Онлайн чтение книги Тайна китайского апельсина The Chinese Orange Mystery
Глава 9. ИСПОРЧЕННАЯ «ФУЧЖОУ»

На следующее утро Джуна, незаменимый слуга Квина, просунул в его спальню свое юное остроносое лицо с оливковым оттенком кожи.

— Как, мистер Эллери! — воскликнул он. — Я и не знал, что вы уже встали!

Его изумление было основано на богатом опыте, который в корне подрывал сегодняшний случай. Мистер Эллери Квин — который совсем не трудился и не прял, если не считать чисто умственной работы, — был не самым большим любителем ранних подъемов на земле, и обычно его худощавая фигура, распростертая в невинном сне поперек нижней части двухъярусной кровати, заставляла инспектора каждое утро взрываться, подобно терпеливому вулкану, глухими раскатами уговоров и увещеваний. Но сегодня в эту неслыханную рань — было десять часов утра — Эллери уже сидел на кровати в своей эпонжевой[11]Эпонж — вид китайского шёлка. пижаме, весь взъерошенный после сна, и, водрузив на нос пенсне, читал какую-то толстую книгу.

— Убери эту дурацкую ухмылку со своего лица, Джуна, — рассеянно велел Эллери, не отрывая глаз от страницы. — Разве человек не может встать пораньше?

Джуна нахмурился:

— Что вы читаете?

— Объемистый труд о китайских обычаях, неуч. Впрочем, не могу сказать, что она мне очень помогает. — Он отбросил книгу в сторону, зевнул и со вздохом наслаждения откинулся на подушки. — Принеси-ка мне гигантский тост и ведро кофе, Джуна.

— Вы бы лучше встали, — мрачно посоветовал тот.

— С какой стати мне вставать, мой юный друг? — пробормотал Эллери голосом, слегка приглушенным подушкой.

— С такой, что вас кое-кто хочет видеть.

Эллери резко выпрямился, и пенсне повисло у него за ухом.

— Сколько можно объяснять… Почему ты сразу не сказал об этом, варвар? Кто это? Давно он ждет?

Он вскочил с постели и схватил свой халат.

— Это мистер Макгауэн, и как вы догадались, что это «он»? — со сдержанным восхищением спросил Джуна, привалившись к косяку двери.

— Макгауэн? Странно, — пробормотал Эллери. — А, ты об этом… Все очень просто, мой несравненный Джуна. На свете существует всего два пола — если не считать некоторых особых отклонений от природы. Так что, по самым приблизительным подсчетам, шансы были пятьдесят на пятьдесят.

— Вы уж скажете, — возразил Джуна с недоверчивой улыбкой и исчез. Потом воплотился снова, опять просунул в комнату свою мальчишескую голову, сказал: «Кофе стоит на столе» — и исчез уже окончательно.

Выйдя в гостиную, Эллери увидел высокого Гленна Макгауэна, который беспокойно ходил взад-вперед около огня, трещавшего в камине.

— А, Квин, — резко остановился он. — Простите за вторжение. Я понятия не имел, что вытащу вас из постели.

Эллери беспечно покачал крупной головой:

— Пустяки. Вы оказали мне услугу, а о времени моего подъема я лучше умолчу. Не хотите составить мне компанию за завтраком, Макгауэн?

— Спасибо, я уже перекусил. Не хочу вас задерживать. Я лучше подожду.

— Полагаю, — усмехнулся Эллери, — вы знакомы с мыслью, которую епископ Хебер определил как «восьмое блаженство Свифта», хотя на самом деле она принадлежит Попу?

— Простите? — вытаращил глаза Макгауэн.

— Я сказал — Попу. Имеется в виду поэт Александр Поп. В своем письме Джону Гэю он написал: «Блажен тот, кто ничего не ждет, ибо он никогда не разочаруется». В общем, сегодня я не в том настроении, чтобы разбрасываться чужими дарами… С другой стороны, мне только сейчас стало ясно, что я умираю с голоду. Мы можем поговорить, пока я буду заливать горючее.

