Онлайн чтение книги Создатели континентов The Continent Makers and Other Tales of the Viagens
Летние одежды

Като Чапман и Силья Зорн, манекенщица, ждали в космопорте «Мохаве» лунный лайнер. Чапман, кипевший энергией молодой человек, порой напоминавший инопланетян-бурундучков, сказал своему юному кузену Махони:

— Если выберешь время и оторвешься ненадолго от своих распрекрасных художеств, окружи вниманием мисс Нетти. А то вернемся через двадцать два года и обнаружим, что она позабыла о нас.

— Ладно-ладно. Мне нравятся дамы в возрасте. Она покупает наши работы. Правда, цену держит жестко.

— Я бы сказала «чудовищно», — добавила Силья Зорн. — Но заметьте: какой бы сумасбродный замысел не втемяшился ей в голову, она в прогаре не остается.

— Как, например, было с продажей летней одежды существам, которым эти тряпки нужны как собаке пятая нога, потому что они вообще ничего не носят? — спросил Махони. — Если уж ей удается умаслить любых дикарей вроде…

Чапман дружески похлопал своего кузена по плечу:

— Все не так просто, Эд. Осирианцы — натуры увлекающиеся и за модой следят. Вдобавок у них единственных среди инопланетян настоящая рыночная экономика, даже меньше социализированная, чем в Штатах.

— Ну а что мне делать, если у этой мисс Нетти совсем поедет крыша? — спросил Махони.

— Не знаю, — сказал Чапман, — но мне бы ужасно не хотелось вернуться и обнаружить, что никого из компании «Гринфарб — Голливуд»…

— Внимание пассажирам! Todos passageiros! — прогремели громкоговорители сначала по-английски, а потом по-португальски.

Чапман и мисс Зорн перед тем как подняться по трапу пожали руки Махони. Он крикнул им вслед:

— Ведите себя хорошо! Или вы не сможете…

Чапман подумал, что если ему что-то такое и втемяшится в голову, все равно затащить в койку девицу на два дюйма выше его ростом не удастся. Сказать это вслух он не решился, потому что намеревался поддерживать с Сильей хорошие отношения даже несмотря на то, что она и не думала строить ему глазки.

Через семь часов они высадились на Тихо, чтобы пройти через обычную бюрократическую волокиту перед посадкой на корабль «Комоэс» до Осириса или, другими словами — Проциона XIV.

Таможенник спросил:

— Судя по всему, для вашего багажа зарезервировано спальное место, синьор?

— Совершенно верно, — ответил Чапман.

— Не совсем понимаю. Ваш багаж содержит живое существо?

— Ничего подобного. Это мои образцы.

— Образцы — чего?

— Одежды. Я торговый агент компании «Гринфарб — Голливуд», выпускающей летнюю одежду. И мисс Гринфарб настаивает, чтобы я спал рядом с этим чемоданом, пока не закончу все дела.

Таможенник пожал плечами:

— Раз ваша нанимательница хочет заплатить лишних две тысячи долларов — это ее дело. На «Комоэс» есть еще один пассажир с багажом, в котором образцы, похожие на ваши, — тоже одежда. Извините меня, пожалуйста.

Увидев, что стоящий за ним в очереди человек начинает проявлять беспокойство, Чапман отошел в сторонку, проверяя свои билеты и паспорт.

— У тебя все о'кей? — спросил он у Сильи.

— Да. Разве этот контролер не божественен, Като? Мне безумно нравятся такие высокие смуглые латинос.

— Побольше о деле думай, — рыкнул Чапман. Сам он был невысоким и рыженьким, и ее слова больно задели его самолюбие. Больше того, вслед за таким ходом мысли от нее можно было ждать любого закидона. Он добавил: — Похоже, на борту у нас будет соперник.

— Что? Полный ужас! Кто же это?

— А я откуда знаю? Но таможня сказала, что какой-то парень везет с собой чемодан, полный тряпок, как и мы.

— О-о! — Лицо Сильи приобрело хорошо всем известное скорбное выражение. — Один из известных парижских кутюрье…

— Тс-с-с! Рано или поздно все выясним. В любом случае это не ОН.

Чапман кивнул головой в сторону осирианца, который топал на своих птичьих ногах и нес чемодан. Осирианец (или ша-акфа, как они сами себя называли) походил на динозаврика семи футов ростом, бегающего на задних лапах и помахивающего хвостом для равновесия. Чешуйчатая шкура этого существа была искусно разукрашена в разные цвета.

— Извините меня, пошалуста, — промолвила эта тварь с таким сильным акцентом, что ее едва можно было понять, — мне хотеть знать, какой сейтшас настоящий лунный время?

