Онлайн чтение книги Стальные пещеры The Caves of Steel
Глава тринадцатая. Проверка робота

– Это не так, – спокойно возразил Р. Дэниел.

– Да? Позволим решить это доктору Джерриджелу. Доктор Джерриджел?

– Мистер Бейли? – Взгляд роботехника, пугливо метавшийся между сыщиком и роботом во время их разговора, остановился на Лайдже.

– Я пригласил вас сюда для авторитетного анализа этого робота. Могу предоставить в ваше распоряжение лаборатории городского бюро стандартов. Если вам понадобится оборудование, которого у них нет, я вам его достану. Мне нужен быстрый и определенный ответ, и плевать на расходы и хлопоты.

Бейли поднялся. Он говорил довольно спокойно, но внутри у него все кипело. Если бы он только мог схватить Джерриджела за горло и выдавить из него необходимые доказательства, он послал бы к чертям все эти научные изыскания.

– Ну так что же, доктор Джерриджел?

Доктор Джерриджел нервно улыбнулся и сказал:

– Мой дорогой мистер Бейли, лаборатория мне не нужна.

– Почему? – спросил Бейли, предчувствуя какой-то подвох.

Мускулы его напряглись, по телу пробежала дрожь.

– Проверить наличие Первого Закона нетрудно. Мне никогда не приходилось заниматься этим, как вы сами понимаете, но это достаточно просто.

Бейли набрал полные легкие воздуха и медленно выдохнул.

– Объясните, пожалуйста, что вы имеете в виду? Вы хотите сказать, что можете проверить его прямо здесь?

– Да, конечно, Послушайте, мистер Бейли, я приведу вам одну аналогию. Если бы я, например, был врачом и мне нужно было узнать содержание сахара в крови пациента, мне бы понадобилась лаборатория. Для определения интенсивности основного обмена, проверки функций головного мозга или исследования генов на наследственное заболевание мне понадобилось бы сложное оборудование. С другой стороны, чтобы узнать, зрячий ли пациент, я сделал бы простое движение рукой перед его глазами, а чтобы сказать, мертв он или нет, мне было бы достаточно прощупать его пульс… Я подвожу к тому, что чем важнее и фундаментальнее-то свойство, которое подвергается проверке, тем проще требуемое оборудование. То же самое относится и к роботам. Первый Закон – это закон фундаментальный. Он определяет все. Если он отсутствует, то во многих случаях робот будет вести себя явно не так, как положено.

Во время своего объяснения доктор Джерриджел достал плоский черный предмет, который, развернувшись, превратился в маленький книгоскоп, и вставил в него видавшую виды катушку. Затем он вытащил секундомер и несколько белых пластиковых полосок, которые, состыковавшись, образовали что-то похожее на логарифмическую линейку с тремя шкалами, двигающимися независимо по отношению друг к другу. Нанесенные на нее обозначения были Бейли совершенно непонятны.

Доктор Джерриджел похлопал по своему книгоскопу и слегка улыбнулся, как будто перспектива небольшой научной работы в полевых условиях воодушевляла его.

– Это мой справочник по роботехнике. Я всегда ношу его с собой. Он стал частью моей одежды, – сказал он и застенчиво хмыкнул.

Он приник к окуляру книгоскопа и стал осторожно встраивать свой аппарат. Книгоскоп застрекотал и смолк, опять застрекотал и опять смолк.

– Встроенный алфавитный указатель, – с гордостью сообщил роботехник. Он говорил, не отрываясь от прибора, и от этого голос его звучал приглушенно. – Я сам его сделал. Экономит массу времени. Впрочем, сейчас не это главное. Давайте посмотрим. Мм… подвиньте, пожалуйста, ваш стул поближе ко мне, Дэниел.

Р. Дэниел подвинулся. Все это время он спокойно и внимательно наблюдал за приготовлениями роботехника.

Бейли держал его под прицелом.