Эллери сел и взял апельсиновый сок, оставив Макгауэна стоять с полуоткрытым ртом. Он заметил, что в щели двери, ведущей на кухню, появился блестящий молодой глаз и с большим любопытством уставился на его посетителя.

— Вы уверены, что не хотите ко мне присоединиться?

— Вполне. — Макгауэн заколебался. — Вы… вы всегда так разговариваете перед завтраком, Квин?

Эллери улыбнулся и выпил сок.

— Прошу прощения. Дурная привычка.

Макгауэн снова начал расхаживать по комнате. Потом резко остановился и заявил:

— Я сожалею о том, что произошло вчера вечером, Квин. Доктор Керк непредсказуем. Уверяю вас, что Марселла и я… и все мы… чувствуем себя пристыженными его вчерашней выходкой. Разумеется, у старости есть свои права. Но этот человек — тиран. Кроме того, он не понимает необходимости провести официальное расследование…

— Все в порядке, — весело отозвался Квин, пережевывая тост. Больше он ничего не сказал, видимо предоставив вести разговор своему собеседнику.

— Ладно. — Макгауэн неожиданно покачал головой и сел в кресло у камина. — Наверно, вы спрашиваете себя, зачем я к вам явился?

Эллери поднял чашку:

— В конце концов, я тоже человек. Не могу сказать, что я ждал вашего визита.

Макгауэн невесело рассмеялся:

— Прежде всего я хотел лично принести вам свои извинения. Я считаю себя членом семьи Керк, поскольку мы с Марселлой… Впрочем, дело не в этом, Квин.

Эллери со вздохом откинулся в кресле и вытер губы салфеткой. Он предложил Макгауэну сигарету, от которой тот отказался, и закурил сам.

— Ну вот, так мир выглядит гораздо лучше, — констатировал Квин. — Итак, Макгауэн, я вас слушаю.

Некоторое время они молча холодно смотрели друг на друга. Потом Макгауэн начал рыться в своем внутреннем кармане.

— Никак не могу раскусить вас, Квин. У меня такое чувство, будто вы знаете гораздо больше, чем хотите показать…

— Я как кузнечик, — ответил Квин. — У меня защитная окраска. Это свойство необходимо в моей профессии, Макгауэн. — Он скосил глаза на кончик своей сигареты. — Вероятно, вы имеете в виду убийство?

— Да.

— Я ничего не знаю. Если уж на то пошло, — с грустью добавил Эллери, — я знаю даже меньше, чем ничего. Однако мне интересно, что знаете вы. — Макгауэн взглянул на него. — Нет, я не хочу перевести разговор на вас. Но вам наверняка что-то известно, и вы поступите очень мудро, разделив свое знание со мной. Во мне и так уже напихано столько секретов, что, если привязать их кому-нибудь на шею, они утянут беднягу на дно. Кроме того, я лицо неофициальное — вы сами понимаете, как удобно это положение. Я могу говорить только то, что хочу, и держать остальное при себе.

Макгауэн нервно потер подбородок.

— Не понимаю, о чем вы. По-вашему, я что-то скрываю? Смею заверить…

Эллери смерил его холодным взглядом. Потом снова сунул в рот сигарету и с задумчивым видом затянулся.

— Боже, боже. Кажется, я потерял свою хватку. Что ж, Макгауэн, говорите, что у вас на уме — или, скорее, что у вас в руке?

Макгауэн раскрыл большой кулак, и Эллери увидел на его широкой ладони маленький кожаный предмет, похожий на футляр для визитных карточек.

— Вот, — сказал он.

— Я вижу какой-то футляр, из кожи или кожзаменителя. К сожалению, у меня нет рентгеновских лучей. Дайте взглянуть поближе.

