Онлайн чтение книги Театр Клары Гасуль
Небо и ад. Комедия

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Дон Пабло Ромеро.

Брат Бартоломе, инквизитор.

Донья Уррака де Пиментель.

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Донья Уррака. Нет, нет и еще раз нет! Можете просить сколько вам угодно. В великопостную-то среду, да еще на первой неделе!

Дон Пабло. Зато у нас даром пропал вторник на масленой.

Донья Уррака. Я великая грешница, — прости меня господи! — но на такой грех я ни за что не пойду.

Дон Пабло. Только один поцелуй!

Донья Уррака. Нельзя!

Дон Пабло. Велика важность — один грех! Я все возьму на себя.

Донья Уррака. В великопостную среду!

Дон Пабло. Э, к черту пост! Сжальтесь! Один-единственный поцелуй!

Донья Уррака. Какой вы несносный!.. Закройте же окно!

Дон Пабло. Еще один! Авось грешней не станете.

Донья Уррака. Нет, оставьте меня, бога ради!

Дон Пабло. Что это у вас на шее?

Донья Уррака. Это четки, благословение самого его святейшества папы.

Дон Пабло. А мой портрет? А цепочка? Куда вы их дели? Ах, Уррака, бьюсь об заклад, что вы ее отдали этому чертову отцу Бартоломе, а он повесил ее на шею какой-нибудь мадонне!

Донья Уррака. Нет, все это у меня в шкатулке. Просто я думала, что в такой день, как сегодня...

Дон Пабло. Такой день, как сегодня, нужно бы вычеркнуть из календаря!

Донья Уррака. Вы думаете, дон Пабло? А разве не сегодня...

Дон Пабло. Ладно, поговорим о другом. Вам следовало бы взять духовника постарше. Кругом пересуды, да и мне не по себе.

Донья Уррака. Вы хоть духовную особу пощадите, если уж ко мне потеряли уважение...

Дон Пабло. Да черт его дери! Я говорю о нем так, как он того заслуживает; я знаю, что он вам на меня наговаривает.

Донья Уррака. Напротив, Пабло. Бедный! Он все надеется, что вы наконец обратитесь!.. Уж сколько времени я грешу — и все для вашего спасения, неблагодарный!

Дон Пабло. Вы знаете, как я признателен вам за вашу доброту, но пожертвуйте ради меня еще одним. Попросите отца Бартоломе подобру-поздорову убраться вон.

Донья Уррака. Нет, он был духовником моего мужа, пока тот не уехал в Новый Свет. Дону Хосе всегда так помогали его советы!

Дон Пабло. А, провались он совсем! Потому-то и нельзя его на порог пускать. Что же это такое? Из-за меня вы бросили мужа, а теперь не можете расстаться с этим чертовым духовником?

Донья Уррака. Ах, не ругайтесь. Пабло, умоляю вас!.. В великопостную среду!

Дон Пабло. От вашего сумасбродства даже статуи церковные ругаться начнут. Итак, в последний раз позвольте мне доказать вам, как я люблю вас.

Донья Уррака. Завтра, завтра!

Дон Пабло. А завтра я на дежурстве, убей меня бог!

Донья Уррака. Пабло, дорогой! Если уж вам не терпится, то хоть ругайтесь иначе. Что бы стоило вам сказать: «У, сатана проклятый!» Или, например: «Клянусь трубкой», — знаете, как ругаются военные, когда сердятся?

Дон Пабло. Прощайте!

Донья Уррака. Прощайте, душа моя!

Дон Пабло. Уррака!

Донья Уррака. Что такое? Чему вы смеетесь?

Дон Пабло. Вы назвали меня своей душой?

Донья Уррака. Да, милый. Ну и что же?..

Дон Пабло. Ведь сегодня великопостная среда.

Донья Уррака. Негодник! Как вы можете смеяться над такими вещами! Я употребила это слово не в земном его смысле.

Дон Пабло. Так подарите же мне на прощание поцелуй вполне небесный, так сказать, херувимский...

Донья Уррака (целует его) . Не кощунствуй!

Дон Пабло. Прощай, сердечный друг! Значит, в пятницу утром.