То, что последовало дальше, обескуражило и разочаровало его. Доктор Джерриджел начал задавать какие-то странные вопросы и производить действия, в которых, казалось, не было никакого смысла. Иногда он прерывался, чтобы посмотреть на свою логарифмическую линейку или в окуляр книгоскопа.

Он спрашивал, например:

– У меня двое детей с разницей в возрасте пять лет и младший ребенок – девочка; какого пола старший ребенок?

Р. Дэниел ответил («Еще бы ему не ответить», – подумал Бейли): «Основываясь на данной информации, это невозможно определить».

В ответ на это доктор Джерриджел лишь взглянул на свой секундомер, а затем отвел правую руку как можно дальше в сторону и попросил:

– Прикоснитесь, пожалуйста, к кончику моего среднего пальца кончиком третьего пальца вашей левой руки.

Дэниел сделал это легко и быстро.

Минут через пятнадцать, не больше, доктор Джерриджел закончил проверку. Он в последний раз молча подсчитал что-то на своей логарифмической линейке и быстро разобрал ее. Затем убрал секундомер и сложил книгоскоп, предварительно достав из него «Справочник».

– И это все? – спросил Бейли нахмурясь.

– Все.

– Но это же смешно. Вы не задали ни одного вопроса, касающегося Первого Закона.

– О дорогой мистер Бейли, разве вы станете отрицать, что врач, ударяя по вашему колену резиновым молоточком так, что оно подпрыгивает, получает таким образом сведения о состоянии вашей нервной системы? Разве вы удивляетесь тому, что он может сделать вывод о вашей возможной склонности к употреблению определенных алкалоидов, когда внимательно осматривает ваши глаза, наблюдая за реакцией радужной оболочки на свет?

– Итак, каково же ваше решение? – спросил Бейли.

– Дэниел снабжен Первым Законом в полном объеме!

Роботехник резко кивнул головой, как бы в подтверждение своих слов.

– Не может быть, – хрипло проговорил Бейли. Он и представить себе не мог, что доктор Джерриджел способен выпрямиться в кресле еще больше, чем обычно. Глаза доктора сузились и взгляд их стал жестким.

– Уж не собираетесь ли вы учить меня роботехнике?

– Я вовсе не подвергаю сомнению вашу компетентность, – проговорил Бейли, умоляюще вскинув руку, – но разве вы не можете ошибаться? Вы сами сказали, что никто ничего не знает о теории роботов, не оснащенных Первым Законом. Слепой может читать, используя шрифт Брайля или звуковой аппарат. Предположим, вы не знаете, что шрифт Брайля или звукозапись существует. Разве не могли бы вы со всей уверенностью в своей правоте заявить, что у человека есть глаза, потому что тот знает содержание определенного книгофильма?

– Да-да. – К роботехнику вернулось его прежнее добродушие. – Я понимаю вашу мысль. И все же, если позволите продолжить вашу аналогию, слепой не мог бы читать при помощи своих глаз, а как раз это я и проверил. Речь сейчас не о том, на что способен или не способен робот, у которого отсутствует Первый Закон. Поверьте мне, нет никакого сомнения, что Р. Дэниел этим законом снабжен.

– Не могли он фальсифицировать свои ответы? – спросил Бейли.

Он словно утопающий, хватался за соломинку.

– Конечно, нет. В этом и состоит разница между роботом и человеком. Человеческий мозг, да и мозг любого млекопитающего, невозможно полностью проанализировать ни одним из известных ныне математических методов. Поэтому наверняка предугадать его реакцию невозможно. Мозг же робота полностью поддается анализу, в противном случае его не могли бы построить. Мы знаем точно, какой должна быть реакция на данное стимулирующее воздействие, Ни один робот не способен фальсифицировать ответы. То, что вы называете фальсификацией, просто не существует в пределах умственного горизонта робота.

– Тогда давайте обратимся к реальным фактам. Р. Дэниел действительно направил бластер на толпу людей. Я это видел. Я сам присутствовал при этом. Даже если он не стрелял, разве действие Первого Закона не должно было вызвать у него нечто вроде нервного потрясения? Этого, как вы знаете, не произошло. Впоследствии он вел себя абсолютно нормально.