Но Макгауэн, не выпуская из рук футляра и не поднимая от него глаз, ответил:

— Я только что это купил — то, что лежит в футляре. Нечто ценное. Разумеется, это только совпадение, но я чувствую, что у меня могут быть проблемы и даже неприятности, хотя, уверяю вас, я совершенно не виноват ни в чем, что… — Эллери смотрел на него немигающим взглядом. Макгауэн вел себя очень нервно. — Мне совершенно нечего скрывать, но, если я умолчу об этом обстоятельстве, боюсь, кто-нибудь из полиции может о нем узнать. А это будет неловко и очень неприятно. Поэтому…

— Думаю, осмотра все-таки не избежать, — заметил Эллери. — О чем вы говорите, Макгауэн?

Макгауэн протянул ему кожаный футляр.

Эллери с любопытством повертел его в руках, всем своим видом демонстрируя сдержанность и отстраненность, которые воспитали в нем многие годы, проведенные за изучением самых странных предметов. Футляр был из чистого сафьяна, черного цвета, и застегивался, похоже, на простой замок с пружинной защелкой. Он нажал на маленькую кнопку, и крышка откинулась. Внутри футляра на атласной подкладке лежал прямоугольный конверт из плотного молочно-белого пергамина. А в конверте завернутая в прозрачный чехольчик лежала почтовая марка.

Макгауэн молча достал никелированные щипцы и протянул их Эллери. Эллери открыл конверт и с помощью щипцов довольно неуклюже извлек из него чехольчик. Марка была отчетливо видна сквозь целлофан. Она была очень крупной, больше в ширину, чем в высоту, и аккуратно перфорирована по всем четырем краям. Кайма имела охряно-желтый цвет, а нижняя часть прямоугольника изображала китайскую цветочную гирлянду. В двух нижних углах указывалось достоинство марки — 1 доллар. В верхней части рамки толстыми, охряного оттенка прописными буквами стояло слово «Фучжоу».

Но внутри рамки, там, где, даже на искушенный взгляд Эллери, должно было находиться какое-то изображение или картинка другого цвета, не было ничего. Просто чистый белый квадрат бумаги.

— Забавно, правда? — пробормотал Эллери. — Я не филателист, но мне ни разу не приходилось видеть или даже слышать о марке, где в самом центре находится пустое место. Что это значит, Макгауэн?

— Поднесите ее к свету, — спокойно посоветовал Макгауэн.

Эллери бросил на него быстрый взгляд и повиновался. Он сразу увидел на тонкой бумаге очаровательную маленькую сцену, набросанную в черно-белых тонах. На переднем плане находилось длинное церемониальное каноэ — или что-то в этом роде, — в котором сидело множество китайцев; а на заднем плане виднелась гавань — судя по надписи наверху, это был порт Фучжоу.

— Поразительно, — отметил он. — Просто поразительно. — Он бросил на Макгауэна еще один быстрый взгляд и заметил, что в глазах его что-то блеснуло.

Макгауэн добавил тем же спокойным голосом:

— Переверните марку наоборот.

Эллери так и поступил. В следующий момент, хотя это было невероятно, он увидел ту же самую сцену с гаванью, ярко напечатанную на обратной стороне марки. Сверху она была измазана высохшим и потрескавшимся клеем.

— Наоборот? — спросил он медленно. — Конечно. Наоборот.

Макгауэн взял щипцы с зажатым в них чехольчиком и убрал марку обратно в конверт.

— Удивительно, не правда ли? — поинтересовался он приглушенным голосом. — Насколько я знаю, это единственная ошибка такого рода во всей истории филателии. О подобных раритетах мечтают все коллекционеры.

— Наоборот? — снова повторил Эллери, словно задавал сам себе вопрос, ответ на который выглядел слишком простым, чтобы быть правдой. Он откинулся в кресле и затянулся сигаретой, полузакрыв глаза. — Так-так! Весьма плодотворный визит, Макгауэн. Каким образом могла произойти такая ошибка?

Макгауэн захлопнул крышку и с небрежным видом сунул футляр назад в карман.

— Как видите, это марка двухцветная. Мы называем такие «биколор». Например, охра и черный цвет. Это означает, что лист с марками — вы, конечно, знаете, что их выпускают листами, а не печатают по отдельности, — должен был пройти через печатный цвет дважды.

Эллери кивнул:

— Один раз для охры, и один раз для черного. Понятно.

