане, который он иногда посещал, и к которому все обращались как к Майку. Он думал, что называть "леди Барбара" будет правильно, хотя в этом есть оттенок фамильярности. "Леди Коллис" казалась даже менее подходящим. Жаль, что он не был уверен полностью. А по имени это уж совсем не пойдет. А Иезабель?

Какое архаичное имя. С этой мыслью он заснул. Леди Барбара посмотрела на него и подняла палец, предостерегая Иезабель не будить Смита. Потом она встала и отошла немного дальше, позвав Иезабель с собой.

— Он совсем выдохся, — прошептала она, когда они снова сели. — Бедняга. Как ему досталось. Представь себе, за ним гнался лев, а у него только тот маленький пистолет.

— Он англичанин? — спросила Иезабель.

— Нет, он американец. Я сразу отличила его по акценту.

— Он очень красивый, — сказала Иезабель со вздохом.

— Глядя на Абрахама, сына Абрахама, и Дзобаба все эти недели, я могу согласиться с тобой, если ты будешь настаивать, что святой Ганди похож на Адониса, — ответила леди Барбара.

— Я не понимаю, что ты имеешь в виду, — проговорила Иезабель. — Но разве тебе он не кажется красивым?

— Меня больше интересует его меткая стрельба, чем его красота. Он мужественный человек. Он пришел прямо в ту деревню и увел нас из-под носа сотни людей, не имея ничего, кроме пистолета. Это, Иезабель, настоящий поступок для мужчины.

Золотоволосая Иезабель вздохнула.

— Он гораздо красивее, чем мужчины земли северных мидиан.

Леди Барбара долго в молчании смотрела на свою подругу, потом вздохнула, растянулась на траве и уснула, так как у нее день был тоже очень тяжелый.