Роботехник в растерянности потер подбородок:

– Это действительно странно.

– Ничуть, – внезапно вмешался Р. Дэниел. – Коллега Элайдж, посмотрите, пожалуйста, взятый у меня бластер.

Бейли взглянул на бластер, который держал в левой руке.

– Откройте патронник, – настаивал Р. Дэниел. – Проверьте его.

Бейли взвесил все «за» и «против», затем медленно положил собственный бластер на стол рядом с собой и быстрым движением открыл бластер робота.

– Он пуст, – озадаченно проговорил он.

– В нем нет заряда, – подтвердил Р. Дэниел. – Если вы присмотритесь повнимательнее, то увидите, что там его никогда и не было. В этом бластере нет запала, его нельзя применить по назначению.

– Вы угрожали толпе незаряженным бластером? – воскликнул Бейли.

– Бластер был мне необходим, чтобы выполнять роль сыщика, – объяснил Р. Дэниел. – Однако, имея настоящий заряженный бластер, я мог бы случайно причинить вред человеку, что, конечно же, немыслимо. Я как-то пытался объяснить вам это, но вы были чем-то раздражены и не пожелали меня выслушать.

Бейли уныло посмотрел на недействующий бластер, который все еще держал в руке, и тихо сказал:

– По-моему, на этом можно поставить точку. Благодарю вас за помощь, доктор Джерриджел.

Бейли послал за завтраком, но, когда его принесли (кекс с дрожжевыми орехами и нелепого вида кусочек жареного цыпленка на крекере), он только и мог, что бессмысленно уставиться на него. Мысли вихрем носились в его голове. На его длинном лице застыло выражение глубокого уныния.

Он словно бы жил в нереальном мире, в жестоком, перевернутом вверх дном мире.

Каким образом все это произошло? События последних дней разворачивались перед ним словно в бесконечном, кошмарном сне, начиная с того момента, когда он вошел в кабинет Джулиуса Эндерби и внезапно оказался по горло в кошмаре убийства и проблем роботехник и.

Господи! А прошло всего лишь пятьдесят часов.

Он упорно искал решение в Космотауне. Дважды обвинял в убийстве Р. Дэниела, один раз как замаскированного человека, другой раз как несомненного робота. И оба раза от его обвинений не осталось камня на камне.

Теперь ему снова нужно все начинать сначала. Его вынуждали обратить наконец свои мысли к Городу, а со вчерашнего вечера он никак не мог решиться на это. В его сознание ломились одни и те же нескончаемые вопросы, но он не хотел их слышать, просто не мог. Иначе пришлось бы искать на них ответы, а он… О Боже, как боялся он этих ответов!

– Лайдж! Лайдж!

Чья-то рука грубо трясла Бейли за плечо.

– В чем дело, Фил? – спросил он, приходя в себя.

Филип Норрис, сыщик класса С-5 сел, положил руки на колени и наклонился вперед, заглядывая в лицо Бейли.

– Что с тобой? Перешел на наркотики? Ты сидел совершенно неподвижно, с открытыми глазами. Мне даже показалось, что ты мертв.

Он приглаживал свои редеющие светло-русые волосы, с жадностью поглядывая близко поставленными глазами на остывающий завтрак Бейли.

– Цыпленок! – воскликнул он. – Все идет к тому, что скоро без рецепта врача его и не получишь.

– Угощайся, – рассеянно проговорил Бейли.

Приличия взяли верх, и Норрис сказал:

– Вообще-то я через минуту иду в столовую. Так что оставь его себе. Слушай, чем это вы там занимаетесь, ты и шеф?

– О чем ты?

Норрис пытался напустить на себя безразличный вид, но его выдавали руки, не находившие себе покоя.

– Давай-давай, выкладывай. Ты прекрасно знаешь, о чем речь. С тех пор как он вернулся, ты от него не выходишь. В чем дело? Предвидится повышение?

