Онлайн чтение книги Совпадение Келли и Кайдена The Coincidence of Callie and Kayden
Глава 1

4 месяца спустя…

Калли

Я часто размышляю, что заставляет людей совершать те или иные поступки. Заложено ли это было в их головы еще при рождении, или они научились этому, пока росли. Может быть, их вынудили к таким действиям обстоятельства, над которыми они не властны. Способен хоть кто-нибудь держать под контролем свою жизнь или мы все абсолютно беспомощны?

– Боже, тут сегодня как в городе дураков, – комментирует ситуацию Сет, морща нос при виде новичков, заполонивших двор колледжа. Потом машет рукой перед моими глазами. – Ты опять уплываешь от меня?

Я моргаю и выхожу из задумчивости.

– Ну, ты не важничай. – Я игриво толкаю его плечом в плечо. – То, что мы решили учиться летом и уже знаем, где тут что, еще не делает нас лучше всех.

– Не-а, мы чуток получше. – Он выразительно смотрит на меня большими медово-карими глазами. – Мы новички высшего разряда.

– Сам знаешь, новичков высшего разряда не бывает. – Я подавляю улыбку и отхлебываю латте.

Сет вздыхает и проводит рукой по золотистым волосам, настолько светлым, что можно подумать, будто он специально осветлял их в салоне красоты. Но нет, они сами по себе такие.

– Да, я знаю. Особенно если речь идет о таких, как мы с тобой. Мы две белые вороны.

– Белых ворон гораздо больше. – Я прикрываю ладонью глаза от солнца. – Сегодня я меньше выделяюсь: надела красную футболку, как сказано в списке.

– Было бы еще лучше, если бы ты распустила волосы, а не убирала их в этот вечный хвост. – Уголки рта у Сета ползут вверх.

– Не все сразу. Мне отрастить-то их было трудно, теперь чувствую себя странно. Но это не имеет значения, потому что распущенные волосы надо еще добавить в список.

– Да, нужно добавить, – соглашается Сет. – Я это сделаю, когда вернусь в свою комнату.

Мы с Сетом составили список того, что должны сделать, даже если боимся, чувствуем отвращение или неспособность к такому поступку. Если что-то попало в список, хочешь не хочешь, но это следует совершить, и мы должны вычеркивать по крайней мере один пункт каждую неделю. Мы решились на это после того, как, запершись у меня в комнате, доверили друг другу свои самые страшные тайны. Это был первый случай в моей жизни, когда я почувствовала настоящую связь с живым человеком.

– И ты все еще носишь эту убогую одежку с капюшоном, – продолжает Сет, дергая меня за полу выцветшей серой куртки. – Я думал, мы договорились насчет этой ужасной штуки. Ты красавица, и тебе вовсе ни к чему прятать свою красоту. Кроме того, можно подумать, что на улице страшный мороз.

– Давай поговорим о чем-нибудь другом. – Я застенчиво кутаюсь в куртку.

Сет берет меня под руку и буквально виснет на мне, я отшатываюсь к краю тротуара. Мимо нас проходят люди.

– Ладно, но когда-нибудь мы обсудим полное изменение внешности, за которым я буду тщательно следить.

– Посмотрим, – вздыхаю я.

Мы с Сетом познакомились в первый день по приезде в Университет Вайоминга, на подготовительных курсах по математике. Наша неспособность к пониманию чисел дала хороший повод завязать разговор, и, наверное, наша дружба выросла из этого. Сет – мой первый друг за долгие годы. Последний раз я с кем-то дружила в шестом классе, с одной новой девочкой, которая не была знакома с «анорексичной сатанисткой Калли», какой меня считали все ученики. Но эта дружба продолжалась недолго.

Вдруг Сет останавливается и встает передо мной. Он одет в серую футболку и черные облегающие джинсы. Волосы у него стильно растрепаны, а ресницы длинные-предлинные – на зависть всем девчонкам.

– Я должен кое-что сказать. – Он приставляет кончик пальца к уголку моего глаза. – Мне гораздо больше нравятся красно-коричневые стрелки, чем насыщенно-черные.

