Онлайн чтение книги Цитадель утраченных лет The Citadel of Lost Ages
Глава 9. МУЖЕСТВО ФЕННА

Еще один храмовый солдат умер на лестнице, а третий отступил со стрелой в бедре. Затем воцарилось молчание. Фенн подскочил к основанию узкого колодца.

— Спускайтесь! — закричал он.

Он проклинал новчей и молил, чтобы они умерли. Наверху, во тьме, послышался голос Рам Сина:

— Когда настанет время, мы придем, — он рассмеялся. — И что же вы сделаете с Цитаделью теперь, когда она ваша?

— Будем хранить ее для человечества, — в отчаянии закричал Фенн.

Рам Син опять рассмеялся.

— Человечество, — сказал он, — отсюда далеко.

Кажется, он удалился, и Фенн услышал, как новчи разбивают лагерь возле входа в Цитадель.

Лэннар тронул крепкими пальцами тетиву лука, заставив ее звенеть, будто струну арфы. Он окинул рассерженным взглядом огромный зал, как бы пытаясь оглядеть всю Цитадель.

— И нигде даже признаков оружия… Ничего, — он рассчитывал на обороноспособность Цитадели. Фенн понял, что все они на это рассчитывали.

Лэннар удрученно продолжал:

— Они не могут войти, а мы — выйти. У них — полно пищи и снега, чтобы получать воду. Им холодно, нам тепло и, чем крепче убежище, тем дольше в нем можно продержаться… Я надеюсь только на то, что наши собратья не замедлят явиться.

— Если они достаточно верят в это, чтобы вообще прийти, — сказал Фенн.

Он отвернулся от насмешливо ощерившейся ступеньками лестницы, в отчаянии собирая обрывки воспоминаний, чтобы найти хоть что-нибудь, что могло бы им помочь. И вдруг увидел, что кто-то скорчился на полу возле гигантского глобуса.

Это была Арика.

Она повисла у него на руках, когда он приподнял ее, и шепнула:

— Малех… Я пыталась его остановить…

На виске у нее краснел след от удара железного кулака.

Разъяренный Фенн оглядел группы людей на ступенях и огромный пустой зал. Малех исчез. Звон тетивы и шипение откуда-то сверху — и человек рядом с Лэннаром упал, пронзенный стрелой. Фенн подумал, что Лэннар погиб бы, если бы его не загораживала лестница.

Голос Малеха прокричал:

— Очистите лестницу, эй, вы, люди-собаки! Прочь с дороги!

Люди стремительно рассеялись, укрывшись кто где мог за столбами, поддерживавшими балки, и пока они убегали, вторая стрела прошила ногу одного из них. Лэннар испустил отчаянный и гневный кошачий вопль, а Фенн втащил бесчувственную Арику в тень огромного глобуса. Он натянул свой лук, установил стрелу, а затем поглядел через освещенный холодным светом зал наверх, туда, откуда раздавался голос Малеха. На некотором расстоянии от узкого входного колодца металлическая лесенка поднималась по стене к небольшой, оканчивающейся тупиком галерее, расположенной наверху, в просветах между балками. Фенн догадался, что позади галереи должна быть комната с механизмами, отворяющими дверь. Сама галерея была чуть больше лестничной площадки. Но для Малеха она была достаточно велика. Фенн разглядел большую темную фигуру Малеха, наполовину скрытую в тени, в нише. Он поднял лук, но тут же уронил его. Он не был уверен, что поразит Малеха под таким углом. Фенн окликнул Лэннара, и Лэннар и его люди пустили стрелы, но те отскакивали от выступов и перил галереи. Малех закричал:

— Прекратите стрелять!

Прозвучало это так, как если бы он упивался собственной силой. Все было за него — освещение, угол, высота. Он контролировал все пространство вне лестницы, так что в следующий раз новчи могли бы спуститься в зал без особых затруднений. Об этом он и сказал, и Лэннар проклял его за измену.

