Онлайн чтение книги Винтовая лестница The Circular Staircase
ГЛАВА ВОСЬМАЯ

— Мисс Иннес, — начал наш разговор детектив, — как выглядел человек, которого вы видели на восточной веранде в ночь, когда остались с горничной одни в доме?

— Это была женщина, — сказала я решительно.

— Однако ваша горничная так же решительно утверждает, что это был мужчина.

— Чепуха, — возразила я. — У Лидди были закрыты глаза. Она всегда закрывает глаза, когда пугается.

— А вы не думали, что эта женщина и нынешней ночью пробралась в дом?

— У меня были причины полагать, что в доме был мужчина, — сказала я, вспомнив про перламутровую запонку.

— А теперь к делу! Что это были за причины? Я заколебалась.

— Если вы предполагаете, что вашим ночным гостем был мистер Армстронг, вы должны обосновать это, мисс Иннес. Мы ничего не должны принимать на веру. Если, например, человек, который уронил палку и поцарапал лестницу, — вы видите, я знаю об этом, — был женщиной, почему бы не предположить, что эта женщина вернулась в дом следующей ночью, встретилась на винтовой лестнице с мистером Армстронгом и в панике выстрелила в него?

— Нет, это был мужчина, — упрямо повторила я. И поскольку у меня не было иных доказательств тому, кроме злополучной запонки, пришлось поведать детективу о ней. Он слушал меня с большим интересом.

— Вы не можете показать мне эту запонку? Я считаю, что это очень важная улика.

— А если я просто опишу ее?

— Нет, лучше все-таки убедиться воочию.

— Извините меня, — сказала я тогда как можно спокойнее. — Дело в том, что я потеряла ее. Возможно, она куда-то упала с моего туалетного столика.

Разумеется, он мне не поверил, но ничего не сказал, попросил как можно точнее описать запонку. Я стала ее описывать, а он смотрел на записку, которую вынул из кармана.

— Запонки с монограммой, — начал читать он, — перламутровые запонки без всяких украшений, запонки с камеей из изумрудов и бриллиантов. Здесь нет сведений о запонке, которую вы описываете. Но, возможно, вы правы, мистер Армстронг мог вдеть в манжеты новые запонки, не заметив, что в одном из них осталась половинка старой.

Об этом я не подумала. Но если это не был человек, которого убили, кто же это тогда мог быть?

— В этом деле очень много странного, — продолжал детектив. — Мисс Гертруда Иннес утверждает, что слышала, как кто-то возится с замком, что потом дверь открылась, и почти тут же раздался выстрел. Здесь вот что странно, мисс Иннес. У мистера Армстронга не было ключа. Ключа не было и в двери. Не было его и на полу. Иными словами, это доказывает, что мистеру Армстронгу открыли дверь изнутри.

— Но это невозможно, — прервала его я. — Вы понимаете, мистер Джеймисон, что это может значить? Понимаете, вы практически доказываете, что Армстронга в дом впустила Гертруда?

— Не совсем так, — он снова дружески улыбнулся мне. — Видите ли, мисс Иннес, я просто уверен, что она этого не делала. Но до тех пор, пока вы, как и мисс Гертруда, будете утаивать от меня всю правду, я ничего не смогу сделать. Я знаю, что вы что-то подобрали на цветочной клумбе, но вы отказываетесь рассказать об этом. Я знаю, что мисс Гертруда вернулась в бильярдную взять то, что она там забыла, но она не говорит, что именно. Вы предполагаете, что могло случиться с запонкой, но не делитесь со мной вашими подозрениями. А пока я уверен лишь в том, что ночным посетителем, который так испугал вас, уронив на лестнице палку или, скажем, биту для гольфа, не был Арнольд Армстронг. И я уверен, что когда он пришел, кто-то впустил его в дом. Кто знает, может быть, это была Лидди… Я раздраженно помешивала ложечкой чай.

— Говорят, что могильщиками всегда бывают веселые молодые люди. Чувство юмора у мужчин всегда обратно пропорционально серьезности их профессии.