Бейли нахмурился. При упоминании о внутренних интригах отделения к нему начало возвращаться чувство реальности, У Норриса был приблизительно такой же стаж, как у Бейли, и он, естественно, очень ревниво следил за любыми проявлениями предпочтения, оказываемого Бейли со стороны руководства.

– Да какое повышение! Можешь мне поверить. Ничего подобного. Абсолютно ничего. А если тебе нужен комиссар, так ради Бога, забирай его! Я бы отделался от него с удовольствием.

– Пойми меня правильно, – сказал Норрис. – Мне все равно, повысят тебя или нет. Просто если ты имеешь какое-то влияние на комиссара, может, помог бы парнишке?

– Какому парнишке?

На этот вопрос не нужно было отвечать. Винсент Барретт, тот самый юноша, которого уволили, чтобы освободить место для Р. Сэмми, шаркающей походкой приближался к ним, покинув свой укромный уголок, где скромненько сидел до сих пор. Он смущенно вертел в руках свою кепку, и на его скуластом лице появилось что-то вроде улыбки.

– Здравствуйте, мистер Бейли.

– А, привет, Вине. Как дела?

– Не очень, мистер Бейли.

Он тоскливо оглядывался по сторонам. «Конченый человек, – подумал Бейли, – наполовину мертвец… Деклассифицированный».

Внезапно на него накатило раздражение, «Ну что ему от меня-то нужно?» – подумал он, едва сдерживаясь, чтобы не высказать свою мысль вслух.

– Мне очень жаль, малыш.

Что еще он мог сказать?

– Я все думаю… может, что-нибудь подвернется.

Норрис подвинулся ближе и зашептал Бейли на ухо:

– Кто-то должен положить этому конец. Сейчас они собираются уволить Чен-лоу.

– Что?

– Ты разве не слышал?

– Нет, Черт побери, он же С-3. У него за плечами десять лет службы.

– То-то и оно. Но его работу может выполнять машина с ногами. Кто следующий?

Молодой Вине Барретт не прислушивался к шепоту. Он был полностью погружен в свои собственные мысли.

– Мистер Бейли? – позвал он.

– Да, Винс?

– Знаете, что говорят? Говорят, Лайрен Миллейн, субэфирная танцовщица, на самом деле – робот.

– Глупости.

– Вы думаете? Говорят, уже научились делать роботов, которые выглядят как люди; их кожа вроде сделана из специального пластика.

Бейли с чувством вины подумал о Р. Дэниеле и не нашелся, что ответить. Он покачал головой.

– Как вы думаете, – спросил юноша, – никто не станет возражать, если я пройдусь по отделу? У меня поднимается настроение, когда я попадаю в привычную обстановку.

– Нет, конечно, малыш.

Барретт отправился бродить по офису. Бейли с Норрисом посмотрели ему вслед.

– Похоже, – медиевисты правы, – заметил Норрис.

– В смысле, назад к Земле? Ты это имеешь в виду; Фил?

– Нет. Я о роботах, «Назад к Земле». Ха! У Земли-старушки безграничные возможности. Нам не нужны роботы, вот и все.

– Восемь миллиардов людей, а запасы урана на пределе! Что здесь безграничного? – пробормотал Бейли.

– Что с того, если уран и закончится? Будем его импортировать, Или откроем другие ядерные процессы, установить развитие человечества невозможно, Лайдж. Нужно быть оптимистом и верить в старый добрый человеческий разум. Наш главный резерв – изобретательность, а ее запасы не иссякнут никогда. От возбуждения он даже привстал.

– Начнем с того, что мы можем использовать солнечную энергию, а ее хватит на миллиарды лет. Можем построить космические станции, аккумулирующие энергию в орбите Меркурия. На Землю энергию будем переправлять направленным лучом.

Бейли слышал об этом проекте. Ученые-теоретики носились с этой идеей уже, по меньшей мере, лет сто пятьдесят. Реализация этого проекта наталкивалась на неразрешимую проблему: сфокусировать луч так, чтобы он мог пройти пятьдесят миллионов миль и не рассеялся в пустоте. Бейли напомнил об этом Филу.