Донья Уррака. В пятницу?.. Но ведь это...

Дон Пабло. Э, клянусь телом Христовым[2] Cuerpo de Cristo . ( Прим. автора. )!.. Пятница — это же день Венеры. Итак, в пятницу. Прощай! (Уходит.)

Донья Уррака (одна) . Как жаль! Такой прекрасный человек, с таким добрым сердцем — и такой безбожник, сущий язычник! Рано или поздно, а его надо обратить в истинную веру. Грешно отдавать такую душу в лапы дьявола.

Четыре часа. Ах, сейчас должен явиться со своими душеспасительными наставлениями отец Бартоломе! Надо приготовить ему варенье из роз и мараскин. (Открывает шкаф и достает угощение.) Теперь прочту главу из Фомы Кемпийского[3] Фома Кемпийский (1380—1471) — средневековый мистик, проповедник аскетизма, автор книги «Подражание Христу» и многих других., которого он мне дал... Мне это необходимо... Пабло совсем сбил меня с толку... Где же книга?.. Стой! Как это гитара здесь очутилась? Нужно ее убрать... Ей здесь не место... (Берет гитару и наигрывает.) Как хорошо настроена! Ла-ла-ла-ла... Такой не найдешь... Пабло всегда уж сумеет выбрать подарок!.. (Поет.) Ла-ла-ла-ла... «Мой духовник...» Прямо как на грех научил меня Пабло этой песенке, вот напев ко мне и привязался... Впрочем, разве песня — грех? Mi спустилось... (Поет.) Ла-ла-ла-ла... «Мой духовник, мой духовник... мой духовник... Мой духовник мне говорит: «Борися с плотию, мой сын, и просиди три дня на хлебе и воде». Тут Марикита позвала: «Идем-ка ужинать со мной!» К чертям духовника!»

Донья Уррака. Ах!

Брат Бартоломе. Иисусе, Мария! Что я слышу?

Донья Уррака. Как!.. Я... Это вы?.. Что вы могли слышать?.. Разве я пела?

Брат Бартоломе. Глазам и ушам своим не верю! Как, дочь моя, и это вы? Я надеялся застать вас на молитве или по крайней мере за душеполезным чтением, и что же я вижу: в руках у вас гитара, а на устах богопротивные песни!

Донья Уррака. Ах, отец мой! Если бы вы знали...

Брат Бартоломе. Какой лукавый демон...

Донья Уррака. Так, отец мой, вот уж истинно: лукавый попутал! Я хотела вынести гитару из комнаты... нечаянно перебрала две-три струны... а лукавый тут как тут... Как на грех, застрял у меня в голове один ненавистный напев, я по рассеянности и начни его подбирать... затем...

Брат Бартоломе. Затем?

Донья Уррака. Затем... не знаю, как это случилось... я громко запела.

Брат Бартоломе. Да: дитя мое, не кто как лукавый, нашептал вам эту богохульную песню. Возблагодарите же вашего ангела-хранителя, вовремя пославшего меня, чтобы не дать вам совершить еще и другой грех...

Донья Уррака. Слава тебе господи!.. Что же вы не сядете, отец мой? В вашем возрасте пройти пешком от доминиканского монастыря до Приморской улицы — ой, как утомительно!

Брат Бартоломе. Благодарение божественному спасителю нашему, я еще не настолько слаб, дитя мое, чтобы не держаться на ногах. В сорок девять лет хоронить рано.

Донья Уррака. Я потому так сказала... что вы сегодня, по-моему, плохо выглядите.

Брат Бартоломе. Плохо выгляжу?.. Нет, мне этого не кажется... (Смотрится в зеркало.) У вашего зеркала зеленоватый оттенок... Нет, я чувствую себя превосходно... И я нарочно для вас, дитя мое, надел новую рясу.

Донья Уррака. Ну так садитесь же, отведайте угощения, которое я для вас приготовила!

Брат Бартоломе. Охотно, дочь моя, ибо мало вкусил я ныне пищи земной.

Донья Уррака. Боюсь, как бы строгий пост не повредил вашему здоровью.

Брат Бартоломе. Ничего не поделаешь!.. Налейте-ка мне еще стаканчик мараскину. Ваш мараскин куда лучше того, который мне подарила донья Мария де Хесус.