— Мужской юмор, мисс Иннес, часто бывает жестоким и грубым, — согласился он со мной. — Но по сравнению с женским юмором это объятия медведя, а не царапины, которые оставляют… скажем, все, у кого есть когти. Это вы, Томас? Войдите.

Томас Джонсон стоял в дверях. Он выглядел взволнованным и испуганным, и я вдруг вспомнила про сумку, стоявшую на столе в домике. Томас вошел в комнату и встал у дверей с опущенной головой, глаза его, спрятанные под мохнатыми седыми бровями, неотрывно смотрели на мистера Джеймисона.

— Томас, — обратился к нему следователь довольно приветливо, — я прислал за вами, чтобы вы рассказали нам то, что говорили мистеру Боханнону в клубе за день до того, как мистер Арнольд был найден мертвым. Послушайте, вы пришли сюда в пятницу вечером, чтобы увидеться с мисс Иннес, правильно? И начали работать у нее с утра в субботу?

По неизвестной причине Томас явно почувствовал облегчение.

— Да, сэр, — ответил он. — Понимаете, когда мистер Армстронг с семьей уехали, они оставили миссис Уотсон и меня следить за домом, пока его не снимут. Миссис Уотсон работала здесь давно и не боялась оставаться в доме. Поэтому она спала здесь. Меня же преследовали призраки, я рассказывал об этом мисс Иннес. Потому-то и предпочел спать в сторожке. Потом однажды миссис Уотсон пришла ко мне и сказала: «Томас, вы должны спать в большом доме, я стала бояться». Тогда я подумал: уж если она боится там спать, то мне-то тем более будет страшно. Мы поговорили с ней, и в конце концов миссис Уотсон стала спать в сторожке, а я отправился искать работу в клубе.

— Миссис Уотсон сказала вам, почему она стала бояться спать в большом доме?

— Нет, сэр. Она просто боялась, и все. Вот что мне было известно до тех пор, пока я не пришел вечером встретиться с мисс Иннес. Я шел по дорожке через долину — я всегда по ней хожу, когда бываю в клубе, — и у ручья столкнулся с человеком. Он стоял ко мне спиной и что-то делал с фонарем, карманным фонарем. С ним что-то случилось — он то загорался, то гаснул. Когда я проходил мимо этого человека, то увидел, что на нем была белая рубаха и галстук. Я не видел его лица, но точно знаю, что это был не мистер Арнольд. Этот человек был выше. Кроме того, мистер Арнольд в это время играл в клубе в бридж, как он это всегда делал.

— На следующее утро вы опять пошли по этой дорожке? — упорно продолжал спрашивать мистер Джеймисон.

— На следующее утро я опять пошел по этой дорожке и спустился туда, где видел этого мужчину. И нашел там вот что. — Старик протянул ему какой-то маленький предмет, и мистер Джеймисон взял его и протянул мне на ладони, чтобы я могла увидеть. Это была вторая половинка перламутровой запонки!

Но мистер Джеймисон еще не закончил допрашивать Томаса.

— Итак, вы показали это в клубе Сэму и спросили его, не знает ли он, чья это запонка. И что ответил Сэм?

— Сэм сказал, что он видел такие запонки на рубахе мистера Бейли, Джона Бейли, сэр.

— Я пока оставлю у себя эту запонку, Томас, — сказал детектив. — Это все, что я хотел у вас спросить. Спокойной ночи.

Пока Томас, шаркая ногами, выходил из комнаты, мистер Джеймисон внимательно смотрел на меня.

— Понимаете теперь, мисс Иннес, что мистер Бейли связан со всем этим делом? Если он приходил сюда в пятницу вечером, чтобы встретиться с Арнольдом Армстронгом, но не застал его, он мог, увидев, как Арнольд входит в дом следующей ночью, ударить его, то есть сделать то, что хотел сделать предыдущей ночью.

— Но почему? — спросила я. Меня просто начало трясти.

— Причин достаточно. И это можно доказать. Арнольд Армстронг и Джон Бейли стали врагами с тех пор, как последний, будучи кассиром Торгового банка, чуть не засадил его в тюрьму. Кроме того, вы забываете, что оба они ухаживали за вашей племянницей, мисс Гертрудой. И то, что Бейли убежал, выглядит не слишком хорошо.