— Отсюда уже нетрудно заключить, что произошло в нашем случае. После того как напечатали и высушили охряную половину, что-то пошло не так. Вместо того чтобы положить лист лицевой стороной кверху, невнимательный печатник пустил его лицом вниз. Вследствие этого черное изображение появилось на задней, а не на лицевой части марки.

— Однако существует и государственный контроль, черт возьми! Наши почтовые власти весьма строги, не правда ли? Я все-таки не понимаю, как такую марку могли пустить в обращение. Я всегда считал, что в подобных случаях все испорченные листы выбраковывают и уничтожают.

— Обычно так и делают, но иногда один или два листа все же выходят в оборот — либо по ошибке служащих, либо потому, что кто-то из официальных лиц нарочно крадет их для того, чтобы распространять среди филателистов. Например, американские двадцатичетырехцентовые почтовые марки с перевернутым изображением просто ускользнули от внимания инспекторов. Что касается этой «Фучжоу»… — Макгауэн покачал головой. — Я не могу вам сказать, что произошло на самом деле. Но марка существует.

— Вижу, — откликнулся Эллери, и некоторое время молчание в комнате нарушала только оживленная деятельность Джуны, который мыл на кухне посуду, оставшуюся от завтрака. — Значит, вы пришли ко мне для того, чтобы сообщить о вашей покупке, Макгауэн? Испугались принципа «наоборот»?

— Я ничего не боюсь, — сухо ответил Макгауэн, и Эллери, посмотрев на его холодные глаза и крепкий подбородок, готов был в это поверить. — С другой стороны, я хитрый шотландец, Квин, и совсем не хочу, чтобы меня поймали со спущенными штанами в какой-нибудь… — Он не закончил. Потом заговорил более беспечным тоном: — Эта марка «Фучжоу» — то, что мы называем «местной» серией. Город Фучжоу входил в число «открытых портов»,[12]Согласно Нанкинскому договору, подписанному в 1842 г. после поражения Китая в англо-китайской войне, для английской торговли были открыты пять китайских портов: Гуанчжоу, Амой, Фучжоу, Нинбо и Шанхай. но при этом выпускал почтовые марки для собственных нужд. Я специализируюсь по «местным» сериям и собираю только их. «Местные» могут быть в любой стране — Соединенных Штатах, Швеции, Швейцарии…

— Скажите, — пробормотал Эллери, — а об этой марке было что-нибудь слышно раньше? Или вы наткнулись на вещь, о которой даже не подозревали?

— Нет-нет. Среди экспертов уже много лет знают об ошибке печатника, которая произошла при выпуске этих марок, однако все считали, что испорченные листы были целиком уничтожены властями Фучжоу. Это первый экземпляр, который я увидел.

— А как вы на него вышли, если не секрет?

— Это довольно необычная история, — пояснил Макгауэн, нахмурив брови. — Вы когда-нибудь слышали о человеке по фамилии Варджян?

— Варджян. Армянин? Нет, не слышал.

— Да, он армянин; среди этих ребят много армян. Так вот, Варджян — один из самых известных торговцев марками в Нью-Йорке. Сегодня утром, очень рано, он позвонил мне домой и попросил немедленно прийти к нему в офис, заметив, что хочет показать мне нечто такое, что меня наверняка заинтересует. А у меня на этой неделе, как назло, не было ни одной покупки — я ничего не мог найти; да еще это убийство, от которого остался такой тяжелый осадок… В общем, я решил, что могу позволить себе небольшой кутеж. — Макгауэн пожал плечами. — Я знал, что Варджян не стал бы меня приглашать, если бы у него не было действительно качественной вещи. Он всегда присматривает для меня что-нибудь из «местных»; не так много коллекционеров собирают такие серии, и они всегда довольно редки. — Он откинулся назад и скрестил руки на широкой груди.

— Полагаю, что-то подобное случалось и раньше?