Чапман ответил осирианцу, который, судя по петушиной бородке, был самцом. Тот установил правильное время на своих наручных часах и спросил:

— Вы тоже есть лететь на «Комоэс»?

— Да.

— И я тоже. Давайте познакомиться. Я есть бизнесмен второго ранга Фиассаки.

Чапман представил себя и свою спутницу, а потом спросил:

— Немного удивительно, почему вы не ждете осирианского корабля, мистер Фиассаки?

— Я его ждал, но получил из дома важное сообщение… Вы знаете, я прибыть сюда с важная культурная миссия, то есть подготовить потшва для экспорт работ, выполненных нашими дизайнерами и мастерами…

— Могу предположить, каким ужасно неудобным показался вам один из наших кораблей.

— О, есть именно так! Я так тшасто ударяться о верхний потолок и тсепляться хвостом в двери! Как здесь только можно двигаться… — И существо сделало попытку пожать практически отсутствующими у него плечами.

Стюард показал Чапману его каюту и спросил:

— Куда положить этот чемодан, на который у вас есть пассажирский билет, синьор?

— На среднюю койку, — ответил Чапман, поднимая листок со списком пассажиров с небольшого буфета. Он прочитал:

Баррос, М. К., Рио-де-Жанейро.

Бергерат, Дж.-Дж., Париж.

Чапман, К. Х., Голливуд.

Чисхолм, У. Дж., Миннеаполис.

Фиассаки, 3*, Сереф, Акх, Осирис.

Камимура, А., Кобе.

Кичик*, Джиджига, Тот.

Мпанде, С., Молопололи, Бечуаналенд.

Попович, И. И., София.

Савинкова, А. П., Париж.

Сэ, Т.-Е., Тяньцзинь.

Варга, М., Шолнок, Венгрия.

Зорн, С. Е., Голливуд.

Сноска внизу говорила о том, что фамилии, помеченные звездочками, относились к внеземным существам…

— Като! — послышался из коридора Сильи.

— Да, Си!

Высокая смуглая девушка вошла в каюту.

— Я познакомилась с синьорой Баррос и Аней Савинковой. Аня работает манекенщицей у Томазелли в Париже!

— Ого! А она сказала, кто здесь ее шеф?

— Нет. Я успела только познакомиться с ней. Она такая рыженькая.

— Хм. Должно быть, наш соперник — этот Бергерат. Вроде я его где-то видел: три года назад он был представителем Томазелли на выставке в Нью-Йорке. Высокий брюнет — ты как раз от таких тащишься…

— Ни от кого я не тащусь! У тебя просто нервишки пошаливают…

— О'кей. Будем считать, что я ничего не говорил. Он ловкач еще тот, насколько я помню: не успели мы и глазом моргнуть, как пристроил их новые вещички в нью-йоркские магазины.

Силья посмотрела на список пассажиров:

— Фиассаки мы знаем. Этот Кичик, наверное, коренной обитатель Тота. На кого хоть они похожи?

— Их иногда называют крысоподобными обезьянами. Около метра ростом, семь пальцев на каждой руке.

— Какая мерзость!

Дверь снова открылась, и в сопровождении стюарда вошел негр, который оказался С. Мпанде. После процедуры знакомства Чапман сказал:

— Как насчет того, чтобы я занял верхнюю полку, мистер Мпанде? По-моему, мне будет легче туда забраться?

Мпанде похлопал себя по брюшку и прокхекал:

— Лады, старина.

— До встречи, Си, — попрощался с Сильей Чапман.

Первые несколько часов после взлета, с их перегрузками, Чапман провел на койке. Потом он решил прогуляться по кораблю. В дальнем конце узкого коридора, огибающего кольцом нос корабля, согласно табличке на бразильско-португальском языке, хранился крупный багаж пассажиров. Дверь была закрыта на обычный вставной замок.

Пройдя по коридору в другую сторону, Чапман нашел небольшой салон с двумя маленькими столиками. За одним из них уже началась игра между тремя людьми и тотианцем, чьи многочисленные пальца ловко перебирали карты.

Высокий молодой брюнет слегка повернулся и приподнялся, чтобы протянуть руку, украшенную большим безвкусным кольцом:

— Пгивет, мистер Чапман! Мы ведь встречались на выставке в Нью-Йорке?

— Здорово, Жан-Жак. Собрался на Осирис — проворачивать свои делишки?

— Может, что и получится. Подозреваю, что мы летим туда за одним и тем же.

— Везешь коллекцию летней одежды?

— Для занятий спортом, если точнее. Забавно, да? Что за блажь тебе в голову взбрела — держать чемодан с образцами у себя в каюте?

— Подумал, что на борту могут оказаться прыткие ребята вроде тебя… — усмехнулся Чапман.