— И вы полагаете, что Хэлси помог ему убежать?

— В этом нет никакого сомнения. А как вы можете еще назвать это, если не побегом? Мисс Иннес, давайте восстановим события того вечера. Бейли и Армстронг поругались в клубе. Сегодня мне рассказали об этом. Ваш племянник привез Бейли сюда. Движимый ревностью и гневом, Армстронг по тропинке тоже направился сюда. Он вошел в крыло, где находится бильярдная. Возможно, он постучал, и ваш племянник впустил его. И кто-то выстрелил в него, кто-то, кто стоял на винтовой лестнице. Услышав выстрел, Бейли и ваш племянник тотчас же покинули дом. Они направились к гаражу и поехали по нижней дороге, чтобы не был слышен шум мотора. Когда вы и мисс Гертруда спустились на первый этаж, все было тихо.

— Но как же тогда быть с тем, что рассказывает Гертруда? — спросила я, заикаясь.

— Мисс Гертруда рассказала нам о том, как она представляет события этой ночи, только на следующее утро. Я не верю ей, мисс Иннес. Это выдумка влюбленной девушки.

— А то, что произошло сегодня ночью?

— Это может изменить всю картину дела, как я ее понимаю. Мы не должны верить ничему, мы должны во всем сомневаться. Например, фигура, которую вы видели на крыльце. Если это была женщина, нам следует исходить из других предположений. Или объяснения мистера Иннеса, Может быть, он застрелил мистера Армстронга, думая, что это жулик, а потом испугался. Во всяком случае, я уверен, что ваш Хэлси покинул дом уже после убийства. Мистер Армстронг ушел из клуба, чтобы прогуляться при свете луны, в половине двенадцатого. А выстрел прозвучал в три часа ночи.

Я была поражена. Мне казалось, в этот вечер произошло много значительного, что могло бы все объяснить, если бы только у меня был ключ к разгадке. Кто упал в подвал — Гертруда или кто-то другой? Что за мужчина встретился мне на дороге возле сторожки? Чью сумку я видела на столе в гостиной той же самой сторожки?

Было уже поздно, когда мистер Джеймисон собрался уйти. Я подошла с ним к двери. Мы стояли на веранде и смотрели в сторону долины. За ней виднелась деревня Казанова с домами старинной архитектуры, с цветущими деревьями. Она выглядела очень мирно. А выше, на холме, горели огни Гринвуд-клуба. Можно было видеть даже параллельную линию светящихся фонарей, установленных вдоль дороги. И я вспомнила о слухах, ходивших об этом клубе, о пьянстве, крупной игре и о самоубийстве, которое произошло под теми же самыми фонарями в прошлом году.

Мистер Джеймисон направился по короткой дорожке в деревню, а я все стояла, смотрела на клуб и думала. Было тихо, и единственное, что я слышала, так это тиканье часов на лестнице. Потом раздались чьи-то торопливые шаги на дороге. Дверь была открыта, свет падал на дорогу, и я увидела женскую фигуру. Подбежав к двери, женщина схватила меня за руку. Это была Рози. Лицо у нее было перекошено от страха. В руках она держала тарелку из моего столового сервиза и серебряную ложку.

Я пропустила Рози в дом и взяла у нее из рук тарелку. Она, согнувшись и дрожа всем телом, прислонилась к стене.

— Та-ак, — сказала я. — Твоему приятелю, что, не понравилась еда, которую ты ему вынесла?

Рози словно онемела и смотрела на ложку, которая все еще была у нее в руках.

— Я понимаю, что ты хотела сделать ему приятное, но в следующий раз, пожалуйста, не бери тарелки из этого сервиза. У нас есть другие тарелки, они не такие дорогие.

— У меня нет приятеля, мисс Иннес… Во всяком случае, здесь. — Она, наконец, пришла в себя. — За мной гнался вор!