Донья Уррака. Еще бы! Это сущая скареда: ни за что не истратит сорока реалов на подарок друзьям.

Брат Бартоломе. Осторожней, дочь моя! Не осуждай ближнего своего... Правда, за целый год она расщедрилась всего лишь на одно распятие из слоновой кости, желтое-прежелтое, да на весьма неважный мараскин. Ведь знает же она, что лучше совсем не делать подарков, чем дарить всякую дрянь.

Донья Уррака. Истинная правда... Кстати, вам передали корзинку бордоского?

Брат Бартоломе. Да, дитя мое. Благодарствую, только в следующий раз, когда будете посылать мне в обитель вино, упакуйте его не в корзинку, а, скажем, в ящик из-под книг, — словом, как-нибудь иначе.

Донья Уррака. А что?

Брат Бартоломе. Да так... Я приберегал его на ночные бдения для поддержания слабой плоти моей... а настоятель заметил корзину... Разумеется, пришлось его попотчевать... Братия тоже пожелала вкусить понемножку... И теперь у меня ни капли.

Донья Уррака. Не печальтесь, досточтимый отец. На днях пришлю вам еще корзиночку. Я так рада, что мое вино пришлось по вкусу!

Брат Бартоломе. Себя-то не обездольте.., Сознаюсь, однако же, что вино сие премного лучше прочих врачует грешную плоть мою... Будете вы сегодня исповедоваться?

Донья Уррака. Как хотите. Я желала бы до пятницы получить отпущение грехов.

Брат Бартоломе. Хорошо. Пока я допью стаканчик, подумайте о грехах ваших, а затем покайтесь мне во всех прегрешениях, содеянных вами за эту неделю.

Итак, дитя мое, вы готовы?

Донья Уррака. Да, отец мой.

Брат Бартоломе. Ну, так приступим. Преклоните колена — вот на эту подушку. Так. Поближе ко мне... поближе! Прекрасно!.. Достаточно ли мягка подушка для ваших коленок, дитя мое? Удобно ли вам?

Донья Уррака. О да! Мы можем начать, когда вам угодно.

Брат Бартоломе. Дайте мне вашу ручку... Сколько времени я вас не исповедовал?

Донья Уррака. Я думаю, отец мой, это было... в субботу.

Брат Бартоломе. Так!

Донья Уррака. Я рассердилась на горничную за то, что она слабо меня зашнуровала.

Брат Бартоломе. Так!

Донья Уррака. Увидев в церкви офицера в синем мундире с красным кантом, я отвлеклась и уже не внимала богослужению с подобающей набожностью.

Брат Бартоломе. Так!

Донья Уррака. Осуждала некоторых подруг моих.

Брат Бартоломе. Так!

Донья Уррака. Что же еще? Да, вот: я слишком привязана к моей болонке; может быть, истинной христианке это и не пристало?

Брат Бартоломе. Да, уж это напрасно, дитя мое! Ваша собака так плохо воспитана, что не далее как позавчера укусила меня за ногу. До сих пор больно. Поборите привязанность вашу и дайте ей сто ударов плеткой.

Донья Уррака. Ах, отец мой, пощадите бедняжку!

Брат Бартоломе. Ну, дайте пятьдесят!

Донья Уррака. Бедная собачка просто... просто не узнала вас.

Брат Бартоломе. Но она постоянно рвет мне сутану... Впрочем, и то сказать — неразумное животное... Не давайте ей три дня сахару, только и всего.

Донья Уррака. Бедная собачка!

Брат Бартоломе. Еще что?

Донья Уррака. Еще... Ах да, отец мой!.. Что, муха — постное?

Брат Бартоломе. Муха? То есть как?

Донья Уррака. Боюсь, что я нечаянно проглотила муху в шоколаде. Потом-то я спохватилась, но было уже поздно.

Брат Бартоломе. А какая муха? Тощая или жирная?

Донья Уррака. Совсем крошечная.

Брат Бартоломе. Ну, тогда постное. Маленькие мухи, которые родятся в воде, — это постное. Вот большие, которые родятся в воздухе, то скоромное... Но я боюсь, дитя мое, как бы вы не забыли иной грех, горше прежних.