— То-то я и вижу, ха-ха! По-моему же, замки капитана Альмейды у нас на корабле достаточно надежны, чтобы никто не мог приникнуть, куда его не просят. У меня интересных вещичек, которые следовало бы держать у себя в каюте, столько, что одним чемоданом не обойтись.

— Не сомневаюсь. Но судя по тому, что у нас на борту только три женщины…

— Совершеннейшая верность! Правда, есть небольшая неувязочка, забавная такая. Ты назвал такую точную цифру. Но ведь не считал Кичика, который и не мужчина, и не женщина.

— И то и другое, — проклекотал тотианец. — Вы мне не завидуете? Тройка пик.

Из-за тесноты на корабле оградить Силью от общения было невозможно. Она познакомилась с пассажирами, включая рыженькую красотку-манекенщицу Бергерата, которая оказалась весьма приятной и простой в общении девицей. По крайней мере, она не возвышалась над своим шефом, как высокая Силья.

Мпанде был сам не свой до игры в карты, и Чапман улучил момент, чтобы спокойно поговорить в каюте с манекенщицей.

— Я хочу посмотреть, что находится в чемодане Бергерата.

— Как, ведь он на замке?

— А ты не знала, что я когда-то работал механиком по замкам?

— Слушай, Като, не надо снова что-то такое начинать. Вспомни, что с тобой было в случае с тем аргентинским игроком в поло…

— Не лезь не в свое дело! Я же не сказал, что собираюсь что-то сделать с содержимым чемодана? Разве не так?

— Не сказал, но я думаю…

— И я знаю Жан-Жака: он человеческого обращения не понимает, только язык кулаков.

— По-моему, он такой милый!

— Ха-ха! Ты его еще не знаешь.

Чапман прошел по коридору и стал изучать дверь багажного отсека. После этого он начал со скучающим видом шататься по кораблю, пока не встретил Зулоагу, главного инженера «Комоэс».

— Можно мне здесь все осмотреть? — спросил он, представившись.

— Весьма сожалею, правила «Вигенс Интерпланетарис» строжайше запрещают пассажирам заходить в двигательные отсеки.

— А как тогда насчет ремонтных служб? Там я ничего повредить не смогу.

Зулоага погрозил ему пальцем и сказал, мешая английские слова с португальскими:

— Вы, Americanos do Norte, всегда сразу начинаете везде совать свой нос, едва попадете на корабль. Похоже, от этого вы чувствуете себя смелыми. Ну ладно, пойдем посмотрим нашу маленькую мастерскую.

В ремонтном отсеке Чапман познакомился с главным механиком Густафсоном. Зулоага ушел, оставив их осматривать приборы и инструменты. Когда Чапман через полчаса уходил, у него был кусок воска и моток толстой проволоки, который он незаметно сунул себе в карман.

Убедившись, что в коридоре никого нет, Чапман стал разбираться с замком, пытаясь понять, что у него внутри. Для начала он сунул проволоку в замочную скважину, чтобы определить, насколько она глубока.

Время на корабле тянулось медленно, и некоторые пассажиры дремали, выпив снотворное, а другие продолжали играть в карты. Фиассаки, когти которого были слишком острыми, чтобы держать карты, сидел, согнувшись, в углу салона, с хвостом, вытянувшимся вверх вдоль стены, листая сентиментальные земные романы, которые прихватил с собой в дорогу.

Чапман, выдержав необходимое время, нашел повод, чтобы снова заглянуть в ремонтный отсек. Там он выпросил у Густафсона два титановых прутка и начал стучать по ним молотком и изгибать, чтобы придать им нужную форму. Густафсон, похоже, поверил в неправдоподобную историю, что это было нужно для небольшого радиоприемника Чапмана.

Скоро два металлических прутка приобрели форму очень тонких и длинных ключей — один без обычного зубчатого наконечника, а другой всего лишь с одним отходящим вбок отростком. С противоположной стороны ключи загибались кольцами, чтобы их было удобнее держать.

— Это для настройки германиевых кристаллов, — сказал Чапман.

— Как-нибудь покажешь мне, как это делается, — сказал Густафсон.

— Конечно, — согласился Чапман и добавил по-португальски: — Obrigado[4]Obrigado — «спасибо» (порт.).

После этого Чапман прошел в столовую и сунул там в карман баночку с перцем. Когда Мпанде в каюте не было, он высыпал этот перец в обычный конверт и положил его себе в карман.