— О да. Так вот, Варджян показал мне «Фучжоу». И сказал, что, возможно, эта марка входила в целый лист, ускользнувший от внимания контролеров, или ее тайком вынес человек, понимавший, какую ценность будет иметь такой необычный раритет. Многие годы о ней ничего не слышали — хотя марка, несомненно, старая, ее выпустили еще во времена «открытых портов» в провинции Фукиен, — и тут вдруг она выплыла наверх. Варджян выставил ее на продажу.

— Продолжайте, — попросил Эллери. — Если не считать совпадения между ошибкой, допущенной при печати этой марки, и принципом «наоборот» — хотя, надо признать, что это выглядит достаточно настораживающе, — я не вижу в этом ничего странного… пока.

— В самом деле? — Макгауэн потер свой нос. — Ну, не знаю. Понимаете…

— Она настоящая? Никаких фальшивок или чего-то в этом роде? Мне кажется, не так уж трудно подделать такую марку.

— Господи, конечно нет, — с улыбкой ответил Макгауэн. — В ее подлинности нет сомнений. У исходных форм, с которых печатаются марки, всегда есть масса незначительных, но характерных признаков. Я все проверил и убедился, что на марке «Фучжоу» присутствуют все необходимые признаки, которые практически нельзя подделать. Я не говорю уже о том, что ее аутентичность засвидетельствовал сам Варджян, а он эксперт. Бумага, рисунок, точки перфорации… нет, все в порядке, уверяю вас. Это не подделка.

— В таком случае, — спросил Эллери, — что вас беспокоит?

— Прежний хозяин марки.

— Хозяин?

Макгауэн встал и подошел к камину.

— Тут есть нечто странное. Само собой, я захотел узнать, где Варджян нашел эту марку. Часто имя владельца, продающего редкий экземпляр, свидетельствуете его подлинности не меньше, чем подробная экспертиза. И представьте — Варджян мне не ответил!

— Вот как… — задумчиво протянул Эллери.

— Понимаете? Он ни словом не обмолвился насчет того, откуда у него марка. Отговорился тем, что не может этого сказать.

— У вас сложилась впечатление, что он сам не знает, кто владелец, или знает, но не хочет говорить?

— Конечно знает. У меня такое чувство, словно он работает на кого-то в качестве агента. И мне это не нравится.

— Почему?

Макгауэн обернулся, и его черная фигура резко проступила на фоне огня.

— Сам не знаю почему, — медленно проговорил он, — но мне это не нравится. Тут что-то нечисто…

— Вы думаете, — спросил Эллери, — что ее кто-то украл? Это вас беспокоит?

— Нет-нет. На Варджяна можно положиться, а он сказал мне, что марка не украдена, — я прямо спросил его об этом. У него был даже оскорбленный вид. Я уверен, что он говорил правду. Варджян спросил, зачем мне надо знать происхождение марки — раньше, сказал он, я не был так «разборчив». Это его собственное слово! Само это замечание в его устах звучало довольно странно — словно он нарочно хотел меня задеть. Но потом я подумал, что, скорее всего, его просто возмутило, когда я подверг сомнению его репутацию… Он позвонил мне первому, потому что, как он объяснил, я самый большой коллекционер «местных» серий, каких он знает.

— Хотел бы я сказать, что вижу в этом какой-то смысл, — хмуро пробормотал Эллери. Потом с улыбкой взглянул на Макгауэна. — Хотел бы, но не могу.

— Возможно, я слишком мнителен, — согласился Макгауэн, пожав плечами. — Мне хочется перестраховаться. Но вы должны понять мое положение. Тут есть что-то… вроде того чертового убийства, где все было перевернуто «наоборот»… — Он сдвинул брови. — В этом деле была и еще одна странность.

— Похоже, сегодня вам выпал трудный день! — рассмеялся Эллери. — Или вы всегда так осторожны? Что случилось?

— Прежде всего вы должны понять характер Варджяна. Я уже сказал, что на него можно положиться, но, что ни говори, он все-таки армянин и торгашество у него в крови. Покупка у Варджяна — это особый разговор. Он всегда заламывает немыслимую цену, и с ним надо держать ухо востро. Не было случая, когда я не выторговал бы у него значительную сумму. Но на этот раз он назвал свою цену и наотрез отказался сбавить хоть цент. И мне пришлось заплатить столько, сколько он потребовал.