Донья Уррака. Я, досточтимый отец?.. Но...

Брат Бартоломе. Да, да. Что же вы мне не рассказываете?.. А?..

Донья Уррака. О чем?

Брат Бартоломе. О доне Пабло.

Донья Уррака. О доне Пабло?.. Я?..

Брат Бартоломе. Да, совершили ли вы вновь с доном Пабло тот грех... о котором...

Донья Уррака. Но... я...

Брат Бартоломе. Ах, дитя мое, я вижу ясно, что это случилось!

Донья Уррака. Я... я не могла перед ним устоять... Я все время думала о страданиях святой великомученицы Агнесы... Но я не смогла, как святая Агнеса... Я не смогла перед ним устоять... Иначе... он что-нибудь сделал бы над собой... Разве его удержишь?.. Он такой горячий!..

Брат Бартоломе. Дурно! Очень дурно! Чаете ли вы по крайней мере направить его на стезю истинную?

Донья Уррака. Пока еще не отчаиваюсь.

Брат Бартоломе. Надо смирять себя, дочь моя, надо смирять себя!..

Донья Уррака. О, я согласна на все епитимьи, какие вы только захотите на меня наложить!

Брат Бартоломе. Прежде всего не пускать на порог дона Пабло.

Донья Уррака. Ах, отец мой!.. Разве нет другого средства? Я убеждена, что мне удастся достучаться до его сердца... Я уже давно собиралась принести в дар вашей церкви серебряные подсвечники, которые вам прошлый раз так понравились.

Брат Бартоломе. Пресвятая богородица да вознаградит вас! Centuplum accipies... [4]Сторицей воздастся... ( лат. ). Воистину, жертва — путь к смирению... но... все же...

Донья Уррака. Я их завтра же отошлю в обитель.

Брат Бартоломе. Ну, хорошо... Вы одумаетесь... Подождем немножко... Только каждое утро читайте десять раз «Отче наш», и десять раз «Богородицу», и семь... нет, десять раз вечером и семь утром.

Донья Уррака. Слушаю, отец мой, ни одного дня не пропущу.

Брат Бартоломе. Погодите, дитя мое, мне нужно еще кое-что у вас спросить. В этом сильно заинтересованы церковь и государство, — я полагаю, вы можете избавить их от великой опасности.

Донья Уррака. Я? Иисусе, Мария! Да я на все пойду!

Брат Бартоломе. В городе ходит по рукам тайно отпечатанный памфлет...

Донья Уррака. Можно мне встать?.. Вы ведь кончили свою исповедь?

Брат Бартоломе. Да, дитя мое.

Ходит по рукам памфлет под названием Откройте глаза ... что это вы покраснели?

Донья Уррака. Я? Покраснела?.. Это занавеска отсвечивает.

Брат Бартоломе. Самое для нас главное — узнать, кто автор, и мы подозреваем... Что же вы смутились?..

Донья Уррака. Ничуть.

Брат Бартоломе. Мы подозреваем дона... дона Пабло.

Донья Уррака. Дона Пабло? Как же, станет он писать памфлеты! Плохо вы его знаете! Чтобы дон Пабло стал писать памфлеты? Да ему в жизнь свою не написать памфлета, клянусь вам! Прежде всего он слишком верный слуга его величества, чтобы писать пасквили на его правительство.

Брат Бартоломе. А почем вы знаете, что там говорится о правительстве государя нашего короля?

Донья Уррака. Да вы сами только что сказали.

Брат Бартоломе. И словом не обмолвился.

Донья Уррака. Значит, я ошиблась.

Брат Бартоломе. Но если бы автор был он, вы наверняка знали бы об этом?

Донья Уррака. Конечно.

Брат Бартоломе. И вы настолько правдивы, что этого бы от меня не скрыли?..

Донья Уррака. Да. Будь тут хоть капля истины, вы бы уже знали все.

Брат Бартоломе. Расположение, коим пользуется у его величества семья дона Пабло, не дает нам права арестовать его без явных улик, как мы поступили бы со всяким другим.