Он дождался, пока почти все пассажиры заснули, а Мпанде играл в карты в салоне — на космическом корабле всегда найдутся чудаки, которые живут по своему графику сна и бодрствования, не как все нормальные люди. Чапман выскользнул из своей каюты с отмычками в карманах и прошел к багажному отсеку. Нервно оглядевшись по сторонам, он просунул прямой металлический стержень в замочную скважину и стал им там энергично вертеть. Потом он сунул туда же отмычку с боковым отростком и стал поворачивать ее в разные стороны, пока маленькие зубчики внутри не сдвинулись в положение открытого замка. Щелчок! И Чапман распахнул дверь.

Прежде всего убедившись, что не окажется в ловушке и сможет выйти, Чапман закрыл за собой дверь. Он оказался в почти полной темноте, свет давал только небольшой карманный фонарик. В отсеке оказалось так много багажа, что трудно было двигаться. Однако Чапман усмехнулся, когда луч фонарика осветил большой чемодан Бергерата с образцами изделий. На нем была прикреплена табличка: «Ж.-Ж. М. Б. — Томазелли, Париж». Чтобы добраться до цели, Чапману пришлось передвинуть всего одну большую сумку.

Он зло усмехнулся, подумав, что мосье Томазелли, известный своим скупердяйством, пожалел двух тысяч, чтобы купить лишний билет и положить чемодан с образцами на койку в каюте! Ну и замечательно! Но что же теперь? Чемодан был с кодовым замком Клейнвассера, и открыть или закрыть его можно было, только установив правильную комбинацию цифр. По идее, один вид такого замка должен был отбить у похитителя всякую охоту открыть чемодан.

Чапману, со всем его опытом, не оставалось ничего другого, как пытаться подобрать комбинацию цифр. Конечно, вернее было бы прибегнуть к другому методу — то есть сверления, взлома или взрыва. Но даже туповатый Густафсон наверняка бы что-то заподозрил, начни он выпрашивать фомку или дрель, не говоря уже о взрывчатке. Что же делать? К несчастью, Чапман не обладал телепатическими способностями, чтобы узнать у Бергерата нужную комбинацию цифр.

Что еще можно придумать? Рыженькую милашку Аню, судя по всему, можно было обработать. Конечно, ему и в голову не приходило заняться ею всерьез. Хотя он знал, что, когда вернется в Голливуд, тамошние красавицы уже повыходят замуж и нарожают детей. Именно поэтому только люди вроде него и Сильи, не связанные ни с кем тесными семейными узами, отправлялись в подобные путешествия. Полет будет для них продолжаться пять месяцев, а на Земле за это время пройдет целых пять лет…

Услышав какой-то звук, он спешно выключил фонарик. Кто-то подошел и сопел в коридоре снаружи. Потом дверь приоткрылась, в щель просунулась рука и начала ощупывать стену в поисках выключателя.

Чапман видел только силуэт плеча и части головы на фоне освещенного коридора, но узнал Жан-Жака Бергерата. Через секунды загорится свет, а чемоданы лежали слишком плотной стопкой, чтобы среди них можно было спрятаться.

Чапман сунул одну руку в карман куртки и достал щепотку перца. Другую руку, сначала убрав фонарик, он согнул в запястье. Затем он бросил перец в лицо Бергерату и сильно дернул его внутрь багажного отсека. Чапман посторонился и дал своей жертве проскользнуть мимо него в дверь, которую он закрыл за собой, как только внутри раздалось судорожное чихание.

Полчаса спустя в дверь каюты Чапмана заколотили кулаком:

— Впусти меня, Като! Со мной случилось нечто из ряда вон!

Чапман осмотрелся и вынул графин с водой из держателя на стене.

Бергерат, однако, выглядел вполне дружелюбно, хотя у него было красное лицо и налитые кровью глаза.

— Дружище! Это что-то невообразимое! Я прогуливался по коридору и услышал какой-то шум из багажного отсека. Ага, сказал я себе, что бы это могло означать? Не за моими ли прекрасными образцами кто-то туда наведался? Я толкнул дверь. И надо же! Она открылась, хотя всегда была заперта на замок, если только в отсек не входили стюард или член экипажа. Я просунул руку внутрь, чтобы включить свет. И что же дальше? Меня схватили и втянули внутрь и сыпанули мне в лицо перцем. Проникший в отсек человек проскользнул мимо меня наружу. К счастью, дверь можно открыть изнутри, а то бы я до сих пор там сидел. Представляешь?!

— Кто же это был? — спросил Чапман.

— Не знаю, так быстро этот fripon[5]fripon — «мошенник» (фр.) выскользнул. Сперва я подумал на тебя. Но это абсурд: чтобы представитель одного великого кутюрье играл в такие игры с другим. Потом я решил, что, возможно, нашему другу Фиассаки взбрело в голову, что в обычае носить одежду есть что-то неприличное, и он вознамерился воспрепятствовать этому на его планете. Хотя меня схватила именно человеческая рука, а не осирианская. Тебе ничего не приходит в голову?