— Что ж, — заметил Эллери, — тогда все понятно. Если то, что вы говорите, правда, можно не сомневаться, что он действовал в интересах какого-то человека, который заранее назначил для своей марки фиксированную цену: плюс, надо полагать, некоторые комиссионные.

— Вы действительно так думаете?

— Я в этом уверен.

— Ладно, — вздохнул Макгауэн, — возможно, я стал слишком нервным для этого бизнеса. Но мне хотелось кому-нибудь об этом рассказать. Теперь я вне подозрений?

— Для меня — да, — искренне ответил Эллери. Он встал и погасил сигарету в пепельнице. — Кстати, вы не могли бы представить меня этому Варджяну, Макгауэн? Возможно, он мне пригодится.

— Значит, вы все-таки думаете…

Эллери пожал плечами:

— В вашем рассказе мне не понравилось только одно — сам факт совпадения. А я терпеть не могу совпадений.

* * *

Заведение Авдо Варджяна, как выяснил Эллери, находилось на Восточной Сорок пятой улице в маленьком магазинчике с пыльными окнами, заваленными альбомами для почтовых марок. Войдя внутрь, они попали в узкое помещение с обшарпанным прилавком, накрытым толстым стеклом, под которым лежали листы с оцененными марками. В глубине стоял старомодный железный сейф.

Варджян оказался высоким и худым мужчиной с острыми чертами смуглого лица и красивыми черными глазами, блестевшими из-под длинных ресниц. В его жестах было что-то стремительное и властное, а пальцы казались тонкими и ловкими, как у художника. Когда они вошли, он стоял за прилавком и занимался с каким-то старым потрепанным мужчиной, который то и дело сверялся со своим блокнотом и называл марки по номерам. Бросив острый взгляд на Макгауэна, он произнес:

— А, мистер Макгауэн, что-нибудь не так? — потом, искоса глянув на Эллери, снова повернулся к посетителю.

— О нет, — натянуто ответил Макгауэн. — Просто решил зайти, чтобы представить моего друга. Мы подождем, пока вы не освободитесь.

— Хорошо, — согласился Варджян и продолжил разговаривать с потрепанным мужчиной.

Эллери внимательно следил за тем, как Варджян общался с покупателем. Щипцы он держал в руках так, словно они были живыми. Было одно удовольствие смотреть, как искусно он оттягивал прозрачную ленту, крепившую в альбоме марки, все его движения были легки и уверенны. В нем чувствовалось что-то характерное, словно его вместе со всей обстановкой перенесли сюда из какого-нибудь романа Диккенса. Магазин, продавец, почтовые марки источали тот заплесневелый запах, который с ностальгическим вздохом представляют себе читатели «Лавки древностей». Очарованный Эллери с интересом наблюдал за тем, как маленькие разноцветные квадратики ныряют в кармашки альбомов.

Макгауэн слонялся по магазину и невидящим взглядом смотрел на картонные листы с дешевыми марками.

Потом потрепанный мужчина вытащил четыре двадцатидолларовых банкнота из своего бумажника — больше похожего на дорожную сумку, в которой странники носят хлеб и сыр, — получил сдачу из нескольких мелких купюр и серебра и вышел из магазина с купленными марками в кармане и отсутствующей улыбкой на губах.

— Да, мистер Макгауэн? — мягко спросил Варджян, когда затих звон колокольчика, висевшего по старой моде у двери.

— О! — Макгауэн слегка побледнел. — Познакомьтесь с мистером Эллери Квином.

Варджян устремил на Эллери черные блестящие глаза.

— Мистер Эллери Квин? Вот как. Вы коллекционер, мистер Квин?

— Я собираю, но только не марки, — беспечно ответил Эллери.

— Да? Может быть, монеты?

— Нет, не монеты. Я собираю странные факты, мистер Варджян.

Блеск черных глаз прикрыли полуопустившиеся веки.