– Ты меня одобряешь. – Я драматически прижимаю к груди руки. – Какое облегчение. У меня камень на сердце с самого утра.

Сет делает гримасу и оценивающим взглядом смотрит на мою красную футболку, которая заканчивается у пояса подчеркивающих мои формы джинсов.

– Ты делаешь успехи во всех отношениях, мне бы только хотелось, чтобы ты хоть раз надела платье или шорты, что-нибудь такое, из-под чего видны ноги.

– Сет, ты знаешь почему… – Лицо у меня вспыхивает, как и все внутри. – То есть ты знаешь… Я не могу…

– Знаю, просто пытаюсь вдохновить тебя.

– Я понимаю, за это и люблю тебя.

На самом деле я люблю его далеко не только за это. Я люблю его за то, что он первый человек, рядом с которым я ощутила себя комфортно и смогла доверить ему свои секреты. Вероятно, это случилось оттого, что он понимает, каково это – быть израненным внутри и снаружи.

– Ты сейчас выглядишь гораздо более счастливой, чем когда мы встретились. – Сет заправляет мне локон за ухо. – Я бы хотел, чтобы ты была такой со всеми, перестала прятаться от людей. Жалко, что никто не может узнать, какая ты классная.

– Взаимно, – говорю я, потому что Сет прячется не меньше моего.

Сет забирает у меня из рук пустой пластиковый стаканчик и бросает в урну рядом со скамейкой.

– Как думаешь, может, нам выяснить насчет экскурсий и поприкалываться над экскурсоводом?

– Ты знаешь путь к моему сердцу. – Я лучусь от удовольствия, а Сет смеется, и у него лицо будто светится.

Мы бредем по тротуару в тени деревьев к входу в главный корпус – высотой в несколько этажей, с островерхой крышей. Кажется, это здание с историей: рыжевато-коричневая кирпичная кладка вся в трещинах и сколах, как будто ей много веков. Двор, окруженный со всех сторон постройками, похож на треугольный лабиринт из беспорядочно пересекающих лужайку бетонных дорожек. Приятно учиться в таком месте, много деревьев и открытого пространства, но надо привыкнуть.

Атмосфера суматошная: студенты и родители снуют туда-сюда, все чего-то ищут. Я совершенно замечталась, как вдруг услышала негромкое:

– Поберегись!

Вскидываю голову и вижу несущегося прямо на меня парня – руки у него задраны, а на голову приземляется футбольный мяч. Крепкое тело врезается в меня, и я валюсь на спину, ударяясь головой и локтем о мостовую. Руку пронзает боль, дыхание перехватывает.

– Слезай с меня, – говорю я, в панике дергаясь. Его вес и идущий от него жар создают ощущение, будто я тону. – Слезай сейчас же!

– Прошу прощения. – Парень быстро скатывается в сторону и встает. – Я тебя не заметил.

Моргаю, пока в фокусе не появляется его лицо: вихры каштановых волос за ушами, пронзительные изумрудные глаза и улыбка, от которой растает сердце любой девчонки.

– Кайден?

Брови парня хмурятся, он опускает руки.

– Мы знакомы? – Под правым глазом у него маленький шрам, и я думаю, не след ли это от удара, который нанес ему отец той ночью.

В сердце вонзается маленькая заноза; он даже не может вспомнить, кто я такая. Поднимаясь на ноги, я стряхиваю с рукавов пыль и травинки.

– Гм, нет, извини. Я обозналась.

– Но ты правильно назвала мое имя. – В его тоне сомнение; он подбирает с земли мяч. – Погоди, я должен тебя знать, так?

– Мне действительно очень жаль, что я оказалась у тебя на пути. – Хватаюсь за Сета и тащу его к входу, над которым висит огромный баннер «Добро пожаловать, студенты!».

Когда мы оказываемся в коридоре около застекленных стендов с объявлениями, я отпускаю Сета и прислоняюсь к кирпичной стене, пытаясь выровнять дыхание.

– Это был Кайден Оуэнс.

– Ох! – Сет оглядывается на вход, через который валит толпа студентов. – Кайден Оуэнс? Тот самый, которого ты спасла?

– Я его не спасла. Просто вмешалась кое во что.

– Это была отвратительная сцена.