Чапман невозмутимым голосом промолвил:

— А твоей манекенщице, мадемуазель Савинковой, можно доверять?

— Этой малышке? Думаю, да. У меня тут есть неплохое средство для залечивания ран и воспоминаний о превратностях судьбы. — Бергерат достал серебристую бутылку с двумя прикрепленными к ней рюмочками. — Отличный коньяк.

Чапман принюхался к своему бренди, задержал рюмку в руке и выпил только после француза.

— Давай-ка посмотрим список пассажиров, — сказал Бергерат. — Эта мадам Баррос летит к своему муженьку, так что с ней, думаю, все в порядке. Мистер Уильям Чисхолм — ты знаешь о нем что-нибудь?

— Только то, что он сам нам рассказал. Что-то вроде профессора… — Чапман, сидя на краешке койки Мпанде, покачнулся. Потом, не успев ничего осознать, потерял сознание.

Когда Като Чапман очнулся, у него раскалывалась голова и было гадкое ощущение во рту. Он шевельнулся для пробы, застонал и сел, держа голову руками.

— Слушай, с тобой все в порядке, старина? — спросил Мпанде, выглядывая со своей нижней койки. — Я вошел несколько часов назад и увидел, что ты одетым лежишь на своей койке.

— Слава Богу, вроде жив, — пробормотал Чапман. Его часы показывали время завтрака.

Он слез вниз и побрился. Потом, когда Мпанде вышел, бросился к своему чемодану. Замок был закрыт, и оставалась надежда, что содержимое не пострадало. Но когда он открыл чемодан, то некогда нарядные одеяния внутри представляли собой сплошное месиво, некоторые образцы были разорваны на мелкие части, другие остались целыми, но потеряли цвет.

Чапман собрался с силами и нажал на кнопку внутренней связи:

— Мисс Зорн, пожалуйста… Силья, это Като. Подойди в мою каюту, и побыстрее.

Увидев, во что превратились их образцы, она обхватила голову и простонала:

— Като! Это совершенно ужасно! Как такое могло случиться?

Чапман порылся в тряпках и нашел два осколка тонкого стекла.

— Видишь разрез снаружи? — Он показал на полукруглую дыру, которая была вырезана или выжжена в металле чемодана, а кусок обшивки свободно болтался туда-сюда. — Конечно, это Бергерат. Думаю, то его кольцо слишком большое, чтобы быть просто украшением. Это энергетический резак. Мерзавец привел меня в бессознательное состояние своим напитком — Бог знает как, — разрезал крышку чемодана и бросил туда кислотную бомбу. Это такие изящные маленькие штучки, которые используются в конкурентной борьбе. Пластмассовая оболочка размером примерно с куриное яйцо, а внутри тонкий стеклянный контейнер с кислотой и болтающимся в ней острым грузиком. Если сильно ударить таким яйцом обо что-нибудь твердое, грузик разбивает стекло и кислота начинает разъедать пластмассу.

Пока они обследовали остатки образцов одежды, Чапман рассказал Силье о своем первом столкновении с Бергератом в багажном отсеке.

— Он понял, что это был ты, и решил свести счеты, — сказала Силья.

— За что? Я не причинил никакого вреда его проклятому чемодану…

— Ты хочешь сказать, что пока не причинил. Зато засыпал ему всю физиономию перцем. У тебя что, не хватило здравого смысла сидеть тихо-смирно? Пусть бы все шло своим чередом. Ты же как мальчишка полез устраивать эту нелепую кражу со взломом.

— Что ты имеешь в виду под «здравым смыслом»? Проклятье, куриные твои мозги! Здесь я за все отвечаю и не позволю, чтобы на меня кричали…

— Кто на кого кричит?

— Ты кричишь!

— Я! Не! Кричу!

— Нет! Кричишь! — Чапман напряг всю свою волю и рассмеялся. — Да и я тоже. Давай не будем ссориться, по крайней мере друг с другом.

— Но что же нам делать? Тут ничего целого не осталось, кроме этого купального костюма, а с ним никакого шоу не получится.

— Мы могли бы устроить сногсшибательный показ, но теперь осирианцам не суждено оценить его по достоинству.

— Раз все равно упущенного не вернуть, не можем ли мы пересесть на другой корабль?

— Конечно, нет. У нас еще достаточно энергии, да и летим мы с такой скоростью к… к…

Они оба схватились руками за головы. Силья Зорн наконец промолвила:

— Я с самого начала поняла, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет, еще только когда ты и мисс Нетти уговаривали меня на эту сумасшедшую командировку. Если мы и доживем до возвращения назад, наша старая ведьма-кошка сживет нас со свету.