Донья Уррака. Но какие у вас основания приписывать именно ему этот памфлет?

Брат Бартоломе. Как вам сказать! Известная связь между тем, что я слышал от вас о его религиозных убеждениях, и некоторыми фразами, на которые я наткнулся в этом его сочинении.

Донья Уррака. Так других улик у вас нет?

Брат Бартоломе. Никаких.

Донья Уррака. Дон Пабло так любит своего короля, что никогда не напишет на него пасквиля. Он не очень набожен, это верно, но обряды соблюдает строго. Каждый год непременно причащается вместе с другими офицерами своего полка и свободомыслием не хвастается.

Брат Бартоломе. В таком случае я ошибся. Очень вам благодарен за сообщение. Все же, если еще что-нибудь узнаете об этом деле, не забудьте сказать мне. А пока продолжайте склонять его к покаянию.

Донья Уррака. Приложу все усилия, клянусь вам!

Брат Бартоломе. Теперь о другом. Помните, вы мне прислали несколько коробок надушенных сигар? Не найдется ли у вас хоть одной? Я бы с удовольствием закурил.

Донья Уррака. А разве у вас не осталось?

Брат Бартоломе. Увы, дитя мое, все до одной выкурил!

Донья Уррака. Что же вы мне раньше не сказали? Я бы вам еще коробку прислала. Вот вам моя petaca [5]Портсигар ( испан. )., — курите, сколько хотите.

Брат Бартоломе. Да наградит вас господь за вашу доброту, дочь моя! Не отвергаю дара сего, ибо знаю, что вы скорей можете достать себе, нежели инок неимущий. (Закуривает сигару.) Что вы теперь читаете?

Донья Уррака. Я?.. Во-первых, молитвы читаю... Потом — Фому Кемпийского, Цветник святых [6] «Цветник святых» — «Жития святых», сборник, составленный испанским иезуитом Риваденейрой (1527—1611)., иногда — Apayкану [7] «Араукана» — эпическая поэма испанского поэта Алонсо де Эрсилья (1533—1595), воспевающая покорение Арауканы — страны в Южной Америке, осуществленное военной экспедицией испанского короля Филиппа II..

Брат Бартоломе. Цветник святых !.. Сколь прискорбно, что в наше греховное время ни одно святое имя не украсит этой книги!

Донья Уррака. Я-то знаю одно имя, которое должно непременно попасть в Цветник !

Брат Бартоломе. Не говорите! За добро, сотворенное мною в сем бренном мире, сторицей воздастся мне в мире ином.

Донья Уррака. Аминь!

Брат Бартоломе. Ну, мне пора, дочь моя. Да хранит вас господь, дитя мое!

Донья Уррака. И вас также, отец мой!

Брат Бартоломе. Ах да, чуть было не забыл!.. У меня есть четки — благословение его святейшества папы, я хочу их вам подарить. (Вынимает из кармана разные вещи.) Это мой cigarrero [8]Портсигар ( испан. ).... Это пузырек со святой водой... это...

Донья Уррака. А это что такое?

Брат Бартоломе. Это донья Бел... Погодите, сейчас вспомню. Ну, словом, одна дама попросила меня выбросить этот портрет в море.

Донья Уррака. В море?

Брат Бартоломе. Да, раскаяние охватило ее, и она рассталась с тем, кто несколько дней назад подарил ей этот портрет. Отдайте мне его.

Донья Уррака. Мне хочется открыть медальон.

Брат Бартоломе. Не надо, отдайте! Ай, сломали! (Как бы нечаянно открывает крышку и роняет портрет.)

Донья Уррака (поднимает портрет) . Ах! Иисусе, Мария!

Брат Бартоломе. Что с вами, дитя мое?

Донья Уррака. Изменник! Он подарил ей свой портрет!

Брат Бартоломе. Отдайте же мне его!

Донья Уррака (не отдает) . Нет, не отдам!.. Негодяй, мерзавец! Так ты обманывать меня?

Брат Бартоломе. Что такое?

Донья Уррака (не отдает портрета) . И я могла довериться этому предателю!

Брат Бартоломе. Изменивший богу может ли не изменить женщине?

Донья Уррака. Донья Белиса!