– Когда возникнет такая необходимость, с этим справятся. Будь спокоен, – возразил Норрис.

Бейли представил себе, какой стала бы жизнь на Земле, обладай она неисчерпаемыми запасами энергии. Не нужно было бы сдерживать рост населения. Укрупнялись бы фабрики, интенсивнее использовалась бы гидропоника. Энергия – вот единственное, без чего нельзя было обойтись. Полезные ископаемые вполне можно было бы ввозить с необитаемых планет. Если когда-нибудь возникли бы проблемы с водой, ее можно было бы доставлять с лун Юпитера. Черт возьми, можно было бы заморозить океаны и вывести их ледяные массы на орбиту, по которой они кружили бы вокруг Земли как маленькие ледяные луны. Они находились бы в космосе, всегда под рукой, в то время как их ложа увеличили бы площадь суши, и появилось бы больше земли для сельского хозяйства, больше места для людей. Даже содержание углерода и кислорода в атмосфере Земли можно было бы сохранить и увеличить за счет метановой атмосферы Титана и замерзшего кислорода Умбриеля.

Население Земли могло бы достичь триллиона, а то и двух. Почему бы и нет? Было время, когда сегодняшние восемь миллиардов казались невероятной цифрой. Было время, когда население всего лишь в один миллиард и то считалось немыслимым. Всегда, в каждом поколении, начиная со средней эпохи, находились пророки мальтузианского толка, и всегда оказывалось, что они ошибались.

А что бы сказал на это Фастольф? Мир с населением в триллион? Конечно, возможен! Но он зависел бы от импортируемого воздуха и воды, не говоря уже об энергии, идущей от сложных накопителей, расположенных за пятьдесят миллионов миль от Земли. Какой невероятно шаткой была бы такая структура. Земля постоянно висела бы на волоске от полной катастрофы при малейшем повреждении любого звена в этом охватывающем всю Солнечную систему механизме.

– Я лично думаю, что было бы легче отправить с Земли часть избыточного населения, – сказал Бейли.

Это был скорее ответ на ту картину, которую он нарисовал в своем воображении, чем на то, что говорил Норрис.

– Да кто нас примет? – с горькой усмешкой откликнулся Норрис.

– Любая необитаемая планета.

Норрис поднялся, похлопал Бейли по плечу.

– Лайдж, ешь своего цыпленка и поправляйся, Должно быть, ты все-таки принимал наркотики, – сказал он и ушел посмеиваясь.

Бейли посмотрел ему вслед, и лицо его искривилось невеселой гримасой; Норрис раструбит новость повсюду, и пройдут недели, прежде чем хохмачи их отдела (а они были в каждом офисе) оставят его в покое. Хорошо хоть, что Норрис отвлекся от своей излюбленной темы, и ему не пришлось говорить о молодом Винсе, о роботах и о деклассификации.

Он вздохнул и воткнул вилку в уже остывшего жесткого цыпленка…

Дождавшись, когда Бейли расправился с последним куском кекса, Р. Дэниел поднялся из-за своего стола, выделенного ему еще утром, и подошел к своему партнеру.

Бейли с тревогой посмотрел на робота: «Ну, что?»

– Комиссара нет, и неизвестно, когда он появится. Я сказал Р Сэмми, что мы собираемся воспользоваться кабинетом комиссара и что, кроме комиссара, он никого не должен туда впускать.

– Зачем нам кабинет комиссара?

– Там нас никто не услышит. Вы ведь не станете отрицать, что нам нужно обдумать следующий шаг. Полагаю, вы не собираетесь прекратить расследование?

Именно этого Бейли желал больше всего на свете, но сказать об этом прямо, естественно, не мог. Он встал и направился в кабинет Эндерби.

Как только они вошли, Бейли сказал:

– Ну, Дэниел, что вы хотели сказать?