— Странные факты? — Варджян улыбнулся. — Боюсь, я не совсем вас понимаю, мистер Квин.

— Что ж, — весело откликнулся Эллери, — прежде всего надо отличать одни странные факты от других. Сегодня утром я ищу очень странные факты. Готов поспорить, что они станут ценнейшими экземплярами в моей коллекции.

Варджян показал ослепительно белые зубы.

— Ваш друг, мистер Макгауэн, шутит надо мной.

Макгауэн вспыхнул:

— Я…

— Я никогда еще не был так серьезен, — резко ответил Эллери, перегнувшись через прилавок и посмотрев прямо в блестящие глаза продавца. — Скажите, Варджян, в чьих интересах вы действовали сегодня утром, продав мистеру Макгауэну марку «Фучжоу»?

Варджян некоторое время молча выдерживал его взгляд, потом расслабился и вздохнул.

— Никогда бы не подумал, — произнес он с упреком, — что вы способны на такой поступок, мистер Макгауэн. Кажется, мы оба согласились с тем, что это конфиденциальная покупка.

— Вы должны рассказать мистеру Квину, — возразил Макгауэн резким тоном, все еще с краской на щеках.

— Почему, — мягко осведомился армянин, — я должен что-то рассказывать вашему мистеру Квину?

— Потому, — небрежно ответил Эллери, — что я расследую убийство, месье Варджян, и у меня есть основания полагать, что марка «Фучжоу» связана с этим делом.

У продавца перехватило дыхание, и в его глазах вспыхнула тревога.

— Убийство, — выдохнул он. — Конечно, вы… Какое убийство?

— Не тяните время, — посоветовал Эллери. — Вы что, не читаете газет? Убийство неопознанного мужчины на двадцать втором этаже отеля «Чэнселор».

— «Чэнселор». — Варджян покусал свои темные губы. — Но я ничего не знал… Я не читаю газет. — Нащупав стоявший за прилавком стул, он сел и пробормотал: — Да, в этом деле я выступил как посредник. Меня просили не разглашать личности человека, который… на которого я работал.

Макгауэн поставил кулаки на прилавок и крикнул:

— Варджян, черт возьми, кто это?

— Тише, тише, — вмешался Эллери. — Не надо прибегать к насилию, Макгауэн. Я уверен, мистер Варджян и так готов нам все рассказать. Не правда ли?

— Я вам скажу, — хмуро ответил армянин. — Я могу объяснить, почему позвонил сначала вам, Макгауэн. Убийство… — Он передернул плечами. — Мой… этот человек сказал мне, — армянин облизал губы, — чтобы я предложил эту марку именно вам.

У Макгауэна отвисла челюсть.

— Вы хотите сказать, — прошипел он, — что этим утром продали мне «Фучжоу» по особому указанию? Вы должны были продать ее только мне?

— Да.

— Кто это был, Варджян? — мягко спросил Эллери.

— Я… — Варджян остановился. Его черные глаза смотрели на них умоляющим взглядом.

— Говори, черт тебя подери! — взревел Макгауэн, бросившись вперед. Он схватил огромной рукой армянина за пиджак и встряхнул так, что голова у него дернулась, а смуглое лицо стало зеленоватым.

— Прекратите, Макгауэн, — резко потребовал Эллери. — Довольно, говорю вам!

Макгауэн, тяжело дыша, неохотно ослабил хватку. Варджян глубоко вздохнул и перевел испуганный взгляд с одного на другого.

— Ну? — рявкнул Макгауэн.

— Видите ли, — промямлил армянин, страдальчески вращая глазами, — это один из самых крупных в мире коллекционеров, специализирующихся по…

— По Китаю, — неожиданно закончил за него Эллери. — Ну конечно. «Фучжоу», Китай.

— Да. По Китаю. Видите ли… он…

— Кто это? — заорал Макгауэн страшным голосом.

Варджян развел руками, всем своим видом показывая, что не может больше сопротивляться.

— Мне очень жаль, но я… Это был ваш друг, мистер Дональд Керк.