Чапман посмотрел в потолок:

— У нас остался только один шанс. — Он взял свой бумажник и сунул его себе в рукав.

— Като! Что тебе еще взбрело в голову? Опять какую-то авантюру задумал?

— Скоро увидишь. Терять ведь нам все равно нечего?

В салуне как раз заканчивала завтракать первая смена и готовилась уступить место второй. Чапман протолкался к Бергерату, сказал: «Слушай, ты…», добавил несколько непечатных выражений и ударил его в нос.

Тотчас же салун наполнился криками, летящей посудой, и вообще поднялась невообразимая суматоха. Бергерат успел дать Чапману по зубам, прежде чем они сцепились, повалились на пол и начали молотить друг друга кулаками в небольшом промежутке между двумя столиками.

— Немедленно прекратите! — властно крикнул кто-то на бразильском диалекте португальского. Чапман почувствовал, что его оттаскивают от врага. Над ним орал капитан Альмейда: — Вы что, с ума сошли? Что значит это насилие?

— Этот хам, — сказал Чапман, вытирая текущую по подбородку кровь, — напоил меня каким-то зельем, так что я потерял сознание, потом обшарил мои карманы и бросил в чемодан кислотную бомбу, чтобы привести в негодность образцы товаров и мои вещи, а вы называете насилием, когда я за все это его разок ударил?

— Ложь! — воскликнул Бергерат. — Я дал ему всего лишь глоток коньяку, и он вырубился. Разве я виноват, если ему одной рюмки достаточно, чтобы опьянеть? А о его чемодане вообще ничего не знаю, и к карманам его не прикасался. Все это из пальца высосано…

— Посмотрите, что у него в карманах, — сказал Чапман.

Зулоага пробежался руками вдоль тела Бергерата и обнаружил бумажник.

— Вот видите! — сказал Чапман.

— Но… но я не имею представления, откуда он взялся, — залепетал Бергерат. — Должно быть, его мне подкинули, когда мы боролись…

Однако с этого момента симпатии экипажа перешли на сторону Чапмана.

— Позвольте мне показать вам мой чемодан, — сказал он.

Они осмотрели остатки образцов одежды. Бергерат свою вину полностью отрицал. Чапман внутренне усмехнулся и подумал, что никогда бы не доказал, что Бергерат пошел на преступление, которое он совершил, если бы сначала не убедил командование корабля, что француз сделал то, что он в действительности не делал.

Бергерат сказал:

— Я зашел поговорить с мистером Чапманом потому, что у нас с ним уже была стычка в багажном отсеке. — И он рассказал о том, как ему бросили в лицо перцу.

— Все это чистой воды выдумки, — заявил Чапман. — Надо же ему что-то сказать. Давайте проверим и его багаж. Может, в нем полно украденных вещей.

Они прошли по коридору, и капитан открыл своим ключом дверь багажного отсека. Чапман на какой-то момент весь внутренне сжался, представив, как кто-то спросит Густафсона, что делал мистер Чапман в ремонтном помещении. Но никто лишних вопросов не задавал, и у Чапмана отлегло от сердца.

— Откройте чемодан, — распорядился капитан.

Бергерат подчинился. Внутри лежала аккуратно сложенная летняя одежда, преимущественно женская: купальные костюмы, тенниски и тому подобное. Никто из пассажиров не обнаружил среди них ничего украденного.

— Вот видите, — сказал Чапман. — Никто в его чемодан не лазал.

— Вижу, — согласился капитан Альмейда. Он захлопнул крышку, повернул кодовое кольцо-замок и сказал Бергерату: — Ты, амиго, арестован за насилие, кражу со взломом и тому подобное, о чем я еще подумаю. Ты останешься в отсеке К до конца пути, когда будет проведено формальное расследование. Уведите его.

Аня Савинкова запротестовала:

— Но… но все это неправда… по крайней мере, вы должны посадить в камеру их обоих. А что будет со мной? Я осталась в одиночестве…

Чапман похлопал ее по плечу:

— Все будет в порядке, детка. Я о тебе позабочусь.

— Что я слышу? — сказала Силья Зорн. — Будь с ним поосторожнее, Аня, когда он начинает так говорить…

Чапман громко рассмеялся им обеим, вернулся к себе в каюту и как следует вымыл внутри свой чемодан, предварительно все из него вытащив. Следующей, условно говоря, ночью, когда он уверился, что Мпанде завис в салуне, за игрой в карты, Чапман достал из укромного местечка свои отмычки и снова проник в багажный отсек. Капитан Альмейда, ничего не зная об особенностях замка Клейнвассера, просто немного повернул кодовое кольцо, так что теперь открыть чемодан Бергерата не составляло труда.