– Коллега Элайдж, со вчерашнего вечера вы сам не свой. В вашем психоизлучении произошли определенные изменения.

В голове Бейли мелькнула ужасная мысль.

– Вы телепат? – воскликнул он.

В более спокойном состоянии он не воспринял бы такую возможность всерьез.

– Нет. Конечно, нет, – ответил Р. Дэниел.

Паника, охватившая Бейли, немного улеглась.

– Тогда что вы, черт возьми, подразумеваете, говоря о моем психоизлучении?

– Это лишь выражение. Я использую его, чтобы описать то чувство, которое вы от меня скрываете.

– Какое чувство?

– Это трудно объяснить, Элайдж. Вы, вероятно, помните, что первоначально меня создавали для того, чтобы помочь нашим людям в Космотауне изучить человеческую психологию.

– Да, знаю. Вас приспособили к сыскной работе, просто-напросто снабдив цепью стремления к справедливости. – В голосе Бейли звучал явный сарказм. Он и не пытался его скрыть.

– Совершенно верно, Элайдж. Но мой первоначальный замысел остается, по сути, неизменным. Меня строили для цереброанализа.

– Для анализа биотоков мозга?

– Вот именно. Этот анализ можно проводить на расстоянии, без электродных контактов, если существует соответствующий приемник. Мой мозг является таким приемником. Разве этот метод не применяется на Земле?

О подобных методах Бейли ничего не знал. Он проигнорировал вопрос и осторожно спросил:

– Что вы узнаете при анализе биотоков мозга?

– Не мысли, Элайдж. Я получаю некоторое представление о душевном состоянии человека и прежде всего о его темпераменте, подсознательных мотивах и взглядах. Например, именно я сумел установить, что комиссар Эндерби не был способен прикончить человека при сложившихся во время убийства обстоятельствах.

– И его исключили из подозреваемых на основании ваших выводов?

– Да. Они вполне могли положиться на меня. В этом отношении я очень точная машина.

Еще одна мысль поразила Бейли.

– Погодите! Так комиссар Эндерби не знал, что его подвергают цереброанализу?

– Не было никакой необходимости задевать его чувства.

– Выходит, вы просто стояли рядом и смотрели на него. Никакого оборудования. Никаких электродов. Ни самопишущих устройств, ни графиков.

– Конечно, нет. Я обхожусь без вспомогательных механизмов.

От раздражения и досады Бейли прикусил нижнюю губу. Он лишился той единственной зацепки, той лазейки, которая еще давала надежду на то, что ему все-таки удастся уличить в преступлении Космотаун и таким образом нанести космонитам решающий удар.

Р. Дэниел утверждал, что комиссара подвергли цереброанализу, а час спустя при упоминании об этом сам комиссар даже не понял, о чем идет речь, и не было никаких оснований сомневаться в его искренности. Однако совершенно очевидно, что человек которого подозревали в убийстве и подвергли проверке посредством снятия энцефалограммы, не мог не запомнить эту громоздкую процедуру, все эти электроды и графики, и уж, конечно, получил бы полное представление о том, что такое цереброанализ. Но теперь это противоречие исчезло без следа. Комиссара подвергли цереброанализу, но он об этом и не подозревал. Значит, Р. Дэниел сказал правду, и комиссар тоже.

Ну а что ваш цереброанализ говорит обо мне? – спросил он довольно резко.

– Вы встревожены.

– Да уж, великое открытие. Еще бы мне не тревожиться.

– Точнее, ваша тревога вызвана столкновением ваших внутренних побуждений. С одной стороны, ваша преданность принципам своей профессии побуждает вас серьезно заняться заговором землян, которые преследовали нас вчера вечером. Другое, не менее сильное побуждение толкает вас в обратном направлении. Вот что мне удалось прочитать в биотоках ваших мозговых клеток.