Малех ответил:

— Для измены я и родился. Единственное, что я мог выбирать, — это кого предать: мою мать или моего отца. — Он рассмеялся. — В Арике пересилила материнская кровь. И она связала свою судьбу с вами, с людьми. Она сказала мне об этом по пути, и я знаю — это потому, что она любит Фенна. Итак, после того как она разрушила наши планы, я тоже сделал выбор по пути сюда. Я понял, какая кровь сильнее во мне. Я оставил послание, нацарапанное углем на куске кожи. Рам Син непременно должен был найти его. Пусть люди сделают свое дело, сказал я ему. Какая разница? Они слабы и станут еще слабее. Я обещал ему Цитадель.

— И какова же была твоя цена? — горько спросил его Лэннар. — Какова была цена мира людей?

— Забыть о том, что у меня нечистая кровь. Признать меня тем, кто я есть, — новчем!

И опять раздался звон тетивы, и стрела вонзилась в грудь человеку, на секунду потерявшему бдительность. Фенн потянулся и толкнул глобус. Тот стал вращаться.

Арика поймала Фенна за руку, но Фенн ее руку отбросил. Он быстро пополз на животе.

Малех окликнул его по имени:

— Ты решил умереть сейчас, Феннвей! Феннвей! Это все болтовня — о времени, о прошлом и о том, что Цитадель принадлежала людям! Слушай меня, человек без памяти! Знаешь, кто нашел Цитадель? Не люди, которые ее потеряли! Нет. Ее нашли новчи. Мудрость новчей. Наука новчей. Ты был всего лишь простым инструментом в руках Рам Сина!

Фенн достиг дальней стены. Он присел за столбом, прикидывая расстояние до следующего. Малех сказал:

— Не беспокойся, Фенн. Иди сюда, иди куда хочешь. Я тебя не трону.

Фенн не двинулся. Лэннар закричал:

— Не смей!

— Почему? — спросил Малех. — Это его единственный шанс. Я убью его, когда он будет за третьим столбом. Если доберется.

Под вращающимся глобусом сжалась в комочек Арика, не сводя с Фенна взгляда, от которого ему сделалось больно, взгляда, полного печали, но не о себе, и страха, но не за себя.

Фенн вышел из-за столба. Он направился к галерее прямо через притихший широкий зал. Лук он опустил, наконечник стрелы глядел вниз. Малех отступил в темный угол. Он заговорил:

— Ты мне как-то сказал, что хочешь все вспомнить. Хорошо. Ты вспомнишь. Что же ты остановился, Фенн? Или боишься вспоминать?

Пот блестел на измученном лице Фенна, на его голой груди. Мускулы напряглись на его руках, как канаты.

— Или, — мягко спросил Малех, — ты боишься, что другие узнают правду? Они смотрят на тебя, своего великого бога Феннвея, который привел их к Цитадели. Ты не хочешь, чтобы они узнали правду о тебе и о человечестве?

Фенн снова зашагал. Он сказал:

— Я не боюсь.

Это была ложь.

— Тогда я расскажу тебе подлинную историю открытия Цитадели. Вы потеряли ее, вы, люди, и она была бы потеряна навсегда, если бы не Рам Син. Он взял одного бунтовщика из пустыни — такого же, как Лэн-нар, захваченного во время набега, и с помощью своей науки так тщательно, так терпеливо сделал умишко пленника зеркалом прошлого. — Он негромко рассмеялся. — Ты опять колеблешься! Тебе не нравится все это слушать, верно? Ты так гордишься своим достижением!

Тетива обожгла пальцы Фенна. Сердце его колотилась. Где-то в нем поселилась болезнь, которая все усиливалась и усиливалась. Он пошел дальше к галерее. Голос Малеха продолжал, безжалостный, словно соль, разъедающая рану:

— Арика знала. И следила. Она следила, как Рам Син стер воспоминания дикаря о его собственной жизни и перекрыл каналы, дабы их было не вернуть. Это открыло дорогу дальше. И Рам Син вторгся в воспоминания, которые дикарю не принадлежали, — воспоминания его отцов, живших до него, воспоминания его предков, Унаследованные им книги мудрости, о которых мы даже не знаем, что владеем ими, но которые здесь, только погребены глубоко в тайниках мозга. Арика ждала. И как раз перед тем, как эта грубая крыса, опаленная солнцем пустыни, повинуясь Рам Сину, должна была заговорить голосом своих давно ушедших предков и открыть тайну Цитадели, Арика выкрала его из храма. А почему? Это тебя удивляет, Фенн? Я отвечу, почему. Потому что сила новчей, которой мы с ней обладаем, могла помочь нам добыть эту тайну, чтобы продать ее высочайшему просителю.