– Любой поступил бы так же, – говорю я и пытаюсь пойти дальше.

– Нет, многие люди прошли бы мимо. – Сет сжимает пальцами мой локоть и силой удерживает меня. – Обычное дело: люди отворачиваются, когда видят что-то неприятное. По своему опыту знаю.

Мне больно за него. Какие испытания выпали на его долю!

– Сочувствую, что тебе пришлось пройти через такое.

– Калли, не сочувствуй мне, – с тяжелым вздохом говорит Сет. – У тебя своя грустная история.

Мы идем по узкому коридору, пока не оказываемся в холле, где стоит стол, заваленный рекламными листовками и буклетами. Студенты выстроились в очередь, смотрят расписание, переговариваются с родителями, вид у всех напуганный и возбужденный.

– Он даже не узнал тебя, – рассуждает Сет, пробираясь сквозь толпу к началу очереди, влезает вперед всех и берет со стола розовую листовку.

– Он всегда меня едва узнавал.

Я качаю головой, а Сет предлагает мне печенье из тарелки на столе.

– Ну теперь-то он должен был тебя узнать. – Сет выбирает печенье, посыпанное сахаром, стряхивает крупинки и откусывает уголок. С губ летят крошки, пока он жует. – Ты спасла его задницу.

– Не такое уж большое дело, – говорю я, хотя сердце слегка покалывает. – А теперь, пожалуйста, давай сменим тему.

– Это большое дело. – Я хмурюсь, и Сет вздыхает. – Ладно, я закрываю рот. А теперь пошли найдем себе подопытного кролика из гидов.

Кайден

В течение последних четырех месяцев каждую ночь, пропади они пропадом, меня преследовали кошмары. Я лежу, сжавшись в комок, на земле рядом с купальней, а отец выколачивает из меня дерьмо. Он совсем обезумел, таким я его еще не видел. Наверное, я совершил самый худший поступок, какой он мог себе представить. У него глаза убийцы, в них нет ничего человеческого, все поглотила ярость.

Вот его кулак ударяет меня по лицу, теплая кровь заливает кожу и брызгает на его рубашку. Я знаю, на этот раз он намеревается убить меня, и мне нужно наконец ответить, но я приучен к смирению. Плюс мне, кажется, уже все безразлично.

Потом кто-то появляется из тени и прерывает нас. Я стираю кровь с глаз и вижу, что это насмерть перепуганная девчонка. Мне не совсем понятно, зачем она встряла, но я ей обязан.

Калли Лоуренс в ту ночь спасла мою гребаную жизнь, вероятно сама того не понимая. Я бы хотел, чтобы она это знала, но мне было не придумать, как сказать ей, да к тому же с того дня я ни разу больше не видел ее. Слышал, что она уехала в колледж заранее, чтобы устроиться там, и завидовал ей.

Первый день в кампусе складывается неплохо, особенно после того, как мать с отцом уехали. Только они отчалили, я впервые в жизни смог вздохнуть свободно.

Мы с Люком ходим по кампусу, пытаясь узнать, где что, и попутно перекидываем друг другу мяч. Солнце светит ярко, деревья зеленые, все дышит новизной, и меня так и распирает. Я хочу начать все заново, быть счастливым, пожить в кои-то веки нормальной жизнью.

Но вот особенно дальний бросок мяча – и я наскакиваю на девушку. Чувствую себя полным болваном, особенно потому, что на вид она такая маленькая и хрупкая. Голубые глаза широко раскрыты, и она выглядит страшно напуганной. Но что еще более странно, она меня знает, но сбегает, как только я задаю вопрос, откуда она меня знает.

Меня это жутко мучает. Не могу забыть ее лицо – такое знакомое. Почему, черт возьми, я не могу догадаться, кто она такая?

– Ты видел эту девушку? – спрашиваю я Люка.

Он был моим лучшим другом со второго класса, когда мы оба поняли, какая поганая жизнь дома у нас обоих, хотя и по разным причинам.

– Ту, в которую ты только что врезался? – Он складывает расписание и засовывает в задний карман джинсов. – Она вроде похожа на ту тихоню, с которой мы ходили в школу, ее еще Дейзи все время доставала.