– Моих мозговых клеток, ну и ну! – разгоряченно воскликнул Бейли. – Послушайте, я скажу вам, почему нет смысла в раскрытии вашего так называемого заговора. Он не имеет никакого отношения к убийству. Должен признаться, раньше я думал иначе. Вчера в столовой мне показалось, что нам грозит опасность. Но что произошло дальше? Они вышли вслед за нами, быстро отстали на полосах, и на этом все закончилось. Хорошо организованные, отчаянные люди действовали бы иначе… Мой собственный сын без труда узнал; где мы находимся. Он просто позвонил в департамент. Ему даже не пришлось называть себя. Наши дорогие заговорщики могли бы сделать то же самое, если бы хотели расправиться с нами.

– Думаете, они этого не хотят?

– Конечно, нет. Если бы они хотели устроить беспорядки, то воспользовались бы ситуацией у обувного магазина, а вместо этого они послушно отступили перед одним-единственным человеком с бластером в руках. Перед роботом, который не способен был выстрелить, что они, должно быть, поняли, как только распознали, кто вы на самом деле. Все они медиевисты. Безобидные чудаки. Вы могли этого не знать, но я-то дал маху! И ведь мог же сообразить, да из-за всей этой заварухи на меня нашла какая-то… сентиментальная дурость. Поверьте мне, я знаю, что за люди становятся медиевистами: мягкие, мечтательные. Жизнь здесь слишком трудна для них, и они с головой уходят в идеальный мир прошлого, который они сами выдумали. Если бы вы могли подвергнуть цереброанализу все это движение, как вы делаете такое с отдельными людьми, то обнаружили бы, что они способны на убийство не больше, чем сам Джулиус Эндерби.

– Я не могу поверить вам на слово, – медленно произнес Р. Дэниел.

– Что вы хотите сказать?

– Вы слишком быстро изменили свою точку зрения. К тому же ваши слова расходятся с вашими действиями. Вы назначили встречу с доктором Джерриджелом за несколько часов до того, как мы пошли в столовую. Тогда вы еще не знали ни о каком пищевом мешке и не могли подозревать меня в убийстве. Зачем же вы все-таки ему звонили?

– Я подозревал вас даже тогда.

– А прошлой ночью вы разговаривали во сне.

Глаза Бейли расширились.

– Что я говорил?

– Вы несколько раз повторяли одно лишь слово – Джесси. Полагаю, это относилось к вашей жене.

Бейли облегченно вздохнул.

– Мне приснился кошмар, – сказал он неуверенно. – Знаете, что это такое?

– По личному опыту я этого, конечно, не знаю. Согласно определению, которое дает словарь, это дурное сновидение.

– А вы знаете, что такое сновидение?

– Опять же только по словарю. Это иллюзия реальности, возникающая при временном отключении сознания, которое вы называете сном.

– Хорошо. Согласен. Иллюзия так иллюзия. Хотя иногда эта иллюзия может казаться чертовски реальной. Так вот, мне снилось, что моя жена в опасности. Я звал ее. В таких случаях это часто происходит. Можете мне поверить.

– Охотно вам верю. Но в связи с этим у меня возникает одна мысль. Как Джесси узнала, что я робот?

Лоб Бейли покрылся испариной.

– Давайте не будем начинать все сызнова. Слухи. О…

– Извините, что перебиваю, коллега Элайдж, но никаких слухов не было. Иначе бы уже сегодня волнение охватило весь Город. Я просмотрел сообщения, Уступающие в департамент: обстановка в Городе спокойная. Никаких слухов не существует. Так откуда же узнала ваша жена?

– На что вы намекаете, черт вас возьми? Думаете, моя жена – один из членов…

– Да, Элайдж.

Бейли судорожно сжал руки.

– Все это вздор! И давайте больше не будем говорить на эту тему.

– Это на вас не похоже, Элайдж. Выполняя свой долг, вы дважды обвиняли меня в убийстве.

– И вы решили таким образом свести со мной счеты?

– Я не совсем понимаю, что вы хотите этим сказать. Я, безусловно, одобряю вашу готовность подозревать меня. Вы имели на это основания. Они были ошибочными, но вполне могли оказаться и правильными. Сейчас имеются не менее веские основания подозревать вашу жену.