Фенн окончательно остановился. Он глядел на Мале-ха. Лук Малеха был наготове, и стрела нацелилась в сердце Фенну, а стрела Фенна лежала на тетиве. Но не на убийстве он был сосредоточен в этот момент. Ум его заблудился в беспокойной тьме. Кажется, он смутно припоминал ту боль, которую ему причинило вторжение в его разум. Голос Рам Сина, запрещающий, командующий, открывающий потайные двери… Память предков. Феннвею был знаком этот термин из прошлого. С ним было связано еще одно слово — гипноз.

Малех закричал:

— Взгляните на своего героя, вы, люди! Мы были всего лишь рабы и полукровки — я и моя сестра, — но он был орудием в наших руках. Теперь скажите мне: у кого больше прав на Цитадель?

Холодный гнетущий страх охватил Фенна, изгнав прочь все другие мысли и чувства, все, что касалось его самого. Фенн начал поднимать лук.

— Слишком поздно, Фенн! — сказал Малех смеясь. Его собственная стрела была направлена прямо в сердце Фенну и готова к полету. — Слишком поздно. Твои хозяева уже здесь.

И это было правдой. Уголком глаза Фенн видел, как новчи-солдаты быстро по одному спускаются по узкой лестнице. Лэннар и его люди, те, что еще остались в живых, были отброшены. Стрелы их убили многих, но остановить натиска новчей они не смогли. Их единственной надеждой было удержать лестницу, но Малех помещал этому.

Малех!

Глаза Фенна засветились темным злорадством. Он упал на одно колено, чтобы пустить стрелу, зная, что Малех выстрелит раньше. Он ожидал смерти. Но в этот момент черная стрела внезапно вонзилась в грудь Мале-ха. Лук полукровки, так и не выстреливший, выпал у него из рук. Он с минуту стоял, пронзенный длинной стрелой, глядя куда-то через голову Фенна с ужасом и недоверием. Фенн услышал, как голос Рам Сина сказал Малеху:

— Разум этого человека еще может мне пригодиться. А ты мне уже не нужен.

Малех опустился на колени. Фенн рассмеялся. В два шага он очутился у железной лесенки. Он вскарабкался по ней прыжками и, согнувшись, сел на корточки за перилами. Глаза Малеха по-прежнему глядели на Фенна, но сам Малех был уже мертв. Фенн начал стрелять в ряды новчей по сторонам лестницы. Он закричал:

— Лэннар! Сюда! Наверх!

Они рванули наверх, Лэннар, его люди и Арика. Со своей удобной позиции Фенн прикрывал их, как мог. Лэннару, Арике и еще троим удалось к нему забраться. Лэннар и еще двое были ранены. Они укрылись на галерее. Фенн столкнул тело Малеха вниз по лестнице, и места оказалось достаточно, чтобы, пригнувшись, расположиться за перилами.

— Что толку? — ухмыляясь, спросил Лэннар. — Мы все свои стрелы извели.

— Дело в том, — сказал Фенн со странной, отчаянной надеждой в голосе, — что здесь все-таки может быть оружие! Я только не могу ничего точно вспомнить…

Он смотрел вниз, в зал, на собравшихся там новчей и на горящий холодным светом шар, который над ними висел.

Холодный свет? Что же это такое было, чего он не мог вспомнить? Он взглянул на шар и на паутину балок прямо у себя над головой, и брови у него сдвинулись от напряженного усилия.

Последний новч спустился по лестнице. Рам Син сказал:

— Вы спуститесь добровольно или мы должны будем за вами лезть?

— Лезьте, если пожелаете, — прорычал Лэннар. — У нас еще остались мечи.