Брат Бартоломе. Я ее не называл.

Донья Уррака. Променять меня на донью Белису!

Брат Бартоломе. И ради этого-то вероломного вы жертвуете вечным своим спасением!

Донья Уррака. Жаль, что тебя здесь нет! Ты бы дорого мне заплатил...

Брат Бартоломе. Совращать добродетельных женщин — вот единственная его радость.

Донья Уррака. Пабло! Коварный Пабло! Когда же я смогу отомстить тебе?

Брат Бартоломе. Да ведь вы только что с таким жаром его защищали!

Донья Уррака. Защищала? Этот подлец способен на любое преступление!

Брат Бартоломе. Потому-то я и заподозрил в нем автора памфлета.

Донья Уррака. Ага!

Брат Бартоломе. Но раз это не он...

Донья Уррака (в сторону) . Я могу отомстить ему!

Брат Бартоломе. О, если бы это был он...

Донья Уррака (в сторону) . Смерть моя!..

Брат Бартоломе. Вы бы...

Донья Уррака. Да, отец мой, это он!

Брат Бартоломе. Дон Пабло?

Донья Уррака. Да, изменник Пабло.

Брат Бартоломе. Дитя мое! Гнев лишает вас рассудка, вы сами не знаете, что говорите. Только что сказали...

Донья Уррака. Я готова поклясться на Евангелии, что автор этой богомерзкой книги — дон Пабло.

Брат Бартоломе. Вы уверены?

Донья Уррака. Клянусь. Он хочет поднять Испанию, убить короля и насильно сделать всех испанцев гугенотами.

Брат Бартоломе. Положим, они сами этого хотят... Но вы говорите правду?

Донья Уррака. Да лишит меня господь царствия небесного, если дон Пабло, предатель дон Пабло, не автор гнусного памфлета!

Брат Бартоломе. Верю, верю. Прощайте, дитя мое! Возблагодарите господа за то, что он показал вам порок во всей его скверне. Вы спасены. Будете теперь знать, как доверяться военным, бросающим женщину ради первой встречной!..

Донья Уррака. Прощайте, отец мой!

Брат Бартоломе. Да хранит вас господь и святая дева! (Уходит.)

Донья Уррака (одна) . Чудовище! Изменить мне с доньей Белисой! Донья Белиса! Старая дура! Пучеглазая! Черномазая! И меня променять на эту уродину, на эту чумазую цыганку! Нет, дон Пабло! Поплатишься ты мне за измену! С какой радостью я буду глядеть, как ты пойдешь в сан-бенито... на аутодафе... Дурочка! Ведь так и заплакать недолго... Нет, я не хочу твоей смерти... Я хочу, чтобы тебя упрятали в глубокое... сырое подземелье... Нет, нет... и этого не надо... Я хотела бы на твоих глазах схватить донью Белису за руки и нанести ей кинжалом сто ран. Как приятно было бы смотреть на твои страдания!.. Воображаю, как бы ты мучился, видя, что я терзаю твою возлюбленную! О, такая месть получше всякого аутодафе!.. Ведь я же не хочу твоей смерти... Но что я наделала!.. Может быть, месть моя чересчур жестока?.. Я выдала его тайну... А разве он не предал моей наинежнейшей любви?.. Но брат Бартоломе — член священной инквизиции... он преисполнен рвения... он, конечно, выдаст его... Его подвергнут пытке, сожгут на костре... И я — всему виной... Скажут еще, будто я потому выдала его, что сама недостаточно красива, чтобы его удержать... О Белиса, Белиса! Ты мой единственный враг! Заплатишь ты мне за него!.. Пабло! Я не хочу твоей смерти!.. Нет, не хочу... Я спасу тебя... Он покинет родину и уедет далеко, далеко... Оставит Белису, свою любовь... Он будет очень несчастен... Он поймет, до чего доводит... Но Белиса... О, ей я отомщу!.. Лаурета! Бумаги, чернил да вели кучеру подавать! (Уходит.)

КАРТИНА ВТОРАЯ

Дон Пабло (сидит один за небольшим столом) . Подлецы! Раз теперь пост, значит, я должен, по-вашему, и за предсмертным обедом жевать постное? Треску они дают жесткую, как пятьсот чертей.