Полчаса спустя все приведенные в негодность летние наряды мисс Гринфарб оказались в чемодане Бергерата, а похожие творения мосье Томазелли удобно разместились в чемодане Чапмана в его каюте.

После этого Като позволил себе немного расслабиться в салуне, оторвав Фиассаки от его сентиментальных романов, чтобы сыграть с ним партийку-другую в шашки.

После того как «Комоэс» совершил посадку и все пассажиры прошли паспортный, эпидемиологический и таможенный контроль, Чапман сказал:

— Вперед, девочки. Думаю, эти птички в зале ожидания и есть наши осирианские предприниматели.

— И что нам с этого пользы? — уныло протянула Силья. — У нас ничего нет, и мы не в силах что-то…

— Положитесь в этом на меня, — сказал Чапман. — О, Фиассаки!

— Да?

— Я так и не выучил как следует ваш язык. Вы не поможете мне несколько минут как переводчик?

— Окхотно.

Они подошли к небольшой стайке динозавров, и Чапман сказал Фиассаки:

— Спросите, нет ли среди них Тафахии, занимающегося изготовлением штор.

После непродолжительного свистения-щебетания на языке ша-акфи Фиассаки доложил:

— Этот большой есть он. — И показал на высокого осирианца, чешуйки которого были украшены ярко расцвеченными золотисто-голубыми блестками. — Сказал, что у тебя письмо от мисс Гринфарб. Он думать, это хорошая идея. Вы продадите им образцы, а они будут делать одежду. Конетшно, их ответ не будут полутшать на Земле много лет. Вы не пройти в их офис, тштобы организовать показывание?

— Пошли, девочки, — сказал Чапман, собираясь последовать за своими новыми компаньонами. Через стеклянные двери он увидел осирианский автомобиль — платформу на колесах, с перилами, но без сидений. С их хвостами от земного седана было бы мало толку…

— Синьор Чапман? — окликнул его один из сотрудников компании «Вигенс». — Можно вас на минутку? — И извинился по-португальски.

— В чем дело? — слегка забеспокоился Чапман.

Вам надлежит подписать заявление против синьора Бергерата. В противном случае мы не сможет начать расследование.

— Не надо настаивать на этом обвинении. — Чапман ощутил, что его одолевают великодушные чувства. — Четыре месяца в изолированном отсеке — вполне достаточное наказание.

— Но в таком случае мы будем вынуждены его отпустить!

— О'кей, позвольте ему выйти.

Когда Силья и Аня демонстрировали один за другим наряды, осирианцы шипели как прохудившийся паровой котел. Чапман, чей язык ша-акфи все еще оставлял желать лучшего, читал по буквам шпаргалку:

— …это, леди и джентльмены, наряд для похода за покупками по центральным улицам. Обратите внимание на расклешенную юбку… — Он знал, что его акцент ужасен, потому что некоторые звуки человеческие голосовые органы просто отказывались произносить, и наоборот. Естественно, он не говорил им, что показывает коллекцию Томазелли из Парижа.

Одна осирианка, на которую ему было приятно смотреть, стала уговаривать своих мужчин купить все на корню. Когда показ закончился, осирианцы-мужчины вытащили чеки и подписали их, используя свои острые когти как ручки, едва Чапман успел назвать цены. Хотя это были фантастически большие деньги, но все же затраты на доставку образцов на Осирис они не покрывали, однако по крайней мере ничто не было отвергнуто и не придется тратить еще тысячи долларов, чтобы доставить их обратно на Землю.

Когда все образцы были проданы, осирианка возымела желание приобрести и всю одежду девочек-манекенщиц — все, что на них было. Чапману стоило большого труда уговорить ее отказаться от этой затеи.

— Фи-и-и! — присвистнул он, когда последняя осирианская красотка протопала прочь, с беретом на хохолке и недоуздком вокруг безгрудого торса… — Ну как вам… э-э…показ, Тафахия?

— Бесподобно! — воскликнул осирианец. — Мы немедленно подпишем договор. Как жаль, что с нашим температурным контролем тела мы никогда не ощущали нужды в обычае носить такие очаровательные наряды! Пойдемте, я передам вам договор и наш первый платеж. Когда можно ждать первое портфолио с нашими образцами?

— Они… они уже в пути, — пробормотал Чапман на своем спотыкающемся ша-акфи. — Все уже послано на корабле, будет храниться в компании «Вигенс» и передано вам по заключении договора. Давайте поторопимся, потому что мы не хотели бы опоздать на обратный рейс «Комоэса».