Фенн повернулся к Арике. Пальцы его вцепились ей в руку. Он прошептал:

— Помоги мне вспомнить… Цитадель… Гид, который нас вел. Он говорил что-то…

Голос Рам Сина зазвучал в его ушах как голос самой судьбы:

— Я уже говорил тебе, что я тебя позову и ты придешь. Так вот, я тебя зову. И предупреждаю: то, что ты мне нужен, не спасет твою жизнь, если ты меня слишком рассердишь.

Арика сказала:

— Не слушай, Фенн. Вспоминай.

Ее глаза пылали глубоко в его душе. Голос Рам Сина звал, и Фенн чувствовал, что голос этот вот-вот заставит его подчиниться. Но в нем была железная ярость, и он не уступал…

Цитадель, толпа и гид, говорящий: «Холодный свет. Радиоактивная пыль, взвешенная в инертной жидкости. Смертельно опасная вещь, предназначенная для мирного использования человеком. Пластиковые оболочки, которые экранируют вредоносные лучи. Абсолютно безопасный, практически вечный источник света…»

— Оставайтесь здесь, — сказал Фенн остальным очень тихо. — Пригнитесь пониже. Не двигайтесь и не выглядывайте отсюда.

Он подпрыгнул, ухватился за балку над головой и вскочил на нее. Затем, осторожно балансируя на этом узком стальном мостике, побежал. Рам Син закричал. Стрелы замелькали вокруг Фенна — черные стрелы с колючими наконечниками. Но он был трудной мишеныо. Он бежал среди перекрещивающихся балок и теней, и бежать было недалеко.

Внизу он видел новчей, рассерженных, глядящих наверх, высоких и гордых господ войны в Цитадели мира. Он соскользнул вниз вдоль поперечной балки. Там закреплены были цепи, которые удерживали шар радиоактивного света.

Он выхватил меч — добрый острый клинок из закаленной новчами стали. Собрав всю силу и безумие, которые в нем были, он ударил по одной из цепей. Она разомкнулась, чему помогла и тяжесть державшего ее каркаса. Фенн был еще в силах горько усмехнуться. Даже в Цитадели мира изобретательный ум человека смог найти орудие убийства.

Светящийся шар стал падать, покинув свое гнездо, как только порвалась цепь. Он упал вниз и разбился о металлический пол.

Фенн обхватил руками балку. Раздался треск, затем — ослепительная зловещая вспышка, затем — шипение, грохот взрыва, а затем…

Он подумал, что даже новчи не заслужили подобной гибели, такой разрушительной агонии тела и такого чудовищного страха в душе.

Он ждал, пока не замолкнет последний крик. Он старался не глядеть больше на эти спаленные, искалеченные останки живых существ. Фенн вернулся по балкам назад, на этот раз — не спеша. Ему было дурно, он был потрясен и переполнен чувством вины.

Арика и Лэннар помогли ему спуститься на галерею. Они тоже выглядели усталыми и больными — от того, что увидели там, внизу, на полу.

— Они все мертвы, — прошептала Арика. — Но как…

Фенн тяжело сказал:

— Люди далекого прошлого выстроили Цитадель, чтобы она была светом во тьме, светом надежды, мира и знания. А теперь смерть и война вступили в нее, и руки мои в крови.

— Тебе пришлось это сделать, Фенн!

Он знал, что она права, и люди вынуждены будут воевать против новчей, и знания Цитадели освободят их от чужого ярма. Но после этого…

Он зашептал, и слова его были предназначены не для тех, кто стоял рядом, но для людей, мертвых уже двенадцать тысяч лет, людей, которые передали им свое наследие через века.

— После этого, — прошептал он, — мы научимся строить, а не разрушать. Я искуплю свою вину, люди прошлого.

Он был не один. С ним были Арика и Лэннар — человек пустыни, такой же, как он. Собственные его воспоминания о жизни до встречи с Рам Сином, возможно, никогда к нему не вернутся. Но, кажется, сейчас это было неважно. Он мог начать новую жизнь, ведь перед ними лежал совершенно новый мир.