Ба, ба! Клянусь телом Христовым, сама Уррака! Женщина и деньги всюду пройдут. Ну, здравствуйте, любезная подруженька! Какой бог, нет, какой черт занес тебя в мои объятия?

Донья Уррака (холодно) . Дон Пабло! Говорят, вы приговорены к смертной казни?

Дон Пабло. Невзирая на пост.

Донья Уррака. Но вы еще могли бы спастись.

Дон Пабло. Выдав сообщника, с которым я писал? Ни за что!

Донья Уррака. Нет. Если вы откажетесь от неверия, всенародно покаетесь... и затворитесь в монастыре... тогда я испрошу для вас помилование.

Дон Пабло. Всенародно покаяться?.. Затвориться в монастыре?.. Только и всего? Черт подери, а? Всепокорнейше целую ручки моей инфанты. Уж лучше пусть виселица, чем монастырь.

Донья Уррака. Нечестивый упрямец! Опомнись, тебе уготовано место в аду!

Дон Пабло. Да брось ты свои проповеди! Послушай, милый друг, завтра меня повесят. Зато сегодняшний день — мой! Воспользуемся случаем и оставшееся время проведем как можно веселее.

Донья Уррака. Легче мне разжечь огонь твоего костра, язычник!

Дон Пабло. Ого-го! Вот вы как со мной заговорили! Вы что, с ума спятили, Уррака? Или и впрямь сюда можно проникнуть, только превратившись в злого и жестокого инквизитора?

Донья Уррака. Выбирайте, милостивый государь! Повторяю: если выполните мои условия — жизнь, если нет — смерть.

Дон Пабло. «Милостивый государь»? Час от часу не легче! Помилуйте, что с вами?

Донья Уррака. Я знаю, что вам остался один день жизни... И как ваш старый друг... как ваш бывший друг... я была бы очень рада за вас, если б вы раскаялись.

Дон Пабло. Стало быть, я здорово подурнел в тюрьме, раз вы со мной так обращаетесь.

Донья Уррака. Заклинаю вас, милостивый государь: прекратите неуместные шутки! Покайтесь, умоляю вас!

Дон Пабло. А, не было печали — черти накачали! Скоро вы кончите? Ваш тон мне порядком надоел. У вас приступ набожности, а у меня припадок любви. Бросьте ваши покаяния и монастыри...

Донья Уррака. Дон Пабло! Я ненавижу тебя, но заклинаю: покайся!

Дон Пабло. Ты? Ненавидишь? Меня?

Донья Уррака. Да, предатель! Но как ни гнусна твоя измена, я не хочу твоей смерти.

Дон Пабло. Предатель! Измена! Что я безбожник — с этим я согласен, но за всю мою жизнь я никого не предал.

Донья Уррака. Ты никого не предал?

Дон Пабло. Никого. Я предполагаю, что меня выдал дон Агустин: он знал, кто автор памфлета. Он струсил и поспешил назвать соучастника, лишь бы на него не пало подозрение. И все-таки я ни за что его не оговорю.

Донья Уррака. Да, вы честны с мужчинами, а с женщинами?..

Дон Пабло. С тех пор как я вас знаю, хотя бы раз изменил я вам?

Донья Уррака (насмешливо) . О, ни разу!

Дон Пабло. Честное слово, ни разу!

Донья Уррака (насмешливо.) Не любо — не слушай!

Дон Пабло. Что тут смешного?

Донья Уррака. Меня разбирает смех, как подумаю о муках, которые ты будешь терпеть в аду за ложные клятвы.

Дон Пабло. Странная ревность! Да я клянусь вам честью.

Донья Уррака. Молчи, презренный! Посмотри на этот портрет. Кому ты его подарил?

Дон Пабло. Уррака! Сколько лет мы с вами знакомы?..

Донья Уррака. Ага, попался, рыцарь чести!

Дон Пабло. Два года. В первый раз я встретился с вами, когда только что перешел из Сеговийской военной школы в карабинеры. Помните мой новенький мундир? Он вам тогда так понравился! А теперь посмотрите на портрет. В каком я здесь мундире?