Мой взгляд перемещается к входу в главное здание, к дверям, за которыми исчезла незнакомка.

– Калли Лоуренс?

– Да, кажется, так ее звали. – Люк, стоя посреди лужайки, испускает напряженный вздох и поворачивается вокруг себя, чтобы сориентироваться. – Но не думаю, что это она. У той не было все намазано черным вокруг глаз и была короткая стрижка, из-за которой она выглядела как мальчишка. И еще мне кажется, эта девушка стройнее.

– Да, она выглядела по-другому. – Но если это Калли, мне нужно поговорить с ней о той ночи. – Вообще Калли всегда была худенькой, поэтому Дейзи над ней и смеялась.

– Не только поэтому, – напоминает мне Люк и с отвращением морщится, глядя на что-то у меня за спиной. – Я, пожалуй, пойду поищу нашу комнату.

И он торопливо уходит. Я не успеваю ничего сказать, как мой друг уже заворачивает за угол учебного корпуса.

– Вот ты где!

Из-за спины появляется Дейзи, и меня обдает тяжелым запахом духов и лака для волос. Тут я понимаю, отчего Люк сбежал как от огня. Он не любит Дейзи по многим причинам: например, считает ее стервой. А она и есть стерва, но это мне только кстати. Я не испытываю к ней никаких особых чувств, и в этом ее заслуга, это единственный известный мне тип отношений.

– Надеюсь, вы сейчас говорили не обо мне. – Дейзи обхватывает меня за талию и пальцами массирует мне живот. – Если только это не было что-то хорошее.

– Никто о тебе не говорил. – Поворачиваюсь и чмокаю ее в лоб. На ней голубое платье с глубоким вырезом, в ложбинке между грудями залегла нитка бус. – Люк просто пошел искать свою комнату.

Дейзи закусывает блестящую губу и хлопает ресницами, как летучая мышь крыльями.

– Хорошо, а то я уже нервничаю, поскольку должна оставить здесь своего до смешного горячего парня. Помни, ты можешь флиртовать, но не смей распускать руки.

Моя подружка быстро начинает скучать и от этого устраивает сцены.

– Ни за что. Все ясно, – говорю я, удерживаясь от того, чтобы возмущенно не выкатить глаза. – Повторяю, никто о тебе не говорил.

Дейзи с задумчивым выражением лица наматывает прядь кудрявых светлых волос на палец.

– Я не против того, чтобы вы обо мне говорили, пока вы говорите хорошее.

Мы познакомились с Дейзи в десятом классе: она тогда перешла в нашу школу, была новенькой, а потому привлекательной, и сама прекрасно это знала. Я пользовался успехом у девушек, но ни с кем не встречался, просто заигрывал со всеми подряд. Меня больше интересовал футбол. Отец хотел видеть меня таким. Дейзи, кажется, мной заинтересовалась, и через пару недель нас уже официально считали парой. Она полностью поглощена собой и никогда не спрашивает, откуда у меня синяки, порезы и шрамы. Один раз, когда мы впервые трахнулись, она завела об этом разговор, и я сказал, что в детстве попал в автомобильную аварию. О новых ранах Дейзи не заговаривала.

– Слушай, детка, мне нужно идти. – Я быстро целую ее. – Надо зарегистрироваться, распаковать вещи и вообще разобраться, где тут, к чертям, что.

– О, ладно. – Она выпячивает нижнюю губу, проводит пальцами по моим волосам и придвигает мои губы к своим для более глубокого поцелуя.

Когда она отстраняется, на лице ее играет улыбка.

– Ну что ж, мне пора возвращаться домой, там я скоротаю дни в скучнейших старших классах.

– Уверен, у тебя все будет хорошо, – говорю я и пячусь к дверям, маневрируя между людьми, которые столпились на тротуаре. – Я приеду на встречу выпускников.

Дейзи машет рукой и поворачивается к парковке. Я слежу за ней, пока она усаживается в машину, а потом вхожу в колледж. Внутри прохладнее, чем на улице, лампы светят тускло, все кричат, и царит суматоха.