— Когда же вор погнался за тобой? Когда ты вышла из дому или сейчас, когда ты возвращалась?

Тогда Рози заплакала, громко и истерически. Я потрясла ее за плечи.

— Что с тобой, Рози? Ты потеряла разум? Сядь, успокойся и расскажи все по порядку. Рози села и засопела носом.

— Я шла по дороге…

— Начни с того, как ты попала на дорогу с моей посудой и серебром, — прервала ее я, но, увидев, что у нее опять начинается истерика, сдалась. — Прекрасно. Итак, ты шла по дороге…

— В руках у меня была корзина… с посудой и столовым серебром, а в руке, другой руке, тарелка, то есть блюдо, потому что я боялась его разбить. Вдруг из кустов вышел мужчина и протянул вперед руку, чтобы я не могла пройти мимо него. Он сказал… Он сказал: «Не торопитесь, девушка. Покажите, что у вас в корзине».

Она так волновалась, что вскочила со стула и схватила меня за руку.

— Вот так, мисс Иннес. Когда он сказал это, я закричала и, нагнувшись, проскользнула у него под рукой. Он схватился за корзинку, и я выпустила ее из рук. Я бежала так быстро, как только могла. Он преследовал меня до деревьев. Потом остановился. О, мисс Иннес, должно быть, это был тот мужчина, который убил мистера Армстронга!

— Не говори глупостей. Тот, кто убил мистера Армстронга, сейчас далеко от этого дома. А теперь ложись спать. И если я узнаю, что ты рассказала об этом другим горничным, вычту у тебя из зарплаты за всю разбитую посуду, которую найду на дороге.

Я слышала, как Рози поднялась на второй этаж и побежала к своей комнате. Затем хлопнула дверь. Сев на стул, я задумалась, глядя на блюдо и серебряную ложку. Я привезла в загородный дом свою посуду и обеденные приборы. Судя по всему, обратно увозить мне почти ничего не придется, подумала я. Но как бы я ни сомневалась в правдивости рассказа Рози, кто-то чужой действительно был в эту ночь на дороге. А он не должен был там находиться, как, впрочем, и Рози.

Я представила себе лицо Лидди. Если она узнает, что ее предсказания, особенно неприятные, подтвердились, она всегда будет напоминать мне об этом, при любом удобном случае. Мне показалось, что было бы глупо оставлять на дороге посуду, которую она могла бы найти утром. Поэтому я решительно открыла дверь и вышла в темноту ночи. Лишь только дверь за мной закрылась, я тут же пожалела, что поступила именно так. Но, стиснув зубы, все же храбро отправилась во тьму.

Я никогда не была трусихой. Об этом я уже, кажется, упоминала. Кроме того, побыв минуту или две в темноте, я стала видеть, что происходит вокруг. Меня немного испугала Бьюла, моя кошка, которая мягко прыгнула с крыльца и стала тереться о мою ногу. Потом мы с ней пошли вместе.

На дороге не было никаких осколков, но когда мы подошли к рощице, я увидела серебряную ложку. Пока рассказ Рози подтверждался. И я подумала, что, может быть, не стоит ходить ночью одной в этом месте, которое заслуженно пользуется плохой репутацией. Но тут я увидела нечто блестящее, что оказалось ручкой чашки, а немного дальше нашла осколок тарелки. Но самым удивительным было то, что я нашла корзинку, которая стояла на обочине и в которой лежали осколки разбитой посуды, а также несколько серебряных ложек и вилок! Я стояла и смотрела на все это. Рози рассказала правду. Но куда же она ходила с этой корзинкой? И почему вор — если это был вор — собрал осколки разбитой посуды и оставил их в корзине вместе с серебром?

Меня начала колотить нервная дрожь, но тут я услышала шум автомобиля. Приглядевшись, я поняла, что это наша машина. Значит, Хэлси вернулся.

Хэлси должен был очень удивиться, увидев меня среди ночи на дороге с поднятыми почти до плеч полами серого шелкового халата, державшей в одной руке посудную корзину, а в другой — черную кошку. От радости я стала плакать, вытирая слезы о шерсть Бьюлы.