– Что за чушь вы несете! О Господи! Да ведь Джесси не способна обидеть даже своего злейшего врага. Она не смогла бы и шага ступить за пределы Города. Она никогда… Да будь вы живым человеком, я бы…

– Я просто говорю, что она участник заговора и что ее следует допросить.

– В жизни своей вы этого не дождетесь! Что бы вы ни называли своей жизнью. А теперь послушайте меня. Медиевисты не собираются с нами расправляться. Это не в их характере. Они просто хотят выжить вас из Города. Это вне всяких сомнений. И для этого они применяют что-то вроде психологической атаки. Они пытаются отравить жизнь вам, а заодно и мне, раз я с вами. Они легко могли узнать, что Джесси – моя жена, ну а дальше – этот ход напрашивается сам собой – поступили таким образом, чтобы до нее дошла нужная информация. Она, как и все люди, не любит роботов. И они прекрасно понимали, что Джесси будет против моего сотрудничества с роботом, особенно если намекнуть, что это опасно. И представьте, их план сработал. Она всю ночь умоляла меня отказаться от этого дела и как-нибудь выдворить вас из Города.

– Вероятно, – сказал Р. Дэниел, – у вас очень сильное желание оградить свою жену от допроса. Думаю, вы сами не верите в те аргументы, которые только что привели.

– Да кто вы такой, чтобы мне указывать? – Бейли не помнил себя от бешенства. – Вы не сыщик. Вы машина цереброанализа, вроде тех электроэнцефалографов, которые стоят у нас в лаборатории. Пусть у вас есть и руки, и ноги, и голова, пусть вы умеете говорить, но вы всего-навсего машина. Думаете, если в вас вставили какую-то паршивую цепь, то вы уже сыщик? Не тут-то было! Так что помалкивайте и предоставьте мне все решать.

– Я думаю, будет лучше, если вы станете говорить тише, Элайдж, – спокойно сказал робот. – Пусть, по-вашему, я не детектив, мне бы все-таки хотелось обратить ваше внимание на одну маленькую деталь.

– И слушать ничего не хочу.

– И все же прошу меня выслушать. Если я не нрав, вы так и скажете, и никому от этого вреда не будет. Дело вот в чем. Прошлой ночью вы вышли из пашей комнаты, чтобы позвонить Джесси. Я предложил, чтобы вместо вас пошел ваш сын. Вы мне сказали, что у землян не принято посылать своих детей туда, где опасно. Распространяется ли этот обычай на матерей?

– Конечно, – начал Бейли и осекся.

– Вы понимаете, что я хочу сказать, – заметил Р. Дэниел. – Если бы Джесси беспокоилась о вашей безопасности и хотела предупредить вас, она бы сделала это сама, не подвергая риску жизнь собственного сына. Тот факт, что она все-таки послала Бентли, может означать лишь одно: она чувствовала, что он будет в безопасности, тогда как сама она – нет. Если бы заговор состоял из людей, не знакомых Джесси, она бы не опасалась за себя или, по крайней мере, у нее не было бы оснований для опасений. С другой стороны, как участница заговора, она знала, она наверняка знала, Элайдж, что за ней будут следить и узнают ее, в то время как Бентли мог проскочить незамеченным.

– Постойте, – с болью в сердце произнес Бейли, все это красивые рассуждения, но…

На столе комиссара бешено замигал сигнальный огонь. Р. Дэниел ждал, что Бейли ответит, но тот лишь беспомощно уставился на сигнал. Робот включил связь сам.

– В чем дело?

Послышался невнятный голос Р. Сэмми.

– Здесь находится леди, которая желает видеть Лайджа. Я сказал ей, что он занят, но она не хочет уходить. Она говорит, что ее зовут Джесси.

– Впустите ее, – спокойно сказал Р. Дэниел.

Его бесстрастные карие глаза встретились с полным панического ужаса взглядом Бейли.