— Ничего страшного: один из наших собственных кораблей отбывает к вашей звезде через несколько дней…

Чапман все равно спешил. Осирианцы спят на полу, не пользуются креслами и питаются мясом других рептилий, которых они приручили. Хотя он и слышал, что на их кораблях есть специальный провиант для пассажиров-людей, как в компании «Вигенс» для осирианцев, ему вовсе не хотелось самому испробовать их спальные приспособления и познакомиться с непривычной кухней.

После того как копия договора между компанией «Гринфарб» и синдикатом Тафахии была положена в надежное место — сейф капитана Альмейды, — Като Чапман сказал:

— Все, девочки, мы себе будущее обеспечили. — После этого он ойкнул, увидев фамилию Бергерата в списке пассажиров.

— Ну а что, по-твоему, этому бедняге оставалось делать?

— Это может создать для нас проблемы.

Однако обошлось без серьезных неприятностей. Бергерат усмехнулся ему и сказал:

— Где мы можем поговорить, старина? У меня есть одно предложение, которое надо обсудить.

Позже он продолжил:

— Слушай, мне нельзя возвращаться к Томазелли. Он тут же меня выгонит взашей, да еще с волчьим билетом, чтобы я в Париже никуда не мог устроиться. Он очень мстительный, этот малыш Томазелли. Ты и я вели поединок голыми кулаками — или и металлическими стержнями? — и ты взял верх. Bien[6]Bien — «хорошо», «ладно» (фр.). Поздравляю тебя. Но почему бы мне не вернуться с тобой в Голливуд? Это второй всемирный центр моды. Может, замолвишь за меня словечко перед мисс Гринфарб?

— Хм, — задумался Чапман. — Это идея. Не могу чего-нибудь обещать. Нетти может подумать, что Томазелли пытается заслать к ней своего шпиона. Ты сам-то уверен, что это не так? — Чапман грозно посмотрел на своего друга-врага.

— Нет, нет! Это легко доказать. И тут есть еще один мотив.

— Что еще?

— Сентиментальный мотив. Твоя мисс Зорн… хм-м… э-э…

— О! Ладно, сделаю что смогу. Между прочим, что это ты мне тогда намешал с коньяком? Я внимательно смотрел, чтобы ты выпил то же самое.

Все очень просто. Я использовал барбитурат, который разлагается кофеином, а сам перед тем как идти к тебе в каюту напился кофе. Но мы ведь закончили играть в эти игры, не правда ли?

Через пять месяцев, по субъективному ощущению времени, ракета-шаттл с Плутона совершила посадку в космопорте «Мохаве». Чапман, с повисшей на его руке Аней, спустился по трапу. За двадцать два года здесь должны были произойти изменения. К счастью, благодаря большому увеличению продолжительности человеческой жизни в последнем столетии, большинство из старых знакомых должны были быть живы. Включая мисс Нетти.

Чапман яростно пыхал своей трубкой, впервые закурив после того, как поднялся на борт «Комоэс». За ним следовали Бергерат и Силья. Когда они прошли все проверки и оказались в зале ожидания, Чапман остановился как вкопанный. Его трубка упала на пол.

За исключением тех, кто прилетел на их корабле, люди, толпившиеся в зале ожидания, были обнажены, только на ногах у них были сандалеты. Больше того, их кожу украшали фантастические разноцветные орнаменты, которыми покрывали себя обитатели Осириса.

Пока они стояли и таращили глаза на это зрелище, к ним подошел человек:

— Като Чапман?

— Д-да. Кто вы?

— Вы меня не узнаете?

— О, Господи, мой кузен Эд Махони! А это моя жена Аня, это мистер и миссис Бергерат. Помнишь Силью? Она всегда мечтала о высоком брюнете. Капитан оформил наши браки по пути с Осириса.

Махони кивнул:

— Я думал, что без чего-то подобного не обойдется.

— Но… но, черт возьми, где же ваша одежда? И почему все вокруг выглядят, как татуированные циркачки?

— А, это… Новый осирианский стиль, появился не так давно. Больше мы в жаркую погоду ничего не носим.

— Ик, — вырвалось у Чапмана. — Откуда появился?

— Кажется, благодаря нескольким ловким осирианцам, которые прибыли к нам с так называемой культурной миссией года несколько лет назад и начали с организации синдиката по рекламе на Земле своего нательного дизайна. Так что, судя по всему, вы теперь без работы.

— Как?!

— Именно так. Нетти Гринфарб разорилась, и вся ее торговля летней одеждой закончилась. Последнее, что я о ней слышал, — будто она работает кем-то в правительстве. Но, может, вы попробуете свои силы в нательном бизнесе? Это настолько модно, насколько вы можете себе вообще вообразить, и я могу постараться найти местечки для тебя и твоих друзей. Вы летите со мной в Лос-Анджелес?

Они безропотно последовали за ним.