Донья Уррака. Боже! В сеговийском!.. Дон Пабло! (Бросается в его объятия.)

Дон Пабло. Ха-ха-ха! Старуха Белиса, которую я бросил ради тебя, решила тебя провести. Она зла, как все старые ведьмы. Этому портрету три года.

Донья Уррака. Прости меня, друг мой!.. Я злодейка... Мне нет места на земле... Убей меня!

Дон Пабло. Что ты! Мы еще крепче сдружились! Давай позабавимся, как в первый день нашей любви! Кто не ревнует, тот не любит.

Донья Уррака. Несчастный! Если бы ты знал, кто тебя выдал!.. Я!

Дон Пабло. Ты?

Донья Уррака. Да, я!.. От ревности... от злобы... я совсем с ума сошла...

Дон Пабло. Значит, сильна была любовь! Я бы никогда не подумал, что она так далеко зайдет. Ну, полно, встань, поцелуй меня!

Донья Уррака. Простишь ли ты меня?

Дон Пабло. Твоя любовь не выходит у меня из головы. Черт побери! Ну, и сильная же любовь!

Донья Уррака. Пабло! Я высокого роста, — надень мое платье и беги.

Дон Пабло. Ну, так они повесят тебя, с них все станется.

Донья Уррака. Иисусе, Мария!.. Что же нам делать?

Дон Пабло. Покоримся, радость моя. Нам недолго осталось быть вместе, — давай беситься напропалую!

Донья Уррака. Слушай! Сюда вот-вот должен прийти брат Бартоломе. Это он вырвал у меня твою тайну.

Дон Пабло (с беспокойством) . Черт! Каким образом?

Донья Уррака. Он показал мне этот злополучный портрет. Он сейчас придет. У меня за подвязкой спрятан кинжал — убей его и надень его сутану.

Дон Пабло. Что?

Донья Уррака. Этот предатель — второй виновник твоей смерти.

Дон Пабло. Просто он хорошо знает ремесло инквизитора.

Донья Уррака (развязывает подвязку) . Бери кинжал.

Дон Пабло. Какая прелестная ножка! Позволь поцеловать ее!

Донья Уррака. Держи кинжал, говорят тебе!

Дон Пабло. Нет, это гадко! Мы, военные, к подобного рода оружию не прибегаем.

Донья Уррака. Так отдай скорей кинжал!

Дон Пабло. Нет, я сам спрячу его на прежнее место.

Донья Уррака. Отдай!.. Вот брат Бартоломе!

Дон Пабло (брату Бартоломе) . Ну-с, святой отец, вы, кажется, твердо намерены удушить меня?

Брат Бартоломе. С сокрушенным сердцем, но...

Дон Пабло. О, я знаю, вы честный человек! Но разве нет способа все уладить миром?

Брат Бартоломе. Донья Уррака должна была вам сообщить...

Донья Уррака. Изложите это сами, отец мой, с присущим вам красноречием. Присядьте. (Тюремщику, за сцену) . Оставьте фонарь у двери, его высокопреподобие сейчас выйдет.

Брат Бартоломе. Возлюбленный брат мой! Помыслите о тех мучениях, которые уготованы вам в мире ином, и, не колеблясь, возблагодарите трибунал за ту снисходительность, которую он жаждет выказать по отношению к вам. Он предлагает вам уйти в монастырь, и там вы спасете свою душу. Буде же проявите упорство...

Донья Уррака (убивает его) . Так бьют быков![9]Ловкость матадора состоит в том, чтобы поразить быка в правую лопатку; при этом острие шпаги должно вонзиться в мозжечок. Если матадору это удалось, тогда бык убит одним ударом, а клинок едва окровавлен. ( Прим. автора. )

Брат Бартоломе. Ах! (Умирает.)

Дон Пабло. Боже милосердный!

Донья Уррака. Сними с него сутану, а то как бы она в крови не запачкалась. Бери шляпу, фонарь... Иди за мной. Скажи: на мне нет следов крови? Что же ты молчишь?.. Пабло, иди же! Мы покинем родину и никогда больше не будем ссориться... Иди же!

Дон Пабло. Так кончается эта комедия. Не судите строго автора!