– Мы не пойдем на экскурсию. – Я подхожу к Люку, который стоит рядом со столиком для записи и читает розовую листовку. – Ты разве не собирался искать нашу комнату? Или это был предлог, чтобы не встречаться с Дейзи?

– У меня от этой девицы мозг плавится. – Он нервно проводит рукой по коротким каштановым волосам. – Я уже собирался идти, но потом решил, что гораздо проще сходить на экскурсию и узнать, где что находится.

Люк очень организованный человек, когда дело касается учебы и спорта. Я это ценю, потому что знаю его очень давно, но со стороны он больше похож на трудного подростка, который вылетел из школы.

– Ладно, пойдем на экскурсию.

Записываю наши имена на листке. Рыжая девица, которая сидит за столиком, широко улыбается.

– Вы можете присоединиться к экскурсии, которая только что началась, – говорит она, наклоняется ко мне и бесстыдно поджимает снизу руками свои сиськи, так что ложбинка становится заметнее. – Они пошли вон по тому коридору.

– Спасибо.

Прихватив с собой Люка и показав девице ослепительный оскал, я важно удаляюсь в заданном ею направлении.

– Как всегда, – весело говорит Люк, обходя маленький столик, уставленный тарелками с печеньем. – Ты как магнит.

– Я не напрашиваюсь, – отвечаю я, а мы тем временем нагоняем толпу экскурсантов. – На самом деле я бы хотел, чтобы это прекратилось.

– Ничего подобного, – заявляет Люк, выразительно вращая глазами. – Тебе самому нравится, не отпирайся. И я бы хотел, чтобы ты продолжал в том же духе и бросил эту сучку.

– Дейзи не такая плохая. Она, наверное, единственная девушка, которая не протестует, когда я флиртую с другими. – Я складываю на груди руки и пялюсь на ботаника в очках с толстыми стеклами, который ведет экскурсию. У него жидкие волосенки и в руках планшет с зажимом для бумаг. – Нам действительно это нужно? Я бы лучше пошел и распаковал вещи.

– Я хочу узнать, где что находится, – отзывается Люк. – Ты можешь идти в комнату, если хочешь.

– Мне и тут неплохо. – Я замечаю в толпе девушку – ту самую, с которой столкнулся.

Она улыбается парню, а он что-то шепчет ей на ухо. Вдруг обнаруживаю, что увлечен естественностью этой сцены – никакого притворства. Такое нечасто увидишь.

– Что ты там углядел? – Люк прослеживает за моим взглядом, и на лбу у него залегают морщины. – Знаешь что? Похоже, это все-таки Калли Лоуренс. Теперь я вспомнил, ее отец упоминал, что она вроде собиралась в Университет Вайоминга.

– Да что ты… Правда… Не может быть!

Всматриваюсь в нее: каштановые волосы, облегающая стройную фигуру одежда, голубые глаза сияют, когда она смеется. При последней нашей встрече эти глаза были тусклыми и озабоченными. Та Калли, которую я знал, была мрачной, носила мешковатую одежду и всегда выглядела печальной. Она сторонилась всех, за исключением той ночи, когда спасла мою задницу.

– Точно, это она, – уверенно говорит Люк и легонько ударяет себя пальцем по виску. – Помнишь, у нее было такое маленькое родимое пятно на виске, точно как у этой. Это не может быть случайным совпадением.

– Твою мать, – громко говорю я, и на меня все оборачиваются.

– Могу я вам чем-то помочь? – ледяным тоном произносит наш проводник.

– Прости, приятель, мне показалось, что на меня села пчела. – Я качаю головой, замечая на себе взгляд Калли.

Люк фыркает, а я подавляю смешок. Гид недовольно хмыкает и продолжает рассказ, где какие кабинеты находятся, указывая попутно на каждую дверь.

– Что это было? – тихо спрашивает Люк, аккуратно складывая газету пополам.

– Ничего. – Я обвожу взглядом толпу, но Калли нигде нет. – Ты видел, куда она ушла?

– Не-а. – Люк качает головой.

Мои глаза устремляются в сторону коридора, однако нигде никаких признаков Калли. Мне нужно найти ее, чтобы поблагодарить за спасение жизни. Это следовало сделать еще четыре месяца назад.